Maксим cидeл на детской табуреточке в прихожей и тихо плакал.

Мyжик cоpока семи лет, почти два метра ростом, косая сажень в плeчах, еле примостился на малюсеньком стульчике, пуская носом пузыри, плакал.
Он был похож на гору, которую безжалостное время превратило в груду истертых камней.
В этот мокрый, декабрьский понедельник для Максима произошло все, что превратило его сeрдце в истeрзанную тряпочку. Ему казалось, что он стал таким стaрым-стaрым, что дальше только cмерть.
Около шести утра позвонили из «Into-Sana» и сообщили, что мама впала в кoму, хотя за эти два дня после опeрации ей становилось вроде лучше. Пока Максим несся в бoльницу, главный бухгалтер его фирмы огорошила сообщением, что все счета арестoваны налoговой. Уже в бoльнице пришло сообщение от экспедитора: «Груз задержала наша таможня, что-то неправильно в сопроводительных декларациях. Срочно приезжайте!» Контрольным выстрeлом в гоoову стал звонок от самой любимой женщины на свете – жены.
— Максим, я знаю, что очень виновата перед тобой, но я больше тебя не люблю. Уже полугода пытаюсь тебе об этом сказать, но как-то не хватало духу на признание. Больше тянуть не возможно. Скоро ты бы и сам обо всем узнал, лучше от меня.
— А как же наш ребенок?
— Он не твой. Прости.
***
Мужчина ехал из бoльницы в налoговую, разобраться с ситуацией, но этот разговор окончательно выбил его из равновесия. Он мог стоически вынести любые рабочие передряги, даже бoлезнь матери не выбила его из седла, но предательство такого родного человека, сломило Максима.
В его голове воцарился хаос. На него одновременно навалились и пронзающая бoль, и жгyчая ярость, и тyпая растерянность, и даже тошнотворная жажда мести. Максим прямо посередине дороге резко развернул машину, хорошо, что, ехавшей за ним водитель, вовремя среагировал и отвернул влево, а на встречке просто не было машин.
Мужчина вздрогнул от оглушительного скрипа входной двери. Оказывается, погруженный в свои переживания, он ее не захлопнул, и теперь она медленно открывалась. Максим напрягся, приготовился к встрече. В прихожую зашел обычный кот, правда, очень мокрый и грязный.
— Ты кто? – удивился Максим.
Кот подошел к нему и вдруг вcпрыгнул на колени, положил лапы на плечи и уставился своими янтарными глазами прямо в глаза мужчине. Так они просидели минуты три. Потом кот cпрыгнул, подошел к двери и оглянулся на мужчину. Максим, почему-то сразу понял, что надо идти за ним. Животное привело его в подъезд соседнего дома. Там в темноте, под низкой лестницей, кто-то шебуршился и попискивал. Максим включил фонарик на телефоне. На картонке лежала белая кошка, а рядом ползали на брюшках еще мокрые, окрoвавленные котятки.
— Какие же вы малюсенькие, — улыбнулся Максим.
Вглядевшись, он понял, что кошка мeртва, видно роды стали для нее cмeртельными.
— Вот, почему ты пришел ко мне. Но я даже не знаю, что с такими крохами делать. Ладно, будем думать.
Максим снял вязаную шапку, постелил в нее носовой платок и уложил котят.
— Пошли, папаша. Тут возле цирка, есть ветеринарка. Пусть расскажут мне, что делать с твоими отпрысками.
Врaч обмыл котят и показал, как кормить их с помощью пипетки. Все это время кот сидел на стуле и внимательно следил за всеми действиями над его детьми. Потом они все вместе пошли домой.
— Жить будете в этой комнате. Я сейчас переоденусь, и пойдем купаться, папаша.
Максим уложил котят в коробку на мягкую подушечку.
Кот перенес купание стоически, тихонечко подвывал, громко чихал от попавшей в нос воды, когти ходили ходуном, то наружу, то прятались в подушечки лап. И вот натертый полотенцем он встряхнулся и превратился в пушистое, огненно-рыжее создание.
— Да, ты красавец. Как же будем величать тебя?
Максим с удовольствием рассматривал облизывающегося кота.
— Мурчик, Рыжий, Котофей, Симба, — перечислял он известные ему кошачьи клички.
— Что-то все не то. Может, Феликс?
Макс вспомнил мультик про кота, который очень любил в детстве. Кот перестал облизываться, взглянул на него и улыбнулся.
— Тебе тоже нравиться. Тогда так и порешаем. Отныне ты – Феликс. Все, теперь спать завтра много гнусных дел мне надо разрулить.
Мужчина уже засыпал, когда раздалось громкое шуршание. Феликс, упершись головой в коробку с котятами, тащил ее в спальню к Максиму. Деловито пристроил в углу напротив кровати, запрыгнул в коробку, посмотрел на Макса и лег вокруг малышей.
Пока неделю Максима не было дома, бухгалтерша, ухаживала за животными. Вернулся он с отвоеванным у таможенников грузом, отделался малой крoвью. Настал черед счетов. Тут он, в принципе, быстро решил вопрос. Оказалось, что инспектор ошибся одной цифрой в идентификационном коде предприятия, и арест лег на счета Максима.
В бoльнице у мамы Макс иногда даже ночевал, пока ее вывели из кoмы и перевели в обычную палату. А потом выздоровление стало наращивать темпы, врaчи пророчили выписку до Новогодних праздников.
Что касается семейных дел, Максим старался не думать о жене, пустил все на самотек, как будет, так и будет. Слишком уж это было для него болючим. Где-то к концу января следующего года к его адвокату пришло уведомление о бракоразводном заседании. Жена ни на что не претендовала, в принципе ей ничего и не принадлежало. Поэтому развели их быстро, в присутствии только адвокатов с обеих сторон.
***
Прошло три месяца, как Феликс с котятами поселились в квартире, вернее стали равноправными хозяевами жилплощади. Ничто не происходило здесь без кота. Он, как заправская домоправительница, все контролировал, во всем принимал участие, без его одобрения ничто не случалось.
— Пора имена малышам давать. Они уже большие и все еще безымянные, — как-то вечером решил Максим, поглаживая всех четверых.
Феликс с умным видом сел рядом и стали гадать на пару. Два часа Макс перечислял кошачьи клички, слава Богу, есть гугл в помощь, а кот одобрял или брезгливо морщился. В итоге котят назвали: Гарфилд, такого же рыжего, как папаша, Кеша – белого с рыжим пятном между ушей и Мотя – котенка странного сероватого цвета, абсолютно не похожего на родителей.
— Слушай, Феликс, а ведь я только сейчас понял, что это ты помог выпутаться из всех неприятностей, свалившихся на меня тогда в декабре. Меня точно бы разорвало от безысходности, если бы не твое появление.
Максим нежно смотрел на кота, его глаза блестели от накатившихся слез. Феликс, лежавший у него на коленях, приподнялся и, как в тот вечер положил лапы ему на плечи, большие, янтарные глаза внимательно смотрели прямо в глаза мужчине. Так они сидели минуты три. Потом кот лизнул Макса в нос и улыбнулся.
— Ладно, ладно, я тоже тебя очень люблю, — прошептал Максим, вытирая слезы.
Автор: Екатерина Яковлева
- Мама, познакомься. Это Жанна, моя невеста - Егор широко улыбался.
Татьяна икнула. Когда сын два дня назад сообщил о своем приезде и ещё не один, она обрадовалась.
Парню под тридцать, пора семью заводить. Она представляла себе скромную девушку, с длинной косой и обычной наружности.
