На станцию бабушка ходила каждый день. Пять километров туда, пять оттуда. Возвращающаяся со станции бабушка – это было привычней и неукоснительней, чем идущий с работы папа или проверяющая тетрадки мама: у папы были выходные, отпуска и командировки, у мамы – каникулы или, в редкие дни, отсутствие тетрадок, а у бабушки не было ни того, ни другого, ни третьего. Отправляющейся в путь бабушку никто не видел, поскольку она уходила, когда все еще спали. Единственный поезд, останавливающийся на ближайшей станции, приходил в семь утра. Его и ходила встречать бабушка. Тимофей бежал в школу, а навстречу – бабушка. Она смотрела или под ноги, или вдаль невидящим взглядом, Тима подбегал к ней, прижимался и говорил: «А я, бабунюшка, в школу иду». Бабушка гладила его по голове со словами: «С Богом, Тимушка, с Богом». Крестила его и целовала в лоб. Со станции она всегда приходила очень печальной и, долго занимаясь делами по дому, иногда напевая что-то, была как в воду опущенной. И так каждый день. Бабушка редко была веселой. Мало говорила, больше слушала. И даже не от нее, а от мамы Тимоша знал, почему бабушка ходит на станцию. Она встречает дедушку. А тот все не приезжает. Вернее, не возвращается. С войны. Когда он ушел на фронт, мама была еще в колыбели, а ее старшему брату исполнилось пять лет. И он плохо помнит отца. Бабушка очень боялась, что дедушка вернется, а его никто не встретит, и он подумает, что бабушка не ждала и не верила. А она ждет и верит. И в церкви ставит свечки за дедушкино здравие. «Пусть хоть где, остался даже если с кем-то, здоровый будет», – это уже сам Тима слышал, когда бабушка с соседкой разговаривала. У той муж тоже не вернулся. Но ей и похоронка пришла, и на могиле его она уже не раз была, когда пионеры-следопыты определили место его захоронения и прислали письмо. Она со всеми пятью детьми на могилу ездила. И после поездки, в которую ее собирали всем селом с огромными хлопотами, рассказывала бабушке: – Всех перед ним выстроила, говорю: «Полюбуйся, Федор, каких я тебе детей вырастила. Не всякие родители вдвоем так поднимут, как я их подняла». Из пятерых только двое его помнят, а Танюшку-то и он не видал: после него, в августе, родила, хоть в сентябре ждали. Бабушка кивала головой: – Разве я не помню? Все помню. И про твоих, и про своих... А бабушке пришло другое письмо: без вести пропал. Значит, жив. В этом бабушка абсолютно уверена. Да вон даже после похоронок, говорят, люди возвращались. А уж после «без вести пропал» и в соседнее село тракторист пришел. Без ноги. И дедушка придет. Выйдет он на станции, а его никто не встречает. Это горько и обидно после стольких лет разлуки. Бабушке поэтому и болеть некогда, как она сама говорит, потому что болей не болей, а на станцию идти надо. Как-то Тима с классом поехали на экскурсию. На поезде. Так получилось, что учителя не смогли известить совхоз, когда возвращаются дети. И Тима помнит, как он обрадовался, когда в утренних сумерках на пустом перроне увидел бабушку: она стояла в начале платформы и жадно всматривалась в окна проплывавших мимо вагонов. Они с Тимой одновременно увидели друг друга, и мальчик радостно закричал: «Бабушка! Я приехал!» А она побежала, как могла в ее возрасте, за тянувшимся до остановки вагоном, словно боялась, что Тима проедет мимо. Это было так приятно, что тебя встречают! Ждут! Пока весь класс сидел в малюсеньком зале вокзала, дожидаясь вызванного по телефону совхозного автобуса, Тима, гордый тем, что его единственного встретили, успел пересказать бабушке все впечатления от поездки. Она сидела, внимательно слушала его, прижав к себе и гладя по голове, но словно и не слышала. Мама мечтала быть геологом, как старший брат, а стала учителем. Тоже из-за станции. Брат ей объяснил, что с бабушкой должен кто-то остаться: она ни в какую не хотела никуда уезжать. Мама закончила пединститут и вернулась в родное село. А Тима мечтал быть следопытом. Чтобы отыскать своего дедушку. Ведь следопыты не только могилы разыскивают, но и людей, которые потерялись во время войны. Дедушка тоже мог потеряться. Например, забыл адрес. Так бывает, что человек все забывает после ранения. Но для того чтобы стать следопытом, сначала надо стать пионером. И Тима так старательно учился и хорошо себя вел, что его приняли в пионеры в числе трех лучших учеников класса. Следопыт должен хорошо знать географию и историю. Еще ориентироваться на местности и читать карты. У Тимы были пятерки по всем предметам, но знания географии, истории были таковы, что он, ученик сельской школы, побеждал на областных олимпиадах по этим предметам, и в ориентировании на местности на «Зарницах» ему тоже не было равных. – Бабунюшка, я обязательно найду дедушку и привезу его домой, – говорил он бабушке, когда она была особенно печальной. – Ты, Тимушка, моя надежда, – всегда отвечала она. Но, надеясь на внука, все равно каждый день ходила на станцию. Учиться дальше Тимофей мог поехать и в Москву, но поступил на физико-математический факультет университета в областном центре, потому что не представлял, что сможет видеть бабушку не чаще, чем два раза в год, на каникулах после летней и зимней сессий, и приезжал на каждые выходные. Учеба на программиста позволяла Тимофею расширить поисковые возможности. Он систематизировал данные о без вести пропавших: где, сколько, какое количество затем удалось отыскать среди живых... Прекрасно понимал, что шансы отыскать деда среди живых равны нулю. Собирал данные о захоронениях, особенно в тех местах, где воевал дед и находился в тот момент, как пропал без вести. Поисковая работа и на местности, и в архивах стала образом жизни Тимофея, и консультировались у него даже люди с учеными степенями. ...Нашел он не только могилу деда, но и двух его здравствующих однополчан, один из которых видел, как рядом с дедом разорвался снаряд и от деда едва ли что даже осталось. Самого однополчанина контузило, и он после госпиталя был демобилизован. Он уверен: дед погиб, а известие о том, что без вести пропал, пришло потому, что мясорубка была страшная, штабы просто не успевали выяснять, что случилось с каждым солдатом. Однополчанина после войны разыскали местные следопыты, выяснявшие имена воевавших, и он имя Тимофеева деда уверенно назвал в числе погибших за село. Следопыты и родных погибших воинов разыскивали. Но, видимо, не получилось всех известить. О результатах своих поисков Тимофей не говорил никому. И на могилу поехал со своей поисковой группой, не сообщив домашним, что, похоже, отыскал захоронение деда. Обелиск стоял на краю села. Имя деда было написано черной краской на скромной серой бетонной стеле первым: Белолицев Т. И. – Тимофей Иванович. Внук взял землю с могилы деда, положил в мешочек, который сшила ему бабушка в первые его школьные поисковые поездки. Холщовый мешочек предназначался для хлеба. Так, в этом мешочке, он и привез землю домой, положил за бабушкину икону, перед которой она каждый день молилась, но почти никогда уже не заглядывала за образа: уборка была обязанностью сестры Тимофея Тони, которой он наказал не трогать положенную им вещь. Внук понимал, что ожидание деда только и держит на этом свете старенькую бабушку, и если она узнает о том, что он давно умер, едва ли долго проживет после такого известия. Она жива этим ожиданием. И родителям нельзя сообщать: они наверняка проговорятся, тем более отец все чаще настаивает на переезде в областной центр, где ему, директору МТС, прекрасному хозяйственнику и организатору, давно и настоятельно предлагают занять пост в министерстве. В город все-таки решили переехать. Отец заявил, что нельзя отпускать младшую дочь одну учиться в центр, недопустимо всю семью делать заложниками бабушкиных фантазий, когда ясно как дважды два, что дед давно умер, ждать некого. Бабушка и не настаивала никогда, чтобы кто-то оставался в селе из-за нее. Она просто говорила, что сама никуда не уедет. Когда Тимофей заканчивал четвертый курс, а сестра готовилась к вступительным экзаменам в вуз, отец поставил вопрос ребром, оформил перевод в министерство и стал готовить семью к переезду. Бабушка была совсем плоха, на станцию еле ходила, по-прежнему говорила, что никуда не поедет. Мама почти плакала и уговаривала, намекая, что не может остаться с ней, поскольку в городе мужа сразу приберут к рукам бойкие горожанки, что нельзя и дочь оставлять в городе без присмотра. – Поезжай, поезжай, Манечка, – буквально хорохорилась бабушка. – Я одна прекрасно проживу. Хозяйство мне одной не нужно. А воды принесу, сготовлю себе, поезжай, не думай, заботу не бери в голову – справлюсь. Ничего не говоря родителям, Тимофей перевелся на заочное отделение и поставил семью перед фактом: – Я остаюсь с бабушкой, а вы переезжайте в город. Отец пытался возражать, но Тимофей заявил, что если они даже насильно увезут беспомощную бабушку, он все равно останется и сам будет ходить на станцию встречать деда. – Ты портишь себе жизнь! – воскликнул отец. – Какая карьера тебя ждет в деревне?! – Извини, отец, но карьериста из меня тебе не удалось воспитать. Да и тебе жизнь здесь не помешала занять пост в министерстве. Почему ты думаешь, что мне помешает? Тем более я программист и могу работать хоть на необитаемом острове, если связь с землей более-менее налажена. Как-то осенью бабушка окончательно слегла, чего сильнее всего боялась. Она ни о чем не просила Тимофея, но на другой день он встал чуть свет и стал собираться. – Ты куда? – спросила бабушка. – На станцию, деда встречать. – Фотографию возьми, а то не узнаешь, – голос бабушки дрожал от радости и волнения, она показывала на стену, где в старой раме под стеклом было много карточек, в том числе деда. Он прислал это фото с фронта: в пилотке, лихо сдвинутой набекрень, гимнастерке. – Узнаю, бабунюшка. – Нет, возьми, – настаивала она. Тимофей не стал возражать. Он достал из-под стекла фотографию деда, на которой тот был почти его нынешним ровесником. – В целлофан заверни, – продолжались советы. И эту просьбу выполнил внук. Пошел, перекрещенный на дорогу бабушкой. Конечно, можно было бы остаться во дворе, залезть на сеновал, поспать там, а потом прийти в дом и сказать, что был на станции. Но он боялся, что бабушка все поймет. И пошел встречать деда, могилу которого отыскал два года назад. Странное дело: когда поезд показался и вагоны стали проплывать мимо, Тимофей начал вглядываться в окна, поймав себя на том, что надеется увидеть деда. Увидеть именно таким, каков он был на фотографии, лежащей во внутреннем кармане пиджака. Никто не вышел из остановившегося состава. Но только когда поезд скрылся из виду, Тимофей пошел домой. С этого дня он каждый день ходил на станцию и со странной надеждой всматривался в окна тормозящего поезда. Учась в городе, Тимофей ходил и на дискотеки, по вечерам собирались с друзьями, а в деревне он помимо нехитрых работ по хозяйству все время уделял учебе и поискам. И уже вокруг него собиралась местная ребятня, заразившаяся интересом к поисковым работам, истории, краеведению. Запросы в архивы, выписывание редких книг, штудирование карт навели его на поразительное открытие: в его родных местах могли сохраниться древние стоянки, останки людей, которым не менее тысячи лет. Тимофей не только подробно опросил всех старожилов, собрал предания, легенды, песни своего села, но и исходил соседние деревни, пока не определил место, где следует производить раскопки. Закончив вуз с красным дипломом, имея массу самых заманчивых предложений, Тимофей остался в родном селе – учителем в школе. И уже в июле, еще не приступив к работе с учениками, начал с группой поисковиков под руководством профессора археологии раскопки. Несмотря на бурные археологические работы, Тимофей продолжал каждый день ходить на станцию. Бабушка крестила его перед уходом, и с каждым разом это движение давалось ей все труднее. Придя как-то со станции, Тимофей увидел, что бабушка без него приподнялась и не лежала, а сидела на кровати. Она похорошела, лицо ее светилось. Он не успел ничего сказать, как она тихо произнесла: – Тимоня, милый ты мой! – и протянула к нему руки, воздев их. Она впервые назвала его Тимоней. Обычные ее обращения к нему были «Тимонюшка», «Тимочка», «Тимушенька». Он хотел ответить ей, но она вдруг запричитала: – Пришел! Вернулся! Хотя ничего особенного в том, что он вернулся со станции, как и ежедневно, не было. – Я знала, знала! – и Тимофей понял, что она увидела в нем деда. – Подойди, подойди, душа ты моя! Истосковалась как я по тебе, сокол ты мой ясный! Таких ласковых слов никогда не слышал прежде от бабушки даже он, ее любимец. Подошел к кровати, сел. Бабушка уткнулась