К сыну на зиму...

Разное приходило в эту бессонную ночь Фёкле Матвеевне в голову. То она, будто в детстве, рвёт в лугах первые жёлтые одуванчики и плетёт венок. Под рожок пастуха гонит утром ранним на выгон корову и овец. Полет траву на морковных грядках. А то вдруг сидит на домашнем крыльце и караулит цыплят, как бы не утащили их ястреб или ворона.
Но, развеяв мысли о себе, вспомнила детей, и лицо её озарилось улыбкой. Вот она бежит первая с колхозного поля на обед, чтобы покормить младшего грудью. Старшего первый раз готовит в школу. Дочку наряжает в цветастое ситцевое платьице. И вот они уже все трое взрослые, собрались и сидят за материнским столом…
Поднявшись ранехонько, бабушка Фёкла включила свет, умылась и полезла в подпол, чтобы набрать несколько мешков картошки, а остальную хорошенько накрыть. Приближается зима, и она первый раз в жизни собралась провести её в городе, у младшего сына.
Александр зовёт её не первый год, но она всё не соглашалась: больно не хотелось ей покидать родные места и этот старенький домик. Отсюда проводила она мужа на войну, который так и не вернулся.
Детей вырастила одна. Как выросли, все разлетелись в разные стороны, что пташки,— кто куда. Старший сын в Ленинграде, дочь в Москве. Только младший недалеко в своём городе. Никто не остался с матерью на селе, в отцовском доме.
С такими мыслями посматривала бабушка Фёкла то в одно, то в другое окошко: не подъехала ли там машина, с которой обещался младшенький.
Вроде бы всё собрала, осталось забить окна да запереть дверь.
— О господи! А куры? Их пять с петухом!— Схватив корзину, она выскочила во двор и стала скликать: «Цыпа-цыпа».
А они тут как тут. Окружили бабу Фёклу и смотрят ей в глаза, вроде что-то сказать хотят, но не могут, только слышится: «Ко-ко-ко». Посыпала она им зёрнышек и давай по одной ловить и сажать в корзину. Первым попался петух, замахал крыльями, но всё же оказался в корзине. За ним Цыганка, потом Желтобокая и Белая.
А Рябушка видит такое дело, забилась под сенки и сидит. Как хозяйка её ни звала, она не вышла.
Подъехала машина. Сын погрузил картошку и всё то, что собрала бабушка Фёкла, и вошёл к матери во двор.
— Саня,— вскрикнула она,— Рябушка под сенки забилась.
— Чёрт с ней, остальные где?
— Вот, в корзине.
— Топор! — сказал он.
Мать так и ахнула:
— Ты что, сынок? Они меня всё лето кормили, а ты их рубить хочешь? Весна придёт, вновь приеду…
— Но куда ж их? Мы же в квартире их держать не можем.
— Саня, ты там клетушечку какую-нибудь сделай, а я каждый час убирать буду.
— Нет, не нужны они, грязь разводить.
— Тогда езжай один, а я не поеду. Они же мои кормилицы. И вы в отпуск приедете, чем я угощать буду? Корову велел продать — продала, овец тоже. А теперь и кур последних порублю? Езжай один, рубить не дам.
— Маманя, но пойми ты, тяжело же тебе одной. Даже дров на зиму нет.
— Идол с ними. Все зимы жила и эту проживу. Скажу Ваньке Кривому, привезёт хворосту, никуда не денется. Да и кошку мне жаль. Смотри, она так и вертится под ногами, всё чувствует. Езжай, милый, езжай один,— и стала открывать крышку у корзины.
Александр выхватил корзину и достал из неё петуха, а кур снова накрыл. Потом, взяв в руки топор, шагнул к дровосеку. Зарыдала баба Фёкла: уж больно ей жаль красавца-петуха. Гребень широкий, шпоры длинные, красноватые с чёрным перья так и переливаются…
Схватив кошку, ушла Фёкла Матвеевна в дом, а сын, расправившись с курами, стал заколачивать оконные рамы.
Тополя и берёзы стоят голые. Тишина. Лёгкий морозец осел инеем на траве. Белобокая сорока трещит возле Ванькиного дома да гнедая кобылёнка, запряжённая в телегу, жует прошлогоднее сено.
Закурив сигарету, вспомнил и Александр жизнь свою в этой самой деревушке: как играл с соседскими ребятишками, купались в Мокше, ходили в лес за грибами, в соседнее село гурьбой в школу. Вечера проводили с балалайкой и гармошкой, играли в лапту, городки и салки. Вспомнилось, как в шестнадцать лет первый раз поцеловал Нюрку. Она так и осталась в селе, выйдя замуж за этого самого Ивана Петровича, Ваньку.
— Ну всё, Саня? — видно, успокоившись, вышла бабушка Фёкла из дома.
Бросив недокуренную сигарету, сын стал заколачивать последнее окно. Заморосил мелкий осенний дождь. Нет-нет, да и появятся вместе с капельками воды белые пушистые мушки, плавно падают на траву и быстро расплываются.
Фёкла Матвеевна снова вошла в сени, раскрыла ларь, где хранилось зерно специально для кур: пусть будет открыт. «Бог даст, выживет Рябушка, а я в мае приеду»,— подумала она. Ещё раз погладила кошку, которая от неё не отходила, и вышла с заплаканными глазами.
Сын стоял у двери, держа висячий замок:
— Хватит, маманя, садись в кабину.
— Обожди, сынок, пойду скажу Дарье, чтоб приглядела, а то хулиганья полно, всё поломают.
— Зачем говоришь глупости? Где оно, хулиганьё? Все в город уехали, в школах учатся. И дачники укатили.
— Твоя правда, сынок,— и пошла к машине.
Александр сел за руль, посигналил, как положено, и машина тронулась, покачиваясь с боку на бок по разбитой сельской дороге.
Подъезжают в сумерках. Город сверкает разноцветными огнями. Кругом висят плакаты и транспаранты. Поток машин, обгоняющих друг друга, слепит своими фарами. Народ куда-то спешит. А бабушка Фёкла сидит хмурая, не обращает ни на что внимания и думает об одном: как там без неё Мурка с Рябушкой жить будут.
— Маманя, завтра праздник, седьмое ноября.
Не ответив ничего сыну, она вздохнула. А в голове своё: как её примет сноха, нужна ли она ей? А сколько она им надарила: корова здесь, овцы. Что и говорить, всё в этой квартире. Остальным ничего не досталось, всё ему, младшенькому. А он и не обижает мать, к себе забрал. С такой думой она и подъехала к девятиэтажному дому.
— Всё, приехали! — сказал сын.
Пока он носил картошку, Фёкла Матвеевна любовалась красотами вечернего города, отвлекаясь от своих дум.
— Готово! Идём,— услышала она голос Александра.
Взяв свой узелок, она тронулась за сыном. Лифт не работал, пришлось подниматься на пятый этаж, цепляясь за перила. Ей идёт семьдесят девятый год, да и сын не молод, тоже под пятьдесят. Сын Алёшка уже женат, внучка бегает…
Дверь открыла сноха Наташа:
— Тихо, тихо с грязью,— прикрикнула она на мужа.
Но он, не обращая внимания, поставил корзину с курами на пол.
