- Да ты без меня загнешься!

Ты ничего не сможешь! - это муж кричал, складывая свои рубашки в большую сумку.
Но она смогла. Не загнулась.
Может быть, если бы дала себе время подумать о том, как она станет с двумя детьми выживать, напридумывала бы себе разных ужасов, то, глядишь, и простила бы измену. Но не было этого времени, ей пора дочек в садик вести и на работу бежать. А муж только полчаса назад домой заявился: довольный новой любовью, весь такой в себе уверенный. Поэтому, надевая пальто, Танюшка коротко и ясно раздавала команды:
- Оля, помоги Анечке куртку застегнуть и проследи в саду, чтобы она хорошо кушала. Воспитательница жаловалась, что она от каши отказывается. Лёша, а ты постарайся сразу всё своё, нажитое непосильным трудом имущество забрать. Не тяни кота за хвост. И ключ от квартиры в почтовый ящик брось. Пока.
Оля появилась на свет ровно на полчаса раньше Анечки и считалась за старшую. Сейчас им по четыре года. Девчонки самостоятельные, каждая со своими особенностями характера. Если Оля просто съест эту нелюбимую манную кашу - потому что так надо, то Анечка будет отстаивать своё мнение:
- Там комочки, я это не буду есть.
Хорошо, что детский сад совсем рядом с домом - десять минут пути. Дочки болтают, отвлекают от осознания трудностей дальнейшей жизни. На работе тоже времени нет задуматься о личном - приём у терапевта всегда расписан поминутно, а потом ещё вызова надо обслужить. И только уже вечером, увидев в прихожей пустые плечики, на которых обычно куртки мужа висели, поняла, что с этого дня она одна. Только не в её характере раскисать и жаловаться: всё должно быть, как обычно и даже лучше. В любой ситуации можно сложить руки и сидеть горевать, а можно спокойно всё обдумать, постараться найти выход и хоть немножко позитива. Для начала вот ужин, например, надо приготовить.
- Что у нас с девчонками изменилось? - рассуждала Танюшка, нарезая овощи для салата.
- Ушёл муж. Какие функции он выполнял? Что теперь ляжет на мои хрупкие плечи? Да ничего такого, чего я не смогу. Надо только чуть-чуть распорядок дня подкорректировать. Я справлюсь. Всё хорошо. А будет ещё лучше. Я не хочу так жить и всё время думать: где он? опять у любовницы? Лучше одной. Труднее, зато спокойней.
Прочитав очередную историю из "Приключений Буратино" и поцеловав засыпающих дочек, Татьяна поспешила в ванную: машинка уже отключилась, надо развесить бельё.
Перед сном решила выпить чашку чая, упорядочить мысли, распланировать завтрашний день. Девчонки у неё похожи друг на друга, как две капли воды - близняшки. Двое - это, может быть и потруднее, чем один, но только Таня никогда так не думала. Удивлялась, когда окружающие ей сочувствовали.
- У нас всё хорошо, - отвечала она, - никто из последних сил не выбивается. Я справляюсь.
Чайник закипел. Таня заварила чай с любимой мелиссой, включила уютное бра. За окном непогода: снег с дождём, а в квартире тепло и тихо, только часы на стене тикают...
И тут в дверь позвонили. Таня, увидев на пороге соседку, удивилась: эта пожилая женщина была ей неприятна. Одинокая пенсионерка выводила свою паршивую собачонку по утрам на прогулку, сухо здоровалась с Таней, поджав тонкие губы. Собаку эту Танюшка несколько раз у мусорки видела: тощая и облезлая, она молча следила глазами за кинутым в контейнер мусорным пакетом. Видимо пожалела её старушка, приютила. Никто бабулю никогда не навещал, она тоже только в магазин ходила, да вот собачку теперь выгуливает.
- Вы простите, что я вас потревожила, - сказала старушка, кутаясь в пуховую шаль, - но я видела сегодня, что ваш муж вещи в машину грузил. Он бросил вас?
- Это не ваше дело, - ответила девушка.
- Ваш муж - это точно не моё дело. Я просто хочу вам предложить - если вдруг понадобится помощь, вы можете обратиться ко мне. С девочками посидеть или ещё что.
- Зайдите, - предложила Танюшка. - Как вас зовут? - спросила она, наливая чай в две чашки. Поставила на стол корзинку с печеньем: - Угощайтесь.
- Меня Евгения Николаевна зовут. А вас, я знаю - Таня. Так вот, Танечка, - отломив кусочек печенья, продолжала старушка, - я не навязываюсь. Просто знайте - если что - я буду рада помочь. Вы не думайте, что за деньги, вовсе нет. Просто так. Для меня это в удовольствие будет. Евгения Николаевна сделала маленький глоточек чая и, кивнув головой, сказала: - Очень вкусно. Это мелисса? У меня на даче растет много разной зелени и мелиссу я тоже сажу. Приезжайте летом ко мне отдохнуть, места хватит. У меня там яблонька растёт, очень вкусные яблоки...
А Таня смотрела на Евгению Николаевну и задавалась вопросом: почему она думала, что старушка ей неприятна? Может быть потому, что та не улыбалась заискивающе в лицо, интересуясь при этом, не тяжело ли ей с близняшками? Не лезла в личную жизнь и в душу, как другие, проходила молча мимо? А Тане казалось, что она заносчивая и гордая. Вот и про мужа ничего не спрашивает, не сыплет соль на рану, просто помощь предложила. Танюшка на соседку уже другими глазами посмотрела: она опрятненькая, тапочки новенькие - не растоптанные, волосы в узелок собраны, платье с кружевным воротничком. И пахнет от неё приятно - какие-то лёгкие духи. Таня слушала рассказ старушки про дачу, про яблоки, про маленькую жаркую баньку, про озеро, где всё лето живут прожорливые утки и тревожные мысли уходили всё дальше, а на душе становилось теплее...
... Татьяна всё это прекрасно помнит, хоть с того дня уже пять лет прошло. Помнит, как муж кричал ей в лицо: - Загнешься! Не сможешь!
Но всё это уже позади. Евгения Николаевна ловко режет яблоки, раскладывает их красиво по тесту, ставит противень в горячую духовку. Салаты уже готовы, жаркое томится на плите. Сегодня у любимой соседки день рождения. На дворе август. Двери и окна уютного дачного домика раскрыты настежь. Кухня наполняется ароматом яблочного пирога.
- Как она меня выручала! - глядя на разрумянившуюся от жаркой духовки старушку думала Татьяна. - Что бы я без неё делала? Девчонки души не чают в бабушке Жене. А она ведь могла тогда дверь захлопнуть, не пустить её. Дочкам уже по девять лет - школьницы. Каждое лето только здесь, на этой гостеприимной даче проводят: здесь озеро, друзья и любимая бабушка. Родная, близкая, добрая...
- Пойду, ещё яблок соберу, компот сварим, - говорит Таня и выходит с корзинкой во двор. Под яблоней, в тенечке, лежит собака Алька. Кто бы мог подумать, что та паршивая неприятная псина с помойки, какой её старушка приютила, превратится вот в эту прекрасную красавицу-лабрадоршу?
- Всё любовь. Только любовь спасает нас, - думает Татьяна и протягивает Альке на ладони печеньку...
К тебе меня Бог послал.
Виктор с Татьяной были идеальной парой, и это не просто выражение, а действительно было так. Они встречались еще со школы, а поженились после окончания института.
Виктор голубоглазый весельчак, у него на губах всегда была улыбка, в любой компании ему были рады, он излучал теплоту и энергию, и веяло от него надежностью и уверенностью.