ему в плечо, прижалась, причитала: – Дети-то как выросли! Не узнаешь детей-то! А ты не изменился! Я вот постарела, не смотри на меня, – бабушка, как девушка, стыдливо прятала лицо, уткнувшись в рукав внука. – Сейчас Тима придет. Манин старший. Ушел он. Тебя встречать пошел. Разминулись вы, видно. В твою честь назвали. Как с тебя вылили, Тиму-то. Маня – в городе, недавно туда уехали, а так все со мной жила. Ваня-то – геолог у нас, всю землю уж исходил. Я дальше райцентра так и не была, а он всю землю нашу обходил-объездил. Боялась я уезжать-то. А ну на день уеду, а ты в тот день и вернешься? Скажешь: куда жена-то удула? Мужа с войны не ждет, гуляет. Ноги вот у меня отказали, совсем не ходячая, а когда таскала, все дни, ни одного не пропустила, ходила тебя встречать. Ну вот и отчиталась перед тобой за жизнь мою. Жила долго, а отчиталась коротко. Тимоня, сокол мой, сейчас и умирать можно – дождалась, ты мне и глаза закрой, друг сердечный. Тимофей все понимал. В глазах стояли слезы, но он не мог их даже смахнуть: одной рукой он держал руку бабушки, другой гладил ее седую голову. Бабушка стала говорить тише, неразборчиво, потом откинулась на подушку, сложила руки на груди и затихла. С улыбкой и умиротворением на лице. И лицо стало буквально ликом, какие были на многочисленных иконах в доме. Глаза остались чуть приоткрытыми. Внук закрыл бабушке глаза. Как странно и несправедливо: всю жизнь рядом с тобой был человек. Самый близкий, самый любимый, дорогой. И вдруг он просто закрыл глаза, и его не стало. Тимофей никогда не встречался со смертью близкого. Он не представлял, что это так буднично и страшно в своей неотвратимости. Он сам обмыл ее, сам одел в вещи, давно лежавшие приготовленными ею в похоронном узелке. Сделав все это, позвонил родителям и сообщил о случившемся. В гроб бабушке кроме фотографии деда он положил тот холщовый мешочек с землей. Когда гроб поставили на краю могилы, к траурной толпе подлетел белый голубок и сел на рябину, стоящую в головах свежевырытой ямы. Не спугнули его ни стук молотка, вбивающего гвозди, ни громкий плач мамы. Голубок сидел на ветке, пока люди не пошли с кладбища. Тогда и он вспорхнул и улетел. Все обратили на него внимание и гадали, что это могло значить. И только Тимофей точно знал, что это за голубок и почему он прилетал к бабушкиной могиле... Автор: Анна Серафимова@ Автор::Юрист-юморист" "ВСЁ РАВНО Я СЫНА РАЗВЕДУ!" И ПРОЧАЯ МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ - Я ей говорю: забери эти деньги у сына, купи квартиру сама и подари, чтобы не было совместным имушчеством! Как ты их потом разводить будешь - квартиру делить? Дора Дмитриевна - женщина с зычным голосом и усами вразлет - знает про семейные отношения больше, чем любой нотариус и судья. Про нас, скромных судебных клерков, я молчу. Не заполняй она собой все окружающее пространство - честное слово, я бы пригласил ее работать к себе в офис: редкого практического ума женщина. Но когда мы с ней встречаемся в общей компании, я с удовольствием наблюдаю, как Дора Дмитриевна беспощадно обрушивает на окружающих кладезь своей житейской практической мудрости. - Катя, ты посмотри на своего оболтуса: ему уже скоро сорок, а он ходит, как оборванец, в неглаженных джинсах! Где вы нашли ему такую жену? Гоните ее уже в шею, я найду вам приличную девочку! Сыну самой Доры Дмитриевны, Мишеньке на днях стукнуло сорок восемь. Успешно загнав в молодости под шконку Мишиного папу, Бориса Львовича, который под ее пинками добрел до доктора наук и немедленно успешно спился, Дора Дмитриевна взялась за своего сына. В преддверии возможной свадьбы Мишеньки во время оно Дора Дмитриевна изучила все вопросы семейного права лучше любого юриста-цивилиста и теперь травит всех своих знакомых советами как правильно организовать быт молодых, чтобы в случае развода их дети остались при своих. Знакомые внимают с открытыми ртами. Сам же Мишенька был женат целый один раз, и то по недоразумению - сдуру ослушался мать. Получив от родителей в дар к тридцати трем годам скромную двушку в хрущевке, Мишенька стал периодически водить туда женщин и одна как-то прижилась вопреки здравому смыслу и жизненным обстоятельствам, а там они и до ЗАГСа добрели, что характерно - без материнского благословения. Борис Львович, узнав, что сын, наконец, женится, хряпнул стакан и сказал: "Главное, Миша, докторскую не пиши. Нужна она мне была, как зайцу стоп-сигнал - всю жизнь хотел картины писать, а написал докторскую. Черт меня дернул на твоей матери жениться!" Невестка терпела амор де труа с маман мужа четыре года, после плюнула на пол, сказала Мишеньке, что выходила замуж не для того, чтобы свекровь учила ее, какие трусы ей носить и как щуку фаршировать, и предложила пожить раздельно хотя бы с месяц, для чего съехала к подруге. Надо ли рассказывать читателю, что уже на следующий день Дора Дмитриевна торжественно вынесла все ее вещи в подъезд и заставила Мишеньку сообщить об этом своей жене "потому что будет невежливо, если их кто-нибудь попрет"? С тех пор Дора Дмитриевна - единственная любимая женщина своего сына. Других у Мишеньки нет и никогда не будет: поздно. Разве что встретится ему на жизненном пути женщина с усами гуще и с голосом громче, чем у его любимой мамы, которая сможет вырвать Мишу из оков материнской любви и заботы. - П-п-п-понимаешь, Геннадич - говорит мне Миша, когда напьется, - когда она от меня внуков требует, я прямо вижу, как она стоит надо мной и моей женой и командует: "Правее! Левее! Не так лежишь! Не так двигаешься!" Ну, какие, к черту, внуки при таком раскладе? Самому бы в живых остаться. Понимаю, Миша. Очень хорошо понимаю. Ко мне такие "Доры Дмитриевны" как минимум раз в месяц заглядывают: иногда в одиночку, а иногда с такими же, как ты, деточками, которым самим уже пора бы внуков воспитывать. Хотите знать причину половины разводов? Родители. Родители с обеих сторон. Наши с вами родители, которые гораздо лучше нас знают, как нам правильно жить. Родители, которые ненавидят избранников и избранниц своих детей. - Скажите, как нам сделать, чтобы при разводе нашей невестке не досталась половина имущества? Вам? А вы здесь при чем? Вы на ней женаты, что ли? - Что вы - глупый? На ней женат наш сын! Прекрасно. Если ваш сын собрался разводиться со своей женой, пусть он обратится ко мне, я его проконсультирую по вопросам раздела имущества. - Он пока не собирается, они хорошо живут, но она ему не подходит! Это вы так решили? Сколько лет вашему сыну? - Тридцать! А какое это имеет значение? Нам виднее, у нас опыт! У вас опыт, а у сына вашего - семья, в которую вы беспардонно лезете. Понимаете, да? Их сын живет счастливым браком уже шестой год, но им не нравится их невестка, которая зарабатывает меньше, невкусно готовит, неправильно складывает постельное белье и вообще - ниже их бесподобного чадушки по уровню интеллекта. И еще у них до сих пор нет внуков. А внуков у них нет, потому что у невестки слишком узкие бедра. Что по поводу бедер своей жены думает их тридцатилетний сын - их совершенно не интересует. Они в своих родительских головах их уже развели и делят их ипотечную квартиру. И, как мы с вами понимаем, они для этого развода сделают все, что в их родительских силах - движимые чувством невыразимой материнско-отцовской любви. - Здравствуйте! Мы подарили нашему сыну первый взнос на квартиру, а они ее оформили на его жену! Ваши дети - созаемщики по договору ипотеки. Квартира оформлена на одного из молодых супругов, но находится в их общей совместной собственности. Что вас в данной ситуации смущает? - Как это - в общей? Ведь первый взнос они сделали на НАШИ деньги! Ну, вот так. В соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации. Вы же договор дарения не оформляли? Не оформляли. Можно оформить брачный договор, поделить квартиру по-другому. Пусть ко мне обратится ваш сын. - Наш сын никогда к вам не придет, он на это неспособный! На что - на это? - На защиту наших прав! Мамочки-кошечки... Скажите, а какие вообще у вас могут быть права в квартире, деньги на первый взнос которой вы своему собственном у сыну подарили? Вы ему машинки игрушечные в детстве не под обременением вручали на Новый год и день рождения? А вот очередные экземпляры - иначе и не назовешь: - Нам надо установить порядок общения с внуками! Наш зять лишил нас возможности их видеть! Мы хотим подать на него в суд! Что случилось? Зять - монстр, который отстранил от общения с внуками родителей жены? Запер детей? Не подпускает к дому на расстояние пушечного выстрела? Да нет, ну что вы. Просто дети с внуками живут в Москве. У зятя там очень приличная работа. А дедушка с бабушкой живут в Ставрополе. И им не хватает общения с внуками два раза в год. И поэтому они собираются пойти в суд! И в суде хотят требовать, чтобы им привозили сюда внуков раз в месяц! Особенно дедушка возмущается, даже кулаком по столу постукивает: - Он что, не может работу здесь найти?! Почему я не могу своих внуков видеть регулярно?! Он терроризирует нашу дочь и ограничивает ее волю! Совершенно необязательно было переезжать в Москву! Простите, а у вас не возникало мысли взять, да и тоже переехать в Москву, чтобы быть поближе к внукам? Какой там. У них здесь домик с участком, они на нем малину выращивают, а в Москве откуда малине взяться? Какая в Москве малина? Малина - это да. Она стоит того, чтобы судиться с родной дочерью и зятем, проиграть к чертовой матери этот бессмысленный суд, испортить с детьми отношения раз и навсегда и гарантировано не увидеть внуков до их совершеннолетия - потому что ни один суд не обяжет родителей привозить своих внуков для общения с вполне ходячими бабушкой и дедушкой за полторы тысячи километров ни раз в месяц, ни раз в год, ни раз в пятилетку. Но от этих родителей, по крайней мере, дети смогли подальше убежать. А куда Мишане от любви Доры Дмитриевны деваться? ЖЕНИХА ХОТЕЛА… #волшебныйсундучок - Папенька, а папенька? Неужто не жалко Вам меня нисколечко? - едва слышным тоненьким голоском спрашивала Галка, вытягивая красивую лебяжью шею, в глаза пытаясь заглянуть родительские. Уж и слезы все повыплакала, приданое собирая, а всё еще надеялась на что-то, глупенькая. Красивый чеканный профиль отца был равнодушно холоден. С момента отъезда из дома Григорий Никитич не произнес ни слова. И смотреть не хотел на дочь недостойную. Отходил бы плетью от души, гнев свой выплеснув, да маменька спасла, собой прикрыла. Вот по ней плеть и поиграла-побегала. Не сумела научить дочь честь беречь девичью, получай урок за позор на отцовские седины! Какие там седины у папеньки? - до сих пор не могла понять Галка. Кудри, как смоль. Вот маменька да, за таким мужем седая раньше времени. А уж саму ее что ждет в будущем - вообще непонятно… Снова затянуло пеленой слез черные Галкины очи. - Опять ревешь, кобыла жеребая? - сурово спросил отец, - Раньше поди не плакала, когда на свиданки ночные бегала! А ну утрись! К мужу законному едешь, радуйся, что грех твой прикрыл! - Как вещь меня продаете, папенька! Не любите совсем! - стенала Галка. - Молчи, дура! - зыркнул сердито, - Продаю! Куда там! Какой с тебя навар? Одно разорение! Одному зятю приплатил, чтобы взял тебя с “прИданым”, другому - чтоб обвенчал по быстрому… Не люблю? Да уж налюбилась ты всласть! Вот как мать с отцом уважила! Григорий Никитич в сердцах хлестанул старого конягу чуть посильнее, и телега с грохотом и дребезжанием понеслась по ухабистой пустынной полевой дороге, поднимая за собой тучи пыли, растряхивая отписанное добро и непослушную дочь. - Савка, Савушка, как же ты меня подвел, - уносились вдаль вместе с юркими встречными стрекозами мысли Галки. Савелий Карпыч, приказчик купца Власова, встреченный в сельской лавке стайкой деревенских девушек-подружек, произвел на последних неизгладимое впечатление. В сюртучной тройке, в начищенных сапогах, с картузом на напомаженной голове и лихо подкрученными усиками молодой кавалер весь блестел, как новенький пятак. И вниманием своим ни одну девушку не обошел. Каждой и конфет отсыпал, и комплиментов. Жарко и смело глаза его Галку приласкали. Заалели в ответ щеки девичьи. И пошло-закрутилось. У колодца встретился, чуть руки коснулся своей горячечной, зашлось сердце Галкино в тоске томной, щемящей, неведомой. Возле дома в проулке встретил, чуть прижал к себе, и сон на всю ночь запропал. - С огнем играешь, сестрица, - хмурит собольи бровки Женька, младшая, - Не пара он тебе, приказчик этот. Всем девкам деревенским голову вскружил. Поиграется и бросит! - Много ты знаешь! Скоро сватов засылать Савелий обещался. Чем не партия? Прикрой лучше перед родителями, а не