Стеша, открой дверь!

- Анна уже полчаса тарабанила в дверь, ведущую в комнату дочери.
- Мама, отстань от меня! - раздражённо буркнула из запертой комнаты Стеша.
Анна подавила вздох, нацелилась было постучать ещё раз, но осеклась. Как там говорила её подруга Вера? Больше доверия. Больше дружбы.
- Стеша, ужин готов. Приходи, как проголодаешься, - как можно более спокойно сказала Анна и отошла от двери, непрерывно оглядываясь.
Сердце сжала тревога. Из комнаты единственной дочери Стефании не слышалось ни звука. Как бы не задумала чего!
Сейчас, в свои тридцать шесть, Анна уже и позабыла, каково это, услышать девочке-подростку от мальчика, который нравился, что она уродина. Некоторый жизненный опыт заставил Анну отрастить шкуру, и она бы непременно ответила на оскорбление. Уж как ответила бы, уххх! Оскорбитель пожалел бы, что вообще умеет разговаривать! Но ведь её дочь Стеша - это не она, не Анна. К сожалению.
***
Это было неделю назад. Тогда Стеша пришла из школы понурая, расстроенная, бледная. Её без преувеличения красивое личико осунулось, уголки губ опустились. Видимо, она дотерпела до дома, потому что как только девочка переступила порог, она бросила рюкзак на пол и горько разрыдалась.
- Мама, он назвал меня уродиной! Мама, почему ты родила меня некрасивой??? - причитала девочка, сползая по стене на пол. Худенькие плечи затряслись в рыданиях.
- Ну что ты такое говоришь? - Анна присела рядом на корточки и попыталась притянуть к себе дочь, но та резко отстранилась, - Это Женя сказал?
- Сначала Андрей, а Женя подхватил! Мама, я уродина!!! Нос этот дурацкий, губы, как у обезьяны, щёки круглые, такие сейчас не модные! Это Лиза сказала, что сейчас модно впалые щёки!
Стеша указывала пальцем на свой маленький, слегка вздёрнутый носик, на пухлые губки, округлые щёки. Её миндалевидные, большие голубые глаза были грустными и покраснели от слёз.
- Детка, а ты не думала, что это зависть? Молодость не бывает некрасивой, малыш. Они просто хотели тебя задеть. Завидуют твоим успехам в учёбе.
Девочка не слушала объяснений. Она закрылась в комнате и всю ночь просидела, бесцельно таращась в зеркало.
Наутро Анна застала дочь ещё более бледной и осунувшейся. Личико её заострилось, нос стал как будто больше.
***
С тех пор ежедневно Стеша стала меняться. Не только внешне, но и внутренне. Раньше девочка была доброй, улыбчивой, старательной.
Но в последнее время Стеша замкнулась в себе, стала огрызаться, чего раньше за ней замечено не было, появились рассеянность и несобранность. Успеваемость, естественно, заметно снизилась.
Анна забила тревогу. Психологи, все как один, твердили - это подростковый возраст, пройдёт. Больше доверия, больше любви. Врачи не находили никаких патологий - все анализы идеальны, физически девочка здорова, не считая незначительного недостатка витаминов. То же самое твердила Анне лучшая подруга Вера:
- Ань, ну а ты как думала? У моей Светки то же самое было, ничего, переросла, сейчас вон в университете учится! Это подросток, с ними всегда трудно!
Анна верила и ждала. А Стеша всё продолжала меняться... В конце концов девочка практически перестала есть, стала угловатой, осунулась, кожа стала бледной, с неприятным сероватым оттенком.
***
- Опять не идёт есть, - пробормотала Анна, глядя на остывающий суп, который она заботливо налила дочери.
Из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Анна осторожно подкралась к двери, ведущей в комнату дочери и прислушалась. Тишина. Тревогу сменил страх. Анна решительно схватилась за ручку и толкнула дверь, вваливаясь в комнату. К чёрту доверие!
То, что увидела женщина, заставило её закричать. Стеша сидела на стуле напротив трюмо с зеркалом, которое Анна купила не так давно специально для дочери и таращилась в пустоту широко раскрытыми глазами, а из зеркала наполовину высунулось нечто, похожее на человека. Оно обхватило шею девочки тонкими бледными пальцами, а длинный чёрный язык засунуло Стеше в приоткрытый рот, будто что-то вытягивая из тела ребёнка... Самое жуткое - лицо существа при ближайшем рассмотрении напоминало лицо Стеши, только гораздо страшнее. Серое, морщинистое, остроносое, с чёрными губами-нитками.
Услышав, что кто-то вошёл, существо вернуло свой чёрный язык на место, обернулось, сверкнув абсолютно белыми без зрачков глазами на Анну, зашипело и скрылось в зеркале.
Анна подбежала к дочери:
- Стеша, очнись! - тормошила она девочку по плечу, беспрерывно косясь на зеркало, в котором ехидно усмехалась жуткая сущность...
Анна решительно стащила ещё не до конца очнувшуюся Стешу со стула и поволокла на кровать.
- Мам, ты чего? Я пыталась накраситься... Чтобы не быть такой уродиной... - бормотала девочка.
Анна внимательно посмотрела на дочь, пытаясь унять дрожь. На лбу девочки появились морщины, а радужная оболочка глаз немного побледнела.
- Ты видела зеркало, Стеша? - голосила Анна, - Что это? Что там такое?
- Это настоящая я! - Стеша вцепилась матери в запястье и истерично захохотала, обнажая пожелтевшие зубы и ставший тёмным и узким язык...
Анна вскрикнула и зажала рот рукой, чтобы не закричать ещё громче. Её дочь меняется... Становится похожей на то, что высовывалось из зеркала. Куда бежать, у кого просить помощи? Звонить отцу Стеши...
Анна, с минуту подумав, решительно отправилась за телефоном.
С папой Стеши, Сергеем, они развелись несколько лет назад, но продолжали общаться. Стеша часто гостила у папы, а Анна ко всеобщему удивлению вполне неплохо ладила со второй женой Сергея, Эллой. У Анны личная жизнь пока ещё не наладилась, да она и не стремилась замуж, хотела сначала вырастить дочь, и только потом думать о второй половинке. На Сергея никакой обиды у Анны не было, тем более Элла оказалась доброй и отзывчивой женщиной.
- Серёжа, привет, - осторожно начала Анна, подбирая слова, - Со Стешей беда...
- Привет, что случилось? - послышался в трубке мужской голос.
Анна рассказала Сергею, что произошло с дочкой, с самого начала. Особенно подробно, но сбивчиво, описала недавнее происшествие.
- Ань, ты в своём уме? - недоверчиво спросил Сергей. Где-то на заднем фоне гремела посуда - Элла, видимо, готовила ужин.
Посуда перестала греметь, и через пару минут Анна услышала голос Эллы:
- Ань, что там такое? Рассказывай!
Анна повторила всё то же самое, что рассказала Сергею, вновь ожидая обвинения в сумасшествии. Но она не угадала. Элла слушала её внимательно, периодически прогоняя Сергея и одергивая его.
- Так, тут явно работа для моей тёти. Какая-то сущность беспокоит Стешу, нужно действовать, - резюмировала Элла, - Давайте утром со Стешей к нам, и здесь всё решим.
***
Наутро Анна собрала апатичную Стешу и они, сев в свой Матиз, направились к Элле и Сергею.
Супруги жили в квартире на шестом этаже невзрачной панельной многоэтажки в спальном районе города, недалеко от окраины.
Элла, взволнованная и слегка растерянная, встретила Стешу и Анну на пороге. Позади маячил Сергей. На его лице застыла недоверчивая усмешка.
- Так, Стеша, подойди ко мне, - велела Элла.
Девочка неохотно сделала шаг навстречу, исподлобья глядя на мачеху. Элла внимательно рассмотрела девочку и резко, одим рывком, развернула её к висящему на стене в коридоре зеркалу.
Из зеркала на них посмотрела Стеша. Но только не такая, как в жизни: бледное, худое, серое лицо со впавшими абсолютно белыми глазами, оно ехидно растягивало в зловещей улыбке тонкие чёрные губы и кривилось, вытягивая вперёд руки. Элла быстро отхлебнула воду из стоящего на обувнице бокала и прыснула этой водой в зеркало.
- Святая вода, - пояснила Элла.
Изображение исчезло, уступив место Стеше - такой, какой она выглядела в данный момент. А выглядела девочка ещё хуже, чем вчера. Глаза её побледнели, кожа ещё больше поплыла и посерела, под глазами залегли тёмные круги. Сергей, лично увидев в зеркале нечто, только молча открывал рот, как рыба, не в состоянии произнести ни звука.
Элла отвела девочку от зеркала и вздохнула:
- Это бес. Скоро приедет моя тётя, она ведунья. Стешу нужно спасать.
- Я хочу спать, - тусклым, безжизненным голосом произнесла Стеша.
Элла и Анна уложили девочку в кровать, а сами пошли на кухню, чтобы выпить кофе.
