☆☆☆ • YT♡ •

😯📘🖋️✨
Была у меня любимая тетушка. Тетя Вика. К сожалению, ее не стало несколько лет назад. Был у тети Вики брат, дядя Саша.
Замечательный человек, которого любили все родственники и друзья. Дядя Саша не дожил до пенсии два года - скоропостижно скончался. Это было горе всей семьи. Каково же было удивление многочисленных родственников, которые после его смерти узнали, что он нам не родной по крови. Оказалось, и сам дядя Саша всю жизнь даже не подозревал, что он приемный. Те родственники, которые знали его историю, никогда и никому и словом не обмолвились, и остальные узнали обо всем уже после его смерти. Хотя это ни на что не повлияло, дядю Сашу сильно любили и уважали. А теперь сама история, рассказанная тетей Викой после смерти брата. **"
Тетя Вика родилась незадолго до войны в Ленинграде. Когда началась блокада, ей было шесть лет. Далее - с ее слов от первого лица.
Шел первый год блокады. Голодали сильно. Продовольственные нормы были маленькие, но мы тогда еще не знали, что дальше они будут все меньше и меньше. Отец воевал на фронте, а мама работала на заводе. Нас, маленьких детей разных возрастов, родители, уходя на работу, отводили в подобие детского сада, где за нами присматривали три женщины.
Однажды мы полночи просидели в подвале. Бомбили где-то рядом, но наш дом уцелел. Утром выяснилось, что от нашего детского сада осталась одна воронка. Маме надо было бежать на смену, тогда за опоздание можно было попасть под суд. С кем оставить меня, мама не знала. Решили, что я посижу в квартире одна, а мама на работе узнает, куда определят детей. Мама убежала, велев никуда не выходить, а в случае воздушной тревоги взять заранее приготовленную котомку и спуститься в подвал.
Осталась я в квартире одна. Было скучно и немножко страшно. День казался длинным-длинным. На улице моросил, изредка прекращаясь, дождь. Ближе к вечеру я все чаще и чаще подходила к окну. Отодвинув маскировочное одеяло, я в щелку выглядывала во двор, высматривая, не идет ли мама. Жили мы в трехэтажном доме на первом этаже.
И вот, выглянув в очередной раз на улицу, я увидела во дворе, напротив нашего окна, женщину. Ее вид буквально парализовал меня. Она была как солнышко, как принцесса из сказки. Молодая, красивая, в нарядном платье и в туфлях на каблуках. Волосы уложены в красивую прическу. Она стояла и оглядывала двор. Меня так поразил ее вид, что я залезла на подоконник между окном и одеялом и прилипла носом к стеклу.
Женщина увидела меня, ласково улыбнулась и поманила рукой к себе. Я тут же поспешила во двор, переживая, что женщина уйдет. Я так хотела рассмотреть ее поближе! Женщина дождалась меня. Ласково улыбаясь, она повернулась и пошла со двора, маня меня рукой за собой. Я шла с ней рядом, задрав голову, не видя, куда я ставлю ноги и только восхищенно глядя ей в лицо.
Недалеко от нашего дома стоял разрушенный дом. Когда мы поравнялись с домом, женщина указала рукой на небольшую кучу мусора. Я на секунду уставилась на эту кучу, а когда повернулась к женщине, ее не было. Я чуть не заплакала от досады. Стояла и топталась на месте, высматривая, в какую сторону она ушла. И вдруг боковым зрением увидела, что куча шевельнулась. Страха не было. Подойдя поближе и пнув ногой мусор, я увидела мертвую старушку, лежащую на спине и смотревшую в небо остановившимся взглядом. Покойников я не боялась. К тому времени я уже видела и более страшные вещи. Стояла и думала, что надо сказать маме, когда она придет с работы, чтобы вызвали похоронную бригаду. И вдруг вижу, с другой стороны что-то шевельнулось опять. Обойдя труп, я увидела, что к боку старушки прижался маленький мальчик. Он посмотрел на меня и снова закрыл глаза. На вид ему было два-три года. Хотя тогда все дети выглядели младше, и только когда смотрел в их глаза, казалось, что перед тобой все повидавший взрослый человек. Мне так жалко стало этого мальчика, что я решила привести его к себе домой.
Я пыталась поставить его на ноги, но он заваливался, как куль. Пришлось нести его на руках. Какая же длинная это была дорога. Я видела невдалеке свой дом, но думала, что никогда до него не дойду. Мальчик был очень тяжелым. Я делала два-три шага, положив ношу на землю, отдыхала, а потом все заново. Когда мы добрались до квартиры, у меня уже не было сил. Положив ребенка на пол, я села рядом. Так и просидела и проревела до прихода мамы, только проверяя, дышит ли мальчик.