причитай! - мнится влюбленной Галке, что из зависти сестрица меньшая поучать ее взялась, вот и додумывает то, чего нет. Никого слушать не хочет девчонка, с головой в омут любовный окунулась… Ой, какая буря чувств поднялась в ней, когда поняла, что ребеночка под сердцем носит. Гнева родительского страшилась, да душа от радости плясала - теперь уж точно никуда Савка не денется. Женится, как миленький! Только просчиталась Галка, глупая. Не нужна Савке в жены девка маришихинской породы, да и никакая деревенская не нужна - есть в городе невеста на примете. Уехал и носа не кажет. Какой с него спрос? Чей бы бычок не скакал, а теленочек-то наш... Как в тумане последние недели бродила Галка. Не такой и свадьбу свою представляла. Обвенчал ее батюшка по-тихому в пустой церквушке, супруг сестрицы Марии, местный диакон, договорился. За отдельную плату. Жениха, Егора Дмитрича, только в церкви и увидела. Высокий, плотный, ручищи огромные. Одно слово, кузнец. Страшно Галке так, что даже лица его толком не разглядела. Приложился к ее щеке холодными губами и уехал сразу после венчания, не задерживаясь. Что был, что не было… Папенька сказал, что детишек у него двое на хуторе, домой поспешал муж ее. Галку отец вместе с приданым сам доставить уговорился. На дворе телегу загрузили. Мать в дорогу крестила, глаза краешком платочка утирала. Какая-то судьба дочку ждёт? Маруся губы поджимала, осуждала втихомолку, от мужа постных мин набралась. Женька обнимала крепко, жалела искренне, плакала, не скрываясь. Тряхануло телегу на ухабе, очнулась Галка от мыслей своих потаенных. Вот и на место прибыли. Сердце вспорхнуло к горлу и забилось пойманной птицей. Кузнец жил отдельным хутором по дороге от деревни к уездному городу. Место проезжее, прибыльное. Добротный крепкий дом его выглядел аккуратно. Отдельной постройкой стояла кузня. Двор чисто выметен. На задворках разбит плодовый сад. На плетеном заборе висели чистые крынки. И не скажешь, что вдов Егор Дмитрич уже больше года. - Ну здравствуйте, гости дорогие! - криво усмехнулся хозяин дома, появившись на пороге, - Чувствуйте себя, как дома! Отец сразу направился к новоиспеченному зятю, поприветствовать, обсудить деловые вопросы, а Галка все не решалась подойти ближе. Серые непроницаемые глаза Егора пристально следили за каждым ее движением. Вдруг из-под руки его выскочила девчушка лет трех-четырех и пестрым клубочком покатилась навстречу женщине: - Мама, мама! Моя мама приехала! Галя от неожиданности опешила, почувствовав, как маленькие ручки вцепились в ее юбки. - Мамочка, хорошая моя, что же ты так долго не приезжала?.. - Здравствуйте! Вы простите Лизу, она еще маленькая, в каждой встречной маму видит, - в горнице Галку встретила еще одна девочка, лет восьми. Очень хорошенькая и не по годам серьезная. Она испытующе смотрела на женщину серыми глазами, так похожими на отцовские. - Здравствуй! Да я не в обиде. Лиза, значит? Очень красивое имя, - Галка погладила по кудрявой головке все еще цепляющуюся за край передника малышку. - А я Аня. Тятя сказал, что Вы теперь с нами жить будете? - при этих словах личико говорящей слегка затуманилось, бровки нахмурились, словно она собиралась заплакать. - Дааа, - Галка и сама ее поддержать была в этом готова. Чужой дом, чужой муж, всё чужое… - Не понимаю, зачем ему нужно было жениться? - чуть дернула плечиком девчушка, - Я и печку топлю, и щи, и кашу варить умею, в доме порядок… Чего ему не хватает?! - Эх, милая… Ничего в этом мире не решают женщины, - горько вздохнула Галя, - Как мужчина сказал, так и будет. Меня папенька тоже ни о чем не спрашивал. Сам мужа выбрал, сам сговорился. Придется нам как-то свыкаться друг с другом. Не переживай, я тебе помехой не стану! Поможешь мне тюки разобрать с приданым? И Лизонька тут же играется... Между делом за работой поладили хозяюшки, и старая, и новая. И Лизонька тут же рядом кружит, полотенчики расшитые перебирает, куколкой тряпичной играется, которую ей Галя спроворила. Егор тестя проводил, в дом заглянул с порога, ничего не сказал, ушел в кузню работать. Ужин тоже прошел в молчании. Не слишком общителен хозяин дома - поняла Галка. Девчонки к ночи на печь забрались, пошушукались немного, да и утихли. Лежит Галка на полатях лицом к стене, губы кусает. Одна за другой слезинки горькие из глаз потихоньку катятся. Как с чужим, незнакомым, постель делить? Ох, Савка, Савка, подвел ты меня! Только зря переживала. Даже близко к ней муж не коснулся, тиснулся с краю полатей и заснул спокойно и крепко. Так и потянулся день за днем. Забот хватает. Хозяйство у Егора Дмитрича невеликое, но такое же основательное, как он сам: лошадь (куда ж кузнецу да без лошаденки?), жирный боров во хлеву, коза упрямая, во все стороны свою рогатую голову несущая, говорливые куры-гуси на птичьем дворе. Полоска, овсом-пшеницей засеянная, да покос. Муж днями при ремесле, женская половина на хозяйстве. Некогда отношения выяснять. Анечка, как увидела, что Галка ей основательно хлопот поубавила, не ленится, за любую работу хватается, тоже к мачехе душой потянулась, повеселела. Песни девичьи за работой Галя поёт, девочка ей вторит, подпевает. Лиза от “мамы” своей вообще не отходит, стережет. А ну как опять пропадет куда? В доме мир и покой, и муж доволен. Только поглядывает на молодую жену по-прежнему испытующе, да и спит, отвернувшись в сторону. Осмелела Галка, подуспокоилась. А время-то уж к родам подходит. Живот на нос ползёт. Ходит Галка тяжело, с ноги на ногу, как утица, переваливается. Слышит, шмыгает носом Аня в запечке. - Что случилось, Анечка? - Боязно мне, Галя. Мама вот так же пухла-пухла, а потом мы ее вместе с братиком на погост свезли. Лиза-то маму забыла, а я помню. Она у нас тоже веселая, певучая была, как ты… - текут слезы по пыльным сиротским щечкам, оставляя чумазые горькие полосы. Жалко малышку Гале, ей и самой страшно, да сказать нельзя, пуще прежнего девчушка расстроится. - Не плачь, дочушка, Бог милостив, авось и обойдется всё! - уткнулась Аня в живот Галин, плачут на пару. Лиза на полатях играется, не понимает, чего вдруг сестра с мамочкой слезы лить надумали. Услыхал и Егор Дмитрич из-за двери да призадумался. Ну уж нет, только-только девчонки в себя приходить стали, второй жены я тебе, костлявая, не отдам! Утром на село все так же молча засобирался, а к обеду в горницу зашел довольный, что вышло, как задумал: - Встречай гостью, жена! - Мама, мамочка! - уж и радости-то было Галке! Выпросил муж у тестя Марину до родов погостить. Хоть и сердит был отец на Галю, да понимал: дочка молодая совсем, живут на отшибе, сама не справится. Уж и радости было Гале от приезда матери! Через пару дней родила Галка мальчика, здорового, крепенького. Всем злословицам деревенским маришихинская порода нос утерла... Муж в домой и не заходил. Как пошли первые потуги, так и смело его с порога. Может, мысли какие в голове бродили нехорошие, может, слишком памятна ему потеря была недавняя. Да и чем кузнец в женском деле поможет? Справились и своими силами. Как услыхал Егор Дмитриевич крик младенческий, подошел к полатям, посмотрел на мальчонку, сказал без улыбки, но одобрительно: - Это хорошо. Помощник мне вырастет! Вздохнула Галя тяжко. Будет ли муж сыночка ее любить, не отец ведь ему… Только пустые то были переживания. И сестренки вокруг Ванюшки, сыночка, день и ночь крутятся. И Егор нет-нет, а и возьмет на руки, потетёхает. Грех на такую семью жаловаться! Стала Галка к мужу приглядываться, а ведь и всем хорош! И высок, и статен. И глаза красивые, цвета утреннего тумана, и голос приятный. Распознав, что не вертихвостку какую в дом привел, а хозяйку хорошую, которая девчонкам его близкой подружкой стала, матерью, перестал муж Гали дичиться. И по имени зовет ласково, и за столом руки касается. Галка после родов пышным цветом расцвела. Прям кровь с молоком, красавица пуще прежнего. Поймал муж мимолетно в сенцах ее, губы поцелуем припечатал. Отскочила, раскраснелась, рот рукой прикрывает. - Что тушуешься, милая, али не люб? - лицо затуманилось. - Люб, люб, Егорушка! - сама на шею бросилась… Вот и славно, полюбились-поладили! Егор только с виду суровый такой оказался, а на самом деле, мягче воска с домашними. Совсем не такой, как Галкин папенька, Григорий Никитич, который жену кнутом воспитывал. Душа в душу жили, ни разу ни Галю худым словом муж не обидел, ни Ванюшку не обделил. Еще двоих деток народили. Большая семья была, после семнадцатого года тяжковато пришлось. Но хоть скотину всю со двора в колхоз Егор повывел, а кузнечить продолжил. Ремесленники и новой власти нужны. Чуть больше четверти столетия судьба Галке с Егором отмерила. И каждый день Бога женщина благодарила за мужа любимого. Жаль, упокоились не рядом. Егор сгинул в партизанских лесах, на шестом десятке крепкий еще мужик был, кряжистый, но пуля-дура не выбирает. В каком месте погребен и неведомо. Сколько их еще по лесам лежит, неопознанных, кто ответит? Галка, Галина Григорьевна, старшего сына еще дождалась в сорок шестом, порадовалась, правда, внуков уже не увидела... Блог: Детство босоногое Сюрприз для мамы #волшебныйсундучок Стоя на балконе, Наташа с жалостью смотрела на свою свекровь, которая сидела в темноте на скамейке у подъезда: позвать, не позвать? Если попытаться позвать, то Марья Матвеевна поднимет лицо и отрицательно покачает головой – мол, еще немного посижу. Свекровь выходила подышать свежим воздухом только тогда, когда скамейка была абсолютно свободной: ей были непонятны городские разговоры ее ровесниц – про ЖКХ, про дороговизну продуктов и прочее. Она всю жизнь прожила в деревне и вот уже два года вынуждена жить у сына с невесткой. - Совсем мама сдала, - вздохнула Наташа, обращаясь к своему мужу. – Пора уже исполнить ее желание. - Пока еще немного подождем, не все еще готово, чтобы ее переселить! – ответил муж. Два года назад у Марьи Матвеевна сгорел дом, один фундамент остался. Кроме дома сгорело все – сарай с курятником и курами, небольшая тепличка. В это время она была на рынке и торговала огурчиками и помидорчиками со своего огорода. То ли проводка замкнула, то ли какой-то электроприбор Марья Матвеевна забыла выключить, но пламя разгорелось быстро, благодаря сильному ветру, и бедная женщина приехала уже на пепелище. Земляки еще долго с содроганием вспоминали, как она бегала по черному двору, измазанная сажей и кричала от горя. Жила она одна, кроме кур никто не пострадал, но дом для нее был основным богатством. После того, как Марья Матвеевна перенесла инсульт, сын Ваня и сноха Наташа забрали ее к себе домой. Долгое время женщина лежала наполовину парализованная, но потом стала понемногу ходить. - Мам, полежите еще немного, вам вредно так много ходить, - просила ее Наташа. - Нет, сейчас я расхожусь, а потом поеду к себе в деревню, - отвечала свекровь. Все решили тогда, что Марья Матвеевна тронулась умом. Может она не помнит, что случилось? Все домочадцы стали аккуратно у нее выведывать. - Вы думаете, я сошла с ума? – с усмешкой спрашивала свекровь у Наташи. – Да нет же, я все помню, что дом сгорел, что в больнице я лежала. Я так думаю – поживу у соседки, у Полины, она тоже одинокая, я ей и по хозяйству помогу, и пенсию накоплю, буду опять строиться потихонечку. Я же знаю, что вы тоже живете небогато, и вот – внучка растет, а я ее комнату занимаю. Лишняя я здесь. Никому не хотелось говорить, что ее соседка и подруга баба Полина совсем недавно умерла, и ее дом уже делит вся родня, угрожая подать друг на друга в суд. Все боялись второго инсульта. Полина была для нее самым близким человеком, и не только душевно, а еще и потому что ближе всего жила. А еще у Марьи Матвеевны была любимая младшая сестра Аня, но она жила на севере, климат совсем там суровый. И вот, два сына – Ваня и младший Дима, только Митька все время по морям, по волнам – он матрос-моторист, постоянно в рейсе. Больше всего Марью Матвеевну тяготило то, что живет она в комнате внучки-студентки, которая даже не может подружек в свою комнату позвать. Почему-то ей казалось, что девочки обязательно должны собираться у кого-то дома. - Бабуля, уже не то время, сейчас мы все общаемся через интернет! – объясняла внучка Люда бабушке. - Ну что это за общение? – удивлялась бабушка. – Даже чаю вместе не попить. Кроме того, что она стесняет внучку, Марья Матвеевна не хотела мешать сыну со снохой, она видела, как небогато они живут. Старалась не быть им обузой и помогать в уборке и в готовке, но так как это делает сноха у нее не получалось – и ходит бабушка с трудом, и левая рука плохо слушается. Когда узнала она про бабу Полину, то долго плакала, а потом заявила: - Дети