- Что это было? Что за чертовщина? - наконец подал голос Сергей, уже стоящий возле раковины и залпом выпивший уже вторую кружку воды. Вид у него был растерянный
- Серёжа, иди лучше к Стеше, побудь с ней, - отмахнулась Элла. Сергей, поставив кружку на стол, тяжело вздохнул и ушёл в комнату к дочери.
Анна села за стол, а Элла принялась готовить кофе.
- Эл, я вот всегда удивляюсь, почему ты так по-доброму к нам относишься? Да и не только меня это удивляет. Вроде бы я тебе по всем законам жанра не могу быть подругой, - спросила Анна, отхлебывая дымящийся ароматный напиток.
Элла засмеялась:
- А нам есть, что делить? Я же вижу, что у тебя и Серёжи всё уже в прошлом, почему я должна беситься, как некоторые неумные женщины? Или, может быть, я должна ревновать к Стеше? К ребёнку? Отношения между взрослыми не должны касаться детей. Наоборот, я хочу быть для Стеши доброй подругой, это ведь дочь моего любимого мужчины. И поверь мне, Аня, я за Стешу любому глотку перегрызу.
Глядя в решительное, уверенное лицо Эллы, Анна решила больше не задавать глупых вопросов на эту тему. Она лишь в который раз удостоверилась, что ей в этом плане очень повезло. К Сергею Анна действительно уже давно не испытывала никаких чувств, поэтому дружба с его новой женой ей нравилась.
Только было Анна открыла рот для того, чтобы задать Элле вопрос, на этот раз касающийся непосредственно Стеши, как раздался звонок в дверь.
- Это тётя Жанна! - обрадовалась Элла и побежала в коридор.
Стройная фигурка Эллы скрылась и Анна прикрыла глаза, чувствуя невероятную тревогу. Она вытерла салфеткой вспотевшие ладони и в ожидании уставилась в сторону дверного проёма.
Наконец появилась Элла, а за ней следом семенила полноватая низенькая женщина лет пятидесяти, в смешной блестящей блузке и со старомодной химической завивкой на голове.
- Ань, это моя тётя Жанна! Она очень сильная ведунья, медиум и экзорцист! - представила Элла свою тётю Ане.
- Здравствуйте, Анна, - вежливо поздоровалась тётя Жанна. Голос её был низким, с лёгкой хрипотцой, и от неё очень сильно пахло табаком.
- Здравствуйте, - кивнула Анна.
- Элла, где ребёнок?
- Спит, - ответила Элла.
- Хорошо, пусть пока спит, я всё приготовлю, - тётя Жанна уселась за стол и водрузила на него свою сумочку, из которой стала поочерёдно доставать свечи, мешочки с травами, старую толстую книгу в потёртом коричневом переплёте, руны и что-то похожее на чётки. Потом она немного задумалась, убрала руны и достала несколько иконок.
- Всё же я склоняюсь к тому, что это бес, - резюмировала тётя Жанна.
- Откуда он взялся? - дрожащим голосом спросила Анна.
- Анечка, ты только не злись на мои слова. Стеша была недовольна собой перед тем, как стала меняться?
- Её очень сильно обидели в школе. Назвали уродиной, - пояснила Анна.
- Ну вот. А она поверила, - несколько раз кивнула головой тётя Жанна, - Она сама привлекла беса. Эта сущность - отражение её страхов, оно питается энергией Стеши. Стеша сама привлекла её. Нужно изгонять, - тётя Жанна хлопнула ладонью по столу, - Будите Стешу.
***
Через несколько минут Стеша уже сидела в комнате перед завешанным тёмной тканью зеркалом, а позади неё с горящей свечой стояла Элла. Тётя Жанна стояла рядом со Стешей и держала в руках книгу. Анна зажгла в блюдце мешочек с травой, который дала ей тётя Жанна.
Как только тётя Жанна дала сигнал, Сергей сдернул с зеркала ткань, а ведунья начала читать слова из книги. В зеркале кончилось нечто, вытягивая костлявые руки и пытаясь вырваться наружу, но ему не давали стоящие перед зеркалом иконы. Оно выло и шипело, сопротивляясь, но с каждым словом тёти Жанны становилось бледнее и слабее. Стешу тоже ломало. Девочка стонала и извивалась, пытаясь встать со стула, но Сергей крепко держал дочь.
Анна вспотела, пока наблюдала, как мучается её дочь, у Эллы в руках дрожала, догорая, свеча, а тётя Жанна периодически начинала глубоко зевать, как бы хватая ртом воздух, отвлекаясь от чтения. В эти моменты сущность билась в зеркале, пытаясь найти выход, но вскоре она стала мелькать, затем изображение стало исчезать, сначала на мгновения, затем на минуту, и вскоре исчезло совсем, издав при этом пронзительный, нечеловеческий вопль. Оно ушло.
Тётя Жанна вытерла вспотевший лоб и захлопнула книгу.
- Вот и всё. Положите ребёнка спать, она совсем без сил.
Стеша действительно клевала носом, сидя на стуле. Сергей подхватил дочь на руки и отнёс на кровать.
- Если бы мы не изгнали ЭТО, что бы оно сделало? - спросила Анна.
- Через некоторое время ты бы обнаружила свою дочь... не живой. Она бы сделала это сама. Оно подтолкнуло бы Стешу к этому и забрало бы её душу, - коротко бросила тётя Жанна, направляясь к двери.
- Тёть Жанн, ты не останешься? - спросила Элла.
- Ой, солнце, ты чего, я совершенно без сил! Доехать бы, да не улететь с дороги! Мне в свою обитель надо, силы восстановить, там у меня всё для этого есть, - подмигнула тётя Жанна, - Да, кстати, мамочка, давай-ка монетку, сколько не жалко!
Элла округлила глаза:
- Тёть Жанн, ты чего? Мы же свои!
- Свои, не свои, а откуп брать положено, и лучше деньгами! - многозначительно подняла палец вверх тётя Жанна.
Анна порылась в своей сумочке, достала тысячу рублей и протянула тёте Жанне. Та улыбнулась, взяла купюру и пояснила:
- Физику вспомни, закон сохранения энергии. Так и в магии. Ты же не хочешь, например, своим здоровьем откупиться? Вот и лучше денежкой, значит. Это не я придумала, это дано по умолчанию. Всё, девоньки, поеду я.
Тётя Жанна захлопнула за собой дверь и оставила женщин в недоумении.
- Ей виднее, - пожала плечами Элла.
***
Анна и Стеша вернулись домой только на следующий день. Девочка проспала весь день и всю ночь, но когда проснулась, Анна вздохнула с облегчением: Стеша посвежела, глазки её вновь обрели былой блеск, а на щеках заиграл румянец.
Только переступив порог своей квартиры, Стеша сказала:
- Мам, ты меня прости...
- За что, малыш? - Анна обняла дочь.
- Не знаю. За уныние, наверное.
- Дочка, поверь мне, ты у меня самая красивая! Самая лучшая, самая любимая!
- И ты, мам.
Стеша взглянула в зеркало. Оттуда на неё смотрела красивая румяная девочка-подросток и улыбалась. Да, пожалуй, эта девочка действительно красивая. А те, кто думает иначе - могут идти мимо и просто не смотреть!
Автор: Светлана А.
У дяди Коли (а о ком же еще сплетничать, как не о соседе напротив) есть кот по имени Лысый.
Почему он Лысый - не понятно, никаких проплешин на нем нет и окрас классический пингвинистый. Должно быть, Лысый - это фамилия. Странная фамилия однажды спасла коту жизнь, семью и характер.
Кот Лысый в младенчества обладал отвратительным характером.
Он гадил в доме, рвал когтями мебель и нападал на дядю Колю со шкафа. Любой другой хозяин тыкал бы его мордой в каки и лупил хворостиной, но только не добряк дядя Коля. У дяди Коли вообще суровая карма собирать вокруг себя скандальных женщин и неблагодарную скотину.
Ну, речь сейчас не о том. Вместо того, чтобы кидаться в мерзкого кота сапогами, дядя Коля катал его на машине показывать Москву и вывозил отдыхать на дачу. Кот ничего не ценил, он считал, что дядя Коля ограничивает его свободу и недодает материальных благ. Вот какого черта молоко вместо сливок? И где породистые девочки, а?
Однажды дядю Колю тормознули гайцы, и Лысый вырвался на волю. Дядя Коля очень переживал, звал кота вернуться и прочесывал придорожный лес. Бесполезно. Лысый затаился в кустах и мстительно наблюдал за страданиями хозяина. Стояла ранняя весна. Дядя Коля промочил ноги, замерз, охрип и поехал дальше. А кот остался на воле.
Односельчане прониклись горем дяди Коли и проезжая через пост ГАИ останавливались, чтобы расспросить о Лысом. Больше всего в этой истории гаишников поразила фамилия кота и, вполне вероятно, если бы его звали Мурзиком или Барсиком, его бы оставили на свободе.