Но это? Два метра ростом. Юбка короткая, наклонись , весь обзор откроется. Вместо блузки , узкая полоска на груди. А туфли? Таких Татьяна ещё не видела. Здоровенный каблук , обмотанные какой-то бечёвкой. И ещё вдобавок огромный чемодан.
- Ну , здравствуйте. - выдавила Татьяна из себя и крикнула. - Петь, выйди. Егорка наш невесту привез. Иди знакомиться...
Петр вышел в домашней пижаме. Растянутой майке и семейных трусах. Увидел Жанну и открыл рот.
- Здрасте - торопливо сказал он и убежал. - Оказалось одеваться.
Вышел в новом спортивном костюме. "Зараза", - подумала Татьяна со злостью.
И заходил гоголем.
- Простите меня, девушка, что в непотребном виде вышел. Давайте чемодан, в дом занесу. Проходите, не стесняйтесь ,- лебезил он.
Жанна спотыкаясь на каждой ступеньке крыльца, зашла в дом.
А Татьяна обняла сына.
- Ты кого привез? Это же, не знаю как сказать, оглобля, - вполголоса спросила она.
Егор засмеялся:
- Ты привыкнешь. Это она на вид такая. А на деле добрая и отзывчивая. Вот увидишь, - и тоже зашёл в дом.
Татьяна перекрестилась.
- Ох, ты Боже мой, вот это подарочек, - и поспешила следом.
Мужчины о чем то шептались за столом. А Жанна в их с Петром комнате раскладывала вещи. Татьяна с изумлением смотрела, как из его недр вылетали шляпки, купальники, сарафаны, нижнее белье.
- Это что?- подняла двумя пальцами какие-то верёвочки.
- Это стринги. Хотите, подарю. У меня новые есть, - предложила Жанна. Татьяна представила эти веревки на своей необъятной пятой точке и вздрогнула.
- Нет, спасибо - буркнула она. - А я не поняла , а что ты в нашей с мужем комнате делаешь? - спросила Татьяна.
- Так у Егора места мало, а у вас много. Дядя Петя разрешил. Говорит, что вы уплотнитесь, - бесхитростно ответила Жанна.
- Значит, дядя Петя? Ну-ну, - и вышла из комнаты. Схватила того за руку и вытащила на улицу.
- С ума сошел? Нашу комнату отдал? Спать будешь в бане, понял? Гостеприимный ты мой.
Тут замычала корова.
- Блин, из-за вас Белянку не подоила - сплюнула она и пошла за подойником.
Тут вышла Жанна.
- А можно мне? Я коровку никогда не доила.
Татьяна усмехнулась:
- В этом? - и красноречиво оглядела девушку.
- Я сейчас, - побежала та переодеваться.
Явилась. В коротких шортах и топике. Татьяна вздохнула.
- Ну сходи, попробуй. Только платок одень.
Жанна прощебетала .
- А может шляпку? У меня есть. Такая красивая, с фруктами.
Татьяна фыркнула.
- Платок на голову и иди. Придумала, шляпку...
Завела ее в сарай , на всякий случай привязала корову.
- Вот ведро, дои. А я пойду завтрак приготовлю.
Прошло полчаса, Жанны не было. Татьяна накрыла на стол и пошла в сарай. Зашла и захохотала. Лохматая Жанна с платком набекрень, ходила вокруг коровы и заглядывала то под вымя, то бока щупала и бормотала:
- А где твой краник, коровка?
Татьяна отсмеявшись наглядно показала, где у Белянки "краник". Жанна только охала.
- Ну надо же. А я везде посмотрела...
После завтрака Жанна решила позагорать. Расстелила покрывало, нацепила купальник, легла. Неделю Татьяна просила мужа выкосить траву у забора, все отнекивался. А тут прям, как образцовый хозяин взял косу.
Татьяна разозлилась, но вида не подала.
- Жанночка, не поможешь мне малину собрать? Варенье потом сварим, компотов,
Та быстро вскочила:
- Конечно, тетя Таня.
Пошли они в малинник, Татьяна дала девушке банку. Та с усердием начала собирать ягоды. И тут как назло Татьяну окликнула соседка. С час, наверное. проболтали. Татьяна сокрушалась, что не о такой снохе мечтала. На что соседка резонно сказала:
- Да успокойся ты. Вон у Ивановых, Митька такую привез, что Валя до сих пор оглядывается. Ну, как полагается стол. Бутыль на стол. Так эта Маша так упилась, что к Митькиному отцу на колени залезла. Дёргает его за усы и ржёт, как кобыла. И приговаривает, как я старичков люблю. Они не жадные. Вы нам на свадьбу машину подарите? А твоя вон от работы не отказывается.
Татьяна всплеснула руками:
- Заболталась я с тобой. Хоть бы Жанна там чё-нибудь не отчебучила...
И в огород. Пусто.
- Жанна , ты где?- крикнула она.
- Здесь - послышалось из крапивы и лопухов. И вскоре показалась девушка. Волосы дыбом, вся в репьях.
- Ты чего туда полезла ? Там не наш участок. Дом там заброшенный, - удивилась Татьяна.
- Зато там ягоды крупные. - и с гордостью показала полную банку.
- Ох, ты , Господи. У тебя же репьи по всем волосам. Пошли хоть поубираю расчёской.
Сели на крыльцо. Татьяна убирает колючки и потихоньку выспрашивает про Жанну. Та бесхитростно все рассказала.
- Да я с бабушкой жила. Родители геологи, все время где-то пропадали, пока под камнепад не попали. Когда школу закончила, бабушки не стало. Я работать пошла. И официанткой была, и посуду мыла. Пока меня в модельное агентство не позвали. Но мне там не нравится. Как куклу туда-сюда вертят. Сядь , встань. Когда с Егором познакомилась, он предложил мне у них в офисе кофе разносить. Вот там хорошо. Все приветливые, никто гадких предложений не делает.
После бани, все расслаблено сидели на летней кухне и пили чай.
- Тетя Таня, а вы научите меня всему? У вас так красиво и так спокойно.
Татьяна подмигнула сыну.
- А замуж за моего балбеса пойдешь?
Жанна покраснела.
- Он и не звал.
Егор захохотал.
- Хитра ты, мать. Холостым походить не дашь.
Татьяна фыркнула:
- Хватит уже , погулял. Смотри, Жанна, не позовет в жены, приезжай к нам. Я тебе хорошего мужа найду.
Жанна чуть не заплакала:
- Спасибо, тетя Таня, но я вашего Егора люблю...
Через полгода молодые поженились. А вчера Жанна шепнула Татьяне, что та скоро будет бабушкой.
Так что нельзя судить людей за внешний вид. Вдруг просмотришь хорошего человека.
Автор: В гостях у Наташки
БАТОНЧИК
Пашке пришла посылка. Единственный раз за два года. Случилось это уже под самый конец службы.
Пашкина родная тетка, которая заменила родителей, каким то чудом нашла возможность собрать на свою пенсию одну единственную посылочку.
Сказать, что он был рад- ничего не сказать. Пашка был счастлив. Наконец- то, у него, наравне со всеми, появилась возможность угостить своих товарищей. В его случае, вернее было бы сказать, скорее, отблагодарить всех своих сослуживцев.
Другие солдаты чаще получали из дома посылки. Гостинцы слали со всех уголков необъятной тогда страны. Пахлава, шпроты, бастурма, кофе, печенье, вафли и конечно же сладости- конфеты и шоколад. Счастливчики делились содержимым своих фанерных ящиков и были горды.
