КОШМАР,ПРИДЁТСЯ СМОТРЕТЬ СОВЕТСКИЕ ФИЛЬМЫ

Однажды в наш отдел прислали на недельную ознакомительную практику двух молодых студентов из профильного техникума. Теперь в нашем скромном по размеру кабинете расположилось сразу пять человек. Двое мужчин чуть за сорок, в полном расцвете сил, два идеологически неокрепших организма лет восемнадцати и я, незамужняя девушка возрастом где-то посередине этого диапазона.
В принципе, работали студенты неплохо, но имелся один нюанс – у них абсолютно отсутствовали представления о советском кинематографе, не говоря уже о литературе. Они не узнавали даже самые знаменитые цитаты, которые раньше были известны каждому школьнику. С одной стороны, для работы это не важно. Но с другой, начальник нашего отдела Юрий Михайлович только цитатами и разговаривал, так что в отделе это вошло в привычку у всех.
На второй день практики, обнаружив в холле офисного здания кофемашину-автомат, парни приобрели по стаканчику настоящего капучино и вернулись в кабинет, распространяя манящий аромат божественного напитка. Михалыч, пьющий по привычке дешёвый растворимый кофе, опьянённый запахом капучино, хмуро поинтересовался у молодых людей, используя легендарную цитату:
– Почём опиум для народа?
Гоша, вошедший последним, оглянулся на шефа и испуганно ответил:
– Это капучино!
Потом, когда они уселись на свои места, добавил:
– Мы наркотиками не увлекаемся.
Михалыч переглянулся со своим товарищем и недобро усмехнулся, а я, посмеявшись над дремучестью молодых ребят, объяснила:
– Шеф спрашивает, сколько стоит стаканчик капучино.
– А-а! – с явным облегчением ответил Гоша. – Сто пятьдесят.
– Наши люди в булочную на такси не ездят, – отозвался Сан Саныч из своего угла.
Гоша снова смутился и вопросительно посмотрел на меня – переведи, мол. Я объяснила:
– Саныч говорит, что пить кофе за такую цену – дорогое удовольствие, особенно для студентов.
– Дороговато, конечно, – согласился Гоша. – Зато после этого кофе – бодрячок до самого вечера.
В пятницу после обеда парни обсуждали предстоящий вечер, и из разговора стало понятно, что они собрались в ночной клуб. Михалыч, оторвав взгляд от монитора, вставил свои пять копеек:
– И смотрите там! Руссо туристо, облико морале!
Парни замолчали и, переглянувшись, снова умоляюще посмотрели на меня.
– Шеф говорит, чтобы вы в клубе вели себя достойно – не напивались и не приставали к девушкам.
– Ясно! – сказал Артём. – Мы так-то особо не пьём, и насчёт приставаний – это не про нас. Чаще наоборот – девушки к нам пристают.
Позже, когда наставников не было в кабинете, парни начали меня расспрашивать:
– Ирина, а откуда эти шутки? Почему вы их знаете?
– Ну, как откуда? – в свою очередь, удивилась я. – Это цитаты из известных советских фильмов. «Двенадцать стульев», «Иван Васильевич меняет профессию» и так далее. А вы что, никогда эти фильмы не смотрели? И книжек не читали?
– Смотрели, конечно, – ответил Гоша. – Но так, чтобы их наизусть помнить, – это уже перебор.
– Так если их каждый год смотреть… – начала объяснять я, но меня бесцеремонно перебил Артём:
– Каждый год? А зачем? Какой смысл по сто раз пересматривать?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Просто раньше хорошие фильмы снимали. Так что, наверное, для удовольствия. Я, например, тоже некоторые пересматриваю, особенно когда их перед Новым годом повторяют.
Тут мне в голову пришла забавная мысль:
– Вы, кстати, учтите, что шеф за незнание цитат из фильмов может зачёт по практике не поставить.
– Как это? – опешили ребята.
– Капец, – выдохнул Гоша, – похоже, придётся все эти фильмы пересматривать, чтобы быть в теме.
В этот момент вошёл Михалыч и, посмотрев на притихших ребят, спросил:
– Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы… Кто хочет сегодня поработать?
– Юрий Михайлович, – возмущённо ответил Гоша, – уже полпятого, мы сегодня и так кучу дел переделали, а вы нас тунеядцами называете.
– Да шучу я, – отозвался Михалыч. – Можете по домам идти.
А я строго добавила:
– Сейчас я вам список составлю, что нужно посмотреть в выходные.
Когда они ушли, я рассказала шефу о своей затее, он посмеялся, но согласился, что в целом идея неплохая.
В понедельник парни пришли на работу в помятом состоянии, видимо, в выходные выспаться не удалось. Видя, как Гоша пьёт «энергетик» из красивой баночки, Михалыч изрёк:
– Шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты.
– Было бы это шампанское, – ответил Гоша. – Но «Бриллиантовую руку» я знаю.
– Юрий Михалыч, – жалобно подал голос Артём, – вы нам практику сегодня подпишете?
– Может, тебе ещё дать ключ от квартиры, где деньги лежат? – ответил шеф, грозно сверкнув глазами.
– «Двенадцать стульев»! – безошибочно назвал Артём.
– Ну, считай, практика не прошла даром, – подала я голос. – Хоть чему-то мы их научили.
Шеф выглядел в этот момент довольным, как сытый удав.
Конечно, отчёт о практике он подписал, студенты вернулись в техникум, и мы позабыли эту историю. Но однажды, года через два, в кабинет вошёл молодой парень, который приветливо сказал:
– Здравствуйте, Юрий Михайлович, меня на работу приняли, вот к вам в отдел направили.
– Привет, – отозвался Михалыч. – Знакомое лицо, как фамилия?
– А фамилия моя слишком известна, чтобы я её называл, – ответил вдруг парень, и мы сразу узнали в «идеологически окрепшем организме» бывшего студента Гошу.
Ирина ВЕСНИНА,
Краснодарский край
Взято из газеты "Моя семья"
#моясемья
Рыжая коса.
....Он был обычный мальчик и ни чем не отличался от своих
сверстников.Учился довольно таки хорошо,ходил в художку,по вечерам гонял мяч с мальчишками во дворе,или болтался на турнике.Когда он учился в пятом классе,к ним пришла новенькая девочка с красивым
именем-Эльза!....Она была обычная девочка с пухлыми губками и круглым
лицом,усыпанным тысячами веснушек.У нее была густая рыжая коса с белым бантом.Ее посадили к нему за парту.Он краснел,старался не смотреть ей в глаза.Мечтал пригласить ее в кино или на карусели.Однажды он набрался смелости и пригласил в кино.Они сидели на первом ряду,держась за руки и смотрели интересное кино "Неуловимые мстители".Потом гуляли по весеннему
парку,держась за руки и смотря друг другу в глаза.Проведя ее до
подъезда молча смотрел на нее.Она приподнялась на носочки и поцеловала его в губы.В его сердце что то щелкнуло,как будто ударило током.Он не мог сдвинуться с места,только слышал цокот ее туфелек по ступенькам лестницы.Долго бродил дворами,прежде чем прийти домой и не мог объяснить матери почему пришел поздно,хотя был на дневном сеансе..