Но кот с авторитетной кличкой запомнился, его стали искать, и однажды позвонили дяде Коле с новостью, что Лысый схвачен во время разграбления помойки, взят под стражу и готов к экстрадиции.
Дядя Коля ехал и волновался: узнает ли? Простит ли?
Шутка ли - прошла весна и половина лета, кот, поди, совсем одичал.
Но Лысый сумел его удивить. Как только хозяин открыл дверь погреба и принял позу вратаря, чтобы ловить кота, Лысый завопил "Мама!" и бросился ему на шею. Кот так обнимал хозяина, что у гайцов из глаз текли слезы, а у дяди Коли кровь по спине.
Ему пришлось вести машину с котом на груди, отпустить которую Лысый согласился только когда въехал на дяде Коле в дом.
С тех пор в нашей деревне нет более счастливого и благодарного кота, чем Лысый. Он ходит за дядей Колей хвостом и чутко прислушивается к его пожеланиям. Поймать мышь? Пожалуйста! Не драть диван?! Конечно-конечно!..
Вообще, если б дядя Коля догадался повторить педагогический прием с окружающими его бабами, он со своим покладистым характером был бы самым счастливым человеком на свете.
А то давеча даже его новая любовь закатила ему такой гала-скандал, что вся деревня развесилась по заборам.
А дядя Коля с бесконечной любовью смотрел на бушующую бабу и говорил нежно: "Ох, дура ты Наталья! Ну, и дура.."
Автор: Лилия Прохорова
📖 Невестка вчера ушла из семьи. Покидала кое-какие вещи в сумку, мольберт свой на плечо повесила и ушла. Анастасия и так и эдак пытала сына, но правды не добилась. Ну, не может же быть причиной то, что он не подал ей руку?
Почти пять лет жили, пять лет все всех устраивало. И вдруг? А Анастасия так надеялась, что они с сыном ей внука подарят…
И у сватьи Анастасии – Зои Ивановны, тоже горе. Дочь вернулась под тесноватый родительский кров. Правда временно, после развода собирается переезжать к подруге в Краснодар. Та ей обещала на первое время выделить пристройку в своем доме.
Здесь хоть была рядом, устроена, и душа не болела за нее. А теперь думай-гадай – как она там? И ведь жили же хорошо!
Максим не пьет, аккуратный, хозяйственный. Зарабатывает, дай бог каждому бы так! Ну не спешил с детьми, так ведь не каждый мужчина готов сразу отцом становиться?
Не стала Светка матерью после первой беременности, но разве Макса это вина? Зато какой чистюлей-хозяюшкой стала, хотя раньше не очень любила домашние дела. Натура у нее творческая, все бы рисовать, да мечтать.
А замуж вышла – подменили дочь словно. Как к ним не придешь – чистота, порядок, все блестит, стекол в окнах не заметить. На плите и первое, и второе.
Никаких мольбертов, красок, карандашей нигде не валяется, как раньше в ее девичьей комнатке.
***
У Максима горе. Жена вчера ушла внезапно и без объяснений. Ну не считать же причиной то, что он ей руку не подал, не помог из автобуса выйти? Причину выдумала и ушла. Видимо другой, более сладкой жизни захотела. А может и завела кого, да повод все искала, чтобы его Максима дурачком выставить. Он вернулся с вылазки на природу, а ее нет.
***
Лишь Света рада. Ей просто легко и радостно. Она сегодня гуляла в парке и сделала целую серию карандашных эскизов. И все у нее получилось! Ушел ступор, и уже чешутся руки взять краски и встать к мольберту. А ведь думала, что все – ушел тот полет, то вдохновение, что давали смысл особый ее жизни.
Когда она стала незаметным приложением к налаженному быту Максима? Когда ей стало душно от таких отношений? Наверное, все началось с первых дней беременности. Максим сразу предупредил, что с ним фокус: -купи то, сама не знаю что, просто что-то захотелось, не прокатит. Потакать капризам он не будет, и вообще, это все глупости.
И тогда же добавил: — а чтобы глупости в голову не лезли, нужно в свободное время не рисуночками заниматься, а домашним хозяйством, мужем, в конце-то концов.
И ведь. действительно, не для того он женился, чтобы самому за собой тарелку мыть после ужина. И то, что жена готовит ужин, следит за чистотой, это не заслуга, а повседневная обязанность каждой женщины. Это и есть – быть хозяйкой, женой, матерью.
Обязанностей становилось все больше, а Светланы становилось меньше.
Глупостью и капризом Макс счел ночные жалобы жены на тянущую боль. А она не решилась сказать, что накануне упала с табуретки, когда намывала окно в кухне. Побоялась, что Макс снова обвинит в неповоротливости. В неаккуратности. А утром уже было поздно. Первую беременность не спасли, а второй Макс уже не захотел.
Светы становилось все меньше. Этот процесс был постепенным. И вот уже Макс ее замечал лишь тогда, когда вынужден был подзывать, чтобы указать на небрежно застеленное одеяло или на плохо промытую раковину.
А дальше? Дальше, чем безукоризненней становился отлаженный быт, к чему и стремился Макс, тем меньше оставалось Светы. Зато дома был идеальный порядок и быт стал отлаженным механизмом. И вот, когда Максим смог спокойно вздохнуть, и почти был готов на ребенка, на вторую беременность, она ушла.
***
В салоне микроавтобуса сидело четыре пары. У каждой пары была с собой собранная сумка с пледом и продуктами. Это был традиционный выезд «на природу» — вздохнуть пробуждающуюся весну. Традиция, которую Макс поддерживал сначала с друзьями юности, потом она стала семейной.
Традиции нарушать не следовало, это же, как небольшой, но необходимый винтик в мироустройстве. Как чистые окна весной, как горячий ужин на столе, как наличие жены у молодого и перспективного мужчины.
Трем женщинам подали руку. А Светлана замешкалась с сумкой, пледом, поэтому к выходу подошла последней. Семь удаляющихся спин на фоне поляны покрытой молодой изумрудно-манящей травой – готовый сюжет для картины (где-то глубоко в душе все же у нее еще жил художник).
Каждая из трех женщин держала своего мужчину под руку. Макс шел первым. Один и налегке. Тогда Света и поняла, что если она шагнет за ним, то исчезнет до конца.
Поэтому аккуратно спустилась с высоких ступенек, поставила на первую зелень корзину, сумку. Бросила сверху плед и, развернувшись, быстро зашагала к трассе. Она сама теперь хотела исчезнуть, но только из жизни Макса.
Ну, не глупость ли… подумаешь, не подал руки.
Моя мать была неудачницей. Злой и обиженной на жизнь. И всё бы ничего, но свою злобу по поводу неудач она вымещала на мне. Орала каждый божий день за каждую ерунду. За пятно на одежде. За три просыпанные крупицы соли во время обеда. А вот за порванные на улице штаны мать била меня. Била жёстко, если не сказать жестоко – то есть, не ремнём по попе. А руками и ногами, куда попадёт. Я понимал, что мать озлобленна и несчастна. Терпел, шмыгая носом. Мне было в ту жёсткую пору от пяти до восьми лет, я в любом случае не смог бы ей ответить. Да и как? Не будешь же бить собственную мать.
- Мам, а где мой папа? – спрашивал я иногда.
- Зачем тебе папа? Я тебя что, не кормлю-не одеваю? Пашу, как проклятая, еле концы с концами сводим, а ты… - зло отвечала мать.
Ну, да. А я соль просыпаю да вещи рву и пачкаю. Ответа на свой вопрос я так и не получил. Кто был моим отцом? Матери не везло в личной жизни точно так же, как и во всём остальном. Думаю, немалую роль тут играл её ужасный характер. Например, в том, что мать то и дело выгоняли с работы. Кто будет терпеть на работе женщину с таким жутким характером.
А потом появился он. Геннадий. Гена. Что он нашёл в моей матери – непонятно? По-моему, он просто тоже был не особо удачлив в делах, и даже не имел собственного жилья в нашем городе. А у матери была какая-никакая, а своя квартира – досталась от бабушки. Мать в ту пору кое-как держалась за место поварихи в заводской столовой, а Гена работал в сборочном цехе. Через неделю после знакомства он уже жил у нас.
- Привет, мужик! – пожал он мне руку своей здоровой лапищей. – Как тебя зовут?
- Саша. – застенчиво сказал я.
- Ну, и молодец, Саша! Не робей. Я – Гена. В каком классе?
- Во втором.
- Учишься хорошо?
- Хорошо он учится. Лучше бы матери помогал. – встряла мама.
- Учись, сынок. – негромко посоветовал Гена. – В жизни пригодится.
И обвел взглядом стены в нашей обшарпанной двушке.
Я именно поэтому и учился. Я так жить не хотел.
Как-то раз, насыпая семечки из пакета себе в тарелку, я просыпал добрую горсть на пол.
- Бестолочь! – заорала мать. – Я только полы помыла. Ни черта не делаешь, так хоть не пакости.