Когда Пашку приглашали к общему столу разделить радость, он долго отнекивался, и если подходил, то всегда последним. Угощался смущаясь, жался с краю, как сиротливый родственник. Пашка и был сирота. Народ понимал ситуацию, и ему от душевной щедрости, на стол перед ним, по обыкновению, отсыпали больше всего печенья, конфет или другой какой снеди.
Посылку отдали после обеда. В столовой поставили чайник. Сияющий Пашка вывалил содержимое на стол. Продукты были не весть какие дефицитные и дорогие, но никто не подал виду- все ели, цокали языком и благодарили пашкину тётку.
Уже скоро от посылки почти ничего не осталось, кроме маленькой плитки дешёвого шоколадного батончика, которую приберегли напоследок. Это было самое дорогое угощение из всего содержимого ящика.
- Сейчас! - Пашка убежал и вскоре принёс из кухни нож. Осторожно, боясь ошибиться, он разделил ровными, еле заметными рисками, маленькую шоколадку. Через минуту на коричневой глазури остались семь ровных рисок, по числу собравшихся..
Когда лезвие ножа уже коснулось батончика, чья то рука вдруг останавила его. Все удивлённо обернулись на Погорова, их сослуживца из Ингушетии.
- Оставь мою часть себе.
В воздухе повисла неловкая пауза, но тут же, через секунду, наперебой полышались голоса остальных:
- И мою! И мою тоже забери!
Пашка стоял растерянный с ножом в руке, обалдело уставившись на всех. Разлинованный батончик так и остался лежать нетронутым на столе. Неожиданно Пашка поднял руку и уткнулся лицом в сгиб локтя. Его товарищи успели заметить блеснувшие слёзы на глазах.
Загремели лавки. Присутствующим стало неловко и все дружно засобирались.
На прощание, Погоров дружески хлопнул Пашку по плечу, поблагодарив за всех:
- Спасибо за угощение! Было очень вкусно.
Через минуту в столовой остался только один человек. В её пустом зале было слышно, как совсем по детски плачет солдат. (с)
Рустем Шарафисламов
Чугуновы.
- Люська, что ж ты за мужиком своим не смотришь, а? Я его с полчаса назад опять у Зинки видала, - с ехидной усмешкой крикнула из своего двора Евдокия, соседка Люси Чугуновой.
Люся до боли сжала зубы, медленно выдохнула и с вызовом посмотрела прямо на Дуню:
- А тебе завидно, что мой запросто справляется с двумя? Твой-то от пьянки уж, небось, забыл и как юбка у бабы задирается?
- Тьфу на тебя, - сплюнула в сторону Люси соседка, отвернулась и со злостью замахала граблями, собирая опавшие листья в большую кучу.
А Люся, важно покачивая крутыми бёдрами пошла дальше по улице. Все в их селе думали, что она спокойно мирится с тем, что её Ефим чуть не в открытую живёт на две семьи. Никто никогда не слышал от неё жалоб или ругательств в сторону мужа, не видел её слёз, не был свидетелем их скандалов. Но никто из односельчан и не догадывался, какую боль носила в своей душе Людмила, не знал, сколько раз она по ночам до крови прокусывала свои руки, чтобы не взвыть, не закричать до срыва голоса.
Поженились Люся и Ефим в 1930 году. Парень, едва вернувшись со службы в Армии, сразу приметил красивую девушку с толстой русой косой и два года за ней ухаживал, отваживая от неё всех ухажёров, кого строгим взглядом и предупреждением, кого и кулаками. А едва Люсе исполнилось восемнадцать, он прислал сватов. Люся очень любила своего мужа, знала, что и он её любит. Но спустя пять лет после свадьбы, видимо, любит уже не так сильно, как в первый год их жизни, раз хватило в его душе места для Зины.
Ефим был хорошим человеком, совестливым, рукастым. Он уважал и жалел Люсю, любил своих детей, Федю и Любочку, но встретив Зину, молодую бездетную вдову, вернувшуюся после смерти мужа в их село к родителям, просто потерял голову. Целый год он мучился, не спал, похудел, но даже не подходил к ней, старался с ней не разговаривать. Люся видела эти перемены в муже. Сначала она подумала, что он заболел, но потом случайно заметила его взгляд, брошенный на Зину, когда они встретились в сельмаге и всё поняла. А хуже всего было то, что и Зина при виде Ефима так смутилась, что забыла про свою очередь и выбежала из магазина. Люсино сердце словно кулаком железным сдавило, однако она сделала вид, что ничего не заметила: ни взгляда мужа, ни смущения Зины, ни того, как зашушукались местные сплетницы, стоявшие в очереди.
Ничего она тогда не сказала мужу. Боялась, что сорвётся, накричит и этим только подтолкнёт его к разлучнице. Надеялась, что пройдёт это его увлечение и жизнь потечёт как раньше. И правда, вскоре Ефим повеселел, опять стал ходить с сыном на рыбалку, играть с маленькой дочкой. Люся успокоилась, но оказалось, напрасно. Весной, когда потеплело и бабы поснимали свои телогрейки да ватники, все вдруг увидели у Зины заметно округлившийся живот. Женщина стыдилась своего положения, ни на какие расспросы не отвечала, но всем и так всё было понятно. Люсе тоже.
- Фима, ты теперь бросишь нас? – вечером, после того, как дети поужинали и улеглись спать, тихо спросила у мужа Люся.
Мужчина тяжело вздохнул, молча взял с полки папиросы и вышел во двор. Спал он той ночью на сеновале. Люся решила больше не говорить с ним на эту тему. Она была согласна даже на то, что муж будет жить на две семьи, главное, чтоб он был рядом с ней. Но через два года после того, как Зина родила мальчика, у неё опять начал расти живот. Когда Люся узнала об этом, она внутренне подготовилась к расставанию с мужем. Так и произошло.
- Люсь, мне нужно тебе кое-что сказать, - однажды прямо с порога начал разговор вернувшийся с работы Ефим.
Не договорив, он покраснел, закряхтел, стал нервно теребить руками свою шапку, а Люся молчала. Она смотрела на родного ей человека, самого любимого, желанного, которому согласна была простить всё на свете и чувствовала, как слёзы подступают к её глазам.
- Я знаю, - наконец почти спокойно ответила она, не в силах видеть, как муж мучается, не решаясь сказать ей самые жестокие слова в жизни, - я знаю, что ты нас бросаешь. Прошу только не забывать детей, они не виноваты в наших ошибках, в предательстве.
Последнее слово она сказала нарочито резко, и Ефим вздрогнул. Он посмотрел на Люсю, и она увидела в его взгляде такую боль, что даже пожалела его, и, пусть не простила, но приняла его решение.
Ефим ушёл к Зине. Через несколько месяцев женщина родила ему ещё одного мальчика, Митю. Жили они тихо, замкнуто, на люди вместе редко показывались. Чувствовали свою вину перед Люсей и не хотели лишний раз причинять ей боль. Ефим изредка приходил к первой жене помочь с самой тяжёлой работой. Детей звал к себе в гости. Но они пошли с ним только один раз, больше не захотели, из-за Зины, которая была, в общем-то, неплохая, но к Люсиным детям отнеслась холодно. Она напоила их чаем, даже обедом накормила вместе со всеми, но всё молча, неприветливо. Ефим не обиделся на неё за это, понимал, что она просто боится того, что он передумает и вернётся к Люсе и детям. Успокоил её, пообещал не уходить, она оттаяла, но детей больше к себе не звала. И Люся с Зиной совсем не общалась, всегда обходила её стороной, а если не удавалось, то, не глядя, сухо кивала головой и тут же отворачивалась. На мужа она старалась не злиться, но уж Зину ненавидела всей душой.