мои, не обижайтесь, но я твердо решила: устройте меня в дом для престарелых. Ванечка, у тебя есть доверенность, я тебе ее еще в больнице написала, ты можешь решать за меня все эти вопросы. Пожалуйста, я очень хочу, там хоть пообщаться будет с кем. А если дорого туда устроится по деньгам, то продай мой участок. Может быть, и дешево он будет стоить, но хоть сколько-то! Возмущению Наташи, Вани и Люды не было предела, но постепенно бабушка приучала их к этой мысли. Ваня, вроде бы, и занялся документами для дома престарелых, и сказал, что землю продал, но там такая канитель с устройством – бюрократия жуткая. Дал денег директору, но тот все равно артачится, ждет, когда очередь подойдет. Но вот уже сколько времени прошло, скоро осень, уже хочется переехать, детей и внучку в покое оставить. Когда Марья Матвеевна после своей вечерней прогулки пришла домой, она заявила прямо с порога: - Ваня, если ты в понедельник не повезешь меня в дом для престарелых, я как-нибудь поеду сама, так и знай! Я сама приду к директору, так и скажу: давайте мне койку, деньги вы уже получили, государство обязано меня обеспечить! Все выходные Ваня где-то пропадал. Явился в воскресенье поздно вечером, о чем-то нервно пошептался с Наташей и сказал матери собираться – он обо всем договорился с директором дома для престарелых, завтра ей будет койка, и даже, вроде бы, своя комната. _______________ Сюрприз для мамы (Вторая Часть) Наутро выехали на старенькой Ваниной «Ладе». Марья Матвеевна никак не понимала – почему сын ведет машину по дороге к ее деревне, если надо ехать совсем в другую сторону. - Мама, там дорогу перекопали, теперь только в объезд надо ехать! – ответил Ваня. Ну ладно! Вот уже знакомые соседние села и вот уже деревня, где раньше жила Марья Матвеевна. Старушка невольно зажмурилась – ей не хотелось видеть родные улочки и тот проданный участок, на котором она жила два года назад. Зажмурившись, она почувствовала, что машина притормозила и въезжает в какие-то ворота. Пришлось открыть глаза. Машина въезжала на ее же участок с новым домом из красного кирпича, а у ворот стояла и улыбалась ее сестра – Аннушка. Казалось, что Марья Матвеевна теряет сознание, все в глазах поплыло. Когда старушку привели в чувства, и она расцеловалась со своей сестрой, ей пришлось объяснить все, даже то, как она чуть не испортила весь сюрприз. - Мама, никто землю продавать не собирался, а строить новый дом мы решили сразу! – объяснил ей Ваня. – Тебе ничего говорить не хотели, мы просто вяли кредит, да и Митька выслал хорошую сумму денег, здесь такое благоустройство было и строительство – ого-го! Теперь у тебя три комнаты, большая кухня с верандой, двухконтурный котел, душ, туалет. Точнее у тебя и у тети Ани – она уже полгода здесь, уехала с севера навсегда, внутренним ремонтом занималась, тоже ждала встречу с тобой, но терпела – все же сюрприз! Но если бы ты потерпела еще две недели, сарай был бы достроен полностью с курятником, но ты же не хотела ждать! И Митька приехал бы через две недели, а ты взяла и все планы сбила! Марья Ивановна и плакала, и смеялась, обнимала поочередно сестру, сына, сноху, внучку и не знала, как кого отблагодарить. Ну, кто же знал, что такой сюрприз готовится? Ну чего же они молчали – чуть второго инсульта не было от счастья! Какая же радость, когда есть такие родные люди! Автор:"Такая разная жизнь" ИСПОВЕДЬ МАТЕРИ Анна с детства чувствовала, что мама брата любила больше неё. Только никогда не понимала за что. Сергей с детства был хулиганом. От него страдали дети в песочнице, учителя в школе, соседи. Он был пакостным, тащил всё, что лежало без спроса, дрался и ребятами и обижал сестру Анютку, которая была младше брата на пять лет. Мать любила Анютку, но за Серёжку стояла горой. Дома она его ругала, а потом сразу жалела. Он подрос и понял, что ему многое сходит с рук. В 12 лет "проделками" Серёжи заинтересовалась милиция и органы по делам несовершеннолетних, семью поставили на учёт. Сейчас бы задуматься, да образумится, но нет. Серёжа и тут понял, что всё ему сходит с рук. Что ему этот учёт? В институт он поступать не собирался, а послушать периодические нравоучения от сотрудников ПДН не так уж и сложно. В 13 лет Сергей начал курить, плохо учился. Мать Сергея Галину регулярно вызывали в школу. Она слушала, понимала всё что происходит, но также она понимала, что отчасти сама виновата в том, что Серёжка таким вырос. Муж Галины умер от сердечного приступа, когда дочке Анютке только исполнилось 4 года. Галина тогда осталась с двумя детьми на руках. Помогло то, что у Галины была профессия - она была отличная швея. Этой сейчас ателье в каждом магазине и в каждом доме. А в те годы найти хорошую портниху дорогого стоило. Галина шила модные в то время меховые шапки, шила и перешивала изделия из кожи. Деньги в семье были и не плохие. В 17 лет Сергей загремел в милицию. Они с местными отморозками избили на улице мужчину, отобрали у него портфель с документами и кошельком. Из-за черепно-мозговой травмы мужчина долгое время был на грани жизни и смерти. Галина не оправдывала сына, поначалу готова была его растерзать собственными руками за этот поступок. Но когда пришла на свидание, увидела его - такого беззащитного, жалкого, всего в соплях и слезах. Серёжка начал просить: -Мамочка, помоги мне, сделай что-нибудь в тюрьме я не выживу. Мужчина выжил, пришёл в себя. В те времена можно было "договориться", порешать этот вопрос по-тихому. Галина "занесла" следователю огромную по тем временам сумму и её проходимец Серёженька пошёл, как свидетель. Сергей вышел на свободу, первое время был как шёлковый, даже вышел на работу. Галина устроила сына учеником в мебельный цех к своим знакомым. Надолго Сергея не хватило. Спустя полгода всё встало на свои места: гулянки, плохая компания. Он пропадал из дома на несколько дней. Галина сбивалась с ног, разыскивая сына. Несколько раз она находила его в больнице после уличных разборок. В таком аду они жили несколько лет. А всё это время рядом с Галиной росла дочь, тихая, спокойная. С ней не было хлопот. Она помогала матери по дому, даже готовила обед на всю семью. Но душа у Галины болела именно по сыну. Но как оказалось то, что она считала адом было совсем не им. Сергей познакомился с девчонкой. Он всегда пользовался особым вниманием со стороны противоположного пола, но тут было всё иначе. Она не была девочкой из их компании, она не пила пиво и не курила, она не пропадала в клубах и не гуляла по ночам по городу. Она была другой. И Сергей влюбился, он просто потерял от неё голову. Но радоваться этому было рано. Ольга и её семья были верующими людьми, а если сказать точнее состояли в какой-то секте или каком-то религиозном сообществе. Очень скоро Сергей проникся идеями этого сообщества и понял как неправильно он жил раньше. Но ладно он сам, он начал убеждать мать, что она грешна, что если она не одумается, то ей прямая дорога в ад. А потом он стал водить на эти собрания Анютку, свою сестру. Когда Галина узнала об этом они впервые с сыном очень сильно поругались. Поругались так, что Сергей ушёл, хлопнув дверью, заявил матери, что больше ноги его не будет в этом доме. Галина очень сильно переживала эту ссору, но сказала, что мириться к Сергею она не пойдёт, она перед ним ни в чём не виновата. С тех пор она занималась дочерью, много работала, а перед сном долго молилась о своём Серёженьке. А потом Галина заболела. Долго оттягивала поход к врачу, а когда пошла - было уже поздно, онкология 3 стадия. Врачи опускали глаза, когда говорили о прогнозах. Сначала Галина ринулась на борьбу с болезнью, она не хотела умирать. Анализы, терапия, лекарства. Слабость валила с ног. А потом началась апатия, не хотелось ничего. Анютка плакала: -Мамочка, не сдавайся. Опустишь руки - болезнь победит. -Она уже победила.... Анютка не раз предлагала матери позвонить Серёже: -Он должен знать, что ты болеешь. Он должен быть сейчас рядом. Ты его увидишь и у тебя появится смысл жить. Но Галина запретила дочери сообщать о своей болезни Сергею. Через своих знакомых у которых он продолжал работать она узнавала о его жизни. Он работал, жил с Ольгой и её родителями, ходил в это сообщество, верил в то, во что верили они. Когда Галина поняла, что уходит, она пригласила Анютку в свою комнату, попросила сесть рядом, так как сил говорить у неё не было совсем. -Доченька, мне нужно кое-что тебе рассказать. Анютка взяла мать за руку, а та продолжила: -Мы с твоим отцом поженились совсем молодыми, любили друг друга до безумия. Очень хотели большую семью, много детей. Но время шло, а забеременеть у меня всё никак не получалось. Я по врачам ходила, по бабкам разным. Врачи руками разводили, а бабки говорили разное, что порча на мне и всякую такую ересь. Порчу с меня снимали, деньги брали, но ничего не менялось. В какой-то момент я даже хотела развестись с твоим отцом. Вбила себе в голову, что не нужна ему "пустая" жена. А он улыбался только и называл меня глупышкой. А однажды в новостях мы увидели репортаж, как дворник в одной из мусорок нашёл мальчонку новорожденного, его нерадивая мамаша оставила там сразу после родов. На улице тогда ноябрь был, холодища. А он даже не в пелёночке, просто в пакете. Дворник тогда давал журналистам интервью. Сказал, что как подошёл к мусорке - услышал тихий писк. Подумал, что котёнок где-то, а оказалось, что там ребёнок. Он схватил его под фуфайку, давай отогревать. Поместили этого мальчонку в больницу, он чудом выжил. А я как увидела этот репортаж прибежала к твоему отцу и сказала, что мы должны этого мальчика усыновить. Петя возражать не стал, видел, что впервые за долгое время у меня глаза горят. Этот ребёнок меня к жизни вернул. Я его когда на руки взяла - у меня слёзы градом покатились. Я представила, как чудовищно поступила с ним биологическая мать. А потом произошло чудо - Господь нам тебя послал через пять лет после того, как мы Серёжку усыновили. Я тогда уже и не надеялась, что смогу сама родить, не сразу поняла, что беременна. Начала есть всё подряд: соленые огурцы, конфеты, сало. Соседка сказала, чтобы я тест купила. Я на неё посмотрела округлившимися глазами, а потом руку на живот свой положила и будто там новую жизнь почувствовала. Галина посмотрела на дочь, у той в глазах стояли слёзы: -Мамочка, а почему ты никогда раньше мне об этом не рассказывала? -Зачем? Серёжа всегда был для меня самым родным. Я понимала, что порой уделяла ему внимания больше, чем тебе. Ты прости меня дочь. Я просто своей любовью пыталась компенсировать Серёже то, как поступила с ним судьба. Но я так и не стала для него хорошей матерью. -Мамочка, не говори так. Просто он запутался, он любит тебя. -Он позволяет мне его любить, но боюсь что не испытывает взаимных чувств ко мне. Анютка, дочка, ты уже взрослая, ты всё понимаешь. Я ухожу, мне осталось совсем недолго. Я составила завещание на твоё имя. Но я прошу тебя - не бросай своего брата. Он запутался, но я надеюсь, что очень скоро он всё поймёт и вернётся домой. Разделите эту квартиру пополам. И никогда не рассказывай ему, что мы с Петей были ему не биологическими родителями. -Мама, не говори так, ты поправишься. Не оставляй меня. Через три недели Галины не стало. Анна позвонила брату, рассказала обо всём. Что творилось у него внутри она могла только догадываться. Сергей приехал на похороны с Ольгой и её родителями. Сказал сестре, что нужно вскоре подумать над разделом квартиры. Анна не сказала ему, что мама оставила эту квартиру ей в наследство. Она боялась Сергея, боялась, что узнав об этом он просто озвереет. И она не ошиблась. Для него квартира была важнее сестры, важнее матери, которая души в нём не чаяла. Он обещал сестре, что засудит её, а если не поможет, то пусть она ходит озирается. Анне страшно. У них совсем нет родни, а те кто есть не хотят связываться с Сергеем, говорят: "Это Ваши семейные разборки". Анна часто ходит на могилку матери, которую похоронили рядом с отцом, разговаривает с ней. -Мам, я боюсь его, боюсь что он убьёт меня. Я даже замки в квартире поменяла. А потом ей приснилась мать. Она попросила продать эту квартиру, как Анна вступит в наследство и отдать часть суммы Сергею. А ещё мать попросила передать ему, что она с небес оберегает его и очень его любит. Анна проснулась и подумала о том, что даже на том свете душа у матери болит по её неблагодарному брату. Анна сделала так, как хотела мать. Продала квартиру, купила себе однушку оставшиеся деньги отдала брату. Тот был зол, посчитал, что его лишили наследства, обокрали. Если бы он только знал, какая судьба ему была уготована небесами, если бы тогда его не нашёл тот дворник...
