***

Баба Пелагея ждала гостей
Баба Пелагея ждала гостей. Пораньше встала, завела тесто, напекла блинов, зарубила самую жирную утку. Шутка ли, дочка едет с будущим мужем. Дед Василий к этой церемонии относился с усмешкой:
- Давай, давай, прогибайся перед ними, кланяйся. Они знать тебя не желают, а ты из шкуры вылезти готова.
- Да, ладно тебе, старый, встретим как дорогих гостей, может, поправится все. Людка наша не злыдня какая, ну стесняется нас, и что? Везет ведь жениха своего к нам. И мы по-людски их встретить должны.***
Люда не была родной дочерью стариков, это они её родной считали. Когда-то давно, по соседству с ними жила пьющая пара. Работы в деревне не было, а потому молодежь разъехалась кто куда. Когда-то богатая и большая деревня превратилась в призрак, с доживавшими свой век пенсионерами. Откуда появилась молодая пара с двумя детьми, никто не знал.
Они заняли один из брошенных домов, не работали, и кто знает, как сводили концы с концами. А только каждый день они напивались до нечеловеческого вида, а дети слонялись сами по себе. Выпрашивали у соседей хлебушка, носили старомодные обноски из запасов стариков.
Когда Зоя забеременела, соседи её упрекали:
- Куда нищету плодить? Этих обеспечить не можете, а еще кого-то задумали.
На выпады односельчан Зоя не отвечала, а вот Паша огрызался:
- Не ваше это дело. Мы люди взрослые, сами разберемся.
Перед сном вышел Василь на крыльцо, воздухом подышать, а там ребенок в тряпки завернутый лежит. Он смекнул сразу, чей ребенок. Других беременных в деревне не было. Схватил сверток и к соседям побежал, а там уж нет никого. Они в милицию, чтобы нашли пару эту странную. Фоторобот составили, а вот фамилию их не знал никто. Милиция предположила, что и имена могут быть выдуманные. Шансов нет.
Вот Василий и Пелагея оставили ребенка себе. Хотели его Лёнечкой назвать, как сына своего погибшего. А как развернули:
- батюшки, да это не Леня вовсе, а Люда, - крикнул Василий. Так Людой и назвали.
Пенсионерам не позволили удочерить Людочку. Но они упросили, хоть под опеку, лишь бы с ними жила, чтобы по детдомам не бросали. Да и родители знают ведь, где ребенка оставили, может вернуться ещё.
А Людочка росла красивой: глазки большие, голубые. Брови будто нарисованы. Волосы крупными локонами. Пелагею мамой звала, Василия - папой. А они любили её без памяти.
Школы в деревне не было давно. Да и зачем школа в деревне, где детей нет. Пришлось за 12 километров в соседнее село возить. Кто только не возил: весной сосед на мотоцикле, зимой то Петр Михайлович на своем стареньком Уазике, то дед Василь на Оке, то кто-то из соседей по пути забросит.
На родительское собрание Пелагея только в конце года попала. Хвалила учительница Люду, старательная, аккуратная. Только заметила Пелагея, будто дочка её стесняется. Ничего не сказала. А про себя решила, что расскажет ей о матери, когда она подрастет и понимать станет.
Разговор состоялся, когда Люда в седьмом классе училась. Призналась она тогда, что у всех её подруг в школе мамы молодые и папы. А когда к ней родители приходят, учительница говорит:
«К тебе бабушка с дедушкой пришли».
А Люда себя неловко чувствует. И перед мамой совестно. Решила тогда Пелагея, что время пришло. Рассказала о родителях, о том, что не знает она, почему они решили двоих детей с собой взять, а самую маленькую им с Василием подарить. Что Людой они её назвали.
Ничего плохого о родителях говорить не стала. А Люда после этого будто отдалилась, перестала её мамой звать. Перестала ей свои детские секреты рассказывать. Пожалела тогда Пелагея, что преждевременно раскаялась. Не окрепла еще дочь, не выросла.
После девятого класса Люда в медучилище поступила. Ей, как сироте, место в общежитии дали и выплаты какие-то социальные, так она с тех пор к родителям и не приезжала.
****
Ждала Пелагея дочку, с самого утра на остановку поглядывала. А они с женихом на машине приехали. Ахнули старики: какая пара красивая. Люда повзрослела, от девчонки той не осталось ничего: красивая девушка и модная. И жених ей под стать. А главное, смотрит на неё с любовью.
На жениха посмотреть вся деревня пришла. Не зря Пелагея столько наготовила. Всех накормила, напоила.
А когда остались одни, Люда рассказала, что когда мама ей рассказала, что она не родная, то нарисовала она себе картину, что родная мать её больна. Потому и пришлось ей ребенка своего чужим людям оставить. Из-за этого она в медучилище учиться пошла. И все это время семью свою искала. А полгода назад нашла спившуюся пару. Детей они всех растеряли. Люда пыталась узнать, где они, не смогла.
Хотела приехать в деревню, повиниться. Да совестно как-то. Спасибо Сергей уговорил. Сказал: «не получится у тебя от своей совести спрятаться. Тебя-то они выходили, вырастили, от болезней лечили. А вдруг им теперь помощь нужна?»
А их так встретили, что все её предрассудки напрасными были. Почувствовала она себя как в детстве: любимой и родной.
На свадьбе Пелагея и Василий сидели на месте родителей. Люда с гордостью о них говорила, что благодарна, что любит их и желает им долгой жизни. Чтобы и её детей добру учили.
Не обманула. Приезжают теперь часто. Крышу перекрыли, забор починили, удобства в доме сделали. Все их друзья кто, куда в отпуск, а Люда с Сергеем к родителям. Он так говорит: «сколько там им жить осталось, нужно помочь по хозяйству. Да и просто внимание уделить важно. В этом возрасте все важно, особенно, когда больше у них никого кроме нас нет».
Автор блог на дзен: Долгая дорога
***
« Ей осталось жить совсем немного» - констатировала лечащий врач. Мать неотлучно сидела со своим умирающим ребёнком, исполняя прихоти девочки, допустимые в условиях больницы. Кирочка «таяла на глазах». Ей было всего 8 лет. Как мало…
Девочку перевели в отдельную палату, в которую пускали всех желающих. Есть такие палаты…для умирающих. Родственники наносят свой «последний визит».
Кира лежала, глядя в безликое больничное окно, за которым виднелась огромная ёлка. Снег уже лежал на её массивных лапах. Белое на зелёном.
Мысли девочки были тут, в палате. Она думала, что вот, она скоро умрёт, а её любимые мамочка и папочка останутся без неё, будут плакать и страдать. И из её глазок тоже катились слёзки.*** Она отвернулась, делая вид, что спит, стараясь не хлюпать носиком.
Тут в их палату вошла медсестра Елена. Она бросила беглый взгляд на мать, а затем долгим взглядом посмотрела на девочку:
- Кто у нас здесь выздоравливающий? – спросила она.
Мать округлившимися глазами смотрела на медсестру. Девочка тоже повернулась, и удивлённо посмотрела на женщину.
Воцарилась пауза, Елена продолжала выжидательно смотреть на Кирочку, и той пришлось сказать:
- Я!
- Вот и славно, а то я уж было подумала, что палатой ошиблась. А тебя ведь Кирой зовут?
- Конечно! А это – моя мама Ирина – и девочка указала на женщину, сидящую возле её кровати. – А папа работает. Его Сергеем зовут.
- Вот и замечательно! Меня зовут Елена. Спасибо, что ты нас всех познакомила. Знаешь, нянечка сказала, что вчера приходили твои одноклассники, но их не пустили, сказав, что ты очень слаба, и они быстро утомят тебя своими разговорами про школу и подготовку к новогоднему празднику.
У девочки загорелся огонёк в глазах:
- Как не пустили? Мне было бы интересно! Я бы не устала!
- Им разрешили оставить для тебя только вот это: появилась маленькая картонная, украшенная бантиками, коробочка, в которой лежали мандарин, лимонные дольки и пачка печенья.
Мать хотела взять коробку у Елены и передать дочери, но медсестра подала знак, чтобы она не трогала. Девочка, слабенькой ручкой, потянулась к коробочке, и бережно взяла её, любуясь разноцветными бантами.
- А можно их завтра пустят ко мне?
- Я попробую уговорить врача. Но доктор сказал, что тебе нужно выпить вот эти таблеточки, которые помогут тебе сидеть в кровати, чтобы принимать гостей. Понимаешь, одноклассники – это ведь не родственники, которых можно впустить, даже когда ты лежишь!
Медсестра показала пузырёк с ярко-красными, глянцевыми, как новогодние шарики, драже.
Девочка протянула руку к пузырьку:
- Дайте, я буду их сама пить.
- Нет, их пить не надо. Их разжёвывают. По одной четыре раза в день после еды.
