Часть 3-4(окончание)  Бойтесь данайцев. Часть 3 Костя влетел в дом тайфуном. - Быстро одевайся! Едем в полицию! Настю нашли! Секундная пауза, и… Телефоны всех троих буквально взорвались от звонков и сообщений. Звонили друзья, звонили знакомые, знакомые знакомых, незнакомые – Дарье показалось, что весь город обрушил на них волну негодования, возмущения, сочувствия и гаденького любопытства. Это потом, в участке, выяснилась гадкая правда: Пожилой мужчина оставил коляску с ребенком у магазина, зашел в универмаг и вышел через некоторое время, «забыв» коляску на улице. Молодые мамаши, увидев, что малышка одна, моментально проявили бдительность: такое время, собаку никто не оставит у супермаркета, если даже просто мелочь какую-то на кассе приобрести надо, а тут… Это как? Это что? Неравнодушные женщины бегали по магазину, подключили охрану, работников, сообщали о брошенном ребенке по громкоговорителю – никого! Через некоторое время подъехала ДПС. Состояние ребенка удовлетворительное. Девочка здоровенькая и крепкая. Кто-то узнал коляску Беловых, кто-то видел деда Митю, кто-то указал полицейским адрес и телефон – в один миг неповоротливая с виду машина закрутила маховик, и через считанные секунды о Беловых не знали только слепо-глухо-немые.  Не важно. Не важно. Не важно. Пусть ругают, пусть любопытничают, пусть обсуждают! Настя была живой и здоровой. Ксения сбивчиво рассказывала, в чем дело. Объясняла, что Дима приходился родным дедушкой Насте, что до этого ничего такого… Это же нормально – отдавать дедушке ребенка, правда?  Правда? - Ну, конечно, правда! – поддакивал следак Ксении, внимательно ощупывавший лицо девушки острым и недобрым взглядом, - ничего такого. Но вы несете ответственность, девушка! Это – человеческая жизнь! – и пошло, и поехало… Он – страж закона, ему позволено, профессия такая – подозревать всех и каждого. Ксения, бедняга, покорно кивала и не вникала в речь стража – Настю нужно покормить, уложить спать и самой прикорнуть рядом, вцепившись в кроватку. И, упав в дрему, вновь встрепенуться от тяжкого сна, увидеть личико ребенка, понять, что все хорошо, и опять уснуть, чтобы вновь увидеть жуткий сон, в котором Настя пропадает, ускользает куда-то… - Легко отделались, - Дарья читала это в каждом взгляде, брошенном на членов ее маленькой семьи. Костя составлял заявление о похищении. Потом, передумав, переписывал его – «Об угрозе жизни и здоровью». Сбившись, снова пересказывал о визите человека, шантажировавшего Ксению. Дарья дополняла показания сына. - Это коллектор был. Вы же знаете «их» методы: запугать, унизить, растоптать. Долги? Дедушкины. Дедушки Мити долги! Он игроман, как выяснилось. НЕ грубить! Не реагировать на вопросы, типа «А вы что, не знали об этом?» Не знала. В разводе. Давно. Знала, что дедушка – подлец. Да, извините. Да, личное дело. Не знала, что он хуже – тварь. Прошу прощения. Да, к делу не относится… *** Коллекторов решили не дожидаться. Костик ерепенился, рвался «на разговор», обзванивал друзей. С великим трудом удалось его угомонить. Это не кино. Геройствовать не стоит. Коллекторские агентства – не прилизанные инспекторы. Это бандиты, наконец-то нашедшие применение своей силе и талантам. Этих мелких лавчонок по выдаче кредитов – пруд пруди. Государство снимает жирные сливки с налогов, развязав руки сволочам самого подлого пошиба. - Ребята, поживете у меня. Спокойнее всем будет, - распорядилась Дарья и тут же подхватила Настю на руки. Ребята не особо сопротивлялись. Костик был просто раздавлен. Вот тебе подарочек от мамы. Самому надо было жить! Са-мо-му! Винить мать – низко! Он – мужчина! Он должен думать, что делать дальше. Хотя бы узнать, сколько долгов унаследовал от достопочтимого папаши. А потом решать, как быть со всем этим! Дарья не находила себе места. Вот, получи и распишись, идиотка! Добренькая, да? Независимая? Альтруистка? Ничего от мужа тебе не надо? А если так, зачем вообще связалась с ним? Помогла сыну? Сваты категорически настояли: держать свою дочку подальше от чумы. Дочке и внучке спокойнее в родном доме, без свекровок и мужа. И милого дедушки Мити. - Ужас какой, слов не нахожу, - лепетала Галина, - как же так, Дашенька? Егор, сват, помалкивал, насупив брови. Осуждал, наверное: почему это их ненаглядная принцессочка таким варнакам досталась. Позорище! Срам! От тюрьмы, да от сумы не зарекайся. Дарья тысячу раз хотела им повторить мудрую пословицу, чтобы не сдвигали бровки-то, не пыжились особо, не шарахались от Дарьи и Кости, как от прокаженных. Но слова застряли где-то в горле, не было сил их произнести. Чувство страха, тревоги за будущее, паника, толкавшая на шальные мысли: что бы такого продать? Где найти деньги? Сколько денег? До визита «гостей» оставалось пять дней. Выяснилось, что квартира, доставшаяся Дмитрию, была продана за долги еще в прошлом году. Выяснилось, что у него десятки долгов в микрофинансовых организациях. Название такое смешное: микрофинансы. Ага. Долги только миллионные. Под двести процентов. И проценты крутятся, крутятся, крутятся ежедневно, ежеминутно, наматывая на счетчик все больше и больше. Где же ты болтался все это время, господин Белов, благодетель ты наш? Где же у тебя припрятана норка? – Дарья напряженно думала. Хотелось бы послушать историю главного героя. В глаза взглянуть. Да и вообще – чтобы оградить детей от беды, необходимо найти бывшего муженька. Чтобы продавал или разменивал свою трешку к чертям собачьим! И пусть валит лесом! А лучше – в тюрьму. Дарья вдруг споткнулась о страшную мысль: а лучше бы сдох! Как бы не звучало это чудовищно – издох и исчез с лица земли. Сама дура. Столько проблем создала. И из-за чего? Стоп. Не нервничать. Долги папаши с сына никто взымать не имеет права. Никак. Даже бандиты. Пусть хоть как запугивают, пусть даже на стенку лезут. Пока он не вступит в наследство после папиной печальной кончины. Пусть живет скотина, подстраховался. Такие долго не умирают. Что ж, дети – молодые, наживут себе. С дитем, с ипотекой… С потерянными расходами за ремонт… И все-таки, где же загорал дедушка Митя после того, как сбагрил квартирку кредиторам, а? Не болтался же он по улицам? Не спал на скамеечке… У друзей? У подружки? Даша прошлась по комнате. Напрягла память. Помнится, когда-то очень, очень давно покойная свекровь хвасталась своей дачей. Говорила, что прекрасная у нее дача, да к тому же, бесплатная. Говорила, что умеет жить: сдружилась с одной парой по лестничной площадке. А у них дача была. Оттуда свекрови привозили чудные яблоки, зелень и хрен. Больше ничего хозяева не сажали – интеллигенция. А потом они укатили в Израиль. А дача осталась. Документами и продажей заниматься паре было некогда. Вручили ключи: пользуйтесь, дорогая наша соседка. Свекровь и пользовалась: такое счастье на голову упало! Приехав по нужному адресу, она немного расстроилась: думала, что у врачей ДАЧА! А там – дачка… Небольшой домик-скворечник, крошечный яблоневый сад, заросшие по брови цветочные клумбы и крапива вместо огорода. Она, женщина боевая, быстренько все в порядок привела. А потом, когда сыночек Дашку притащил, свекровь эту сикалявку мигом в оборот взяла: три пота с невестки сошло на тех грядках. Вокруг – ни души. Планировалось тут раньше садоводство, да так и затухло – люди лепились ближе к городу, в старых садах. Свекровь чувствовала себя королевной. Забыла, наверное, оформить свою дачу, потому и не втюхал наследничек ее кому пошустрее. А и кому, собственно, нужна она? Там и тосковал Димушка, бедовал лето. А на зиму к сыну попросился. Натворил дел и смылся снова. Весна, тепло, переживет. А потом… Потом видно будет. Прохвост. Забыл, что Даша все про него знает. Все ведает. И если бандиты не найдут теплое местечко, то она – точно найдет. Даша еле-еле отсидела положенные рабочие часы. Она действительно их отсиживала: ничего в голову не приходило, но коллеги, знающие ситуацию, не донимали. Да и начальница отпустила домой пораньше. Даже советов никто не давал – зона отчуждения. Хуже только – смерть ребенка. Дарья сменила городские ботиночки на резиновые сапожки. Весна – грязь. Села на «четверку» и через двадцать минут озиралась на разворотном кольце. Дорожка, ведущая к даче, совсем заросла, но ее очертания все-таки угадывались. Вокруг напирал молодой лес, прямо Берендеево царство. Все в нем пело, чирикало, голосило, славило весну. Дарья внимательно смотрела под ноги – не наступить бы на какую корягу. Не хватало сломать чего-нибудь. Заброшенное садоводство потерялось среди ветвей и прошлогодней пожухлой травы. Летом, наверное, искать будешь – не найдешь. Однако, еле заметная тропка упрямо вела Дарью в нужном направлении, и вскоре едва уловимо запахло дымком. Где-то топили печку. Дачка буквально выпрыгнула из кустов. Посеревшая, заросшая, угрюмая – пропал лоск, так старательно наводимый матушкой Димы. И самой бы дачке пропасть, да, видишь, теплилась в ней пока жизнь, хоть и подлая, и лживая, но… дом живет, пока в нем живут. Ему, бедному, выбирать не приходится – хороший хозяин или плохой. Кто есть. Дарья толкнула дверь, и та жалобно скрипнула. Аккуратная, на летнюю погоду рассчитанная печурка пыхтела и отплевывалась искрами, летевшими от сырых дров. Хозяи-и-н… Даже не соизволил сухих поленьев с осени заготовить – надеялся, что больше сюда не вернется. И печку, и домик этот Дима тоже предал, как и всё, окружавшее его, предавал с лёгкостью и без печали. Сам лежал на узенькой оттоманке, свернувшись клубочком. Дарья толкнула его брезгливо, с ненавистью: - Ну, здравствуй, что ли, дедушка Митя! Тот не реагировал – то ли спал, то ли прикидывался мёртвым. - Вставай! Трус! От меня-то не прячься, я – не амбал! Эй! Чего такой скромный? Она толкнула Митю ёще раз, и ёще, но Митя не подавал признаков жизни. Дарья похолодела и прижала ладони к губам. Неужели умер? Тоскливое, жуткое чувство охватило все ее существо – одна, в старой домике, наедине с мертвецом, в предзакатный час… Горло охватил спазм, и она отшатнулась. 4глава - Бел-о-в! – хотела вскрикнуть Дарья, но подавила крик. Вновь приблизилась, с отвращением прикоснулась к запястью «мертвого». Пульс ощупывался слабо. Кожа была теплая, а лоб – мокрый от пота. Живой! Но что с ним? Сердце? Банальная простуда? Воспаление легких? Черт! Уйти бы отсюда вообще, да как? Он нужен живым! Больно ценный кадр! Так, перебираем в голове все, чему учили умные люди! Да толку перебирать: кадра нужно волочить к дороге. На себе – другого гужевого транспорта не наблюдается! Дарья поискала в доме какое-нибудь покрывало, чтобы средней жесткости было, чтобы не ободрать бока пострадавшему. Судя по дровам в печке, потерял сознание он совсем недавно. Может быть, от страха, заслышав чьи-то шаги в тростнике. Можно было бы побежать к дороге, вызвать полицию, указать, где лежит мужчина, которому плохо, но… Полицейские, задерганные вызовами, добрая половина из которых – пустяшные, долго будут раскачиваться. Поймать частника? Вряд ли. Народ недоверчивый, тертый. Вдруг Даша – маньячка? Или наводчица? Не прокатит. Медлить нельзя – похоже на инсульт – левая половина рта странно перекошена. Счёт идет на минуты, может быть – на секунды. - Скорая? Человеку плохо! Где я? Где она? - Заброшенное садоводство, около разворотного кольца на выезде из города. Что? Это… Это муж мой! Мы на даче, мы на автобусе приехали! Я одна, и донести его не… Хорошо, хорошо! Хо-ро-шо! Ох, Дарья кожей чуяла недовольство дежурной: опять какой-нибудь бомж! Опять волочить его на себе замученным врачам, опять без документов… - Костик, слушай и запоминай! – она объясняла сыну, как найти ее среди леса, и делать это надо быстро. Очень быстро. Иначе… - Иначе ваш дед Митяй откинет копыта, Костик! Когда подъехала скорая, сын и мать уже волокли больного к главной дороге. Костик был сильным парнем: куда до него хрупкой девочке-врачу и пожилому одышливому водителю. Санитаров не хватает. Бригад не хватает. Можно понять – о них, врачах скорой, вспоминают, когда полный трындец. А разве может быть полный трындец у сильных мира сего? Их болезни холят и лелеют элитные врачи и вышколенные санитары, не эти, из зачуханной городской больнички. Диму выдернули из бездны в самый последний момент, в самую последнюю секунду. Хрупкая девочка оказалась настоящим волчарой, профессиональным, дерзким, жёстким и бесстрашным медиком. Дед Митяй покатил в реанимацию на всех парах – сочувствующий ровеснику водитель включил сирену и жал на газ, не жалея старенькую газельку-скорую. Костя злился на мать: почему ничего не сказала, почему вечно умничает и делает все тайком? - Мы же – семья, мама? Я – не кисейная барышня, нечего меня оберегать. Я уже взрослый человек! Отчего-то Дарье не хотелось объяснять, что Костик – совсем еще не взрослый, что он слишком много геройствует, и вообще… Нет, он не стал корчить из себя супермена. Тесть и теща, приютив свою дочечку и внучку, не отпускали родных и единственных к мужу – боялись. Костя решил повременить недельку и не дергать жену понапрасну, зачем ее пугать и трепать нервы родителям? Но потом он все равно заберет Ксюшку домой. Туда, где ей место! Он отвечает за свою семью! - Но ведь там бандиты? – Галина, как