И отвесила мне такую затрещину, что я чуть не пробил головой шкаф, около которого стоял. Гена, который пил чай, сидя за столом, и подпрыгнул от неожиданности ещё тогда, когда мать завопила, стукнул кулаком по столу.
- Галя!
- Что? – притихшим голосом спросила мать.
- Ничего. Дай мне пряник, пожалуйста.
После этого никто не произнёс ни звука, пока я не вышел из кухни. Вышел я не сразу – сначала собрал с пола всё семечки в гробовой тишине. А когда уже был в своей комнате, услышал, что Гена громко ругается. Мне стало дико любопытно. Я, рискуя быть пойманным, пошёл подслушивать.
- … чтобы больше я такого никогда не видел! Как ты можешь? Да за что?
- Я устаю. – оправдывалась мать. – Работа, дом. А он не уважает мой труд.
- Во-первых, он – ребёнок! А во-вторых, ты научила его уважать твой труд? Ты вообще уделяешь ему время? Чем-то занимаешься с ним?
Мать молчала.
- И как часто у вас это… происходит?
- Да что ты, Геночка, что ты! Ну какое часто? Ну отвесила пацану подзатыльник сгоряча, с кем не бывает?
- Со мной не бывает. Я не бью тех, кто не может мне ответить. Это низко.
Мне хотелось вбежать в кухню и сказать, что она врет! Что бьет она меня часто! За всё. А на самом деле за то, что не получается у неё. Мои косяки лишь предлог. Но Гена так растрогал меня своим заступничеством, что я не мог ни бежать, ни говорить – слезы комом стояли у меня в горле.
- Галя, если ещё раз такое случится, я уйду. Я не буду жить с тобой, с такой…
Мать клятвенно заверила Гену, что больше никогда. Что поразительно, она сдержала своё слово. А Гена с той поры сам начал уделять мне время. Интересовался моей учебой, радовался отличным оценкам. Брал меня с собой на рыбалку – это был его любимый отдых. Затеяв ремонт, Гена подошёл ко мне:
- Саня, будешь помогать? Или по учёбе занят?
Я с радостью согласился помогать. И очень старался всё делать правильно. А Геннадий хвалил меня без конца. Мне кажется, что гораздо больше хвалил, чем я того заслуживал.
Когда мы закончили кухню и любовались на дело рук своих, я неожиданно для самого себя спросил:
- Ты надолго с нами?
- Как пойдёт. – пожал плечами Гена.
- Ясно. – с бесконечной горечью вздохнул я.
А Гена спохватился, присел на корточки и заглянул мне в глаза:
- Я постараюсь. Честно.
- А я могу звать тебя папой?
- Если захочешь – конечно! Конечно да, сынок!
Я звал его папой. Сначала неуверенно и тихо. Потом громко и часто. Я полюбил Гену всей душой и ночами молился, чтобы он задержался с нами подольше. Видимо, кто-то там наверху услышал мои молитвы. Мать забеременела, и они с Геной поженились. Я тогда жутко испугался, что получив собственного ребёнка, Гена не будет так любить меня. Однажды они пришли из поликлиники – у мамы уже был приличный живот – и отчим радостно объявил:
- А у нас девочка будет! Я так счастлив. Полный комплект теперь.
А мать ласково потрепала меня по волосам. Она изменилась по отношению ко мне, когда обрела женское счастье и поняла, что счастье будет долгим. Гена не только стал хорошим отчимом, но и вернул мне мать.
Родилась Варя. И Гена очень любил свою дочь, но ко мне продолжил относиться также, как раньше. Варька была интересной. Агукала чего-то там, улыбалась беззубым ртом и не умела управлять своими руками и ногами. Сестра росла здоровой и красивой. Я защищал её и оберегал. Иногда думал, что было бы с матерью и со мной, если бы не появился в нашей жизни такой вот Геннадий. Мрак! Думать было страшно.
Варюхе было девять, когда я уехал учиться в столицу. Школу я окончил с золотой медалью. Варя, которая относилась к учебе с ленцой, часто выслушивала от отца:
- Бери пример с Сашки! Парень знает, чего хочет. Старается. А тебе бы всё в телефоне сидеть.
Варя показывала Гене язык, а потом обнимала за шею, и он таял.
На перроне мать вцепилась в меня, как будто провожала на войну.
- Мам, да ты чего? Я же приезжать буду!
- Прости меня, сынок. Прости меня! Прости за всё! – и ревела белугой.
Гена обнял нас всех, и Варька куда-то там прилепилась, хотя до этого фоткалась на фоне поезда. Наобнимались, я сказал маме на ухо, что она лучшая мама на свете, и укатил в Москву.
В Москве я поступил в университет и нашёл подработку. Денег не хватало, но я копил на подарки своим. Особенно почему-то хотелось порадовать Гену. Сдав зимнюю сессию, я поехал домой на каникулы. Подарил Варе красивый чехол на телефон, матери серебряные сережки, а Гене – крутые снасти для рыбалки. Отчим прослезился.
- Даёшь, мужик! Спасибо.
Вечером мы сидели за столом, мать в честь моего приезда наготовила разносолов. Гена вызвал меня в кухню и негромко сказал.
- Саня, тут такое дело… объявился твой отец родной. Понимаю, спустя столько лет. Но он пока в городе, оставил телефон. Мать была против, но я взял. Подумал, вдруг ты захочешь…
Я ошарашенно молчал минуту. В голове возникли не самые радостные флэшбеки.
- Мама, а где мой папа?
И материн истерический крик в ответ. Гена ждал, внимательно глядя на меня. В глазах почему-то читалась тревога, в руке зажат листок бумаги с телефоном. Я взял бумажку, разорвал и швырнул в мусорное ведро.
- Бать, ты с ума сошёл? Какой такой ещё родной отец? Ты мой отец. Никаких других отцов мне не надо.
Он снова прослезился, и мы крепко обнялись. Стареет батя… становится сентиментальным.
Автор: Ирина Малаховская
Жертва
- Да, где же эта чёртова бабка? – выругался Степан.
Он достал из кармана свёрнутый лист бумаги.
- Луговая 103. Что ж, будем искать.
Всматриваясь в дома длинной деревенской улицы, он искал номера и названия, которые практически отсутствовали.
- Извините, - Степан остановился возле двух разговаривающих женщин. – Вы не подскажите, где мне найти Луговую?
- Да-к, вот она. А кого вам надо-то? – спросила одна из женщин.
- Бабу Марфу, - ответил он.
- Не шибко видать у тебя жизнь клеится, раз нашу Марфу ищешь. Что плохи дела? – спросила другая женщина.
Он молчал.
- Можешь и не говорить. К ней просто так никто не ходит. Дойдёшь до последнего дома, повернёшь по тропинке направо, а там упрёшься в её дом.
- Спасибо.
Теперь он шёл уверено. По пути, то и дело встречались мужики занятые своими делами, да дети, играющие на пыльной дороге.
- Ну и дыра…
Дом бабы Марфы был маленький, начисто выбеленный, с синими, как небо ставнями. Вокруг, словно лес стояли величавые тополя, белоствольные берёзы и дикие яблони.
Степан подошел к калитке, посвистел, проверяя, есть ли во дворе собака и уверенно шагнул вовнутрь двора. Он постучал в окно. Скрипучий голос изнутри произнёс:
- Не заперто. Заходи.
Всё убранство дома было по-деревенски скромным. На кухне, которая служила так же прихожей, сидела за столом небольшого роста старая женщина.
- Ну, заходи милок. С чем, пожаловал? – снова проскрипела она.
- Здрасте, - очнулся Степан. – Вы баба Марфа?
- Ну, я. Что с того?
- Мне, о вас, Галина рассказала. Лукина.
- А мне-то что? Не знаю такую.
Степан испугался, туда ли он попал. Колючий и строгий взгляд старушки бурил его насквозь.
- Беда у тебя, какая? – помогла ему баба Марфа.
- Да, беда! Жена очень сильно больна. Моя любимая Софьюшка. Помогите баба Марфа. Если она помрёт и мне не жить.
Баба Марфа внимательно смотрела на Степана.
- Фотографию привёз? – спросила она.
- Да, да… - Степан залез во внутренний карман летней куртки. – Вот.
Теперь она внимательно рассматривала фотографию его жены.
- Красивая, - протяжно сказала баба Марфа. – Вижу, детей нет.
- Нет, - грустно отозвался Степан.
- Это хорошо.
- Что хорошо? Не понял?
Баба Марфа, не обращая внимания, продолжала исследовать фотографию. Потом зачем-то закрыла глаза и, открыв их, выдохнула.
- Очень хорошо, - делая вывод, сказала она. – Хорошо милок, помогу. Только вы всё должны сделать, как я велю. Тогда твоя жена на поправку пойдёт.
- Конечно, сделаем. Сделаем всё, что скажите, - умоляюще говорил Степан.
Она пригласила взглядом сесть Степана напротив неё.
