-Рита,а ты дом не собираешься продавать?

- поинтересовалась пожилая соседка Лидия
Автор: Глубина души
#глубинадуши
- Давай бизнес откроем? Я на себя возьму все обязательства. Ты будешь как сыр в масле кататься! Потом поступишь куда угодно, денег будет хватать, даже на коммерции учиться. Ну что?
- Не знаю.
- Не знает она... - передразнил ее Паша.
Дедушка едва стоял на ногах. Руки его дрожали. С каждым годом здоровье становилось все слабее. Он старался улыбаться, чтобы внучка за него не волновалась.
- Ты главное учись хорошо. - говорил дедушка. - Денежки я тебе перевел. Будешь теперь врачом! Мамочка твоя была бы рада увидеть, что ты такую профессию выбрала. Ты главное учись, девочка моя.
Он печально улыбнулся, видимо вспомнил про дочку свою любимую и единственную, Анну, позднего и такого желанного ребенка, которого по воле судьбы не стало более десяти лет назад. Но которая успела дать жизнь Рите.
На тот момент Анатолий Петрович был уже не молод. Горячо обожаемую внучку, единственную память от своей кровинушки, они с супругой несмотря на состояние здоровья и свои лета, сделав все возможное и невозможное, забрали к себе.
Когда внучка попала к ним на воспитание, ей было пять. А еще через пять - с сердечным приступом слегла бабушка... И остались Рита с дедушкой одни одинешеньки.
Теперь, когда Рита наконец-то окончила школу, дедушка отдал ей все свои накопления до копейки. Он хотел, чтобы Рита осуществила свою мечту и поступила в университет. Она желала стать врачом, спасать человеческие жизни, и дед считал себя обязанным помочь ей.
- Езжай, девочка моя, езжай в город. Тут-то чего?!
- Дедушка, как же ты тут будешь один? - спросила Рита, бережно держа дедушку за руки.
- Чай не пропаду! - улыбнулся дед. - Будем с Игнатом ходить на рыбалку, да по грибы. Огород у меня вон какой! Дел всегда найдется.
Рита поцеловала дедушку в лоб. Она подошла к воротам, в последний раз посмотрела на старичка. Он энергично замахал дрожащей ладонью. В душе у нее все сжалось от жалости к нему. Как же хотелось остаться...
Маргарита села в машину, за рулем которой сидел ее парень.
- Ну что, поехали, Ритка?
Рита тяжело вздохнула. Расставание с дедулей, заменившем ей и мать, и отца, расстроило девушку. Хотелось разреветься и никуда не ехать.
Павел посмотрел на красные глаза подруги и не дождавшись ответа, завел автомобиль. Он тронулся медленно и потихонечку покатился, а Рита, прикусив губы, оглядывалась на дом, где выросла.
Она и не представляла, что прощание с детством будет нелегким. Больше всего внучка боялась за дедушку. Он был уже таким стареньким, вдруг он ее не дождется...
От этой мысли Рите становилось особенно невыносимо, поэтому старалась гнать ее подальше и надеялась, когда получит образование, и устроится на работу, то сможет обеспечить дедуле старость.
Как только они приехали на съемную квартиру, Рита проплакала несколько часов.
Пашка лишь раз заглянул к Рите и, махнув рукой на сентиментальность подружки, занялся своими делами.
Вскоре на съемной квартире появились друзья Павла, который ничего лучше не придумал, как организовать вечеринку, с целью поднять настроение Рите...
Маргарита даже сама не поняла, как в ее маленькой съемной квартире гулянки стали проходить почти ежедневно.
Еще они с Пашкой умудрялись, не только дома накрывать поляны любителям халявы, но и ходили по кафешкам. И конечно оплачивала все Рита.
Она покупала все, что просил жених - то телефон, то шмотку какую-нибудь ему приглянувшуюся. Он успокаивал Риту, мол, она обойдется без денег, так как все равно поступит своим умом.
Но Маргарита завалила экзамены... Если бы она не потратила дедушкины деньги со своим парнем, то могла бы поступить на коммерцию… Училась бы, а параллельно подрабатывала и откладывала на жизнь. А теперь что?
Зазвонивший телефон выдернул Маргарита из ее не радужных раздумий...
- Вот же ж! Дозвонился! Риточка, девочка, ну как у тебя дела? Сдала? - спросил дедушка.
- Сдала, дедуль. Поступила. - соврала Рита.
Она поняла по голосу дедушки, что он плачет. Рита и сама заплакала от того, что пришлось соврать. Ну не могла она ему сказать правду! Что говорить? Что она прогуляла большую часть средств, которые дедуля откладывал для нее? Или что доверилась парню, который только и делал, что просил в долг без отдачи?
- Вот умничка! Теперь и помирать можно, раз ты у нас поступила. Видишь, не зря я полжизни деньги копил. Какая же ты умница. Как же хорошо!
Рита поговорила с ним около 10 минут. А потом долго просто сидела, смотрела в одну точку.
Преподаватель спустился по ступеням, остановился, уставился на нее.
- Гаврилова? Всего несколько баллов не хватило. Если и правда хотите поступить, готовьтесь на следующий год. - сказал профессор. - Вы умная девочка, просто конкурс высокий. Беритесь за голову, устраивайтесь на работу, потратьте год на подготовку. Хотите я вас на курсы запишу?
Она кивнула и пошла следом за профессором...
Все остальное было как в тумане. Она просто шла, смотрела на студентов, которые радостно крича рассказывали о своем поступлении кому-то по телефону.
Рита стыдилась не только того, что завалила экзамен. В первую очередь, душил ст_ыд за то, что обманула дедушку.
Когда Маргарита пришла домой, то уже была не в силах сдерживать эмоции. Она сидела на диване, рыдала, обложившись полотенцами. Паша смотрел на нее сквозь пальцы. Для него это вообще была не беда.
- Глупости какие-то. Зачем тебе вообще поступать? Сейчас высшее образование никакой роли не играет. Чего ты ревешь?! - злобно бросил Пашка.
- Потому что нельзя стать врачом без высшего образования.
- Ну и зачем тебе это? Работать за копейки? Глупости! Знаешь, что?! Давай я сам сделаю твою жизнь сказкой? - воскликнул Паша. - Давай бизнес откроем? Я на себя возьму все обязательства. Ты будешь как сыр в масле кататься! Потом поступишь куда угодно, денег будет хватать, даже на коммерции учиться. Ну что?
- Не знаю.
- Не знает она... - передразнил ее Паша.
Павел снова и снова приводил аргументы. Когда наконец склонил ее на свою сторону, то радостно пообещал начать все с завтрашнего дня. Но на следующий день исчез.
Ошарашенная Маргарита надеялась на возвращение. Может где-то крепко выпил, может, загулял с друзьями.
Но Паша даже трубку не брал, что для него было редкостью. А потом она обнаружила, что ее денег нет. Он забрал все средства и исчез. Благо, что хотя бы квартира на полгода вперед оплачена.
Через месяц вместо деда Рите позвонил сосед, попросил приехать и не объяснил толком, что с дедулей...
Когда Рита переступила порог родного дома, в нос ударил тяжелый запах лекарств. Фельдшер посмотрел на нее, покачал головой - надежды не было.
Внучка села рядом с дедушкой.
- Девочка моя, как твоя учеба?
- Хорошо все, дедушка. Тяжело очень учиться, но мне нравится. Обязательно стану врачом, деда. - сквозь слезы проговорила Рита.
Через час дедушки не стало... Рита плакала, просто надеялась, что дедушка ничего не заподозрил...
- Рита, а ты дом не собираешься продавать? - поинтересовалась пожилая соседка Лидия, после похорон Анатолия Петровича. - А то я хочу огород расширить, хозяйство завести. Я бы за хорошую цену выкупила.
- Да, собираюсь!
- Я сама к тебе в город приеду с бумагами. Поезжай, ты же там учишься. К тому же, я по себе знаю, как тяжело учиться, когда ты совсем одна. Да и нет смысла тебе в деревню теперь мотаться. Машины своей нет, будешь на автобусе трястись каждый раз? Учеба сейчас важнее всего.