Когда пришла мама, то перенесла мальчика на кровать, выслушала меня, и ушла вызывать похоронную бригаду. Позже, когда я уже выросла, мама сказала, что ту старушку убили. Ударили чем-то по голове, обчистили труп, забрав все документы и карточки и засыпали мусором. Ребенка не тронули. Или рука не поднялась, или не захотели мараться. Вечером я услышала, как мама разговаривает с соседями, что если малыш ночью не умрет, то утром надо отвести его в детский дом. Я устроила истерику маме, что не отдам Сашу (это я так решила его назвать), и если его заберут, я тут же умру. Мама решила выждать несколько дней, а за это время уговорить меня отдать Сашу.
Опустив подробности, скажу, что Саша так и остался у нас. С трудом мама выправила ему метрику и получила на него детскую продовольственную карточку. Саша не помнил, кто он, откуда, сколько ему лет, кто была ему эта старушка. Он вообще до восьми лет не говорил, хотя был очень умным и смышленым мальчиком. Потом погиб отец на фронте, и к своим карточкам мы стали получать еще и пенсию за отца. Да и мама приносила с заводской столовой баланду, отделяя от себя, чтобы покормить нас с Сашей. А еще через год нас вывезли на Большую землю. И я больше никогда не была в Ленинграде.
Я уже стала стара и многое уже не помню. Но я до мельчайших подробностей помню ту женщину. Все морщинки на лице, складки на одежде, как будто это было вчера. Как-то описала ее Саше, не сказав, где я ее встретила. Саша сказал, что никогда не знал и не видел эту женщину.
Пока могла сама ходить в церковь, всегда ставила свечи за упокой двух женщин. Я не знала, как их звали, но, думаю, Бог понимал, за кого я молюсь. Так и говорила: за упокой души Сашиной мамы и за упокой души Сашиной бабушки.
☆☆☆ • YT♡ •
😯📘🖋️✨
- Ему полтинник, а он рожать собрался!
- Мамы нет с нами всего триста шестьдесят восемь дней, а ты уже нашел себе новую жену! А как же чувства? Как же велика любовь? Как же семейные ценности? Быстро ты переобулся.
За столом повисла тишина. Она была тяжелой, тягучей, крайне неестественной и какой-то даже нездоровой. **"
Это казалось Максиму странным, ведь обычно, когда приходят гости, все шутят, смеются, обсуждают что-то. В общем, веселятся, а не сидят, каждый уткнувшись в свою тарелку.
Отец ерзал на своем месте, то и дело бросая взгляды то на сына, то на свою гостью.
Максим ловил на себе эти взгляды отца, а сам старательно показывал, как сильно ему не нравится все происходящее.
Неожиданно Галина подскочила со своего места, схватила в руки свою тарелку и тарелку Степана Андреевича.
- Я посуду помою, а потом чайник поставлю.
Максим тут же возразил, даже из-за стола приподнялся, чтобы его слова были услышаны всеми присутствующими.
- Гости посуду не моют.
Слово «гости» было выделено особым тоном, чтобы эта Галина знала свою место.
Пока она в их доме никто и навряд ли «кем-то» станет.
Женщина присела на свое место, а потом виновато посмотрела на Степана Андреевича. Тот хмурился, комкал в руке салфетку, но молчал.
- А еще не нужно вести себя тут как у себя дома. Вы тут не хозяйка. Вы тут никто.
Максим сказал это и почувствовал стр.ах, закравшийся в душу. Никогда раньше он не позволял себя так вести при отце, а тут вдруг словно из ниоткуда появились у него и храбрость, и решительность. И слова нужные подобрались сами собой.
- Тогда я пойду домой? – растерянно спросила Галина, но Степан Андреевич положил свою руку на нее, давая понять, чтобы она оставалась на месте.
- Ты никуда не пойдешь, - произнес отец, а потом многозначительно посмотрел на сына, - а ты не будешь вести себя как последний хам. Если говорить о том, кто здесь имеет какие-то права, то ты сам – больший никто, чем Галина.
Максим бросил вызывающий взгляд на отца:
- Я уже давно понимал, что я тут никто.
Встал из-за стола, ушел в свою комнату, упал на кровать и уставился в потолок. И почему на душе было так погано? И ведь ничего плохого не случилось, просто отец привел в дом свою подругу.