...Они начали встречаться.Он носил ее портфель,дарил цветы.Они любили прогуливаться в городском парке среди могучих платанов и красивых цветочных клумб.А еще
они ходили в маленький тир,что в парке аттракционов.Там из воздушек
стреляли в железные мишени,приводя в движение смешные фигурки.Потом вместе записались в секцию пулевой стрельбы,где вечерами,в подвале,под
присмотром тренера стреляли из мелкашки и обменивались
бумажными,дырявыми трофеями.Тренер хвалил их,говорил что в этом маленьком городишке им нет равных.Это продлилось не долго-три года.....всего три года.Она уехала в город Таллин,ее отец получил повышение и хорошую работу.Он не успел с ней попрощаться,хотя очень многое хотел ей сказать.Даже не взял у нее ее новый адрес...
...Вот и закончились школьные годы.Он по наставлению отца и деда поступил в военное училище.Закончив его,уже молодой,статный лейтенант попал,по распределению,в горячую точку в одной из республик Кавказа.Служба шла своим чередом,носила его
по горам и ущельям вместе с его разведгруппой.Однажды,после успешно
проведенной операции остановились в горном гарнизоне.Ужиная с
командиром он узнал что объявился вражеский снайпер,стреляет строго на закате,уже четверых солдат положил.Одного вытянул с того света здешний хирург,Егорыч,а троих пацанов отправили грузом двести.Сколько ни ставили засад,не выслеживали,результаты нулевые.Он задумался и
говорит:-Останемся тут у тебя не на долго,притащу я тебе снайпера!
Рано утром,с двумя бойцами из своей группы,отправились к старым
развалинам.Заняли позиции между огромных камней,поросших мхом.Он
вглядывался в прицел винтовки,поглаживая приклад,изредка потирая
запотевшую оптику...
...Солнце стало садиться,освещая багровым цветом
ближайшую зеленку.На бугорке возле корявой сосны что то блеснуло.Он
вгляделся в окуляр и плавно нажал курок.Пуля со свистом вылетела из
ствола и понеслась к указанной цели.Из-за сосны бесшумно упало тело.
-Готов!-закричал он:-Вперед,пацаны,надо его прикрывающих отшить!Вниз по склону бежали два бородача,отстреливаясь из автоматов.Прапорщик метнул гранату,после оглушительного взрыва стрельба стихла.Он подошел к убитому снайперу и перевернул его на спину.Каска отскочила в сторону и на его руку упала густая рыжая коса.Ее бледное лицо,усыпанное веснушками было залито кровью.Он встал и снял каску:-Ну здравствуй....Эльза!Наконец то мы свиделись...
...Он взял ее на руки и побрел в сторону гарнизона.
-Назад!-кричали ему:-Там минное поле!...Но он не слышал их,он шел
вперед,навстречу уходящему солнцу,и скупые,мужские слезы капали на рыжую косу......
©️ Copyright: Дед Добрый, 2015
Свидетельство о публикации №215111401466
Когда группа туристов посетила крокодиловую ферму, владелец места сделал смелое предложение. "Кто осмелится прыгнуть, доплыть до берега и выжить, я дам 1 миллион долларов".
Никто не решился двинуться, но вдруг один человек бросился в воду и отчаянно рванул к берегу, за ним гнались все крокодилы. С чудовищной удачей он добрался до цели, вызвав общее восхищение. Владелец объявил: "У нас есть смелый победитель".
Получив свою награду, пара вернулась в отель, и по возвращении менеджер произнес: "Ты был очень смелым, прыгнув". Мужчина ответил: "Я не прыгал, меня кто-то толкнул!"
Жена улыбнулась...
Мораль этой истории заключается в том, что за каждым успешным мужчиной стоит женщина, которая его подталкивает.
#жизненныеистории
Жар-птица
Больше всего маленькая Алёнка любила приходить к бабушке. У девочки давно возникли подозрения, что бабушка — добрая волшебница. У неё дома даже пахло волшебством!
Алёнка как-то сказала об этом маме, но та лишь устало отмахнулась: «Волшебством-волшебством! Выдумки! Нужно прийти к нашей бабушке как-нибудь и навести порядок. Выкинуть всё лишнее».
Девочка так испугалась, что решила предупредить бабушку. Та вздохнула:
— Не помнит моя Танюшка. Ох, не помнит!
— Чего не помнит? — удивилась Алёнка. С чем, с чем, а с памятью у мамы было всё в порядке. Она лучше Алёнки помнила таблицу умножения. И ещё много других важных и очень полезных вещей.
— Главного, моя милая, не помнит, — шептала бабушка, обнимая внучку.
Что такое «главное» объяснять не пришлось. Алёнка догадалась об этом по солнечному зайчику, проснувшемуся в груди. Каждый раз, когда она переступала бабушкин порог, начиналось это самое «главное». Начиналась сказка.
***
Главным ли было то, что на блюде с ягодками еда всегда вкуснее? Не потому ли, что кроме ягод на нем живет самая настоящая золотая жар- птица? Когда Алёнка была совсем маленькая, она верила, что птица по утрам прилетала из далекой волшебной страны, чтобы присматривать за ней, а на ночь возвращалась к жар-птенцам и жар-мужу. Сейчас девочка, конечно, большая, ходит в школу и знает, что нарисованная птица улететь не может. Но всё же было в этом блюде что-то сказочное!
— Бабуль, — вдруг спросила девочка, — А почему блюдо деревянное, а птица золотая. Неужели есть волшебники, умеющие превращать дерево в золото?
— Да, нашёлся на Руси такой умелец, — неспешно промолвила бабушка, разливая травяной чай, — Но это долгая история.
— А я никуда не тороплюсь! Математику уже сделала! Ну, расскажи, расскажи! — глазки девочки так и засверкали от любопытства.
— Ну что с тобой поделаешь, — сказала, с улыбкой глядя на подпрыгивающую от нетерпения внучку. И повела свой сказ.
***
В народе сказывают, жил-был когда-то чудо-мастер. И жил он не где-нибудь за тридевять земель, а здесь недалеко под Нижним Новгородом. Кто говорит под Ковернино, кто в — Семенове.
Построил мастер на берегу домик всем на загляденье. Сидел там, ложечки стругал, посуду вырезал из дерева. Вот как-то раз помог соседке тяжелые ведра с водой дотащить. А она женщина болтливая всем о его доброте рассказала. И начали тогда к нему люди со всей деревни чуть что прибегать: «Помоги, родной!». А мастер и добрым делом поможет и без подарка не отпустит, такой уж человек. Кому ложечку подарит резную, с которой любая каша вкуснее становится. Кому плошку, в которой молоко не киснет. И пошла о нём молва, что не просто человек добрый, но и мастер умелый. Говорили, что душу светлую в дело вкладывает, поэтому у него в руках всё и спорится.
Прознала об этом Жар-птица. И решила, мудрая, мастера испытать. Прилетела средь бела дня к нему в огород и как начнёт яблоки воровать! Кружит, значит, над яблоней, а сама всё на мастера хитро поглядывает. Что, мол, делать будешь, раз ты такой добрый? С огорода погонишь? Или как Иван-дурак, начнёшь за хвост хватать да клетку накидывать, чтобы обменять на красну-девицу?