И тут Маргарита расплакалась. Она рыдала, наперебой рассказывая, что случилось на самом деле. Лидия слушала ее, внимательно вглядываясь в лицо девушки.
- Давай я тебя на работу устрою. Будешь на учебу ходить, работать, деньги откладывать. Дом продашь, купи себе маленькую студию где-нибудь на окраине. А на следующий год поступай снова! - настояла Лидия.
- Правда? Господи, я буду вам так благодарна!
- Да ладно тебе. Ты вон сирота, кто же за тобой смотреть будет? Не вини себя, просто так получилось. Кто ж мог подумать, что у Зои такой сын. Вроде свой, деревенский. Рос на глазах. Да и дед твой спокоен был - с парнем отпустил знамым. А он вона как оказалось... Будет тебе жизненный урок. Давай, бери себя в руки.
Женщина позвонила своей старой знакомой, а затем дала Маргарите адрес, так Рита стала официанткой.
Она очень быстро привыкла к новым условиям, много работала, откладывала практически все до копейки.
Училась сначала на бесплатных, затем платных курсах, выполняла все домашние задания. Готовилась к сдаче экзаменов, которые теперь должны были показаться для нее легкой задачей.
Денег от продажи дома хватило на однокомнатную квартиру, которая пришлась ей по душе.
Наступило время экзаменов, Рита оказалась самая первая в списке по количеству баллов. Она наконец-то поступила!
Годы учебы были тяжелыми, сложными. Когда пришло время получать диплом, в первую очередь Рита в своей речи поблагодарила дедушку. Она плакала и повторяла, что он бы обязательно ей гордился.
Благодаря добросовестной учебе, Рита уже на последнем курсе стала получать хорошие предложения от частных клиник.
Она устроилась в больницу, где теперь была уважаемым, хоть и молодым врачом.
Годы шли, а Рита по-прежнему не сомневалась, что выбрала правильную профессию.
Публикуется согласия автора
Источник⤵️ https://dzen.ru/id/5e2d688978125e00b13d5ee4?device_id=e0aac4f4fe54d02e065a98dd204e49b8 Сева
Автор: Юферева С.,Мандаринка
#волшебныйсундучок
— До чего же страшненький мальчишка растет у Степановых! — судачили старушки, сидя на лавочке возе почтового отделения. Единственная работница почтамта каждый день строго пополудни закрывала двери на замок и отправлялась обедать. Жители прекрасно знали об этом, но сегодня был день выдачи пенсии и бабульки спешили занять свою очередь.
— И не говорите! Мать-то у него красавица, а мальчонка...
— Вот, потому что мать красавица, так и вышло! — продолжали неспешные пересуды женщины. — От деревенских Мария Степанова нос воротит, а в городе нашла себе какого-то богатого, но плюгавого, от него и родила мальчишку, лишь бы привязать к себе перспективного мужика. А, он не таким уж и перспективным оказался, для Машки, во всяком случае. Бросил ее и ребенок не помог, а парню сейчас мучайся, да за мамкин промах отдувайся!
Старушки согласно покивали головами, размышляя о превратностях судьбы и перевели разговор на других жителей деревни. Я знал кого именно они обсуждали до этого и кого называли «страшненьким». Это был Сева, мой лучший друг и товарищ по детским играм. То, что Сева выглядел как-то иначе, чем все остальные ребята, я вовсе не замечал. Нам было весело вместе, мы с ним словно были на одной волне и понимали друг друга с полуслова.
— Ты опять приводил в дом этого доходягу? — вопрошал отец, наблюдая, как я собираю, разбросанные игрушки. Мы с Севой сегодня устроили настоящие танковые бои и я все еще мысленно пребывал в игре, планируя на завтра продолжить наши соревнования.
Мой отец, как я замечал, относился к Севе еще хуже, чем остальные жители деревни. Нашей дружбой он уж точно был крайне не доволен. Если бы не мама, Севу не пустили бы и на порог нашего дома. Но мама, напротив, была очень расположена к моему другу. Она просто была очень добрым человеком и не могла терпеть подобной несправедливости, когда к кому-то, тем более к ребенку относятся так критично из-за его внешности.
Сева родился с заячьей губой, у него также присутствовало некоторое косоглазие и все это дополнялось грубыми чертами лица. На исправление этих дефектов у его родственников денег не было, да и не стал бы никто в деревне заморачиваться подобной ерундой. Ноги ходят, и ладно.
Мать Севы, на самом деле, была очень красивой женщиной, но несколько легкомысленной. Так считали все вокруг. Она могла на долгое время куда-нибудь уехать, а о Севе и вовсе не особо пеклась. То есть, если мои родители, стоило мне на немного задержаться где-нибудь, поднимали на уши всю деревню, то о Севе никто особо и не вспоминал. Он самостоятельно решал, когда ему пойти домой, и я ему в этом очень завидовал.
Помимо Севы и его матери, в их доме жили еще Севины дедушка и бабушка. Дед, как и многие мужики в деревне, любил бражку. И вот однажды, когда он был выпивши, уснул прямо с не потушенной сигаретой в руках. В тот день Сева оставался ночевать у нас. Мой отец куда-то отлучился на несколько дней, а мама сама предложила нам не расставаться и поиграть подольше. Дом Севы полыхал так, что зарево от пожара, наверняка, виднелось даже в соседнем селе. Нам с Севой не позволили наблюдать за этим зрелищем, мама быстро увела нас обратно домой и только на следующий день мы узнали, что на пожаре погибла вся семья моего друга.
— Мамочка, можно теперь Сева будет жить с нами? — спросил я у матери во время обеда. Отец еще не вернулся и я своим детским умом пытался решить вопрос в его отсутствие.
— Миша, ты же понимаешь, это невозможно, — тяжело вздохнув, ответила мама.
— Почему?
Я считал, что мама сумеет договориться с отцом, получалось же у нее не позволять отцу выгонять Севу из нашего дома. И дружить с Севой отец не мог запретить мне, потому что мама заступалась за нас. Значит, мама главнее папы, и она может разрешить Севе остаться у нас.
— Мишутка, ты уже не маленький, должен понимать. Сева нам не сын и не родственник, он не может жить с нами. Только приходить в гости. Только сейчас он и в гости вряд ли будет приходить.
Мама снова вздохнула и отвернулась от меня.
— Почему не сможет в гости приходить? — я чуть не плакал от своего бессилия, казалось, что я просто не могу найти какой-нибудь веский аргумент, для того чтобы Сева остался.
— Миша, Сева теперь сирота и его отправят в детский дом.
— Нет! — вскричал я и выбежал из-за стола. — Не отправят! Я его не отдам!
Я бежал по улице так, что пятки сверкали. Утром Севу забрала его соседка тетя Катя, и я прямиком отправился к ее жилищу.
Дом, где раньше жил Сева, смотрел на меня пустыми проемами окон. Наполовину рухнувшее строение напоминало черного поверженного дракона, с торчащей во все стороны чешуей. В воздухе все еще парили мелкие частички пепла, так странно выглядевшие в свете яркого солнца.
— Сева! — закричал я, вбегая в дом тети Кати. — Где ты, Сева?
Друг сидел на стуле и жевал бублик. Увидев меня, он расплылся в улыбке и мы обнялись.
— Пошли! — скомандовал я.
— Куда? — спросил Сева, на ходу обуваясь.
— По дороге придумаем, — прошептал я, прихватив с вешалки его куртку.
Мы вместе бежали по проселочной дороге, поднимая облачка пыли. В голове моей зрела одна идея.
— Стой здесь, — приказал я и побежал обратно домой.
Мама на кухне мыла посуду. Пробравшись в свою комнату, я схватил со стола копилку и кинулся во двор.
— Вот, — показал я Севе свою добычу, — Доберемся до города, а там придумаем, как дальше быть.
— Нет, — помотал головой Сева. — Ты эти деньги на велосипед копил.
— Зачем мне велосипед без тебя?
— Почему без меня?