Мир
ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
На станцию бабушка ходила каждый день. Пять километров туда, пять оттуда. Возвращающаяся со станции бабушка – это было привычней и неукоснительней, чем идущий с работы папа или проверяющая тетрадки мама: у папы были выходные, отпуска и командировки, у мамы – каникулы или, в редкие дни, отсутствие тетрадок, а у бабушки не было ни того, ни другого, ни третьего. Отправляющейся в путь бабушку никто не видел, поскольку она уходила, когда все еще спали. Единственный поезд, останавливающийся на ближайшей станции, приходил в семь утра. Его и ходила встречать бабушка. Тимофей бежал в школу, а навстречу – бабушка. Она смотрела или под ноги, или вдаль невидящим взглядом, Тима подбегал к ней, прижимался и говорил: «А я, бабунюшка, в школу иду». Бабушка гладила его по голове со словами: «С Богом, Тимушка, с Богом». Крестила его и целовала в лоб.
Со станции она всегда приходила очень печальной и, долго занимаясь делами по дому, иногда напевая что-то, была как в воду опущенной. И так каждый день. Бабушка редко была веселой. Мало говорила, больше слушала. И даже не от нее, а от мамы Тимоша знал, почему бабушка ходит на станцию. Она встречает дедушку. А тот все не приезжает. Вернее, не возвращается. С войны. Когда он ушел на фронт, мама была еще в колыбели, а ее старшему брату исполнилось пять лет. И он плохо помнит отца.
Бабушка очень боялась, что дедушка вернется, а его никто не встретит, и он подумает, что бабушка не ждала и не верила. А она ждет и верит. И в церкви ставит свечки за дедушкино здравие. «Пусть хоть где, остался даже если с кем-то, здоровый будет», – это уже сам Тима слышал, когда бабушка с соседкой разговаривала. У той муж тоже не вернулся. Но ей и похоронка пришла, и на могиле его она уже не раз была, когда пионеры-следопыты определили место его захоронения и прислали письмо. Она со всеми пятью детьми на могилу ездила. И после поездки, в которую ее собирали всем селом с огромными хлопотами, рассказывала бабушке:
– Всех перед ним выстроила, говорю: «Полюбуйся, Федор, каких я тебе детей вырастила. Не всякие родители вдвоем так поднимут, как я их подняла». Из пятерых только двое его помнят, а Танюшку-то и он не видал: после него, в августе, родила, хоть в сентябре ждали.
Бабушка кивала головой:
– Разве я не помню? Все помню. И про твоих, и про своих...
А бабушке пришло другое письмо: без вести пропал. Значит, жив. В этом бабушка абсолютно уверена. Да вон даже после похоронок, говорят, люди возвращались. А уж после «без вести пропал» и в соседнее село тракторист пришел. Без ноги. И дедушка придет. Выйдет он на станции, а его никто не встречает. Это горько и обидно после стольких лет разлуки. Бабушке поэтому и болеть некогда, как она сама говорит, потому что болей не болей, а на станцию идти надо.
Как-то Тима с классом поехали на экскурсию. На поезде. Так получилось, что учителя не смогли известить совхоз, когда возвращаются дети. И Тима помнит, как он обрадовался, когда в утренних сумерках на пустом перроне увидел бабушку: она стояла в начале платформы и жадно всматривалась в окна проплывавших мимо вагонов. Они с Тимой одновременно увидели друг друга, и мальчик радостно закричал: «Бабушка! Я приехал!» А она побежала, как могла в ее возрасте, за тянувшимся до остановки вагоном, словно боялась, что Тима проедет мимо. Это было так приятно, что тебя встречают! Ждут! Пока весь класс сидел в малюсеньком зале вокзала, дожидаясь вызванного по телефону совхозного автобуса, Тима, гордый тем, что его единственного встретили, успел пересказать бабушке все впечатления от поездки. Она сидела, внимательно слушала его, прижав к себе и гладя по голове, но словно и не слышала.
Мама мечтала быть геологом, как старший брат, а стала учителем. Тоже из-за станции. Брат ей объяснил, что с бабушкой должен кто-то остаться: она ни в какую не хотела никуда уезжать. Мама закончила пединститут и вернулась в родное село.
А Тима мечтал быть следопытом. Чтобы отыскать своего дедушку. Ведь следопыты не только могилы разыскивают, но и людей, которые потерялись во время войны. Дедушка тоже мог потеряться. Например, забыл адрес. Так бывает, что человек все забывает после ранения. Но для того чтобы стать следопытом, сначала надо стать пионером. И Тима так старательно учился и хорошо себя вел, что его приняли в пионеры в числе трех лучших учеников класса. Следопыт должен хорошо знать географию и историю. Еще ориентироваться на местности и читать карты. У Тимы были пятерки по всем предметам, но знания географии, истории были таковы, что он, ученик сельской школы, побеждал на областных олимпиадах по этим предметам, и в ориентировании на местности на «Зарницах» ему тоже не было равных.
– Бабунюшка, я обязательно найду дедушку и привезу его домой, – говорил он бабушке, когда она была особенно печальной.
– Ты, Тимушка, моя надежда, – всегда отвечала она. Но, надеясь на внука, все равно каждый день ходила на станцию.
Учиться дальше Тимофей мог поехать и в Москву, но поступил на физико-математический факультет университета в областном центре, потому что не представлял, что сможет видеть бабушку не чаще, чем два раза в год, на каникулах после летней и зимней сессий, и приезжал на каждые выходные. Учеба на программиста позволяла Тимофею расширить поисковые возможности. Он систематизировал данные о без вести пропавших: где, сколько, какое количество затем удалось отыскать среди живых... Прекрасно понимал, что шансы отыскать деда среди живых равны нулю. Собирал данные о захоронениях, особенно в тех местах, где воевал дед и находился в тот момент, как пропал без вести. Поисковая работа и на местности, и в архивах стала образом жизни Тимофея, и консультировались у него даже люди с учеными степенями.
...Нашел он не только могилу деда, но и двух его здравствующих однополчан, один из которых видел, как рядом с дедом разорвался снаряд и от деда едва ли что даже осталось. Самого однополчанина контузило, и он после госпиталя был демобилизован. Он уверен: дед погиб, а известие о том, что без вести пропал, пришло потому, что мясорубка была страшная, штабы просто не успевали выяснять, что случилось с каждым солдатом. Однополчанина после войны разыскали местные следопыты, выяснявшие имена воевавших, и он имя Тимофеева деда уверенно назвал в числе погибших за село. Следопыты и родных погибших воинов разыскивали. Но, видимо, не получилось всех известить.
О результатах своих поисков Тимофей не говорил никому. И на могилу поехал со своей поисковой группой, не сообщив домашним, что, похоже, отыскал захоронение деда.
Обелиск стоял на краю села. Имя деда было написано черной краской на скромной серой бетонной стеле первым: Белолицев Т. И. – Тимофей Иванович. Внук взял землю с могилы деда, положил в мешочек, который сшила ему бабушка в первые его школьные поисковые поездки. Холщовый мешочек предназначался для хлеба. Так, в этом мешочке, он и привез землю домой, положил за бабушкину икону, перед которой она каждый день молилась, но почти никогда уже не заглядывала за образа: уборка была обязанностью сестры Тимофея Тони, которой он наказал не трогать положенную им вещь.
Внук понимал, что ожидание деда только и держит на этом свете старенькую бабушку, и если она узнает о том, что он давно умер, едва ли долго проживет после такого известия. Она жива этим ожиданием. И родителям нельзя сообщать: они наверняка проговорятся, тем более отец все чаще настаивает на переезде в областной центр, где ему, директору МТС, прекрасному хозяйственнику и организатору, давно и настоятельно предлагают занять пост в министерстве.
В город все-таки решили переехать. Отец заявил, что нельзя отпускать младшую дочь одну учиться в центр, недопустимо всю семью делать заложниками бабушкиных фантазий, когда ясно как дважды два, что дед давно умер, ждать некого. Бабушка и не настаивала никогда, чтобы кто-то оставался в селе из-за нее. Она просто говорила, что сама никуда не уедет.
Когда Тимофей заканчивал четвертый курс, а сестра готовилась к вступительным экзаменам в вуз, отец поставил вопрос ребром, оформил перевод в министерство и стал готовить семью к переезду. Бабушка была совсем плоха, на станцию еле ходила, по-прежнему говорила, что никуда не поедет. Мама почти плакала и уговаривала, намекая, что не может остаться с ней, поскольку в городе мужа сразу приберут к рукам бойкие горожанки, что нельзя и дочь оставлять в городе без присмотра.
– Поезжай, поезжай, Манечка, – буквально хорохорилась бабушка. – Я одна прекрасно проживу. Хозяйство мне одной не нужно. А воды принесу, сготовлю себе, поезжай, не думай, заботу не бери в голову – справлюсь.
Ничего не говоря родителям, Тимофей перевелся на заочное отделение и поставил семью перед фактом:
– Я остаюсь с бабушкой, а вы переезжайте в город.
Отец пытался возражать, но Тимофей заявил, что если они даже насильно увезут беспомощную бабушку, он все равно останется и сам будет ходить на станцию встречать деда.
– Ты портишь себе жизнь! – воскликнул отец. – Какая карьера тебя ждет в деревне?!
– Извини, отец, но карьериста из меня тебе не удалось воспитать. Да и тебе жизнь здесь не помешала занять пост в министерстве. Почему ты думаешь, что мне помешает? Тем более я программист и могу работать хоть на необитаемом острове, если связь с землей более-менее налажена.
Как-то осенью бабушка окончательно слегла, чего сильнее всего боялась. Она ни о чем не просила Тимофея, но на другой день он встал чуть свет и стал собираться.
– Ты куда? – спросила бабушка.
– На станцию, деда встречать.
– Фотографию возьми, а то не узнаешь, – голос бабушки дрожал от радости и волнения, она показывала на стену, где в старой раме под стеклом было много карточек, в том числе деда. Он прислал это фото с фронта: в пилотке, лихо сдвинутой набекрень, гимнастерке.
– Узнаю, бабунюшка.
– Нет, возьми, – настаивала она.
Тимофей не стал возражать. Он достал из-под стекла фотографию деда, на которой тот был почти его нынешним ровесником.
– В целлофан заверни, – продолжались советы.
И эту просьбу выполнил внук. Пошел, перекрещенный на дорогу бабушкой. Конечно, можно было бы остаться во дворе, залезть на сеновал, поспать там, а потом прийти в дом и сказать, что был на станции. Но он боялся, что бабушка все поймет. И пошел встречать деда, могилу которого отыскал два года назад. Странное дело: когда поезд показался и вагоны стали проплывать мимо, Тимофей начал вглядываться в окна, поймав себя на том, что надеется увидеть деда. Увидеть именно таким, каков он был на фотографии, лежащей во внутреннем кармане пиджака.
Никто не вышел из остановившегося состава. Но только когда поезд скрылся из виду, Тимофей пошел домой. С этого дня он каждый день ходил на станцию и со странной надеждой всматривался в окна тормозящего поезда.
Учась в городе, Тимофей ходил и на дискотеки, по вечерам собирались с друзьями, а в деревне он помимо нехитрых работ по хозяйству все время уделял учебе и поискам. И уже вокруг него собиралась местная ребятня, заразившаяся интересом к поисковым работам, истории, краеведению. Запросы в архивы, выписывание редких книг, штудирование карт навели его на поразительное открытие: в его родных местах могли сохраниться древние стоянки, останки людей, которым не менее тысячи лет. Тимофей не только подробно опросил всех старожилов, собрал предания, легенды, песни своего села, но и исходил соседние деревни, пока не определил место, где следует производить раскопки.
Закончив вуз с красным дипломом, имея массу самых заманчивых предложений, Тимофей остался в родном селе – учителем в школе. И уже в июле, еще не приступив к работе с учениками, начал с группой поисковиков под руководством профессора археологии раскопки.
Несмотря на бурные археологические работы, Тимофей продолжал каждый день ходить на станцию. Бабушка крестила его перед уходом, и с каждым разом это движение давалось ей все труднее.
Придя как-то со станции, Тимофей увидел, что бабушка без него приподнялась и не лежала, а сидела на кровати. Она похорошела, лицо ее светилось. Он не успел ничего сказать, как она тихо произнесла:
– Тимоня, милый ты мой! – и протянула к нему руки, воздев их.
Она впервые назвала его Тимоней. Обычные ее обращения к нему были «Тимонюшка», «Тимочка», «Тимушенька». Он хотел ответить ей, но она вдруг запричитала:
– Пришел! Вернулся! Хотя ничего особенного в том, что он вернулся со станции, как и ежедневно, не было.
– Я знала, знала! – и Тимофей понял, что она увидела в нем деда.
– Подойди, подойди, душа ты моя! Истосковалась как я по тебе, сокол ты мой ясный!
Таких ласковых слов никогда не слышал прежде от бабушки даже он, ее любимец. Подошел к кровати, сел. Бабушка уткнулась ему в плечо, прижалась, причитала:
– Дети-то как выросли! Не узнаешь детей-то! А ты не изменился! Я вот постарела, не смотри на меня, – бабушка, как девушка, стыдливо прятала лицо, уткнувшись в рукав внука. – Сейчас Тима придет. Манин старший. Ушел он. Тебя встречать пошел. Разминулись вы, видно. В твою честь назвали. Как с тебя вылили, Тиму-то. Маня – в городе, недавно туда уехали, а так все со мной жила. Ваня-то – геолог у нас, всю землю уж исходил. Я дальше райцентра так и не была, а он всю землю нашу обходил-объездил. Боялась я уезжать-то. А ну на день уеду, а ты в тот день и вернешься? Скажешь: куда жена-то удула? Мужа с войны не ждет, гуляет. Ноги вот у меня отказали, совсем не ходячая, а когда таскала, все дни, ни одного не пропустила, ходила тебя встречать. Ну вот и отчиталась перед тобой за жизнь мою. Жила долго, а отчиталась коротко. Тимоня, сокол мой, сейчас и умирать можно – дождалась, ты мне и глаза закрой, друг сердечный.