— Проходи, маманя, а я в гараж машину откачу.
Но Фёкла Матвеевна стояла у порога, как чужая, боясь шелохнуться.
— Проходи, проходи,— поддержала сноха,— раздевайся.
И подала ей тапочки. Старушка сняла валенки с галошами, повесила на вешалку пальто и шаль, надела тапочки и прошла в зал, где гремел телевизор.
— Бабуля,— обрадовался Алёшка,— наконец-то! Садись, садись, родная. Что-то вы долго, мы уж вас заждались.
Бабушка Фёкла, перекрестившись по привычке, осторожно села на стул и вздохнула.
— Смотри, бабуля, наши играют.
…Как прожила Фёкла Матвеевна в городе эту длинную зимушку, знает только она одна.
Конец марта. Заулыбалось весеннее солнце, крыши очистились от снега. В лужах купаются воробьи, голуби воркуют под крышей. Кое-где чернеет земля.
Заскучало бабулино сердце, и не дождавшись майских дней, стала она собирать свои пожитки. «Вот завтра схожу последний раз в городскую баньку,— думает она,— и отправлюсь».
Но вдруг, радость-то, появилась Дарья. Она знала адрес и, приехав по своим делам в город, зашла навестить.
— Мурка твоя жива, худющая. Одичала, глаза у неё не те, нахальные. Подбежит к крыльцу, сядет и мяукает. Брошу ей хлеба или косточку, она схватит и бежит к своему дому, как ошпаренная,— начала Дарья рассказывать деревенские новости.— Фёдор прибить хотел, я не дала. Ведь тоже жить хочет, хоть и кошка.
— Спасибо, Дарьюшка, а Рябушка жива, не знаешь?
— Не знаю. Но, кажется, кудахтала. Слушай, а у Ваньки Нюрка четвёртого родила, и опять мальчика. Весёлый Ванька-то, под хмельком бывает, окаянный. Но молодец, помогает нам, старикам. Не обижаемся. Чего ни попроси, всё сделает. Да вот Михаил Петров убрался. Схоронили. Последнее время лежал, а всё равно выпить просил. А он ведь моложе нас годков на семь. Ни о чём его головушка не думала, одна выпивка на уме. А как ты-то здесь?
— Не могу. Забери меня отсюда: тоска такая по родимому дому. Да и слабну я тут, сама чувствую. Там хозяйкой была, а здесь щи, и те не доверяют варить. Говорят, невкусные, поздно выключаю. А в печи моей, бывало, распарятся, перетомятся. А бросишь петрушку с укропчиком — объеденье. Не могу здесь. Там помирать буду. Вот сейчас дойдём до магазина, купим, что мне надо, и тронемся. Картошка там есть, капуста квашеная…
Закупив необходимое на первое время и оставив записку сыну, они вместе с Дарьей отправились на автовокзал.
Яркое весеннее солнце пригревает бабушку Фёклу через стекло автобуса. Пёстрые поля радуют душу. Сосновый бор обдаёт запахом смолы.
Вот и родимое село. Радостная, сошла она с автобуса. На берёзах кричат грачи — ни машин, ни гуда.
Минуту стояла на месте, потом, окинув взглядом свой дом, рванулась к нему. Запыхавшись, села на крыльцо, на котором ещё лежал снег, и заплакала от радости.
Сенная лазейка была вся утоптана кошачьими следами, а из сеней торчало куриное пёрышко. Расстегнув верхнюю пуговичку у пальто, она вдохнула тот воздух, которым дышала всю свою жизнь.
И вдруг, будто детский голосок пропищал рядом.
— Мурка, Мурочка,— вскрикнула бабушка Фёкла и, достав дрожащей рукой из кармана ключ, стала открывать замок. Распахнув дверь, она увидела горящие кошачьи глаза. Они смотрели на неё с упрёком.
Куриные перья весенний ветерок приподнял с пола и разнёс в разные стороны.
— Живая, живая,— радуется бабушка Фекла, пытаясь приблизиться к кошке. А та виновато прижалась к полу, словно хотела спрятаться от летающих кругом куриных перьев.
Владимир Русский
"Заклятая подруга"
- Лена, да не плачь ты, сколько у тебя ещё этих парней будет. Не в них счастье.
- Да обидно мне, говорил, что любит, и тут резко разлюбил, что-ли? Странный поступок, я мечтала выйти за Костика замуж..
Ева утешала подругу, как могла. Они с самого детства всегда вместе, знали все тайны и секреты друг друга.
Через год Лена вышла замуж. Ева была свидетельницей. Свадьба была весёлой, было много гостей. Муж Лены Славик, был состоятельным мужчиной, мог себе позволить.
- Ну, Ева, теперь тебе надо найти порядочного мужа, и будем дружить семьями!
- Обязательно найду, не переживай, одной тебе что - ли купаться в счастье!
Лену немного задели слова подруги, но она списала это на волнение и выпитое шампанское.
Отгуляли свадьбу, жизнь потекла своим чередом. Ева часто приходила в гости, ей нравился дом, в котором жила Лена с мужем.
- Да, подруга, живёшь, как в сказке.. Не всем так везёт..
- Согласна.. Только знаешь, не получается у меня забеременеть, вроде всё нормально со здоровьем, а никак..
- Ничего, получится. А если нет - суррогатную мать найдёте, делов-то. Так даже лучше, фигуру не испортишь.
- Нет, ты что, я сама хочу, для меня это важно. Я с детства мечтала об этом. Хочу испытать все прелести материнства..
***
- Алло, Евка, представляешь, я беременна! Наконец-то! Славка на седьмом небе от счастья! Я такая счастливая!
- Ну, не радуйся раньше времени.. Часто выкидыши бывают в первые месяцы..
- Ты что говоришь такое.. У меня всё будет хорошо! Я буду наблюдаться у очень хорошего врача, буду всё соблюдать, как положено! Слушай, приезжай в гости на выходных, отметим это событие! Только я отмечу морсом, другое мне нельзя теперь..
Ева привезла подруге фруктов, сладостей. Они расположились на уютной веранде.
- Ну, давай, подруга, за меня и малышика, который в животе.. Господи, я уже так его люблю.. Славка меня на руках, можно сказать, носит.. Сказал, теперь у нас полноценная семья будет..
Ева разливала морс по бокалам, слушая болтовню подруги.
- Ой, Лен, пирожные забыла.. Пойди принеси, я их в холодильник убрала.
Немного посидев, Ева заторопилась домой.
- Извини, мне надо ехать.. Работы полно, на дом взяла.. Меня некому же спонсировать, всё сама..
Лена немного расстроилась, только приехала и уже домой. Ну да ладно, надо ещё книгу о материнстве почитать, к чему готовиться.. Все мысли были только о беременности и ребёнке, Лене нравилось её новое состояние.
Проводив Еву, Лена прилегла на диван, взяв книгу. Немного почитала и заснула. Проснулась от резкой боли в животе, кружилась голова.. Что такое.. Встав с дивана, заметила на нём кровь.
Скорая приехала быстро. Слава был далеко от дома, поэтому решила его не беспокоить. В больнице, сделав Узи, сообщили, что к сожалению, беременность прервалась..
На следующий день она позвонила Еве.