А через год, в июне сорок первого, началась война. Мужчинам из их села стали приносить повестки, многие шли добровольцами. Ефим работал в колхозе комбайнёром, поэтому ему дали бронь. Он не хотел отсиживаться в тылу, пошел военкомат, стал проситься, даже требовать, чтобы и его отправили на фронт, но ему отказали, сказали, что голодный солдат воевать не может, его кормить нужно и Ефим пока нужнее именно на своём месте. Сам председатель колхоза с ним поговорил, кое-как успокоил. А в сентябре к Ефиму и Зине вдруг пришла Люся.
- У меня к вам важный разговор, - спокойно сказала она прямо с порога, не обращая внимание на испуганные лица хозяев дома. – Я медсестра и должна идти на фронт. Это моя обязанность. Ты, Ефим, знаешь, что у меня нет никого, кроме тебя, кому я могу оставить наших детей. Не в приют же им идти, при живом отце! Тебя пока не призывают, а там, может, и война закончится. Зина, ты человек ответственный, люди о тебе хорошо говорят, уважают, так что, думаю, ты не выгонишь моих детей, не обидишь их, - Люся прищурилась: - Надеюсь, что не обидишь. Иначе я, когда вернусь... – женщина добела с силой сжала губы, потом вдруг опустила голову и уже мягче добавила: - Я прошу вас беречь их, прошу, - и она быстро вышла из дома, даже не дождавшись ответа.
Зина недоуменно посмотрела на Ефима, но ничего не сказала и пошла готовить комнату для Феди и Любы.
Люся уехала следующим утром. Дети проводили её до грузовика, который увозил новобранцев до городского вокзала. Любочка с интересом смотрела по сторонам, она в свои шесть лет не понимала, почему все плачут, чем страшна эта война? Федя же всё понимал, ему было ещё девять, но мальчик хотел выглядеть взрослым и серьёзным, поэтому старался тоже не плакать.
- Вы слушайтесь тётю Зину и папку тоже, помогайте им во всём, вы же у меня уже большие, - сквозь слёзы наставляла их Люся, крепко обнимая, - а я скоро вернусь. Помогу нашим солдатам фашистов прогнать и вернусь. Ты, Федя, береги сестру, в обиду не давай, я надеюсь на тебя. Я очень на тебя надеюсь.
Тем же вечером Ефим заколотил в доме окна и двери и забрал ребят к себе. Зина не знала, как вести себя с детьми Люси, она не была против того, чтобы они жили с ними, понимала, что их мама на фронте и может не вернуться, но и принять их, полюбить не могла себя заставить. Сам Ефим тоже не уделял им много внимания, считал, что они уже выросли, да и отвык от них за этот год, что они жили отдельно. Зато с малышами Колей и Митей возился с удовольствием, если, конечно, не очень уставал за день. Федя с сестрой видели, как относятся к ним в этом доме, но терпели, старательно выполняли всю работу, что давали им отец с мачехой, учились хорошо, вот только тёплых слов и похвалы так и не получали. Поэтому всё больше и больше чувствовали себя лишними в этой семье.
- Я, Люба, послезавтра на фронт убегу, - прошептал однажды ночью, когда все легли спать, Федя. – Машина в город будет, я запрыгну в кузов, до вокзала доберусь. Говорят, там эшелоны с мобилизованными каждый день проходят, я попрошу, чтоб они меня с собой взяли и поеду фрицев бить. Может, даже маму там встречу.
- А я? Ты же обещал маме, что защищать меня будешь! – вскрикнула Люба и брат тут же зажал ей рот:
- Да тише ты! Я же и еду тебя защищать! От фашистов. А ты меня и маму ждать будешь, так положено, чтоб кто-то ждал, иначе убьют.
Люба тихо заплакала. Ей было страшно расставаться с братом, но и отговаривать его она стеснялась. Девочка крепко обняла его, так и уснула. А утром принесли повестку Ефиму...
- Фёдор, - строго сказал отец перед расставанием, - ты теперь за мужчину в доме. Вся тяжёлая работа на тебе будет, но всегда слушай тётю Зину, она плохого не посоветует, - Ефим замялся и тихо добавил: - С малышами, хоть иногда, играй, старший брат всё-таки, - и впервые за долгое время крепко, с душой его обнял.
Конечно же, Федя не убежал, тем более, что Зина стала относиться к нему и Любе совсем по-другому. Проводив дорогого ей человека на фронт, она вдруг поняла, что у неё и ребят теперь много общего, тем более, что жизнь становилась всё труднее, а им нужно было самим дожить до Победы и малышей сберечь. И без Феди с Любой она не справится. Зина и не подозревала, какими родными они станут, пережив весь ужас военного времени.
После ухода Ефима на войну, на одни только Зинины трудодни жить стало трудно, поэтому, чтобы прокормить семью, пришлось и Феде идти на работу в колхоз, а Люба взяла на себя всю заботу о малышах: она их водила в садик, забирала, смотрела за ними до позднего вечера, пока не вернётся с работы Зина, даже немного научилась готовить. Федя вместе с другими мальчиками полный рабочий день заготавливал дрова. Потом, вечером, управлялся по хозяйству. Так что в школу ходить у него уже совсем не было времени. Часто перед сном, уложив младших детей спать, Зина, Федя и Люба садились за стол и при свете керосиновой лампы занимались математикой или русским, писали письма Люсе и Ефиму. Люба писать ещё не умела, а мальчик иногда даже не мог карандаш в руке держать, такие были кровавые мозоли у него на ладошках, и тогда Зина писала сама, за него.
«Здравствуй, Люся, сегодня опять пишу тебе я. Федя и Люба сидят рядом и говорят, что они очень по тебе соскучились. У тебя замечательные дети, Люся, страшно представить, что бы я без них делала...»
Много трудностей пришлось пережить Зине с детьми. Особенно зимами. Дров не хватало, топили понемногу, поэтому всё время мёрзли. Еды было очень мало, иногда совсем не было. Колхоз ничего не давал, всё уходило на фронт. Бывало приходилось варить мерзлую или гнилую картошку, жевать её было противно, дети плакали и старались быстро проглотить, чтобы не слышать этого ужасного вкуса.
Однажды Зина, чтобы перевыполнить план, работала без отдыха полтора суток. За это ей дали премию – немного шоколадных конфет. Женщина не понесла их детям, а пошла к подслеповатому дедушке-соседу и выменяла их на его старую винтовку и патроны. С этой винтовкой Федя стал ходить на охоту. Тогда стало полегче, пусть не каждый день, но мальчик приносил кое-что из дичи: зайца или птиц. Так и жила семья Чугуновых, трудно, но дружно, впрочем, как и почти все в то время.
Ефим был рад тому, что Зина нашла с его старшими детьми общий язык. Он всё время писал им, что гордится ими, что любит их и что скоро приедет с Победой. Но в декабре 1944-го однажды вместо его письма пришла похоронка...
...Вечером, на закате сентябрьского дня сорок пятого года, у калитки стояла уставшая седая женщина в военной форме. Она так быстро и долго шла сюда, что очень сильно запыхалась, и теперь судорожно и резко дышала. Женщина держалась за калитку и почему-то никак не могла заставить себя сделать последние шаги до двери дома. Вдруг дверь открылась и оттуда вышел высокий крепкий подросток. Следом за ним выскочили ещё двое мальчишек, они с хохотом схватили старшего за рубаху и потянули в разные стороны. Парень тоже рассмеялся, подхватил сорванцов в подмышки и закружил их по двору. Вдруг он резко остановился, опустил братьев на землю и подбежал к стоявшей у калитки женщине.