Тот, как её увидел, охнул да в дом убежал. «Точно за клеткой», — решила Жар-птица. Яблоко из клюва быстренько выронила (нужно оно ей очень, тьфу, кислое!), уселась на веточку, пёрышки распустила. Сидит, наблюдает. Интересно же!
Чудо-мастер скоро из дому вернулся. А вместо клетки выносит на блюде ягод, да как на подбор спелых, душистых, только из леса.
— Угощайся, — говорит, — милая, на здоровье. Видно, плохо вас в этом тридевятом царстве кормят. Совсем оголодала!
Жар-птица таких вкусных ягод сроду не ела. Ждала всё, что он клетку на неё накинет. А Чудо-Мастер только расспрашивает, всё ли в у них в тридевятом государстве благополучно? Или помощь какая нужна?
Никогда так не бывало! Жар-Птица почувствовала, что перья начинают светиться ещё ярче и что-то внутри изменилось. Смотрит птица в глаза мастеру, да уже не по-птичьи, по-девичьи. Коснулась она пером своим блюда — то из деревянного вмиг превратилось в золотое. И на этом золотом блюде... Ба, ягоды! Прямо как те, какими птицу угостил! Сочные, крупные! Ещё краше, чем настоящие кажутся. Пока мастер стоял, рот от удивления открыв, птица крыльями золотыми: «хлоп-хлоп» и взлетела.
— Подожди! Где найти тебя? Как отблагодарить? — неслось ей вслед. Но Жар-птица не обернулась. Лишь одно пёрышко на прощание выронила.
Мастер перо подобрал. Оно оказалось живое, тёплое, никогда он таких в руках не держал. И так ему хорошо стало, что решил Мастер сделать из пёрышка кисть. С тех пор чудеса начались. Простой рисунок, что он этой кисточкой рисовал, после обжига в печи раз за разом в золотой узор превращался!
Мастер с тех пор расписывал все работы ягодами румяными да цветами огненными, да завитками затейливыми в память о случившемся чуде. А сам всё птицу свою вспоминал. В каждом штрихе, что кистью выводил, в каждой травинке ему мерещился то изгиб её шеи, то гребень, то очертание крыла. Но затосковать по-настоящему не успел. Только начал, как к ним в деревню приехала девица со знакомыми ему хитрыми глазками да золотыми волосами. Смотрит и смеётся: «Ну что,
Ванюша, угостишь яблочками?»
Так и поженились. Уж как он любил писать портрет своей жёнушки. Да вот незадача: каждый раз из-под кисточки выходила золотая Жар-птица. Жили они долго, и очень счастливо. Передали секрет золотой посуды своим детям, а те своим. А продавали они все эти чудеса в деревне Хохломе, на ярмарке, — бабушка с любовью посмотрела на блюдо, — Так и дошла Хохломская роспись до наших дней.
***
Алёнка так заслушалась бабушку, что даже забыла про угощения! Хохлома, слово-то какое сказочное. А она знала, знала, что и птица, и ягодки — всё волшебное! Теперь девочка смотрела на птицу совсем по-другому. И на крылышки её расписные. И на хвост золотой (сразу видно, волшебным пером писали). А глаза-то, глаза! И как она раньше не приметила. Глаза-то не птичьи, человеческие!
— А Жар-птицы в наши дни тоже летают, бабушка? — затаив дыхание, спросила Алёнка. (На всякий случай на секунду даже зажмурила глазки. Вдруг бабушка скажет, что пошутила. Или, что ещё хуже, что перевелись чудесные птицы).
— Ох, летают. Ещё как, внученька! — улыбнулась бабуля.
— И ко мне… ко мне прилетит?
— Конечно! Да только в наше время не каждый её разглядеть умеет. Осторожные нынче жар-птицы повелись. Притворяются они кто другом, кто наставником, а кто и вовсе случайным прохожим. Главное — будь внимательна, не пропусти!
Сердечко застучало быстро-быстро. Может, её жар-птица уже летит! Для нее Аленке ничего не жалко: ни ягод, ни даже пирожков! Только прилетай, птичка. Алёнка так увлечённо рассматривала «хохлому»: золотую птицу, огненные цветы да чудо-ягоды, что не услышала, как бабушка с любовью прошептала: «Да ты и сама однажды для кого-то станешь жар-птицей. Не сомневаюсь».
Автор #ВласоваАлександра
Легенда о доме-мечте
Лето я решила провести в деревне, а моя двоюродная сестра сняла с весны по осень дом. Он был довольно обустроенный, не какая-нибудь полу-заброшенная халупа. Да и до города недалеко. У нас довольно много таких сдается. Старики умерли, дети выехали, а «поместье» стоит. Вот некоторые и превращают пустующие домики в дачи для съема… Маша пригласила меня погостить.
— Приезжай! А то и «за жизнь» не с кем поговорить! Здесь такая природа, что закачаешься! А рассветы и закаты! Лес рядом, рукой подать. Обещаю тебе шашлычок вечерний у костерка! Короче, жду!
— Отличная идея! Скоро буду! Что иметь с собой?
— Да все есть! Продукты хозяин усадьбы из деревни привозит — свежее молоко, яйца, мясо…
Я прикупила презентов для сестрицы и племянницы. Перезвонила им. Села в поезд и поехала…
На остановке меня встречал мужик лет шестидесяти пяти.
— Карета подана! — улыбнулся он. — Давайте я с вещами помогу…
Я хмыкнула, и вдруг увидела, что мои вещи он начал грузить на подводу с лошадью.
— Хм… мы на этом поедем? — удивилась я. — Не шутите?
— Да конечно! С ветерком домчимся! Меня сюда по распределению прислали после педагогического. Думал, отработаю положенный срок и смотаюсь в город. Ан-нет. Видение было, к себе приковало. Так и не смог уехать…
— А что за видение такое? — поинтересовалась я.
— Непосвященным нельзя рассказывать, извините, — загадочно ответил мужчина.
Вскоре мы прибыли в усадьбу.
Машка и Анька обрадовались моему приезду и наперебой начали рассказывать, как здорово жить в деревне. Ну, Аня ладно — племяннице всего пять лет, но Мария, выросшая в большом городе? Она чуть не захлебывалась от восторга!
— За домом начинается лес, перед ним большая поляна, а за ней тропинка. Пойдешь по ней. Недалеко от дороги стоит избушка! Мы с Анькой во время прогулки ее нашли. А рядом с ней вишневый сад… Ставки у избушки резные, двери расписные, прямо как в сказке! Не пожалеешь!
— А кто там живет? — спросила я.
— Понятия не имею! Мы звали, звали хозяев, но никто не отозвался. Все хочу у Михалыча расспросить, да забываю…
Рано утром я отправилась на прогулку. Поляну нашла, домик деревянный тоже, а дороги в лес не обнаружила. Мало того, все на столько заросло какими-то колючими кустарниками, что и соваться опасно.
— Смотри, ты этот домик имела в виду? — я показала сестре снимок в фотоаппарате.
— Да нет же! За избой должна быть дорожка, ведущая в лес…
— Нет там никакой дорожки! Заросли одни! Не пройти!
— Ты, видать, не туда поперлась! После обеда вместе сходим! Кстати, я Михалыча попросила нам сегодня баньку вечером истопить.