- Ева.. Ты представляешь, я потеряла ребёнка.. Сама не знаю, почему это произошло, ведь всё было хорошо..
- Да ты что.. Как же так? Жалко.. Слава твой будет в шоке.. Хоть бы не бросил тебя теперь..
- Он огорчился, но поддерживает меня, говорит, будем ещё пробовать..
- Ну, ты держись, не раскисай, я может заеду попозже, я сейчас у мамы в гостях. Давай, пока!
Лена положила телефон на тумбочку и закрыла глаза.. Ещё вчера она была так счастлива..
В палате она была одна, и когда она услышала разговор, не сразу поняла, откуда исходит звук. Взяв телефон, поняла, что Ева не сбросила звонок и с кем-то разговаривает. Собираясь нажать на кнопку сброса, она услышала своё имя.
- Ленка зародыша потеряла, какое горе.. Без году неделя беременная, а уже все разговоры только о ребёнке да о Славочке своём драгоценном..
- Дочка, ну ты что такое говоришь.. Вы же подруги, как так можно?
- Да какие мы подруги? Я её с детства ненавижу! Как только она пришла в класс.. Леночка то, Леночка сё, умница-красавица.. А на меня никакого внимания! Пацаны вечно бегали за ней. А что в ней хорошего? Нос картошкой, волосёнки редкие, роста маленького, пигалица какая-то..
Лена замерла, слушая это.. Вот это да, она пигалица с картошкой..
- Костика тогда я ведь отговорила жениться на ней. Сказала, что она его обманывает, что у неё другой парень есть, он поверил и бросил её. Она долго не могла понять, что случилось! А я ликовала, наконец-то, вышло не по её!
Тут Слава этот подвернулся.. Богатый, денег - куры не клюют.. Зачем ему эта серая мышка? Ну почему меня не выбрал? И так всегда.. Леночка держит первенство во всём!
- Ева, сколько же в тебе злости! Ну не дружи с ней, если она тебя бесит, в чём проблема?
- Так она сама ко мне лезет вечно.. Новостями делится.. А мне её новости поперёк горла.. У меня вообще план возник, отбить у неё Славика.. Ну, а что, я намного умней и краше её.. Рожу ему ребёночка, будет на руках носить..
Ну, ничего, ещё пара выкидышей у неё, и он будет мой! Знаю я, как это делается теперь..
- Ты это о чём, Ева? Что ты знаешь?
- Знакомая одна так срывала себе беременность, опасно, конечно, но она не хотела идти в больницу. Они дорогие таблетки, но работают. Я Лене подмешала в морс, когда была у неё.. И сработало отлично! Остаётся дальше играть роль подруги и ждать, когда Слава обратит на меня внимание!
- Дочка, тебе лечиться надо! Какая же ты жестокая и бессердечная! Не смей лезть в жизнь Лены, иначе я всё ей расскажу!
Ева громко засмеялась. Лена скинула звонок..
- О, подруга, да у тебя шикарная палата.. Ты чего трубку не берёшь? Пришлось узнавать у твоего мужа, в какой ты палате возлегаешь тут.. Вот, держи, яблочки, груши, витамины. Как самочувствие?
- Твоими молитвами..
- Ты странная какая-то.. Это выкидыш так повлиял видно.. Ничего, родишь ещё дочку-красавицу, и думать забудешь об этой неприятности.
- У дочки будет нос-картошка и редкие волосёнки , её будут все любить за добрый характер. И у неё никогда не будет "заклятой" подруги, которая её ненавидит и подсыпает таблетки для выкидыша..
- Маман моя звонила, рассказала всё? Ну, теперь ты знаешь.. Может это и к лучшему, не надо мне играть роль любящей подруженьки.. Да, я тебя ненавижу!
- Мне тебя жаль.. Вместо того, чтобы жить спокойно, ты думаешь о том, как мне напакостить.. Обратись к психиатру или психологу, твоя ненависть сожрёт тебя! И близко не приближайся ко мне и мужу, убирайся из моей жизни!
- С радостью!
Ева громко хлопнула дверью. У Лены было тяжело на сердце. Узнать, что тебя всю жизнь ненавидят, очень больно и неприятно. Но, это даже к лучшему. Неизвестно, чем бы закончилась такая дружба, не узнай она правду..
Через год у Лены и Славы родился сын. О том, что у неё когда-то была "заклятая" подруга, Лена постаралась забыть, как страшный сон.
У Евы жизнь сложилась не так радужно. Она вышла замуж за богатого иностранца. Через некоторое время он умер. Оказалось, что Ева отравила его, в надежде получить крупное наследство. Но, вместо этого оказалась на долгие годы в тюрьме.
Автор - "Заметки оптимистки"
| Книготека
Когда приходит любовь
Эта история началась в первых числах сентября. Лекцию у первокурсников вел Александр Анатольевич Омичев, лишь недавно получивший профессорский портфель. Ему едва миновало тридцать, и многие преподаватели помнили его еще кто студентом, а кто аспирантом, а потому и звали его скорее Саша, ну или Александр. Молодой профессор был красив, высок, с очаровательными кудрями и умными, как казалось некоторым студенткам, многое понимающими глазами. К тому же он писал стихи и посещал университетское литературное объединение.
Танечка, одна из первокурсниц, сидела в третьем ряду и смотрела на молодого профессора, широко открыв глаза. Она старалась не пропустить ни одного не только слова, но и жеста Александра Анатольевича.
Почему и как приходит любовь, этого не понимал и не понимает никто. Вот и сама Танечка этого не понимала, но с самой первой его лекции образ прекрасного и строгого Александра прочно поселился в ее сердце. Однако она, будучи человеком весьма рациональным и упорным, не только грезила и летала в сладостных видениях, но и предприняла конкретные шаги, чтобы хоть немного приблизиться к объекту своего обожания.
Во-первых, Татьяна сфотографировала расписания на всех этажах университетского здания, изучила его и теперь точно знала, в каких аудиториях и когда Омичев читает свои лекции. Это помогло ей чаще видеть любимого преподавателя. Во-вторых, она через подругу, у которой была другая подруга, а у той сестра, работающая в канцелярии, смогла путем уговоров и мелких подарков разузнать адрес электронной почты недосягаемого, как солнце, профессора.
Что касается Александра Анатольевича, то он, если и отметил горящие взгляды некоей молодой особы, которая не столько слушала и записывала лекции, сколько пожирала лектора глазами, то не придал этому особого значения. Наверное, потому, что все истории про влюбленных в своих преподавателей студенток считал банальными, хотя себя он полагал вполне достойным поклонения.
Но уже на следующий после разведки электронного адреса день началась тяжелая бомбардировка. Александр Анатольевич стал получать электронные письма со стихами. Вирши были ужасны, и их было так много, что предположить просто злую шутку и издевательство было трудно.
«Слезинка замерзла в ее глазах,
В груди рассыпается мечты дивной прах,
Она так прекрасна, но почему
Не для тебя…»
– на этом месте бедный филолог прекратил чтение, сказал «Какой бред!..» и закрыл программу.
Ни одно из стихотворений профессор Омичев дочитать до конца так и не смог. А после десятого письма Александр Анатольевич даже позволил себе рюмку коньяку, хотя вообще накануне ответственных мероприятий (назавтра был назначен коллоквиум) старался не употреблять.