Тимофей все понимал. В глазах стояли слезы, но он не мог их даже смахнуть: одной рукой он держал руку бабушки, другой гладил ее седую голову. Бабушка стала говорить тише, неразборчиво, потом откинулась на подушку, сложила руки на груди и затихла. С улыбкой и умиротворением на лице. И лицо стало буквально ликом, какие были на многочисленных иконах в доме. Глаза остались чуть приоткрытыми. Внук закрыл бабушке глаза.
Как странно и несправедливо: всю жизнь рядом с тобой был человек. Самый близкий, самый любимый, дорогой. И вдруг он просто закрыл глаза, и его не стало. Тимофей никогда не встречался со смертью близкого. Он не представлял, что это так буднично и страшно в своей неотвратимости.
Он сам обмыл ее, сам одел в вещи, давно лежавшие приготовленными ею в похоронном узелке. Сделав все это, позвонил родителям и сообщил о случившемся.
В гроб бабушке кроме фотографии деда он положил тот холщовый мешочек с землей. Когда гроб поставили на краю могилы, к траурной толпе подлетел белый голубок и сел на рябину, стоящую в головах свежевырытой ямы. Не спугнули его ни стук молотка, вбивающего гвозди, ни громкий плач мамы. Голубок сидел на ветке, пока люди не пошли с кладбища. Тогда и он вспорхнул и улетел. Все обратили на него внимание и гадали, что это могло значить. И только Тимофей точно знал, что это за голубок и почему он прилетал к бабушкиной могиле...
Автор: Анна Серафимова@
Автор::Юрист-юморист"
"ВСЁ РАВНО Я СЫНА РАЗВЕДУ!" И ПРОЧАЯ МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ
- Я ей говорю: забери эти деньги у сына, купи квартиру сама и подари, чтобы не было совместным имушчеством! Как ты их потом разводить будешь - квартиру делить?
Дора Дмитриевна - женщина с зычным голосом и усами вразлет - знает про семейные отношения больше, чем любой нотариус и судья. Про нас, скромных судебных клерков, я молчу. Не заполняй она собой все окружающее пространство - честное слово, я бы пригласил ее работать к себе в офис: редкого практического ума женщина.
Но когда мы с ней встречаемся в общей компании, я с удовольствием наблюдаю, как Дора Дмитриевна беспощадно обрушивает на окружающих кладезь своей житейской практической мудрости.
- Катя, ты посмотри на своего оболтуса: ему уже скоро сорок, а он ходит, как оборванец, в неглаженных джинсах! Где вы нашли ему такую жену? Гоните ее уже в шею, я найду вам приличную девочку!
Сыну самой Доры Дмитриевны, Мишеньке на днях стукнуло сорок восемь. Успешно загнав в молодости под шконку Мишиного папу, Бориса Львовича, который под ее пинками добрел до доктора наук и немедленно успешно спился, Дора Дмитриевна взялась за своего сына.
В преддверии возможной свадьбы Мишеньки во время оно Дора Дмитриевна изучила все вопросы семейного права лучше любого юриста-цивилиста и теперь травит всех своих знакомых советами как правильно организовать быт молодых, чтобы в случае развода их дети остались при своих.
Знакомые внимают с открытыми ртами.
Сам же Мишенька был женат целый один раз, и то по недоразумению - сдуру ослушался мать. Получив от родителей в дар к тридцати трем годам скромную двушку в хрущевке, Мишенька стал периодически водить туда женщин и одна как-то прижилась вопреки здравому смыслу и жизненным обстоятельствам, а там они и до ЗАГСа добрели, что характерно - без материнского благословения. Борис Львович, узнав, что сын, наконец, женится, хряпнул стакан и сказал: "Главное, Миша, докторскую не пиши. Нужна она мне была, как зайцу стоп-сигнал - всю жизнь хотел картины писать, а написал докторскую. Черт меня дернул на твоей матери жениться!"
Невестка терпела амор де труа с маман мужа четыре года, после плюнула на пол, сказала Мишеньке, что выходила замуж не для того, чтобы свекровь учила ее, какие трусы ей носить и как щуку фаршировать, и предложила пожить раздельно хотя бы с месяц, для чего съехала к подруге.
Надо ли рассказывать читателю, что уже на следующий день Дора Дмитриевна торжественно вынесла все ее вещи в подъезд и заставила Мишеньку сообщить об этом своей жене "потому что будет невежливо, если их кто-нибудь попрет"?
С тех пор Дора Дмитриевна - единственная любимая женщина своего сына. Других у Мишеньки нет и никогда не будет: поздно. Разве что встретится ему на жизненном пути женщина с усами гуще и с голосом громче, чем у его любимой мамы, которая сможет вырвать Мишу из оков материнской любви и заботы.
- П-п-п-понимаешь, Геннадич - говорит мне Миша, когда напьется, - когда она от меня внуков требует, я прямо вижу, как она стоит надо мной и моей женой и командует: "Правее! Левее! Не так лежишь! Не так двигаешься!" Ну, какие, к черту, внуки при таком раскладе? Самому бы в живых остаться.
Понимаю, Миша. Очень хорошо понимаю. Ко мне такие "Доры Дмитриевны" как минимум раз в месяц заглядывают: иногда в одиночку, а иногда с такими же, как ты, деточками, которым самим уже пора бы внуков воспитывать.
Хотите знать причину половины разводов?
Родители. Родители с обеих сторон. Наши с вами родители, которые гораздо лучше нас знают, как нам правильно жить. Родители, которые ненавидят избранников и избранниц своих детей.
- Скажите, как нам сделать, чтобы при разводе нашей невестке не досталась половина имущества?
Вам? А вы здесь при чем? Вы на ней женаты, что ли?
- Что вы - глупый? На ней женат наш сын!
Прекрасно. Если ваш сын собрался разводиться со своей женой, пусть он обратится ко мне, я его проконсультирую по вопросам раздела имущества.
- Он пока не собирается, они хорошо живут, но она ему не подходит!
Это вы так решили? Сколько лет вашему сыну?
- Тридцать! А какое это имеет значение? Нам виднее, у нас опыт!
У вас опыт, а у сына вашего - семья, в которую вы беспардонно лезете.
Понимаете, да? Их сын живет счастливым браком уже шестой год, но им не нравится их невестка, которая зарабатывает меньше, невкусно готовит, неправильно складывает постельное белье и вообще - ниже их бесподобного чадушки по уровню интеллекта. И еще у них до сих пор нет внуков. А внуков у них нет, потому что у невестки слишком узкие бедра.
Что по поводу бедер своей жены думает их тридцатилетний сын - их совершенно не интересует. Они в своих родительских головах их уже развели и делят их ипотечную квартиру. И, как мы с вами понимаем, они для этого развода сделают все, что в их родительских силах - движимые чувством невыразимой материнско-отцовской любви.
- Здравствуйте! Мы подарили нашему сыну первый взнос на квартиру, а они ее оформили на его жену!
Ваши дети - созаемщики по договору ипотеки. Квартира оформлена на одного из молодых супругов, но находится в их общей совместной собственности. Что вас в данной ситуации смущает?
- Как это - в общей? Ведь первый взнос они сделали на НАШИ деньги!
Ну, вот так. В соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации. Вы же договор дарения не оформляли? Не оформляли. Можно оформить брачный договор, поделить квартиру по-другому. Пусть ко мне обратится ваш сын.
- Наш сын никогда к вам не придет, он на это неспособный!
На что - на это?
- На защиту наших прав!
Мамочки-кошечки... Скажите, а какие вообще у вас могут быть права в квартире, деньги на первый взнос которой вы своему собственном у сыну подарили? Вы ему машинки игрушечные в детстве не под обременением вручали на Новый год и день рождения?
А вот очередные экземпляры - иначе и не назовешь:
- Нам надо установить порядок общения с внуками! Наш зять лишил нас возможности их видеть! Мы хотим подать на него в суд!
Что случилось? Зять - монстр, который отстранил от общения с внуками родителей жены? Запер детей? Не подпускает к дому на расстояние пушечного выстрела?
Да нет, ну что вы. Просто дети с внуками живут в Москве. У зятя там очень приличная работа. А дедушка с бабушкой живут в Ставрополе. И им не хватает общения с внуками два раза в год.
И поэтому они собираются пойти в суд! И в суде хотят требовать, чтобы им привозили сюда внуков раз в месяц!
Особенно дедушка возмущается, даже кулаком по столу постукивает:
- Он что, не может работу здесь найти?! Почему я не могу своих внуков видеть регулярно?! Он терроризирует нашу дочь и ограничивает ее волю! Совершенно необязательно было переезжать в Москву!
Простите, а у вас не возникало мысли взять, да и тоже переехать в Москву, чтобы быть поближе к внукам?
Какой там. У них здесь домик с участком, они на нем малину выращивают, а в Москве откуда малине взяться? Какая в Москве малина?
Малина - это да. Она стоит того, чтобы судиться с родной дочерью и зятем, проиграть к чертовой матери этот бессмысленный суд, испортить с детьми отношения раз и навсегда и гарантировано не увидеть внуков до их совершеннолетия - потому что ни один суд не обяжет родителей привозить своих внуков для общения с вполне ходячими бабушкой и дедушкой за полторы тысячи километров ни раз в месяц, ни раз в год, ни раз в пятилетку.
Но от этих родителей, по крайней мере, дети смогли подальше убежать.
А куда Мишане от любви Доры Дмитриевны деваться?
ЖЕНИХА ХОТЕЛА…
#волшебныйсундучок
- Папенька, а папенька? Неужто не жалко Вам меня нисколечко? - едва слышным тоненьким голоском спрашивала Галка, вытягивая красивую лебяжью шею, в глаза пытаясь заглянуть родительские. Уж и слезы все повыплакала, приданое собирая, а всё еще надеялась на что-то, глупенькая.
Красивый чеканный профиль отца был равнодушно холоден. С момента отъезда из дома Григорий Никитич не произнес ни слова. И смотреть не хотел на дочь недостойную.
Отходил бы плетью от души, гнев свой выплеснув, да маменька спасла, собой прикрыла. Вот по ней плеть и поиграла-побегала. Не сумела научить дочь честь беречь девичью, получай урок за позор на отцовские седины!
Какие там седины у папеньки? - до сих пор не могла понять Галка. Кудри, как смоль. Вот маменька да, за таким мужем седая раньше времени. А уж саму ее что ждет в будущем - вообще непонятно… Снова затянуло пеленой слез черные Галкины очи.
- Опять ревешь, кобыла жеребая? - сурово спросил отец, - Раньше поди не плакала, когда на свиданки ночные бегала! А ну утрись! К мужу законному едешь, радуйся, что грех твой прикрыл!
- Как вещь меня продаете, папенька! Не любите совсем! - стенала Галка.
- Молчи, дура! - зыркнул сердито, - Продаю! Куда там! Какой с тебя навар? Одно разорение! Одному зятю приплатил, чтобы взял тебя с “прИданым”, другому - чтоб обвенчал по быстрому… Не люблю? Да уж налюбилась ты всласть! Вот как мать с отцом уважила!
Григорий Никитич в сердцах хлестанул старого конягу чуть посильнее, и телега с грохотом и дребезжанием понеслась по ухабистой пустынной полевой дороге, поднимая за собой тучи пыли, растряхивая отписанное добро и непослушную дочь.
- Савка, Савушка, как же ты меня подвел, - уносились вдаль вместе с юркими встречными стрекозами мысли Галки.
Савелий Карпыч, приказчик купца Власова, встреченный в сельской лавке стайкой деревенских девушек-подружек, произвел на последних неизгладимое впечатление. В сюртучной тройке, в начищенных сапогах, с картузом на напомаженной голове и лихо подкрученными усиками молодой кавалер весь блестел, как новенький пятак. И вниманием своим ни одну девушку не обошел. Каждой и конфет отсыпал, и комплиментов.
Жарко и смело глаза его Галку приласкали. Заалели в ответ щеки девичьи. И пошло-закрутилось. У колодца встретился, чуть руки коснулся своей горячечной, зашлось сердце Галкино в тоске томной, щемящей, неведомой. Возле дома в проулке встретил, чуть прижал к себе, и сон на всю ночь запропал.
- С огнем играешь, сестрица, - хмурит собольи бровки Женька, младшая, - Не пара он тебе, приказчик этот. Всем девкам деревенским голову вскружил. Поиграется и бросит!
- Много ты знаешь! Скоро сватов засылать Савелий обещался. Чем не партия? Прикрой лучше перед родителями, а не причитай! - мнится влюбленной Галке, что из зависти сестрица меньшая поучать ее взялась, вот и додумывает то, чего нет. Никого слушать не хочет девчонка, с головой в омут любовный окунулась…
Ой, какая буря чувств поднялась в ней, когда поняла, что ребеночка под сердцем носит. Гнева родительского страшилась, да душа от радости плясала - теперь уж точно никуда Савка не денется. Женится, как миленький! Только просчиталась Галка, глупая.