Татьяну он обожал, она не была яркой красавицей, она была нежной с большими карими глазами, эти её глаза притягивали, как магниты, пухлые и чувственные губы, и очень скромная. Таня спокойная, уравновешенная и очень рассудительная, эту черту в ней обожали все друзья, и если возникал какой-то спор, всегда обращались к ней, как разрешить спорный вопрос. И действительно, у Татьяны было обостренное чувство справедливости, и мудрости что-ли, несмотря на то, что она молодая, она могла решать спорные вопросы, хотя кому-то и не нравилось, что не в его пользу решался вопрос, но никогда не обижался, раз Татьяна сказала, значит должно быть так, друзья ей верили и доверяли.
Со временем они превратились в идеальную семью, у них родилась дочка Алёнка, которая была копией мамы. Прожили они чуть больше шестнадцати лет, дочка уже стала настоящей красавицей в свои пятнадцать, и вдруг случилось несчастье, заболела Татьяна. Заболела как-то резко и неожиданно, была на работе, ей стало очень плохо, вызвали скорую. Обследование провели и выявили страшное заболевание, доктор сказал Виктору, что возможно жить ей осталось не так много. Виктор делал всё, что скажут доктора, обследовали её в двух больницах, и в онкоцентре, но везде был один и тот же диагноз и вердикт. Ничто не помогло Татьяне, и в солнечный весенний день она ушла навсегда.
Виктор очень тяжело переживал уход любимой супруги, дочка Алёна тоже постоянно плакала, не могла смириться, что мамы больше нет. Постепенно Виктор с дочкой вернулись к повседневной жизни, он работал, Алёна училась, и подошло время окончания школы. Алёна сдала экзамены хорошо, поступила в медицинский институт, после смерти мамы она была убеждена, что обязательно станет врачом и будет помогать людям.
Алёна уехала в областной центр в институт на учёбу, и Виктор остался один в пустой квартире, в его голубых глазах, казалось навсегда поселилась грусть. Он также ехал на работу, также работал, в работу он вкладывал всё своё время, иногда засиживался в кабинете, к тому времени он работал начальником технического отдела на производстве. Ему уже было за сорок. На женщин он особо не обращал внимания, ко всем относился ровно. Хоть и женщины, коллеги по работе одинокие, все чаще обращали на него внимание, старались его подкормить. Кто пирожков напечёт и угостит, кто тортик испечет, угостит, но он с ними попьет чай или кофе, побалагурит немного, и не более.
Прошло более семи лет после ухода его жены, Алёна закончила институт, но в родной город не вернулась, вышла замуж за однокурсника, и уехала со своим мужем работать врачом-терапевтом в какой-то новый суперсовременный Медицинский центр.
Виктор в этот день отмечал свой день рождения, который он не любил, но коллеги по работе настояли, и ему пришлось пригласить их в кафе, отвертеться не удалось. Вечер прошел хорошо, все веселились, Виктор не пил спиртное, он всегда за рулем, поэтому очень редко позволял себе расслабиться. Зато Светлана, коллега, поднабралась и упросила его отвезти домой. Пришлось Виктору поработать в качестве таксиста, пока доехали до дома Светланы, он много чего выслушал от хорошо выпившей женщины, что думают о нем коллеги, и что он сухарь, и что он не видит ничего вокруг, как многие женщины на их производстве из-за него перессорились, кто-кому переходит дорогу, но всё равно в конце концов Светлана приложит все усилия, его окрутит, и он будет её.
Виктор был в шоке от услышанного. Он не замечал никаких интриг вокруг себя, оказывается кипят настоящие страсти вокруг его персоны, а он ничего не замечает. Оказывается, он сухарь, и не обращает внимания на симпатичных коллег-женщин. Доехав до дома Светланы, он проводил её до двери квартиры, но как ни приглашала она его, в квартиру не пошел.
Возвращаясь домой, Виктор краем глаза увидел, что из супермаркета, находящегося почти рядом с его домом, вышла женщина с двумя полнющими пакетами, и направилась к автобусной остановке, вдруг один пакет у неё порвался, и все содержимое оказалось на пешеходной дорожке. Виктор припарковал свою машину здесь же, и бросился помогать женщине, которая достала еще один пакет из сумочки, так они собирали продукты и яблоки, которые раскатились во все стороны. Когда всё собрали, выпрямились в рост, глянули друг на друга и расхохотались на всю улицу, даже прохожие стали обращать на них внимание.
- Ой, большое Вам спасибо, что помогли мне. Такого со мной еще не случалось, весело сказала женщина, и посмотрела своими огромными карими глазами на Виктора. А Виктору показался её взгляд очень знакомым.
-Да, ничего, пожалуйста, мне было не сложно, нужно же помогать людям, попавшим в непредвиденные ситуации. Давайте свои огромные пакеты, я вас довезу до дома. И не слушая её отговорки, он положил пакеты в багажник, помог ей сесть в машину и поехали. Минут через пятнадцать, она попросила остановить машину, доехали до её дома. Женщину звали Ольга, жила она одна и назавтра в субботу ждет гостей, приедет сын со своей семьёй и её мама к ней на день рождения. Оказалось, что у неё завтра день рождения, Виктор сказал: - А у меня сегодня день рождения. – Это шутка такая? - спросила Ольга. – Нет, совсем не шутка, могу паспорт показать, - улыбнулся Виктор.
Он помог донести ей тяжелые пакеты до квартиры, и Ольга из вежливости пригласила его зайти, обещала угостить чаем. К своему удивлению Виктор согласился, и вошел с пакетами в её квартиру. На кухне Ольга быстро вскипятила чайник, разлила чай, отрезала по кусочку тортика, и они сидели пили чай, разговаривая и весело смеясь. Здесь на кухне Виктор разглядел Ольгу, у неё были большие карие глаза, мягкий и теплый взгляд притягивал к себе. Он уже видел раньше такой взгляд, и его не покидало это ощущение. Сама она была невысокого роста, очень приятная на внешность с пухлыми губами, на которых запечатлена полуулыбка, на вид ей было лет сорок шесть, сорок восемь.
Виктор был вежливым и интеллигентным мужчиной и выпив чай, собрался уходить, ему стало неудобно напрягать Ольгу своим присутствием. Ольга его не задерживала, еще раз поблагодарила за помощь, и вдруг неожиданно пригласила его завтра на свой день рождения. Виктор, не ожидав такого предложения, растерялся, но очень обрадовался, ему конечно не хотелось уходить от этой нежной и домашней женщины, уж очень она располагала к себе.
Он поблагодарил за приглашение и обещав приехать, вышел из квартиры. Пока ехал до своего дома под впечатлением от общения с Ольгой, ему вдруг пришло в голову, что её взгляд карих теплых глаз напоминает взгляд его ушедшей жены Татьяны, вот почему он ему показался знакомым.
Виктор приехал на день рождения к Ольге с огромным букетом белых роз, познакомился с её родными и быстро оказался душой компании. Он и не заметил, как к нему вернулась его былая энергия и теплота, от которой всем было весело, и он снова излучал надежность и уверенность. Вечер заканчивался, и Виктор собрался домой, неудобно было в первый раз засиживаться долго в этой приветливой компании. Ольга проводила его до двери, а он неожиданно поцеловал её в щёчку, и сказал, что позвонит ей.
В воскресенье ближе к вечеру он позвонил Ольге и пригласил прогуляться по берегу озера, она с удовольствием согласилась. Гуляли долго, сидели на скамейке, разговаривали, и всё больше понимали, что им не хочется расставаться. Прошло две недели, Виктор с Ольгой встречались почти каждый вечер после работы, а коллеги у него на работе не могли понять, что случилось с Виктором, глаза его светились, улыбка не сходила с его губ, и опять он такой энергичный и без конца шутит и смеётся. Женщины – народ умный и наблюдательный, они пришли к выводу, что Виктор влюбился. Конечно эта новость не могла долго скрываться, и вот кто-то уже их видел вместе в машине, а кто-то в магазине, и коллеги очень расстроились, что его выбор пал не на них.