После следующего десятка посланий Танечка подошла к нему на перемене.
– Саша! – начала она, но под его изумленным взглядом осеклась и поправилась: – Александр Анатольевич!
Омичев напрягся. Девица была одета в вызывающе открытую красную кофточку и фиолетовую мини-юбку. Косметику на лице Танечки можно было назвать скорее боевым раскрасом. Никакого конструктивного диалога со студенткой в таком виде, по мнению преподавателя, сложиться не могло.
– Вам понравились мои стихи? – прямо спросила девушка. – А я читала ваши! Мы с вами два ярких и талантливых человека среди этой, – она мотнула головой в сторону аудитории, – серости. Нам надо быть вместе! И мы добьемся успеха!
Дальше Танечка принялась рассказывать про свое трудное детство и про мечты о славе. Говорила она много, то и дело скатываясь на описание времени, когда будет звездой. Но перемена была коротка, Александру Анатольевичу надо было забежать в деканат и еще хорошо бы успеть в столовую, а студентка все не умолкала. Она уже переключилась на проект о совместном поэтическом сборнике, издание которого, несомненно, принесет его создателям и богатство, и мировую известность.
– Так вы согласны? – наконец спросила раскрасневшаяся от волнительного монолога Танечка.
– Э-э, – начал старавшийся держать себя в руках и быть корректным в любых ситуациях Омичев. – Прежде всего, как вас зовут?
– Таня. Мимоходова Татьяна.
– Значит так, Татьяна. Следующая лекция у нас с вами в понедельник. Не опаздывайте, пожалуйста, – и он развернулся, уходя.
– А как же наш сборник? – прозвучал ему в спину вопрос раздосадованной собеседницы.
***
Несколько следующих дней место Танечки в третьем ряду слева пустовало. Письма со стихами не приходили. Александр Анатольевич стал понемногу забывать про неприятный и, главное, совершенно дурацкий диалог. Но вот как-то, проходя по коридору, он обратил внимание на шепоток и смешки за его спиной и неловкое молчание, возникшее в преподавательской комнате, когда он появился. Первым делом молодой профессор проверил одежду, она была в порядке. Потом он увидел причину и оторопел.
На кафедральной доске объявлений и распоряжений был помещен лист, на котором под портретом Омичева значилось: «Александр Анатольевич! Вы весь дитя добра и света!» И скромная подпись: «С любовью, Таня». Плохо было не только то, что у классика сперли цитату и самым наглым образом приписали ее себе. Еще отвратительнее было то, что портрет на мерзком листке был узнаваем, хоть и нарисован не слишком умелой рукой: те же глаза с прищуром, тот же слегка ассиметричный лоб, тот же нос с заметной горбинкой.
Под всеобщее хихиканье побледневший профессор принялся сдирать рисунок со стенда. Руки его тряслись, хотя он вообще-то всегда считал себя невозмутимым человеком. Стоит ли говорить, что тот день не задался – на лекциях в аудиториях царило незапланированное оживление, а профессор нервничал так, что забывал материал и вынужден был постоянно справляться в своих записях.
***
Но неугомонная Танечка на этом не остановилась. На одном из занятий внезапно ожил репродуктор, заиграла музыка и в смеющуюся аудиторию полетела песня с текстом совершенно безумного содержания:
Милый, мы будем вместе,
Наше счастье навек!
Ты – моя птица удачи,
Александр Анатольевич – лучший человек!
Звезд сошелся здесь расчет.
Я красива, ты умен!
Мы теперь навеки рядом –
Александр и Татьяна! О-о-о…
Подвывающий голос принадлежал, конечно, Мимоходовой, а о ком она пела, все догадались сразу же. Не смущаясь, студенты хохотали и не могли остановиться. О продолжении занятий не могло быть и речи. Омичев уже с отчаянием думал, можно ли будет вообще оставаться на преподавательской работе после того, что устроила эта идиотка. Он кое-как затолкал свои записи в сумку и выскочил из аудитории.
***
Осень была в самом разгаре. Моросил дождь, качался на ветру теряющий последние листья ясень. Александр Анатольевич стоял на улице и пытался отдышаться. На щеках его рдели багровые пятна, на лбу собрались морщины. Поэт, профессор и доктор наук матерился. Что теперь делать и как остановить зарвавшуюся девицу, он не представлял.
– Привет, Саша! – послышался из-за спины хорошо знакомый голос.
– Ты?! – он и не представлял, что у него когда-либо будет перехватывать дыхание от того, что с ним поздоровалась какая-то восемнадцатилетняя свистушка, едва перешагнувшая порог вуза. И как поздоровалась!
– Слышал мой хит? – весело поинтересовалась Мимоходова. – Круть же, согласись? – Омичев не нашел, что ответить. – Здорово я все организовала! Хотя было непросто. Но бутылка водки и природное упрямство творят чудеса. – Она залилась смехом.
И пока она радовалась своей изобретательности, Омичев придумал. Правда, ему стоило определенных усилий принять веселый и доброжелательный вид, но он справился.
– Какая же ты молодец, Танюша! Ну, ты голова! – он приобнял смеющуюся девушку, которая и не думала сопротивляться, и метким движением выхватил ее сумочку. Издав победный возглас, профессор отбежал на безопасное расстояние и, перевернув торбу, вывалил все содержимое прямо на мокрый асфальт. Быстро отыскал студенческий билет и, развернув, попытался его порвать. Еще и еще раз. Но плотная корочка не поддавалась. Фокус не удался. И Омичев, не обратив на изумленную Танечку внимания, побежал к метро.
***
Ночью Александр Анатольевич почти не спал, а утром потащился к университету, едва переставляя ноги. Первый раз на его памяти альма-матер не влекла его, а отталкивала. Словно сами стены уже ставшего родным учебного заведения обещали ему очередной скандал. Он представлял, как нахалка Мимоходова воспользовалась случаем и «сдала» Омичева прессе. «Профессор рвет документы талантливой студентки!», «Бушующий профессор» и «Как профессор стал посмешищем своего вуза» – он уже ожидал такие леденящие кровь заголовки в каждой газете и даже на фонарных столбах. Но прямо у входа в корпус его встретила Танечка в мирном, почти элегическом настроении.
– Привет! – сказала она. Потом неожиданно протянула руку и поправила галстук. Александр Анатольевич с ужасом отшатнулся. – Ты, наверное, очень нервничал, – сказала Танечка ласково. – Галстук совсем съехал.
– А я документы забрала, – все так же спокойно продолжала девушка. – Не хочу быть филологом. Как ты был прав, Саша! Тысячу раз прав. Не нужен мне был студенческий билет этого универа, мне сразу надо было учиться пению. Я прирожденная певица, спасибо тебе, что ты дал мне это понять! – И с этими словами она легко коснулась губами его щеки и ушла.
Если бы Александр Анатольевич не был уверен, что за ними наблюдали несколько особо любопытных студиозусов, он бы перекрестился и сплюнул одновременно. Но сейчас он всего-навсего достал фляжку и сделал хороший глоток. Его миновал главный кошмар его жизни. Оле-оле-оле-оле! Было что праздновать.