Озабоченность проглянула во взгляде девочки. Как эхо, она повторила: «после еды». А затем, видимо, приняв какое-то решение, согласно кивнула: « Хорошо, я покушаю».
Медсестра, чуть улыбнувшись, направилась к выходу.
- Вы завтра придёте? – услышала она вопрос девочки.
Обернувшись, ответила:
- У меня график. Я зайду к тебе через два дня. А сегодня целый день буду навещать тебя. Поэтому не прощаюсь.
Девочка и мать только кивнули, обе понимая, что что-то изменилось. Елена вышла в коридор.
Целый день девочка ожидала приходов медсестры, в которые радостно сообщала, что покушала, приняла лекарство, и даже сама умылась. Елена улыбалась, радуясь успехам «выздоравливающей». Мать во всём поддерживала дочку, робкая надежда светилась у неё в глазах.
На третий день девочка сидя встретила медсестру.
- Здравствуй, Кира! Какая ты умница! А я тебе подарок принесла, смотри.
И фигурка единорога с всадницей, у которой были крылья эльфа, появилась на ладони Елены.
- Ой, какая прелесть! – и девочка захлопала в ладоши.
- Держи, он принесёт тебе удачу, и то, что ты шепнёшь ему втайне ото всех.
По лицу девочки было видно, что в её головке одна мысль сменяет другую.
Пузырёк с драже был почти пуст.
- Я пойду, расскажу доктору о твоих успехах, и попрошу его разрешить впускать к тебе гостей.
Кирочка закивала головой.
Медсестра ушла, а девочка спросила у мамы:
- Как думаешь, доктор разрешит?
В глазах девочки была почти мольба.
- Думаю, разрешит. Только мне надо выйти, чтобы помочь Елене его уговорить. Ты побудешь здесь одна?
Сначала девочка оробела, но затем, поборов этот противный липкий сгусток, пробежавший где-то в груди, проговорила:
- Конечно, иди, попроси. Я очень хочу увидеть своих друзей!
Мать вышла, и, найдя Елену, говорила с ней, порой, роняя слёзы. А затем разговор приобрёл другой характер, и уже радость появилась во взгляде матери. Они что-то обсудили, и Ирина вернулась к дочери, а вскоре и Елена зашла:
- Ну, что ж, у меня хорошая новость! Вот, держи новый пузырёк с лекарством. Это – таблетки – желе, которые укрепят твои косточки. Оказалось, что твои косточки нуждались в этом желе. Съев их, ты сможешь даже ходить!
Девочка протянула руку к пузырьку. Открыв, она увидела, что лекарство имеет форму фигурок животных. Рассматривая, произнесла:
- Какие хорошие лекарства доктор мне назначает!
- Принимать так же, как и то лекарство, только 5 раз в день. Я загляну вечером, а ты мне опишешь вкус этих лекарств.
Елена выходила, а мать уже накрывала тумбочку салфеткой, ведь скоро принесут обед.
- Оранжевые – со вкусом апельсина, а красные – со вкусом клубники – выпалила Кирочка, едва медсестра зашла в палату после ужина.
Мать и Елена улыбнулись ребёнку:
- Везёт тебе! – сказала медсестра, погладив девочку по головке.- Только, знаешь, что я думаю? Тебе нужно вымыть голову. У тебя длинные волосы, и чистыми они будут красиво смотреться. Что скажешь?
- Мам, а у нас шампунь есть? – обернулась она к матери.
- Принесу – ответила та.
- Хорошо, тогда до встречи через два дня.
Медленно тянулись эти два дня. Мама читала книжку, когда увидела, что дочь смотрит в окно. Прервав чтение, спросила:
- О чём ты думаешь?
- Я хочу, чтобы пошёл снег, пришли мои друзья, и мы вместе встретили новый год.
- Наконец - то её смена! – с самого утра сказала Кира.- Мама, заплети мне косу. И вот этот синий бант прикрепи.
Елена, войдя в палату, радостно посмотрела на девочку:
- Вот это Кира! Красавица просто!
Подойдя, склонилась, и сказала:
- Давай создадим праздничную атмосферу?
- А как? – захлопала глазами девочка.
В тот же миг появилась баночка с белой гуашью, кисточка и стопка салфеток.
- Думаю, ты сумеешь с помощью мамы украсить окно своей палаты, нарисовав и прикрепив вырезанные снежинки?
- Да, мы в прошлом году так делали.
- Вот и молодцы! А я снова пойду к доктору, и поговорю с ним.
Через некоторое время мать вышла в коридор, и состоялся очередной разговор. Женщины заговорщическим тоном что-то обсуждали. А затем, явно довольные, направились в палату к девочке:
- Кирочка, доктор разрешил тебе увидеть друзей. Он сказал, что первый раз ты увидишь их из своего окна, а затем их впустят в палату. Ты ведь сможешь подойти к окну?
Радость, смятение, трепет – всё смешалось на таком живом лице ребёнка. Все эмоции пробегали, сменяя одна другую:
- Я, я постараюсь!
- А это доктор назначил тебе на этот раз. – Елена поставила на тумбочку пузырёк с белыми таблетками и коробочку с жёлтыми шариками. Под каждый положила записку, как принимать данное лекарство.
Девочка сама села, и прочитала содержимое записок, сказав:
- Не сложно. Справлюсь.
В последующие два дня Кира не только украсила окно, но и в самой палате воцарилась атмосфера праздника, и она смастерила своими руками подарки для одноклассников.
Когда же пришла Елена, то она увидела нарядно одетую девочку, радостно ожидающую её прихода.
- Да ты молодчина, Кирочка! – вырвалось у медсестры.
Ребёнок заулыбался ещё больше, а затем встал, и сделал несколько шагов по палате. Мать тревожно следила, готовая в любую секунду поддержать девочку, если она начнёт падать.
- Хочу тебе сообщить, что вечером тебя ждёт приятный сюрприз! Ты это заслужила!
Девочка, немного уставшая, но довольная, села на свою постель.
Целый день прошёл в предвкушении, а вечером, когда солнце ещё проглядывало сквозь макушку ели, что заглядывала в окошко палаты, Елена распахнула дверь, радостно провозгласив:
- Сюрприз! и указала на окно.
Девочка бросила туда свой взгляд, и в этот момент в небо, один за другим, полетели разноцветные шары.
Встав, Кира направилась к окну, шаркая непослушными ножками, и радостно припала, рассматривая, кто же пришёл.
А под ёлкой, украшенной новогодними игрушками и гирляндами, стояли её одноклассники с зажжёнными бенгальскими огнями в руках. Когда она выглянула, они радостно замахали ей руками, крича:
- Кира, выздоравливай! Кира, мы тебя ждём!
А потом они веселили её, дурачась, даже снежком в окно запульнули.
Кирочка, обо всём позабыв, махала им рукой и улыбалась. Прижимая руки к сердцу, потом пальчиками рисовала сердечко и дула, отправляя его своим друзьям. Только когда стемнело, ребята ушли.
Девочка, счастливая, вернулась к себе на постель. Затем, облегчённо вздохнув, произнесла:
- Скоро мы вместе встретим Новый год!
Ира и Елена обняли девочку, и поцеловали в уже порозовевшие щёчки.
Надо готовиться к Новому году
Автор : Е Абилгасанова
***
Бумеранг
Автор: Людмила Лаврова
- Ритка! Открывай! Я кому говорю? – язык у Сергея заплетался, но кулак продолжал стучать по двери, выбивая на ней барабанную дробь, которая разносилась на весь подъезд. На часы он, конечно, не смотрел, да и какая разница, что уже за полночь. Вечер удался, так чего переживать? Только вот ключи опять где-то посеял, так что придется ждать пока откроет его благоверная. – Спишь ты, что ли?! - Сергей саданул по двери ногой и привалился к ней плечом.***
Спать хотелось просто невыносимо. Завтра вставать в пять утра. А это значит, что надо срочно укладываться, иначе он опоздает и на маршрут его никто не выпустит.
- Ритууууля! Ну, открывай уже, я сегодня добрый! – Сергей улыбался, но, если присмотреться было понятно, что эта улыбка не сулит Рите ничего хорошего.
Внизу хлопнула дверь подъезда и по лестнице поднялся сосед, который работал с Сергеем на одном автопредприятии.
- Ты чего, опять буянишь? – Саша сдвинул брови. – Да ты хороший! Скажу Петровичу, чтобы не выпускал тебя на маршрут! Совести у тебя, Сергей, никакой! – Александр махнул рукой и пошел дальше.