всегда, робко выглядывая из-за плеча грозного супруга, несмело задавала волнующие ее вопросы. - Не будет там никаких бандитов. Прекратите глупую панику, Галина Сергеевна! - Ты не ори на мать! – зарычал тесть, - молод еще! Понаделали дел с папенькой своим, а теперь мне и дочки, и внучки лишиться? -Папа! Прекрати! – вдруг Ксения, такая послушная доченька, посмела подать голос, - он мой муж! Он будет решать, где мне жить, и с кем! И мне стыдно за вас, папа и мама – пока все хорошо было, так и Костик – распрекрасный зять! А как на него свалились проблемы, так вы – от ворот поворот ему даёте? Щеткой топорщившиеся усы Егора Петровича как-то сразу обмякли, обвисли. Он растерялся: - Так ведь мы добра тебе желаем! Вон что случилось! А если бы… - Все будет нормально, - ответил Костя, - Ксюша побудет пока у вас. Я разберусь со всем этим, матери помогу: ей теперь еще и отца выхаживать. Надо самому расчищать все это го*но… Я справлюсь и заберу жену. - Смотри, Костик, не надорвись! – предупредил зятя Егор Петрович, не железный! Не боись – я рядом, если что! Он хотел добавить: «В отличие от вашего деда Мити», но не стал. Нечего усугублять… *** Они пришли, как обещали. Костя открыл им дверь. Глаза Кости находились вровень с глазами пришедших, и потому не боялся он их взгляда – смотрел прямо и смело. - Где деньги? – в лоб, как говорится, не отрываясь от кассы, спросил «амбал с ежиком» Второй, чернявый, с прямыми бровями вразлет, скуластый, покачиваясь с пятки на носок, молча стоял рядом, засунув руки в карманы. - Полиция в курсе вашего визита, - просто ответил Костик. - А нам п…., в курсе она или не в курсе! – чернявый, в отличие от амбала, был ужасно нервный, - гони бабки, а то закопаем нах! - Бабки вам отдаст должник, а я к нему не имею никакого отношения, - Костя сохранял дипломатию. - Когда отдаст? Ты попутал, что ли, мальчик? – чернявый начинал закипать. - Когда вылечится. Тогда и отдаст. Будете быковать – не отдаст ничего. - Тогда отдадите вы, - у «ежика» прорезался голос, спокойный, вежливый, ледяной голос. - Я не подписывался ни в каких бумагах. Вы это знаете. Не был созаемщиком – и это вы тоже знаете. И главное – я не владею этой квартирой. Если вы этого не знаете, то – знайте. Владелец в больнице. - Сердце? – спросил амбал. - Сердце. - А вы ухаживаете? - Ухаживаю. - Но ведь у вас жена, ребенок маленький, работа… - Жена. Ребенок. Работа. - Им ведь внимание нужно? Сейчас время такое… А они одни. И, я слышал, ваше начальство очень щепетильно относится к репутации подчиненных. Опоздания, звонки от кредиторов… Им будет неинтересно держать такого ненадежного человека… Костик понимал, что сейчас его будут искусно выводить на переживания за близких родственников, нащупывать основные страхи, нажимать на них, выворачивать нервы, пить кровь… - Господа, вам нужны деньги? Нужны. Я делаю все, чтобы реанимировать вашего должника. Он обязательно поправится. Обязательно. В противном случае, я к вашим услугам. Как вступлю в наследство, сами понимаете! – Костя приятно улыбнулся, - адрес вы знаете. Бегать я не собираюсь. Амбал смерил взглядом Костика. - А вы очень понятливый молодой человек. Не будем вам мешать. Сердце – вещь серьезная. Кстати, два миллиона рублей – тоже очень серьезная вещь. Можете спокойно заниматься лечением вашего папы, но помните – проценты капают чрезвычайно быстро. Не усложняйте себе жизнь. Будьте мужчиной: проще расплатиться сейчас, чем через полгода. Можете посоветоваться с супругой, с мамой поговорить, с тестем, - амбал едва заметно улыбнулся, - они тоже не очень здоровые люди. Потянете срок – сумма может их шокировать. Вам нужна команда инвалидов? - Всего доброго! – ответил Костя. - И вам! Ничего, что мы вам будем позванивать? Для тонуса, так сказать. Работа! – амбал снова ядовито улыбнулся и отправился восвояси. Чернявый, спустившись с одного лестничного пролета, сплюнул на пол и хмыкнул, вонзив при этом в Костика уничтожающий взор. Костик брякнулся на банкетку в прихожей. Ур-роды! Два миллиона, как же! Восемьсот тысяч вместе с процентами! Он узнавал. Решили на понт взять, с толку сбить, ага… *** На Дарью свалился тяжкий груз – больной, переживший инсульт. Дмитрий выкарабкивался тяжело, туго. Через девять месяцев только руки и ноги начали с трудом функционировать, но речь все не удавалось наладить. К тому же, Дмитрий путал одушевлённые и неодушевлённые предметы, понятия, не понимал Дарью. Просто смотрел на нее глазами испуганного ребенка – чувствовал раздражение по отношению к себе и реагировал соответственно. Костик помогал, как мог и чем мог. - Иди домой, сынок, - говорила уставшая до смерти Дарья. Не мечи бисер свиньям! Я с ним только потому, что хочу узнать – почему этот подлец бросил ребенка на улице! Бросил и сбежал! - Хорош, мама, травить себе душу! – отвечал ей такой же уставший Костя, - какая теперь разница? Не выбрасывать же человека на улицу? - Конечно, не выбрасывать. Нам он здоровенький нужен. С деньгами. Коллекторы не достают? - Нет, не сильно. Мы на них и внимания не обращаем, - улыбнулся Костя. - Я так соскучилась по девочкам. Ты подменишь меня с… этим, дедом Митей, хочу повидать их. - Не вопрос, мама! – Костя обнял измотанную мать. В носу его щипало, и глаза чесались – мама очень похудела за все это время. Ксения не стала дожидаться прихода свекрови. На следующий день возникла сама. Вручила Настю бабушке, скинула с себя пальтишко и повела шустрым носиком. - Пахнет, да? – расстроилась Дарья. - Не очень, - Ксения прошмыгнула в малюсенькую комнатушку, в которой лежал дед Митяй. Тот, увидев невестку, весь как-то просиял глазами, потянулся навстречу к ней. - Кы-ы-ы-ы! Гы-гы! – мычал он, - Ны-ы-ы-ы! Н-ны-а! Ксюша поманила к себе Дарью, аккуратно взяла дочь из ее рук в свои руки. Подошла к постели больного. Тот заулыбался и заплакал одновременно: - Ныа! Ныа! - Да, это Настенька! А, Настенька, это дедушка, видишь, дедушка Митя! Ми-и-т-я! - Мы! – четко и громко повторила мамины слова годовалая Настя, - Мы! Дарья ушла на кухню. Смотреть, как старый и малый, находящиеся на одной черте развития, (один, правда – стремится вверх, а второй – летит, цепляясь, вниз), пытаются говорить, у нее не было сил. Ксения не помнила зла. Она была на одной волне с Митей. Ей как-то удавалось забыть про кошмар, в который ввернул ее семью этот никчемный, жестокий человечишко. За обедом она следила, чтобы дед правильно держал ложку. А сообразительная Настя внимательно следила за дедом и тоже старалась держать ложку правильно. Ксения смеялась, поила старого и малого компотом и разговаривала с ними на одной ей понятном, птичьем языке. Дарье казалось, что она попала в детский сад, где рулила придурковатая, восторженная выпускница педколледжа. Или в дурдом. А потом, когда были уложены и внучка, и ее блудный дед, Дарья не выдержала: - Ксюша, перестань. Не надо его любить, девочка. Он не оценит твою любовь. Если Бог даст ему здоровье, в чем я сомневаюсь, он быстро забудет любую доброту. Он втопчет в грязь и тебя, и Костика. Ты – хорошая, чистая, светлая. Оставайся такой. Дари свое сердце Настюшке, Костику, родителям, достойным людям. Собаку полюби какую-нибудь – они будут благодарно принимать твой свет. Но не ЭТОТ, нет. Не он! Ксения, наклонив голову, упрямо сжав хорошенькие губки, вдруг встряхнула шевелюрой. - Нет, мама. Нет. Это не правильно. Просто вы устали. Просто у вас ужасно тесное помещение. Просто это несправедливо: жить одной и тащить на себе человека, которого вы не можете простить! И себе не можете простить своей ненависти – я вижу. Тяжко жить в ненависти. Она подошла к окну и посмотрела на хмурый двор. - Мы с Костиком решили забрать дедушку к себе. Дарью будто кипятком ошпарили. Она металась по крошечной материнской кухоньке и сверкала молниями. Как Перун. - Ты с ума сошла? Вы там чокнулись? У вас мало проблем? – Дарья с трудом сдерживала себя, чтобы не зареветь. - Почему вы никого не слышите? Почему вы так не любите себя? – вдруг тихо спросила Ксения. - Он украл твоего ребенка! И бросил его! - Он увидел коллекторов во дворе и испугался. И унес Настю подальше! А потом оставил в людном месте и позвонил в полицию. Первый позвонил. Чтобы забрали. Чтобы спрятали. - Кто тебе сказал такую чушь? - Полицейский… - Дурочка! Он игрок! Он родную мать продаст, не подавится! Он вас коллекторам продал, предал, бросил! Без всего вас оставил! Голыми! - Он просто растерялся! Он за это уже ответил своим здоровьем! – Ксения была упряма, как ослица. - А долги? - А нет никаких долгов. - Как – нет? У Дарьи что-то сдулось внутри, она бухнулась на табурет. - Костя взял кредит и заплатил все долги банку. «За все надо платить и не надеяться на халяву» - так и сказал. И поэтому дед Митя будет жить у нас. Где ему положено. Он так сказал. И я так сказала. И не переживайте – мы взрослые люди. Мой муж – мужчина. Он – глава семьи и сам решает, что нужно делать, а что – нет. - О, Господи, - Дарья тяжело поднялась, Облокотилась на подоконник. Детская площадка была завалена грязной снежной кашей. Тяжелое, набрякшее снегом небо, провисло над землей, как худой брезентовый тент. Да. Дети стали взрослыми. С этим ничего не поделаешь. Сын – мужчина, и все решает сам. И ей остаётся только любить его. Вот и все. И Ксюшка – нежный зайчик – не такой уж и нежный на самом деле. Крепкая опора и надежа для своего мужчины. С такой – хоть куда, хоть в рай, хоть в самую преисподнюю. На душе легко, нет никакой каменной плиты и тяжелых предчувствий. Улетучились. Теперь каменные плиты – удел Дарьиного сына, как сильного. Это – право сильного и его проклятье. Теперь он будет главным, и это его душа заболит по каждому члену семьи, даже такому ничтожеству, как «дед Митя», который будет вкусно жрать, сладко спать и отрывать кусок от ребят. И умрет в чистой, теплой постели, не совершив ни одного доброго поступка, ни одного благого дела. Просто ему повезло – быть биологическим отцом своего сына, Божьего подарка, спасения и благословления. Бог часто благословляет сирых, убогих, бедных душой. Кому-то надо ведь… КОНЕЦ Автор рассказа: Анна Лебедева КОНЕЦ История из жизни Евгения никогда не могла подумать, что ее жизнь будет напрямую связана с магией, вернее, с магическим воздействием. Женя выучилась на медсестру и устроилась на работу в поликлинику. Жизнь была спокойной и стабильной, вот только ухажёров не было. Девушка была резковатой, прямолинейной, такое мало кому нравится. Но однажды она познакомилась с Георгием, который был старше Жени почти на 20 лет. Естественно, молодая медсестра не воспринимала мужчину всерьез. Он был ей противен: выглядел заметно старше своего возраста, полный, слишком шумный, позволяющий себе фамильярности. Георгий оказался настойчивым. Он зазывал ее на свидание, причем не в кафе, а домой. Евгения понимала, чем это чревато, поэтому отказывалась, переводила в шутку. Но новоявленный кавалер не унимался. В один не самый прекрасный день он решил угостить девушку чашечкой кофе. От этого она не отказалась: сделала пару глотков. И словно впала в прострацию. О последующих годах она старается не вспоминать даже сейчас, когда ей уже хорошо за 40. Женщина признается, что все было как в тумане. В один момент она влюбилась в Георгия, стала его буквально боготворить. Она выполняла все его приказы, требования, капризы. Согласилась выйти замуж, ее физически дико тянуло к нему. От природы Женя обладала низким темпераментом: в 24 года была девственницей и вовсе не страдала от этого. Но с мужем ее словно подменили: сексуальный аппетит был просто неприличным. Она сама умоляла Георгия о близости, согласилась стать домохозяйкой и матерью (она была карьеристкой и чайлдфри). Родила троих детей. Когда Евгении исполнилось 36 лет, умерла ее свекровь. Муж очень горевал, сам организовывал похороны. Но супруга просто лежала и не могла встать с кровати. Но не из-за скорби. Она попросту очнулась от дурного сна и обнаружила рядом постороннего мужчину, двух дочерей и сына. И поняла, что ничего к ним не чувствует, кроме ненависти и злобы. Оказалось, мать Георгия обладала определенными способностями. Она же и помогла сыну приворожить строптивую барышню, сделав специальный обряд под названием «морок» при помощи напитка. Вот только незадача: действие прекратилось после смерти ворожеи. Евгения собрала вещи и ушла от мужа. С детьми она также связи не поддерживает. Она не понимает, почему полжизни было выброшено в форточку исключительно ради прихоти случайного ухажёра. Поэтому отныне живет одна и не желает слышать ни о каких знакомствах... Такая вот печальная история. автор неизвестен ♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️ Бабушкины сказки КОРОВА-ГАДАЛКА Как у Федосьи мужик от живота помер, сильно она забедовала. Дети малые, малосильные, а с неё какой пахарь? – отдала она поле соседу за долю зерна. Сама огородничала, по ягоду ходила, ягоду меняла, продавала. Ребятишки тоже помогали, а всё ж бедновато стало. Щи пустые, забелённые да и те не всегда с хлебушком – вся еда. Коровка их хорошо поддерживала, такая удойная да разумная была. Зорькой звали. Пойдёт Федосья её доить, уткнется бедной головушкой в тёплый коровий бок и причитает: «Ой, как жить-то будем, Зорюшка, чем кормиться-то будем?! Сена мало заготовили, неужто тебя продать придётся?! А как же мы без тебя будем?!» Корова жвачку жуёт да вздыхает – всё понимает, значит, жалеет хозяйку. А дело к осени, сосед за поле совсем мало зерна дал, говорит, неуродица, а у самого амбары полны, плакала перед ним Федосья, в ноги бросалась – нет, «неуродица, и ступай себе, баба». И у Зорюшки меньше молочка стало. Доит её Федосья, коровий бок слезами поливает. Вздохнула тогда Зорька глубоко-глубоко и говорит ей человеческим голосом: – Федосья, будет тебе плакать, молоко солёное сделается, а тебе детишек поить. Мы с тобой на ярмарку пойдём, я там наряжусь гадалкой и стану будущее предсказывать, а ты будешь билеты продавать. Всё равно мне в запуск о ту пору идти, доиться не буду. Так на хлеб и заработаем. Федосья аж подскочила, чуть подойник ни опрокинула. Крестится! – Зорюшка, да как же так? – спрашивает, – как это мы с тобой пойдём?! Да откуда ж тебе будущее знать? Ты ведь корова! – А я всё на звёзды смотрю, Федосья, – вздыхает Зорька, – вот так ночью не спится, смотришь-смотришь, а там всё указано. Ты мне кокошник сострой, чтобы на нём звёзды и месяц были, да попону синюю. Что ж, Федосья приказ коровы выполнила: из бересты кокошник соорудила, из холста попону. За детишками кума взялась присмотреть, а корова с хозяйкой на ярмарку в город пошли. Федосья думает: «Ох, если не выйдет нам это гаданье, так придётся корову продать». А корова ничего, спокойно шагает. Пришли они на ярмарку, а там народищу! Федосья корове кокошник с попоной нацепила, а корова как замычит – на всю ярмарку слышно! – А вот корова судьбу гадает, по звёздам сообщает! – вторит ей Федосья. – Подходи, честной народ, корова судьбу гадает, по звёздам всю правду сообщает. Тут же прискакала купчиха, пятак Федосье протягивает, а сама к корове. – Му-у-у-у!!! – мычит ей Зорька. – К добру! – кланяется купчихе Федосья, – корова к добру нагадала! За купчихой городовой бежит. «Ох, – думает Федосья, – сейчас нас в тюрьму сведёт!» А городовой тоже пятак протягивает. – Му-у-у-ууу!!! – мычит Зорька и кокошником кивает. – К добру! – кланяется городовому Федосья, – к повышению по должности! Окружили тут люди Федосью с коровой со всех сторон. Всяк свой пятак суёт, всяк будущее гадать хочет. Ну Зорька и старается. Всем добра нагадала: богатства, женихов, орденов, а одной бабе, что в тягости была, двойню. Смотрит Федосья, на хлеб уж им с Зорькой хватает. Пора кокошник сымать. Нагрузили они муку на корову, и домой потопали к ребятишкам. Но сказке не конец! Прошло так времени немного, вдруг звонкая тройка к избе подкатила, входит в Федосьину избу генерал с саблей и читает Федосье царский указ, чтоб немедля корову-предсказательницу в карету грузить и к царю везти на царские вопросы отвечать. – Батюшка, смилуйся! – падает Федосья генералу в ноги, – она ведь стельная, а ну как растрясёт её по дорогам, она у вас и отелится. Да и ребятишки пропадут без коровы! – Доставим в целости! – отвечает ей генерал. – А заместо твоей коровы царь тебе на молоко голландскую жалует, ведёрницу. А ну веди к своей корове! Федосья генерала к корове ведёт, слезами обливается. «Зорюшка, – говорит, – царь тебя затребовал! Не увидимся мы боле». – Му-у-у-ууу!!! – отвечает ей Федосья. Значит, «не бойся, всё к добру». Зорьку в специальную коровью карету в стойло ставят, а голландскую коровёнку уже оттуда вывели, Федосье вручили по описи. Федосья крестом подписывается, потому что неграмотная, а сама слезами обливается. Да разве против царской воли пойдёшь?! Та голландская коровёнка хорошо доилась, каждый раз от неё ведро Федосья надаивала, да такого жирного! А чтоб поговорить как с Зорькой, того не было. Пеструха эта и языка-то русского не понимала, что с неё взять – мычит да ногами копытит. «Как там моя Зоренька? – вздыхала Федосья, – всё ли правильно царю предсказывает? Доволен ли царь-батюшка?» Так прошло года два, а то и все три. Опять подкатила тройка к Федосьиной избе. Опять генерал приехал. И говорит как на параде: – Царь вам вашу корову возвращает, благодарит за службу, назначает корове пожизненный пенсион. Извольте голландку сдать и в описи расписаться! У Федосьи руки от радости трясутся, а уж ей её Зорьку ведут, а голландскую Пеструху обратно забирают. Федосья давай Зорьку обнимать да слезами поливать: «Моя-то ты Зорюшка!» А у Зорьки на шее лента с орденом. Значит, хорошо царю предсказывала да подсказывала. И то: об ту пору ни войны не было, ни голода. ⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️ ♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️ Жизнь взаймы ✨ Увидев стоявшую на пороге женщину, Катерина ахнула. - Ты? - спросила она, не веря своим глазам. - Всё-таки, вспомнила про меня? - А ты надеялась, что я никогда не приду? - Надеялась, - призналась Катерина. - Он сейчас дома? - спросила гостья. Катерина сначала замотала головой, потом ответила: - Нет. - А где он? - Гуляет. - Что, опять в запое? – радостно усмехнулась гостья. - Гуляет в парке. Ему врачи так велели. - Врачи? Допился, значит? - Нет. Он не пьёт. Сердце у него... - И давно он не пьет? - А вот как ты мне его отдала, так он сразу и завязал. Двадцать лет уже в завязке. - Я тебе его не отдала, - тут же поправила хозяйку гостья. - Я тебе его одолжила, на время. Забыла, что ли наш с тобой разговор? У вас с ним обоюдная жизнь взаймы. – Она опять усмехнулась. - Пройти в дом дашь? Пока его нет, поговорим. О нашем… О секретном... - Ну, проходи, - нехотя сказала Катерина, пропуская бывшую подругу в квартиру. Та не спеша вошла, оглядела внимательно обстановку в квартире и удивлённо сказала: - Странно... - Что странно? - Всё странно. Неужели живя с таким человеком можно уют в доме создать? - А почему нельзя? – спокойно ответила Катерина. - Он человек очень хороший. - Не ври, - грубо возразила гостья. - Я с ним десять лет мучилась. Каждый день скандалы до драки. Да ты сама всё про нашу с ним жизнь знаешь. А тут вдруг дом - богатая чаша. Неужто, правда он теперь не пьет? - Не пьёт. - Ни капли? - Ни капли. - И чего ты ему подсыпала, чтобы от рюмки отвадить? - Что? – не поняла Катерина. - Я говорю, какую гадость ты ему в бутылку сыпала? Я ведь тоже пробовала всякие лекарства да снадобья ему в его пойло подмешивать. А он после этого ещё больше хлестал. А ты чем отвадила? - Ничем, - пожала плечами Катерина. - Он, после того, как ты мне его отдала, завязал. - Я его не отдала, а одолжила на время! - опять напомнила гостья. – Не забывайся. - Так сколько уже лет прошло. Катерина с печалью смотрела на бывшую подругу. – Теперь он совсем другим человеком стал. Может, из-за того, что тебя рядом не стало? - Ну, да! - захохотали нагло гостья. - Меня перестал видеть, и от счастья сразу образумился. Как же! Кстати… - Она многозначительно посмотрела на Катерину. - А ведь по паспорту я всё ещё его жена. Неужели тебя это не беспокоит? Или вы с ним как-то умудрились расписаться? - Нет. – Катерина вдруг улыбнулась. - Зачем? Мы с ним в церкви обвенчались. Это важнее, чем печать в паспорте. - Смотря кому важнее. - На лице у гостьи появилась многозначительная ухмылка. - Ты не думала, что будет, если я ему когда-нибудь расскажу всю правду? Про то, как ты у меня его выпросила. - Я не выпросила, - замотала головой Катерина. - Я предложила тебе свою помощь.#опусы Ты же мне сама говорила, что жить с ним не можешь. Страшно любишь и в то же время ненавидишь. Хочешь уехать в другой город, а он для тебя обуза. Говорила, что от своих душевных мучений хочешь его на тот свет отправить. - Нет-нет, ты мне, подруга, этот грех не приписывай, - тут же возразила гостья. - Я говорила, что была бы рада, если бы он умер. Так я говорила, не спорю. Но сама на тот свет я его отправлять не собиралась. Ты на меня не наговаривай. - А я и не наговариваю. Я ведь тогда его у тебя забрала, потому что у меня к нему у самой чувства были. Я видела, как он с тобой гибнет. - Его, значит, пожалела? Не меня? - Ты зачем пришла? - вдруг грубо спросила Катерина. - Ты же в другом городе теперь живёшь припеваючи. Двадцать лет о тебе ничего слышно не было. И вдруг явилась. Неужели, хочешь забрать его обратно? Попробуй, забери. - А если заберу? Ты говоришь, болеет он? А если, после того, как он узнаёт правду, его сердцу ещё хуже станет? - Может и станет, а может, и нет… Ты, наверное, за деньгами пришла? Решила шантажом подзаработать? - Догадливая... – Бывшая подруга засмеялась. - Нынче каждый зарабатывает, как может. Деньги ведь не пахнут. Ну, что, подруга, ждать мне нашего орла трезвенника, или не надо? Может без него договоримся? - Нет, не договоримся. Жди, - спокойно сказала Катерина. - Только ты ему нового ничего уже не расскажешь. - Почему это? - Потому что он давным-давно всё знает. Я сама ему рассказала. - Врешь! – опять засмеялась гостья. - Он человек гордый! Он бы никогда не согласился с тем, что его, как вещь, могут передать подруге жене. Не такой он! - Да, он гордый, - снова улыбнулась Катерина. - Я много от него услышала разных слов, на следующий день, после того, как привела его к себе в квартиру. Ты никогда не думала, почему он на следующий день к тебе не вернулся? - А зачем мне думать. Ну, ушёл и ушёл... Мужики они все такие... - А не пришёл он к тебе потому, что у него на следующее утро сердце остановилось. Умер он. На несколько минут. - Как умер? - замерла гостья. - Я тебе его живым отдавала. Сильно пьяным, но живым. - Ну да. Только он ночь у меня переночевал, а утром у него сердце встало. Но перед этим он долго ругался. - Господи, - испугалась вдруг гостья. - Да врешь ты всё! - Не вру. Но врачи его сердце снова запустили. Успели. Прямо здесь, в этой комнате оно заново забилось. А потом он месяц в больнице провалялся. Когда я его выписывала, и сюда в эту квартиру везла, он опять стал ругаться. Кричал, что у чужой женщины он жить не намерен. И тогда я ему всё-всё рассказала. Почему я с ним рядом, и как ты быстро квартиру продала и от него в другой город сбежала. - А он? - Притих. Месяц мы с ним общались как чужие. Он же ещё месяц лежачим был. Всё выпить просил, а я говорила, что с его сердцем пока нельзя. - Катерина вдруг засмеялась. - А однажды я ему сказала, что до смерти боюсь покойников. И если он умрёт от водки в моём доме, я и сама сразу же умру. От страха. И он будет в этом виноват. После этого он меня в-первый раз и обнял... - Да? - Бывшая подруга долго и недоверчиво смотрела на Катерину, потом спросила. - Значит, зря я пришла? - Зря... - Ну, ладно... Вообще-то, я пришла ещё и для того, чтобы сообщить, что на развод подала. Скоро он станет свободным, и вы сможете поставить печать о вашем браке. - Зачем? - пожала плечами Катерина. - Нам этого не надо. Мы с ним на небесах уже давно расписаны. - Ну, как знаете... Пойду я. - Гостья пошла на выход. В дверях она замерла, обернулась и добавила: - Привет ему передавать не стану, раз он обо мне забыл... Живите... Теперь уже не взаймы... - ⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️ Рассказы Анисимова ♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️ Про проводы зимы ‒ Бабуль, а где блинчики? ‒ удивилась Анфиса, которая торопыгой, как всегда первая из семьи, влетела в Дарьин домик. ‒ Масленица же, завтра последний день! Дарья улыбнулась, встречая всю семью у порога и, не спеша, ответила спокойно: ‒ До настоящей масленицы ещё далеко… В этом году современный календарь уж слишком разошёлся с природным смыслом проводов зимы. Артем, всегда рассчитывающий на тёщины постряпушки без всякого на то смысла, разочарованно протянул: ‒ У-у… а мы-то блинчиками хотели побаловаться… ‒ Да блинчиков-то недолго напечь, да уж сегодня пирогов вам настряпала, а блинчики, так и быть, к баньке приготовлю… ‒ Бабуль, а когда настоящая масленица будет? ‒ Анфиса продолжала усердствовать на пути познания мира славянского уклада. Арина помогала раздеться Ярику и озорно поглядывала на дочь: ей утром не удалось убедить Анфису, что праздник сегодня не для всех. За чаем семья с удовольствием и про историю масленицы послушала, и планы на следующую неделю поправила. ‒ В давние времена славяне начинали масленичные гуляния за неделю до Дня Весеннего Равноденствия, ‒ Дарья неторопливо начала свой рассказ, то подливая чайку домочадцам, то подкладывая пирожка, ‒ а это приходится на промежуток с 20 по 23 марта. Сейчас такой праздник Масленица называют, встарь – Комоедицей. ‒ Бабушка, а почему? ‒ самый маленький почемучка семьи очень серьёзно задал первый вопрос. ‒ А потому, внучек, ‒ Дарья ласково погладила Ярика по головёнке, ‒ что раньше люди считали, что в это время начинается весна и просыпаются в своих берлогах медведи. А когда-то их называли камами. Вот и готовили блины в их честь, чтобы угостить вестников тепла, нового лета. Вот и появилось слово комоедица. То есть камы-медведи едят снова, а не только лапу сосут. Все дружно рассмеялись: так уж потешно физиономия Ярика выражала понимание всей цепочки смысла праздника. ‒ А вообще конечно не главное, как назвать праздник, ‒ добавила Дарья. ‒ Важнее понимать смысл, связь с явлениями природы. Жить в согласии с миром… Все немного