***
А спустя месяц с небольшим, когда расслабленный Омичев после трудового дня сидел на диване, лениво переключая телевизионные каналы, в его жизни снова возникла Татьяна. Возникла, как всегда принеся с собой одни неприятности.
Сначала профессор увидел на экране ее лицо, потом – и это привело его в ступор – то, что на Танечке была футболка с его изображением (и на этот раз оно было сделано качественно). У Омичева тогда дрогнула рука, и он пролил кофе. Коричневая жижа залила брюки и обожгла кожу, но боли он не заметил. Шло какое-то реалити-шоу. Танечка вещала о том, как она влюбилась и как преподаватель, который вечно будет жить в ее сердце, указал ей правильный путь. Теперь она поет, и заслуга в этом целиком принадлежит Александру Анатольевичу Омичеву.
– Конечно, он почтенного возраста, – продолжала Танечка. – Ему уже тридцать, недалеко до пенсии. Но разве могут годы быть препятствием для любви? Я стану известной певицей. Буду ездить по миру и зарабатывать. И пусть все мои средства уйдут на пластические операции для любимого, это неважно. Жди меня, Саша, – сказала она, глядя на него прямо с экрана. – Жди меня, я скоро приду.
И в этот момент в дверь позвонили.
На подгибающихся ногах Омичев кинулся к столу, где верхнем ящике лежал травматический пистолет. Схватив оружие, он распахнул дверь и, не глядя, сделал выстрел. Раздался грохот, пуля угодила в стену, потом послышался стон – это оступился и упал с лестницы разносчик пиццы, про которую Омичев начисто забыл. Паренек получил несколько ушибов, а Александр Анатольевич – пятнадцать суток за мелкое хулиганство. В его историю о кошмаре по имени Танечка Мимоходова служители закона не вслушивались.
---
Автор рассказа: Анна Мухина
| — Уберись в квартире сама, раз тебе надо. А у меня без грязной посуды и пыли проблем куча, - вспылила дочь и топнула
Своей жизнью Ольга была более чем довольна. Обеспеченный, заботливый муж, умница-красавица дочь, любящие, а главное, здоровые родители-пенсионеры, и вместе с тем большая квартира в центре города и дорогая иномарка, припаркованная под окнами, — что еще нужно в современном мире для счастья молодой, привлекательной и успешной женщины?
Именно такой Ольга себя и считала. За спиной ее было пройдено множество невзгод, но женщина ни о чем не жалела, ведь благодаря им и собственному стремлению идти вперед она добилась того, что к тридцати восьми годам имела свой бизнес и крепкую, неразлучную семью.
Из-за неудачной операции, перенесенной ею в восемнадцатилетнем возрасте, Ольга не могла иметь детей.
Свою любимую дочурку, Розу, они с супругом удочерили много лет назад, когда той было всего лишь два годика. Озорная малютка с русыми волосами и милыми ямочками на щеках сразу приглянулась как молодым родителям, так и будущим бабушкам и дедушкам.
— Какая лапушка, вы только гляньте! — умилялись родственники, собравшиеся на кухне всем общим дружным семейством.
Особенно очарован маленькой красавицей с косичками был дед Анатолий.
— Что за куколка! До чего славная! — смеялся мужчина, пританцовывая вместе с неуклюжей малышкой. — Будущая балерина, не иначе!
Розу приняли в семью как родную и на протяжении всей ее дальнейшей жизни старались воспитывать в атмосфере тепла и ласки. Девочка росла добрым и открытым ребенком, была отрадой родителей и никогда не огорчала их. О своем происхождении Роза не знала, а потому всю жизнь называла Ольгу и Тимура мамой и папой.
Но вся эта семейная идиллия разрушилась в одно лишь ничтожное мгновение
На четырнадцатом году жизни дочери в семье случилось страшное.
В тот роковой день супруг Ольги, Тимур, отправился на рыбалку вместе с друзьями, упал за борт лодки и утонул. Гибель мужчины вся семья переживала очень тяжело. Особенно мучительно пришлось бедной Ольге: на ее плечи сразу же легла огромная и, казалось бы, непосильная для хрупкой женщины ответственность.
Ольга была вынуждена позаботиться не только о дочке, тяжело переживавшей потерю отца, но и о собственных свекрах: вскоре после страшного известия оба родителя Тимура на фоне стресса угодили в больницу, где слегли от инсульта.
Вместе с тем на несчастную женщину обрушились с десяток финансовых вопросов: достойные похороны мужу, лечение свекров, невыплаченный кредит за квартиру и, в целом, обеспечение их с Розой всем необходимым.
Поддержкой для Ольги оставались только собственные родители, а смысл жизни теперь она видела исключительно в любимой дочери.
Шло время. Пережив потерю любимого мужа и кормильца семьи, Ольга постепенно, маленькими шажками, возвращалась к прежней размеренной жизни. Она даже поймала себя на мысли, что рано или поздно все может наладиться и они с дочерью наконец-то будут по-настоящему счастливы.
Но у судьбы оказались свои планы.
Новый сокрушительный для Ольги удар пришелся через два года после смерти мужа. Тогда ее бизнес, ее отдушина, потерпел крах. Выяснилось, что все это время, пока Ольга, будучи убитая горем, не могла сосредоточиться на своих руководящих обязанностях, недобросовестный деловой партнер закупал для ее производства некачественный расходный материал. Оттого клиенты медленно, но верно уходили, переставая пользоваться услугами ее ателье.
Работать в минус одинокой матери было не под силу, и Ольга приняла для себя трудное решение закрыть бизнес и вернуться в найм.
Дальше — хуже. На женщину свалилась новая беда. Всего через полгода после прошедших событий Ольга попала в серьезное ДТП, виновником которого являлся пьяный водитель чужого авто. Ольга просто оказалась жертвой обстоятельств: как говорится, не в то время, не в том месте.
Сама женщина отделалась сотрясением и легкими синяками, а вот ее дорогостоящая машина ремонту уже не подлежала. Вернее, той баснословной суммы, что запросили за ремонт сотрудники СТО, у Ольги и в помине не было.
Так, всего за год женщина лишилась не только собственного бизнеса, но и машины.
Она была на грани отчаяния и без конца сетовала на несправедливость судьбы
— За что мне все эти наказания, мам?! В чем я перед Богом провинилась, скажи мне, прошу тебя! — проливала горькие слезы женщина, положив голову на колени престарелой матери.
— Тихо, доченька, тихо... — шептала заботливая Лидия Артуровна, поглаживая дочь по волосам. Она очень переживала за Олю, но должна была сохранять самообладание, чтобы поддержать ее в трудный час. — Во-первых, не «зачем», а «для чего». Помни, все невзгоды, все предательства приходят к нам не просто так. Все они — уроки, милая моя. Жизнь ведь какая: извилистая да колеистая. А на Боженьку ты не сетуй. Господь никогда не даст тебе больше, чем ты сможешь вынести.
— Что же мне теперь делать, мам? — продолжала всхлипывать Ольга.
— Как что? Продолжать жить, двигаться вперед! Ты же, дорогая, за всеми своими неудачами перестала видеть всякую радость. А ты вот лучше вспомни, что у тебя дочка есть, живая, здоровая. Разве это не счастье? А Розочке, между прочим, после смерти папы твоя поддержка больше всего нужна. Вы ж с ней кровиночки!