Ему, да и всему подъезду уже порядком поднадоела эта семья. Переехав сюда два года назад, Толмачевы не давали покоя всему дому. Бесконечные выяснения отношений сменялись периодами праздников и гульбы, которая часто оканчивалась скандалами. Но, больше всего соседей волновал вовсе не шум, не компании, которые постоянно собирались в квартире, а дети, которые росли у Риты и Сергея. Вадик и Ирочка как будто случайно попали в эту семью, настолько они отличались от своих непутевых родителей.
Вадику было одиннадцать, и он давно уже взял на себя заботу о маленькой Иришке, которой едва исполнилось три года. Именно он водил девочку в садик, куда ее устроила бабушка, пока была жива, забирал ее оттуда, кормил дома нехитрой едой, если удавалось что-то найти в холодильнике или на полках на кухне. Он умел сварить кашу практически из ничего и знал все о том, как сбивать температуру у ребенка.
Рита работала на двух работах, чтобы свести концы с концами, так как Сергей нигде не задерживался больше пары месяцев. Веселая, разбитная, она любила жизнь и принимала ее такой как есть, не пытаясь что-то изменить к лучшему. Ее все устраивало как есть.
- Отработала как следует, поела как следует, как следует в стаканчик заглянула и жизнь хороша! – хохотала она, невольно заражая весельем непутевую свою компанию, которая давно протоптала тропинку в ее квартиру, зная, что здесь им всегда рады.
Сергею нравилась ее жизнерадостность, но, когда у него случались неприятности, она начинала его раздражать. И тогда Рите доставалось «от души», что, впрочем, нисколько ее не смущало. Утром она замазывала очередные «следы страсти» и как ни в чем не бывало шла на работу, где на вопросы лишь посмеивалась, а если сильно донимали – злилась, не давая себя жалеть и вмешиваться в «естественный», как ей казалось, ход вещей. Ей вообще казалось, что этот самый ход определен заранее и поэтому нельзя ничего менять. Пусть все идет как идет. Она плыла по течению и это ее абсолютно устраивало. Скажи ей кто-то, что она может изменить свою жизнь, Рита просто рассмеялась бы ему в лицо. Как изменить то, что «на роду написано»?
- Мамка моя так жила, ее мамка так же жила и дальше копни - все то же самое. Так чего рыпаться? Мужик мне не самый плохой достался. С детьми тоже угадала, разница хорошая получилась. Живи да радуйся!
- Рита, но он же чисто тиран у тебя! Хоть бы заявление участковому написала! Вон, вся фиолетовая!
- Оттенок-то какой красивый! – хохотала Рита. – С ума сошли? Зачем я буду заявление писать? Чтобы без мужика остаться? Вот еще! Он как «погладит» вот эдак, так потом пару месяцев шелковый ходит, на работу устраивается и прощения просит каждый день.
Вадик смотрел на мать с отцом и понимал, что такая жизнь ему точно не нравится. Он рано понял, что такое сидеть голодным, когда никому до тебя нет дела. Испытав это на себе, он старался хотя бы для сестры сделать все, чтобы она от голода не страдала. Загляни кто-нибудь в их квартиру днем, когда мать была на работе, он мог запросто увидеть Вадика, который варил нехитрый суп на вечер или стирал одежки себе и сестре. В какой-то момент поняв, что внешний вид для людей почему-то очень важен, Вадик старался, чтобы Иришка в садик всегда ходила в чистом, да и за собой следил не меньше. И если у матери не хватало времени или желания постирать, то он прекрасно справлялся с этой задачей сам.
- Сыночек! Ты у меня самый лучший! Помощник мой! – подвыпившая Рита обнимала сына, не замечая, как он морщится и старается вывернуться из ее рук.
Вадик уже разобрался, что если он хочет другой жизни, то совершенно точно ему нужно стать непохожим на своих родителей. Он подошел к своей учительнице в школе и спросил:
- А что нужно делать, чтобы стать, например, космонавтом или летчиком?
- Нужно очень хорошо учиться.
Ответ был дежурным, но Вадик принял его как руководство к действию. И вскоре, удивленная учительница нарадоваться не могла на старательного мальчишку, не понимая, откуда берется такая усидчивость и желание знаний. А Вадик учился сам и по вечерам, прислушиваясь к звукам очередной гулянки, которые доносились из кухни, усаживал рядом Иришку, заставляя ее рассматривать буквы в букваре, складывать спички, чтобы научить считать и твердя:
- Учиться надо, Ирка, тогда никогда не будем есть просить у кого-то.
Иришка пока еще ничего не соображала, но преданно смотрела на брата и старалась делать все, что он от нее требовал.
Соседи не раз жаловались на Риту и Сергея, но к очередной проверке, о которой опека почему-то всегда предупреждала заранее, Рита выгребала из квартиры грязь, намывала окна, готовила, покупала нехитрые сладости и детей снова оставляли дома.
В тот день Вадик опаздывал в школу, так как Иришка с утра капризничала, плакала и не хотела идти в садик. Пока они собрались, время уже так убежало вперед, что Вадик понимал – сегодня ему точно достанется, потому, что на первый урок он не успевает. Они выскочили из подъезда и Вадик еле успел дернуть за руку Иришку, которая потеряла равновесие и, поскользнувшись на ледяной корке, которой был покрыт тротуар, чуть не грохнулась.
- Ой! – чей-то крик заставил его обернутся.
Вадик поднял глаза и увидел, что на дорожке, которая вела к подъезду, лежит девушка. Она явно сильно ударилась, потому, что даже не пыталась встать.
- Постой тут и подержи мой портфель! – приказал он сестре, отведя ее обратно под козырек подъезда.
Мальчик заскользил по дорожке к девушке и, присев на корточки, быстро ощупал обе ноги девушки, а потом протянул ей руку.
- Перелома нет. Хватайтесь! Сильно ударились?
- Ого, какой рыцарь! Спасибо! – девушка ухватилась за протянутую руку и осторожно встала. – Да вроде живая… А, ты сильный, даром, что маленький! – она разглядывала мальчика некоторое время, а потом протянула руку, - Вера.
- Вадик, - так же серьезно ответил на рукопожатие мальчик.
- Будем знакомы. Ты здесь живешь? – Вера махнула рукой в сторону подъезда.
- Ага.
- А это кто? – девушка показала на насупившуюся Иришку, которой уже надоело стоять на месте, и она нетерпеливо подпрыгивала, глядя на брата.
- Сестра моя, Иришка. Ладно, нам пора!
- Спасибо тебе еще раз. Будет время, заходи в гости. Я в тридцать четвертой квартире теперь живу. Если меня дома не будет, тебе мама моя откроет, Любовь Васильевна.
- Посмотрим, - Вадик важно кивнул и схватил за руку Иришку. – Пошли скорее, а то меня сегодня и так уже наругают.
Вера смотрела вслед детям и не могла понять, как в таком возрасте у мальчишки может быть совершенно взрослый взгляд. Она еще ничего не знала ни о доме, ни о соседях. Они с мамой переехали сюда после размена их большой трехкомнатной квартиры в центре. Маленькая двухкомнатная квартирка на окраине города – это все, что согласился им выделить отец после развода с мамой. Вера поначалу не понимала, почему нужно все менять, и она больше не сможет ходить в свою школу. Но, видя, как переживает мама, она поняла, что переезд и смена школы это не самое страшное. Самое страшное потерять доверие к человеку, с которым прожила больше двадцати лет и, который, в один прекрасный день, меняет тебя без оглядки на твою же копию, но ровно на эти двадцать лет моложе…
- Мамочка, ты только не волнуйся, хорошо? Пусть будет, как будет. Мне осталось-то уже всего полгода учиться. Буду ездить.
- Верочка, это очень далеко. Почти полтора часа в одну сторону.
- И прекрасно! Будет время подзубрить то, что надо. Я не хочу школу менять.
- Хорошо. Хоть и страшно мне тебя каждый день на другой конец города отпускать.
- Когда-то придется. А может и в другой город. Смотря, куда поступлю, мам.
- Ты права, конечно… - вздохнула Люба.
Она очень старалась поначалу найти квартиру в том же районе, где они жили, но муж поставил ей условие. Либо двухкомнатная, но на другом конце города, либо денег хватит от силы на коммуналку. Она не понимала, куда делся ее спокойный, уравновешенный, любящий Игорь. Тот человек, который общался сейчас с ней и не желал лишний раз видеть родную дочь – был совершенно чужим. И в который раз Люба поблагодарила свою бабушку, которая воспитывая ее, все время твердила:
- Не будь зависимой! У тебя должно быть образование и работа. Мало ли что.
Как в воду смотрела… Люба выполнила все, что хотела от нее бабушка и сейчас была рада, что может не волноваться о том, что им с Верой чего-то не хватит или они будут нуждаться. Она мечтала о том, как Верочка поступит в университет и, дай Бог, создаст семью. Ей было даже немного жаль бывшего мужа. Ведь она осталась при дочери, потом будет при внуках, а как сложится жизнь у него – было совершенно непонятно. Она лишь раз видела его новую «любовь» и поняла, что Игорю будет с ней очень непросто. Свое мнение, она, разумеется, оставила при себе.