приумолкли, а потом неунывающая Анфиска сделала неожиданный вывод: ‒ Будет повод некоторым блинчиков побольше слопать: и по-старому, и по-новому! И опять семье стало весело. ‒ Да, уж, Анфиса, ты у нас умеешь всё на пользу обернуть, ‒ заметила Дарья и добавила, ‒ в давние времена принято было Комоедицу праздновать ещё и неделю после дня весеннего равноденствия. Так что ещё повод полопать и повеселиться есть. ‒ А чего это так много праздновали, ‒ на этот раз любознательность проявил даже Артём, очень спокойно относящийся к творчеству тёщи. ‒ Было время порадоваться пробуждению природы после суровой зимы, ‒ вполне серьёзно ответила Дарья, ‒ ведь впереди новый круг лета с весенними работами, ежедневными хлопотами в битве за урожай. А мы-то сейчас на новый год не меньше празднуем! ‒ Так что же это по славянским традициям новый год получается? ‒ не смог сдержать удивления Артём. ‒ Получается, что так, ‒ подтвердила Дарья. ‒ А какая разница, когда новый год встречать? ‒ заметила Анфиса. ‒ Разница, наверное, всё-таки есть, ‒ задумчиво произнесла Арина, взглянув на мать. ‒ Условности календаря всегда есть, ‒ так же задумчиво отозвалась Дарья. Наши предки в определённые периоды как начало нового года, а точнее ‒ лета, воспринимали не только Весеннее равноденствие, но и Осеннее. ‒ Ну и какое же, на ваш взгляд, правильнее? ‒ немного иронично спросил Артём. ‒ По мне, так началом нового круга считать весну правильнее: заканчивается зима по-настоящему. Но и по логике Осеннего равноденствия тоже есть разумное семя: собран урожай, земля уходит на покой, и год завершается… ‒ Дарья словно не заметила иронии зятя и подвела к открытому финалу беседы, ‒ Сложно всё это… Вот ведь и в праздновании современном в декабре определённый смысл есть. Конечно не 31 декабря, но время Зимнего солнцестояния, когда день прибавляется, тоже символично. Так что период с 20 по 23 декабря ‒ чем не начало нового витка, нового года?! ‒ Да, уж, ‒ согласились в один голос и Арина, и Анфиса. Только Ярик вертел недоумённо головой: такие размышления ему ещё не под силу. ‒ Да не беда, когда празднуем, ‒ Дарья звонко встряхнула родичей, ‒ Главное ‒ вместе и с добром в душе! Давайте-ка на Весеннее Равноденствие чучело Зимы сожжём да блинами соседей угостим и порадуемся новому лету! А накануне не лишне будет дом хорошенько очистить от всякого мусора да планы жизненные обдумать… ‒ Бабуль, а в марте ещё будут праздники, ‒ наконец и почемучка задал следующий вопрос. ‒А как же! ‒ порадовала внучка Дарья. ‒ Месяц березень щедрый на праздники да затеи разные. ‒ А березень потому, что почки берёзовые набухают в марте? ‒ догадалась Анфиса. ‒ Конечно, ‒ кивнула Дарья, ‒ а мы с вами ещё печенье испечём для призыва весны, жаворонки называется. Рецепты теста похожи, только птичек лепить будем иначе: не в круге, а отдельной фигуркой. ‒ А мне и в прошлый раз понравились, ‒ вспомнила Анфиска, ‒ вкусненькие. И Руслан спасибо передавал. ‒ Жаворонки тоже вкусными будут, ‒ Дарья с удовольствием делилась деталями рецепта, ‒ только в ржаную муку добавим и пшеничной да сделаем на закваске. Будут посдобнее да попышнее. ‒ Бабулечка, а жаворонки тоже будут волшебными? ‒ Ярик ждал сказочной истории. ‒ Конечно, ‒ бабушка не могла оставить внука без сказки, ‒ 22 марта вылепим фигурки: глазки из сушеных ягод сделаем, в а хвостике тайную закладку спрячем… ‒Тайную? ‒ глаза у Ярика загорелись, ‒ а какую? ‒ Секретики можно разные придумать, ‒ продолжала интриговать Дарья, ‒ раньше монетки мелкие прятали в тесто – кому попадётся, тому везенье на весь грядущий год. А сейчас монеткой кого обрадуешь?! Мы придумаем что-нибудь позанятнее. ‒ Можно кусочек фрукта положить, ‒ включилась в планы и Арина, ‒ и вкусно, и полезно. ‒ Можно,- согласилась Дарья, ‒ поэкспериментируем по ходу стряпни. Раньше принято было деткам печенье раздавать на праздник, а они делились с домашними животными-кормильцами семьи. ‒ Бабушка, а песенки тоже петь нужно? ‒ Ярик произвёл впечатление в прошлый раз в садике и хотел удивить снова. ‒ И песенки-заклички споём, ‒ улыбнулась Дарья, ‒ поможем Весне поскорее прийти. А уж 25 марта сам Бог Сварог откроет ворота волшебной Сварги, где и Богиня Весны Жива, как и все светлые боги, зимовала. ‒ Бабуль, а что это за слово «сварга»? ‒ уточнила Анфиса как заядлый теперь исследователь. ‒ Это в переводе с санскрита означает «небо» ‒ Артем уже подсмотрел справку в интернете. Дарья с благодарностью взглянула на зятя: ей приятно участие каждого члена семьи. ‒ Да, через язык, дословный перевод можно много тайн раскрыть, ‒ сказала Дарья. Особенно санскрит подсказывает, как много общего между древними народами. ‒ Бабушка, а дальше, ‒ нетерпеливо напомнил о сказке Ярик. ‒ А дальше будем жечь костер с чучелом Зимы, песенки весёлые петь да ждать лета красного! ‒ Ну, все! Хватит сказки рассказывать, ‒ прервал рассказки Артём, обращаясь к сыну, ‒ пойдем-ка баньку топить! А то день-то ещё не такой длинный, солнышка на вечер маловато будет. Ярик деловито засобирался помогать, а женская часть семьи захлопотала по своим делам. ⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️ ♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️ Добрые соседи Лиза переехала в посёлок, когда ей исполнилось сорок пять лет. Ей достался домик от бабушки. В городе Лиза выдала дочь замуж и освободила ей квартиру. - Пусть доченька будет счастлива, - говорила она своим соседям, - а я переведусь в поселковую библиотеку и там доработаю до пенсии. Родительский дом всё-таки, жалко бросать. И так у нас в селе с каждым годом народа всё меньше. Молодые едут в город, в лучшие условия, за большим заработком…да… А нас тянет сюда... Домик бабушки был небольшим, родители Лизы жили на юге. Лиза звала их к себе, но старики так привыкли к своей Хосте, где жили уже много лет, что ни за что не хотели менять регион. А Лиза не желала никуда уезжать от дочки. - Единственная она у меня, надеюсь и внучат дождаться. Ну, а мама с папой всё равно приедут, я в это верю… - рассказывала Лиза своей давней знакомой, а теперь соседке по селу – Нине Александровне. Старушка была подругой Лизиной бабушки, ушедшей полгода тому назад в мир иной. - Ох, как жалко мне Егоровну, - горевала Нина Александровна, - сама еле вынесла её уход. Но радость, что ты, Лизонька, приехала. Ведь у меня никого нет, ты знаешь. Дед мой давным-давно преставился, и единственного нашего Сашку мы пережили. Вот и будешь ты мне солнышком на старости лет. Я ведь тебя ещё малышкой помню… - Сколько же вам лет, Нина Александровна? – спросила её Лиза, - вы не ровесницы ли с моей бабушкой? - Ровесницы, точно. Только вот она ушла раньше меня. А мне в этом году будет восемьдесят шесть. Годы, годы… Но я стараюсь держаться. Всё делаю по дому сама. Ты приходи ко мне на чаёк, хоть поговорить…Ладно? – попросила Нина Александровна. Лиза улыбнулась. Она тоже любила свою бабушку, и часто приезжала к ней в последние недели её болезни, но прекрасно понимала, как много сделала для бабушки её подруга – Нина Александровна. Она ухаживала за ней, поддерживала больную, готовила и убиралась. - Я вам обязана, дорогая Нина Александровна, мы ведь почти родня. Столько лет вместе… Теперь Лиза почти каждый день навещала после работы Нину Александровну, они разговаривали за чаем, Лиза рассказывала о новостях в посёлке и в районе. Когда Лиза уезжала в город к дочери, добрая соседка присматривала за домом. Так прошло лето, а осенью Нина Александровна простудилась. Она ослабла, еле ходила, сильно кашляла. Лиза забеспокоилась. Она принесла из аптеки лекарства и предложила старушке вызвать врача. - Что ты, что ты, - запротестовала Нина Александровна, - сроду не ходила по врачам, только рожала в роддоме. Боюсь я этих больниц как огня. Вот и бабушка твоя такая же была, всё на ногах, на ногах, своими силами. Ты не волнуйся, травки попью и всё как рукой снимет. - Зря, надо бы врача, - настаивала Лиза, но старушка наотрез отказалась. Прошло два дня, Лиза не заметила улучшения у Нины Александровны. Мало того, соседка была бледна, губы побелели. - Я настаиваю на вызове врача, - озабоченно сказала Лиза, - не съест вас доктор, вы что, его боитесь? - Лизонька, послушай меня, - прошептала Нина Александровна, - подойди к комоду, там у меня шкатулка деревянная неприметная, простая… Возьми её, это тебе. Я помру, а там колечки, цепочки. Найдёшь. Она тяжёлая… тебе. Женщина закрыла глаза. Казалось, что она заснула. Но Лиза уже спешила к телефону. Она вызвала скорую из города. Через час приехал врач, Нина Александровна не противилась. Ей было плохо. Врач, едва прослушав её грудную клетку, заподозрил воспаление лёгких и Нину Александровну срочно отвезли в больницу. Лиза сопровождала её до палаты. Там она успокоила больную и, погладив её по голове, сказала: - Я буду приезжать каждый день. Не брошу, как обещала, но и вы не падайте духом. Вот увидите – вас вылечат. - Спасибо, Лизонька. Возьми шкатулочку, обещай мне. Лиза кивнула. Она вернулась домой, пошла в дом к Нине Александровне и нашла в комоде между полотенцами деревянную резную шкатулочку, совсем небольшую. Открыв её, Лиза улыбнулась. Там, словно детские игрушки лежали пластмассовые бусы под жемчуг, стеклянные красные бусики и такой же браслет. Ещё в шкатулке была пара серебряных потемневших серёг и алюминиевый нательный крестик. «Да, столько лет в колхозе, немного добра старики нажили…» - подумала Лиза. Она вспомнила те годы, когда колхозники не видели наличных денег, а работали за трудодни, получая от колхоза муку, зерно, корм для скота, продукты … Она вздохнула и хотела уже было отправить шкатулку назад, но подняв её в руке, почувствовала вес. Не должна была столько весить шкатулка с пластмассовыми побрякушками.#опусы Лиза снова заглянула в неё, потом перевернула и глянула на донышко. Там, еле заметно, сбоку виднелся потаённый запорчик. - Так, - прошептала Лиза, - двойная, что ли? Она принесла шкатулку на кухню и осторожно, лезвием ножа нажала на запорчик и потянула. Шкатулка открыла своё второе отделение. Там-то и увидела Лиза несколько золотых перстней, два обручальных кольца – мужское и женское. Но самыми весомыми были золотые часы на массивной цепочке. Золото было потускневшим. - Да, давненько его не чистили и не вынимали, - прошептала Лиза. Она взяла шкатулку к себе домой. А наутро прихватила один перстенёк и, отпросившись с работы, поехала в город. Она заложила перстень в ломбард, получив за него неплохие деньги. На эти деньги Лиза наняла в больнице круглосуточную сиделку для Нины Александровны на несколько дней, купила витаминов. Теперь на тумбочке у Нины Александровны стояли соки, виноград, её любимое печенье и молоко. - Спасибо, Лизонька, тут и так неплохо кормят. Не знаю, сколько мне осталось, но сам Бог мне тебя послал… - говорила Нина Александровна. - Вы поправитесь, всё будет хорошо. Я говорила с врачом, - успокаивала соседку Лиза, а шкатулку я взяла, и всё нашла, - ответила Лиза. - Это тебе, милая, бери и носи… - ответила Нина Александровна, - за твою доброту. Лиза поблагодарила и ушла. Но каждый день она после работы приезжала в больницу и радовалась: старушка шла на поправку. - Ну, вот, а вы не хотели лечиться! Теперь так развита медицина, а врачи у нас – от Бога! – говорила Лиза, - что ещё принести? - Ничего не надо, что ты, Лиза. И так меня завалила фруктами, шоколадом, витаминами. Я раньше столько и здоровая не ела, - улыбалась Нина Александровна, - в понедельник меня выписывать собираются. Я договорилась: сегодня сюда нотариус придёт. И ты здесь. Я на тебя завещание на дом составляю. - Что вы…- начала было Лиза, но ей Нина Александровна не дала договорить. - Я знаю, что делаю. Пока жива и при твёрдой памяти. У меня кроме тебя нет никого ближе. И бабушка твоя мне была как сестра. Завещание было составлено. Лиза привезла Нину Александровну домой. Они пообедали вместе, и Лиза сказала: - Шкатулка стала легче только на один перстенёк, который помог вам быстрее поправиться. Не обижайтесь. Пусть она будет у вас, пока вы живы. Мало ли, может ещё поможет вам или мне. На доброе дело. - Ну, как же так? – заохала Нина Александровна, - я же подарила тебе, милая… - Хорошо. Я не отказываюсь. Но пока вы живы, она будет храниться тут, в родном комоде, - всё же настояла Лиза. Она обняла Нину Александровну и сказала: - Берегите себя, а я всегда рядом. Спасибо за дом. Я очень тронута. Правда… Жизнь пошла своим чередом. Нина Александровна окрепла, она не чувствовала себя одинокой. Ей особенно нравились дни, когда приезжали к ним в посёлок дочь Лизы с мужем. Алёна была беременной. И бабушки теперь только и молились о здоровье будущей мамы и ребёночка. - Нет, не увянет наше село, - мечтательно говорила Нина Александровна, - нарожают наши девчонки. Приедут хоть на лето, а потом, Бог даст, и останутся вот как ты, Лизонька. В мой дом родителей своих зови. Всем нам тут места хватит… Родина, она всех ждёт, всех рада принять… ⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️ Елена Шаламонова
Мир
Бойтесь данайцев.
Часть 3-4(окончание)

Бойтесь данайцев. Часть 3
Костя влетел в дом тайфуном.
- Быстро одевайся! Едем в полицию! Настю нашли!