Я сообразил, что Сева еще не знает о том, что его ждет, и замолчал, не зная как сообщить ему об этом.
Пока я пытался подобрать слова, мы услышали за спиной голос тети Кати:
— Сева! Я же просила тебя никуда не уходить!
Рядом с тетей Катей шла какая-то женщина и еще наш участковый, Иван Иванович. Я подумал, что женщина рядом с тетей Катей жена участкового и даже обрадовался. Может быть, они решили оставить у себя Севу? А, что? Иван Иванович добрый и он всех защищает. Нас с Севой прошлым летом очень выручил, запретив долговязому Витьке отлупить нас крапивой, за то что мы сорвали у него в огороде пару ягод клубники. У него этих ягод вон сколько! Чего, ему жалко что ли? Иван Иванович так и сказал: «Если бы они у тебя пару ведер клубники украли, тогда наказание бы понесли их родители, а так, считай, ты просто угостил мальцов!».
Но, на этот раз Иван Иванович пришел вовсе не помочь нам, а даже совсем наоборот. И незнакомая женщина оказалась совсем не его женой, а теми самыми «страшными» органами опеки, которые забирают ни в чем не повинных детей в детский дом.
Осознав все это, я попытался бежать от них, ухватив за руку Севу. Но, нас тут же догнали. Потом я ревел белугой и никак не хотел отпустить своего друга. Даже предлагал им деньги из моей копилки. Севу все равно забрали, и я потом несколько дней ни с кем не разговаривал. Отказывался есть и все сидел у окна, как бы надеясь на чудо.
Еще долгое время я бесконечно скучал по Севе, по нашим играм, по его добродушному нраву. Все остальные дети не шли ни в какое сравнение с ним, моим единственным, лучшим другом. Но постепенно, в силу того, что я был еще ребенком, память изгладила черты моей детской привязанности и заглушила боль разлуки. Можно сказать, через несколько лет я вовсе забыл о том, что у меня когда-то был такой вот друг.
Прошли годы. Я вырос. Мы с родителями давно уже уехали из той деревни и ничего в моей нынешней жизни не напоминало о ни о детстве, ни о Севе. Отец мой в городе занялся строительным бизнесом, я заканчивал техникум и планировал в будущем стать его прямым помощником. Но вот однажды все в нашей жизни перевернулось с ног на голову.
Сначала у отца просто начались частые головные боли. Он долго не обращался к врачу, пока однажды не потерял сознание, прямо возле дверей своего офиса. Отца доставили в больницу и поставили страшный диагноз, рак мозга.
Отец отказался от операции, сказал, не позволит ковыряться в своей голове. Он увядал на глазах. Я перевелся на вечернее отделение и стал заниматься делами фирмы. Было очень тяжело, меня молодого руководителя мало кто воспринимал всерьез. Да и сам я не до конца еще разобрался что к чему.
Вскоре отец уже большую часть времени проводил в больнице. Мама в то время походила на тень, она страшно переживала все происходящее и почти все время дежурила возле постели отца.
Как-то раз, папа отослал маму домой и попросил меня посидеть с ним. Отец говорил невнятно, часто прерываясь, но я слушал его внимательно, ни разу не перебив.
— Миша, я в жизни совершил немало плохих поступков, — начал свою исповедь отец. — Но одна вещь не дает мне покоя. Это касается и тебя. Ты поймешь, почему. Ты помнишь своего друга Севу? Мальчика с заячьей губой, с которым ты играл в детстве.
— Конечно, помню, папа, — я подумал, что отец раскаивается в том, что не поучаствовал в судьбе несчастного сироты, к которому его сын питал привязанность. Но все было не так просто.
— Его мать была очень красивой женщиной и у меня с ней случился роман, еще до твоего рождения. Мы были женаты с твоей матерью уже четыре года и моя жена все никак не могла забеременеть. А вот Маша сразу же зачала от меня ребенка. Я стал думать о разводе, но пока решался уйти из семьи, твоя мать тоже забеременела. Я долго мучился, не зная, что мне делать. С Машей мы встречались только в городе, поэтому в деревне никто о нашей связи не знал. Все думали, что ребенок у Маши от кого-то из городских щеголей. В конце концов, я решил, что не в праве рушить свою семью и прямо сообщил об этом Маше. Только тогда она призналась мне в том, что я был не единственным любовником у нее в те времена, когда мы встречались в городе и, вполне может быть, у ее ребенка другой отец. Когда родился ее сын, я готов был поверить в это. Вернее, при взгляде на ребенка, я очень хотел думать, что это не мой сын. Ребенок был настолько некрасив, что когда родился ты, я убедил себя в невозможности быть родителем того мальчика. Ты был очень красивым младенцем и все вокруг любовались тобой. Тогда как про Севу в деревне только и говорили, насколько он «страшненький». Маша больше никогда не смотрела в мою сторону. Возможно, ею управляла гордость. Но и мне было так удобно. Я убедил себя, что у меня только один сын и это ты. Теперь ты понимаешь, отчего я был против вашей дружбы с Севой?
— То есть, вы всей деревней невзлюбили Севу из-за того, что он рожей не вышел, так что ли? — не сдержался я. У меня просто не укладывался в голове этот факт. Мне казалось немного странным такое поведение у взрослых людей. Хотя, правда жизни такова, что чаще всего так и бывает. Внешность человека, особенно если она отличается от общепринятых мерок привлекательности, является определяющим фактором для очень многого. Любовь, счастье, а зачастую и благополучие, как ни странно зависят от разреза глаз, формы носа и красоты улыбки. И только дети могут не замечать подобных различий, как было между мной и Севой.
Я задумался. А, если бы я сейчас познакомился с Севой? Смог бы я не обращать внимания на его физические недостатки, или стал бы как все сторониться его? Ответа на этот вопрос у меня не было.
— Прошу, Миша, отыщи его! — снова заговорил отец.
— Кого? — опешил я. — Севу? Как же я его найду? У меня даже нет адреса детдома, куда его забрали тогда.
— Придумай, что-нибудь.
Отец захрипел и дальнейшее его бормотание я уже не смог разобрать. Пришлось срочно позвать врача и покинуть палату.
В описываемые времена социальные сети еще не настолько прочно вошли в нашу жизнь, но были некоторые индивиды, которые уже вовсю стремились ввысь по лестнице прогресса. Среди моих тогдашних знакомцев затесался один такой знаток, компьютерный гений по имени Славик. К нему я и обратился, в надежде разыскать моего старого друга, а как недавно выяснилось, возможно, и брата.
Не знаю как, но Славке все же удалось выяснить тогдашний адрес Севы.
— Какая-то халупа на окраине города, — поморщился Слава.
— Зато, именно этого города, а не где-нибудь на краю света! — радостно воскликнул я, и не откладывая нашу встречу в долгий, или какой «другой ящик», помчался по указанному адресу.
Кроме как «халупа» жилье Севы назвать было, действительно, сложно. Деревянный барак, часть которого занимал Сева, скорее всего возводился как временное жилье для тех же строителей более адекватных городских зданий. А, потом просто его забыли снести, или оставили для тех кто чем-либо обидел общество. Иначе, как можно было объяснить существование подобного строения, где стены были настолько тонки, что складывалось впечатление, будто они созданы из картона? Это сейчас, как я понимаю, в связи с растущим спросом на индивидуальное жилье, в виде собственного загородного дома, и с современным маркетингом, раздающим с «великодушного» плеча доступные предложения оного, домики строят и из картона. Но, в те времена, когда возводился этот барак, строили напротив, так чтобы и праправнуки могли смело плодиться внутри этого здания.
Жилье Севы в категорию «для праправнуков» явно не подходило, но все же использовалось именно таковыми. Потомками тех самых отверженных обществом индивидов. Двери мне открыл долговязый худощавый молодой человек, и я сразу узнал в нем друга моего детства. Из-за особенностей его внешности, естественно, и узнал.
— Привет! Ты меня, наверняка, не помнишь..., — начал было я, но Сева тут же заключил меня в объятия, заставив чуть ли не шмыгнуть носом.
— Мишка! Как же я рад тебя видеть! Откуда ты взялся?