- Мам, мамочка, ты вернулась! – выдохнул он и обнял её, крепко, по-мужски.
Люся охнула и засмеялась:
- Ты у меня уже настоящий мужчина, - сказала она сыну, - сильный и взрослый. И на отца очень похож.
Тут из дома выскочила Люба, которую позвали мальчишки. Девочка закричала от радости, подбежала и тоже со всей силы обняла маму. Когда Люся и дети немного успокоились, они увидели Зину: женщина стояла рядом с ними и вытирала капающие из её глаз слёзы. Люся осторожно высвободилась из объятий детей, подошла к своей сопернице, посмотрела ей в глаза тяжёлым, но благодарным взглядом и твёрдо сказала:
- Спасибо тебе, родная...
Зина и Люся прожили до глубокой старости, вырастили детей, внуков, вырастили одной семьёй. Большой, дружной и крепкой. Семьёй Чугуновых.
Отрезанный ломоть
— Это нечестно! — кричал брат. — Почему это тебе трёшка, а мне однушка! Мы равнозначные наследники.
Брату вторила мама. А Белла думала о том, какая короткая у людей память иногда бывает и избирательная: тут — помню, тут — не помню. Особенно, когда нужно…
***
С деньгами в семье Беллы проблем не было никогда. Жили в достатке. Папа, мама и Белла — в просторной городской квартире. А дедушка и бабушка (со стороны мамы) проживали в симпатичном загородном домике. Там у них был огород, и даже небольшой фруктовый сад: дедушка Беллы очень всё это любил. Постоянно заказывал новые сорта яблонь, прививал, обрезал. Редкие, необычные деревья и кустарники росли у них в саду, да и в огороде тоже было много всего интересного. Бабуля не препятствовала этим занятиям, благо, средства и площадь участка позволяли. И вообще они жили, душа в душу. Добрые, хорошие люди. Со стороны отца Беллы, к сожалению, ни бабушки, ни дедушки в живых уже не было: так вышло.
Все праздники и дни рождения отмечали вместе. Бабушка Лида и дедушка Рома всегда приезжали и привозили всем гору подарков. А уж в Белле они души не чаяли. И однажды на одном из праздников по случаю двенадцатилетия Беллы, девочка узнала новость, которая в корне изменила всю её последующую жизнь.
На праздник было приглашено много гостей. Кроме бабушки и дедушки приехала тётя (сестра отца) вместе с мужем и своей дочерью, также приехала папина взрослая племянница со своим мужем.
Мама Беллы, Элеонора, взяла в руки бокал и стала произносить тост. Она говорила много красивых слов, а под конец поздравления сообщила, что у неё есть потрясающая новость.
— Беллочка! Ты уже взрослая девочка, должна понять нашу радость. Я жду ребёнка! Совсем скоро у тебя будет братик или сестричка!
Белла замерла с бокалом сока в руке. «Ну, зачем?! Зачем она сейчас это объявила? Это же мой праздник!» — грустно подумала девочка. Ей было ужасно обидно. Гости бросились поздравлять маму и радостно галдеть о том, как хорошо, что у них скоро будет ещё один ребёнок. Про день рождения все забыли. Белла сидела мрачная, готовая разрыдаться в любой момент. Мама и папа, казалось, не замечали расстроенное состояние дочери. Они громко обсуждали будущий ремонт в комнате, которая скоро станет детской.
— Идём, девочка моя, — услышала она над ухом тихий голос бабы Лиды. — Я тебе кое-что скажу.
Бабушка увлекла внучку подальше от праздничного стола в другую комнату.
— Мы с дедушкой приглашаем тебя в гости! Сейчас мы поедем к нам домой и ещё раз отпразднуем. Закажем пиццу, или что ты сама захочешь. Посидим за столом. Ты ведь не знаешь, я тебе не успела рассказать: кошка-то наша, Багира, окатилась, да. Теперь малипусенький котёночек там у нас командует, ходит хвостиком за Багиркой. Знаешь, прелесть какая! А ещё дед надумал кроликов разводить. Поехали, прямо сейчас их купим! Клетки готовые уже стоят.
Девочка улыбнулась и благодарно обняла бабушку. А потом, всхлипнув, сказала:
— Знаешь, ба, я, наверное, поняла бы всё это, и не расстроилась, только потом. Зачем было на моём празднике сообщать эту новость? И вообще я не хочу никакого братика! А сестричку — тем более, — Белла заплакала.
— Ну-ну… Не плачь. Всё будет хорошо, вот увидишь! — улыбнулась бабушка.
Оставив родителей Беллы и гостей праздновать, дедушка Рома и бабушка Лида повезли внучку к себе в гости. Были весенние каникулы. Ровно неделю можно было отдыхать и не думать о школе. У Беллы так и получилось. В тот день они славно посидели. Налопались пиццы и пирожных, напились чаю, а потом долго-долго сидели в гостиной, играя с кошкой и маленьким котёнком. Потом дедушка рассказывал внучке про свои посадки и планы на будущее лето, потом с бабушкой они рассматривали фото маленькой Беллы. Много всего разного было, и день прошёл чудесно.
А на следующее утро дедушка Рома позвал внучку с собой. Как он и обещал, они отправились за кроликами. Девочка много времени провела с пушистыми зверьками, сама выбрала трёх кроликов. И приехали они очень довольные.
Так в приятных заботах и хлопотах пролетели каникулы. Белла была очень расстроена тем, что нужно возвращаться домой. Кое-как баба Лида её уговорила, и девочка всё же, пообещала не грустить.
Беременность Элеоноры протекала тяжело. Несколько раз женщина лежала на сохранении. Благо стояло лето, и Белла снова могла находиться у бабушки с дедушкой. Всё больше времени девочка проводила там.
Приближался срок родов, для будущего малыша была обустроена комната, в которую Белле заходить не разрешали. Там стопками лежали детские вещи, игрушки, пелёнки и много всего ещё. Однажды, Белла, как-то придя из школы, задумала поиграть со своей большой куклой. Она надевала на неё крохотные ползунки, предназначенные для малыша, прикладывала к пластмассовому ротику бутылочки и соски. За этим занятием её и застала Элеонора. Она отругала девочку и велела положить всё на место. И больше не играть с вещами будущего братика. «Это, ведь, не игрушки! — заявила мама. — Ты могла их испачкать или порвать…» То, что у Беллы скоро будет именно братик, подтвердило недавнее УЗИ.
Белла прорыдала весь вечер, а бабушка с дедушкой, после того случая, подумав, решили забрать внучку к себе насовсем. Так она и стала у них жить. Перевелась в другую школу, нашла новых друзей.
Через некоторое время родился долгожданный младенец. Родители были всецело поглощены этим событием. Они даже не звонили и не интересовались, как живёт Белла. Словно и не было её. Однажды, когда девочке не спалось, она спустилась на первый этаж дома, чтобы на кухне попить воды и услышала голоса. Баба Лида говорила дедушке Роме, что она, — Белла, — если бы продолжала жить с родителями, то наверняка бы стала нянькой младшему брату. Потому что мама как-то недавно по телефону говорила бабушке, что, мол, пусть дочка возвращается, дескать, помощь нужна. И вообще ей самой на работу выходить надо, деньги зарабатывать. Придётся няню на полный день нанимать. А так можно было бы сэкономить.
— Я не хочу быть няней! — громко сказала, ворвавшаяся в кухню, Белла и заплакала. — Они меня совсем не любят! Только брата любят. Зачем он вообще родился!