А Виктор, как всегда не замечал, что творится вокруг него на работе, ему некогда было, он весь окунулся в любовь к Ольге. Однажды она рассказала ему, что при первой встрече он ей показался знакомым, и объяснила такой случай. У неё был муж, они возвращались вдвоём с дачи вечером, было уже темно, и вдруг встречная машина ослепила их, и муж, не справившись с управлением, влетел в столб на обочине. Ольга после удара ничего не помнила, была только темнота, а потом оказался светлый коридор, и в нём вдалеке она увидела мужчину, который был похож чем-то на Виктора. Когда она пришла в себя, ей сказали, что муж погиб, и уже прошли похороны, сын позаботился, а она лежит пять дней в коме.
Вот поэтому, когда она увидела Виктора, там на пешеходной дорожке, она почему-то радостно засмеялась, он показался ей знакомым, а сразу она не могла ему это объяснить.
- Ты знаешь, Виктор, тебя ко мне Бог послал, поэтому я вышла из комы, когда увидела мужчину, похожего на тебя там в светлом коридоре. Спасибо тебе. Виктор не понял, за что спасибо, но был очень рад, потому что он тоже также думал в отношении Ольги, что это Бог послал ему её, вместо ушедшей жены. Так почти в пятьдесят лет у них началась новая и счастливая жизнь.
Автор Акварель жизни
Нина Ивановна никогда и подумать не могла, что решится сдавать комнату в своей квартире. В ее распоряжении была всего лишь двушка в сорок квадратов. Хороший район, солнечная сторона, средний этаж… Но комнат всего две, да и те очень маленькие. А кухня совсем крошечная — пять метров. Ну куда тут пускать людей?
Но… Соседка снизу, Маргарита Михайловна, сдала одну из своих комнат девочке-студентке. А на вырученные деньги уже заканчивала ремонт балкона.
— Да ничего такого! — убеждала соседка Нину Ивановну. — Девонька сидит в маленькой комнате, учит конспекты свои. Ну или в институте целый день. А по выходным к родителям в область уезжает.
— Ну не знаю…— вяло отбивалась пожилая женщина. — Пустить к себе домой чужого человека… А вдруг она воровка?
— Скажешь тоже, — возмутилась соседка. — Катерина мне от родителей то кабачок привезет, то смородины банку. Думаю, и чего я раньше не сообразила сдать комнату? Куда мне одной-то целых две комнаты.
«И то правда», — размышляла Нина Ивановна, оглядывая маленькую комнату в своей квартире. Зрелище было не очень радостное: стaрые обои в желтый цветочек, унылый продавленный диван и видавший виды советский ковер. На большие деньги не потянет.
— Ничего… Поставлю пока за пять, — выводя черным фломастером буквы на половинке альбомного листа, размышляла арендодательница. — Приклею на подъезд, может кто и согласится.
***
Желающий нашелся уже вечером. Смуглый, с длинными волосами, тридцатилетний парень не слишком приглянулся Нине Ивановне, и она даже немного пожалела, что ввязалась в эту авантюру со сдачей комнаты.
— Конечно, не евроремонт, но жить можно, — пробормотала она, показывая Артёму комнату. В дyше она надеялась, что парень откажется, и она найдет себе студентку, как соседка снизу.
— Меня устраивает, — кивнул парень. — Можно я сразу за три месяца отдам? И залог, наверное, надо, да? Сколько? Три тысячи устроит?
— Залог? — Так-так, дело заиграло новыми красками. — Конечно, надо. Три нормально.
— А коммунальные сверху?
Артём начинал нравиться Нине Ивановне все больше и больше. Подумаешь, длинные волосы… В ее молодости тоже такие были в моде.
— Конечно, — уверенно ответила она.
— Окей, — кивнул парень. — Только можно попросить — когда я буду работать, меня не беспокоить?
Нина Ивановна мысленно уже починила зубы и заменила стaрую сантехнику в туалете, поэтому этот пункт договора не вызвал у нее возражений.
К счастью, работа у Артема оказалась спокойной: он был по профессии художник и оборудовал в съёмной комнатёнке мастерскую. Мольберт нашел свое место у окна, несколько подрамников разместились на комоде, а ещё по всей комнате стояли баночки с красками.
Хозяйка быстро привыкла к квартиранту. Он напоминал ей сына, который жил далеко. Квартирант стал ей как родной. По вечерам они вместе пили чай, Артём рассказывал ей о своих заказах, а Нина Ивановна — о сериалах и проблемах с больными ногами.
— Жениться тебе надо, — по-матерински напутствовала хозяйка жильца. — Такой парень и бесхозный… Какую-нибудь хорошую девушку надо найти, тоже художницу.
Артем только смущенно улыбался и ничего не отвечал.
А однажды произошло событие, которое вывело Нину Ивановну из дyшевного равновесия. Раздался звонок в дверь, и курьер вручил ей коробку — заказ для квартиранта. Хозяйка, забыв, что обещала не входить, когда Артем работает, заглянула в комнату и обомлела. На диване лежала голая девица с распущенными волосами. Это была Катерина, квартирантка Маргариты Михайловны. Она была лишь слегка прикрыта белой простынею ниже пояса.
— Ой! — девушка стыдливо натянула простыню до самого подбородка и густо покраснела.
— Катюш, ну я же просил не трогать простыню… — недовольно протянул Артём. — Что случилось?
Нина Ивановна в страхе захлопнула двери и рысью бросилась на кухню. Накапав себе пятьдесят капель лекарства, она смогла прийти в себя.
«А что ты хотела? Он же не монах какой-то…», — успокаивала она сама себя. И только когда хлопнула входная дверь, женщина осторожно выглянула в коридор.
— Ну что же вы… — навстречу ей вышел Артём. — Это натурщица моя, Катя. Я ее месяц уговаривал попозировать.
— Дак я забыла совсем. Там коробку привезли, я отдать хотела. — оправдывалась Нина Ивановна.
— Спасибо… — вздохнул парень. — Я, кстати, на пару дней в деревню уеду завтра. Там у меня отец приболел что-то. И это… я спросить хотел… Можно я отца сюда привезу? Там обследование ему какое-то назначили… Поживет тут немного, если добро дадите. Я заплачу.
Нина Ивановна, хоть и не была в восторге от такого плана, но отказать не могла. Болеет человек, надо помочь. И потом, деньги лишними не бывают.
***
Через три дня парень появился на пороге квартиры, держа под локоть невысокого, совершенно седого мужчину с усами. Нина Ивановна открыла двери и уже хотела уйти в свою комнату, как вдруг…
— Нина? Нина Зубкова, десятый бэ?
Нина обернулась. Сердце ухнуло куда-то в ноги, и, чтобы удержаться, ей пришлось вцепиться в дверную раму. И как она сразу не узнала. Перед ней стоял изрядно постaревший Володька Сметанкин, ее одноклассник.
— Володь? Ты откуда тут… А, постой, ты что — отец Артёма?
— Ага, — кивнул стaрик. — Сынок мой, младшенький самый. А ты, слушай, совсем не изменилась… Ну, почти…
Смутившись, Нина Ивановна поманила Артема, чтоб они быстрее входили. Сама же отправилась накрывать на стол. Шутка ли, встретить у себя в квартире своего одноклассника, спустя столько лет! Володька был не просто другом, он был ее первой любовью. Они встречались, но отношения их были платоническими, очень одухотворёнными. Володька дарил Нине букеты, вслух цитировал Пастернака и стеснялся говорить о чем-то большем, чем прогулки под луной. А потом… Потом был призыв в армию, и Нина не дождалась его. За полгода до возвращения Володьки она встретила Дмитрия и выскочила за него замуж. Владимир потом даже не пожелал увидеться, когда узнал о таком предательстве.
За эти годы она не раз вспоминала Володю. Особенно когда не стало мужа. Потому-то сейчас она была в полной растерянности. Встретить свою первую любовь у себя в квартире — это даже нарочно не придумать.