— Взялся, вот, — я, смущенно улыбаясь, потряс его руку. — Давно мы с тобой не виделись? — то ли спросил, то ли констатировал я, оглядывая его комнату. Потрепанный, видавший лучшие времена диван, колченогий стул, возле покрытого серой скатертью стола и, окрашенный коричневой краской шкаф, вот и все убранство жилища Севы.
— Очень давно! Проходи, Мишка!
Сева явно не замечал, какое впечатление произвело на меня место его обитания. Да и ладно! Разве в этом суть? Мы раз сто еще, наверное, обнялись и взахлеб обсуждали времена нашего детства. И чужие огороды, где мы лакомились всем, чем придется. И душистые стога сена, что служили нам и укрытием, и своеобразными аттракционами. Кататься с высокого стога сена вниз, это, скажу я вам, будет поинтереснее, чем в Диснейленде. Вспоминали, как летом мы сбегали на речку, и по очереди учили друг друга плавать. И еще много чего, пока не добрались до трагических событий, предшествовавших отправке Севы в детский дом.
— Как ты живешь, Сева? — спросил я, пытаясь разглядеть печаль на его лице.
— Живу помаленьку, — Сева развел руками. В его глазах не было и тени грусти. На ум мне пришло, что и в детстве друг ни на что не жаловался. Он любил всех. И мать, и бабушку, и своего деда, который не раз порол его, причем совершенно без дела, просто так, для острастки. Сева никогда не проявлял неприязни и в отношении односельчан, которые, не стесняясь, давали ему разные прозвища. Он любил жизнь, какой бы она у него не была. И, как я успел понять, мой давний друг ничуть не изменился. Его не сломили, выпавшие на его долю невзгоды, не озлобил детдом, где ему, явно приходилось не очень-то сладко, с его-то внешними данными. И то, что Севе приходилось жить в такой халупе, не беспокоило его. Он все равно был счастлив. Кто знает, вероятно, он радовался самому своему пребыванию на этой земле. Тому, чему обычные люди не придают значения. Небесным светилам, сменяющим друг друга. Различным временам года, которые дарят нам для счастья такое природное разнообразие, а мы «несчастные» все хаем именно это. То дождь нам не к месту, то солнце слишком яркое. А, вот Севе нравился и дождь, и стужа. Это я позже осознал.
А пока, что в дверь Севы кто-то начал ломиться. Стучали одновременно кулаком и ногою. Сева закатил глаза и пошел открывать.
— Семен, ну, чего тебе?
— Дай на опохмелку, — пробасил пришелец.
— Нет у меня. Зарплата на стройке в пятницу. И потом, ты знаешь, на водку денег не дам. Куплю тебе продуктов, а то скоро совсем загнешься.
— Ну, дай, хоть что-нибудь, чего можно продать! — взмолился мужик за дверью.
— Что я тебе дам? Пустой шкаф, что ли? — усмехнулся Сева. — Семен, иди поспи, завтра легче будет, обещаю.
Сева разговаривал с пришедшим словно с ребенком, без агрессии, одними только увещеваниями. Я думал, мужик озлобится от этого, и уже собирался вмешаться, но гость, как ни странно, послушался Севу и мирно отчалил восвояси.
— Кто это? — спросил я, как только Сева закрыл дверь
— Да, сосед. Здесь в доме много таких проживает. Если можно назвать жизнью такое существование.
— А ты как здесь очутился? — решился я задать Севе вопрос насчет его убогого жилья.
— Нам детдомовским положено предоставлять жилплощадь, но чаще всего это не царские палаты. Да, ничего! — махнул рукой Сева, — главное есть крыша над головой.
По дороге сюда я хотел, в случае если отыщу своего друга, конечно, рассказать Севе о моем разговоре с отцом. Но, отчего-то сейчас я передумал. Несколько грязный поступок моего отца, как и поведение матери Севы были не совместимы с самим Севой. Я не желал валять своего друга в этой грязи.
— Сева, мне нужна твоя помощь, — вместо, ставших не нужными откровений, сказал я.
— Все что угодно! — тут же откликнулся Сева.
Я рассказал ему о болезни отца. О том, что вынужден командовать его фирмой и о том, что, нужно признать, я не справляюсь с этим в одиночку.
— Вот я и подумал, что если бы мы как в детстве снова были вместе с тобой, у нас, наверняка, получилось бы лучше. Ты, я слышал, как будто как раз работаешь на стройке?
— Да, но я обычный каменщик. Чем я могу помочь тебе в управленческих вопросах?
— Разберемся по ходу, — отмахнулся я, — главное ты в теме!
Когда я сообщил отцу, что отыскал Севу, то попросил его ни о чем не говорить ему.
— Просто отнесись к нему, как к моему настоящему другу, этого будет достаточно! Зачем сейчас ворошить прошлое, кому от этого будет лучше?
— Ты прав, — отец с шумом втянул воздух. — Тогда, прошу тебя, не говори ничего и твоей матери.
— Я и не собирался, папа, не переживай об этом. Пусть все останется как было.
— Пусть останется, — выдохнул он. — Но мне все равно стало гораздо спокойнее на душе, словно с нее сняли камень.
Отец и, правда, как будто просветлел лицом, а потом попросил о встрече с Севой. Не знаю, о чем именно они там говорили, но Сева вышел из палаты с улыбкой на лице.
— Хороший, все-таки, Мишка, у тебя батя! Он тоже попросил меня помочь тебе с бизнесом, хотя я и объяснил ему, что ничего в этом не смыслю.
Через месяц отца не стало. Мама более-менее спокойно восприняла его уход. Да и я тоже. У нас сейчас было о ком заботиться. Моя мама всегда любила Севу, а я был счастлив вновь обрести такого друга. Мы с мамой опекали Севу незаметно для него самого, и для начала переселили его в квартиру, поближе к офису, не добираться же Севе на работу с самой окраины города?!
В настоящее время мы с Севой являемся полноправными хозяевами нашей фирмы. Тот труд, что вложил в общее дело Сева, неоспоримо достоин права владения бизнесом. Мы оба женаты, у нас почти взрослые дети. И вот, что я скажу. Никто из нашего окружения не считает Севу каким-то особенным. При этом, мой друг не делал каких-то пластических операций и прочих манипуляций со своей внешностью. Люди любят его за его добрый нрав и чистое сердце. Жена у Севы, между прочим, настоящая красавица и она любит мужа именно таким, какой он есть. За его сердце она его любит! Именно за то, за что и нужно любить человека!
Автор: Юферева С.
Попробуй быть счастливой.
- Ирина, доброе утро, а ты что это вдруг одна в этот раз на дачу приехала? - из-за невысокого забора Ира увидела свою соседку по даче Антонину. Тоня почти её ровесница, полненькая, активная, муж её всё время у неё на побегушках. Только и слышно с их участка голос невысокой, но очень громогласной Тони,
- Валера, ты куда опять делся? Почему ты мне грядку под лук ещё не вскопал? Какой ты компост вытаскивал, ты же вчера уже всю кучу убрал? Валера, ну что ты за мужик, так мы ничего не успеем, я хотела розами заняться. Глянь я у калитки кусты обрезала, ветки хоть собери!
Ирина и Сергей Антонину терпеть не могли, она в каждой бочке затычка, до всего ей дело есть. То вода откуда-то на её участок льется со стороны Ирины и Сергея. И Серёже пришлось водопроводом заняться. Тоня при этом поначалу пыталась Сергею ещё и глазки строить, но ему пухлые женщины никогда не нравились и маленькая толстенькая Тоня в панамке его совсем не вдохновляла на разговоры. Но Тоня упорно хотела дружить по соседски и однажды даже их в гости пригласила. Это был первый и последний раз их доброго общения.
- Так ты чего одна то приехала? - настырно допытывались Тоня, - Опять что-ли твой в выходные на работу поперся? Не доведет такая работа до добра, попомнишь мои слова!
- Нет, не на работу, одна я теперь осталась, - Ирина вынуждена была сказать, ведь Тоня всё равно достанет со своими расспросами.