Ближе вас друг у друга никого нет! Тем более что девочка она уже подрастающая, семнадцать лет в феврале стукнет. Поэтому ты, милая, душевный покой в ребенке ищи и сама ей будь утешением. Это я тебе как мать говорю.
В тот день Ольга всерьез задумалась над словами Лидии Артуровны. И вправду, все эти тяжелые годы она с головой была погружена в собственное горе и вопросы, касавшиеся обеспечения их с дочерью жизни. Только теперь Ольга с ужасом осознала, сколько времени пеклась исключительно о материальном благополучии Розы, не задумываясь над тем, что творилось у девочки-подростка на душе.
Переходный возраст очень скоро дал о себе знать.
Еще с момента гибели отца Розу словно подменили. Из светлой и жизнерадостной девочки Роза превратилась в замкнутого и огрызающегося подростка, и с каждым годом негативные черты ее характера стремительно прогрессировали.
Так, к семнадцати годам Роза стала часто пропадать из дома, гуляя с сомнительной компанией таких же хулиганистых сверстников
Нередко ее задиристость становилась причиной плохих оценок и замечаний со стороны учителей. Неизбежно последовали прогулы.
— У вашей Розы серьезные пробелы в воспитании, — строго заявила директор школы, однажды вызвав Ольгу на личную встречу в свой кабинет. — Накануне экзамены, а уроки она посещает раз через раз. Вместе с тем девочка без конца хамит учителям и одноклассникам, хлопает дверьми и пару раз даже ввязалась в драку.
Ольга сидела в кресле напротив, поджав искусанные губы. Женщина была готова расплакаться, но понимала, что ее проблемы здесь никого не волнуют. Директор же, в ответ на молчание, тяжело вздохнула и сняла очки. Она вновь обратилась к Ольге, но уже мягче:
— Ольга Анатольевна, мы понимаем, что дочку вы вынуждены воспитывать одна, и глубоко сожалеем вам. Из-за ранней потери отца Розе не хватает мужского внимания, защиты и крепкого плеча... Но, поймите, над ее поведением следует начать работать как можно скорей. Страшно представить, в какие последствия может вылиться ее подростковый бунт, если не взяться за воспитание Розы сейчас же.
Наставления директора Ольга прекрасно понимала, однако на деле все обстояло куда сложнее. Отношения с дочерью оставались натянутыми. Роза избегала матери как в пределах квартиры, так и снаружи. О душевных переживаниях и прочих девичьих секретах речи даже не шло. А в последнее время в квартире Ольги так и вовсе стоял нескончаемый галдеж из-за вечных ссор и недомолвок.
Так, в очередной такой раз Ольга обратилась к Розе с просьбой. Стоя возле плиты, она позвала дочь, когда та сидела в своей комнате за компьютером.
— Милая, будь добра, помоги мне с уборкой на кухне! Надо посуду помыть!
Из соседней комнаты послышался недовольный вздох.
— Мам, там посуды-то ни о чем! Ты все равно на кухне, так помой сама.
— Я у плиты занята, Роза. Так что выбирай: либо я доготавливаю ужин, а ты помогаешь мне, либо посуду мою я, но на вечер мы остаемся голодными. У меня же не десять рук, в конце концов...
— Ой, ну что ты так драматизируешь-то! — сказала дочь, продолжая щелкать мышкой.
— Подойти сюда, пожалуйста! Есть разговор, — Ольга сменила мягкий тон на строгий. Не дождавшись никакой реакции, женщина в сердцах прикрикнула: — Роза, подойди на кухню, я же русским языком попросила!
Девочка фыркнула. Послышалась возня, и уже через несколько секунд на пороге кухни показалась недовольная физиономия подростка.
— Ну, и о чем ты хотела поговорить? — Роза скрестила руки на груди. — Давай только быстро, я там сериал смотрю...
— Ничего, подождет твой сериал. А обсудить мне с тобой хотелось вот что, ты совсем перестала помогать мне по дому. Как это понимать, Роза? Ладно еще, когда ты училась, к экзаменам готовилась, но сейчас-то ты на каникулах. И пока я целыми днями на работе, ты либо сидишь дома и ничего не делаешь, либо болтаешься где-то по улице. В итоге что?
Я возвращаюсь с работы — квартира не убрана, на кухне гора немытой посуды, в ванной бардак, в комнату твою даже не пройти! — завелась Ольга. — Живем как в свинарнике, честное слово!
— Да что ты прицепилась ко мне с этой уборкой? — вспылила в ответ дочь и топнула ногой. — Уберись в квартире сама, раз тебе надо. А у меня без грязной посуды и пыли проблем куча, - закричала дочь на маму
С этими словами Роза выскочила с кухни и с громким хлопком двери заперлась в своей комнате
Ольга в сердцах бросила ложку на стол и схватилась за голову. Эмоции били через край. Женщина оставила готовку и ушла к себе в комнату, чтобы дать волю слезам.
В тяжелые моменты ей всегда вспоминался покойный муж. «Тимур точно подобного не допустил бы», — думала Ольга. Ей вдруг захотелось с головой окунуться в далекие воспоминания, когда все они еще были счастливы...
Женщина достала из комода пыльный фотоальбом, присела на край дивана и принялась листать памятные страницы своей жизни. Вот она, светящаяся изнутри, стоит в свадебном платье и целует любимого мужа.
Вот первая совместная фотография с маленькой Розочкой, сделанная напротив детского дома. Вот запечатленный момент ее первых шагов, первого звонкого смеха. А вот и небольшая стопка с документами на выцветшей бумаге — среди них Ольга случайно заприметила лист с надписью большим жирным шрифтом, «Свидетельство об удочерении»...
***
— Ладно, мам, помою я эту посуду, только не плачь!
Ольга вздрогнула при виде неожиданно ворвавшейся в ее комнату дочери. Ее ослабленные руки неловко выронили скользящую папку, и та упала с колен — бумаги тут же разлетелись по полу, а свидетельство, как назло, скользнуло прямо к ногам растерянной Розы.
Та, успев прочесть первые строки, дрожащими руками подняла с пола свидетельство о своем удочерении. Остановить дочь Ольга не решилась, так как понимала, что теперь правда неизбежно вскроется. Ей оставалось лишь с замиранием сердца наблюдать за тем, как менялось выражение лица дочери при прочтении документа.
— Выходит, вы с папой не мои биологические родители, а я вам чужая? — на одном дыхании выпалила Роза и вдруг в сердцах запустила бумагой в сторону, а сама принялась биться в истерике. — Как?! Как ты могла скрывать от меня это столько лет?!
— Доченька, прошу тебя, успокойся! Мы с папой и все твои бабушки и дедушки приняли тебя как родную и всегда считали своей! — принялась оправдываться Ольга. Из ее глаз снова брызнули слезы.
— Ложь! Это все ложь! Я всегда чувствовала себя чужой в вашей семье! Особенно после смерти папы! Теперь я поняла, почему ты была так равнодушна ко мне все эти годы, что его нет! Тебе плевать на меня! Я у тебя в качестве домашней обслуги, вот и все!