— А что, Нина, как у тебя жизнь сложилась?
Прихрамывая, отец Артёма зашёл на кухню и хитрым взглядом посмотрел на женщину.
«Нина, успокойся. Восьмой десяток вот-вот пойдет… Вспомнила бабка, як девкой была», — подумала Нина, стaраясь унять волнение.
— Да как… Сын в Питере живёт. Он у меня архитектор, — не без гордости начала Нина Ивановна, дрожащими руками выкладывая в вазочку печенье. — Мужа похоронила три года как. Пенсия маленькая, комнату сдаю. Так и живу потихоньку. А у тебя как?
— Ну, у меня что… Живу в деревне, корова у меня, куры, —поделился мужчина. — Вдовец…
Нина с интересом подняла глаза. Вдовец? Очень интересно…
***
Спустя две недели Володя никуда не уехал. Обследование у него заняло ещё почти месяц: то талончиков нет, то врача. Зато уехал Артём. С Катей, на целую неделю, на турбазу. А Нина Ивановна с удивлением обнаружила, что с бывшим кавалером у них очень много общих тем для бесед. Хотя бы взять больные колени. Или китайские кроссворды. Или любовь к аквариумным рыбкам. Владимир Петрович раньше имел аквариум, а теперь у него на участке был небольшой пруд, где он разводил самую настоящую форель.
— Пруд? В огороде? — не скрывала изумления Нина Ивановна.
— Ну да. Там ещё лес и речка… Знаешь, Нин, может того… поженимся, а?
— Тьфу на тебя, стaрый, — воскликнула стaрушка, замахиваясь кухонным полотенцем на новоявленного жениха. — Молодость вспомнил, тоже мне.
Прошло ещё две недели, и Артём увез отца в деревню. Сначала Нина Ивановна боялась признаться себе, что скучает по этому усатому хромому дедуле с хитрыми молодыми глазами. Но потом подумала: почему бы не попытаться устроить свое счастье ещё раз? Спустя три дня Артем отвёз ее в гости в деревню, а ещё через месяц «молодые» официально узаконили отношения. В один день со свадьбой Артёма и Кати.
Нина Ивановна впервые в жизни сажала огород, вставала с пением петухов и была совершенно счастлива. Иногда она с ужасом думала — а если бы тогда она не решилась сдать комнату? Но потом успокаивала себя — они бы обязательно встретились как-то иначе…
По-другому быть просто не могло!
Ивановна - золотая женщина
Ирина Ивановна радовалась. Её давнишняя мечта стала явью. Выйдя на пенсию, она купила домик в тихой деревеньке недалеко от своего родного города. Деревню выбирала долго и дотошно. Хотелось спокойствия, красивой природы. И чтобы речка была небольшая, и грибной и ягодный лес поблизости.
Всё так и сложилось. Дом достался на пригорке, около окон росла большая берёза, а чуть сбоку клён.
Ирина Ивановна была счастлива. Она перевезла необходимые вещи, сдала в городе квартирантам своё жильё и начала устраиваться на новом месте. Была ранняя весна. Первые дни Ирина даже спать не могла от волнения.
- Открою глаза, а я в деревне! Сразу встаю, петь начинаю… Ставлю чайник и зарядку делаю, - говорила она дочери по телефону, - столько дел, что не знаю, за что сперва браться!
- Ты аккуратнее там, мама, - наказывала Света, - не надорвись на радостях. Всё потихонечку успеешь. А мы по выходным будем приезжать, тебе поможем. И продукты возить будем, и всё, что тебе нужно.
Ирина уже познакомилась с ближайшими соседями, но хотелось ещё и всю деревню обойти. Как только она навела мало-мальский порядок в доме, так пошла однажды с раннего утра по деревне. Решила пройти её всю и внимательно осмотреть.
Ира шла по дороге, прихваченной ночным заморозком, вот уже и закончились дома, и солнышко выплывало из-за леса освещая оранжевым светом крыши домов.
Тут Ира услышала протяжные жалобные крики коров. Она огляделась и увидела рядом ферму – длинное кирпичное здание с небольшими окошками. Она решительно пошла туда, сама не зная почему.
Ворота были открыты, Ирина вошла в помещение. В нос ударил едкий запах коровьего навоза. Крики коров были громкими и настойчивыми. В полумраке Ира увидела двух женщин, которые носили воду вёдрами из стоящей рядом колонки и поили коров.
Женщины кивнули Ирине и пояснили:
- Васька-электрик пьяный, спит с вечера. Где-то электричество отключилось, не поймём. Поилки не работают автоматические. Вон как они орут, - доярки кивнули на коров.
Ира схватила два ведра и тоже побежала к колонке. Когда она поднесла одной из коров ведро с водой, то Буренка высосала его одним махом.
- Боже, что же это делается? – негромко заохала Ирина, - разве так можно? И где этот электрик живёт? Надо бы за ним бежать.
- Да за ним уже побежали, только пока его в чувство приведут, это не меньше получаса пройдёт, - ругались доярки, - а нам ещё и доить их надо. Но разве это дело? Тут и без ног, и без рук останешься… Паразит Васька. Чтоб его…
- Вы тут новая приезжая? – спросили Иру женщины, - не ломались бы… Скоро его Егорович приведёт. Наш скотник.
- Нет уж, я не могу видеть, как коровы без воды… Буду носить пока не напьются, - твёрдо ответила Ира.
- Тогда я доить начну своих, - доярка поспешила с ведром к одной из коров.
Ира носила воду, пока коровы перестали требовать питья. Прошло около получаса, на ферме стало тише. Доярки Валентина и Галя повеселели, рассказывали Ирине о своём житье и расспрашивали Ирину о её семейном положении, дочери и внучке.
- Ну-ка, дайте мне самую спокойную корову, тряхну стариной… - попросила Ира.
- И доить умеешь? – засмеялись доярки.
- Было дело, давно, правда, доила у бабушки в деревне по юности… - сказала Ира. Она уже садилась на маленькую скамеечку под старую корову Зорьку. Помыла ей вымя, вытерла ветошью и помассировала плавными ласковыми движениями.
Валя засмеялась:
- Как в спа-салоне… Такого обхождения наша старуха отродясь не видывала. Ещё и массаж. Ну-ну…
А Ирина уже доила Зорьку. Корова замерла и косила глазом на новую женщину, как на что-то дивное.
- Да она у нас старенькая, много молока не даст, скоро её на мясокомбинат отдавать будем.
- Молоко у неё легко идёт. Не тугодойкая, - похвалила корову Ира, - стоит хорошо, смирная. И соски удобные для захвата.
Так женщины доили втроём коров и, когда Егорович привёл электрика, тот виновато исправил поилки и подключил доильные аппараты.
- Тут частенько выбивает пробки, от перемены напряжения. Бывает. Панику подняли не из-за чего… Председателю не говорите…
Но женщины подняли такой гвалт на Ваську, что тот втянув голову в плечи, отмахнулся и уставился на Иру.
- А вы бы, Василий, показали где на автомате рычажки этих поилок, пометили бы, чтобы без вас знать, где включить, если выбьет. А то носили воду вручную, надорвались, а коровам всё равно этого мало, - сказала Ира.
- Кто такая? – спросил Егоровича Вася.
- Ага, покажет он. А сам спокойно будет дома лежать на диване, - снова заругались женщины.
Но Василий пошёл к электрощитку и объяснил Егоровичу что-то, помечая кусками цветной изоленты рычажки.
- Это новенькая из нашей деревни, - шепнул Егорович Ваське.
- Дачница?
- Вроде как нет. На постоянку, но точно не знаю, -ответил Егорович.
- Так что она тут командует? – снова тихо спросил Васька, - если каждый будет лезть в наше дело…
Но Егорович не дал ему закончить. Он погрозил Ваське кулаком и объяснил, что Ирина носила и воду, и коров доила, прикрывая его, Васькину, пьяную рожу.