- Одна осталась? Помер что-ли? - Антонина резко воткнула лопату в рыхлую землю и глаза её округлились, - Да ладно, он же не старый был, не болел вроде Серёга твой, да как же так? Хотя мы всю зиму не виделись, всякое могло произойти. Мрут мужики, до пенсии не доживают, а всё от жадности. Как же ты теперь без мужика то будешь, ее-ех, вот ведь жизнь. А я говорила, ни к чему на работе корпеть с утра до ночи, всех денег не заработаешь! Мой вон тоже все на работу рвется, клиенты там у него. Звонят бабы сплошные, наглыми голосами говорят, всё им Валерку моего подавай!
- Да жив он, Тоня, - Ирине еле удалось слово вставить, Тоню не остановить, так и мелет всё подряд. Пока Ира ждала, когда Тоня наконец-то замолчит, ей даже мысль шальная пришла - может лучше бы Сергей и правда помер! Подлец! Говорил, что на работе пропадает, а сам изменял ей, хорошо что хоть всё открылось. Но она тут же себя осекла - ты что, Ирка, совсем одурела! Пусть живёт, опомнится - пожалеет ещё, предатель! Но поздно будет.
- Жив он, что ему сделается, просто разошлись мы, одна я теперь живу, - Ирина попыталась сделать безразличное выражение лица, но у неё это плохо получилось.
- Ну надо же, от такой женщины ушёл, ну и ну, - не умолкала Тоня, - Ну ничего, Ира, что ни делается, всё к лучшему, найдем и тебе другого. Я ведь тоже второй раз замужем и рада, что с первым рассталась. Я только с Валерой и жить по настоящему начала, счастливой стала. А я всегда так и думала, что Сергей твой - чурбан бесчувственный. Я ему улыбаюсь, а он даже не реагирует, не то, что мой Валерочка. Вот с кем я себя настоящей красивой женщиной чувствую!
- Тоня, я наверное дачу продавать буду, мне одной она не нужна, - Ирина еле дождалась, пока Тоня выговорится, - Вам может второй участок нужен?
- И не вздумай, подруга, так ты совсем зачахнешь, ну уж нет, такую соседку я не хочу терять. Слушай, у Валеры через два дня рождения, ты приходи к нам в гости, что одной сидеть. К Валере товарищ с работы приедет, он тоже стоматолог. Миша чудесный человек, вот и познакомитесь. А что ты теряешь, Ира? Ты попробуй быть счастливой, вдруг получится? У меня же получилось, хотя я и простая продавщица, а Валерочка мой - доктор. А судьба нас на всю жизнь связала.
После общения с Тоней у Ирины голова разболелась. Она решила разобрать вещи на даче, собрать сумки для Сергея, пусть забирает все свое, чтобы духа его тут не было.
С улицы постоянно доносился громкий весёлый голос Антонины. Ну какая же она шумная, сил нет. Ирина выглянула в окно и обомлела - Валера нес на руках Антонину, а она хохотала, - Пусти, Валера, ну я тебе верю, что ты меня любишь, поставь меня, ты же надорвешься!
" Ну надо же", - удивлённо подумала Ирина, - " А эта Тоня вообще очень даже жизнерадостная, может и правда не надо отчаиваться и усложнять, а тоже пробовать быть счастливой, жизнь то одна!"
На дне рождения Валеры были ещё соседи слева - Валентина и Володя. Михаил оказался очень приятным мужчиной. Правда немного лысоват и животик намечается, но разве в этом дело?
Вечер закончился прогулкой к реке. Миша рассказыва веселые истории из жизни стоматологов. А потом предложил проводить Иру. Ещё издали Ира увидела, что ворота на её участке распахнуты, похоже это Сергей приехал, точно - его машина.
Ирина взяла Мишу под руку и прижалась к нему, смеясь над очередной историей. Сергей повернулся, видно голос её услышал, и замер. Ирина шла веселая, с каким-то мужчиной, это как же это понимать?
- Ира, я за вещами приехал, - думая, что бывшая его не видит, окликнул её Сергей. Она обернулась, равнодушно посмотрела,
- Забирай, сумки на террасе, - и продолжила болтать со своим спутником. Красивая, свободная, какая-то чужая и привлекательная. У Сергея было абсолютно дурацкое выражение лица!
Потом, поздно ночью, когда она осталась одна, Ирина и плакала о прошлом, и с радостью вспоминала этот вечер, ведь Миша ей помог утереть нос этому подлецу. Сергей наверное думал, что она вся в соплях, а она и без него была счастлива. И правда, благодаря Мише Ира вдруг ощутила, что может нравиться и жизнь прекрасна!
Вот уж чего не ожидала Ирина, так того, что Тоня станет её лучшей подругой. Веселая, шумная и энергичная, Антонина изменила жизнь Ирины в лучшую сторону.
А с Михаилом Ирина пока ещё просто встречается. С ним легко и весело, он добрый и неконфликтный. А если возникают какие-то проблемы, Миша сразу Ирину успокаивает,
- Это мы быстро решим, это как зуб удалить, раз, два - и готово!
Недавно Михаил Ирине сделал предложение и она скорее всего согласится. Потому что хочет попробовать быть наконец-то счастливой, и похоже у них с Мишей это получается!
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Главное никогда не отчаиваться, ведь когда ты закрываешь одну страницу жизни, то за ней всегда открывается другая.
Всё, что ни делается, всё к лучшему.
Хочешь быть счастливой - не ройся в своей памяти, а просто будь!
Жизнь имеет значение https://dzen.ru/life_matters ТАКОЙ ХОРОШИЙ, КОГДА НЕ ПЬЯНЫЙ
Дочка прыгала перед отцом, умоляла: «Папа, купи золотой браслетик, хоть самый тоненький! Все девочки в классе в золотяшках, только я…»
А всё жена: отдадим дочку в английский лицей, учителя так хвалят её успехи! А лицей рассчитан на детей богатеньких «буратин». Мальчики там – при фирменных часах, девочки – в камушках, уши проколоты чуть не с яслей. С ними ли тягаться их простой семье? Жена – швея, он – техник-смотритель в ЖЭКе.
Дочка прыгала, на шею бросалась, обнимала мягкими прохладными ручками – какой отец не растает? Он строго разнимал объятия, а у самого сердце таяло, как сахар в горячем чае. Даже на его, Николаева, скромную зарплату можно было ужаться, накопить. Но ведь вот какое дело…
Прикладывался глава семьи к рюмке. Вернее, к стакану. Нет, под забором не валялся, не буянил. Тихий домашний пьяница, никого не задирал, не бил. Наоборот, жена его, обмякшего от принятых градусов, била да плакала, плакала да била.
…Николаев – клиент наркологического диспансера. Вот сидит он на кушетке, с готовностью заворачивает рукава рубашки и показывает давние почерневшие гематомы. Тяжеленька рука у супруги, характер крутенек! Да и в весовой категории она солиднее раза в полтора. Но ведь и есть за что удары получать. Стыдно сказать, однажды Николаев нашёл в домашней аптечке и сжевал упаковку спиртовых салфеток для инъекций – там 70 процентов чистого медицинского спирта. Душа горела.
Как же так? – спросите, ведь должна быть ответственность. Почему донельзя себя распускаешь, в руки судьбу свою не берёшь? Однако если человек такой вопрос задаёт, бесполезно ему объяснять. Это как больного ругать за то, что больной.
Зачем люди пьют? Не могут без этого, потому и пьют. Вот вам, допустим, зажми нос и рот, воздух перекрой – долго продержитесь? Сначала будете терпеть, потом задёргаетесь, а после всё на свете отдадите за глоток воздуха. Здесь то же самое, только не нос и рот – клапан в душе перекрыт. Получится у вас втолковать что-нибудь о самодисциплине человеку, у которого смертное удушье и он сам за себя не отвечает?