Секундная пауза, и… Телефоны всех троих буквально взорвались от звонков и сообщений. Звонили друзья, звонили знакомые, знакомые знакомых, незнакомые – Дарье показалось, что весь город обрушил на них волну негодования, возмущения, сочувствия и гаденького любопытства.
Это потом, в участке, выяснилась гадкая правда:
Пожилой мужчина оставил коляску с ребенком у магазина, зашел в универмаг и вышел через некоторое время, «забыв» коляску на улице. Молодые мамаши, увидев, что малышка одна, моментально проявили бдительность: такое время, собаку никто не оставит у супермаркета, если даже просто мелочь какую-то на кассе приобрести надо, а тут… Это как? Это что?
Неравнодушные женщины бегали по магазину, подключили охрану, работников, сообщали о брошенном ребенке по громкоговорителю – никого! Через некоторое время подъехала ДПС.
Состояние ребенка удовлетворительное. Девочка здоровенькая и крепкая. Кто-то узнал коляску Беловых, кто-то видел деда Митю, кто-то указал полицейским адрес и телефон – в один миг неповоротливая с виду машина закрутила маховик, и через считанные секунды о Беловых не знали только слепо-глухо-немые.

Не важно. Не важно. Не важно. Пусть ругают, пусть любопытничают, пусть обсуждают! Настя была живой и здоровой. Ксения сбивчиво рассказывала, в чем дело. Объясняла, что Дима приходился родным дедушкой Насте, что до этого ничего такого… Это же нормально – отдавать дедушке ребенка, правда?

Правда?
- Ну, конечно, правда! – поддакивал следак Ксении, внимательно ощупывавший лицо девушки острым и недобрым взглядом, - ничего такого. Но вы несете ответственность, девушка! Это – человеческая жизнь! – и пошло, и поехало…
Он – страж закона, ему позволено, профессия такая – подозревать всех и каждого. Ксения, бедняга, покорно кивала и не вникала в речь стража – Настю нужно покормить, уложить спать и самой прикорнуть рядом, вцепившись в кроватку. И, упав в дрему, вновь встрепенуться от тяжкого сна, увидеть личико ребенка, понять, что все хорошо, и опять уснуть, чтобы вновь увидеть жуткий сон, в котором Настя пропадает, ускользает куда-то…
- Легко отделались, - Дарья читала это в каждом взгляде, брошенном на членов ее маленькой семьи.
Костя составлял заявление о похищении. Потом, передумав, переписывал его – «Об угрозе жизни и здоровью». Сбившись, снова пересказывал о визите человека, шантажировавшего Ксению. Дарья дополняла показания сына.
- Это коллектор был. Вы же знаете «их» методы: запугать, унизить, растоптать. Долги? Дедушкины. Дедушки Мити долги! Он игроман, как выяснилось.
НЕ грубить! Не реагировать на вопросы, типа «А вы что, не знали об этом?» Не знала. В разводе. Давно. Знала, что дедушка – подлец. Да, извините. Да, личное дело. Не знала, что он хуже – тварь. Прошу прощения. Да, к делу не относится…
***
Коллекторов решили не дожидаться. Костик ерепенился, рвался «на разговор», обзванивал друзей. С великим трудом удалось его угомонить. Это не кино. Геройствовать не стоит. Коллекторские агентства – не прилизанные инспекторы. Это бандиты, наконец-то нашедшие применение своей силе и талантам. Этих мелких лавчонок по выдаче кредитов – пруд пруди. Государство снимает жирные сливки с налогов, развязав руки сволочам самого подлого пошиба.
- Ребята, поживете у меня. Спокойнее всем будет, - распорядилась Дарья и тут же подхватила Настю на руки.
Ребята не особо сопротивлялись. Костик был просто раздавлен. Вот тебе подарочек от мамы. Самому надо было жить! Са-мо-му! Винить мать – низко! Он – мужчина! Он должен думать, что делать дальше. Хотя бы узнать, сколько долгов унаследовал от достопочтимого папаши. А потом решать, как быть со всем этим!
Дарья не находила себе места. Вот, получи и распишись, идиотка! Добренькая, да? Независимая? Альтруистка? Ничего от мужа тебе не надо? А если так, зачем вообще связалась с ним? Помогла сыну?
Сваты категорически настояли: держать свою дочку подальше от чумы. Дочке и внучке спокойнее в родном доме, без свекровок и мужа. И милого дедушки Мити.
- Ужас какой, слов не нахожу, - лепетала Галина, - как же так, Дашенька?
Егор, сват, помалкивал, насупив брови. Осуждал, наверное: почему это их ненаглядная принцессочка таким варнакам досталась. Позорище! Срам!
От тюрьмы, да от сумы не зарекайся. Дарья тысячу раз хотела им повторить мудрую пословицу, чтобы не сдвигали бровки-то, не пыжились особо, не шарахались от Дарьи и Кости, как от прокаженных. Но слова застряли где-то в горле, не было сил их произнести. Чувство страха, тревоги за будущее, паника, толкавшая на шальные мысли: что бы такого продать? Где найти деньги? Сколько денег?
До визита «гостей» оставалось пять дней.
Выяснилось, что квартира, доставшаяся Дмитрию, была продана за долги еще в прошлом году. Выяснилось, что у него десятки долгов в микрофинансовых организациях. Название такое смешное: микрофинансы. Ага. Долги только миллионные. Под двести процентов. И проценты крутятся, крутятся, крутятся ежедневно, ежеминутно, наматывая на счетчик все больше и больше.
Где же ты болтался все это время, господин Белов, благодетель ты наш? Где же у тебя припрятана норка? – Дарья напряженно думала. Хотелось бы послушать историю главного героя. В глаза взглянуть. Да и вообще – чтобы оградить детей от беды, необходимо найти бывшего муженька. Чтобы продавал или разменивал свою трешку к чертям собачьим! И пусть валит лесом! А лучше – в тюрьму.
Дарья вдруг споткнулась о страшную мысль: а лучше бы сдох! Как бы не звучало это чудовищно – издох и исчез с лица земли.
Сама дура. Столько проблем создала. И из-за чего? Стоп. Не нервничать. Долги папаши с сына никто взымать не имеет права. Никак. Даже бандиты. Пусть хоть как запугивают, пусть даже на стенку лезут. Пока он не вступит в наследство после папиной печальной кончины. Пусть живет скотина, подстраховался. Такие долго не умирают. Что ж, дети – молодые, наживут себе. С дитем, с ипотекой… С потерянными расходами за ремонт…
И все-таки, где же загорал дедушка Митя после того, как сбагрил квартирку кредиторам, а? Не болтался же он по улицам? Не спал на скамеечке… У друзей? У подружки?
Даша прошлась по комнате. Напрягла память.
Помнится, когда-то очень, очень давно покойная свекровь хвасталась своей дачей. Говорила, что прекрасная у нее дача, да к тому же, бесплатная. Говорила, что умеет жить: сдружилась с одной парой по лестничной площадке. А у них дача была. Оттуда свекрови привозили чудные яблоки, зелень и хрен. Больше ничего хозяева не сажали – интеллигенция.
А потом они укатили в Израиль. А дача осталась. Документами и продажей заниматься паре было некогда. Вручили ключи: пользуйтесь, дорогая наша соседка. Свекровь и пользовалась: такое счастье на голову упало! Приехав по нужному адресу, она немного расстроилась: думала, что у врачей ДАЧА! А там – дачка… Небольшой домик-скворечник, крошечный яблоневый сад, заросшие по брови цветочные клумбы и крапива вместо огорода.
Она, женщина боевая, быстренько все в порядок привела. А потом, когда сыночек Дашку притащил, свекровь эту сикалявку мигом в оборот взяла: три пота с невестки сошло на тех грядках. Вокруг – ни души. Планировалось тут раньше садоводство, да так и затухло – люди лепились ближе к городу, в старых садах. Свекровь чувствовала себя королевной. Забыла, наверное, оформить свою дачу, потому и не втюхал наследничек ее кому пошустрее. А и кому, собственно, нужна она?
Там и тосковал Димушка, бедовал лето. А на зиму к сыну попросился. Натворил дел и смылся снова. Весна, тепло, переживет. А потом… Потом видно будет. Прохвост. Забыл, что Даша все про него знает. Все ведает. И если бандиты не найдут теплое местечко, то она – точно найдет.
Даша еле-еле отсидела положенные рабочие часы. Она действительно их отсиживала: ничего в голову не приходило, но коллеги, знающие ситуацию, не донимали. Да и начальница отпустила домой пораньше. Даже советов никто не давал – зона отчуждения. Хуже только – смерть ребенка.
Дарья сменила городские ботиночки на резиновые сапожки. Весна – грязь. Села на «четверку» и через двадцать минут озиралась на разворотном кольце. Дорожка, ведущая к даче, совсем заросла, но ее очертания все-таки угадывались.
Вокруг напирал молодой лес, прямо Берендеево царство. Все в нем пело, чирикало, голосило, славило весну. Дарья внимательно смотрела под ноги – не наступить бы на какую корягу. Не хватало сломать чего-нибудь. Заброшенное садоводство потерялось среди ветвей и прошлогодней пожухлой травы. Летом, наверное, искать будешь – не найдешь. Однако, еле заметная тропка упрямо вела Дарью в нужном направлении, и вскоре едва уловимо запахло дымком. Где-то топили печку.
Дачка буквально выпрыгнула из кустов. Посеревшая, заросшая, угрюмая – пропал лоск, так старательно наводимый матушкой Димы. И самой бы дачке пропасть, да, видишь, теплилась в ней пока жизнь, хоть и подлая, и лживая, но… дом живет, пока в нем живут. Ему, бедному, выбирать не приходится – хороший хозяин или плохой. Кто есть.
Дарья толкнула дверь, и та жалобно скрипнула. Аккуратная, на летнюю погоду рассчитанная печурка пыхтела и отплевывалась искрами, летевшими от сырых дров. Хозяи-и-н… Даже не соизволил сухих поленьев с осени заготовить – надеялся, что больше сюда не вернется. И печку, и домик этот Дима тоже предал, как и всё, окружавшее его, предавал с лёгкостью и без печали.
Сам лежал на узенькой оттоманке, свернувшись клубочком. Дарья толкнула его брезгливо, с ненавистью:
- Ну, здравствуй, что ли, дедушка Митя!
Тот не реагировал – то ли спал, то ли прикидывался мёртвым.
- Вставай! Трус! От меня-то не прячься, я – не амбал! Эй! Чего такой скромный?
Она толкнула Митю ёще раз, и ёще, но Митя не подавал признаков жизни. Дарья похолодела и прижала ладони к губам. Неужели умер? Тоскливое, жуткое чувство охватило все ее существо – одна, в старой домике, наедине с мертвецом, в предзакатный час… Горло охватил спазм, и она отшатнулась.
4глава
- Бел-о-в! – хотела вскрикнуть Дарья, но подавила крик.
Вновь приблизилась, с отвращением прикоснулась к запястью «мертвого». Пульс ощупывался слабо. Кожа была теплая, а лоб – мокрый от пота. Живой! Но что с ним? Сердце? Банальная простуда? Воспаление легких? Черт!
Уйти бы отсюда вообще, да как? Он нужен живым! Больно ценный кадр! Так, перебираем в голове все, чему учили умные люди! Да толку перебирать: кадра нужно волочить к дороге. На себе – другого гужевого транспорта не наблюдается!
Дарья поискала в доме какое-нибудь покрывало, чтобы средней жесткости было, чтобы не ободрать бока пострадавшему. Судя по дровам в печке, потерял сознание он совсем недавно. Может быть, от страха, заслышав чьи-то шаги в тростнике.
Можно было бы побежать к дороге, вызвать полицию, указать, где лежит мужчина, которому плохо, но… Полицейские, задерганные вызовами, добрая половина из которых – пустяшные, долго будут раскачиваться.
Поймать частника? Вряд ли. Народ недоверчивый, тертый. Вдруг Даша – маньячка? Или наводчица? Не прокатит. Медлить нельзя – похоже на инсульт – левая половина рта странно перекошена. Счёт идет на минуты, может быть – на секунды.
- Скорая? Человеку плохо! Где я?
Где она?
- Заброшенное садоводство, около разворотного кольца на выезде из города. Что? Это… Это муж мой! Мы на даче, мы на автобусе приехали! Я одна, и донести его не… Хорошо, хорошо! Хо-ро-шо!
Ох, Дарья кожей чуяла недовольство дежурной: опять какой-нибудь бомж! Опять волочить его на себе замученным врачам, опять без документов…
- Костик, слушай и запоминай! – она объясняла сыну, как найти ее среди леса, и делать это надо быстро. Очень быстро. Иначе…
- Иначе ваш дед Митяй откинет копыта, Костик!
Когда подъехала скорая, сын и мать уже волокли больного к главной дороге. Костик был сильным парнем: куда до него хрупкой девочке-врачу и пожилому одышливому водителю. Санитаров не хватает. Бригад не хватает. Можно понять – о них, врачах скорой, вспоминают, когда полный трындец. А разве может быть полный трындец у сильных мира сего? Их болезни холят и лелеют элитные врачи и вышколенные санитары, не эти, из зачуханной городской больнички.
Диму выдернули из бездны в самый последний момент, в самую последнюю секунду. Хрупкая девочка оказалась настоящим волчарой, профессиональным, дерзким, жёстким и бесстрашным медиком. Дед Митяй покатил в реанимацию на всех парах – сочувствующий ровеснику водитель включил сирену и жал на газ, не жалея старенькую газельку-скорую.
Костя злился на мать: почему ничего не сказала, почему вечно умничает и делает все тайком?
- Мы же – семья, мама? Я – не кисейная барышня, нечего меня оберегать. Я уже взрослый человек!
Отчего-то Дарье не хотелось объяснять, что Костик – совсем еще не взрослый, что он слишком много геройствует, и вообще…
Нет, он не стал корчить из себя супермена. Тесть и теща, приютив свою дочечку и внучку, не отпускали родных и единственных к мужу – боялись. Костя решил повременить недельку и не дергать жену понапрасну, зачем ее пугать и трепать нервы родителям? Но потом он все равно заберет Ксюшку домой. Туда, где ей место! Он отвечает за свою семью!
- Но ведь там бандиты? – Галина, как всегда, робко выглядывая из-за плеча грозного супруга, несмело задавала волнующие ее вопросы.
- Не будет там никаких бандитов. Прекратите глупую панику, Галина Сергеевна!
- Ты не ори на мать! – зарычал тесть, - молод еще! Понаделали дел с папенькой своим, а теперь мне и дочки, и внучки лишиться?