Василий подошёл к Ирине и извинился.
- Вы не передо мной извиняйтесь, а перед Валентиной и Галей, а главное – перед коровушками. Они настрадались. И прошу Вас, Василий, держите себя в руках. Такой молодой, красавец… Семья есть?
Васька махнул рукой, а ответили за него наперебой доярки.
- Кто с таким жить будет? Лицо красивое, а нутро гнилое.
- Конечно, не пил бы, красная ему цена.
- Ну, невесту мы ему подыщем, если пить перестанет, и на свадьбе погуляем, - заступилась за Васю Ирина, - это он от тоски и пьёт, а была бы молодая жена, так совсем другая жизнь была бы у него.
- Детдомовский он, - вздохнула Галина, - а в наши края приехал, что у него тут дядька двоюродный – Егорович наш. Больше и родни нормальной нету.
Идея женить Ваську понравилась Валентине и Гале, и запала в душу и Ваське. Он словно очнулся, когда приехал в их колхоз на лето студенческий стройотряд из города. Девушки и парни из техникума помогали ремонтировать складские помещения: белили, красили, устанавливали заборы, и облагораживали территорию детского садика.
Васька стал ходить на вечеринки, которые устраивала молодёжь после работы, и влюбился. Он переменился: стал одеваться лучше, купил одеколон.
- Ты приходи ко мне, Вася, я тебя постригу, - предложила ему Ирина Ивановна, - было время, я работала парикмахером в юности.
Вскоре Василий ходил по деревне с новой стрижкой, и все спрашивали:
- Вась, ты где так хорошо подстригся? Как артист из журнала… Точно.
Молва об Ирине пошла по всей округе. К ней стали приезжать на стрижки, но Ира денег за работу не брала. Сельчане отдаривали кто мёдом, кто вареньем, а кто картошкой или салом.
Ира прижилась в деревне, будто тут и была всегда. Ей нравилось, что всех она знает, нравилась тишина и утренний покой восхода, когда только птичье пение оглашает приход нового дня.
Она привычно вставала рано и частенько шла на ферму к своим Вале и Гале. Проходя мимо рядов коровушек, Ирина гладила многих по бархатным щекам, чесала за ухом. Теперь умные животные её знали. Они радостно мычали и довольно фыркали, получая из добрых рук ржаные сухарики.
- Приходи к нам работать, любишь ты их… - звали доярки.
- Вы втянулись, а мне для этого время нужно, и есть у меня на что жить. А вот и моя любимица-старушка Зоренька…
Зорька лезла в карман к Ирине, точно зная, что там есть для неё хлеб.
Случай поработать Ире на ферме представился. Уговорил сам председатель. Галина угодила в больницу с аппендицитом. Пришлось помочь. Месяц Ирина трудилась, вставала раньше прежнего, торопилась к утренней дойке. Потом перерыв, и вечером снова к коровушкам.
Днём Ира успевала немного отдохнуть, и даже испечь печенья. После вечерней дойки они садились все вместе с Егоровичем, Васей и Валентиной выпить чая.
- Ну, как Вася, твои дела? – допытывались женщины. Васька сопел, а Егорович за него докладывал:
- Намечается, намечается… Есть у него зазноба. Коли не будет дураком, то девку хорошую не упустит. Давай, Васька. За тебя и твою любовь. И Егорович многозначительно поднимал чашку с чаем.
- Держись, сынок, - кивала Валентина, - Бог тебе даёт такой шанс. Девушка если полюбит, то и будет вам счастье. Всё в ваших руках.
Васька краснел и пил чай, с наслаждением откусывая домашнее печенье.
Не успела Ирина отработать за Галину, как к ней подошла Валя.
- Ириша, конечно, я не надеюсь… На твоё только добровольное согласие и ко мне уважение… Хочу и я попросить.
- Так что случилось? – не поняла Ирина.
- Понимаешь, сколько лет работаю, ни разу не было у меня отпуска летом. А так хочется поехать хоть на недельку к родным, они у меня на море живут…
- Ну, ладно. Что делать с вами… - согласилась Ира, - ты только возвращайся обратно. А то загуляешь там на море-то…
Валентина со слезами на глазах обняла Ирину и поспешила в контору подавать заявление на отпуск.
Вскоре на ферму приехал председатель Иван Григорьевич.
- Ну, подвезло моим девкам с тобой. Бог нам тебя послал, спасибо тебе, Ивановна. Не хочешь ли к нам в штат?
- О нет, я ведь ехала в деревню отдыхать, Иван Григорьевич.
- Так у нас тут всё автоматизировано. Коров в этой бригаде не так много, а ты к труду привычная. Конечно, зарплата у нас небольшая, так молочком ещё берите. И премии за план обещаю.
- Нет Иван Григорьевич, молодёжь на работу привлекайте, а мне бы в этот месяц не развалиться, - засмеялась Ирина, - денег на жизнь молодым больше надо, а мне и пенсии хватит. Вот только за свой труд я попрошу не премии… А другое.
- Что такое? Любое ваше пожелание, Ирочка.
- Мне бы коровушку одну к себе взять. Приглянулась тут одна. Старая она. Скоро, говорят, на мясокомбинат. Полюбила я её за кроткий нрав и добрые глаза. Не отдадите вместе заработка? Мне молока с неё за глаза хватит, - попросила Ирина.
- Удивляюсь я на тебя всё больше, Ивановна. Конечно, оформим. Тем более что старая. Сообразим, как выкуп на мясо.
Вскоре вся деревня узнала о счастливой судьбе Зорьки. Через месяц трудов Ирины, они возвращались уже домой вместе. Корову вели Васька с Егоровичем. Ирина улыбалась, будто получила самый дорогой подарок. А Зорька шумно тянула носом и оглядывалась на скотный двор. Но, получив от Ирины привычный сухарик, охотно следовала за своей хозяйкой.
Через два месяца Ирина взяла ещё одну корову Дочку. Та тоже была немолодой, но заскучала без Зорьки, стояли они всю свою жизнь с краю, рядышком. Вот и перестала Дочка давать хорошие надои, мычала, оглядывалась в поисках своей матери Зорьки.
- Эдак, Ивановна, ты у нас всю ферму к себе домой перетянешь. Куда столько молока тебе? – хохотал Егорович.
- Молока излишки буду сдавать в колхоз, а надои у Зори знаешь, как выросли? Не поверишь - на треть стали больше! - говорила Ира.
- Так ещё бы! На зелёной траве, да с массажем и ласками… Ещё и харчи домашние. Что говорить, - соглашался Егорович.
- Как там Василий? – интересовалась Ирина.
- Осенью свадьба… Вот только решают где жить будут. Невеста переводится на заочное. Уговариваем к нам в колхоз. Но если уедут в город, то надо искать нам электрика. Ты, Ивановна, случайно, не имеешь такого образования? – хохотал Егорович, - а то давай к нам в коллектив. Главное – не пьющая и работящая. Золотая ты женщина.
- Смейся, смейся…Вот сам бы давно изучил эту науку. Тогда бы и руководил фермой на все сто, - заметила ему Ира, ведь не старый ты ещё. Шестидесяти нету. Можно и заочно закончить.
Егорович замолчал. А две недели спустя пришёл к Ирине и с порога объявил:
- Васька с невестой остаются у нас. Колхоз им дом хороший даёт, с мебелью казённой. Так что не надо мне на учёбу поступать. Пополняется наша деревня. Вот так-то, Ивановна!
Автор: Елена Шаламонова
Людка не знала своего отца, и мать своего не знала, и бабка тоже своего отца не знала.
Бабка Людкину мать прижила с заезжим шабашником, Аликом. И записала её в сельсовете Галина Аликовна.