«Подругу». Даже звучит смешно. Ну какая подруга в пятьдесят лет? Ясное дело, что с этой Галиной отец состоит в далеко не дружеских отношениях.
Даже домой ее притащил. Усадил за семейный стол, за которым когда-то они сидели вместе с мамой, пили чай, смеялись, встречали и угощали гостей. Настоящих гостей, а не таких, как люб.овница.
Максим слышал разговоры в кухне, потом в гостиной, вскоре хлопнула входная дверь. Значит, ушли.
Интересно, отец сегодня снова не вернется домой и останется у своей «подруги»? Или все же явится обратно, чтобы отчитать сына за непристойное поведение?
Максим вышел на кухню. Сел за стол, доел свою порцию мяса с овощами, которые никак не лезли в горло в присутствии этой Галины.
Отрезал себе кусок принесенного ею торта, налил в чашку чай, насладился десертом.
А убирать со стола снова придется ему. Тяжело вздохнул и, только поднялся, чтобы начать уборку, как услышал шум в прихожей.
Степан Андреевич все же вернулся.
- Что? Выговор мне объявишь? – сразу пошел в ата.ку Максим, стоило отцу появиться на кухне.
- Я просто не понимаю, почему ты себя так ведешь?
Нет, в голосе Степана Андреевича не было ни упрека, ни грубости. Просто непонимание и даже бессилие какое-то, что было непохоже на характер жесткого управленца Степана Хромова.
- А я не понимаю, для чего ты ее притащил в наш дом! – грубо ответил Максим, продолжая греметь посудой. – Ну есть у тебя ба.ба, встречайся с ней на ее территории. Для чего она тут?
- Не притащил, а пригласил в гости, - поправил сына отец, снова без следа злобы в голосе, - и Галя – не ба.ба.
- А кто она? – усмехнулся Максим. – Мужик? Тетка средних лет? Твоя «подруга»?
- Моя будущая жена.
Три слова прозвучали в воздухе как три раската грома. Жена? Жена! Вот это новость.
Максим резко обернулся к отцу, нахмурив брови и сжав губы.
- Прошел год! Всего год! Мамы нет с нами всего триста шестьдесят восемь дней, а ты уже нашел себе новую жену! А как же чувства? Как же велика любовь? Как же семейные ценности? Быстро ты переобулся.
Степан Андреевич устало покачал головой:
- Если ты думаешь, что я не помню, сколько времени прошло после см.ерти Ани, то ты заблуждаешься. Но Ани больше нет, а я есть. И я люблю Галю, хочу быть с ней.
Я не хочу до конца своих дней страдать, жить воспоминаниями и ум.ереть в одиночестве. Было бы тебе столько же лет, был бы у тебя за спиной такой же опыт…
- Остановись! – прервал отца Максим. – Больше ничего не говори! Я все понял, сделал выводы. Ты женишься, остальное неважно.
Мамы нет, а тебе нужна ба.ба под боком. Пусть такая невзрачная, как твоя Галя, пусть хоть какая-то. Я был о тебе другого мнения.
Так и не домыв посуду, Максим ушел к себе в комнату. Снова завалился на постель, только теперь на живот. Зарылся головой в подушку, почувствовав предательские слезы.
Как же так? Еще чуть больше года назад мама была тут, она грела всех своей любовью и лаской, а теперь что? Все рассыпалось, как содержимое надорванного пакета с мелкой крупой.
Ее даже собирать никто не будет, пропылесосят и выкинут на помойку. Вот так и их семья… Все осталось в прошлом, а прошлое, как известно, ни вернуть, ни изменить.
С отцом Максим не разговаривал несколько дней. Молча ходили по квартире, не обмениваясь фразами и не делясь новостями.
Максим несколько раз слышал, как Степан Андреевич разговаривал по телефону, разумеется, с Галиной. Договаривался о чем-то, желал спокойной ночи, говорил, что ждет встречи.
Глядя на фотографию матери, стоявшую на комоде, Максим чувствовал безысходность, а еще жалость к себе, брошенного отцом, ну или отодвинутому на второй или даже третий план.
Оказалось, что даже в семнадцать лет пережить факт того, что у отца появилась другая даже после смерти матери, было непросто.
Лучший друг Максима, узнав об этом, только плечами пожал:
- Ну и что такого? У моего бати давно другая, и все нормально.