- Слушай меня внимательно. Порченная твоя жена. Смысл жизни совсем потеряла. Всю горечь через свой организм пустила. Жертву вы должны принести Богу, только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся.
- Жертву? – не понял Степан.
- Жертву. – И выдержав паузу, добавила, - младенца надо…
- Что? – не дав договорить ей, встрял Степан. - Да ты бабка совсем, что ли сдурела. Ведьма старая.
- Как хотите, не волю.
Степан с шумом хлопнул дверью и выбежал на улицу.
- Ведьма! – его мысли метались как пламя. - Чего удумала! Младенца в жертву. Старая стерва.
Он уверенно шагал к остановке, с которой сошел сегодня в поиске старушки.
***
Софья лежала возле дивана на полу, распластав руки. Степан кинулся к ней.
- Софьюшка, милая! - завопил он, поднимая и тряся её на своих руках.
- Стёпа… - радостно выдохнула Софья. – Ты здесь? Слава Богу, - слабым голосом произнесла она.
- Ты меня напугала Софьюшка, я же думал, что ты умерла. Чуть с ума не сошёл.
- Не-е-ет. Сознание видать потеряла. Всё хорошо Стёпушка.
Он уложил совсем бледную и ослабевшую жену в постель.
- Пообещай мне! - начала говорила она. - Если меня не станет… ты найдёшь в себе силы и будешь жить дальше. А ещё… найди себе хорошую женщину. Ладно? Не перебивай, - попросила мужа Софья, который то и дело вставлял слова. – Мне, итак тяжело говорить, - продолжала она, - как бы мы не хотели, все мы смертны. Пообещай!
- Я тебе обещаю, что я тебя вылечу, чего бы это ни стоило, - его трясло от страха перед неизвестностью.
Софья же прижавшись к мужу, тихо плакала. Слёзы скатывались большими бусинками по её щекам и падали на колени мужа.
В голове Степана звучали слова бабы Марфы: «Только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся».
Он видел её хитрую улыбку, и от этого ему становилось жутко.
Всю ночь, который раз, он просидел у постели жены. Вот уже полгода как они перестали делить одно ложе. Пропахшее лекарством пространство вокруг жены и частые её стоны выбивали его из сил. Но как любящий муж, он стойко и терпеливо выносил все тяготы. Когда врач после длительного лечения с полными глазами сожаления сообщил: «Вашей жене осталось максимум месяц-два. Скрасьте последние дни жизни, пусть она умрёт с верой, что она любима», - он потерял всякую надежду.
- Нет! - твёрдо решил Степан. - Я сделаю всё, чтобы этого не произошло.
***
Он опять шёл к дому бабы Марфы.
- Ну, заходи, коль не шутишь. Надумал милок? Правильно сделал, - с порога сказала баба Марфа.
- Надумал, - сурово ответил Степан. – Говорите, что надо делать?
- Ну, во-первых, в дом зайди ладом. Сядь на табурет и остынь, а то вижу, кровь в тебе бурлит, как горная река. А затем и поговорим.
Степан прошел к столу, где он уже имел честь сидеть. Сел с размаху на табурет и уставившись в пол, глубоко задышал. Баба Марфа не торопила и постепенно его дыхание выровнялось.
- Ну, милок, слушай, пока я добрая. Найдёшь ты бездомного младенца, который никому не нужен. Не крещёного. В дом к себе принеси. Жену убеди, чтобы он у вас остался, ровно на сорок дней. Пусть ухаживает за ним она лично, ты послушно выполняй все её просьбы и поручения. На сороковой день вместе окрестите его в церкви и нареките именем того Святого чей день выпадет. После этого ко мне вместе с младенцем придёте. Всё понял?
- Да где же я его возьму? Они, что валяются повсюду? – недоумевал Степан.
- А мне так всё равно. Как это там у вас говорят, ваши проблемы. Иди милок, но учти, не поторопишься, опоздаешь.
- Ведьма треклятая, - выходя, снова думал Степан. – Как будто других средств нет, травок там каких.
Баба Марфа, словно прочтя его мысли, и буркнула напоследок:
- Душу лечить надо, а тело само вылечится. Бог в помощь!
- О Боге вспомнила ведьма. Сама, поди душу Дьяволу продала. Карга старая, тьфу, – не унимался Степан.
Он шёл к своему дому окольными путями. За время пути надо было все хорошенько обдумать, – готов ли он внутренне на такое.
- Что это?
Степан остановился и прислушался. Откуда-то исходил еле слышный писк. Он стал шарить глазами и увидел коробку, что лежала около мусорных контейнеров. Подойдя ближе, он убедился, что писк исходит от неё.
- Господи, что за люди, животных, как мусор выкидывают, - выругался Степан. Плюнув на землю, пошел дальше. Чувство стыда давило и не давало ему покоя. – Ну, что за проверки Боже? – думал он. – Выходит я такой же, как и они, раз прохожу мимо. Ну, что за адское ощущение теребит изнутри. Не хватало мне ещё щенка или котёнка. Ну, вот зачем они мне? У меня итак голова забита проблемами.
Но какая-то неведомая сила тянула его вернуться, и он повернул обратно, постоянно озираясь по сторонам. Ему стыдно было брать, что-либо с помойки. Пряча глаза, он быстро схватил эту коробку, прижал к себе и так же быстро стал удаляться.
Пробежав почти два квартала, наконец-то пошел спокойным шагом. Убедившись, что вокруг никого нет сел на ближайшую скамью, возле детской площадки и аккуратно положил коробку на нее. Открывал он её осторожно - мало ли какой зверь сидит в ней и может выпрыгнуть. Сначала с краю в коробке он увидел шевелящиеся тряпки, а когда крышка была открыта полностью, его лицо окаменело, стало белым как полотно.
- О, Господи! – прошептал он. – За что мне это всё?
В коробке лежал, спал младенец, уснувший после хорошей качки при ходьбе Степана. Ребёнок был похож на прекрасного Ангелочка.
- Его надо срочно отнести в полицию, - размышлял Степан. Внутренний же голос говорил ему. – Вот оно спасение его Софьюшки.
Он чувствовал, как раздваивается его душа и две его половины грызут друг друга.
- Всё хватит! - зажмурившись, мысленно крикнул Степан. – Хватит!
Он осторожно прикрыл крышку коробки, прижал к груди и понёс домой.
***
Поставив коробку на свою кровать, он тихо подошёл к кровати жены.
- Родная, моя, - тронув за плечо, позвал её Степан, - любимая…
- Стёпушка, ты, где был? Почему ты весь дрожишь? Что случилось? – забеспокоилась Софья.
- Мне надо тебе кое-что рассказать, - взволновано говорил Степан. – Только ты, пожалуйста, не перебивай меня, ладно?
- Ладно, - кивнула ему жена.
Упуская все моменты, связанные с бабой Марфой, он рассказал жене о находке. И когда он дошел до того момента открытия коробки, в комнате раздался писк.
- Что это? – привстала Софья. – Ребёнок? Стёпа не молчи.
- Да. В коробке был ребёнок, и я его принёс к нам домой. Выкинули как какого-то щенка, уму непостижимо, что творят. Софьюшка, давай его оставим себе, а? Ведь у нас деток нет, а этот нам как родной будет, а? - умолял её Степан.
Софья приподнялась и опустила ноги на пол. Ослабевшие мышцы ног напоминали о себе. Но её гнал на плач ребенка другой инстинкт, который был выше всех этих слабостей, сам Дух нёс её к этому ребенку.
- Господи! – она осторожно вынула младенца из коробки и положила на кровать мужа. Развернув тряпку она, улыбаясь, произнесла:
- Девочка. У нас с тобой девочка.
Ребёнок заплакал ещё сильнее.
- Да, что ж ты стоишь, беги в магазин купи смеси, она голодная совсем и пелёнки, потом купим всё необходимое. Давай Стёпушка, беги родной, беги быстрей.
- Так могут спросить для кого? – растерялся он.
- Для дочки, говори. Девочку удочерили. Беги, давай!
Резкие перемены в жене, поразили и озадачили Степана, такой живой он давно уже не видел свою Софьюшку.
***
Месяц пролетел незаметно. Софья, окунувшись в приятные материнские заботы, незаметно расцвела, похорошела. У нее появился здоровый румянец на щеках, чего не наблюдалось последние годы.
- Надо бы нам окрестить ребенка, - боясь своих слов, произнёс Степан. Его сердце готово было выскочить при каждой дальнейшей мысли о том, что будет дальше.
- Да, Стёпушка, надо доченьку окрестить, именем наречь. Хорошо подруга у меня в загсе работает, так свидетельство справила. Счастье-то, какое привалило нам, Стёпушка. Бог милостив, знал, чем меня на ноги поставить.
Душа разрывалась у Степана надвое:
- Господи, за что? – кричала она, - За что, Господи? Будь ты проклята старая ведьма.
***
В церкви, под монотонный голос батюшки, проходил обряд крещения. Названная мать держала девочку на руках и молитвенно повторяла всё за батюшкой. Софья, как и подобает настоящей матери, с волнением наблюдала за этим таинством.