Сколько бы не убеждала её секретарь сельсовета, что не бывает такого имени, Алик, что это сокращение. Бабка упёрлась и всё ты, и пришлось секретарю так и записать, Галина Аликовна.
Саму бабку её мамка получила в дар от красного командира, с которым болталась бабкина мать, по молодости, совершая великую революцию.
Ну это так мамка бабкина говорила, назвала она бабку Дарёнка, Дашка...
А отчество дала Григорьевна...
Мать Людкина привезла Людку из большого города, куда поехала работать после торгового техникума, отец благополучно слился, как только узнал радостную весть о скором продолжении себя, наверное, деньги на север зарабатывать рванул, от радости-то...
Мать Людкина не расстроилась, она знала, что такая планида у неё - жить с матерью и бабкой, а ещё с маленькой Людкой.
Бабы деревенские ненавидели Семёновых: три поколения брошенок, судачили они, ещё и Галька девку приволокла, никогда это не закончится.
Прабабку Людка помнит плохо.
Помнит, что она держала Людку на руках, кормила вкусными блинчиками и пела протяжные песни...
Людка мужиков в доме не видела. Они конечно приходили, за бутылку дрова поколоть, или огород вскопать, забор поправить. В дом эти страшные и непонятные существа не приглашались.
Летом их кормили окрошкой, пирогами, и блинами, но не в доме, а под крышкой. Так называли место под навесом, около бани. Там стоял стол и лавки.
Людка, дичась и прячась, рассматривала странных пришельцев, с усами и без, с огромными ручищами. От них странно пахло и они громко крякали и краснели, выпивая самогонки, которую гнала бабка.
Бабы деревенские кричали, ругались, но поделать ничего не могли: в дом мужики не заходили, а просто работали, так что предъявить Семёнихам было нечего, ведь приносили мужики кроме бутылки, зажатую в кулаке денежку, то три рубля, то пять, а то и десяточку...
На улицу Людку не пускали, в детский сад она не ходила.
Бабка рано научила её писать и читать, когда пришла пора идти в школу, Людку можно было хоть во второй класс отдавать, а вот как вести себя в коллективе Людку не научили.
Потому было ей страшно и неуютно, хотелось домой, к бабушке Даше любимой и к маме.
Кое-как, классу к третьему, начала Людка заводить подружек, а парней дичиться так и к выпускному не перестала.
Старались с ней по-хорошему разговаривать, и в любви объяснялись, и просто дружбу предлагали. Нет, убегала, как лань испуганная, долго потом не могла сердцебиение унять.
Бабка с матерью честь Людкину блюли, говорили ей, чтобы училась хорошо, старалась в городе зацепиться, а о мужиках, чтобы и не думала...
-Беда одна от них одна,- говорила бабка Людке, -беда и непонимание да безотцовщина.
Выучилась Людка в школе, и поехала в город, дальше поступать, поступила, сама. Жила на квартире, у дальней родственницы, тоже бабки, старой и никого, кроме Людки с бабкой и матерью в родне не имевшей, поэтому пригляд за Людкой был пуще, чем дома. И любви конечно тоже отсыпалось немерено.
Бабка тоже в доме жила, хоть и в городе, так что Людке всё было в привычку, и бабушке помощь великая, стара уже стала, думала в дом престарелых уйти, а дом продать...А тут Людка, отругала старушку, да и бабка Людкина с матерью, говорят что позоришь, перебирайся к нам, уж чашку супа найдём...
Но решили, что пока за Людмилой присмотр нужен, а там, как бог даст...
Но пришло время, и тоска появилась в душе у Людки, смотрят бабки, смотрят мать, что с девкой творится?
Мать смекнула, начала приданное заготавливать, для ребёнка, всё розовое, да белое...
-Что это, мамаша? Никак родить ещё надумали, - шутливо спрашивает Людка у матери, приехав на выходные домой
-Да ну тебя, Людка, -отмахивается не старая ещё мать, скажешь тоже. Тебе готовлю, поди скоро встренешь, сокола ясного, а после со слезами к матери с бабкой прибежишь, да не одна, с дитём...
Я вот заранее и готовлю. Мать моя в своё время так сделала, я тебе вот теперь...
-Мам, ты хочешь сказать, что я должна повторить судьбу прабабки, бабки и твою?
-Не должна, - соглашается мать, - но так и будет, планида у нас такая...
-Да что вы привязались ко мне со своей планидой, всю жизнь только и слышу про эту планиду. Планида, да планида, ну ей богу...Я вот возьму и поменяю эту вашу планиду, не пойду по пути вами проторённому...
-Ну-ну, -сказала мать,довязывая розовую пинетку, -ну -ну...Бабья яма у нас, тут...Недаром деревенские так говорят...
На самом деле, Людмила уже полгода встречалась с Сергеем, парень серьёзный, из деревенских, с соседнего района. Они переехали жить в город, когда Серёжка подростком был, но парень не испортился, так и остался, честным и открытым.
Ну так Людка думала, так ей казалось...
Поняла Людка, что не одна, а как Сергею сказать - не знает...
Ну решила письмо написать, не было у неё опыта в отношениях, не знала, как это делается. Вот и решила...Татьяна блин, Ларина...
Ответа ждала с трепетом. В одном же городе, должен был на- завтра письмо получить и прийти. Всё же надеялась, что обрадуется Серёжа.
Пришла назавтра мама Серёжина, тётя Клава, лет десять в городе живущая, но деревню из себя не выпустившая.
Пришла объяснить этой сельской дуре, что не для неё мама ягодку растила, поэтому попросила больше не беспокоить, а с проблемами своими справляться самой. Могу, мол, десятку денег дать, да врача посоветовать...И вообще, с чего ты взяла, что ребёнок Серёжин, фыркала тётя Клава. Не вздумай даже грузить мальчика своими проблемами, ещё раз просит она...
-Разве же это проблема, - спросила баба Шура, она всё это время сидела с прямой спиной и с чуть прищуренными глазами, а тут встала, и выступила
-Это, бабонька не проблема, это нам радость. Да и всему свету белому - новый человек зародился, новая жизнь.
Проблема в другом, что от гнилого семени, чего выпучила зенки-то. Гнилое у тебя семя, баба, ох гнилое. Дел натворил, да под мамкину юбку...
Да и ты недоброе, баба, затеяла.
Будешь плакать, да в ногах у моей внучки валяться, а она ещё поглядит, прощать ли вас...Поди прочь, болезная, с моего двора и из жизни нашей...Уууу, убогая...
-Я вас, я вам, вы у меня...- попыталась сказать что-то Клавдия.
Но бабушка Шура строго на неё посмотрела и указала на дверь
-Ведьмы...сидите в своей бабьей яме...Змея..отстань...
-От дура, -только и смогла сказать бабушка Шура, -психическая, бог отвёл от семейки...
А Люда плакала.
-Бабушка Шура, значит, зря я на маму ругалась, действительно, есть планида, есть...
-Иии, девка, да нет никакой планиды...Запомни, ты - хозяйка своей судьбы, всё в твоих руках. Не слушай никого. Жить у меня будешь, дом тебе с ребёнком достанется, найдёшь своё счастье...
Бабка с матерью узнали, конечно, разве от родных можно такое скрывать. Прилетели, как на крыльях. И ну давай вокруг Людки прыгать, да скакать, и ну давай её смешить, да тормошить. Радуются, ни слова упрёка.
И мать молчит, не говорит Людке, я тебе мол говорила, а ты не послушала...
А Серёжа будто сквозь землю провалился, Люда надеялась первое время, может где на улицах встретится, нет...
Люда -то особо ни с кем не секретничала, друзей его не знала, спросить не у кого, да и зачем навязываться...
Вскорости Людмила в роддом попала. Мать каждый день звонила, приезжала, а ночью Людмила рожать собралась.
Родила ...сыночка.
Мать звонит, просит Семёнову к телефону, а ей отвечают, что родила...