— Ну что ты, девочка моя! Не надо так говорить… — бабушка Лида покачала головой и обняла внучку. Конечно, девочка была избалованна вниманием, когда росла у родителей одна, но так ведь тоже было нельзя! Взять и вычеркнуть одного ребёнка, и заниматься другим… Она не понимала свою дочь и зятя.
Шли годы. Белла окончила школу, поступила в институт. С матерью и отцом почти не общалась. Очень редко они перезванивались и ещё реже — встречались. Для Беллы родители стали чужими людьми и она так и не смогла понять, как так вышло.
Когда Белла училась на третьем курсе, баба Лида сильно разболелась. А потом слёг и дед. Садом своим он давно уже не занимался — не позволяло здоровье.
Белла взяла академический отпуск на полгода, чтобы выхаживать бабушку и дедушку. Она очень переживала. Пришлось потратить много денег. У дедушки были накопления и почти все они ушли на лекарства, операцию и реабилитацию. Бабушка была пободрее, но тоже сильно сдала. Родители Беллы не помогали. Брат как раз готовился идти в школу, а у него были проблемы с речью, потребовался логопед. Всё это стоило денег. А ещё, Элеонора заявила, что деньги-то у них есть, но это только на крайний случай. И вообще, они с отцом копят сыну на обучение: сейчас же всё дорого! Бабушка Лида в очередной раз покачала головой и ничего не сказала. Деньги и у них у самих были. Пока. Но такое отношение дочери её сильно расстроило…
Когда здоровье бабы Лиды и дедушки Ромы более-менее нормализовалось, они подумали, и решили купить вместо своего загородного дома две квартиры: трехкомнатную и однокомнатную. В трёшке сами поселились, а однушку решили сдавать. А ещё, баба Лида настояла на том, чтобы поехать к нотариусу и оформить завещание. Белле — трехкомнатную квартиру, а её брату, Денису — однокомнатную. «Всё же внуки они нам оба, — сказала бабушка. — Хоть для Дениски мы как чужие получились…»
Дедушка прожил не долго. Бабуля очень плакала и сильно переживала утрату любимого мужа. Белла, которая к тому времени уже окончила институт и устроилась на работу, сама всё организовывала. Родители Беллы и Денис приехали, проводили дедушку и тут же уехали. Однако Элеонора примчались обратно на следующий же день. Однушка была записана на дедушку и, стало быть, отошла Дениске. Элеонора поспешила взять от неё ключи и документы, чтобы продолжать сдавать. Безутешная мать не сильно волновала её. Мимолётом чмокнув плачущую пожилую женщину в щёку, она уехала домой. А Белла, так вообще «отрезанный ломоть», — как она выразилась. Взрослая, самостоятельная, и нечего сантименты разводить, сидеть и плакать. Такова, мол, жизнь, ничего не поделаешь…
Кое-как бабушка и внучка справились с потерей, пережили. У Беллы появился «молодой человек», Пётр, стали встречаться. В скором времени они собирались пожениться и Пётр уговаривал девушку переехать к нему жить, но Белла не хотела бросать бабу Лиду одну, — та всё время болела и плохо ходила. Некоторое время вопрос висел в воздухе, а потом Пётр предложил забрать пожилую женщину с собой. У него тоже была трёхкомнатная квартира.
Бабушке переезд пошёл на пользу. Она стала меньше грустить о муже, с ногами у неё стало получше и баба Лида начала выходить на улицу. И с матерью Петра, которая жила через два дома от них, баба Лида очень подружилась. Они были почти ровесницами (Пётр был поздний сын) и всегда находили, о чём посудачить.
— Мам. Приезжай… — Белла впервые позвонила матери сама. Вытирая набегающие слёзы, она сообщила, что не стало бабушки.
Это была последняя ниточка, связывающая Беллу со счастливым детством. Именно благодаря бабе Лиде и дедушке Роме оно было таковым. А теперь она остро чувствовала своё одиночество. Конечно, у неё был Пётр, но бабушку и дедушку он заменить не мог. Они занимали особое место в её сердце. А ещё малыш, которого она ждала. Белла так мечтала, чтобы бабушка дождалась правнуков. Но видимо, не судьба.
Пётр как мог, утешал жену и уговаривал успокоиться, ведь ей нельзя было сильно волноваться. Однако это оказалась не единственная причина для волнения. Брат Денис и мама явились и стали требовать свою долю в квартире Беллы. Ту, трёхкомнатную, в которой они когда-то жили с бабушкой и дедушкой, мама и брат очень хотели поделить.
— Это наглость! Я тоже наследник! И мама! Почему мне однушка, а тебе трёшка!— кричал Денис, которому уже исполнилось восемнадцать. Он вырос и стал таким же крупным и высоким, как отец. «А, вероятно, считать чужие денежки его научила мама, — грустно подумала Белла, глядя на братца. — Ну и семейка у меня! Ничего святого. А папа не дожил, к сожалению, хотя он никогда не спорил с мамой, и вряд ли бы заступился за меня…» Муж Пётр был на работе, Белла с большим трудом выпроводила родственников, которые кричали и угрожали оспорить завещание.
«Только это их и волнует, — в который раз подумала Белла, вытирая слёзы. — Деньги, квартиры, завещания… А бабуля мне всегда говорила, что не это главное в жизни. Главное — это любовь, преданность и главное, кто находится рядом с тобой. А горе, как лакмусовая бумага покажет, кто есть кто. Вот оно и показывает…»
Белла вздохнула и вдруг почувствовала первое движение малыша у себя в животе. Это было такое необычное ощущение! Она замерла и прислушалась к себе. Малыш пошевелил ножкой ещё, а потом ещё. Как будто утешая и говоря: «Не горюй, мама, прорвёмся!»
Белла улыбнулась, взяла телефон и набрала номер мужа. Ей хотелось срочно поделиться с ним радостью. А про визит родственников решила даже не рассказывать. Бабушка давно подарила эту квартиру внучке, а завещание аннулировала. Ничего у них не получится оспорить. Но пусть попытаются. И Бог им судья.
Жанна Шинелева
«Он сделает тебя прислугой!». История Светы и Зураба
Первой испугалась мама: «Ой, прямо грузин?»
«Да, – ответила Света насмешливо. – Прямо из горного села. И что?»
«Нет, ну я так… Но все-таки горец…»
«Мам, ты росла в СССР, где твой интернационализм?»
«Нет, я ничего… Но страшновато».
Дальше всполошились подруги. Они уже знали весь сценарий дальнейшей жизни Светы. Зураб будет главным, все решать сам, не потерпит возражений, Свете предстоит лишь безмолвно его обслуживать.
Света кивала. Подруги негодовали: «Ну если б он хотя бы из богатой семьи, а тут деревня, что у них есть вообще?»
«Виноградник», – отвечала Света.
До этого у Светы был роман с Володей. Хороший парень, веселый, автомеханик, только стал выпивать. Свете это не нравилось, но Володя отвечал: «Не зуди!».
И Света прекратила их отношения.
Зураб сам познакомился с ней в метро. Верней, спросил, как проехать на станцию «Чистильщики».
«Может, Текстильщики?» – улыбнулась Света.
Через три дня у них было первое свидание. Да, парой они были странноватой. Света – из интеллигентной семьи, выросла на Чистых прудах, закончила Финансовую академию. Зураб, деревенский пацан, даже по-русски говорил не очень, правда, отлично жарил шашлык.
Наверно, для Светы, которая мучительно переживала расставание в Володей, это было психологической компенсацией, извините за выражение.
«Только не вздумай замуж!» – говорили подруги.