Вдруг, Степан, увидел в дальнем углу церкви старую женщину, тихо молящуюся лику совсем юного Святого. Его обдало жаром, в этой женщине, он узнал бабу Марфу. От накатившего чувства страха его словно парализовало.
Баба Марфа низко поклонилась Святому и направилась прямо в их сторону.
- Дочку, крестите? – спросила она Софью.
- Да, - улыбаясь, ответила та.
- Славная девочка. Дай Бог, здоровья! А ты, милок, - обратилась она к Степану, - прежде чем делать собственные выводы и убегать, дослушал бы до конца бабку Марфу, тогда бы и страху не пришлось терпеть. Мать, в жертву ради своего дитя, все болезни свои отпускает. Живите с Богом!
- Чего это она, Стёпа? – спросила ничего не понимающая Софья.
- Да, дурак я, понимаешь? Э-эх, доброго человека обидел, - сказал Степан и вышел вслед уходящей бабы Марфы.
Бывший муж лучшая няня
- Мам, мы сегодня опять без папы в парк идём? – с грустью спросил сын у Веры.
- Да, сынуль. – ответила мать. – Папа много работает. Сегодня он опять не смог приехать пораньше. Но мы ведь и без него можем круто провести время, правда?
- С папой было бы круче…
Вера посмотрела на сына и увидела не детское разочарование. Мише было уже пять с половиной, и он нуждался в отцовской заботе, в отцовской любви и в целом в мужской фигуре. Вера понимала, что для становления личности мальчика, для того, чтобы он вырос достойным мужчиной, ему нужно сейчас как можно больше времени проводить с отцом. Но сделать она ничего не могла, так как муж действительно очень много работал, чтобы обеспечить своей семье безбедное существование.
- Мишенька, принеси, пожалуйста машины туфельки. – попыталась отвлечь сына Вера.
Мальчик молча вышел из комнаты и вернулся с обувью для сестры.
- Ой, Миш, посмотри. Твоя сестра научилась сама обуваться!
- Маша, не правильно! – сделал замечание Миша. – На другу ногу!
- Мишань, сестра нуждается в твоей помощи. Помоги ей, сможешь? Это будет настоящий джентльменский, мужской поступок!
Вера знала, что это точно подкупит сына. Мальчик взбодрился и старательно учил трёхлетнюю сестру правильно обуваться.
- Милый мой! – подумала про себя Вера. – Как тебе не хватает отца…Как бы мне хотелось это исправить.
***
Вечером Вера готовила ужин и нервно поглядывала на часы.
- Снова задерживается! – гневно выпалила она. – Дети скоро забудут, как папа выглядит!
Илья вернулся позже обычного.
- Я дома! – послышалось из коридора, вслед за захлопнутой дверью.
- Тише! Дети спят уже давно. – погрозилась Вера.
- Да? Прости…А я им сладкой ваты по дороге купил.
- Им не нужна сладкая вата, Илья. Им нужен папа, который проводит с ними время, играет в жмурки, гуляет в парке …
- Вер, ну я ещё зайти не успел, а ты начинаешь…Мы, по-моему, сто раз это обсуждали. Ты хочешь, чтобы я меньше работал?
- Я хочу, чтобы ты чаще проводил время с семьёй, вот и всё.
- Хорошо. В этом случае наши дети будут ходить в обычный государственный сад. Не будут учить английский с репетитором. Миша перестанет ходить на плавание, а Маша лишится ростовых кукол и прочих дорогих удовольствий в дни рождения. Я ещё ничего не сказал о твоих «хотелках». Что скажешь?
- Началось…такое ощущение, что этим ты упрекаешь меня в том, что ты один работаешь. Я, на минуточку, сижу с детьми, готовлю завтраки, обеды и ужины, глажу твои рубашки и брюки на работу, навожу уборку, слежу за уютом, за собой, за детьми…
- Всё Вера, остановись! Мы сейчас начнём выяснять кому из нас тяжелее? Я знаю, что твоя работа не менее трудна чем моя. Но я твои упрёки считаю безосновательными. Я хотел бы больше бывать с детьми, но у меня не получается.
- Я не…Ты прав, хватит. Бесполезно…я просто прошу тебя бывать дома, с нами, хотя бы в выходные. Пойдём ужинать.
***
Утром дети чаще всего виделись с отцом. Вся семья вставала практически в одно время в сад, на работу. Собирались, завтракали и выезжали.
- Папа! – бросился Миша к отцу. – Я вчера тебя ждал, но уснул. Хотел показать новый трюк, которому я научился!
- Здорово, Мишань! Что за трюк? Я обещаю посмотреть сегодня вечером, когда вернусь с работы.
- А ты успеешь? Я могу снова уснуть.
- Я постараюсь, сын. Давай, садись завтракать, у нас времени совсем не много осталось. Где сестра, кстати?
- Мама за ней пошла.
…
- Вер, что там? Вы где? – крикнул Илья с кухни. Не успеете покушать!
- У Машеньки температура, придётся дома оставить. Но сначала в больничку, отвезёшь нас?
- Куда? Я так на работу опоздаю! – сказал Илья, глядя на наручные часы. – Такси закажу.
- Хорошо. – равнодушно согласилась Вера. – Мишань, поторопись, пожалуйста, мы же не хотим, чтобы папа на работу опоздал.
Илья помог супруге собрать детей и вызвал такси до поликлиники.
- Отпишись после осмотра. Скажешь, что там врачи пропишут, я после работы куплю всё необходимое.
Вера молча вышла с дочерью на руках. Она злилась на мужа из-за того, что работа всегда оказывалась на первом месте. В голове женщина строила монолог:
- Ну как можно быть таким? Неужели один раз нельзя было приехать на эту чёртову работу на полтора часа позже? А если ребёнка по дороге укачает? А вдруг истерика? Пробки? Как же мне будет стыдно перед водителем…
Женщина старалась успокоиться, так как оправдывала всё эту ситуацию уменьшением дохода. Вере удалось переключиться, так как переживания за маленькую дочку были сильнее злости на мужа.
***
- Не волнуйтесь, мамочка! Ничего серьёзного, подозрения на ангину. Это только начало, поэтому есть шанс справиться быстрее. Сейчас выпишу рецепт: противомикробная терапия около недели; антибиотики колоть не будем, можно в таблетках, антибиотики пенициллинового ряда, сейчас напишу, что конкретно можно. Кроме того, жаропонижающие при температуре выше тридцати восьми градусов.
- Спасибо вам, доктор! Я уже так испугалась…ребёнок горит…я не понимаю, что делать, что произошло…вчера, буквально, всё ещё было хорошо!
- Ну у детей бывает такое. Ангина вообще быстро развивается. Ну что ж, поправляйтесь, всего доброго!
…
Мужу писать Вера не стала. Она хотела, чтобы отец сам вспомнил и позвонил. Но Илья не звонил и не писал.
- Неужели не волнуется совсем? Какой же эгоист! – подумала Вера, сидя с телефоном в руках. Она решила специально игнорировать мужа и тогда, когда он вернется с работы.
***
Когда Илья вернулся с работы, то обнаружил, что его никто не встречает.
- Где все? – подумал он. – Вер? – не слишком громко произнёс Илья.
Мужчина разделся, вымыл руки и пошёл на кухню, где надеялся застать жену. Но её там не было.
- Так, а где ужин? – подумал Илья, открывая кастрюли и контейнеры в холодильнике. Он нашёл жену в детской, рядом с дочкой.
- Как она? – спросил Илья шепотом.
- Болеет.
- А где ужин? Я не нашёл ничего.
- Я не готовила сегодня. Поешь то, что вчера было.
- А что ты делала? – в недоумении спросил муж, повысив тон голоса.
Веру это возмутило, и она вытолкала мужа, чтобы не разбудить детей.
- Я не поняла сейчас твоего вопроса. В каком смысле «что я делала»?
- Ты весь день дома и не приготовила ужин?
- Я весь день дома с больным ребёнком! Это ничего тебе не говорит?
- Я всё понимаю, но не думаю, что необходимо было весь день сидеть у Машиной кровати. Что за отговорки? Зачем прятаться за болезнью дочери от домашних дел? Могла просто сказать, что сегодня бездельничала!
- Да как ты…- Вера еле сдерживала гнев, но слёз сдержать не могла. – Как ты можешь так говорить? Ты не представляешь, что такое маленький больной ребёнок! Я весь день не могла отойти от неё! Она постоянно плакала, у неё ангина и температура тридцать девять почти! Мне пришлось просить маму, чтобы за Мишей в сад съездила…а ты…ты даже ни разу за день не спросил, как Маша! Хотя ты знаешь, что ребёнок заболел!
- Тише будь! Детей разбудишь.
- Знаешь, твоё равнодушие по отношению к семье мне изрядно надоело… - Сказав это Вера ушла спать. Эту ночь женщина решила провести в детской.