Вера отряхнула пуховик и, осторожно ступая, дошла, наконец, до остановки. Хорошо, что сегодня первых уроков нет, а то бы точно опоздала. Школа, потом репетитор, а после тренировка. День был сегодня насыщенный и домой Вера возвращалась уже вечером, предвкушая, как расскажет маме о последней контрольной по английскому, по которой она получила пятерку. Не прошла даром подготовка. Уже у самого дома она вспомнила, что мама просила зайти в аптеку и мысленно чертыхнулась. Придется возвращаться.
Она развернулась и пошла обратно к остановке, где была единственная в их квартале аптека. Она вошла туда и подавила желание заткнуть уши. В аптеке стоял крик. Орал охранник, кричала женщина-провизор. И только маленькая фигурка, которую за плечо крепко держал охранник, стояла молча, боясь поднять глаза. Вера с удивлением узнала своего утреннего знакомца. Увидев в руках у охранника жаропонижающее, она быстро смекнула, что дело странное и решительно вмешалась.
- Вадик! Ну, как так можно! Почему ты такой невнимательный! Ушел, а деньги забыл! А что тут происходит?! Ну-ка! Отпустите ребенка немедленно! Что вы здесь устроили? Я полицию сейчас вызову!
- Девушка, вы не очень-то! Он лекарства украсть хотел!
- С чего вы это взяли?
- Потому, что схватил с полки, а платить нечем!
- Я же вам говорю, что он деньги дома забыл. Давайте сюда, я рассчитаюсь. И еще мне вот по этому списку препараты нужны.
Вадик стоял, боясь поднять глаза на Веру, которая быстро сложила в пакет лекарства и, рассчитавшись, легонько подтолкнула его к выходу.
- Иди, дома поговорим.
Оказавшись на улице, она первым делом спросила:
- Он тебе ничего не сделал? Что-нибудь болит?
- Нет.
- А зачем тебе лекарства?
- Иришка заболела. Она утром еще капризничала, а после обеда позвонила воспитательница и сказала, чтобы ее забрали – температура поднялась.
- А почему ты этим занимаешься? Родители где?
Вадик засопел, снова опустив глаза.
- Ясно, что ничего непонятно. Ну, пойдем, герой, я тебя до дома провожу, что ли.
- Не надо. И это… спасибо! Я деньги верну…
- Да не надо ничего возвращать… - Вера осеклась, когда Вадик вскинул на нее злые, сухие уже глаза.
- Я сказал – верну!
- Хорошо! Как скажешь! Давай тогда так - когда сможешь, хорошо?
Мальчик кивнул, взял у нее из рук пакетик с лекарствами и пошел к подъезду.
- Вадик! – Вера догнала его. – Прости, что вмешиваюсь. Если не хочешь – не говори. Тебе помощь нужна?
- Спасибо, но вы уже помогли. Очень.
- Если что, ты помнишь, где я живу?
- Да.
- В любое время, понял меня?
Вадик кивнул и дернул на себя дверь подъезда.
Черед пару дней Иришку забрали в больницу с воспалением легких, а Вадика, который все это время не спал, пытаясь хоть как-то помочь сестре, определили в ту же больницу на обследование. А еще через какое-то время Риту с Сергеем лишили родительских прав и детей передали сначала в детский дом, а потом в новую семью, которая их усыновила.
Прошло несколько лет. Много воды утекло за это время.
Вера исполнила все мечты своей мамы. Поступила в университет, окончила его с красным дипломом, став замечательным переводчиком-синхронистом. На работе познакомилась с будущим мужем и теперь воспитывала двоих детей. Люба не могла нарадоваться на дочь. И все бы хорошо, да только здоровье подвело в самый счастливый момент. Став бабушкой второй раз, Люба настолько погрузилась в хлопоты о внуке, что не обратила внимания на «звоночки», а когда спохватилась – все было уже очень серьезно.
Вера металась по городу, пытаясь выбить квоту и найти врача, который возьмется за такую сложную операцию.
- Чем мне вам помочь? – развела руками заведующая в поликлинике. – Конец года, квоты уже давно все выбраны. Если только на следующий, но там тоже очередь.
- Вы же понимаете, времени мало совсем, – Вера умоляюще смотрела на врача.
- Понимаю… Но, и вы меня поймите. Очень много больных.
- Что можно сделать?
- Я ставлю вас в очередь и как только будет что-то известно – я вам сообщу.
- Посоветуйте, к кому обратиться. Вы ведь знаете в своей среде всех. Кто сможет помочь нам?
- Есть молодой хирург. Недавно перевелся из Питера. Очень талантливый врач. Попробуйте к нему пробиться! Вот его координаты. Сошлитесь на меня, может это как-то поможет, чтобы принял вас побыстрее и проконсультировал.
Врач согласился их принять и уже через два дня Вера сидела с мамой в кабинете у молодого хирурга, который так пристально ее разглядывал, что она поежилась.
- Вадим Сергеевич, что скажете? Возьметесь?
Врач встал и снова внимательно просмотрев снимки, согласно кивнул.
- Да. Возьмусь. И сделаю, что смогу. Риск есть, но я очень постараюсь.
- Спасибо! – Вера облегченно выдохнула и спохватилась. - А сколько это будет стоить? Квоту нам не дали, сказали, что только в следующем году.
- Не волнуйтесь об этом. Потом поговорим.
Вера открыла было рот, чтобы возразить, так как всегда не любила неопределенность. Но, потом передумала. Цену на такие операции она уже примерно знала. Нужная сумма у них почти была собрана, оставалось только продать ее машину, а это не великая проблема, успеют.
Через две недели Любу прооперировали. Вера сидела под реанимацией, ожидая новостей, когда к ней вышел Вадим.
- Все прошло хорошо. Ваша мама полежит пару дней в реанимации, понаблюдаем, а потом переведем в палату, и вы сможете ее увидеть.
- Спасибо! – голос Веры сорвался. – Спасибо… Когда нам лучше будет встретиться, чтобы я смогла вас отблагодарить за то, что вы для нас сделали?
- А вы меня уже отблагодарили, Вера.
- Я? – Вера удивленно смотрела на врача, отказываясь понимать что-либо.
- Вы. Помните мальчишку, для которого вы купили лекарства в аптеке, когда его сестра заболела? – Вадим хитро прищурился и рассмеялся. – Видели бы вы сейчас свое лицо!
- Господи! Так это ты… ой, простите, вы!
- Вера, нам давно пора перейти на «ты». Я все это время терпел, не хотел интригу портить. Давай?
- Давай… А, как…?
- Все расскажу. Давай встретимся через два часа. У меня еще одна маленькая операция, а потом я свободен.
Они сидели на веранде кафе недалеко от медцентра и Вадим рассказывал Вере, как их с Иришкой усыновили и как им повезло с приемными родителями.
- Мой приемный отец был врачом, а мама работала в библиотеке. Очень хорошие люди. Своих детей у них не было, поэтому взяли сначала меня с Иришкой, а потом еще двоих. У нас еще два брата. Оба стали военными.
- А Иришка?
- Иришка работает в театре. У нее прекрасный голос, как оказалось. Мама расслышала, заставила заниматься и носилась с ней, больше, чем со всем пацанами, вместе взятыми. – Вадим рассмеялся. – Зато результат! Окончила консерваторию и теперь поет в опере. Возьму у нее контрамарки, послушаете.
- Спасибо! А ты как? Ну, кроме того, что стал таким прекрасным хирургом?
- Я еще и прекрасный муж, и еще более прекрасный отец. Правда, сыну моему всего пять месяцев от роду, но я стараюсь!
Они рассмеялись.
Вера смотрела на Вадима и не могла поверить, что этот тот самый мальчишка, с которым она познакомилась когда-то, так лихо приземлившись на дорожку, покрытую льдом. И только, почти не изменившийся, серьезный взгляд убеждал ее в том, что это тот самый Вадик, который протянул ей когда-то руку и спросил, не ушиблась ли она.
- Еще тогда понятно было, что врачом станешь! Помнишь, как уверенно ты мне заявил, что перелома нет?
Они долго еще в тот вечер сидели под липами, делясь всем тем, что случилось с ними за эти годы.
Мама Веры поправилась.
А на даче Веры теперь часто собиралась большая компания. Носились по лужайке дети, перекликаясь с родителями, и замирая, когда над соснами, которые росли на участке, вдруг взлетал чистый, словно хрустальный колокольчик голос Иришки, которая запевала какую-нибудь детскую песенку, которую с удовольствием подхватывали и бравые офицеры, и врач, которому, по словам сестры, медведь оттоптал не одно, а сразу оба уха, и серьезный банкир, которым стал Верочкин муж, и сама Вера, которая закидывала голову, смотрела на качающиеся в вышине верхушки любимых ее сосен и думала, какая же она счастливая, что все это происходит с ней здесь и сейчас.