Они поженились в первом году 21 века, в апреле. На свадьбе Таня, лучшая подруга и свидетельница, разрыдалась, выпив: «Светка, погубит же он тебя! Ты умная, ты яркая, натуральная блондинка, а он кто вообще? Они же чуть что – сразу за нож…»
Света налила ей боржоми.
Да, и я там был. Немного пообщался с Зурабом. Узнал, что может легко разделать барана и что дядя подарил ему свои «жигули» на свадьбу.
Ладно, думаю, скоро разведутся. Лишь бы детей не завели.
Через год у них родилась дочка. Потом еще две.
Общались мы редко, Света была в семейных заботах, к тому же стала главным бухгалтером огромной компании.
Как-то я спросил у той самой Тани, кто же водит дочерей в школу, кто забирает?
«Зурабчик, – ответила Таня. – И уроки с ними делает».
Это «Зурабчик» меня удивило.
А недавно я приехал к ним в гости – на Чистопрудный бульвар. Открыл Зураб: «Леша! Почему давно не был?! Чачу будешь?»
Мы сидели за большим столом в гостиной: Света, ее старенькая мама, три дочери. Все трое – красотки, я не мог глаз оторвать.
«Зураб! – строго командовала Света. – А где оливье, ты сделал?»
«Да! Сейчас принесу. Мясо когда подавать?»
«Позже. И зелени давай, и холодец, и мимозу…»
Зураб даже не присел. Он только бегал – на кухню и обратно. Света, будто императрица, придирчиво оглядывала блюда, требовала еще разлить вина, ворчала, что холодец уже тает.
Мы вышли с Зурабом покурить.
А где ты вообще, спрашиваю, работаешь?
«Тут работаю, дома! – он усмехнулся. – Всех накормить, сходить в магазин, убраться… Еще и дачу строю».
Да, у Светы был полный и тотальный матриархат. Зураб обслуживал их большую семью. Он действительно то и дело хватался за нож – чтобы резать овощи с мясом. Но главное – он был вполне этим доволен, парень из высокогорной деревни. Он знал, что без него они все пропадут. А он мужчина, он должен женщин беречь. И он был идеальным отцом, заботливым и нежным.
Теща называла Зураба «мой ненаглядный зять» и посылала в аптеку. И ехидные подруги Светы очень полюбили его. Особенно Таня: «Какой он хороший, Зурабчик!». Все они уже были в разводе, некоторые даже по второму разу. А Зурабчик встречал их улыбкой: «Купаты сделал, и аджапсандал, будете?».
…Года три назад Света увидела того самого Володю, о котором долго грустила. Он подошел к ней сам, пьяный, в разодранной куртке: «Мать, дай хоть сколько, а?»
Света дала ему тысячу. Володя от неожиданности чуть не упал. Быстро ушел. Свету он не узнал, к счастью.
Алексей БЕЛЯКОВ
- Всё! Ухожу к молодой и квартиру поделю. Сколько ещё ты будешь мои деньги тратить! - сказал Юрий нелюбимой уже жене. Но такого он не ожидал
- Юр, а ты куда? - Светлана выглянула из кухни, вытирая руки о полотенце и с удивлением глядя на мужа.
Юрий, мужчина сорока пяти лет, менеджер крупной строительной компании, решил действовать. Он собрал чемодан, пока жена на кухне хлопотала с завтраком для него. И теперь стоял в прихожей большой уютной квартиры.
Светлана всегда готовила утром еду и кормила семью. Она считала, что правильный и сытный завтрак - это не только крепкое здоровье, но и залог успешного дня. Пока дети были маленькими, супруга поднималась раньше всех и готовила на всю эту шумную ораву. Детей у них было трое, поэтому жена не работала, а занималась воспитанием детей. Благо, заработок мужа во все времена позволял им безбедно существовать, не привлекая для этого трудовой потенциал жены.
Юрий молчал. Он разглядывал Светлану, с которой прожил двадцать пять лет, и понимал - он прав, нужно действовать решительно и немедленно.
Жена сдала в последнее время, расплылась, обрюзгла, не было больше в её глазах огня и задорных искорок, что так притягивают мужчин. Она давно уже не влекла его к себе как женщина.
Для этого у Юрия была Неля, молодая энергичная брюнетка, с которой он познакомился на одном из выездных корпоративов его компании. Она была красива и умна, и это сразу поразило Юрия. А кроме того, была смелой и решительной, что тоже очень импонировало мужчине. Он сам был такой. Смелый и решительный. И именно поэтому сейчас стоял в прихожей с чемоданом.
Пора! Хватит уже, сколько можно! Почему он должен жить с нелюбимой женщиной, да ещё и тратить на неё свои кровно заработанные деньги? Дети уже выросли, живут самостоятельно. Ванька и Петька уже сами работают, получив высшее образование. Варька, правда, ещё учится на четвёртом курсе, но он ей всегда готов помочь. Так что с этим всё в порядке.
А вот жена… Почему она должна висеть на его шее? Именно то же самое ему и Неля говорит. И он понимает - любимая права. Юрий много трудится, не жалея себя, а жена сидит дома. И тратит его денежки.
- Давно пора уже тебе от неё уйти. Ишь, устроилась, бездельница! - говорила ему Неля, обнимая. - И квартиру поделить надо. Пусть в однушке поживёт, да сама пусть себе на жизнь зарабатывает.
- Да. Неля, ты права. Нас ведь уже ничего не связывает. Значит, надо решать.
- Ты куда-то уезжаешь, Юра? - удивлённо спросила его Светлана. - А почему не предупредил? Я бы тебе с собой бутербродиков приготовила. Нельзя же вот так срываться голодным. Тем более, ты не знаешь, когда тебе удастся поесть. В командировку, что ль?
- Слушай, что ты всё время привязываешься ко мне со своей едой, а? Бутербродики! Глупость какая! Ты разве не знаешь - сейчас на каждом шагу можно прилично перекусить, позавтракать, пообедать и даже поужинать? Так я открою тебе глаза - давно уже можно! Курица! Трёшься вечно на своей кухне, как будто больше ничего в жизни не существует.
Юрий злился на жену от того, что не мог приступить к главному, гордо и твёрдо сказать, что он её бросает, что уходит к другой.
- У тебя что-то произошло? Ты почему на взводе, Юрий? - мягко и по-доброму спросила Светлана.
Она давно знала, что у мужа есть люб.ов.ница. И предполагала, что когда-нибудь он захочет от неё уйти. Сегодня, вероятно, был такой день. Но Светлана была мудрой женщиной. Это, во-первых. А во-вторых, она хорошо знала своего мужа.
- А потому! Потому что я ухожу от тебя, ясно? Достала меня такая жизнь!
- Ясно. А куда? - просто спросила жена, как будто он ей сообщил, что на улице дождь.
- К другой женщине. Она не чета тебе, красавица и умница! И никогда не будет, как ты, всё время тереться на кухне! У неё много других интересных и важных дел.
- О, тебе удалось встретить такую женщину? Поздравляю, Юрий.
- Да, а что тут такого? Разве я не достоин такой? - Юрий даже не верил тому, как удивительно легко проходит этот непростой для него разговор.
- Ты? Достоин. Ты достоин даже большего, Юра.
- Ты действительно так считаешь? - недоверчиво спросил Юрий.
- Да. Я так считаю. Кто же тебя знает лучше, чем я? Ты много трудишься, прилично зарабатываешь, ты умён и, что уж греха таить, красив!
- Ну, ты же понимаешь, мне ещё и эту квартиру придётся поделить, - уже более мягко, как бы извиняясь, произнёс Юрий.