-Папа! Прекрати! – вдруг Ксения, такая послушная доченька, посмела подать голос, - он мой муж! Он будет решать, где мне жить, и с кем! И мне стыдно за вас, папа и мама – пока все хорошо было, так и Костик – распрекрасный зять! А как на него свалились проблемы, так вы – от ворот поворот ему даёте?
Щеткой топорщившиеся усы Егора Петровича как-то сразу обмякли, обвисли. Он растерялся:
- Так ведь мы добра тебе желаем! Вон что случилось! А если бы…
- Все будет нормально, - ответил Костя, - Ксюша побудет пока у вас. Я разберусь со всем этим, матери помогу: ей теперь еще и отца выхаживать. Надо самому расчищать все это го*но… Я справлюсь и заберу жену.
- Смотри, Костик, не надорвись! – предупредил зятя Егор Петрович, не железный! Не боись – я рядом, если что!
Он хотел добавить: «В отличие от вашего деда Мити», но не стал. Нечего усугублять…
***
Они пришли, как обещали. Костя открыл им дверь. Глаза Кости находились вровень с глазами пришедших, и потому не боялся он их взгляда – смотрел прямо и смело.
- Где деньги? – в лоб, как говорится, не отрываясь от кассы, спросил «амбал с ежиком»
Второй, чернявый, с прямыми бровями вразлет, скуластый, покачиваясь с пятки на носок, молча стоял рядом, засунув руки в карманы.
- Полиция в курсе вашего визита, - просто ответил Костик.
- А нам п…., в курсе она или не в курсе! – чернявый, в отличие от амбала, был ужасно нервный, - гони бабки, а то закопаем нах!
- Бабки вам отдаст должник, а я к нему не имею никакого отношения, - Костя сохранял дипломатию.
- Когда отдаст? Ты попутал, что ли, мальчик? – чернявый начинал закипать.
- Когда вылечится. Тогда и отдаст. Будете быковать – не отдаст ничего.
- Тогда отдадите вы, - у «ежика» прорезался голос, спокойный, вежливый, ледяной голос.
- Я не подписывался ни в каких бумагах. Вы это знаете. Не был созаемщиком – и это вы тоже знаете. И главное – я не владею этой квартирой. Если вы этого не знаете, то – знайте. Владелец в больнице.
- Сердце? – спросил амбал.
- Сердце.
- А вы ухаживаете?
- Ухаживаю.
- Но ведь у вас жена, ребенок маленький, работа…
- Жена. Ребенок. Работа.
- Им ведь внимание нужно? Сейчас время такое… А они одни. И, я слышал, ваше начальство очень щепетильно относится к репутации подчиненных. Опоздания, звонки от кредиторов… Им будет неинтересно держать такого ненадежного человека…
Костик понимал, что сейчас его будут искусно выводить на переживания за близких родственников, нащупывать основные страхи, нажимать на них, выворачивать нервы, пить кровь…
- Господа, вам нужны деньги? Нужны. Я делаю все, чтобы реанимировать вашего должника. Он обязательно поправится. Обязательно. В противном случае, я к вашим услугам. Как вступлю в наследство, сами понимаете! – Костя приятно улыбнулся, - адрес вы знаете. Бегать я не собираюсь.
Амбал смерил взглядом Костика.
- А вы очень понятливый молодой человек. Не будем вам мешать. Сердце – вещь серьезная. Кстати, два миллиона рублей – тоже очень серьезная вещь. Можете спокойно заниматься лечением вашего папы, но помните – проценты капают чрезвычайно быстро. Не усложняйте себе жизнь. Будьте мужчиной: проще расплатиться сейчас, чем через полгода. Можете посоветоваться с супругой, с мамой поговорить, с тестем, - амбал едва заметно улыбнулся, - они тоже не очень здоровые люди. Потянете срок – сумма может их шокировать. Вам нужна команда инвалидов?
- Всего доброго! – ответил Костя.
- И вам! Ничего, что мы вам будем позванивать? Для тонуса, так сказать. Работа! – амбал снова ядовито улыбнулся и отправился восвояси. Чернявый, спустившись с одного лестничного пролета, сплюнул на пол и хмыкнул, вонзив при этом в Костика уничтожающий взор.
Костик брякнулся на банкетку в прихожей. Ур-роды! Два миллиона, как же! Восемьсот тысяч вместе с процентами! Он узнавал. Решили на понт взять, с толку сбить, ага…
***
На Дарью свалился тяжкий груз – больной, переживший инсульт. Дмитрий выкарабкивался тяжело, туго. Через девять месяцев только руки и ноги начали с трудом функционировать, но речь все не удавалось наладить. К тому же, Дмитрий путал одушевлённые и неодушевлённые предметы, понятия, не понимал Дарью. Просто смотрел на нее глазами испуганного ребенка – чувствовал раздражение по отношению к себе и реагировал соответственно.
Костик помогал, как мог и чем мог.
- Иди домой, сынок, - говорила уставшая до смерти Дарья. Не мечи бисер свиньям! Я с ним только потому, что хочу узнать – почему этот подлец бросил ребенка на улице! Бросил и сбежал!
- Хорош, мама, травить себе душу! – отвечал ей такой же уставший Костя, - какая теперь разница? Не выбрасывать же человека на улицу?
- Конечно, не выбрасывать. Нам он здоровенький нужен. С деньгами. Коллекторы не достают?
- Нет, не сильно. Мы на них и внимания не обращаем, - улыбнулся Костя.
- Я так соскучилась по девочкам. Ты подменишь меня с… этим, дедом Митей, хочу повидать их.
- Не вопрос, мама! – Костя обнял измотанную мать. В носу его щипало, и глаза чесались – мама очень похудела за все это время.
Ксения не стала дожидаться прихода свекрови. На следующий день возникла сама. Вручила Настю бабушке, скинула с себя пальтишко и повела шустрым носиком.
- Пахнет, да? – расстроилась Дарья.
- Не очень, - Ксения прошмыгнула в малюсенькую комнатушку, в которой лежал дед Митяй.
Тот, увидев невестку, весь как-то просиял глазами, потянулся навстречу к ней.
- Кы-ы-ы-ы! Гы-гы! – мычал он, - Ны-ы-ы-ы! Н-ны-а!
Ксюша поманила к себе Дарью, аккуратно взяла дочь из ее рук в свои руки. Подошла к постели больного. Тот заулыбался и заплакал одновременно:
- Ныа! Ныа!
- Да, это Настенька! А, Настенька, это дедушка, видишь, дедушка Митя! Ми-и-т-я!
- Мы! – четко и громко повторила мамины слова годовалая Настя, - Мы!
Дарья ушла на кухню. Смотреть, как старый и малый, находящиеся на одной черте развития, (один, правда – стремится вверх, а второй – летит, цепляясь, вниз), пытаются говорить, у нее не было сил.
Ксения не помнила зла. Она была на одной волне с Митей. Ей как-то удавалось забыть про кошмар, в который ввернул ее семью этот никчемный, жестокий человечишко. За обедом она следила, чтобы дед правильно держал ложку. А сообразительная Настя внимательно следила за дедом и тоже старалась держать ложку правильно.
Ксения смеялась, поила старого и малого компотом и разговаривала с ними на одной ей понятном, птичьем языке. Дарье казалось, что она попала в детский сад, где рулила придурковатая, восторженная выпускница педколледжа.
Или в дурдом.
А потом, когда были уложены и внучка, и ее блудный дед, Дарья не выдержала:
- Ксюша, перестань. Не надо его любить, девочка. Он не оценит твою любовь. Если Бог даст ему здоровье, в чем я сомневаюсь, он быстро забудет любую доброту. Он втопчет в грязь и тебя, и Костика. Ты – хорошая, чистая, светлая. Оставайся такой. Дари свое сердце Настюшке, Костику, родителям, достойным людям. Собаку полюби какую-нибудь – они будут благодарно принимать твой свет. Но не ЭТОТ, нет. Не он!
Ксения, наклонив голову, упрямо сжав хорошенькие губки, вдруг встряхнула шевелюрой.
- Нет, мама. Нет. Это не правильно. Просто вы устали. Просто у вас ужасно тесное помещение. Просто это несправедливо: жить одной и тащить на себе человека, которого вы не можете простить! И себе не можете простить своей ненависти – я вижу. Тяжко жить в ненависти.
Она подошла к окну и посмотрела на хмурый двор.
- Мы с Костиком решили забрать дедушку к себе.
Дарью будто кипятком ошпарили. Она металась по крошечной материнской кухоньке и сверкала молниями. Как Перун.
- Ты с ума сошла? Вы там чокнулись? У вас мало проблем? – Дарья с трудом сдерживала себя, чтобы не зареветь.
- Почему вы никого не слышите? Почему вы так не любите себя? – вдруг тихо спросила Ксения.
- Он украл твоего ребенка! И бросил его!
- Он увидел коллекторов во дворе и испугался. И унес Настю подальше! А потом оставил в людном месте и позвонил в полицию. Первый позвонил. Чтобы забрали. Чтобы спрятали.
- Кто тебе сказал такую чушь?
- Полицейский…
- Дурочка! Он игрок! Он родную мать продаст, не подавится! Он вас коллекторам продал, предал, бросил! Без всего вас оставил! Голыми!
- Он просто растерялся! Он за это уже ответил своим здоровьем! – Ксения была упряма, как ослица.
- А долги?
- А нет никаких долгов.
- Как – нет? У Дарьи что-то сдулось внутри, она бухнулась на табурет.
- Костя взял кредит и заплатил все долги банку. «За все надо платить и не надеяться на халяву» - так и сказал. И поэтому дед Митя будет жить у нас. Где ему положено. Он так сказал. И я так сказала. И не переживайте – мы взрослые люди. Мой муж – мужчина. Он – глава семьи и сам решает, что нужно делать, а что – нет.
- О, Господи, - Дарья тяжело поднялась, Облокотилась на подоконник. Детская площадка была завалена грязной снежной кашей. Тяжелое, набрякшее снегом небо, провисло над землей, как худой брезентовый тент.
Да. Дети стали взрослыми. С этим ничего не поделаешь. Сын – мужчина, и все решает сам. И ей остаётся только любить его. Вот и все. И Ксюшка – нежный зайчик – не такой уж и нежный на самом деле. Крепкая опора и надежа для своего мужчины. С такой – хоть куда, хоть в рай, хоть в самую преисподнюю.
На душе легко, нет никакой каменной плиты и тяжелых предчувствий. Улетучились. Теперь каменные плиты – удел Дарьиного сына, как сильного. Это – право сильного и его проклятье. Теперь он будет главным, и это его душа заболит по каждому члену семьи, даже такому ничтожеству, как «дед Митя», который будет вкусно жрать, сладко спать и отрывать кусок от ребят. И умрет в чистой, теплой постели, не совершив ни одного доброго поступка, ни одного благого дела. Просто ему повезло – быть биологическим отцом своего сына, Божьего подарка, спасения и благословления.
Бог часто благословляет сирых, убогих, бедных душой. Кому-то надо ведь… КОНЕЦ
Автор рассказа: Анна Лебедева
КОНЕЦ
История из жизни
Евгения никогда не могла подумать, что ее жизнь будет напрямую связана с магией, вернее, с магическим воздействием. Женя выучилась на медсестру и устроилась на работу в поликлинику. Жизнь была спокойной и стабильной, вот только ухажёров не было. Девушка была резковатой, прямолинейной, такое мало кому нравится. Но однажды она познакомилась с Георгием, который был старше Жени почти на 20 лет. Естественно, молодая медсестра не воспринимала мужчину всерьез. Он был ей противен: выглядел заметно старше своего возраста, полный, слишком шумный, позволяющий себе фамильярности.
Георгий оказался настойчивым. Он зазывал ее на свидание, причем не в кафе, а домой. Евгения понимала, чем это чревато, поэтому отказывалась, переводила в шутку. Но новоявленный кавалер не унимался. В один не самый прекрасный день он решил угостить девушку чашечкой кофе. От этого она не отказалась: сделала пару глотков. И словно впала в прострацию.
О последующих годах она старается не вспоминать даже сейчас, когда ей уже хорошо за 40. Женщина признается, что все было как в тумане. В один момент она влюбилась в Георгия, стала его буквально боготворить. Она выполняла все его приказы, требования, капризы. Согласилась выйти замуж, ее физически дико тянуло к нему. От природы Женя обладала низким темпераментом: в 24 года была девственницей и вовсе не страдала от этого. Но с мужем ее словно подменили: сексуальный аппетит был просто неприличным. Она сама умоляла Георгия о близости, согласилась стать домохозяйкой и матерью (она была карьеристкой и чайлдфри). Родила троих детей.
Когда Евгении исполнилось 36 лет, умерла ее свекровь. Муж очень горевал, сам организовывал похороны. Но супруга просто лежала и не могла встать с кровати. Но не из-за скорби. Она попросту очнулась от дурного сна и обнаружила рядом постороннего мужчину, двух дочерей и сына. И поняла, что ничего к ним не чувствует, кроме ненависти и злобы.
Оказалось, мать Георгия обладала определенными способностями. Она же и помогла сыну приворожить строптивую барышню, сделав специальный обряд под названием «морок» при помощи напитка. Вот только незадача: действие прекратилось после смерти ворожеи.
Евгения собрала вещи и ушла от мужа. С детьми она также связи не поддерживает. Она не понимает, почему полжизни было выброшено в форточку исключительно ради прихоти случайного ухажёра. Поэтому отныне живет одна и не желает слышать ни о каких знакомствах...
Такая вот печальная история.
автор неизвестен
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Бабушкины сказки
КОРОВА-ГАДАЛКА
Как у Федосьи мужик от живота помер, сильно она забедовала. Дети малые, малосильные, а с неё какой пахарь? – отдала она поле соседу за долю зерна. Сама огородничала, по ягоду ходила, ягоду меняла, продавала. Ребятишки тоже помогали, а всё ж бедновато стало. Щи пустые, забелённые да и те не всегда с хлебушком – вся еда. Коровка их хорошо поддерживала, такая удойная да разумная была. Зорькой звали. Пойдёт Федосья её доить, уткнется бедной головушкой в тёплый коровий бок и причитает: «Ой, как жить-то будем, Зорюшка, чем кормиться-то будем?! Сена мало заготовили, неужто тебя продать придётся?! А как же мы без тебя будем?!» Корова жвачку жуёт да вздыхает – всё понимает, значит, жалеет хозяйку.