Lara's Stories
#ЛюдмилаЛаврова
***
-Я разрешу вам с сыном вернуться в мою квартиру, если ты будешь отдавать мне зарплату. Кормить вас больше не намерен, - поставил условие муж.
-Моей маме нужен самый большой и вкусный торт. Сегодня придут в гости ее подруги, - деловито сказал муж. -Пошевелись, ты мне должна, вообще-то. Это же с моей помощью ты так поднялась. Добро нужно помнить.
-В смысле? - удивилась Света.
-Я давал тебе деньги на оплату кондитерских курсов. Разве ты забыла, Светлана? - смотрел на нее исподлобья Кирилл.
-Я помню, ты не даешь забыть, - вздохнула Света.
-Мама просила самый большой и самый вкусный, - нагло, с напором повторил Кирилл.
И тут Света решила сделать наглой свекрови незабываемый презент. ***
Сегодня в доме был настоящий переполох. Когда из командировки возвращался Геннадий Петрович, все должно быть идеально. А тут дочка Света у родителей загостилась.
-Они не уехали еще, что ли? Собирались пожить пару дней, а уже сколько прошло? - проговорил мужчина, присаживаясь к столу.
Дочка жила у родителей уже три недели и съезжать, судя по всему, не собиралась. Галина сказала мужу то, что знала.
-Приходит-уходит, с работы на работу, но с зятем у них не все ладно. Кирилл ей ни рубля не перевел за это время. Она у меня попросила. Я из заначки ей дала.
-Как знал, что нужно сразу с зятем разобраться, - сказал Геннадий, отодвинув стул. - Бардак! Замужняя женщина сидит в отцовском доме! Ладно, вечером с ней поговорю.
Галина вышла в магазин и тут же набрала номер дочери.
-Ты где? Почему ни тебя, ни Никиты дома не было ночью? - строго спросила Галина.
-Мам, заказов было много. Не стала домой возвращаться по пробкам и заночевала прямо на работе. Утром нужно было сырье встретить для мастики. У меня закончился, а заказов много, - повторила Света.
-Мастика, значит, - хмыкнула мать. -От мужа ушла и все? Понеслась?
-Мама, хватит! У нас с Кириллом пауза в отношениях.
-Не знаем мы с отцом никаких пауз! Он вернулся с вахты, а Никита все зразы ночью съел! Чем мне отца кормить? - всплеснула руками Галина Аркадьевна.
Дочка слушала вполуха, нехотя ответила:
-Мам, купи полуфабрикаты. Отцу какая разница, что после вахты есть? Мой Никита разве вас сильно объел? Я куплю мяса, накрутим на выходных...
-Какая разница?! Ты своего мужа будешь полуфабрикатами пичкать! - в очередной раз напомнила она Светлане.
Света промолчала, не в ее положении сейчас выступать и что-то требовать. Мать всегда делала для мужа все. Все, для любимого Геночки. То, что у Геннадия Петровича на севере давно уже есть сердечная подруга и запасной аэродром, Галина Аркадьевна предпочитала не вспоминать.
Возвращалась домой Света нехотя, ведь серьезного разговора не избежать.
С мужем у Светланы была не просто пауза в отношениях. Дело всерьез шло к разводу. А ведь когда-то Кирилл сам сказал: "Мне не нужна трудоголичка рядом! Мне нужны чистые рубашки, домашняя еда и очаг! Или я, или твоя учеба!"
Света бросила ВУЗ ради мужа, а теперь, спустя много лет, муж бросил Свету.
Когда Света вернулась с работы, отец сидел в комнате и смотрел телевизор. Дочь заметила, что он с кем-то переписывается.
-Привет. Как дела у нашей кондитерши? - начал отец вроде бы мягко.
-Привет, пап. Да так, потихоньку.
Геннадий Петрович потер руки о колени, постарался улыбнуться. Мужчина понял, что Света признаваться ни в чем не собирается.
-Света, ты знаешь, что я был против твоего брака, но ты выбрала Кирилла, бросила учебу. Так вот, пожила у нас и хватит. Я тебя кормить не собираюсь. Возвращайся к мужу, - высказал отец.
-Я не вернусь. Я ищу квартиру для нас с Никитой, но сейчас все средства уходят на закупку продуктов для кондитерской, - оправдывалась дочка.
-Несерьезно в сорок лет тортики кремом мазать, Светлана! Институт не закончила, с мужем живете черт знает как, сын оболтусом растет! Что это за жизнь такая? - не унимался Геннадий.
Света, которая привыкла, что она всегда должна быть хорошей и послушной, вдруг взбунтовалась.
-А как надо, пап? Жить на две семьи, пропадать на вахте и врать жене, что зарплату снова задержали? Такая по-твоему "нормальная" жизнь у меня должна быть?
Геннадий Петрович стойко вынес удар от Светланы. Он покраснел лишь самую малость. Не сказав ни слова, выключил телевизор и отбросил пульт на диван.
-Так, мне нужно выйти и прогуляться. Душно тут у вас, - кратко сказал мужчина и вышел из комнаты.
Отец Светланы четко понял, что причина в его зяте. Он отправился прямиком к Кириллу.
Зять был дома. Мужчина заказал для себя еду из ресторана и смотрел какой-то фильм. В дверь позвонили и он пошел открывать, думая, что привезли доставку. Но на пороге стояла его тесть.
-Геннадий Петрович?! Какими судьбами? - удивился Кир.
Геннадий мужчина прямой, он спросил в лоб: почему Света живет у матери? А Кирилл не стал отпираться и ответил тоже прямо.
-Ваша дочка стала домашней клушей, поправилась из-за своих тортов! Это не работа, а кормить ее и Никиту я больше не намерен. Я пашу, а они тратят!
-Так это твоя семья, зятек. Она из-за тебя институт бросила. Или забыл? - усмехнулся Гена.
-Света могла бы заниматься саморазвитием, а не деградировать до простой домохозяйки. Наш брак себя изжил!
Мужчина не стал слушать и сказал, что семья - есть семья.
-Домой ее забирай! Вы еще в браке, пусть живут здесь.
Но зять ни в какую не соглашался. Случился скандал, мужчины повздорили так, что чуть не дошло до драки.
Геннадий схватил зятя и сказал, что дочку ему отдавал на условиях, мужское слово дорого.
-Жить я с ней не буду! Пусть сын возвращается, а такая Света мне не нужна. Пусть меняется, тогда и поговорим! Срок ей месяц на исправление! Все, уходите! - завопил Кирилл и показал Геннадию Петровичу на двери.
Пока Геннадия не было дома, там тоже разгорелись нешуточные страсти.
-Ты что ему сказала, зараза? Он только приехал, с вахты на вахту в его-то возрасте! Ты хоть понимаешь, что это опасно?! Вернись к мужу и не мешай нам жить!
-Я не думала, что мы с Никитой так вам мешаем, мама. Мы разводимся, Кирилл нас выгнал с сыном из-за своей тотальной жадности. Обвинил, что я не работаю и мои тортики не приносят доход! - с горечью ответила дочка.
Галина не ожидала, что все так серьезно. Женщина привыкла держаться за мужа, для нее развод с любимым Геночкой был равен катастрофе. А Света просто ушла от мужа! Мать поспешила тут же обвинить Светлану.
-Он не изменил, не загулял. Ты должна вернуться! И найти себе нормальную работу так, как муж говорит. Мужа надо слушать!
Дочь собрала небольшую сумку, сказала, что внук будет жить у свекрови, пока она не найдет квартиру для них. Кажется, матери стало даже немного легче.
Когда Геннадий вернулся домой, Светы и Никиты уже не было.
На следующий день Кирилл явился к Свете в кондитерскую и стал справляться, как у жены идут дела? Какая у нее выручка?
Кирилл рассматривал с читаемым скепсисом мелкие вещицы, формочки, кондитерские кисти и бесконечные элементы для декорирования тортов. А Света, заметив взгляд мужа, сказала, что ее заработок не имеет отношения к их браку.
-Имеет! Когда ты сидела у меня на шее, тебя ничего не беспокоило. Твой отец требует, что я вас забрал. Я разрешу вам с сыном вернуться в мою квартиру, если ты будешь отдавать мне свою зарплату. Я дармоедку не приму, - жестко отчитал жену Кирилл.
-А ты меня спросил, хочу ли я к тебе возвращаться? - усмехалась Света.
После разговора с матерью она стала искать квартиру. Винила себя, что слишком расслабилась, осталась жить у родителей, когда нужно было строить свою жизнь... Но теперь она действовала решительно.