***
На утро Вера и Илья не разговаривали. Чтобы было меньше проблем, Вера решила оставить Мишу дома и не стала его будить. Она сама не выходила из детской, и даже не думала готовить мужу завтрак.
- Здорово. – подумал Илья. – И что я должен есть?
Привыкший к вкусному завтраку, мужчина теперь довольствовался кофе и бутербродом на скорую руку. Не найдя глаженной рубашки Илья был вынужден надеть не свежую. Настроение с утра не задалось и отпечаталось на всём последующем рабочем дне.
- Если и вечером такое выступление будет, я точно взорвусь! – подумал мужчина, надевая пальто.
***
За день, несколько раз возвращаясь к последнему разговору с женой, Илья пришёл к выводу, что был не прав.
- Куплю цветы, и Верка перестанет злиться и трепать нервы. – подметил он.
Возвращаясь домой Илья думал лишь о том, как сильно голоден. Переживания за болезнь дочери тоже беспокоили ум мужчины. Он спешно зашёл, удивившись выключенному свету, и как всегда сказал:
- Я дома! А что это темень везде?
Илья разделся и пошёл искать жену:
- Вера? Вер? Спите уже?
Ни детей, ни жены не было дома:
- Вот те раз! Что за номер?
Илья стал набирать жене, но в ответ не получил ничего кроме гудков. Он в ужасе стал думать, где сейчас могла быть его семья. Отбросив цветы, он звонил ещё и ещё, но Вера не отвечала.
- Да что ж такое!
Илья судорожно перебирал список контактов в телефоне, чтобы понять, кому позвонить.
- Варвара Никитична? Прошу прощения за поздний звонок…Вера с детьми у вас?
- Здравствуй, Илья. У нас. А что такое, ужина не нашёл? – язвительно спросила тёща.
Илья уловил недобрый сигнал в сарказме тёщи, но не подал виду.
- Вы бы не могли мне дать Веру на пару слов? Она не отвечает.
- Не могла бы. Вера с детьми уже спит. Что-то ещё?
- Вы не в курсе, что произошло? Я ничего не понимаю…Зачем она уехала? Таскает больного ребёнка…
- Я-то в курсе, дорогой мой. Очень жаль, что твой эгоизм тебе не подсказал, в чём дело. Мне жаль тебя, Илья. Ты же ничего кроме себя и работы не видишь. Прикрываешь своё нежелание проводить время с семьёй за тем, что якобы их кормишь и обеспечиваешь…
- Варвара Никитична, я бы с удовольствием с вами сейчас вступил в полемику, но жутко устал и хотел бы обговорить с женой. Она сейчас точно спит?
- Спит! Пока ещё твоя жена…
- Что? Что это значит?
- Доброй ночи, Илья. Не звони сюда, дай людям поспать.
Илья ничего не понял из разговора с тёщей. Он решил позвонить жене завтра, чтобы постараться урегулировать конфликт.
***
Илья звонил и писал Вере с просьбой поговорить и объясниться. Женщина в конце концов ответила.
- Объясни для каких целей ты сбежала с моими детьми?
- Во-первых, я не сбежала, а во-вторых это наши дети и мамины внуки. Ты их всё равно видишь только на фотографиях. Зачем мне лишняя нервотрёпка с тобой?
- Не понял? Нервотрёпка?
- Именно так. Ты меня достал. Мне надоело твоё невнимание ко мне и к нашим детям. Ты не хочешь быть с нами, не хочешь быть семьёй. Поэтому, дорогой, я приняла решение с тобой развестись.
- Что ты сейчас сказала? Ты в своём уме? Какой развод? Я не дам тебе развод, Вера, даже не думай!
- Мне не нужно твоё согласие, нас разведут через суд. Причины у меня адекватные, доказательства есть, дети тебя всё равно не видят, жить с тобой не захотят. С деньгами проблем не будет, потому как я подам на алименты. Через год выйду на работу. Дом, надеюсь, останется нам. Всё-таки хочется верить в то, что ты мужчина и хоть немножко любишь детей, и не оставишь их без крыши над головой. Вопросы будут?
- Какая же ты стерва!
- Да что ты говоришь? Скажи ещё, что ты расстроен? Ты не когда не хотел семью, не понимаю, зачем все эти годы нужно было делать вид, что всё хорошо и прекрасно. Я знаю, что тебе так будет удобно. В любом случае видеться с детьми я запрещать не стану. Ты всё равно никогда не находил на них времени. Не думаю, что сейчас что-то измениться.
Илья не стал ничего отвечать жене, и просто сбросил звонок. Мужчина понимал, что отчасти супруга права во всём. До появления детей в паре всё было прекрасно, но потом Илья стал избегать семью, ответственность. Он не понимал, что нужно делать, он не понимал, как их нужно любить. Мужчине проще было сбежать в работу и откупиться, чем выстраивать здоровые эмоциональные связи со своими детьми. Илья любил сына и дочь, но по-своему, отстранённо.
***
После развода мужчине удавалось найти время для детей. Каждое воскресенье он старался поиграть с ними дома или сходить погулять. Миша понимал, что не хочет много времени проводить с отцом. Он не хотел стать похожим на него, не хотел быть равнодушным и зацикленном на работе.
Вера очень переживала за то, как дети воспримут развод. Но опасения были напрасны. В их жизни ничего особо не поменялось. Вера с детьми жила по-прежнему в их доме. Точно также Миша и Маша не видели папу. Всё было как обычно, но Вере было эмоционально легче. Она перестала испытывать обиду и злость к мужу, потому как больше его не было в их жизни.
Стоит отметить, что Илья исправно выплачивал алименты и дополнительно отправлял жене деньги. Он сменил работу на более свободную, но получал не меньше. Иногда ему хотелось чаще видеться с детьми, и бывшая супруга не препятствовала, а наоборот пользовалась.
- Скажи, пожалуйста, ты бы смог на неделе заскочить к нам, пару часов посидеть с детьми? – написала Вера бывшему мужу.
- Без проблем. Ничего не случилось?
- Нет, всё отлично. Хотела сводить маму в спа. Давно ей обещала, всё времени найти не можем,
- Хорошо, я посижу, конечно. Хоть расслабишься, отдохнёшь. Я понимаю, что тебе это нужно.
- Спасибо.
- Жаль, что я раньше этого не понимал…Но я очень рад, что удалось сохранить хорошие отношения!
- Я тоже рада! Увидимся. Ещё раз, спасибо. Обрадую маму!
- Передавай привет.
Автор Наташкины истории
Ведьма
Николай Геннадьевич не решился ехать дальше. Дорога превратилась в едва видимый просвет между деревьями, трава росла высоко, и разглядеть под ней ямы было бы невозможно. А увязнуть здесь, посреди леса, было опасно — выбраться отсюда пешком Николай не смог бы.
Он вылез из машины, скривился от почти привычной боли в груди и животе, некоторое время стоял, согнувшись, и медленно дышал. Потом выпрямился, огляделся и осторожно пошел вперед.
Избушка словно вышла из детского фильма. Стояла прямо посреди леса, крыша заросла травой, дверь наполовину утонула в земле, окошко маленькое и темное.
“Ну, хоть не на курьих ногах” — подумал Николай и негромко окликнул.
— Добрый день! Есть кто дома?
Подождал ответа, но не дождался. Только в окне показался огромный черный кот, посмотрел загадочно и равнодушно, выпрыгнул наружу, уселся на землю и стал вылизывать лапу. Николай подождал еще немного, потом зашагал вперед. Подошел к двери, оперся на притолоку, и с минуту медленно дышал. Потом постучал и снова стал ждать.
Изнутри донеслось что-то невнятное, и Николай решил, что это приглашение войти. Толкнул дверь, ожидая, что она пойдет с трудом, а то и застрянет, но та легко повернулась. Между ног Николая мелькнуло что-то черное, и он чуть было не шарахнулся назад, но вовремя понял, что просто кот вернулся в дом. Пригнулся и вошел.
В доме было темно, и сперва он не увидел вообще ничего.
— Здравствуйте, — сказал Николай куда-то в темноту. Оттуда что-то скрипнуло, потом зашуршало.
— Здорово, коли не шутишь, — ответил женский голос. Глаза Николая еще не привыкли к темноте, и он не мог разглядеть говорящую, но голос показался молодым и даже немного насмешливым.
— Мне говорили, что вы знахарка, — он был уверен, что не допустил ни мгновения колебания перед последним словом, но голос перебил.
— Ведьма — так тебе говорили.
Николай помолчал, пожал плечами.
— Ну, говорили, да. Но понимаете…
— Подыхаешь ты, — снова перебил голос. — И не хошь верить, а больше не во что, вот и прибежал.
У Николая пересохло в горле, и он смог только кивнуть. Потом кое-как прохрипел.
— Рак. Доктор говорит…
— Да плевать, что говорит доктор, — теперь Николай разглядел в темноте силуэт, но и только. Похоже было, что за столом сидела старуха, а рядом с нею кот. Кота было видно отчётливо, по сверкающим зелёным пламенем глазам.