Николаев, когда что-нибудь рассказывает о себе, застенчиво улыбается. Лицо его рдеет нежным девичьим румянцем. И сам – нежный, слабый, шея торчит из пижамы трогательно-белая, как стебелёк. Опускаются, подрагивают длинные пушистые ресницы. Жена когда-то была без ума от этих ангельских ресниц, буквально выскочила за них замуж. Вот тебе и ресницы…
В семье, где человек пьёт, свободных денег не водится. У Николаевых их хватает только на хлеб-молоко-квартплату. Ещё ипотека – расширились на двухкомнатную, поскольку не дело дочке-подростку рядом с мамкой и папкой спать. Ей двенадцать. А она, кобылка тяжёленькая, то и дело виснет на шее: «Папочка, браслетик!» Прямо наваждение какое-то у девчонки, вроде порчи. Летом она подрабатывала в столовке, мыла посуду, накопила сколько-то. У жены всегда имелась заначка. Если поднатужиться и прибавить – хватит на дочкину маленькую мечту.
В доме к тому времени воцарились мир и лад – Николаева в очередной раз закодировали, и он держался уже полгода. С долгами наконец рассчитались.
Я встретил его на улице, он бежал на работу. «Давненько вас не видел», – говорю. «И не увидите, – пообещал серьёзно так, уверенно. – Всё, отпил я своё. Не было бы счастья, да горе-несчастье помогло. Помните золотой браслетик?»
…Итак, Николаева закодировали, и в их маленькой семье воцарились мир да лад. Но умерла матушка. Поминки, соседи, друзья с соболезнованиями – тут и трезвенник сорвётся. Один способ прекратить запой – ящик водки под кроватью. Выбить клин клином. Тот случай, когда пожар залить бензином всё же удаётся. В общем, продул Николаев и свою зарплату, и женину заначку, и вытряс из копилки дочкины рублишки.
А когда пришёл в себя… Жена – ладно. Дочку видеть нет сил: пригорюнилась, поникла, плечики опущенные. Поняла уже, что не ждать ей браслетика. А у матери-покойницы в комоде завалялись часики, подделка под золото, ещё советские. Так он что сделал: снял корпус, убрал лишние два звена – как раз на худенькую девчоночью руку. Браслет красивый, богатый – как гибкая змейка, как крошечный золотой поезд из тяжёленьких вагончиков. Вот тебе, дочь, настоящий золотой браслет. Не полезут же пробу искать.
Жена только головой покачала: вещь дорогая! Что ж, рассудила, значит, так тому и быть – от свекрови наследство осталось. Дочка чуть с ума не сошла от радости, папку задушила в худеньких объятиях. Не могла наглядеться, так и эдак вертела на запястье обнову. Ни у кого такого браслетика нет! Убежала хвастаться к подружкам. А уж поздно было.
Девять вечера, десять. Никогда дочка так на прогулке не задерживалась. В общем, нашли девочку в больнице в беспамятстве. Браслета нет, запястье ободрано до мяса – кровавый браслет-шрам остался на всю жизнь. Она же, глупенькая, налево и направо тарахтела, что папка настоящее золотое украшение купил. Кто-то клюнул на сверкнувшее в свете фонарей «золото». Кто – так и не нашли. Видеокамер тогда ещё не было всюду натыкано, как нынче. А девочка не то что грабителя описать – родных отца с матерью не узнаёт.
И вот с того дня Николаев – ни капли. До работы и после работы катает коляску с дочкой-инвалидом. Умом всё понимает. Ну не пропей он деньги, купи дочке настоящее золото – и что? Не ограбили бы её? Другие всю жизнь килограммами обвешиваются – и ничего. А тут клюнули на фальшивку.
Понял: знак судьбы это. Бог пальцем погрозил. Смотреть на водку с той поры не может. Зубами заскрежещет – и отворачивается. С души воротит, тошнота подступает к горлу. Водка для него отныне – враг, гадина, сообщница того, кто на дочку напал. Если он с водкой подружится – и он предатель, пособник и участник.
Доктора с прогнозом осторожничают, но дочка недавно его узнала. «Папа, – говорит, – ты такой хороший, когда не пьяный. Не надо мне никаких браслетов, ты только не пей, ладно?»
Нина МЕНЬШОВА
#моясемья
Здравствуй, сынок…
-Привет, ба! Как ты тут? - поздоровался Венька, крупный, двадцатипятилетний парень, вваливаясь с мороза в прихожую старенькой хрущёвки.
Седая старушка, аккуратно повязанная цветастым платком, увидев в дверях внука, нагруженного пакетами с продуктами, возмущённо замахала руками:
-Венечка, внучек, да куда же ты мне столько притащил, ведь не далее как вчера навещал! Я ещё то не съела.
Вениамин улыбнулся, загудел своим ласковым басом, с нескрываемым обожанием глядя на старушку.
-Бабуль, бери, и не возражай, ты у меня вон какая худенькая: просто кожа да кости! Вот, ещё лекарства тебе, - парень достал ещё один маленький пакет с логотипом аптеки из кармана.
Старушка растроганно всплакнула, - Спасибо, Венечка, что-бы я без тебя делала…- Проходи, внучек, только, хочу предупредить тебя, там у нас гости…
-Гостиии? - удивился парнишка, и, улыбаясь в ожидании приятной встречи, прошел в кухню.
Из-за стола навстречу ему поднялась какая-то женщина. Усталое, бледное лицо, мелкие морщинки, болезненные синяки под глазами…Одежда хорошего качества, но очень старая. Что-то неуловимо знакомое, давно забытое было в глазах гостьи, отчего вдруг у Вениамина бешено заколотилось сердце.
-Здравствуй, сынок! - тихо произнесла незнакомка, и протянула к нему навстречу руки, словно надеясь на то, что парень тут же кинется к ней в объятия.
Венька, вздрогнув, отпрянул от неё и недоуменно уставился на бабушку. Старушка всё это время стояла в сторонке, вытирая слезы сухонькой ручонкой.
-Да, внучек, это твоя мама приехала, поговорить с тобой хочет! - тихо сказала она и снова заплакала.
Вениамин застыл на месте. Неужели, эта женщина - его мама! Мама, которую он в детстве звал по ночам, просыпаясь в слезах. Мама, которую он, как ни силился, не мог вспомнить. Мама, которая никогда не была рядом ни в горе, ни в болезни, ни в радости.
Парень, наконец, очнувшись от минутного оцепенения, повернулся к плачущей бабушке: - Ба, ты извини, я спешу, я потом зайду, хорошо? Извини, ба, я не могу…
Он поцеловал старушку в холодную от слез щёку, и вышел.
Венька шёл по заснеженным улицам города, по которым мог пройти с закрытыми глазами и не заблудиться. Сколько раз он ходил здесь, с самого детства и до сих пор, и всегда без нее - самого важного человека в жизни любого человека. Он ходил в детский сад, в школу, в институт… - без неё! Он никогда не чувствовал тепла маминой руки.
Венька не помнил мать. Совсем не помнил. Он видел её только на фотографии, над которой рыдал вечно пьяный отец и повторял: - Она вернётся, обязательно вернётся...
Но она так и не вернулась, а отец однажды умер, сердце не выдержало…
Венька запомнил его - страшного, посиневшего, вытянувшегося на диване с её фотографией в одной руке и полу-пустой бутылкой в другой…
За всю жизнь Вениамин был нужен только бабушке, Римме Павловне - матери отца. Она ему заменила всех: и отца, и мать…
Матери тогда написали о случившемся, предлагали забрать мальчика к себе… Но она коротко ответила: -Я не могу, семейные обстоятельства не позволяют. Отдавайте в детдом.
Так и остался Вениамин с бабушкой Риммой. Не смогла она отправить внука в приют, добилась опеки над мальчиком. Сколько сил ей потребовалось на то, чтобы вырастить ребёнка. Самой. Венька помнит дни, когда у них на завтрак, обед и ужин не было ничего, кроме жиденького супчика. Но он был всегда! И бабушка усиленно пыталась подложить ему в тарелку хоть маленький кусочек мяса.
Теперь, когда Венька, благодаря этой маленькой, сухонькой женщине, вырос, получил образование, он старается отплатить за всё то доброе, что она для него сделала, заботой, любовью и вниманием.