-Я не вернусь, Кирилл. Сегодня я переезжаю в съемную квартиру. Никита пока ночует у твоей матери, но сын будет жить со мной.
-Хорошо. Но кто будет все оплачивать? - с ехидством произнес муж.
-Я сама справлюсь, - парировала Света.
-Как хочешь. Я вчера сказал твоему отцу, что даю тебе месяц на "исправление", но вижу теперь, что тебе это не нужно. Я подаю на развод, - скривился Кирилл.
Света осталась одна в своей небольшой кондитерской и задумалась.
Она потратила столько лет, чтобы быть хорошей женой для Кирилла. Света слушала свою маму, когда та учила ее какой надо быть. И в итоге все равно оказалась плохой для всех. И для мужа и для родителей.
Она не пожалела, что высказала все Кириллу и съехала, наконец, из родительского дома. Впереди у нее было много работы, ведь нужно было еще отдать долг матери.
-Работа, работа, работа, - твердила самой себе Света.
С этого дня в ее жизни и правда было место только для работы. В свободное время Света обустраивала съемное жилье, мечтая купить свою квартиру.
Спустя несколько дней, Никита переехал к матери, после мытарств по домам бабушек. Парень был, кажется, даже рад, что они живут вместе, вдвоем.
-Я понял, что у взрослых так бывает. Мне дед звонил, он уезжает на север. А бабушка плачет, не хочет его отпускать, - сказал Никита матери.
Света думала, что у Геннадия очередная командировка. Но нет. Отец сообщил, что окончательно ушел от Гали к Зине. И это был его последний, прощальный приезд.
Света позвонила Геннадию Петровичу сама, не понимая, как он может бросить мать.
-Галка хорошая, она не пропадет. А я буду с Зиной, у нас ребенок подрастает, - сказал отец спокойно и буднично, будто ничего такого не случилось.
-Деньги я отдам матери, - категорично заявила Света.
-Отдавай, я ей и так прилично оставил. На жизнь хватит. Если не будет сажать на шею вас, дармоедов. Ну, все. Пока! К Кириллу не возвращайся. Не мужик он.
Галина оградилась от всех, переживала уход мужа тяжело, но спустя несколько месяцев все-таки пришла в себя.
У нее появился мужчина немного моложе Гали, но хороший, любящий и работящий. Во всяком случае, так о нем говорила Галя.
Света радовалась, что мать не тоскует по Геннадию, но в ее жизнь после ухода отца старалась не вмешиваться.
Да и некогда ей было. Производство тортов на заказ стало приносить стабильный доход, бизнес рос как на дрожжах.
Света взяла себе помощницу, потом еще двух подруг позвала на работу в кондитерскую.#опусы Развод с Кириллом уже был такой трагедией. Потихоньку она становилась на ноги.
Маленькая кондитерская переехала в более просторное помещение, Света открыла свой небольшой магазинчик с красивой витриной, где покупатели могли рассмотреть ее торты и купить для себя готовый.
Света не могла нарадоваться на свое детище. А ведь никто из ее близких не верил, что все будет именно так.
Спустя немного времени, она отдала матери то, что у нее взяла на закупку продуктов. Этим их общение ограничилось.
Однажды в магазине появился новый покупатель. Неожиданно пришел бывший муж Светланы, Кирилл.
Света заметила его, но сначала не узнала. Не думала, что Кир придет к ней в магазин. После развода они не виделись ни разу.
-Твоя кондитерская процветает, как я вижу, - сказал Кирилл.
-Что ты хотел?
-Моей маме нужен самый большой и красивый торт. Сегодня придут в гости ее подруги, - деловито сказал бывший муж. -Пошевелись, ты мне должна, вообще-то. Это же с моей помощью ты так поднялась. Добро нужно помнить.
-В смысле? - удивилась Света.
-Я давал тебе деньги на оплату кондитерских курсов. Разве ты забыла, Светлана? - смотрел на нее исподлобья Кирилл.
-Я помню, ты не даешь забыть, - вздохнула Света.
-Мама просила самый большой и самый вкусный, - нагло, с напором повторил Кирилл.
Вспомнила Света свою любимую свекровь, как она называла ее поварихой, как хаяла ее тортики и намекала, что Свете нужно похудеть.
-Хорошо, сейчас упакую тортик. Самый лучший.
-Давай! Добро нужно помнить, Света, - подгонял муж.
Кирилл всегда был таким, просто Света любила мужа. А теперь, когда любви не стало, она могла ему ответить так, как надо.
Кирилл принес домой к Марине Ивановне торт в большой белой коробке с розовым бантом.
-Не буду смотреть, вроде красивый. Коробка аккуратная. Свежий, хоть? Твоя повариха такая неряха! - сказала свекровь.
-Свежий. Она мне должна. Думала, что я забуду, как она жила за мой счет и сидела на моей шее. Она же ни дня не работала, мама! - возмутился Кирилл.
-Ты, все-таки, рано ее прогнал. Сейчас бы жили в шоколаде, она ведь неплохо зарабатывает. Подумай, может, вернешь Светку?
Кирилл задумался.
-Верну, потом. Кому она нужна?! - ответил он матери.
Свекровь оставила торт в холодильнике, но не удержалась и открыла его до прихода подруг. Она тут же позвонила сыну и буквально рвала и метала от злости.
-Звони своей бывшей и скажи, что она просто! Просто! Просто... - задыхалась от гнева Марина Ивановна.
-Да что не так? Торт не свежий? - спросил Кирилл.
-Свежий! Ты бы видел его! Твоя Света мне на нем такое пожелание накатала! Хорошо, что подруги не увидели! Стыд какой! Зараза, я ей все выскажу! - орала в трубку свекровь.
Но дозвониться Светлане Марина Ивановна не смогла. Света просто не брала трубку с незнакомых номеров. В новой жизни она сама выбирала с кем общаться, а с кем - нет.
Вот так закончилось общение Светы с ее бывшим мужем. Что за послание для свекрови было написано на тортике - история умалчивает. Но точно одно: свекровь послание бывшей невестки тронуло до глубины души.
Автор: МИЛ РЭЙ
***
Ирина Горбачева
СТАРОМОСКОВСКАЯ ДАЧА
рассказ
Сентябрь в жизнь Марины Александровны всегда приносит грусть. Скорее необъяснимую тоску. Вроде всё хорошо, все дети, внуки, правнуки в порядке. Никто не развёлся. Не заболел. Все живут своей шумной, суетной жизнью. Не забывают их, своих родителей. Но в конце сентября сын всегда перевозит родителей c дачи в московскую квартиру. Вот после четырёх месяцев отсутствия в мегаполисе надо опять привыкать к его суете, шуму, тяжёлому воздуху, пыли, которая неизвестно откуда берётся. ***
В конце апреля или в начале мая им тоже приходится привыкать. Но это совсем другое. За городом с наслаждением привыкаешь к чистому, насыщенному кислородом воздуху, который, кажется, когда вдыхаешь, не помещается в лёгких. Привыкать к тишине, еле слышному гулу проходящих вдалеке поездов, который не мешает слушать пение различных птиц ранним утром.
Здесь не раздражает стук дятла по больному дереву и постоянное кукование кукушки. Да и ощущение за городом, в своём доме совсем другое. Здесь ты видишь, как распускаются листья на деревьях. Как птенцы синицы или трясогузки учатся летать. Здесь дом уже давно превратился в коробочку воспоминаний. Каждая вещь, каждый предмет о чём-то напоминает, словно это и не дом, а альбом со старыми, дорогими сердцу фотографиями.
Дети: дочь и сын берегут их преклонный возраст. Да какой преклонный! Скорее склонённый уже на половину в ту, другую, неизведанную и неизвестную сторону, которая называется…
К смерти Марина Александровна, как и её муж Константин Михайлович, относятся спокойно. Даже с юмором и спокойствием, тем самым успокаивая детей и взрослых уже внуков.
– Что мне здесь, на этом свете, делать со своим склерозом, да плохим зрением, – шутит её муж, – а там, может, и правда есть другая жизнь? Может, моя душа поселится в теле какого-то моего правнука? Уж я тогда дам вам знать. Так что планируйте потомство, а я придумаю кодовое слово, по которому вы поймёте, что это именно я.
– Но всё равно жалко уходить навсегда. Сейчас столько вокруг интересного. Оно, конечно, и раньше скучно не было. Но была работа, забота о доме, о детях. Круговорот целый день, – размышляла Марина Александровна, перебирая вещи на даче, – а сейчас только такая благодать наступила, и на тебе: где-то кольнёт, то голова закружится, то ноги не хотят ходить.