Часа в четыре мы отправились на поиски того дома, который видели Машка с Анькой в лесу.
— Ничего не понимаю! Вот здесь была дорожка! Мы по ней и пошли к дому! — удивилась сестра.
— А ты в тот день хозяйскую наливку не пила? — пошутила я.
— Ладно, ты мне не веришь. И Ане? Доченька, скажи, мы тут домик видели?
— Да! И много-много вишневых деревьев! Они так красиво цвели. Белые-белые. Мы еще с тобой решили потом прийти и купить у хозяев вишен! Ой, мам, смотри, а вот и моя лопатка! Я ведь ее тогда здесь забыла, ну… когда мы назад возвращались!
Игрушечная лопатка лежала в самых зарослях, мы ее еле достали.
— Не понимаю! Аня оставила ее на тропинке, а мы потом поленились возвращаться. Куда же делась дорога? И дом? Мистика какая-то!
Вечером приехал хозяин имения. Мы ему все и рассказали.
— Ну, вот и ты, Машенька, здесь жить будешь. Может, не завтра, но вскоре поймешь, что это твое место. Вы с дочкой дом мечты видели… Он вроде как есть, а вроде как и нет… Фантом… Но кому покажется, тот остается здесь навсегда! Да и как не влюбиться в эту природу, леса, озеро, чистый хрустальный воздух? Так и со мной случилось.
И Михалыч рассказал нам легенду о доме-призраке:
— Говорят, когда-то здесь жил мальчик Степан. Очень рисовать любил… Вырос, влюбился. И Наташка его полюбила. Поженились они и все о доме мечтали. Да только где денег на него взять? И тогда Степан нарисовал дом их мечты: беленькую избу с резными ставенками, чистый двор, вишневый сад… На стене отцовской хаты. А потом мор в этой местности начался: то ли холера, то ли тиф… В один день Степан с Наташкой и умерли. А картина бесследно исчезла. Словно и не было ее! С тех пор иногда по весне, в разгар цветения вишен, дом-призрак показывается людям. Символ счастья. Причем каждому видится свой. Кому деревянная изба, кому побольше. Вот и ты, Мария, его увидела… Каким он был?
— Ну… Не маленьким, точно. Даже вроде как под крышей небольшая мансарда. В таком доме нам бы всем места хватило.
— Вот видишь. Это он тебя приглашает, показывает: здесь тебе хорошо будет, и дочке твоей, и друзьям! Живи и радуйся! Мы, конечно, не поверили рассказу Михалыча, хотя Машуня призадумалась. А вчера позвонила мне и сообщила, что они с мужем купили дом в том месте…
— Так хочу там жить, что даже по ночам мне это снится! А муж на работу и оттуда может ездить. Мы уже и ремонт с ним затеяли… Вот и не верь в легенды!
(реальные истории из жизни про любовь)
Оксана
#МистическиеИстории
"Нет у меня никакого внука. И знать я вас не хочу"
- Так! Вот что я тебе скажу, милочка: ни копейки не дам! Нет у меня никакого внука! И знать я вас не хочу. Тебе покоя не даёт квартира, из которой я тебя выгнала и которую продала? Сына забрала, а теперь и деньги хочешь прикарманить? Придумала болезнь своему ребёнку, чтобы выманить у меня деньги. – шипела свекровь.
"Наконец-то я дома" – устало вздохнув, подумала Вера и закрыла за собой входную дверь.
Голова ужасно болела, тело всё ныло, хотелось растянуться пластом прямо в коридоре. Так хотелось принять расслабляющую ванну, выспаться, но сон непозволительная роскошь в её положении.
Последний месяц она ходила как сомнамбула. Вынужденная трудиться на нескольких работах, переезжая из офиса в офис и натаскавшись тяжёлых ведер с водой по этажам, "намахавшись" тряпкой за день, Вера находилась в угнетённом состоянии. И лишь мысль о больном сыне держала её хрупкое тело на плаву.
По просьбе Веры, сегодня за Серёжей присматривала соседка. Когда мать вернулась, женщина сидела в кресле и читала её сыну книгу.
- Мама, привет, наконец-то ты пришла, а я сегодня почти не кашлял и дышал сам. - с гордостью произнес Серёжа.
Слабо улыбнувшись, Вера погладила сына по голове и в знак благодарности кивнула соседке. Та встала и, попрощавшись с ними, ушла к себе.
- Мама, а я набрался сил перед операцией, и совсем-совсем не боюсь. – радостно затараторил сынок Веры.
Вера сдержала слёзы, подумав о том, через что они проходят вместе. Душа сжалась в комочек. За что им это испытание?
Но она не могла сейчас дать волю эмоциям. Может, потом, когда сынок заснёт, она отпустит слёзы, которые, как две полноводные реки, бесшумно будут проливаться, пока она не забудется сном.
У Серёжи к десяти годам обнаружили рак лёгкого, который медленно день за днём забирал у него жизнь.
Начались бесконечные кабинеты, врачи, терапии... В итоге специалисты в белых халатах сказали, что нужна срочная операция и баснословная сумма на лечение и восстановление. Таких средств у Веры не было.
Раздавленная обстоятельствами мать с мольбами о помощи обратилась к человеку, который никогда не интересовался ими и давно вычеркнул их с Серёжей из своей жизни.
Как только сын уснул, Вера позвонила свекрови.
Нина Петровна ответила стальным голосом с третьего раза.
- Чего тебе? – вместо приветствия рявкнула она.
- Здравствуйте, Нина Петровна, это Вера. Как у вас дела? - начала она разговор со своей свекровью.
- Ты звонишь мне в одиннадцать, чтобы поинтересоваться моими делами?
По спине Веры побежали холодные мурашки. На секунду, прикрыв глаза и выдохнув, Вера заставила себя успокоиться - Нина Петровна её надежда на помощь.
- Мы не могли бы увидеться завтра? Это очень важно. - как можно спокойнее произнесла невестка.
На том конце провода повисло недолгое молчание.
- Приезжай, я буду дома после двух. - и не дожидаясь ответа Веры, свекровь повесила трубку.
Бессильно опустившись на стул, Вера позволила себе тихо расплакаться.
Свекровь никогда не отличалась особенной вежливостью и любовью к ней.
А после ги_бели сына Нина позволила своей ненависти к невестке выйти наружу. Перестала отвечать на звонки, отказывалась от какого-либо контакта со внуком.
В смерти своего сына она винила Веру, мол, это именно она отправила её Витю на тот свет, поэтому не желала с ней знаться.
Нина и слушать не хотела, что за рулём был Виктор, и в той аварии нет вины Веры.
- Почему ты выжила? Почему не он? – кричала свекровь, когда невестка и сын попали в аварию. – Ты его угробила! – решила Нина раз и навсегда.
Как бы Вера ни старалась, она не могла убедить свекровь, что это несчастный случай.
Нина выставила невестку и внука из квартиры, в которой они жили с Виктором, так как по бумагам жилплощадь принадлежала ей.
Долгое время они не общались, но прогрессирующая болезнь Серёжи вынудила Веру обратиться к свекрови за помощью.
На следующий день она снова оставила сына с соседкой и направилась к Нине Петровне. Та встретила её холодно, с презрением в глазах.