— Розочка, что ты такое говоришь? Я тебя очень люблю! Очень, поверь мне! Да, то, что мы отдалились друг от друга после папиной гибели, это правда, но причина тут не в тебе, милая, совсем не в тебе! Тогда на меня столько всего навалилось, я просто не знала, как разорваться!
— Я не верю тебе! Ты просто продолжила жить своей жизнью, а про меня совершенно забыла! Знаешь, что? — вдруг выпалила Роза с горящими глазами. — Я больше не хочу жить под одной крышей с чужим человеком, еще и с тем, кто врал мне всю мою жизнь! Я ухожу!
С этими словами Роза ринулась в свою комнату и впопыхах, с грохотом, выудила из шкафа чемодан.
Утирая слезы, Ольга поспешила вслед за дочерью и с ужасом застала ту, собирающую вещи
Никакие попытки остановить Розу не увенчались успехом — та буквально вырывалась из рук матери, как дикий звереныш.
Когда за ней захлопнулась входная дверь, Ольга в отчаянии осела на пол и запустила пальцы в волосы. Ее жизнь окончательно рухнула: уход дочери стал последним не уцелевшим кирпичиком. Любимого мужа — нет. Бизнеса, кропотливо построенного ею, — нет. Финансового достатка — нет. А теперь нет и дочери — единственного лучика света и надежды во всем этом мраке.
Ольга и сама не заметила, как накрутила себя. Ближе к позднему вечеру женщине стало плохо — даже пришлось вызвать скорую помощь. Ольгу доставили в больницу с угрозой инсульта. Там женщина должна была провести всю следующую неделю под пристальным наблюдением врачей.
Обессиленная стрессом Ольга проспала в своей палате до вечера следующего дня. Придя в себя, она первым делом набрала номер дочери, понадеявшись, что та, успев успокоиться, скажет ей, куда ушла. Однако Роза демонстративно сбрасывала все звонки. Тогда Ольга позвонила матери и уведомила ту, что попала в больницу из-за случившегося накануне скандала с дочерью. Лидия Артуровна ахала на все подробности.
— В какой ты больнице, доченька? — в конце поинтересовалась она.
— В областной, — ослабленным голосом ответила Ольга и перевела тему. — Мам, у тебя ведь есть ключи от моей квартиры? Ты Розе позвони, скажи, что если домой надумает вернуться, то пусть у тебя их возьмет. Она свои вчера дома оставила...
— Хорошо, миленькая, с внучкой я обязательно поговорю! А ты не переживай, тебе нельзя. Лежи, побольше отдыхай! Сегодня поздно уже, завтра к тебе забегу.
Как и обещала, следующим утром Лидия Артуровна пришла навестить дочь в больнице. Каково же было удивление Ольги, когда на пороге она увидела не только мать, но и пристыженную дочь. При виде обессиленной мамы Роза тут же обогнула бабушку и кинулась Ольге на шею, умоляя простить ее.
— Мама, мамочка, прости ты меня! Я не хотела, чтобы все так обернулось! Я была не права, наговорив тебе тех гадостей! Ты у меня одна единственная мама и совсем не чужая! Умоляю, прости!
— Доченька, конечно я тебя прощаю, — впервые за последние годы счастливо улыбнулась Ольга и поцеловала дочь в макушку. — И ты с папой нас прости. Наверное, нам и вправду стоило рассказать тебе обо всем раньше...
Ольга помирилась с дочерью. Через неделю ее выписали из больницы и строго наказали ей не подвергать себя больше излишнему стрессу.
Жизнь постепенно налаживалась. И хотя впереди еще ждало множество невзгод, женщина была готова встретить их лицом к лицу. А все потому, что рядом с ней была ее главная поддержка и опора — любимая, родная дочь.
| – Ваша дочь выстригла мне челку ножницами, пока я спала, да еще и криво, - чуть ли не плакала в трубку женщина
Когда сын женился, Антонина Сергеевна была искренне счастлива. И так сын досидел почти до тридцати, и все не находилась та, с которой он бы жизнь связал. А Антонина Сергеевна уже хотела внуков нянчить.
Марина была девушкой из хорошей семьи, юрист по образованию. Держалась она всегда немного надменно и холодно, но свекровь старалась не обращать на это внимание.
Ссор между ними никогда не случалось, в гостях Антонину Сергеевну принимали хорошо, вежливо. А вот детей в первые пять лет брака супруги не завели. Как говорил сын, они притираются и присматриваются друг к другу.
— Да сколько уже присматриваться можно? — увещевала Антонина Сергеевна сына, надеясь, что тот ее поймет.
— Мам, мы сами разберемся, не лезь, пожалуйста! — мягко, но твердо отвечал матери Сергей. — Не горит с детьми, все мы успеем. Хуже, если сейчас настрогаем, а потом разбежимся. Я не хочу, чтобы было как у других.
Антонина Сергеевна поджимала губы, но дальше не уговаривала. Характер сына она знала — весь в отца покойного. Такой же упрямый.
Овдовела женщина еще в молодости: муж ее погиб на производстве из-за несчастного случая. Поднимала сына одна. Любила, баловала, как могла. И работала на двух работах, чтобы одеть, накормить, выучить.
Вышел в люди, слава Богу! А теперь вот, когда сама вышла на пенсию, не знала, куда время деть. Будь у нее внуки, Антонина Сергеевна души бы в них не чаяла, помогала бы родителям. Чего тянут, чего ждут? Деньги есть на детей, бабушка в силах пока.
Не всем так везет. Когда она Сережку растила, ее мать помогать не кинулась. А муж был сиротой, по его линии бабушек и дедушек для Сережи не было.
Прошло пять лет, и Антонина Сергеевна теряла надежду. Видно, не доживет она до внуков! Обидно было, досадно, горько. Но однажды позвонил сын и бодро сказал, чтобы она готовилась стать бабушкой. Месяцев через семь получит долгожданный сверточек и будет нянчиться, сколько захочет.
Антонина Сергеевна даже все слова от радости тогда растеряла. Марина беременна! Какое счастье! Наконец-то!
Еще больше Антонина Сергеевна обрадовалась, когда сказала невестка, что будет у них дочка. Мальчишку-то Антонина Сергеевна уже вырастила, теперь вот и девочку вырастит.
Дни напролет только и грезила женщина, как будет заплетать косички, как в платьица будет малышку наряжать. Антонина Сергеевна ходила по магазинам детской одежды, собирала на ребенка «приданое». Время ведь идет, скоро родится. Сын с невесткой на детскую потратились, так бабушка хоть вещами поможет.
Крохотные носочки с бантиками, розовые боди с зайчиками, очаровательные яркие фланелевые платьица — все это женщина покупала с большой любовью.
Когда узнали, что будет девочка, Антонина Сергеевна сразу сказала — «Светочка». Это все подхватили, решив, что имя хорошее, и так и назвали дочку.
Светланка родилась весной, утром. Стоял теплый день, солнце светило все ярче. На деревьях уже набухали почки, радостно чирикали воробьи. Антонина Сергеевна приехала в роддом с целым пакетом вкусностей для невестки, Сергей подвез ее на машине, где на заднем сидении лежал огромный букет лилий для жены.