Не нужна Савке в жены девка маришихинской породы, да и никакая деревенская не нужна - есть в городе невеста на примете. Уехал и носа не кажет. Какой с него спрос? Чей бы бычок не скакал, а теленочек-то наш...
Как в тумане последние недели бродила Галка. Не такой и свадьбу свою представляла. Обвенчал ее батюшка по-тихому в пустой церквушке, супруг сестрицы Марии, местный диакон, договорился. За отдельную плату. Жениха, Егора Дмитрича, только в церкви и увидела. Высокий, плотный, ручищи огромные. Одно слово, кузнец. Страшно Галке так, что даже лица его толком не разглядела. Приложился к ее щеке холодными губами и уехал сразу после венчания, не задерживаясь. Что был, что не было…
Папенька сказал, что детишек у него двое на хуторе, домой поспешал муж ее. Галку отец вместе с приданым сам доставить уговорился. На дворе телегу загрузили. Мать в дорогу крестила, глаза краешком платочка утирала. Какая-то судьба дочку ждёт? Маруся губы поджимала, осуждала втихомолку, от мужа постных мин набралась. Женька обнимала крепко, жалела искренне, плакала, не скрываясь.
Тряхануло телегу на ухабе, очнулась Галка от мыслей своих потаенных. Вот и на место прибыли. Сердце вспорхнуло к горлу и забилось пойманной птицей.
Кузнец жил отдельным хутором по дороге от деревни к уездному городу. Место проезжее, прибыльное. Добротный крепкий дом его выглядел аккуратно. Отдельной постройкой стояла кузня. Двор чисто выметен. На задворках разбит плодовый сад. На плетеном заборе висели чистые крынки. И не скажешь, что вдов Егор Дмитрич уже больше года.
- Ну здравствуйте, гости дорогие! - криво усмехнулся хозяин дома, появившись на пороге, - Чувствуйте себя, как дома!
Отец сразу направился к новоиспеченному зятю, поприветствовать, обсудить деловые вопросы, а Галка все не решалась подойти ближе.
Серые непроницаемые глаза Егора пристально следили за каждым ее движением.
Вдруг из-под руки его выскочила девчушка лет трех-четырех и пестрым клубочком покатилась навстречу женщине:
- Мама, мама! Моя мама приехала!
Галя от неожиданности опешила, почувствовав, как маленькие ручки вцепились в ее юбки.
- Мамочка, хорошая моя, что же ты так долго не приезжала?..
- Здравствуйте! Вы простите Лизу, она еще маленькая, в каждой встречной маму видит, - в горнице Галку встретила еще одна девочка, лет восьми. Очень хорошенькая и не по годам серьезная. Она испытующе смотрела на женщину серыми глазами, так похожими на отцовские.
- Здравствуй! Да я не в обиде. Лиза, значит? Очень красивое имя, - Галка погладила по кудрявой головке все еще цепляющуюся за край передника малышку.
- А я Аня. Тятя сказал, что Вы теперь с нами жить будете? - при этих словах личико говорящей слегка затуманилось, бровки нахмурились, словно она собиралась заплакать.
- Дааа, - Галка и сама ее поддержать была в этом готова. Чужой дом, чужой муж, всё чужое…
- Не понимаю, зачем ему нужно было жениться? - чуть дернула плечиком девчушка, - Я и печку топлю, и щи, и кашу варить умею, в доме порядок… Чего ему не хватает?!
- Эх, милая… Ничего в этом мире не решают женщины, - горько вздохнула Галя, - Как мужчина сказал, так и будет. Меня папенька тоже ни о чем не спрашивал. Сам мужа выбрал, сам сговорился. Придется нам как-то свыкаться друг с другом. Не переживай, я тебе помехой не стану! Поможешь мне тюки разобрать с приданым?
И Лизонька тут же играется...
Между делом за работой поладили хозяюшки, и старая, и новая. И Лизонька тут же рядом кружит, полотенчики расшитые перебирает, куколкой тряпичной играется, которую ей Галя спроворила.
Егор тестя проводил, в дом заглянул с порога, ничего не сказал, ушел в кузню работать. Ужин тоже прошел в молчании. Не слишком общителен хозяин дома - поняла Галка. Девчонки к ночи на печь забрались, пошушукались немного, да и утихли.
Лежит Галка на полатях лицом к стене, губы кусает. Одна за другой слезинки горькие из глаз потихоньку катятся. Как с чужим, незнакомым, постель делить? Ох, Савка, Савка, подвел ты меня!
Только зря переживала. Даже близко к ней муж не коснулся, тиснулся с краю полатей и заснул спокойно и крепко.
Так и потянулся день за днем. Забот хватает. Хозяйство у Егора Дмитрича невеликое, но такое же основательное, как он сам: лошадь (куда ж кузнецу да без лошаденки?), жирный боров во хлеву, коза упрямая, во все стороны свою рогатую голову несущая, говорливые куры-гуси на птичьем дворе. Полоска, овсом-пшеницей засеянная, да покос. Муж днями при ремесле, женская половина на хозяйстве. Некогда отношения выяснять.
Анечка, как увидела, что Галка ей основательно хлопот поубавила, не ленится, за любую работу хватается, тоже к мачехе душой потянулась, повеселела. Песни девичьи за работой Галя поёт, девочка ей вторит, подпевает. Лиза от “мамы” своей вообще не отходит, стережет. А ну как опять пропадет куда?
В доме мир и покой, и муж доволен. Только поглядывает на молодую жену по-прежнему испытующе, да и спит, отвернувшись в сторону. Осмелела Галка, подуспокоилась. А время-то уж к родам подходит. Живот на нос ползёт. Ходит Галка тяжело, с ноги на ногу, как утица, переваливается.
Слышит, шмыгает носом Аня в запечке.
- Что случилось, Анечка?
- Боязно мне, Галя. Мама вот так же пухла-пухла, а потом мы ее вместе с братиком на погост свезли. Лиза-то маму забыла, а я помню. Она у нас тоже веселая, певучая была, как ты… - текут слезы по пыльным сиротским щечкам, оставляя чумазые горькие полосы.
Жалко малышку Гале, ей и самой страшно, да сказать нельзя, пуще прежнего девчушка расстроится.
- Не плачь, дочушка, Бог милостив, авось и обойдется всё! - уткнулась Аня в живот Галин, плачут на пару.
Лиза на полатях играется, не понимает, чего вдруг сестра с мамочкой слезы лить надумали.
Услыхал и Егор Дмитрич из-за двери да призадумался. Ну уж нет, только-только девчонки в себя приходить стали, второй жены я тебе, костлявая, не отдам!
Утром на село все так же молча засобирался, а к обеду в горницу зашел довольный, что вышло, как задумал:
- Встречай гостью, жена!
- Мама, мамочка! - уж и радости-то было Галке!
Выпросил муж у тестя Марину до родов погостить. Хоть и сердит был отец на Галю, да понимал: дочка молодая совсем, живут на отшибе, сама не справится.
Уж и радости было Гале от приезда матери!
Через пару дней родила Галка мальчика, здорового, крепенького. Всем злословицам деревенским маришихинская порода нос утерла... Муж в домой и не заходил. Как пошли первые потуги, так и смело его с порога. Может, мысли какие в голове бродили нехорошие, может, слишком памятна ему потеря была недавняя.
Да и чем кузнец в женском деле поможет? Справились и своими силами.
Как услыхал Егор Дмитриевич крик младенческий, подошел к полатям, посмотрел на мальчонку, сказал без улыбки, но одобрительно:
- Это хорошо. Помощник мне вырастет!
Вздохнула Галя тяжко. Будет ли муж сыночка ее любить, не отец ведь ему… Только пустые то были переживания. И сестренки вокруг Ванюшки, сыночка, день и ночь крутятся. И Егор нет-нет, а и возьмет на руки, потетёхает. Грех на такую семью жаловаться!
Стала Галка к мужу приглядываться, а ведь и всем хорош! И высок, и статен. И глаза красивые, цвета утреннего тумана, и голос приятный. Распознав, что не вертихвостку какую в дом привел, а хозяйку хорошую, которая девчонкам его близкой подружкой стала, матерью, перестал муж Гали дичиться. И по имени зовет ласково, и за столом руки касается.
Галка после родов пышным цветом расцвела. Прям кровь с молоком, красавица пуще прежнего. Поймал муж мимолетно в сенцах ее, губы поцелуем припечатал. Отскочила, раскраснелась, рот рукой прикрывает.
- Что тушуешься, милая, али не люб? - лицо затуманилось.
- Люб, люб, Егорушка! - сама на шею бросилась…
Вот и славно, полюбились-поладили!
Егор только с виду суровый такой оказался, а на самом деле, мягче воска с домашними. Совсем не такой, как Галкин папенька, Григорий Никитич, который жену кнутом воспитывал. Душа в душу жили, ни разу ни Галю худым словом муж не обидел, ни Ванюшку не обделил. Еще двоих деток народили. Большая семья была, после семнадцатого года тяжковато пришлось. Но хоть скотину всю со двора в колхоз Егор повывел, а кузнечить продолжил. Ремесленники и новой власти нужны.
Чуть больше четверти столетия судьба Галке с Егором отмерила. И каждый день Бога женщина благодарила за мужа любимого. Жаль, упокоились не рядом. Егор сгинул в партизанских лесах, на шестом десятке крепкий еще мужик был, кряжистый, но пуля-дура не выбирает. В каком месте погребен и неведомо. Сколько их еще по лесам лежит, неопознанных, кто ответит? Галка, Галина Григорьевна, старшего сына еще дождалась в сорок шестом, порадовалась, правда, внуков уже не увидела...
Блог: Детство босоногое
Сюрприз для мамы
#волшебныйсундучок
Стоя на балконе, Наташа с жалостью смотрела на свою свекровь, которая сидела в темноте на скамейке у подъезда: позвать, не позвать? Если попытаться позвать, то Марья Матвеевна поднимет лицо и отрицательно покачает головой – мол, еще немного посижу. Свекровь выходила подышать свежим воздухом только тогда, когда скамейка была абсолютно свободной: ей были непонятны городские разговоры ее ровесниц – про ЖКХ, про дороговизну продуктов и прочее. Она всю жизнь прожила в деревне и вот уже два года вынуждена жить у сына с невесткой.
- Совсем мама сдала, - вздохнула Наташа, обращаясь к своему мужу. – Пора уже исполнить ее желание.
- Пока еще немного подождем, не все еще готово, чтобы ее переселить! – ответил муж.
Два года назад у Марьи Матвеевна сгорел дом, один фундамент остался. Кроме дома сгорело все – сарай с курятником и курами, небольшая тепличка. В это время она была на рынке и торговала огурчиками и помидорчиками со своего огорода. То ли проводка замкнула, то ли какой-то электроприбор Марья Матвеевна забыла выключить, но пламя разгорелось быстро, благодаря сильному ветру, и бедная женщина приехала уже на пепелище. Земляки еще долго с содроганием вспоминали, как она бегала по черному двору, измазанная сажей и кричала от горя. Жила она одна, кроме кур никто не пострадал, но дом для нее был основным богатством.
После того, как Марья Матвеевна перенесла инсульт, сын Ваня и сноха Наташа забрали ее к себе домой. Долгое время женщина лежала наполовину парализованная, но потом стала понемногу ходить.
- Мам, полежите еще немного, вам вредно так много ходить, - просила ее Наташа.
- Нет, сейчас я расхожусь, а потом поеду к себе в деревню, - отвечала свекровь.
Все решили тогда, что Марья Матвеевна тронулась умом. Может она не помнит, что случилось? Все домочадцы стали аккуратно у нее выведывать.
- Вы думаете, я сошла с ума? – с усмешкой спрашивала свекровь у Наташи. – Да нет же, я все помню, что дом сгорел, что в больнице я лежала. Я так думаю – поживу у соседки, у Полины, она тоже одинокая, я ей и по хозяйству помогу, и пенсию накоплю, буду опять строиться потихонечку. Я же знаю, что вы тоже живете небогато, и вот – внучка растет, а я ее комнату занимаю. Лишняя я здесь.
Никому не хотелось говорить, что ее соседка и подруга баба Полина совсем недавно умерла, и ее дом уже делит вся родня, угрожая подать друг на друга в суд. Все боялись второго инсульта. Полина была для нее самым близким человеком, и не только душевно, а еще и потому что ближе всего жила. А еще у Марьи Матвеевны была любимая младшая сестра Аня, но она жила на севере, климат совсем там суровый. И вот, два сына – Ваня и младший Дима, только Митька все время по морям, по волнам – он матрос-моторист, постоянно в рейсе.
Больше всего Марью Матвеевну тяготило то, что живет она в комнате внучки-студентки, которая даже не может подружек в свою комнату позвать. Почему-то ей казалось, что девочки обязательно должны собираться у кого-то дома.
- Бабуля, уже не то время, сейчас мы все общаемся через интернет! – объясняла внучка Люда бабушке.
- Ну что это за общение? – удивлялась бабушка. – Даже чаю вместе не попить.