- Здравствуйте, Нина Петровна, как Вы? - Вера не знала с чего начать разговор, села без приглашения в кресло напротив свекрови.
- Говори сразу, что тебе нужно. – скривила свои тонкие губы свекровь ей в ответ.
Побледнев, Вера мысленно напомнила себе, зачем сюда приехала.
- Мне нужна ваша помощь... Вашему внуку срочно требуется операция... нужна огромная сумма денег, которую я не в состоянии найти одна.
- Помощи? И у тебя хватает совести просить у меня денег? Почему я должна помогать тебе? Ты забрала моего сына!
- Не правда!
- Пришла со мной поспорить?
- Серёжа ваш внук – единственная память, оставшаяся от Вити.
- Так! Вот что я тебе скажу, милочка: ни копейки не дам! Нет у меня никакого внука! И знать я вас не хочу. Тебе покоя не даёт квартира, из которой я тебя выгнала и которую продала? Сына забрала, а теперь и деньги хочешь прикарманить? Придумала болезнь своему ребёнку, чтобы выманить у меня деньги. – шипела свекровь.
- Да как у Вас язык повернулся? – глаза Веры заблестели от горечи обиды.
- Я лучше их выкину на ветер, чем буду помогать такой проходимке, как ты!
Чувство глубокого отчаяния охватило Веру, готовую минутой ранее унижаться, ползать на коленях перед сидящим напротив человеком, лишь бы спасти сына.
Но поняв, что эта непробиваемая женщина, просто хотела ещё раз высказать Вере свои обиды, поэтому и позволила прийти. Она ненавидит Веру и Серёжу.
Говорить с ней, что кидать горох в стену. Терпеть нападки невестка не стала. Больнее всего кольнули слова о выдуманной болезни.
- Вы предали память о сыне, хотя постоянно твердили о своей к нему любви. В вас нет ничего святого.
- Чтоб ноги твоей здесь не было! И не вздумай мне больше звонить! Сотри мой номер! – кричала она вслед Вере и сыпала проклятия.
Осенний воздух освежил пылающее лицо Веры, в висках стучала кровь. Что теперь делать?
Работая на четырёх работах круглыми сутками, не жалея себя, занимая у знакомых, друзей, родственников деньги на очередную терапию, Вера лишь оттягивала момент операции, но её накоплений не хватало и на сотую долю, того сколько срочно требовалось.
Выхода не было, кроме как продать единственное жильё...
***
Спустя несколько месяцев Вере позвонили с незнакомого номера. Попросили приехать в больницу.
Вера быстро оделась, объяснила своей бабуле, что случилось, и поспешила на электричку...
Прошло много времени с того момента, когда Вера последний раз видела Нину Петровну.
Вере удалось продать за приличную сумму квартиру за короткий срок. Серёжу удачно прооперировали, и он пошёл на поправку. Они переехали к Вериной бабушке в деревню.
- Верочка, доченька. Отдохни, я сама приготовлю покушать... Сама за Серёжей пригляжу... – медленно шаркала старушка по полу.
Бабушка звала внучку дочкой. Она её одна поднимала, когда Вериных родителей не стало.
Бабуля не отходила ни на шаг от Серёжи, да и от Веры, зная все испытания, с которыми пришлось столкнуться её внучке и правнуку.
Её забота, любовь и ласка вернули к жизни измученную женщину. Она больше не трудилась на четырёх работах, стала снова похожа на человека, а не на тень.
Всё складывалось благоприятно, Вера уже и забыла, честно говоря, о Нине Петровне и тут телефонный звонок – родственница в больнице.
Узнав номер палаты, Вера услышала от врача, что у её свекрови случился инсульт, она сейчас не в самом лучшем состоянии, но они надеются, что угрозы для жизни больше нет...
Нина беспомощно лежала на кровати и смотрела с мольбой о помощи. Она изменилась. Скукожилась и постарела лет на десять. Руки её дрожали, губы были бескровны, а щёки бледны.
- Здравствуй, Верочка. – еле слышно зашептала свекровь. – Подойди ко мне поближе, присядь.
Вера кивнула в знак приветствия и присела на табурет рядом с кроватью Нины.
- Вера, прости меня. – пустила слезу Нина.
- Бог простит. – выдавила из себя невестка.
- Не бросай меня, пожалуйста. - всхлипнула свекровь. - Верочка, обокрали меня... Обобрали до нитки... Все мои сбережения... Столько денег... Пустила я в свой дом аферистов. - Нина начала плакать.
- Нина Петровна, Вы не волнуйтесь так сильно, всё будет хорошо. Потом расскажете, Вам сейчас нельзя волноваться.
- Верочка, ты ведь меня не бросишь, верно? Я ведь так люблю и тебя, и Серёжу, одни вы у меня остались, ведь никому я не нужна. – уже навзрыд говорила Нина Петровна.
Врачи дали ей успокоительное, и она уснула.
Сердце Веры болезненно сжалось: "Вот как ведь бывает..."
Она Веру не жалела и не испытывала никаких угрызений совести, обрекая собственного внука на см_ерть. Наслаждалась своим превосходством над Вериной бедой, а сейчас лежит и просит помощи у неё! У Веры!
А как же? Теперь она парализована - требуется уход.
От медперсонала невестка узнала подробности случившегося.
Нина впустила в дом аферистов, которые разжились весьма крупной суммой, хранившейся у неё в квартире.
Вера знала, откуда эти миллионы. Свекровь пожалела их для единственного внука. И под гипнозом обменяла на трусы из целебной шерсти собаки породы кеесхонд.
Вот уж действительно выбросила на ветер, как обещала Вере. А на деле пушистая покупка оказалась потрёпанная, изъеденная молью пуховая шаль в красивой упаковке.
Когда Нина вышла из транса, и поняла, что натворила, успела, прежде чем лишиться чувств, вызвать себе скорую.
Участковый приходил... Да вряд ли найдут. Нина воров даже описать не смогла. Помнила только – две мило улыбающиеся говорливые женщины.
В больничной палате мало-мальски придя в себя, первым делом вспомнила Веру, попросила врача позвонить невестке.
Но будь все по-другому она бы и не вспомнила о них, все так же бы питала ненависть. А ведь она могла помочь Серёже, если бы хоть раз подумала о ком-то кроме себя.
Свекровь Вере не было жалко, она сделала то, что считала правильным в глубине души – отказалась забрать и обеспечить уход Нине, прикованной к кровати.
Мать Виктора сделала свой выбор, когда Вера обратилась к ней за помощью, теперь настал черёд делать выбор невестке. Его несложно угадать.
Вера пообщалась с доктором и ушла.
- Верочка, как же так... Как ты могла уйти и не объясниться со мной... - причитала Нина Петровна, от осознания - единственные близкие ей люди отвернулись от неё, так же как она когда-то от них.
Вера не будет больше как раньше бегать и пытаться заслужить её уважение.
Она поступила так же, как и Нина поступала все эти годы. Только Вера при этом сохранила человечность, не унижала, не оскорбляла, а просто спокойно покинула её навсегда.
А слезы всё текли и текли по щекам Нины.
Не плюй в колодец...
(с) ГЛУБИНА ДУШИ /Дзен Яндекс
#рассказы
– Коль, а Коль! Совсем мать ополоумела. Чуть без сала не уехали. Сказала – в черную сумку положи, а она в пакет засунула с луком, в черный. Коль! А я смотрю – чего это в пакете, а это наше сало. Ведь чуть не уехали без него... Коль!