Марина показала малышку через окно, весело помахала мужу и свекрови.
Светланка все время в родильном доме только ела да спала. Молоко, благо, пришло быстро, и девочка не доставляла матери никаких хлопот. Спокойным ребенком она оставалась и дома. Первый месяц малышку почти не было слышно.
Марина решила, что раз дите такое смирное, то и нечего в декрете киснуть. За три месяца восстановится — и на работу. Муж ее решение поддержал, свекровь тоже. И как раз, когда Марина вышла на работу, у Светочки начались колики.
Ровно в полночь Светланка кричала, заходясь воплями, выгибалась в руках бабушки, и так по три часа. Антонина Сергеевна с ней с ног уже валилась, плакала и молилась, чтобы это прошло у малышки поскорее.
Прошло также внезапно, как и началось. Месяц длилось, а потом словно отрезало. И больше, к счастью, ни разу не повторялось.
Девочка росла живая, сообразительная, но очень избалованная. В последнем была виновата бабушка, которая покупала ребенку море игрушек и вещей. Марина уже устала ругаться со свекровью из-за этого.
— Мама, ну куда нам качели в квартиру? Они огромные! — сокрушалась невестка.
— У меня такие стоят, Светочка с удовольствием катается. Да, Света?
По мнению Антонины Сергеевны, все время и жизнь взрослых должны подстраиваться под одну только Свету. Ребенку ни в чем не должно быть отказа.
Собственный дом бабушка давно превратила в огромную детскую, заваленную игрушками, детскими книжками и прочим. Теперь пыталась сделать то же и с домом сына, но невестка сопротивлялась ожесточенно.
— Нет, мама! Медведь в полтора метра нам тут точно не нужен! — говорила Марина, в ужасе глядя на огромную игрушку, которую в очередной раз выпросила у бабушки Света.
— Она наиграется, потом продадите! — настаивала на своем Антонина Сергеевна. — Света давно такого просила.
Во всех конфликтах Антонина Сергеевна неизменно защищала ребенка, а родителей воспринимала в штыки. Марина и Сергей очень устали от этих стычек из-за игрушек, вещей и бабушкиного попустительства всем прихотям Светочки.
Они тоже своего ребенка любили, но так баловать девочку —явный перебор. Бабушка же меры в потакании детским капризам и желаниям не видела и продолжала гнуть свою линию в воспитании Светочки.
Но несмотря на все недовольство, отказаться от помощи бабушки сын с невесткой не могли. Марина была адвокатом в крупном деле и часто задерживалась допоздна. Сергей тоже дома не засиживался — то переработки, то командировки.
Светочке было уже четыре с половиной, и ребенок не мог сидеть без дела. Единственное, на чем категорически настояли мать с отцом — чтобы Светочка пошла в детский сад.
Она и пошла. Но вела себя там безобразно. Целыми днями плакала, просилась домой. Водила и забирала ее, конечно же, бабушка. Антонины Сергеевны хватило ровно на неделю.
— Я не могу ее там оставить, она плачет! — объясняла она невестке.
— Все поначалу плачут! Надо, чтобы она привыкла! — говорила Марина, понимая, что и этот бой будет проигран.
— Вот сами и водите ее туда со слезами, значит! — отрезала свекровь.
Это был шах и мат
Антонина Сергеевна прекрасно понимала, что с их графиками сын и невестка просто не смогут водить и забирать Светочку из садика. Так ребенок остался дома, с бабушкой.
Антонина Сергеевна твердо верила, что с родным человеком внучке лучше, чем в государственном учреждении. Там бы ребенок болел без конца и плакал. А тут захотела Светочка блинчиков? Бабушка напечет. Захотела гулять? Собрались и пошли. Захотела мультиков? Бабушка включит.
Так и жила Света у бабушки, отвоеванная у детского сада и родительской строгости.
Недавно малышке очень захотелось челку как у одной из героинь любимого мультфильма. Она уговаривала мать с отцом, но те категорически отказались. Челка, которую хотел ребенок, была ужасной и никак не вязалась с ее милым личиком-сердечком. Марина сказала категорическое «нет», хотя свекровь попыталась встать на сторону внучки.
В субботу Марина приехала к свекрови за ребенком. Был вечер, Антонина Сергеевна как раз суетилась, готовя ужин. Когда невестка вошла в комнату, где играла Светочка, то не поверила своим глазам. Дочь, вооружившись ножницами, выстригла себе челку, о которой так просила. Марина была в гневе.
— Мама! — возмущалась она. — Я все понимаю! Но как у ребенка оказались в руках ножницы? Хорошо, хоть глаз себе не выколола! А челка — кошмар просто! Срочно в парикмахерскую исправлять этот ужас. Как ты могла ее без присмотра оставить?
Челка получилась кривой и действительно некрасивой.
— Я отошла на минуту суп помешать! Я считаю, что очень даже милая челочка! Мне очень нравится! — отрезала свекровь.
— Бабушка, тебе нравится? — спросила малышка.
— Очень нравится, моя зайка! — заворковала Антонина Сергеевна.
Марина не стала разбираться. Забрала ребенка и на следующий день отвела в парикмахерскую. Светочка плакала, конечно, но ее никто не спрашивал. Челку сделали ровной, чтобы хоть как-то придать прическе аккуратности.
Вечером Светочку пришлось снова отвести к бабушке, так как утром родителям нужно было на работу.
Уставшая за день Антонина Сергеевна вязала шарф, пока Светочка играла на паласе с куклами.
— Бабушка, а тебе правда-правда понравилась моя челка?
— Правда-правда! — сонно откликнулась бабушка, чувствуя, что пора бы уже спать. — Я и себе бы такую хотела!
Но было рано ложиться спать, поэтому Антонина Сергеевна переключила канал с новостями на мультики и продолжила набрасывать петли. Так и не заметила, как уснула под идущее на экране «Простоквашино». А когда проснулась, была в шоке!
Ребенок понял похвалу бабушки и ее слова «Себе такую челку хотела» буквально.
Девочка выстригла бабушке маникюрными ножницами челку, пока та спала. Женщина была настолько вне себя от гнева, что накричала на внучку, и та заплакала.
После Антонина Сергеевна позвонила невестке и сыну, возмущенная поступком ребенка.
– Ваша дочь выстригла мне челку ножницами, пока я спала, да еще и криво, - чуть ли не плакала в трубку женщина.
— Мама, я понимаю, что ужас! — говорила Марина, но в голосе ее не было ни капли сочувствия. — Но ведь это вы всегда позволяли ребенку что угодно. Вот и результат вашего воспитания!
Крыть свекрови было нечем. Теперь она стыдливо носила косынку и шапки. В парикмахерской, конечно, челку ей выровняли, но выглядело внучкино «украшение» все равно нелепо.
После этого случая женщина куда меньше баловала ребенка. Когда к ней приводили малышку, бабушка прятала все опасные вещи, особенно ножницы. Ну и старалась от маленькой егозы не отходить, чтобы ребенок опять чего-нибудь не учудил. Она по-прежнему ее обожала, но воспитывала все же иначе.
С сыном и невесткой же отношения, на удивление, потеплели. И даже Светочка, такая разбалованная, теперь меньше капризничала и больше слушалась старших.