Мать ни разу ничем не помогла. Да ладно, "не помогла", она никогда не звонила, не писала, не поздравляла Веньку с днём рождения… Она вообще не интересовалась: «а как там сын? » А теперь появилась! Зачем?
-Зачем, зачем она пришла! - думал, вытирая слезы на ходу взрослый двадцатипятилетний мужчина, сам уже отец маленькой дочери. И эта мысль не давала ему покоя целый день..
***
-Венечка, ты почему такой бледный, на тебе ведь лица нет? Ты не заболел? - с тревогой вглядываясь в лицо мужа, спросила Марина, супруга Вениамина.
-Да, папочка! Почему на тебе лица нет? - тут же потешно скопировав мать, повторила маленькая Дашенька.
Венька поднял дочь высоко над собой, потом, прижал к себе это маленькое, тёплое чудо природы, вдохнул аромат её волос: -Всё хорошо, моё золотце, иди играй!
Ему хотелось поговорить с Маринкой, облегчить, душу…
-Марина, ты знаешь, мать моя объявилась! Зашёл сегодня к бабушке, а она там сидит. Как ни в чем не бывало, чай пьёт! - сказал он, уже сидя за столом.
Маринка, уже накрывавшая на ужин, так и опустилась на стул: - Как она тебя нашла?
-У бабушки адрес не изменился! Я не смог с ней говорить, сбежал от неё, когда понял, что это моя мать…
-Вень, ну, может, стоит её хотя бы выслушать? Я даже не представляю, что должно произойти в жизни женщины, чтобы она вот так, на двадцать пять лет забыла о своём ребёнке? Наверное, с ней что-то случилось из ряда вон выходящее… Может, она в тюрьме сидела или ещё что-нибудь…
(на "что-нибудь" у Маринки фантазия уже закончилась, и она больше не смогла придумать оправдания матери супруга)
-Не знаю, Марина, я не могу её понять и простить тоже не могу…
***
На следующий день Венька как всегда забежал в обед к бабушке Римме.
-Венечка, - начала бабушка - Ты бы все-таки выслушал мать. Она, конечно, перед тобой очень виновата… Но, поверь мне, она очень страдает. Я ведь стара уже, вдруг как помру…А она, как-никак, мать тебе. Вот тебе адресочек - бабушка протянула внуку листок - Если надумаешь с ней повстречаться…
-Нет у меня, бабуль, матери! Для меня всю жизнь ты была и матерью, и отцом, и бабушкой… - с горечью сказал Венька, но листочек с адресом всё-таки взял и сунул его в карман брюк.
И снова Вениамин провёл день в тяжёлых раздумьях… Ощущение душевной пустоты и тоски не покидало его, словно это он в чём-то виноват перед этой женщиной, которая так и не смогла стать для него матерью.
Не один день и даже не одна неделя прошла. Венька, всё это время, нащупав в кармане записку, доставал ее, разглаживал, и снова убирал в карман…
***
А однажды он всё же пошел к ней. Вечером, после работы он стоял возле ободранной двери в пахнущем кошками и сыростью подъезде и жал на дверной звонок.
-Сынок! - на пороге стояла Она. В старом, выцветшем халате, плохо расчесанная и в носках. В нос ударил запах кислых щей и затхлости.
-Здравствуй… . те! - сказал Вениамин, не в силах вымолвить слово «мама» - Я решил Вас выслушать. Попытаюсь понять. Так что Вы хотели от меня?
-Ничего, сынок! Просто хотела поговорить с тобой и попросить у тебя прощения! Мне ведь недолго осталось…Болезнь не пощадит меня. Думаю, что это всё за грехи мои…
Сердце Вениамина сжалось от жалости к этой неухоженной женщине с синяками под глазами.
-Вы больны?
-Да, но дело вовсе не в этом! Ты проходи, сынок! - она посторонилась, приглашая мужчину войти.
Венька вошёл в кухню, присел на табурет.
-Прости, меня, сынок! Я очень виновата перед тобой - женщина вытирала слезы, ручьём текущие по щекам - Влюбилась я тогда! Ничего с собой не могла поделать! Вот просто света белого не видела. Если бы мне Георгий тогда сказал «убей» - я бы убила!
Вениамин брезгливо поморщился, он совершенно не понимал Такой любви. По его мнению - это уже болезнь, но тем не менее, продолжал слушать.
-Георгий тогда сказал, что женится на мне, но я должна забыть обо всём: о своей прошлой жизни, и о тебе.. что он не потерпит чужих детей! Понимаешь, сынок? - она посмотрела в глаза сына, надеясь найти там понимание. Но во взгляде Вениамина была только жалость. Он молча ждал продолжения рассказа.
-Я была счастлива с Георгием, у нас родилась дочь, Лидочка. А потом всё рухнуло в один момент, как карточный домик. Лидочка выросла, вышла замуж, уехала в Италию. Георгий умер. И я осталась совсем одна.
На минуту женщина замолкла, и уловив взгляд Веньки, рассматривающего почерневшую паутину в углу, сказала: - Мы не всегда так жили… Георгий занимал хорошую должность, у нас был дом в коттеджном посёлке. Но потом, когда муж умер, выяснилось, что он наделал столько долгов, что мне пришлось продать всё и переехать в эти «хоромы».
Венька где-то в душе стыдил себя за то, что не было у него сочувствия к матери, успокаивало лишь одно: злорадства тоже не было…
-А дочь Ваша, что же? - спросил он.
-Не нужна я ей! Стыдно ей перед мужем, что мать у неё такая облезлая… Ты, сынок, не подумай чего: мне ничего от тебя не нужно! Прости меня только… Тяжело уходить с такой тяжкой виной на душе.
Венька молча поднялся: -Я постараюсь Вас простить. Мне правда очень тяжело это сделать, но я справлюсь с собой…
***
-Венька где ты был так долго? - встретила его с порога обеспокоенная Маринка.
-Я был у неё! - тихо сказал Венька, глотая слезный ком в горле.
-Ты ходил к матери? - ахнула Марина.
-Да, мне её очень жаль!
-Ты у меня, Веня, самый лучший! - вдруг крепко обняв мужа, сказала Марина - Я знала, что ты её не бросишь.
-Да, Марин, я её простил, но вот «мамой» назвать пока язык не поворачивается…
-Прощать - это свойство сильных людей! А ты у меня сильный.
Теперь Венька иногда заходит к матери, а она тихо плачет от радости, что сын у неё вырос хорошим человеком, правда, без её участия.
Автор: Анелия Ятс https://dzen.ru/id/5ea262805e355f55ca82e848 НАСЛЕДСТВО.
Никитич сидел у окна, смотрел, как за терраской в луже после дождя купалась стайка воробушек. Они по много раз опускались в воду, а после спешили отряхнуться, сбросить с себя грязный покров.
Мужчина сравнивал купание птиц со своей жизнью. Он также много раз за свой прожитый восьмой десяток лет погружался в различные передряги. Затем, побеждая неприятности, как воробей, отряхивался и продолжал свой дальнейший путь. Выходил сухим из воды. Нипочём ему были любые жизненные преграды и ухабы судьбы.
Но так было раньше, когда был молод. Высокий рост, лицом не дурён, язык в разговоре подвешен. Да и занимал всегда, пусть не самые важные, но руководящие посты.
В семейной жизни ему очень повезло. Кроткая, заботливая жена. Единственный сын оказался под стать матери. Рос он послушным мальчиком.
Никитич сейчас с завистью вспоминал себя в прошлом, потому как стал с годами не здоровым человеком.
Второе дыхание у него открылось через год после смерти супруги. Вначале места себе не находил. Ведь столько лет в браке прожито вместе. Без её опеки потерялся во времени обстоятельств. Даже носки не знал, где находятся в шкафу. Не говоря уже о других вещах.
Тут ещё и приболел. Тогда из социальной службы ему направили работника для оказания помощи в домашних делах.