Та трубку бросила и скачками в город. радость великая, внучка родилась, они уже и имя придумали, Алёнушка...
А ей в больнице говорят: какая Алёнушка, вы что? Внук у вас...Алёшенька...
Так и появился в Семье Семёновых Алексей Сергеевич...Алёшенька...
Идёт как-то Люда с коляской, на взвешивание ходили, в три месяца Алёшенькиных, смотрит, а впереди парень, с палочкой идёт, так напоминает кого-то...
Подошла ближе, парень обернулся, чтобы пропустить девушку, с коляской и замер...
-Люда...
-Серёжа...Что с тобой...
-А то ты не знаешь, как видишь...восстановился почти...врач сказал, что через пару месяцев без тросточки буду ходить...
-Подожди, - молодая женщина взволновано смотрела глазами полными слёз, - я действительно ничего не знала, и не слышала.
После того, как твоя мама приходила...Знаешь, я понимаю, что поступила глупо, с этим письмом, с этим признанием...но ты ...почему- то послал маму, а она ничего не говорила, я...больше не видела... Я не знаю, действительно ничего...
-Подожди, ты разве не приходила к моей матери, когда узнала, что я на мотоцикле...
-Нннет, я и не знала...Твоя мама пришла и я больше не стала...
-Куда пришла?
-Ну когда я письмо тебе написала, что беременная...
Проснулся и закряхтел Алёшка.
-Он кушать хочет, хочешь посмотреть? Знаешь какой красивый, на тебя похож немного и на меня, чтобы не обидно было...
-А с чего на меня-то...
-В смысле с чего? А...я и забыла.. - лицо девушки, до этого улыбающееся, вмиг стало сердитым, - твоя же мама сказала, чтобы я сама решала свои проблемы и не смела на тебя навешивать, не рада была видеть. Пропусти.
И Людмила пошла быстрым шагом, толкая перед собой коляску.
А вечером у дома бабы Шуры и Люды, остановилось такси, из которого вышел тихонечко Серёжа, таксист помог вытащить сумку, махнул рукой и поехал...
-Люда, баба Шура, а я к вам. Выгоните если, я на лавочке жить буду. мне не куда идти...Я к сыну пришёл...
-Ну заходи, коли пришёл, - позвала баба Шура, - выгонять или нет, не мне решать. А Людмиле...
Бабка с матерью долго не могли поверить, что Людка вышла замуж, по настоящему. И что в семье у них теперь два мужика, большой и маленький.
Бабка всё никак не могла начать доверять Серёже, он за топор, бабка за следом, тот молоток берёт, бабка выглядывает...
Пошла подвязать в огороде забор, столбы подгнили, качает головой. Как раз внучка приехала с зятем и правнуком, тот уже ножками топотит, крепкий мужичок.
Зять -то мигом оценил, что сделать надо, и вот уже столбы новые шкурит, варом мажет, мужиков нанял, ямки новые копают, молотками, да топорами стучат...
Дочка с внучкой еду готовят, окрошку, да блины...Чем ей заняться?
-Дарья, иди сюда, -зовёт Шура, -ну что ты, пусть молодёжь, бери Алёшу, пойдём вон до рощи прогуляемся, ноги старческие разомнём...
Оглядывается с тоской Шура на дом, не доверяет она мужикам, не привыкла, всё подвоха ждёт...А правнука любит, больше жизни, больше всех. Алёшенька, деточка, поди ты, ведь тоже мужичок, хоть и с ноготок, улыбается бабушка Даша, дочка Красного Командира...
А вот Клавдия, мать Серёжина, да, поплакала, поубивалась, уж как она проклинала Семёнихино отродье, уж как голосила по сыночку своему живому, а как по покойнику, что даже пришлось мужу её, Серёжиному отцу, дать тумаков глупой бабе, чтобы успокоилась.
А та всё одно, чихвостит почём зря, мол увела сына единственного змея проклятущая, мало сына, так ещё и мужа к себе присушила...Никак для матери своей, распутницы проклятущей...
Тут уже люди ей стали говорить, что зря на женщин наговаривает, а те, что постарше, советовали, пока совсем одна не осталась, помириться со снохой и сыном, внука пойти посмотреть...
Клавдия же погладиться не даёт, орёт, проклинает, по бабкам бегает, порчу снимает, что ведьма на сыночка накликала...
Добегалась, пока однажды ноги не отказали.
Муж сказал, что это от злобы её, и велел в больницу ложиться, там, мол, за тобой уход будет. Ты, сказал, Клава, как собака бешеная, кидаешься на всех. Чего тебе надобно? Сынову семью порушить? Внука родного без отца оставить? Сына несчастным сделать? Лишь бы по -твоему было?
Да катись ты к чертям собачьим, устал от тебя, единственное от развода удерживает, болезнь твоя.
Я ведь любил тебя, Клавдия. Всё порушила злобой своей...
И отвёз её в больницу.
А вечером пришли сын со снохой. Не может Клава переносить эту, плохо ей, от одного её вида счастливого, змея...порушила семью, -думает Клавдия...
А ей всё ничего, улыбается, поставим говорит на ноги вас, мама...
-Да будь ты проклята, зараза, -думает Клава...
Да только вроде ей легче становится, когда девка рядом...
Мальчика привели. На Серёжу похож...
-Баба,-лопочет, - выздоравливай скорее, поедем с тобой за грибами и ягодами в деревню...
-Мааааленький, кровинооочка, -думает Клавдия. Так на Серёжу похож...
Тихонько вставать Клава начала, муж рядом, сын, сноха, внучёнок, да и сватьи обе, старая и молодая...
Бабы в палате завидуют, говорят: счастливая вы, Клавдия Семёновна, любят вас все, знать на ноги быстро встанете...
Так и получилось. Забрали, домой привезли, ох и боялась этого дня Клава, думала, что одну оставят...
Ошибалась. Муж рядом, сын с женой и внуком, сватьи...Праздник устроили....
-Прости меня, дочка, прости, прошу...Знаю, знаю, нет мне прощения...Что натворила, баба глупая, и вы, мои родные простите...
-Ой, да все мы не без греха, чего уж там, -это баба Шура, та, которая говорила Клаве, что ползать в ногах будет .
И будет, и поползает, лишь бы простили, лишь бы никогда не быть одной, лишь бы чувствовать эту любовь...
Так Людмила разорвала этот порочный круг, вылезла из бабьей ямы, смогла не принять свою планиду...
Уже внуки у них с Сергеем...Маленькие, родненькие, топочут да лопочут, солнышки...
— Дорогой, ты скоро? Я приготовила романтический ужин. Сейчас уложу детей, и буду накрывать на стол, — произнесла Светлана.
— Уже бегу! — крикнул в трубку Костя. — Зайду в магазин, возьму бутылочку красного вина.
— Отлично! Жду! — улыбнулась молодая женщина.
Света считала свой брак идеальным. Они с Костей очень любили друг друга, воспитывали дочь с сыном, приобрели уютную квартиру, и автомобиль. Что еще нужно было для счастья?
Супруги кушали запеченную утку, пили вино, и смотрели романтическую мелодраму. Неожиданно, семейную идиллию прервал телефонный звонок.
— Не бери трубку, — попросила Света, как будто чувствовала надвигающийся ураган.
— Как скажешь! — подмигнул мужчина, обняв покрепче жену.
Но телефонная трель не останавливалась. Кто-то настойчиво звонил каждые две минуты.
— Возьму. Может, что-то стряслось..., — решил Константин. — Да, слушаю! — крикнул в трубку. — Здравствуй, Лена. Да. Дома. Хорошо...
Костя положил трубку, и виновато опустил глаза.
— Лена завтра приедет, — сообщил он. — Они едут с семьей на море, а путевка только через четыре дня. Хотят по дороге к нам заехать. Погостить...