Кроме того, что она стесняет внучку, Марья Матвеевна не хотела мешать сыну со снохой, она видела, как небогато они живут. Старалась не быть им обузой и помогать в уборке и в готовке, но так как это делает сноха у нее не получалось – и ходит бабушка с трудом, и левая рука плохо слушается. Когда узнала она про бабу Полину, то долго плакала, а потом заявила:
- Дети мои, не обижайтесь, но я твердо решила: устройте меня в дом для престарелых. Ванечка, у тебя есть доверенность, я тебе ее еще в больнице написала, ты можешь решать за меня все эти вопросы. Пожалуйста, я очень хочу, там хоть пообщаться будет с кем. А если дорого туда устроится по деньгам, то продай мой участок. Может быть, и дешево он будет стоить, но хоть сколько-то!
Возмущению Наташи, Вани и Люды не было предела, но постепенно бабушка приучала их к этой мысли. Ваня, вроде бы, и занялся документами для дома престарелых, и сказал, что землю продал, но там такая канитель с устройством – бюрократия жуткая. Дал денег директору, но тот все равно артачится, ждет, когда очередь подойдет. Но вот уже сколько времени прошло, скоро осень, уже хочется переехать, детей и внучку в покое оставить.
Когда Марья Матвеевна после своей вечерней прогулки пришла домой, она заявила прямо с порога:
- Ваня, если ты в понедельник не повезешь меня в дом для престарелых, я как-нибудь поеду сама, так и знай! Я сама приду к директору, так и скажу: давайте мне койку, деньги вы уже получили, государство обязано меня обеспечить!
Все выходные Ваня где-то пропадал. Явился в воскресенье поздно вечером, о чем-то нервно пошептался с Наташей и сказал матери собираться – он обо всем договорился с директором дома для престарелых, завтра ей будет койка, и даже, вроде бы, своя комната.
_______________
Сюрприз для мамы (Вторая Часть)
Наутро выехали на старенькой Ваниной «Ладе». Марья Матвеевна никак не понимала – почему сын ведет машину по дороге к ее деревне, если надо ехать совсем в другую сторону.
- Мама, там дорогу перекопали, теперь только в объезд надо ехать! – ответил Ваня.
Ну ладно! Вот уже знакомые соседние села и вот уже деревня, где раньше жила Марья Матвеевна. Старушка невольно зажмурилась – ей не хотелось видеть родные улочки и тот проданный участок, на котором она жила два года назад. Зажмурившись, она почувствовала, что машина притормозила и въезжает в какие-то ворота. Пришлось открыть глаза. Машина въезжала на ее же участок с новым домом из красного кирпича, а у ворот стояла и улыбалась ее сестра – Аннушка. Казалось, что Марья Матвеевна теряет сознание, все в глазах поплыло.
Когда старушку привели в чувства, и она расцеловалась со своей сестрой, ей пришлось объяснить все, даже то, как она чуть не испортила весь сюрприз.
- Мама, никто землю продавать не собирался, а строить новый дом мы решили сразу! – объяснил ей Ваня. – Тебе ничего говорить не хотели, мы просто вяли кредит, да и Митька выслал хорошую сумму денег, здесь такое благоустройство было и строительство – ого-го! Теперь у тебя три комнаты, большая кухня с верандой, двухконтурный котел, душ, туалет. Точнее у тебя и у тети Ани – она уже полгода здесь, уехала с севера навсегда, внутренним ремонтом занималась, тоже ждала встречу с тобой, но терпела – все же сюрприз! Но если бы ты потерпела еще две недели, сарай был бы достроен полностью с курятником, но ты же не хотела ждать! И Митька приехал бы через две недели, а ты взяла и все планы сбила!
Марья Ивановна и плакала, и смеялась, обнимала поочередно сестру, сына, сноху, внучку и не знала, как кого отблагодарить. Ну, кто же знал, что такой сюрприз готовится? Ну чего же они молчали – чуть второго инсульта не было от счастья! Какая же радость, когда есть такие родные люди!
Автор:"Такая разная жизнь"
ИСПОВЕДЬ МАТЕРИ
Анна с детства чувствовала, что мама брата любила больше неё. Только никогда не понимала за что.
Сергей с детства был хулиганом. От него страдали дети в песочнице, учителя в школе, соседи. Он был пакостным, тащил всё, что лежало без спроса, дрался и ребятами и обижал сестру Анютку, которая была младше брата на пять лет. Мать любила Анютку, но за Серёжку стояла горой. Дома она его ругала, а потом сразу жалела. Он подрос и понял, что ему многое сходит с рук.
В 12 лет "проделками" Серёжи заинтересовалась милиция и органы по делам несовершеннолетних, семью поставили на учёт. Сейчас бы задуматься, да образумится, но нет. Серёжа и тут понял, что всё ему сходит с рук. Что ему этот учёт? В институт он поступать не собирался, а послушать периодические нравоучения от сотрудников ПДН не так уж и сложно.
В 13 лет Сергей начал курить, плохо учился. Мать Сергея Галину регулярно вызывали в школу. Она слушала, понимала всё что происходит, но также она понимала, что отчасти сама виновата в том, что Серёжка таким вырос.
Муж Галины умер от сердечного приступа, когда дочке Анютке только исполнилось 4 года. Галина тогда осталась с двумя детьми на руках. Помогло то, что у Галины была профессия - она была отличная швея. Этой сейчас ателье в каждом магазине и в каждом доме. А в те годы найти хорошую портниху дорогого стоило. Галина шила модные в то время меховые шапки, шила и перешивала изделия из кожи. Деньги в семье были и не плохие.
В 17 лет Сергей загремел в милицию. Они с местными отморозками избили на улице мужчину, отобрали у него портфель с документами и кошельком. Из-за черепно-мозговой травмы мужчина долгое время был на грани жизни и смерти. Галина не оправдывала сына, поначалу готова была его растерзать собственными руками за этот поступок. Но когда пришла на свидание, увидела его - такого беззащитного, жалкого, всего в соплях и слезах. Серёжка начал просить:
-Мамочка, помоги мне, сделай что-нибудь в тюрьме я не выживу.
Мужчина выжил, пришёл в себя. В те времена можно было "договориться", порешать этот вопрос по-тихому. Галина "занесла" следователю огромную по тем временам сумму и её проходимец Серёженька пошёл, как свидетель.
Сергей вышел на свободу, первое время был как шёлковый, даже вышел на работу. Галина устроила сына учеником в мебельный цех к своим знакомым.
Надолго Сергея не хватило. Спустя полгода всё встало на свои места: гулянки, плохая компания. Он пропадал из дома на несколько дней. Галина сбивалась с ног, разыскивая сына. Несколько раз она находила его в больнице после уличных разборок.
В таком аду они жили несколько лет. А всё это время рядом с Галиной росла дочь, тихая, спокойная. С ней не было хлопот. Она помогала матери по дому, даже готовила обед на всю семью. Но душа у Галины болела именно по сыну.
Но как оказалось то, что она считала адом было совсем не им.
Сергей познакомился с девчонкой. Он всегда пользовался особым вниманием со стороны противоположного пола, но тут было всё иначе. Она не была девочкой из их компании, она не пила пиво и не курила, она не пропадала в клубах и не гуляла по ночам по городу. Она была другой. И Сергей влюбился, он просто потерял от неё голову.
Но радоваться этому было рано. Ольга и её семья были верующими людьми, а если сказать точнее состояли в какой-то секте или каком-то религиозном сообществе. Очень скоро Сергей проникся идеями этого сообщества и понял как неправильно он жил раньше. Но ладно он сам, он начал убеждать мать, что она грешна, что если она не одумается, то ей прямая дорога в ад. А потом он стал водить на эти собрания Анютку, свою сестру. Когда Галина узнала об этом они впервые с сыном очень сильно поругались. Поругались так, что Сергей ушёл, хлопнув дверью, заявил матери, что больше ноги его не будет в этом доме.
Галина очень сильно переживала эту ссору, но сказала, что мириться к Сергею она не пойдёт, она перед ним ни в чём не виновата. С тех пор она занималась дочерью, много работала, а перед сном долго молилась о своём Серёженьке.
А потом Галина заболела. Долго оттягивала поход к врачу, а когда пошла - было уже поздно, онкология 3 стадия. Врачи опускали глаза, когда говорили о прогнозах. Сначала Галина ринулась на борьбу с болезнью, она не хотела умирать. Анализы, терапия, лекарства. Слабость валила с ног. А потом началась апатия, не хотелось ничего. Анютка плакала:
-Мамочка, не сдавайся. Опустишь руки - болезнь победит.
-Она уже победила....
Анютка не раз предлагала матери позвонить Серёже:
-Он должен знать, что ты болеешь. Он должен быть сейчас рядом. Ты его увидишь и у тебя появится смысл жить.
Но Галина запретила дочери сообщать о своей болезни Сергею. Через своих знакомых у которых он продолжал работать она узнавала о его жизни. Он работал, жил с Ольгой и её родителями, ходил в это сообщество, верил в то, во что верили они.
Когда Галина поняла, что уходит, она пригласила Анютку в свою комнату, попросила сесть рядом, так как сил говорить у неё не было совсем.
-Доченька, мне нужно кое-что тебе рассказать.
Анютка взяла мать за руку, а та продолжила:
-Мы с твоим отцом поженились совсем молодыми, любили друг друга до безумия. Очень хотели большую семью, много детей. Но время шло, а забеременеть у меня всё никак не получалось. Я по врачам ходила, по бабкам разным. Врачи руками разводили, а бабки говорили разное, что порча на мне и всякую такую ересь. Порчу с меня снимали, деньги брали, но ничего не менялось. В какой-то момент я даже хотела развестись с твоим отцом. Вбила себе в голову, что не нужна ему "пустая" жена. А он улыбался только и называл меня глупышкой. А однажды в новостях мы увидели репортаж, как дворник в одной из мусорок нашёл мальчонку новорожденного, его нерадивая мамаша оставила там сразу после родов. На улице тогда ноябрь был, холодища. А он даже не в пелёночке, просто в пакете. Дворник тогда давал журналистам интервью. Сказал, что как подошёл к мусорке - услышал тихий писк. Подумал, что котёнок где-то, а оказалось, что там ребёнок. Он схватил его под фуфайку, давай отогревать. Поместили этого мальчонку в больницу, он чудом выжил. А я как увидела этот репортаж прибежала к твоему отцу и сказала, что мы должны этого мальчика усыновить. Петя возражать не стал, видел, что впервые за долгое время у меня глаза горят. Этот ребёнок меня к жизни вернул. Я его когда на руки взяла - у меня слёзы градом покатились. Я представила, как чудовищно поступила с ним биологическая мать. А потом произошло чудо - Господь нам тебя послал через пять лет после того, как мы Серёжку усыновили. Я тогда уже и не надеялась, что смогу сама родить, не сразу поняла, что беременна. Начала есть всё подряд: соленые огурцы, конфеты, сало. Соседка сказала, чтобы я тест купила. Я на неё посмотрела округлившимися глазами, а потом руку на живот свой положила и будто там новую жизнь почувствовала.
Галина посмотрела на дочь, у той в глазах стояли слёзы:
-Мамочка, а почему ты никогда раньше мне об этом не рассказывала?
-Зачем? Серёжа всегда был для меня самым родным. Я понимала, что порой уделяла ему внимания больше, чем тебе. Ты прости меня дочь. Я просто своей любовью пыталась компенсировать Серёже то, как поступила с ним судьба. Но я так и не стала для него хорошей матерью.
-Мамочка, не говори так. Просто он запутался, он любит тебя.
-Он позволяет мне его любить, но боюсь что не испытывает взаимных чувств ко мне. Анютка, дочка, ты уже взрослая, ты всё понимаешь. Я ухожу, мне осталось совсем недолго. Я составила завещание на твоё имя. Но я прошу тебя - не бросай своего брата. Он запутался, но я надеюсь, что очень скоро он всё поймёт и вернётся домой. Разделите эту квартиру пополам. И никогда не рассказывай ему, что мы с Петей были ему не биологическими родителями.
-Мама, не говори так, ты поправишься. Не оставляй меня.
Через три недели Галины не стало. Анна позвонила брату, рассказала обо всём. Что творилось у него внутри она могла только догадываться. Сергей приехал на похороны с Ольгой и её родителями. Сказал сестре, что нужно вскоре подумать над разделом квартиры. Анна не сказала ему, что мама оставила эту квартиру ей в наследство. Она боялась Сергея, боялась, что узнав об этом он просто озвереет. И она не ошиблась.
Для него квартира была важнее сестры, важнее матери, которая души в нём не чаяла. Он обещал сестре, что засудит её, а если не поможет, то пусть она ходит озирается. Анне страшно. У них совсем нет родни, а те кто есть не хотят связываться с Сергеем, говорят: "Это Ваши семейные разборки".
Анна часто ходит на могилку матери, которую похоронили рядом с отцом, разговаривает с ней.
-Мам, я боюсь его, боюсь что он убьёт меня. Я даже замки в квартире поменяла.
А потом ей приснилась мать. Она попросила продать эту квартиру, как Анна вступит в наследство и отдать часть суммы Сергею. А ещё мать попросила передать ему, что она с небес оберегает его и очень его любит. Анна проснулась и подумала о том, что даже на том свете душа у матери болит по её неблагодарному брату. Анна сделала так, как хотела мать. Продала квартиру, купила себе однушку оставшиеся деньги отдала брату. Тот был зол, посчитал, что его лишили наследства, обокрали. Если бы он только знал, какая судьба ему была уготована небесами, если бы тогда его не нашёл тот дворник...