Женщина, приятная на вид, по возрасту ровесница сына. Она довольно быстро нашла общий язык и подход к Никитичу. Пока переставляла по - своему в комнате стол и стулья, раскладывала вещи в шкафу, находила новые места для безделушек на полках мебельной стенки, без умолку говорила своим звонким голосом. Убеждала, что жизнь в таком возрасте только начинается. Тем более, такой интересный и привлекательный мужчина всегда произведёт на окружающих впечатление. Особенно на женский пол.
Никитич верил похожим на басни увещевания новой знакомой. С благодарностью думал об опекунском совете, что нашли они для него такого внимательного и заботливого работника.
Завертелась жизненная карусель. Каждый новый день начинался и заканчивался в окружении чуткого и душевного человека, который очень отличался по характеру и поведению от его усопшей жены.
Если та видела в нём солидного человека и старалась, чтобы он всегда был одет в строгий костюм и всё то, что к нему прилагалось, то теперь он наряжался в джинсы и с ярким окрасом футболки.
Никитич стал есть и нахваливать блюда, какие раньше не считал вкусными. А когда сделал предложение помощнице по дому пойти с ним в ЗАГС, стал смотреть на окружающий его мир уже совсем другими глазами.
С этого времени молодожён пришёл к осознанию, чего ему не хватало в прежней жизни. Его покойница супруга только заботилась о нём в том плане, чтоб на столе всегда был сытный завтрак, обед и ужин. Под рукой чтобы каждый день имелась чистая и выглаженная одежда. Любила жена просто так, со стороны, смотреть на него, как бы боялась лишний раз прикоснуться к супругу.
Настя оказалась совсем другим человеком. Она не зацикливалась на приготовлениях разносолов. Идеальная чистота в квартире не была её важностью. Убиралась так, чтобы перед гостями не было стыдно.
Не всматривалась в физиономию Никитича, а навязчиво, без стеснения прижималась к нему по любому поводу. При этом могла шепнуть ему на ухо нежное слово.
По жизни Никитич не слыл любителем выпить лишнего спиртного. Не стал заядлым курильщиком. Ещё в ранней молодости решил беречь своё здоровье.
На всех должностях имел хороший оклад. Потому смог прикупить новый автомобиль. Жена его была бережливой и прозорливой. Каждый месяц неистраченные за этот период денежные средства откладывала на депозит, а часть держала дома на чёрный день. Она предполагала, что сбережения не пропадут за просто так. В крайнем случае, достанутся единственному сыночку, который жил со своей семьёй на другом конце страны. Виделись они не часто, только тогда, когда тот уходил в очередной отпуск.
Сын приезжал, и жизнь в их доме из повседневности превращалась в праздничную обстановку: сноха усердно готовила разносолы, гремела посудой на кухне, а сынок без устали рассказывал отцу истории их семейного счастья. А между всем этим постоянно был слышен громкий голосок непоседы - внучки Дашеньки. Она всех забрасывала бесконечными вопросами. Тут же сама вставляла свои комментарии на ответы взрослых. В общем, в этот период времени в собравшейся вместе семье царила радостная обстановка.
Уже когда супруга покинула навсегда этот мир, Никитич часто вспоминал те прекрасные моменты, какие судьба подарила им. Он сожалел, что годы ушли безвозвратно. В одиночестве бродил по комнатам благоустроенной квартиры, бросал взгляды на дорогую мебель. И не было прежней радости. Вещи вокруг казались бесполезными и никому не нужными. В глубине души теплилась маленькая надежда, когда его не станет, сын вернётся в родные пенаты и будет жить в этом уютном жилище. Очень ему в такие минуты откровения с самим собой становилось жаль всего накопленного с годами состояния. Даже думать не желал, что оно может достаться за бесценок чужим людям.
Время позаботилось расставить жизненные промежутки по своим местам, внеся коррективы.
Появилась Настя с необычным укладом жизни и неуёмной заботой, часто казавшейся для окружающих любовью к престарелому человеку.
Уже позади остался не один год их совместного проживания, и Никитич считал её полноправным членом, так или иначе, новой образовавшейся семьи.
Ощущал он только беспокойство за то, что после знакомства сына и Насти между ними сложились прохладные отношения.
Сынок, как и раньше, наведывался в отпуска в гости, но прежнего радостного и счастливого настроя в их доме теперь не ощущалось. Но чувства между отцом и сыном не менялись. Всё-таки крепки оказались родственные узы.
В часы уединения с сыном Никитич стал повторять просьбу о том, если с ним что случится, чтобы сын не оставил без внимания и без части наследства новую его жену. Они ведь уже не первый год вместе живут. На что всегда получал сыновье одобрение.
Как не старался Никитич сберечь своё здоровье, возраст с каждым годом давал о себе знать. Вместо поездок с Настей в туристические круизы, стал чаще навещать больничные стены поликлиник.
В это самое время он остро ощутил женскую заботу. Душевное тепло, исходящее от человека. Ставшим для него очень близким за последние годы.
Настя не желала оставлять его в палатах больниц. Дома ведь и стены лечат. Она уговорила мужа переписать автомобиль на её сына. Он с правами вождения и всегда под рукой, а на приёмы к врачам необходимо часто наведываться. Никитич согласился. Может быть, сынок и не выполнит данное ему обещание в помощи жены и оставит её ни с чем. А так, на всякий случай, авто уже будет для неё подарком. От меня.
День за днём чувствовал Никитич, как былая сила организма покидает его. Он решил нотариуса вызвать. Наследство на сына записать.
Записал и думал, что на этом всё успокоится. Но Настя чуть не каждую минуту причитала, что останется она без крыши над головой, случись недоброе с ним. Свой то дом она сыну отписала, когда они ещё только сошлись и стали вместе жить. Теперь обратно нет ей пути. Там уже семья добавилась детками и места для неё не будет.
Никитич поддался уговорам любимой. Переписал завещание. Квартиру поделил на сыночка своего и Настю. С сыном та обещала деньгами за его половину рассчитаться. Разве надумает тот сюда переезжать. И то правду она говорит, – согласился он с женскими доводами.
Сын приехал неожиданно. Взял недельный без содержания отпуск. Выглядел волнительно. Из телефонных в последнее время общений с отцом понял, что здоровье того ухудшается. Прибыл с намерением забрать его к себе.
Отец даже прослезился. Обрадовался он приглашению сына и согласие на переезд вначале дал. Только затем, когда сынок уже начал решать проблему отъезда, наотрез отказался покидать родные места.
Настя со своей стороны постаралась убедить его, что рядом с ней ему будет лучше. Поправится он ещё. Отступят болезни, и они сами поедут в гости к сыну.
Сын, в надежде, что папа принимает правильное решение, уехал домой.О завещании даже словом не обмолвился. В такой момент неудобно задавать такие вопросы. Постеснялся он. На самом деле разговор об этом между ними уже был раньше.
За последний месяц уже несколько раз Никитич терял сознание. Приходил, когда он в себя видел медработников из «Скорой помощи», натыкался взглядом на участливые глаза жены. Та суетилась рядом, поила его разными микстурами, да таблетками.
Как в бреду слушал её голос. Она, видимо, как лучше желала, просила его переписать завещание. Пусть будет вернее дарственная на неё. Так будет проще. И нотариус, говорила она, в этом видит только положительную сторону. А с сыном твоим мы всё правильно сделаем, по совести. Неужели я тебя предам и нашу любовь испоганю.
В тот момент чувствовал себя Никитич особенно плохо. Думал, кончина уж его близка. Не вникая в происходящее вокруг себя, со всем соглашаясь, подписал дарственную на любимую Настю. Ведь он доверился её каждому слову. Только она сейчас рядом с ним. Живёт и дышит ради него, родимого.
… Терзали и не давали покоя вот уже какой промежуток времени проклятые болезни. А сегодня проснулся и почувствовал лёгкость в теле. Как будто и не было недомогания. Дыхание на удивление стало ровным. Вокруг тишина. Настя где-то запропастилась. Только с улицы слышится шум дождя.
Когда дождь прошёл, Никитич встал с постели и прошёл к окну. Пододвинул он стул, медленно присел на него. Стал рассматривать, как в луже за терраской купается стайка воробушек.
#ВикторВладимирович