— Супер! — сердито бросила Света. Из-за твоей сестрицы, мы должны отменить все планы. Ты забыл, что собрались к морю на два дня с палатками? Что теперь Литвиновым скажем? Сами не поедем, и друзей подвели!
— А что я мог сделать? — пытался оправдаться мужчина. — Ты же знаешь Ленку, она ведь не спрашивает разрешение, а ставит перед фактом.
— И вообще, твою родню не смущает, где мы поместимся в девятерых, в двух комнатах? — злилась Света.
Такая ситуация продолжалась каждый год. Дело в том, что они жили в часе езды от моря, и во время отпусков, кто-то из родственников обязательно заезжал к ним на кофе, на обед или просто передохнуть с дороги. С наступлением лета эти визиты доводили до белого каления. Особенно отличалась Лена со своими невоспитанными, тремя детьми. Женщина была насколько наглой, что могла неделями сидеть в доме брата, без всякого зазрения совести.
— Пойду, мясо достану из морозилки, — буркнула Света. Гости хоть и незваные, но кормить их все равно нужно.
Рано утром настойчиво пиликал домофон.
— Кто-то звонит, — зевнула Света. — Может, приехали уже?
— Наверно, ошиблись просто. Сейчас только восемь утра, а Лена обещала после обеда приехать
Костя нехотя выбрался из теплой кровати, и побрел в прихожую.
— Они..., — произнес через пару минут отрешенным голосом.
Через мгновенье, в квартиру ворвалась жизнерадостная родня. Дети бесцеремонно побежали в детскую, даже не думая разуваться. Лена вошла в комнату, и плюхнулась в кресло.
— Фух! Устали, пока к вам добрались! А вы еще в пижамах? — удивилась женщина.
— Вы же обещали после обеда приехать, — напомнил Костя.
— Так получилось! Дети проснулись в четыре утра, вот мы и решили выехать пораньше, — объяснила Лена. — Ничего, зато будет больше времени, чтобы пообщаться с вами.
— Кофе будете? — вежливо предложила Света.
— Нет. Мы уже пили в дороге. Мы бы с удовольствием съели бы чего-нибудь. А то так торопились, что даже не успели позавтракать, — произнесла Лена, включая пультом телевизор.
«Интересно, и куда же вы так торопились» ? — чуть не вырвалось у Лены. Но промолчав, женщина побрела на кухню, готовить завтрак и обед.
— Здравствуйте, тетя Чивета! — крикнул старший сын Елены и Димы. Малец вылез в сандаликах на кроватку Анечки, и прыгал со всей прытью.
— Здравствуй! Во первых, меня зовут Света. А во вторых, сними обувь и не прыгай на кровати, — сделала замечание Светлана.
— Чивета! Чивета! — смеялся семилетний мальчуган, кривляя хозяйку дома.
— Игорь! Прекрати обзывать тетю Свету! — сделал замечание Дима, отец веселой семейки.
— Это же детки! Не обращай внимания! — смеялась в кресле Лена, жуя чипсы.
Перепуганная Анечка стояла возле кровати, не понимая, что происходит в ее комнате. Игорь прыгал на кровати, а младшенькие гостьи, Яна и Жанна, потрошили куклы девочки.
— К нам гости приехали, — виновато улыбнулась дочери, Светлана. Может, почитай им книжечку...
После завтрака, гости снова разбежались по комнатам, а Света принялась готовить обед и перемывать гору посуды. Она так устала за это утро, будто разгрузила товарный вагон.
— Света, ты такой классный кофе готовишь. Я бы с удовольствием выпила еще чашечку, — крикнула Лена с комнаты.
Внезапно из детской послышался крик и грохот. Бросив кастрюли, Света помчалась в комнату. Игорь стоял посреди комнаты с коробкой Жениных моделей самолетиков, и разбрасывал их, наблюдая, как они падают на пол и разлетаются на мелкие детальки.
— Мама, я их полгода собирал и клеил! — заплакал в отчаянии Женя.
— Сынок, не плачь! Мы все починим, — пыталась успокоить сына.
— Подумаешь! Ничего страшного! — поднялась наконец-то с кресла Лена. — Игорек у тебя в гостях, вот и принимай его, как подобает хозяину!
— Лена! Может вы займете чем-то своих детей?! — вспылила Светлана.
— Так они хорошо играют! И вообще, Дима спит, я сериал смотрю, дети играют, чем мы тебе мешаем? Как всегда, всем не довольна! — фыркнула гостья.
Света вошла в свою комнату, и схватилась за сердце. От увиденного, у хозяйки дома пропал дар речи... Яна и Жанна вооружившись фломастерами, разрисовывали все, что видели на своем пути. Яночка рисовала большое черное солнце на новом диване, обитом дорогим бежевым гобеленом, а Жанна, разрисовывала обои разнообразными зверюшками...
В ту же секунду из детской послышался грохот. Забежав туда, женщина увидела, как Игорек долбит молотком дубовый паркет.
— Игорь! Ну-ка прекрати! — крикнула Света, отбирая у сорванца молоток. — Немедленно прекратите разрушать нашу квартиру! — закричала так, что задрожали стены.
— Нужно было спрятать молоток и фломастеры! Ты же знала, что у нас дети, — невозмутимо произнесла Лена, плюя семечки прямо на ковер.
Из магазина пришел Костя. Увидев, что творится в квартире, мужчина побелел от злости. Он не хотел ссорится с родней, попытался как-то сгладить ситуацию.
— А давайте поедем на море. Покупаемся, позагораем! — предложил он.
— Я, за! — обрадовалась Света.
— Да ты что! Мы две недели будем на море! Тем более, сейчас будет мой сериал, — возразила Лена, садясь в свое любимое кресло.
— Ладно. Дети, давайте поиграем в игру. Объясняю правила: все садятся в ряд, друг за дружкой, первый говорит о том, что он любит больше всего, а второй, исполняет его желание. Например: я люблю яблоки, Игорь приносит мне яблоко, и говорит свое желание.
Дети охотно согласились, и расселись на полу друг за дружкой.
— Я люблю шоколадные конфеты, — произнес Игорек.
Сидящий за ним Женя, послушно встал, и побрел на кухню за конфетами. Сев на место, Женя упорно молчал.
— Сынок, теперь твоя очередь. Говори, что ты любишь, — улыбнулся Костя.
— Я люблю..., — Женька замолчал.
— Ну же, смелее! — хихикнула Лена. — Не можешь двух слов связать! Чему только тебя родители учат?
— Я люблю, когда уходят гости! — громко выпалил Женя, смотря тетке в глаза.
— Невоспитанный мальчишка! Как ты смеешь так с тетей говорить! Весь в свою мамашу! — задохнулась от негодования Лена.
— Прекратите! Если хотите погостить у нас, ведите себя прилично! — вспылил Костя. — Я не позволю обижать свою семью! Лена, иди помогай Светлане с обедом, и приберись после себя и детей. А мы с детьми идем в парк!
Остальные три дня прошли более-менее спокойно. Косте пришлось взять отгулы, и водить детей на улицу, чтобы не громили квартиру. Наконец-то настал долгожданный день отъезда родни.
— Посмотрим, может заедем к вам на обратном пути, — пообещала Лена.
— Нет! Нас дома не будет! — быстро соврал Костя.
— Нас на свадьбу пригласили, в другой город, — добавила Света.
— Жаль! — произнесла Лена. — Но ничего, увидимся в следующей году!
Машина с гостями скрылась за поворотом. Света обняла Костю, и вздохнула с облегчением.
— Пойдем, будем наводить порядки. Нужно переклеить обои в комнате, поменять паркет в детской, вот с диваном сложнее, придется перебивать оббивку...
— Ничего, справимся. Обещаю, что больше их не будет в нашем доме.
— Хочется верить, — грустно улыбнулась женщина...
Автор: Милана Лебедьева