Николай махнул рукой. Не до этого ему было. Забот – полон рот.
"Сами разбирайтесь"...
В доме Евдокимовым происходила невероятная суета. Хозяева собирались в Москву. И не просто так, а на выставку достижений народного хозяйства. Совхоз был удостоен права – стать участником этой престижнейшей выставки.
Все правление ехало, а ещё свинарки. Выделен целый павильон.
Николай и жену записал, как свинарку. Хоть и была она воспитателем детского сада.
Но ведь – в Москву! И проезд бесплатный, и проживание за счёт районных средств.
В их объединенном из четырех колхозов совхозе им. Ильича вырастили невероятных хряков и свиноматок. Победили они даже в области. И теперь...
Суетилась и баба Аня, мать Николая. Сын без конца встречал областное и районное начальство, те переживали ещё больше. Ответственность-то какая – представлять область в Москве.
Гордилась мать сыном.
Баба Аня была маленькая, щупленькая, с маленьким, как печеное яблочко, лицом. Жила она и с ними, и – нет.
Стояла во дворе большого дома старая летняя кухня. В нее когда-то переехали они с дедом, так там и остались. Внуков нянчила и жила потихоньку. Уже одна, деда давно не стало.
Хорошо жила. И ничего, что обои пузырились от сырости стен, что мебель ей сюда отдавали старую.
Нравилось ей тут. Вроде – и со своими, помочь где – поможет, и не мешает никому.
А чего мешать-то! До того умный у неё сын и такая хозяйственная невестка! Где уж ей, указы давать. Вон они и низ в доме каменный поклали под две горницы и терраску. Не дом, а хоромы.
И техники у них полон дом. Телевизор и тот цветной. Анна захаживала, смотрела порой и дивилась. Так бы и сидела весь день у этого чудо-экрана, но неловко. Пора и честь знать. Стеснялась надоесть. А одна уж совсем не оставалась она у них, скромничала.
Впрочем, и всю жизнь она была такая. Тихая, робкая, работящая и бескорыстная. Никогда в лидеры не выбивалась, всю жизнь дояркой в колхозе проработала. Не выдающаяся.
И как у неё такой сын только вышел?
Витька, внук, маленький ещё был, увидел однажды, как бабушка за сараем плачет, к отцу побежал. Тот мигом подскочил:
– Мам, чего случилось-то? Обидел кто?
А она скорей подскочила, утерла глаза платочком.
– Что ты, что ты, Коленька! Это от счастья я. И не думала, что сын мой председателем колхоза станет. Дед вот не дожил...
А теперь уж и вовсе состарилась Анна. Поздний у них Коля-то был и единственный. Ноги, как бревна, сердце каждый день млеет, а этой осенью ещё и спину так подрубило, что ходить стала баба Аня чуть вперёд наклонившись.
Сын уже – директор совхоза. И вот теперь – Москва!
В эти особенные дни она держалась, что есть мочи. Помогала невестке по хозяйству, по сборам. Да и внуки на неё остаются, хоть и взрослые уже. Лиза, так вообще девица, но все равно ж – дети.
– А почему нас не берут! – капризно надувала губы Лиза, – Я тоже хочу в Москву.
– Ну, Лиз, ну, не расстраивайся. А я тебе там все куплю, и кроссовки, и кофточки посмотрю, и пальто зимнее. И Витьку надо куртку, – Ольга боялась что-нибудь забыть.
– И колготки мне, мам, ты обещала! Такие – с рисунком.
– И колготки. А ещё тете Свете ж, Гальке надо, и тетке Римме. Ну, записано все у меня. В блокнотик. Ой, Лиз! – Ольга рванула к радикюлю.
– Ну, что ещё, мам?
– А блокнотик-то я взяла? Уф, взяла... Хорошо, что мотоцикл продали, денег на все хватит ...
Выставка выставкой, а в Москве побывать хотели все. Это ж такое событие! Заказы сыпались на всех отъезжающих. Был выделен в программе специальный день – прогулки по Москве.
Экскурсии экскурсиями, а закупиться – это святое.
– Ну, всё! Нормально, чтоб все тут! Бабушку не обижать!
Они усаживались в совхозную "Волгу", полученную недавно за особые заслуги, чтобы ехать на вокзал.
Народ толпился. Провожали соседи и знакомые.
Мать стояла в сторонке. Маленькая, незаметная, чуть наклонившаяся вперед.
Николай подошёл.
– Ну, давай, мать! Ругай их, если чё! Разрешаю...
А Анна была сильно взволнованна своим упущением. Отругала её невестка.
– Так ить. Ты прости, Коль, с салом-то этим. Чуть ведь вас не подвела, дура старая.
– Да, забудь... Там жратвы – роту прокормить можно.
Баба Анна перекрестила улетающую по пыльной грунтовке "Волгу" и отправилась в дом. Прибираться было ещё нельзя – в дороге дети. "До завтрева" точно.
Внуки только отобедали.
Прилегла баба Аня на диван и стала слушать, как Лиза с Галькой, с подружкой – дочкой Светланы, мечтают об обновках, что мать привезет. Хорошие мечты. Были и у нее когда-то такие же. А теперь уж ...
Мебель ей не нужна. Поотдавали дети свое старое – трюмо, сервант и шкафы кухонные. Кровать свою баба Аня ни на что не променяет, хоть и пооскоблилось серебро с круглых набалдашников на высоком металлическом изголовье, и сетка панцирная провалилась.
Но привыкла к ней баба Аня. Любила свою постель и подушки в накидушках, очень.
А обувь баба Аня все больше донашивала свою старую – тапки – летом, калоши резиновые да бурки – осенью, валенки – зимой.
Одежда ей от Ольги доставалась. Та – модница страшная. И пары лет кофту не поносит, уж не нужна. А вещи добротные. Вот Анна и забыла – когда что-то новое себе покупала. Зачем ей?
Так под девчачьи разговоры-мечты и придремала.
А Николая с Ольгой закрутила поездка. За свиньями смотрели, как за детьми малыми, берегли. Областное начальство, поехавшее с ними, оказалось совсем нещадящим.
И когда, наконец, дни выставки были позади, и настал день закупок, свинарки как одурели. Им не интересны были экскурсии, они только и ждали – когда ж их отпустят в ГУМ и ЦУМ. Экскурсовод это прочувствовала и благосклонно отпустила всех пораньше.
Николай настоялся в очередях, помогая жене в закупках колбасы, сгущенки, гречки, апельсинов. И когда дело дошло до одежды и обуви, он уже был без сил. Покупали ей самой, ему, детям, а ещё близким и знакомым.
– Коль, смотри какое красное в клетку пальто. Как думаешь его лучше или вот это серое с пуговицами для Лизки. А?
– Нет кроссовок, представляешь, никаких. Что ж делать-то, Коль? Может кеды им взять, как думаешь.
– Ох, надо до Савеловской доехать на метро. Там, сказали, колготки эти есть в магазине.
С тяжёлыми сумками они таскались по Москве, метались в поисках дефицитных товаров.