Их дом коттеджем назвать нельзя. Построен он был и спланирован в традициях старых московских советских дач. Им с мужем очень хотелось иметь такой дом, как в кино. Чтобы закрытая терраса была большая и непременно с такими окнами, чтобы рамы в клеточку. Чтобы была веранда с вьющимся плющом, а крыльцо с удобной лестницей и перилами, и тоже закрытое. Чтобы был мезонин и обязательно с небольшим балкончиком.
Тогда, когда они купили заветные уже не шесть, а девять соток, у них имелся хороший заработок и двое детей. Муж, капитальный человек во всём, решил обойти закон, по которому не разрешалось строить на садовых участках дома из бруса и на капитальном фундаменте. По «денежному» договору с председателем он строил дом, когда кроме сторожа на участках никого не было. Поздней осенью и ранней весной. Бригада, которую он нанял, справилась с работой на отлично. Капитальный фундамент и брус был замаскирован вагонкой, так, что со стороны казалось, что дом весь из вагонки. Так же и с таким «укрывательством» была построена небольшая кухня. Маленький рубленый домик с печкой и газовой плитой. Да и весь участок был распланирован, как полагается по тогдашним правилам. Был и огород, и сад, и грибы в лесу за калиткой.
На участке росла елка, которая выросла вместе с детьми и у которой они водили хоровод на зимних каникулах, встречая Новый год тесно, но уютно устраиваясь на маленькой кухне, греясь у раскрасневшейся и трескучей печи.
С наступлением изменений в стране потихоньку обустраивалась и дача. Но основные признаки старомосковской дачи оставались прежними. Удобства во дворе, а старый металлический рукомойник рядом с удобствами. Летний самодельный душ, в котором вода нагревалась от солнечного тепла. Прибавилась только еле текущая по трубе вода в кране на кухне, которая поступала из большого общего бака. И ещё дровяной титан в выстроенном небольшом помещении для такого горячего душа.
Всё на этой даче напоминало о быте родителей Марины Александровны и Константина Михайловича и умиляло их души. Стирка в большом металлическом корыте, в котором они купали своих тогда только что рождённых детей. О пластмассовых тогда и не знали. Старенькая посуда, мебель, постель. Вещи и игрушки, которые дети не выбрасывали, потому что жалко, а на даче "пусть лежат". Всё навевало воспоминания.
– Вот этот костюмчик я связала сыночку. Смотри, Костя, тогда только училась вязать. Помнишь? Денег тогда было не очень, а вязали все. Вот меня сотрудница одна и научила. А как пригодилось? Помнишь, в перестройку? Ещё и на заказ вязала. Смотри, смотри, а это я дочке сшила платье. Какая она славная была… Куколка.
– Тебе бы всё тряпки. Лучше скажи своему сыну, чтобы машину навоза заказал. Картошку подкормить надо.
– Какая картошка, Костя? Какой навоз? Когда ты успокоишься, я тебя и похороню на этих грядках. Ты за калитку выходил? Кто сейчас картошку сажает. Да и вообще, кто сейчас с огорода питается? Дети нам привозят специально, чтобы ты на коленках не ползал по земле. Посадил зеленушку и ладно.
– Вот сама нитратами и питайся. А мой организм своего натурального требует.
– Господи, вокруг коттеджи понастроили, у всех газоны красивые, гамаки, качели. Старики уже из квартир московских не выезжают. Одни молодые на шашлыки приезжают. Отдыхают люди, понимаешь? А ты наших детей и внуков на огород загоняешь. То тебе полоть, то вскапывать.
– А у нас не коттедж, а дача. И на даче надо жить по дачному. Не разломаются.
Такие диспуты старики проводили из года в год. А в этом году было не до диспутов. Заболел Константин Михайлович. Слёг. Как-то сразу с началом весны, утром не смог встать с постели. И умирать не собирался, но и встать не мог. Приглашённый врач, прослушав и осмотрев его, констатировал: – Ну, что вы хотите? Возраст. Потихоньку, полегоньку до балкончика ещё поживёт.
Но первым вопросом у Константина Михайловича к жене после ухода врача был:
– А как же дача?
– Ну, какая дача, соломенная твоя голова. По квартире еле передвигается, а ему дачу подавай. Продавать её надо. Сыну ипотеку платить нечем, лучше ему помочь.
– А как они без дачи будут? – искренне удивился он.
– Внуки много приезжают? Все по югам да по заграничным курортам. Нужна им твоя дача. А так сын хоть от кредита избавится.
Она не ожидала, что после нескольких дней уговоров он всё же скупо, но согласится на продажу.
– Только у меня одно условие. Найдёте покупателя, отвезёте меня попрощаться с дачей.
Сын, поблагодарив отца, выложил объявление с фотографиями дома и участка на какой-то сайт. Купил отцу кресло с электрическим приводом, чтобы он мог выезжать на прогулки. Но все понимали, что ему осталось недолго кататься по пыльной московской аллее. Заскучал отец. Потерял интерес к жизни.
Но вот покупатель нашёлся. Цену, конечно, он сбил, сказав, что платит не за дом и даже не за участок.
– Вы должны понять, что все постройки пойдут под снос, огород под трактор. Здесь будет коттедж с гаражом, на месте огорода бассейн, зелёная лужайка. Всё как полагается.
Покупатель даже оставил залог, которым сын сразу оплатил очередной платёж в банке. Он скрыл от отца будущее его участка и повёз его и мать, как обещал, прощаться с дачей.
– Я помогу запаковать вещи, какие тебе надо забрать, а папа заодно простится со своими грядками, – сказал он, усаживая родителей в автомобиль.
Пока мать возилась в доме, охая и ахая, перебирая вещи, а отец ездил по участку, глядя на пустые грядки, сын прилёг в гамак и, разомлев на весеннем солнце, заулыбался, то ли задремал от ласкающих лицо тёплых лучей, то ли от бередящих душу воспоминаний.
Ему вспомнилась рыбалка, на которой пришлось ловить отцу не рыбу, а его маленького непоседу, который, поскользнувшись, угодил, не умея плавать, в пруд. Ну и нагоняй им обоим устроила тогда ещё молодая мама! Вечерние посиделки за чаем из большого самовара, доставшегося отцу от его деда, который надо было разжигать обязательно сапогом. Как его отец заставлял чистить этот пузатый агрегат до блеска, как они искали и подбирали нужный кожаный сапог. Но каким же вкусным был этот чай! С хрустящими сушками, свежим, сваренным мамой клубничным, малиновым вареньем. А ночные побеги через окно, чтобы покататься на коне без седла, взятом на чудом уцелевшей конюшне, заплатив сторожу - доходяге рубль мелочью. Мелочью, потому что каждый из ребят приносил столько, сколько можно было выпросить у родителей на мороженое в магазине соседней деревни.
Прислушавшись, он не услышал жужжания отцовского кресла. Не двигала коробками мама в доме. Сын встал с гамака и подошёл к крыльцу, у которого должен был сидеть отец. Кресло было пустым. Он оглянулся на сад и увидел отца.
Он стоял у старой яблони, такой же старой, как и сам. Обняв её, он прислонил седую голову к стволу яблони и беззвучно плакал. Слёзы тихо стекали по его щекам и падали на одну из веток раскидистого дерева. Казалось, что прощаясь, они плакали вместе.
Сын подошёл к отцу и обнял его. Посмотрев на дом, в окне он увидел стоящую и глядевшую на мужа мать. В руках она держала мягкого мишку игрушку, которую когда-то ему купили родители и по её щекам тоже текли слёзы.
Горло сына сковала спазма. Он приложил голову отца к своей груди и сдавленным голосом сказал:
– Всё, отец, дача не продаётся. Собирайтесь, на следующие выходные я вас перевезу сюда.
– Нет, сынок, тебе надо ипотеку выкупить, а мы уже…– тихо бормотал отец.
– Папа, не переживай. Всё будет в порядке. И ипотеку выкупим, и дачу для правнуков оставим. Где они встретят новый год с такой ёлкой, как наша? Пусть и у них будет дача и детство, какое было у нас.
***
Свой угол
- Чего вернулась? - мать держала дверь и всем своим видом давала понять, что не желает впускать дочь. - Нажилась я так понимаю? Пять лет не интересовалась как там мать, а теперь стоит, такая, с сумками.
Юля сдерживала слёзы, чтобы не разреветься. А хотелось. Хотелось прямо с порога сказать матери, что она была права и Колька, действительно, к*озёл. А она не пускает. ***
- Ма-а-ам.
- Что мам?
Юля вдруг рассердилась и попыталась войти в квартиру.
- Здесь и мой угол есть, по закону мне положенный.
- Ишь, - Марина убрала руку и прижалась к стене, пропуская дочь, - когда уходила, дверью хлопала, не спрашивала, чем я за твой угол платить буду.
- Мама! - Юлька скинула обувь.
Плечи дочери невольно вздрогнули.