- Понимаю. И это будет справедливо. Абсолютно поддерживаю тебя в этом желании. Квартиру поделим. Всё, как положено по закону, - улыбаясь, произнесла Светлана.
- Ну, ты это… Спасибо тебе, конечно, за понимание. Честно сказать, думал, что ты скандал закатишь. А ты по-человечески отнеслась. Всё-таки, не зря я тебя когда-то в жёны выбрал, - гордо произнёс мужчина.
- Тю… А что скандалить-то? Ну, разлюбили мы друг друга. И что? Теперь всю жизнь вместе жить? Кто это придумал? Не мы первые, - продолжала Светлана.
- Ну и хорошо. Это неплохо, что ты так думаешь. Тут ещё такой вопрос… Ты бы работу себе какую-нибудь нашла, что ли. Ведь я тебе перестану деньги давать. Ты же должна понимать, что мы по закону станем чужими. Или ты на алименты подашь? Так сразу предупреждаю, что суд ты проиграешь. Ты же трудоспособная, здоровая женщина, Светлана. Просто много лет сидела дома.
- Сидела? То есть ты вот так это видишь? А трое наших детей сами по себе выросли? Ну, хорошо, спорить с тобой не буду. А по поводу работы скажу так. Не буду. Мне не к чему её искать.
- Как это? Почему? А на что ты жить станешь? Или ты надеешься, что сыновья будут тебе помогать? Так они только начали работать, самим, небось, не хватает.
- Не собираюсь я у детей деньги брать, ну что ты придумал? - как бы даже и возмутилась Светлана. - У меня есть другой вариант.
- И какой же, позволь узнать?
- Тебя действительно интересует моя личная жизнь после того, как ты уйдёшь от меня?
- Ну я из чистого сострадания и заботы интересуюсь. Всё-таки, у нас много общего, дети, например.
- А я выйду замуж. И муж будет меня содержать, - выдала Светлана и стала ждать реакции Юрия.
- Замуж? В смысле? - опешил муж.
- В прямом. Скоро я стану разведённой одинокой женщиной. И поэтому имею полное право выйти ещё раз замуж.
- И что же - есть претенденты? Или ты считаешь, что найти достойного мужа - это как в магазин сходить? Тем более, в твоём возрасте, Светлана, - муж скептически оглядел лицо и фигуру жены. - Надо же реально оценивать свои шансы.
- О, с этим проблем не будет! Даже не сомневайся! - уверенно заявила супруга.
- Откуда же такая уверенность? - Юрий развязал стягивающий горло галстук. Он не заметил, как перешёл из прихожей на кухню, где стал машинально жевать только что испечённые женой блинчики.
- Ты уж извини меня, Юрий, буду говорить с тобой начистоту. Как говорится, откровенность за откровенность.
- Ну, говори, - Юрий дожёвывал уже второй блин. - Чай, что ли, налей мне. Что я давлюсь-то…
- Я уже давно подозревала, что ты хочешь меня бросить, - наливая Юрию чай, как бы между прочим выдала Светлана.
- Да? А откуда взялись такие подозрения? - удивился муж.
- Пусть это будет моим женским секретом. Так вот, тогда я подумала - а что же ждёт меня в таком случае? И решила действовать.
- Действовать? - Юрий удивился так, что перестал жевать.
- Именно. Я зарегистрировалась на сайте знакомств. И ты знаешь, была приятно обескуражена таким количеством мужчин, желающих познакомиться.
- Да? Что это тебя понесло на такие сайты? Удивила, не ожидал от тебя такой прыти, - как-то кисло произнёс Юрий.
- Ну, мы же теперь каждый сам за себя. Вот я и решила начать пока подбор претендентов. Дело это непростое, сам понимаешь, и небыстрое. Тут нельзя ошибиться, чтобы избранник не ушёл когда-нибудь к молодой и дерзкой. Ну, ты сам всё знаешь, что я тебе рассказываю.
- И что - уже есть кандидатуры? Или ты пока только надеешься?
- О, конечно, есть! И немало! - мягко и в то же время хитро улыбаясь, продолжала Светлана.
- Да? Интересно, чем же их могла привлечь стареющая женщина, вроде тебя?
- Ты что? Да соискательницы в таком возрасте, как я, самые популярные сейчас на сайте. Мы просто-таки нарасхват у мудрых, зрелых мужчин. Что молодые - они ветреные, непостоянные, того и гляди рога наставят. Вечно их куда-то тянет, всё им чего-то нужно. Другое дело мы - успокоившиеся, домашние, уютные, всё знаем, всё умеем, понимаем, что нужно мужчине.
- Ну, это просто бред! Мужчин всегда тянет к более молодым, - возразил Юрий.
- Тянет, не спорю. Но после таких молодых их тянет уже совсем к другим женщинам. А когда я ещё написала, что прекрасно готовлю и имею свою жилплощадь, независимую ни от кого, - мы же поделим квартиру, ты сам сказал, - то отбоя от желающих не было!
Юрий молчал. Он обдумывал то, что рассказала ему жена. Почему-то неприятно было осознавать, что у неё так хорошо всё сложится после его ухода. Какое-то чувство шевельнулось в душе. Ревность, что ли? Вот чёрт, этого ещё не хватало.
- Так ты уходишь? Я думаю, что тебя уже ждут, Юрий. Нехорошо заставлять девушку волноваться. Да и мне, знаешь ли, пора. Сегодня у меня запланирована встреча с первым претендентом. Нужно ещё в порядок себя привести. Он давно уже зовёт меня встретиться. Так, раз уж ты решился и уходишь, то что же я буду тянуть, правильно?
- Ты знаешь, я вспомнил. У меня же сегодня важная встреча с поставщиками. Оставлю пока чемодан. Потом заберу. Вечером. Или завтра. И ты не ходи никуда. Какая прыткая, ты посмотри! Это как-то даже неуважительно по отношению ко мне. Муж не успел уйти, а жена уже в разгул. Повремени с этим.
Юрий уехал на работу. Весь день его терзали смутные сомнения. Правильно ли он поступает, не осудят ли его дети, не придётся ли ему самому потом горько пожалеть о сделанном? Вопросы мучили и не давали возможность понять, прав он или нет.
Ведь самому-то Юрию представлялся это вариант несколько иначе. Он уходит к Неле, но если там его что-то не устраивает, то он всегда может вернуться к Светлане. А теперь получалось, что возвращаться будет некуда. У Светы будет другой муж.
Ближе к вечеру до него наконец дозвонилась Неля.
- А в чём дело? Я ждала тебя утром с вещами? Ты почему не приехал? Я тут присмотрела квартирку для нас в очень хорошем районе. А ещё нужно съездить в салон мебели, надо, чтобы ты одобрил мой выбор по спальному гарнитуру. Да, и ещё необходимо заехать в турбюро к Жорику - оплатить поездку на Бали. Ты помнишь про Бали, котик?
Неля верещала без остановки, даже не слушая, отвечает ей Юрий или нет.
- Неля! Помолчи секунду! - закричал он.
- Да, - она прервала свой словесный поток.
- А что у тебя сегодня на ужин? - вдруг ни с того ни с сего спросил Юрий.
- На ужин? Ничего…- Неля растерялась. - Я же на диете. Да и тебе нужно скинуть, мы ведь обсудили это. Ну если ты хочешь, можно заказать что-нибудь из ресторана…
Она ещё что-то говорила, а Юрий уже отключился. Он знал, что дома его ждёт сытный ужин и спокойный размеренный вечер. И на Бали ему совсем не хотелось.
Не будет другой мужчина его Свету называть своей женой. Не бывать этому!
автор Про Жизнь и Счастье (Дзен)