А дело к осени, сосед за поле совсем мало зерна дал, говорит, неуродица, а у самого амбары полны, плакала перед ним Федосья, в ноги бросалась – нет, «неуродица, и ступай себе, баба». И у Зорюшки меньше молочка стало. Доит её Федосья, коровий бок слезами поливает. Вздохнула тогда Зорька глубоко-глубоко и говорит ей человеческим голосом:
– Федосья, будет тебе плакать, молоко солёное сделается, а тебе детишек поить. Мы с тобой на ярмарку пойдём, я там наряжусь гадалкой и стану будущее предсказывать, а ты будешь билеты продавать. Всё равно мне в запуск о ту пору идти, доиться не буду. Так на хлеб и заработаем.
Федосья аж подскочила, чуть подойник ни опрокинула. Крестится!
– Зорюшка, да как же так? – спрашивает, – как это мы с тобой пойдём?! Да откуда ж тебе будущее знать? Ты ведь корова!
– А я всё на звёзды смотрю, Федосья, – вздыхает Зорька, – вот так ночью не спится, смотришь-смотришь, а там всё указано. Ты мне кокошник сострой, чтобы на нём звёзды и месяц были, да попону синюю.
Что ж, Федосья приказ коровы выполнила: из бересты кокошник соорудила, из холста попону. За детишками кума взялась присмотреть, а корова с хозяйкой на ярмарку в город пошли. Федосья думает: «Ох, если не выйдет нам это гаданье, так придётся корову продать». А корова ничего, спокойно шагает. Пришли они на ярмарку, а там народищу! Федосья корове кокошник с попоной нацепила, а корова как замычит – на всю ярмарку слышно!
– А вот корова судьбу гадает, по звёздам сообщает! – вторит ей Федосья. – Подходи, честной народ, корова судьбу гадает, по звёздам всю правду сообщает.
Тут же прискакала купчиха, пятак Федосье протягивает, а сама к корове.
– Му-у-у-у!!! – мычит ей Зорька.
– К добру! – кланяется купчихе Федосья, – корова к добру нагадала!
За купчихой городовой бежит. «Ох, – думает Федосья, – сейчас нас в тюрьму сведёт!» А городовой тоже пятак протягивает.
– Му-у-у-ууу!!! – мычит Зорька и кокошником кивает.
– К добру! – кланяется городовому Федосья, – к повышению по должности!
Окружили тут люди Федосью с коровой со всех сторон. Всяк свой пятак суёт, всяк будущее гадать хочет. Ну Зорька и старается. Всем добра нагадала: богатства, женихов, орденов, а одной бабе, что в тягости была, двойню.
Смотрит Федосья, на хлеб уж им с Зорькой хватает. Пора кокошник сымать. Нагрузили они муку на корову, и домой потопали к ребятишкам. Но сказке не конец!
Прошло так времени немного, вдруг звонкая тройка к избе подкатила, входит в Федосьину избу генерал с саблей и читает Федосье царский указ, чтоб немедля корову-предсказательницу в карету грузить и к царю везти на царские вопросы отвечать.
– Батюшка, смилуйся! – падает Федосья генералу в ноги, – она ведь стельная, а ну как растрясёт её по дорогам, она у вас и отелится. Да и ребятишки пропадут без коровы!
– Доставим в целости! – отвечает ей генерал. – А заместо твоей коровы царь тебе на молоко голландскую жалует, ведёрницу. А ну веди к своей корове!
Федосья генерала к корове ведёт, слезами обливается. «Зорюшка, – говорит, – царь тебя затребовал! Не увидимся мы боле».
– Му-у-у-ууу!!! – отвечает ей Федосья.
Значит, «не бойся, всё к добру». Зорьку в специальную коровью карету в стойло ставят, а голландскую коровёнку уже оттуда вывели, Федосье вручили по описи. Федосья крестом подписывается, потому что неграмотная, а сама слезами обливается. Да разве против царской воли пойдёшь?!
Та голландская коровёнка хорошо доилась, каждый раз от неё ведро Федосья надаивала, да такого жирного! А чтоб поговорить как с Зорькой, того не было. Пеструха эта и языка-то русского не понимала, что с неё взять – мычит да ногами копытит. «Как там моя Зоренька? – вздыхала Федосья, – всё ли правильно царю предсказывает? Доволен ли царь-батюшка?»
Так прошло года два, а то и все три. Опять подкатила тройка к Федосьиной избе. Опять генерал приехал. И говорит как на параде:
– Царь вам вашу корову возвращает, благодарит за службу, назначает корове пожизненный пенсион. Извольте голландку сдать и в описи расписаться!
У Федосьи руки от радости трясутся, а уж ей её Зорьку ведут, а голландскую Пеструху обратно забирают. Федосья давай Зорьку обнимать да слезами поливать: «Моя-то ты Зорюшка!» А у Зорьки на шее лента с орденом. Значит, хорошо царю предсказывала да подсказывала. И то: об ту пору ни войны не было, ни голода.
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Жизнь взаймы
✨
Увидев стоявшую на пороге женщину, Катерина ахнула.
- Ты? - спросила она, не веря своим глазам. - Всё-таки, вспомнила про меня?
- А ты надеялась, что я никогда не приду?
- Надеялась, - призналась Катерина.
- Он сейчас дома? - спросила гостья.
Катерина сначала замотала головой, потом ответила:
- Нет.
- А где он?
- Гуляет.
- Что, опять в запое? – радостно усмехнулась гостья.
- Гуляет в парке. Ему врачи так велели.
- Врачи? Допился, значит?
- Нет. Он не пьёт. Сердце у него...
- И давно он не пьет?
- А вот как ты мне его отдала, так он сразу и завязал. Двадцать лет уже в завязке.
- Я тебе его не отдала, - тут же поправила хозяйку гостья. - Я тебе его одолжила, на время. Забыла, что ли наш с тобой разговор? У вас с ним обоюдная жизнь взаймы. – Она опять усмехнулась. - Пройти в дом дашь? Пока его нет, поговорим. О нашем… О секретном...
- Ну, проходи, - нехотя сказала Катерина, пропуская бывшую подругу в квартиру.
Та не спеша вошла, оглядела внимательно обстановку в квартире и удивлённо сказала:
- Странно...
- Что странно?
- Всё странно. Неужели живя с таким человеком можно уют в доме создать?
- А почему нельзя? – спокойно ответила Катерина. - Он человек очень хороший.
- Не ври, - грубо возразила гостья. - Я с ним десять лет мучилась. Каждый день скандалы до драки. Да ты сама всё про нашу с ним жизнь знаешь. А тут вдруг дом - богатая чаша. Неужто, правда он теперь не пьет?
- Не пьёт.
- Ни капли?
- Ни капли.
- И чего ты ему подсыпала, чтобы от рюмки отвадить?
- Что? – не поняла Катерина.
- Я говорю, какую гадость ты ему в бутылку сыпала? Я ведь тоже пробовала всякие лекарства да снадобья ему в его пойло подмешивать. А он после этого ещё больше хлестал. А ты чем отвадила?
- Ничем, - пожала плечами Катерина. - Он, после того, как ты мне его отдала, завязал.
- Я его не отдала, а одолжила на время! - опять напомнила гостья. – Не забывайся.
- Так сколько уже лет прошло. Катерина с печалью смотрела на бывшую подругу. – Теперь он совсем другим человеком стал. Может, из-за того, что тебя рядом не стало?
- Ну, да! - захохотали нагло гостья. - Меня перестал видеть, и от счастья сразу образумился. Как же! Кстати… - Она многозначительно посмотрела на Катерину. - А ведь по паспорту я всё ещё его жена. Неужели тебя это не беспокоит? Или вы с ним как-то умудрились расписаться?
- Нет. – Катерина вдруг улыбнулась. - Зачем? Мы с ним в церкви обвенчались. Это важнее, чем печать в паспорте.
- Смотря кому важнее. - На лице у гостьи появилась многозначительная ухмылка. - Ты не думала, что будет, если я ему когда-нибудь расскажу всю правду? Про то, как ты у меня его выпросила.
- Я не выпросила, - замотала головой Катерина. - Я предложила тебе свою помощь.#опусы Ты же мне сама говорила, что жить с ним не можешь. Страшно любишь и в то же время ненавидишь. Хочешь уехать в другой город, а он для тебя обуза. Говорила, что от своих душевных мучений хочешь его на тот свет отправить.
- Нет-нет, ты мне, подруга, этот грех не приписывай, - тут же возразила гостья. - Я говорила, что была бы рада, если бы он умер. Так я говорила, не спорю. Но сама на тот свет я его отправлять не собиралась. Ты на меня не наговаривай.
- А я и не наговариваю. Я ведь тогда его у тебя забрала, потому что у меня к нему у самой чувства были. Я видела, как он с тобой гибнет.
- Его, значит, пожалела? Не меня?
- Ты зачем пришла? - вдруг грубо спросила Катерина. - Ты же в другом городе теперь живёшь припеваючи. Двадцать лет о тебе ничего слышно не было. И вдруг явилась. Неужели, хочешь забрать его обратно? Попробуй, забери.
- А если заберу? Ты говоришь, болеет он? А если, после того, как он узнаёт правду, его сердцу ещё хуже станет?
- Может и станет, а может, и нет… Ты, наверное, за деньгами пришла? Решила шантажом подзаработать?
- Догадливая... – Бывшая подруга засмеялась. - Нынче каждый зарабатывает, как может. Деньги ведь не пахнут. Ну, что, подруга, ждать мне нашего орла трезвенника, или не надо? Может без него договоримся?
- Нет, не договоримся. Жди, - спокойно сказала Катерина. - Только ты ему нового ничего уже не расскажешь.
- Почему это?
- Потому что он давным-давно всё знает. Я сама ему рассказала.
- Врешь! – опять засмеялась гостья. - Он человек гордый! Он бы никогда не согласился с тем, что его, как вещь, могут передать подруге жене. Не такой он!
- Да, он гордый, - снова улыбнулась Катерина. - Я много от него услышала разных слов, на следующий день, после того, как привела его к себе в квартиру. Ты никогда не думала, почему он на следующий день к тебе не вернулся?
- А зачем мне думать. Ну, ушёл и ушёл... Мужики они все такие...
- А не пришёл он к тебе потому, что у него на следующее утро сердце остановилось. Умер он. На несколько минут.
- Как умер? - замерла гостья. - Я тебе его живым отдавала. Сильно пьяным, но живым.
- Ну да. Только он ночь у меня переночевал, а утром у него сердце встало. Но перед этим он долго ругался.
- Господи, - испугалась вдруг гостья. - Да врешь ты всё!
- Не вру. Но врачи его сердце снова запустили. Успели. Прямо здесь, в этой комнате оно заново забилось. А потом он месяц в больнице провалялся. Когда я его выписывала, и сюда в эту квартиру везла, он опять стал ругаться. Кричал, что у чужой женщины он жить не намерен. И тогда я ему всё-всё рассказала. Почему я с ним рядом, и как ты быстро квартиру продала и от него в другой город сбежала.
- А он?
- Притих. Месяц мы с ним общались как чужие. Он же ещё месяц лежачим был. Всё выпить просил, а я говорила, что с его сердцем пока нельзя. - Катерина вдруг засмеялась. - А однажды я ему сказала, что до смерти боюсь покойников. И если он умрёт от водки в моём доме, я и сама сразу же умру. От страха. И он будет в этом виноват. После этого он меня в-первый раз и обнял...
- Да? - Бывшая подруга долго и недоверчиво смотрела на Катерину, потом спросила. - Значит, зря я пришла?
- Зря...
- Ну, ладно... Вообще-то, я пришла ещё и для того, чтобы сообщить, что на развод подала. Скоро он станет свободным, и вы сможете поставить печать о вашем браке.
- Зачем? - пожала плечами Катерина. - Нам этого не надо. Мы с ним на небесах уже давно расписаны.
- Ну, как знаете... Пойду я. - Гостья пошла на выход. В дверях она замерла, обернулась и добавила: - Привет ему передавать не стану, раз он обо мне забыл... Живите... Теперь уже не взаймы...
-
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
Рассказы Анисимова
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Про проводы зимы
‒ Бабуль, а где блинчики? ‒ удивилась Анфиса, которая торопыгой, как всегда первая из семьи, влетела в Дарьин домик. ‒ Масленица же, завтра последний день!
Дарья улыбнулась, встречая всю семью у порога и, не спеша, ответила спокойно:
‒ До настоящей масленицы ещё далеко… В этом году современный календарь уж слишком разошёлся с природным смыслом проводов зимы.
Артем, всегда рассчитывающий на тёщины постряпушки без всякого на то смысла, разочарованно протянул:
‒ У-у… а мы-то блинчиками хотели побаловаться…
‒ Да блинчиков-то недолго напечь, да уж сегодня пирогов вам настряпала, а блинчики, так и быть, к баньке приготовлю…
‒ Бабуль, а когда настоящая масленица будет? ‒ Анфиса продолжала усердствовать на пути познания мира славянского уклада.
Арина помогала раздеться Ярику и озорно поглядывала на дочь: ей утром не удалось убедить Анфису, что праздник сегодня не для всех.
За чаем семья с удовольствием и про историю масленицы послушала, и планы на следующую неделю поправила.
‒ В давние времена славяне начинали масленичные гуляния за неделю до Дня Весеннего Равноденствия, ‒ Дарья неторопливо начала свой рассказ, то подливая чайку домочадцам, то подкладывая пирожка, ‒ а это приходится на промежуток с 20 по 23 марта. Сейчас такой праздник Масленица называют, встарь – Комоедицей.
‒ Бабушка, а почему? ‒ самый маленький почемучка семьи очень серьёзно задал первый вопрос.
‒ А потому, внучек, ‒ Дарья ласково погладила Ярика по головёнке, ‒ что раньше люди считали, что в это время начинается весна и просыпаются в своих берлогах медведи. А когда-то их называли камами. Вот и готовили блины в их честь, чтобы угостить вестников тепла, нового лета. Вот и появилось слово комоедица. То есть камы-медведи едят снова, а не только лапу сосут.
Все дружно рассмеялись: так уж потешно физиономия Ярика выражала понимание всей цепочки смысла праздника.
‒ А вообще конечно не главное, как назвать праздник, ‒ добавила Дарья. ‒ Важнее понимать смысл, связь с явлениями природы. Жить в согласии с миром…
Все немного приумолкли, а потом неунывающая Анфиска сделала неожиданный вывод:
‒ Будет повод некоторым блинчиков побольше слопать: и по-старому, и по-новому!