– Коль, может ещё и шапку Витьку возьмём, смотри какие... Раз уж магнитофонов нет.
Он уже не в состоянии был думать, решать и давать советы. Они успели повздорить.
А потом Николаю пришлось провожать начальство на другой вокзал. И в зал ожидания Ярославского вокзала приехал он часа за полтора до отправки.
Бабы в зале ожидания хвастались покупками. Рассматривали приобретения друг друга.
– Смотри какие гольфики с кисточками отхватила, – демонстрировала Ольге кумушка.
–А где?
– Да на рынке около Рижской.
– Вот те на! А мне что ж не взяла, знаешь же – Лизка у меня.
– Ох, так ведь не упомнишь всех-то. Я и так на четыре семьи скупаюсь.
Ольга расстроилась.
– Коль, вишь Коновалова какие гольфики отхватила. А Семёнова вообще магнитофон взяла импортный. И как только смогла! Случайно, говорит. Врёт, наверное. Просто место знала и ведь никому ни слова не сказала! А нам так надо Витьку бы, и не нашли, – Ольга помолчала, надув губы, а потом начала себя успокаивать, – Ну и что! А мы тоже молодцы, тебе такие ботинки достали! Лизке – джинсы фирменные Levi's и пальто и по мелочи. Ой, а как мне сарафанчик этот, ну зелёненький, о, вспомнила – Montana, как понравился! И себе я взяла сапоги болгарские, и Витьке....Светлане взяла кофточку с карманами накладными ... подарочек будет...
Ольга щебетала, перечисляя свои заслуги по добытию дефицита.
– А матери? – перебил её Николай.
– Что матери?
– А матери чего взяла?
– Так ить ... Она не просила ничего.
– Ну, а подарочек? Она, значит, за детьми там приглядывает, корову доит и пасет, все хозяйство на ней, а мы ей – ничего...,– его металлический голос резанул пространство зала ожидания.
Односельчане оглянулись.
– Ой, да ладно, Коль. Что ей надо-то? – тихо успокаивала мужа Ольга, – Ну, хочешь, я тот платок газовый ей отдам, голубой. Мне к пальто, конечно, но отдам, чего уж... А ещё вон матрёшку в ларьке сейчас куплю...
– Матрёшку! – сказал, как пристыдил.
– Ну и чего ты? Чего разошелся-то! Меня укоряешь, а сам же со мной ходил везде, хоть бы и подсказал. Ну, забыла я ...
А Николай отчётливо вспомнил мать, как провожала она их, как стояла в стороне в своем старом ещё отцовском жилете, платочке и калошах, как расстроена была из-за этого сала, пропади оно ...
Набрали они и друзьям, и знакомых даров, а родной матери .... Матрёшку?
И ведь права жена. Он виноват. Его же мать...
– Деньги давай!
– Коль, поезд ведь скоро. Ты чего? Да и дорого все у вокзалов-то...
– Давай, говорю, деньги!
Ольга поняла – сейчас спорить было с мужем нельзя. Когда был он таким сердитым, дела плохи. Односельчане притихли, косились на начальника своего и его жену. Она достала кошелек и собралась было его открыть, но Николай выхватил весь.
– Ох, Коль, так ведь много там... все ...
Но он уже отправился к выходу.
Николай не знал куда идти, он просто обошел здание вокзала и пошел на площадь. Должны ж здесь поблизости быть магазины. Но ничего подходящего не находилось ... бижутерия, парики, безделушки, тряпье ... Он искал обувь или хорошую верхнюю одежду, но ничего такого не попадалось на глаза.
А на вокзале уже объявили прибытие их поезда. Ольга переживала, не спускала глаз с вокзальных дверей.
Они направились на перрон. Односельчане помогли. Перебежками, с сумками и сетками, набитыми продуктами и вещами, потихоньку они дошли до своих вагонов.
Все переживали и за Ольгу, и за Николая.
– Не горюй, Оль! Целый час ещё. Успеет твой Михалыч, – успокаивали.
А Николай все отдалялся и отдалялся от вокзала.
И тут он увидел магазин "Радиотехника", а в витрине – телевизоры.
То, что надо!
Так и вспомнил, как мать, чуть ли не раскрыв рот, смотрела на днях у них программу "Очевидное-невероятное". А он ещё подивился – надо же мать такие вещи интересуют?
Но они полгода стояли в очереди на приобретение цветного телевизора... Навряд ли можно его купить вот так, зайдя в магазин.
Так и вышло. Продавщица вяло посмотрела на провинциала и четко ответила:
– Телевизоров в свободной продаже нет.
Николай ещё подивился технике, выставленной тут, а потом подошёл к девушке поближе.
– А если я переплачу? – предложил он
– Ну, здрасьте, – она посмотрела на него коровьими глазами с накладными ресницами и произнесла, – Вы ж не на базаре, мужчина! Мы - магазин, а не спекулянты.
Николай спросил о магнитофонах, о радио. Но и это не так-то просто было приобрести. Вот телевизор бы матери! Вот это подарок.
Он вышел из магазина, посмотрел на часы. Время! Совсем нет времени искать что-то...
Он направился к вокзалу и все думал и думал о матери.
Он – обо всех заботился, слыл руководителем, думающим о своих работниках. Стольким семьям помог, столько домов отстроил. А сколько работы проводилось по идейно-воспитательной работе совхозного коллектива, сколько говорили об уважении к ветеранам. А сам ведь груб с матерью всегда был.
Его мать живёт в старой холупе, в общем-то. О ремонте там он и не помышлял никогда.
И вот сейчас, после всех похвал, после почестей, которые получил он в последнее время, появилось ощущение пустоты и ничтожности их перед чувством сыновней любви и благодарности.
Он ещё не ушел далеко, услышал оклик.
– Постойте, мужчина!
Его догонял низкорослый и полный мужичок. Николаю показалось, что видел он его в магазине.
– Вам телевизор нужен?
– Да, очень. Цветной.
– У нас тут отказ от одного телевизора, знаете ли, но ... Марка дорогая, новая, и ну, вообще, если возьмёте – не пожалеете. Новый, отличный, вот только гарантийных документов нет. Но обещаю – отличный телевизор...
– Возьму! – перебил его Николай, – Сколько?
И когда товарищ назвал сумму, Николай полез в кошелек. Но денег хватало. Мотоцикл же продали, и многое из желаемого в Москве просто не нашли.
Телевизор был, действительно новый. Продавец предложил его распаковать, показать картинку, но Николай уже очень спешил.
– Если обманули, вернусь – учтите. Беру матери. Не прощу....
И продавец приложил инструкцию и прочее, все, кроме чека. Николай понимал – переплачивает. Но брал. Покосился лишь на продавщицу – "не спекулянты говоришь?" Продавщица пропала за полками товаров.
Сам же торговец и предложил подбросить Николая с покупкой до вокзала.
А Ольга уже отчаялась. Николая не было. Поезд вот-вот отправится, а место Николая – пусто.
И вот раздался один короткий свисток. Поезд, выпустив белые пышные клубы, вздохнул и медленно стронул с места свои закопченные колеса.
Ольга прислонилась щекой к окну, но Николая видно не было.
– Не успел, значит. Ну, не волнуйся, Оль. Приедет следом, чай не маленький, – успокаивала её Наталья Коновалова.