Мать вспомнила, что дочь всегда, перед тем как разрыдаться, вскидывала плечи. Сдержалась. Так хотелось обнять, прижать и сказать, что всё позади. Нельзя. Нужно быть строгой до последнего. Не слушает же никогда.
Дочь прошла в свою комнату и прикрыла дверь.
Мать это задело ещё больше: "Свой угол. Зачем она так. Ну и ладно, пусть живёт". С момента ухода ничего в комнате дочери не изменилось. Мать лишь делала уборку.
Утро встретило солнцем и радостным чириканьем. Марина распахнула окно и впервые за долгое время свободно вздохнула. Как гора с плеч.
Юлька открыла дверь в свою комнату и долго ещё не выходила. За утренним кофе обе молчали. Опухшие от слёз глаза дочери рисовали на её лице "пучеглазика".
Мать сдерживалась, а так хотела услышать, как и чем жила дочь все эти пять лет.
Юлька умылась, собралась и молча ушла.
- Не время. Не время разговоров. А когда время? - думала мать.
Всё время не время. Так и с мужем случилось, исполнилось дочери восемнадцать, школа позади, впереди светлое будущее и что? Муж собрал чемодан и ушёл. Просто ушёл, не к какой-то там бабе, а просто ушёл. И на простой разговор времени не нашлось. Через год ушла дочь. В институте встретила парня, собрала сумки и ушла.
Марина сидела за кухонным столом и думала, почему с ней это произошло и зачем. Всё же в этом мире зачем. А ответов на вопросы не было. Часики на руке спешили. Пора на работу.
Дочь всё так же молча жила в своей комнате уже третий день. Марина в гостиной. А ведь очень давно она порывалась сделать из комнаты дочери себе спальню, даже спальный гарнитур присмотрела. Сдержалась. Всё надеялась, что дочь вернётся. Все пять лет надеялась. Как чувствовала, что любовь у дочери не сложиться. Так и вышло.
Первой начать разговор мать боялась. Боялась спугнуть дочь. Слишком тонкой была нить соединяющая их сейчас.
Юля сделала первый шаг сама.
- Мам, ты была права, - тихо сказала за ужином дочь.
- Х-х, - подумала мать, но вслух не сказала, - я так и знала!
- Он оказался под*лецом. Бесплатная прислуга - очень удобный вариант сожительства. Без обязательств, без всего, понимаешь... он не собирался на мне жениться. Ему не нужен был ребёнок, и я сделала аборт.
Юля молчала, молчала и мать. Говорить что-то сейчас было не к месту.
- Мне стало так одиноко. Я стала чувствовать себя ненужной и сказала Коле об этом. А он знаешь что... сказал, что не любит меня и если меня что-то не устраивает, я могу идти на все четыре стороны. Он смеялся мне в лицо... представляешь?
Юлька запрокинула голову, и плечи её вздрогнули.
Марина тут же встала и подошла к дочери. Обняла сразу, без сомнений и задержек. Ей так хотелось кричать в голос. И рыдать с дочерью на пару. Столько накопилось за пять лет.
"А я тебе говорила, что все мужики одного хотят, а ты мне не верила. Вот! Я была права", - повторяла про себя мать.
Ей так хотелось выть от ощущения потери. Бабушкой, она могла уже стать бабушкой и качать внука или внучку. Слушать мерное сопение ребёночка. Покупать ползунки и погремушки.
Но Марина молчала. Она принялась благодарить Бога, что вернул девочку домой. Пусть поздно, но дочь поняла, осознала.
- Знаешь что? - мать чуть отстранилась от дочери, - а давай сходим сегодня в кино, сто лет не была нигде.
Дочь захлопала мокрыми ресницами.
- Поздно уже.
- А нам на ночлег не проситься. У нас же есть свой угол, - шутила мать. - Хорошо, что ты вернулась ко мне. Знай, я всегда тебя жду. С хорошими вестями, с плохими новостями. Я жду. И буду ждать вечно.
Автор: Сысойкина Наталья
***
Последний муж
Виктор уже засыпал, когда зазвонил телефон.
- Алло, это кто? – спросил он сонным голосом.
- Это я. А это кто?
- Это последний муж Ивановой. А ты предпоследний? Я правильно попал? ***
- О... Коллега. Привет.
- Ага. Всё-таки я тебя разыскал. Хоть Наталья этого и не хотела. Тебя ведь, кажется, Виктором зовут?
- Ну.
- И меня Виктором.
- Ха! Узнаю Натаху. Любит она постоянство. А чего ты звонишь? Спросить чего хочешь?
- Хочу.
- Спрашивай, Витя. За спрос у нас денег не берут.
- Угу... Скажи, Виктор, как Наташа - вообще? Ну, как жена?
- А ты, чего, ещё не раскусил?
- Почему? Раскусил.
- И как?
- Мне пока нравится.
- Ну?
- Чего - ну?
- Чего тогда спрашиваешь? – хмыкнул предпоследний муж. - Живи, наслаждайся.
- Так я и живу... Наслаждаюсь… А вы с ней... часто ссорились?
- Нет. Всего один раз.
- А голос она на тебя повышала?
- Говорю же, нет. Добрая она женщина. Короче, идеальная.
- Надо же.
- А что? Что-то не так?
- Да так, так... И я могу про неё сказать тоже самое. Постоянно улыбается. Даже подозрительно.
- Да, ладно тебе. Она супер. Хозяйка - просто класс. Заметил, как она за квартирой следит? Ни соринки.
- Ну, да... Чего есть, то не отнимешь.
- И готовит вкусно. Какой борщ! А какое пюре с котлеткой. Как в детской столовке. До сих пор по её еде скучаю.
- Ну, да, да... Слушай, а чего ты мне её нахваливаешь?
- Я?
- Ну, да.
- Так ты же сам спрашиваешь. Или ты ревнуешь?
- Ещё чего. Просто я не это тебя хотел спросить. А ты мне сразу про еду.
- Так спрашивай про другое, чего ты мнешься?
- Ладно. Скажи, тёзка, только честно, почему ты её бросил?
- Ну... – предпоследний муж вдруг запнулся. - Ты прямо про такое спрашиваешь... Хочешь, значит, знать правду?
- Ещё как хочу. Она когда тебя вспоминала...
- Она меня вспоминает?
- Один раз, когда я её спросил, почему вы развелись. Так она пожала плечами и сказала, что вы жили душа в душу… Но вы же почему-то развелись, Витя. Почему?
- Почему, говоришь? - предпоследний муж хмыкнул. - А ты скажи мне, тёзка, ты шкафчик внизу стенки, который на ключ всегда закрыт, открывал?
- Который?
- Ну, который напротив дивана слева.
- Нет. А что там?
- Не спеши. Сначала скажи, ты человек нервный? Кулаками в компании любишь размахивать?
- Есть немного.
- А сильно впечатлительный?
- Ну, да.
- Плохо. А боксом ты когда-нибудь по-настоящему занимался, или каратэ?
- Не-а. А что?
- А то, что тогда тебе в этот шкафчик лезть не желательно. Хотя, всё равно ты однажды узнаешь…
- Так что там?
- Погоди. Пообещай, что из-за того, что там увидишь, сразу на развод подавать не побежишь.
- Говори, говорю, чего там! Не крути! – заорал в трубку последний муж.
- Эй, ты чего, уже нервничать начинаешь?
- А то!
- Ну, ладно, если что - прости меня, Натаха. Короче, Витя, лезь в её платяной шкаф, там в рыжей шубе, в кармане, найдешь ключ маленький от того ящичка. Подошёл к шкафу?
- Да.
- Нашёл ключ?
- Да.
- А чего ты так дышишь нехорошо?
- Ничего!
- Подыши животом. Успокойся и отрывай. Открыл.
- Ну... А чего это такое?
- Ты, что ли, слепой? Медали это, Витя, медали. Там к ним дипломы ещё есть. Почитай, за что и когда медали были получены.
- Так... Первое место по каратэ... Чемпион округа... Это она, что ли? И по самбо? Ой, мамочка... Сколько же здесь этих дипломов...
- Много, Витя, много… - довольно хохотнул предпоследний муж. - А теперь, спокойно… Закрывай аккуратно шкафчик, ключ - на место... И с завтрашнего дня к врачу – срочно лечи свои нервы. И ещё запомни, ты мне не звонил, я тебе ничего не говорил. А Натаха - человек очень хороший. Ты люби ее, и всё будет хорошо. Главное, не груби. И кулак ей не показывай. А то у неё мышечная память. Понимаешь меня? Реакция автоматически срабатывает. Маваши… Удар ногой по кругу… Это я потом название удара узнал, когда в больнице лежал. Так что держи себя в руках, Витя. И гордись, что ты - муж чемпионки…
И Виктор - предпоследний муж - отключил телефон.
ДзенБлог:
Рассказы Анисимова