— Рак, лягушка, таракан — как ни назови, а смерть у тебя за плечом стоит, смерть к тебе лапы тянет. Вижу.
Николай онемел. Он и сам так чувствовал, оттого и поехал в эту глушь, надеясь лишь на чудо.
Ему советовали, да. Клинику в Израиле, чудо-икону в монастыре, знахарку в селе… Но он чувствовал — не успеет клиника, лжет знахарка, а в иконы поздно ему верить. Да и слишком солидно поставлен бизнес, что у знахарки, что у монастыря, и даже чуя дыхание смерти, Николай никак не мог поверить в них.
А вот в ведьму поверил. И сейчас верил ещё больше.
— Я могу заплатить, — прошептал он. — Все отдам, если…
— Это ж жизнь, милок, — перебила ведьма. — И смерть. Кто жизнь деньгами покупает?
— А как?
Теперь он испугался ещё больше. Если и ведьма скажет, что поздно, что все сроки прошли, возможности упущены…
— Возможности, милок, не бывают упущены, — ответила ведьма на мысли Николая, словно он сказал все вслух. — Но некоторые, бывает, не хочут ими пользоваться.
— Я хочу! — воскликнул Николай. — Я жить хочу!
— Ох, добрый-недобрый молодец, — ведьма воскликнула звонко, мелодично и так молодо, что Николаю на миг показалось, что в полумраке сидит совсем молодая девица, но разглядеть все равно было невозможно.
— Слушай внимательно, касатик, повторять-то все это нельзя! — голос ведьмы снова стал старушечьим, а потом превратился в шепот, и Николай не смел дышать, чтобы услышать каждое слово.
Когда в конце концов он вышел наружу, ведьма звонко цокнула языком и спросила кота.
— Выдержит? Или как?
Кот лениво потянулся и промолчал. Только его глаза горели в темноте парой зелёных огней.
***
«Один на себя, другой на… на другого!» — думал Николай. Прикасаться к браслетам было неприятно, словно на пальцы могло что-то прилипнуть, не ощутимое, но опасное. Машина качалась, пробиралась с кочки на кочку, вокруг понемногу темнело, и Николай ехал очень осторожно и медленно. В груди копошилась привычная уже боль, и порой приходилось останавливаться и ждать, пока удушливый кашель отпустит, и получится снова смотреть на дорогу.
И поэтому, когда машина, наконец, выкатилась на асфальт, Николай вздохнул с облегчением, кашлянул, подождал немного — не разразится ли кашель снова.
И нажал на газ. Хотелось до полуночи вернуться в город, принять лекарства, а там уже думать, кто… Кому…
На кого надеть этот браслет? Жизнь не купишь деньгами, а вот браслет надеть можно. Один на себя, второй на кого-то, и потечет-хлынет жизнь. Главное, браслеты не перепутать. Остальное — магия.
Николай держал одну руку на руле, а другую не мог оторвать от деревянных браслетов. В них была надежда, в них была жизнь, но в них же было и что-то, о чем думать не хотелось. Ведьма недаром шептала едва слышно, и Николай совсем не хотел знать, что произойдет.
Кашель ударил внезапно, и Николай вздрогнул всем телом. Нога непроизвольно вжала педаль, и машина резко прыгнула вперед.
Николай не успел осознать, просто руки сами собой крутанули руль в сторону, нога перескочила на тормоз, машина гулко ударилась во что-то, завизжала тормозами, чуть не ударилась в дерево и остановилась. Николай несколько секунд сидел неподвижно, и просто пытался дышать. Перед глазами кружилась темнота, в ней вспыхивали разноцветные пятна.
“Я кого-то задавил… — думал Николай, — Господи, пусть мне почудилось, Господи… я кого-то задавил…”
Наконец, огонь в груди немного отступил, темнота перед глазами рассеялась, и Николай попытался вылезти. Он долго нашаривал рукой ручку, потом вытаскивал наружу одну ногу. Собственное тело ощущалось не своим, состояло из дрожащего желе и холода. Николай вылез, придержался за двери, глубоко вздохнул и пошел смотреть.
Девочка выглядела почти нормально. Она лежала в кустах, куда ее отбросило ударом бампера, и лица было почти не видно. Ноги в грязных кроссовках торчали из травы, ветки под тяжестью тела смялись и почти ничего не закрывали. Николай потянул из кармана телефон, уронил его на землю, сел на корточки и кое-как подобрал. Сигнал ловился, хоть и слабо.
— Сейчас… — пробормотал Николай, — скорую, скорую…
Девочка вздрогнула, но ничего не сказала. Похоже было, что она еще жива, только судороги порой сотрясали все тело.
Николай начал набирать номер, и снова выронил телефон. Только сейчас он сообразил посмотреть, что же еще зажато у него в руке, что мешает ему.
Браслеты. Деревянные, почти одинаковые, только один черный, а другой темно-коричневый. Дерево теплое, намокшее от потных ладоней. По поверхности змеится тонкая резьба — то ли надписи, то ли рисунки. Может быть, резьба тоже различается, но не разобрать.
“Найди, кого не жалко… — шепнула ведьма на ухо. — Надень черный браслет ему… И жизнь за жизнь… Только так — дыхание за дыхание, кровь за кровь…”
Было непонятно, звучат ли слова только в памяти Николая, или ведьма неведомым образом подсказывает из своей избушки, но Николаю стало еще холоднее, хотя недавно казалось, куда уж больше.
Николай встал. Глянул на пустую дорогу. На темнеющее небо.
Прислушался к огню в груди. Он пока не беспокоил, но был здесь, рядом. Намекал — совсем скоро, может, даже завтра… или через час… или через неделю…
Браслеты показались очень тяжелыми.
Он грузно и неуклюже проломился сквозь кусты, сел рядом с головой девочки. Пощупал пульс на шее.
Шейка была тонкой, но жилка под кожей билась ровно. От прикосновения девочку снова тряхнуло судорогой, и Николай поспешно убрал руку. Покрутил в руке браслеты. Задумался.
Мысли совершенно потеряли форму и связность. Осталась лишь усталость и страх. Страх и усталость.
Смерть была рядом совсем недавно, но Николаю казалось, что это были долгие века. И вот, наконец…
“Неправильно…” — из потока мыслей всплыло слово, и Николай пожал плечами, словно отвечая сам себе. Он с самого начала, едва только ведьма объяснила суть, знал, что это неправильно.
Жизнь за жизнь, дыхание за дыхание…
Девочка вздрогнула, вздохнула и застонала. Глаза все еще не открывались, но Николай почти чувствовал, что ее жжет боль. Такой же огонь, что и в его груди.
Огонь за огонь.
Николай наклонился и стал надевать браслеты.
Сперва на девочку, свободно и легко на тонкое запястье.
Прежде, чем надевать на себя, Николай на миг заколебался. Посмотрел на девочку, на темно-коричневую полосу на ее руке. На чёрное дерево в своей.
И решительно надел. Браслет скользнул на запястье так же легко, как на тоненькую ручку девочки.
Ничего не произошло, и Николай почувствовал себя идиотом. Криво усмехнулся, вздохнул… и тут в груди вспыхнуло так, как никогда прежде не горело. Он попытался вскрикнуть от боли, но вместо воздуха был огонь.
***
Иринка удивилась: что она делает в кустах? Ей казалось, что она только что бежала по лесу, возвращалась домой. Вспомнилась машина, которая ехала сперва медленно-медленно, а потом вдруг словно прыгнула, и кажется, ударила в нее. Она встала и осмотрела себя. Вся в грязи, и футболка порвалась. Но даже синяков не заметно, только на левом запястье какая-то полоса, похожая на кровь. Иринка потерла, и с облегчением поняла, что это просто грязь. Она оглянулась и увидела машину. И какого-то мужика.
Мужик лежал на животе, и кажется, не дышал. Рядом в траве валялся его телефон — кажется, он пытался вызвать скорую.
— Ой-ой… — пробормотала Иринка и взяла телефон. Позвонила.
***
Николай попытался приоткрыть глаза и удивился. Вокруг все было белым, а рядом кто-то возился.
— Я… что… — с трудом смог выговорить Николай.
— А ты как хотел? — ответил голос. Николай не удивился, узнав ведьму.
— Я умер? — спросил он.
— Ты балбес, — ответила ведьма. — Когда сам отдаешь, то еще больше получаешь. Только знать про то нельзя, а то искренность уйдет.
Николай помотал головой. В ушах зазвенело, тихо и даже немного приятно, словно рядом кто-то играл на китайских колокольцах. И огня в груди не было. Совсем.
— Валяйся, дыши, — сказала ведьма. — На простаках мир держится. А простаки – на своей простоте…
Николай поднял голову от подушки и попытался посмотреть на собеседницу, но в этот момент дверь открылась и вошла медсестра.
— А ну ка, брысь! — воскликнула она, и Николай успел увидеть только, как в окно выскакивает здоровенный черный кот.
Автор: Пашка В.