Но Ольга никак не могла прийти в себя. Все думала и думала о муже. И не думала она, что его любовь к матери столь сильна, и не замечала...
Но минут через пятнадцать с большой коробкой, которую ему помогали нести какие-то солдатики, Николай появился. Мокрый и красный от натуги, но довольный.
Коробка никуда не входила, оставили под столом.
– Телевизор? – Ольга прочла надпись на коробке.
– Ага, – Николай устало бухнулся на сиденье.
– Цветной что ли?
– Надеюсь...
– Это ты матери? – с осторожностью спросила Ольга.
Судя по коробке, даже у них телевизор был куда меньше.
– Ей, конечно.
– Так ведь у неё и антенны нет даже.
– Нет, значит будет. И ещё – с ремонтом Лизкиной комнаты подождем. Сначала матери сделаем в доме. Там уж вообще плачевно все.
Ольга аж глаза выпучила. Дочь так ждёт этого обновления.
– Лиза расстроится очень, – с осторожностью сказала.
– Ничего, у Лизы ещё есть время. А у матери его не так уж и много. Да и порадуется пусть за бабушку. Чай не эгоистка...
Больше об этом не говорили. Ольга смотрела на телевизор под ногами без удовольствия. И все время думала, что если б догадалась купить матери хоть что-то, и деньги б на телевизор не ушли, и дочь бы не рыдала из-за того, что ремонта ей пока не ждать. А то, что Лиза будет истерить – факт.
Ох!
В дороге все сгладилось. Ехали весело, делились воспоминаниями о выставке и о московских приключениях.
А когда приехали домой и занесли телевизор, Лиза захлопала в ладоши.
– Новый телик! Ура! Новый телик у нас. Большой какой! А старый, пап, мне в комнату, ладно? Ну, после ремонта.
Николай и Ольга молчали.
Анна суетилась у плиты. Борщ готов, а вот салаты не успела. Неповоротливая и медлительная стала совсем. Анна крошила овощи и волновалась, что вот сейчас все сядут отобедать, и окажется, что ничего и не готово. Быстро надо, быстро.
И тут за плечи взял ее сын. Отвлекает, а ведь некогда ...
– Мам, а это тебе подарок из самой Москвы.
– Мне! Ну, спасибочко. А чего за подарок-то? – она смотрела на сына, на руки невестки, но в их руках ничего не было.
– Ну, так вот же – телевизор. Это тебе.
Анна захлопала глазами. Это как же так? Да нет! И не надо ей! Это ж сколько денег стоит! Да и не заслужила...
– Па-ап, ты чего? Серьезно? Так зачем бабушке такой большой-то?
– Так глаза у неё уж плохо видят, ей и надо – большой. И еще, мам, начнем ремонт у тебя скоро. Потихоньку, частями. Сделаем тебе нормальный дом.
Анна молчала, она все оглядывалась на доску с недорезанными огурцами, а глаза наполнялись слезами. Дорезать бы салат – так уж не видит ничего.
А салат-то как же? А обед?
Она утиралась фартуком.
А Николаю не терпелось, он побежал к знакомому мастеру, чтоб сейчас же опробовать покупку. На крыльце Ольга успокаивала плачущую дочь.
И эти слёзы совсем не тронули Николая. По крайней мере несравнимо с тем, как только что тронули слёзы матери.
Вспомнил, как плакала она за сараем, когда выбрали его первый раз председателем колхоза. Как тогда ему вдруг понятно стало, насколько важен этот шаг в его жизни. Важен – раз даже мать от счастья плачет.
Телевизор не подвёл. Аж Гена - мастер засмотрелся.
– Да, Николай Михайлович, такую модель ещё не видывал. А он у вас тут стоять будет? – Гена осмотрел убогое пространство материнского жилья.
– Тут. Мы с телевизора начали. Теперь и ремонтом займёмся.
Они пообедали. Лиза все ещё сопела носом, а Ольга щебетала рассказами о покупках и поездке, отвлекала дочь.
Мать ещё не ходила в свой дом, все суетилась с обедом и помощью семье. И так ей стыдно было перед внучкой и Ольгой, так стыдно.
И когда пришли они вместе с Витькой обучать бабушку пользоваться новой техникой, она плохо вникала. Все уговаривала – телевизор в их дом поставить.
Мол, и не нужен он ей, и вредный, и громкий, и глаза уж не те.
Но Николай не слушал. Всю жизнь мать так. Ничего-то ей не нужно. Но теперь он был настойчив. Ещё и ещё раз объяснял ей правила включения.
Вечером он вышел покурить во двор. У матери синим экраном телевизора отсвечивало окно. Он затушил сигарету, потихоньку подошёл и подсмотрел.
Мать с распущенными волосами, в осветивших её лучах телеэкрана, сидела на своей постели в ситцевой рубашке. В руках расческа, но она застыла, как изваяние. И лицо ее казалось сейчас совсем не старым, а, скорее, девичьим.
Такой он её уж и не помнил – всегда с пучком. А волосы-то длинные, лежат прямо на постели. Она, широко раскрыв глаза, внимательно смотрела на экран. А ножки её казались совсем маленькими, потому что они не доставали до пола с высокой кровати. Сейчас она напоминала ребенка – маленькую девочку, восхищённо смотрящую на будущую жизнь.
Из калитки вышла Лиза, снимала белье с веревки.
– Подь сюда! Глянь...
Лиза подошла, держа на руке снятое белье, и долго смотрела в окно на бабушку. А потом повернулась к отцу, уткнулась головой ему в грудь и произнесла:
– Прости меня, пап. Я такая дурочка...
– Так ведь тебе простительно. Юная ты ещё. А я вот уж – взрослый дурак. Давно надо было ...
И Лиза постучала и зашла к Анне. Пообнималась, а потом посоветовала переключиться на другой канал. Там начинался фильм. И сама побежала в дом его смотреть.
И Анна смотрела фильм "Алые паруса". Также, сидя на кровати и спустив с нее ноги.
Она никогда его не видела, и не слышала эту историю. Она не понимала, что это всего лишь фильм, потому что не очень была просвещена в вопросе киноиндустрии.
Она застыла и до самого конца была уверена, что Ассоль – реальная девушка, и в том, что то, что показывают, происходит именно сейчас.
Где-то далеко- далеко, но прямо сейчас. Она волновалась и жалела девушку. Она была уверена – Ассоль зря надеется, глупо.
– Да что ты, милая! Не будет этого, – пыталась подсказать она бедной девушке.
А когда по экрану поплыли алые паруса, Анна вскочила и начала ходить по комнате, хлопая себя по коленям. Вот те и на. Вот Грей – выдумщик. Вот придумал.
А потом она аккуратно выключила телевизор, легла и заплакала. Не из-за радости за Ассоль, а из-за радости за себя.
Вот и у нее – также хорошо все сложилось.
Вспомнила, как пришел Миша со флота. А бескозырка ... а выправка ...
А трава какая была тогда зелёная по обочине дороги, когда пошли они гулять. Как прибежал к ней однажды, а она - болеет. Как меду принес, как ухаживал, лечить помогал.
Муж он был добрый. И сын у неё – самый лучший, и внуки.
Свои у неё есть – алые паруса.
Рассеянный хореограф
#рассказы