И опять семье стало весело.
‒ Да, уж, Анфиса, ты у нас умеешь всё на пользу обернуть, ‒ заметила Дарья и добавила, ‒ в давние времена принято было Комоедицу праздновать ещё и неделю после дня весеннего равноденствия. Так что ещё повод полопать и повеселиться есть.
‒ А чего это так много праздновали, ‒ на этот раз любознательность проявил даже Артём, очень спокойно относящийся к творчеству тёщи.
‒ Было время порадоваться пробуждению природы после суровой зимы, ‒ вполне серьёзно ответила Дарья, ‒ ведь впереди новый круг лета с весенними работами, ежедневными хлопотами в битве за урожай. А мы-то сейчас на новый год не меньше празднуем!
‒ Так что же это по славянским традициям новый год получается? ‒ не смог сдержать удивления Артём.
‒ Получается, что так, ‒ подтвердила Дарья.
‒ А какая разница, когда новый год встречать? ‒ заметила Анфиса.
‒ Разница, наверное, всё-таки есть, ‒ задумчиво произнесла Арина, взглянув на мать.
‒ Условности календаря всегда есть, ‒ так же задумчиво отозвалась Дарья. Наши предки в определённые периоды как начало нового года, а точнее ‒ лета, воспринимали не только Весеннее равноденствие, но и Осеннее.
‒ Ну и какое же, на ваш взгляд, правильнее? ‒ немного иронично спросил Артём.
‒ По мне, так началом нового круга считать весну правильнее: заканчивается зима по-настоящему. Но и по логике Осеннего равноденствия тоже есть разумное семя: собран урожай, земля уходит на покой, и год завершается… ‒ Дарья словно не заметила иронии зятя и подвела к открытому финалу беседы, ‒ Сложно всё это… Вот ведь и в праздновании современном в декабре определённый смысл есть. Конечно не 31 декабря, но время Зимнего солнцестояния, когда день прибавляется, тоже символично. Так что период с 20 по 23 декабря ‒ чем не начало нового витка, нового года?!
‒ Да, уж, ‒ согласились в один голос и Арина, и Анфиса. Только Ярик вертел недоумённо головой: такие размышления ему ещё не под силу.
‒ Да не беда, когда празднуем, ‒ Дарья звонко встряхнула родичей, ‒ Главное ‒ вместе и с добром в душе! Давайте-ка на Весеннее Равноденствие чучело Зимы сожжём да блинами соседей угостим и порадуемся новому лету! А накануне не лишне будет дом хорошенько очистить от всякого мусора да планы жизненные обдумать…
‒ Бабуль, а в марте ещё будут праздники, ‒ наконец и почемучка задал следующий вопрос.
‒А как же! ‒ порадовала внучка Дарья. ‒ Месяц березень щедрый на праздники да затеи разные.
‒ А березень потому, что почки берёзовые набухают в марте? ‒ догадалась Анфиса.
‒ Конечно, ‒ кивнула Дарья, ‒ а мы с вами ещё печенье испечём для призыва весны, жаворонки называется. Рецепты теста похожи, только птичек лепить будем иначе: не в круге, а отдельной фигуркой.
‒ А мне и в прошлый раз понравились, ‒ вспомнила Анфиска, ‒ вкусненькие. И Руслан спасибо передавал.
‒ Жаворонки тоже вкусными будут, ‒ Дарья с удовольствием делилась деталями рецепта, ‒ только в ржаную муку добавим и пшеничной да сделаем на закваске. Будут посдобнее да попышнее.
‒ Бабулечка, а жаворонки тоже будут волшебными? ‒ Ярик ждал сказочной истории.
‒ Конечно, ‒ бабушка не могла оставить внука без сказки, ‒ 22 марта вылепим фигурки: глазки из сушеных ягод сделаем, в а хвостике тайную закладку спрячем…
‒Тайную? ‒ глаза у Ярика загорелись, ‒ а какую?
‒ Секретики можно разные придумать, ‒ продолжала интриговать Дарья, ‒ раньше монетки мелкие прятали в тесто – кому попадётся, тому везенье на весь грядущий год. А сейчас монеткой кого обрадуешь?! Мы придумаем что-нибудь позанятнее.
‒ Можно кусочек фрукта положить, ‒ включилась в планы и Арина, ‒ и вкусно, и полезно.
‒ Можно,- согласилась Дарья, ‒ поэкспериментируем по ходу стряпни. Раньше принято было деткам печенье раздавать на праздник, а они делились с домашними животными-кормильцами семьи.
‒ Бабушка, а песенки тоже петь нужно? ‒ Ярик произвёл впечатление в прошлый раз в садике и хотел удивить снова.
‒ И песенки-заклички споём, ‒ улыбнулась Дарья, ‒ поможем Весне поскорее прийти. А уж 25 марта сам Бог Сварог откроет ворота волшебной Сварги, где и Богиня Весны Жива, как и все светлые боги, зимовала.
‒ Бабуль, а что это за слово «сварга»? ‒ уточнила Анфиса как заядлый теперь исследователь.
‒ Это в переводе с санскрита означает «небо» ‒ Артем уже подсмотрел справку в интернете.
Дарья с благодарностью взглянула на зятя: ей приятно участие каждого члена семьи.
‒ Да, через язык, дословный перевод можно много тайн раскрыть, ‒ сказала Дарья. Особенно санскрит подсказывает, как много общего между древними народами.
‒ Бабушка, а дальше, ‒ нетерпеливо напомнил о сказке Ярик.
‒ А дальше будем жечь костер с чучелом Зимы, песенки весёлые петь да ждать лета красного!
‒ Ну, все! Хватит сказки рассказывать, ‒ прервал рассказки Артём, обращаясь к сыну, ‒ пойдем-ка баньку топить! А то день-то ещё не такой длинный, солнышка на вечер маловато будет.
Ярик деловито засобирался помогать, а женская часть семьи захлопотала по своим делам.
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Добрые соседи
Лиза переехала в посёлок, когда ей исполнилось сорок пять лет. Ей достался домик от бабушки. В городе Лиза выдала дочь замуж и освободила ей квартиру.
- Пусть доченька будет счастлива, - говорила она своим соседям, - а я переведусь в поселковую библиотеку и там доработаю до пенсии. Родительский дом всё-таки, жалко бросать. И так у нас в селе с каждым годом народа всё меньше. Молодые едут в город, в лучшие условия, за большим заработком…да… А нас тянет сюда...
Домик бабушки был небольшим, родители Лизы жили на юге. Лиза звала их к себе, но старики так привыкли к своей Хосте, где жили уже много лет, что ни за что не хотели менять регион. А Лиза не желала никуда уезжать от дочки.
- Единственная она у меня, надеюсь и внучат дождаться. Ну, а мама с папой всё равно приедут, я в это верю… - рассказывала Лиза своей давней знакомой, а теперь соседке по селу – Нине Александровне.
Старушка была подругой Лизиной бабушки, ушедшей полгода тому назад в мир иной.
- Ох, как жалко мне Егоровну, - горевала Нина Александровна, - сама еле вынесла её уход. Но радость, что ты, Лизонька, приехала. Ведь у меня никого нет, ты знаешь. Дед мой давным-давно преставился, и единственного нашего Сашку мы пережили. Вот и будешь ты мне солнышком на старости лет. Я ведь тебя ещё малышкой помню…
- Сколько же вам лет, Нина Александровна? – спросила её Лиза, - вы не ровесницы ли с моей бабушкой?
- Ровесницы, точно. Только вот она ушла раньше меня. А мне в этом году будет восемьдесят шесть. Годы, годы… Но я стараюсь держаться. Всё делаю по дому сама. Ты приходи ко мне на чаёк, хоть поговорить…Ладно? – попросила Нина Александровна.
Лиза улыбнулась. Она тоже любила свою бабушку, и часто приезжала к ней в последние недели её болезни, но прекрасно понимала, как много сделала для бабушки её подруга – Нина Александровна. Она ухаживала за ней, поддерживала больную, готовила и убиралась.
- Я вам обязана, дорогая Нина Александровна, мы ведь почти родня. Столько лет вместе…
Теперь Лиза почти каждый день навещала после работы Нину Александровну, они разговаривали за чаем, Лиза рассказывала о новостях в посёлке и в районе. Когда Лиза уезжала в город к дочери, добрая соседка присматривала за домом.
Так прошло лето, а осенью Нина Александровна простудилась. Она ослабла, еле ходила, сильно кашляла. Лиза забеспокоилась. Она принесла из аптеки лекарства и предложила старушке вызвать врача.
- Что ты, что ты, - запротестовала Нина Александровна, - сроду не ходила по врачам, только рожала в роддоме. Боюсь я этих больниц как огня. Вот и бабушка твоя такая же была, всё на ногах, на ногах, своими силами. Ты не волнуйся, травки попью и всё как рукой снимет.
- Зря, надо бы врача, - настаивала Лиза, но старушка наотрез отказалась.
Прошло два дня, Лиза не заметила улучшения у Нины Александровны. Мало того, соседка была бледна, губы побелели.
- Я настаиваю на вызове врача, - озабоченно сказала Лиза, - не съест вас доктор, вы что, его боитесь?
- Лизонька, послушай меня, - прошептала Нина Александровна, - подойди к комоду, там у меня шкатулка деревянная неприметная, простая… Возьми её, это тебе. Я помру, а там колечки, цепочки. Найдёшь. Она тяжёлая… тебе.
Женщина закрыла глаза. Казалось, что она заснула. Но Лиза уже спешила к телефону. Она вызвала скорую из города. Через час приехал врач, Нина Александровна не противилась. Ей было плохо. Врач, едва прослушав её грудную клетку, заподозрил воспаление лёгких и Нину Александровну срочно отвезли в больницу.
Лиза сопровождала её до палаты. Там она успокоила больную и, погладив её по голове, сказала:
- Я буду приезжать каждый день. Не брошу, как обещала, но и вы не падайте духом. Вот увидите – вас вылечат.
- Спасибо, Лизонька. Возьми шкатулочку, обещай мне.
Лиза кивнула. Она вернулась домой, пошла в дом к Нине Александровне и нашла в комоде между полотенцами деревянную резную шкатулочку, совсем небольшую. Открыв её, Лиза улыбнулась. Там, словно детские игрушки лежали пластмассовые бусы под жемчуг, стеклянные красные бусики и такой же браслет. Ещё в шкатулке была пара серебряных потемневших серёг и алюминиевый нательный крестик.
«Да, столько лет в колхозе, немного добра старики нажили…» - подумала Лиза. Она вспомнила те годы, когда колхозники не видели наличных денег, а работали за трудодни, получая от колхоза муку, зерно, корм для скота, продукты …
Она вздохнула и хотела уже было отправить шкатулку назад, но подняв её в руке, почувствовала вес. Не должна была столько весить шкатулка с пластмассовыми побрякушками.#опусы Лиза снова заглянула в неё, потом перевернула и глянула на донышко. Там, еле заметно, сбоку виднелся потаённый запорчик.
- Так, - прошептала Лиза, - двойная, что ли?
Она принесла шкатулку на кухню и осторожно, лезвием ножа нажала на запорчик и потянула. Шкатулка открыла своё второе отделение. Там-то и увидела Лиза несколько золотых перстней, два обручальных кольца – мужское и женское. Но самыми весомыми были золотые часы на массивной цепочке.
Золото было потускневшим.
- Да, давненько его не чистили и не вынимали, - прошептала Лиза. Она взяла шкатулку к себе домой. А наутро прихватила один перстенёк и, отпросившись с работы, поехала в город. Она заложила перстень в ломбард, получив за него неплохие деньги.
На эти деньги Лиза наняла в больнице круглосуточную сиделку для Нины Александровны на несколько дней, купила витаминов.
Теперь на тумбочке у Нины Александровны стояли соки, виноград, её любимое печенье и молоко.
- Спасибо, Лизонька, тут и так неплохо кормят. Не знаю, сколько мне осталось, но сам Бог мне тебя послал… - говорила Нина Александровна.
- Вы поправитесь, всё будет хорошо. Я говорила с врачом, - успокаивала соседку Лиза, а шкатулку я взяла, и всё нашла, - ответила Лиза.
- Это тебе, милая, бери и носи… - ответила Нина Александровна, - за твою доброту.
Лиза поблагодарила и ушла. Но каждый день она после работы приезжала в больницу и радовалась: старушка шла на поправку.
- Ну, вот, а вы не хотели лечиться! Теперь так развита медицина, а врачи у нас – от Бога! – говорила Лиза, - что ещё принести?
- Ничего не надо, что ты, Лиза. И так меня завалила фруктами, шоколадом, витаминами. Я раньше столько и здоровая не ела, - улыбалась Нина Александровна, - в понедельник меня выписывать собираются. Я договорилась: сегодня сюда нотариус придёт. И ты здесь. Я на тебя завещание на дом составляю.
- Что вы…- начала было Лиза, но ей Нина Александровна не дала договорить.
- Я знаю, что делаю. Пока жива и при твёрдой памяти. У меня кроме тебя нет никого ближе. И бабушка твоя мне была как сестра.
Завещание было составлено. Лиза привезла Нину Александровну домой. Они пообедали вместе, и Лиза сказала:
- Шкатулка стала легче только на один перстенёк, который помог вам быстрее поправиться. Не обижайтесь. Пусть она будет у вас, пока вы живы. Мало ли, может ещё поможет вам или мне. На доброе дело.
- Ну, как же так? – заохала Нина Александровна, - я же подарила тебе, милая…
- Хорошо. Я не отказываюсь. Но пока вы живы, она будет храниться тут, в родном комоде, - всё же настояла Лиза. Она обняла Нину Александровну и сказала:
- Берегите себя, а я всегда рядом. Спасибо за дом. Я очень тронута. Правда…
Жизнь пошла своим чередом. Нина Александровна окрепла, она не чувствовала себя одинокой. Ей особенно нравились дни, когда приезжали к ним в посёлок дочь Лизы с мужем. Алёна была беременной. И бабушки теперь только и молились о здоровье будущей мамы и ребёночка.
- Нет, не увянет наше село, - мечтательно говорила Нина Александровна, - нарожают наши девчонки. Приедут хоть на лето, а потом, Бог даст, и останутся вот как ты, Лизонька. В мой дом родителей своих зови. Всем нам тут места хватит… Родина, она всех ждёт, всех рада принять…
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
Елена Шаламонова