- Тут другое, - пытался объяснить Максим, - у твоего отца другая, но он заранее обговаривал с твоей мамкой, что уйдет от нее. А мой просто дождался, когда мама ум.рет, а сам…
- По-твоему, он договориться должен был с тетей Аней что ли? – изумился друг, а Максим не нашел, что ответить.
Через некоторое время он понял, что вовсе не в матери было дело. Дело было в нем самом, привыкшем быть главным для отца.
Сначала главным после матери, а после ее ухода – самым главным. А тут Галина появилась и перетянула на себя все внимание. А еще и деньги.
Степан Андреевич занимал хорошую должность, и деньги зарабатывал очень неплохие. Лакомый кусочек.
- Я так больше не могу и не хочу, - спустя две недели после того неудачного визита Галины сказал отец Максиму, - нужно что-то решать.
Ты не хочешь видеть Галину, а я хочу быть с ней. Мы поженимся, это даже не обсуждается.
«Значит, все-таки решил, - разочарованно подумал Максим, отводя взгляд, наполненный обидой и ревностью в сторону, - променял сына на какую-то тетку».
- И что? Она будет жить тут? – спросил парень, непроизвольно сжимая руки в кулаки. – Будет вести себя как хозяйка?
- Нет, - коротко ответил Степан Андреевич и, немного помолчав, сказал:
- Я уйду к ней. Тебе почти восемнадцать, школу ты закончил, уже студент. Сам справишься.
Живи тут один, я тебе деньгами помогать буду. Но с Галиной я не расстанусь, даже из-за твоих тараканов.
Максим изменился в лице. Не было у него никаких тараканов, что отец выдумывает?
Просто Степан Андреевич не понимает того, что чувствовал Максим! Он совсем его не понимал, да и не хотел понимать. Ему бы с Галиной быть, жр.ать ее борщи, да носки в стирку отдавать. Слабак!
- И что? Бросишь меня? – с вызовом спросил Максим.
- Нет, не брошу. Просто уеду к Галине, будем жить в ее однушке. Ты пойми, сын, я не могу иначе поступить. Я люблю ее, хочу быть с ней.
- Нет, не пойму, - ответил Максим и насупился, - ты прожил с мамой двадцать лет, до этого вы три года встречались. А тут мама ум.ерла, а уже через год ты женишься на другой. Я не пойму!
- Поймешь, когда осознаешь, как быстро летит жизнь. Когда поймешь, что нельзя откладывать на завтра то, что хочется сделать сегодня. Ведь завтра тебя может уже не быть…
- Как мамы, - перебил отца Максим.
Степан Андреевич опустил голову:
- И мамы, и меня, и тебя тоже. Пилюли для бессмертия не придумали, а жизнь такая короткая. Понимать это начинаешь после тридцати, а к пятидесяти ты уже не имеешь права на ошибку.
- А ты уверен в том, что твоя Галина – не ошибка?
Максим был доволен собой и своим точным вопросом. Пусть отец задумается, а то читает лекцию про время, про пилюлю, про решения. Не такой уж и глу.пый Максим, каким считает его родной отец.
- Уверен. Галя – моя женщина, она ждет от меня ребенка, и я буду с ней несмотря ни на что.
Максим похолодел. Вот и ответ на все неотвеченные и еще незаданные вопросы. Беременна! В сорок лет! Отцу пятьдесят, он с ума сошел?
- Все ясно, - ответил Максим, - уходи. Живи с ней, растите своего отпрыска и будьте счастливы. Деньги твои мне не нужны, сам работу найду.
Конечно, от денег отца Максим не отказался. Пытался найти работу, но зарплата бармена или помощника автослесаря в салоне была слишком маленькой, а еще нужно было учиться, да и с друзьями общаться.
После ухода отца стало грустно. Максим перебирал старые фотографии, боролся с плохим настроением и желанием позвонить отцу. Тот позвонил сам, назвал дату свадьбы и пригласил Максима.
- Я не уверен, что приду, - ответил он, а сам уже точно знал, что пойдет.
Если не на само мероприятие, то хотя бы подсмотреть. Увидеть со стороны, как счастлив отец с другой.
Пришел, стоял у загса с букетом, всматривался в подъезжавшие к красивому двухэтажному зданию машины. Боролся с желанием подойти ко входу, встретить отца, вручить букет Галине.
- Ты тоже на свадьбу? – к нему обратилась какая-то девушка.
«Красивая!» - подумал Максим, оглядывая белокурую девчонку в синем платье.
В руке у нее была сумочка, в ушах яркие серьги с синими камушками. Почему-то хотелось с ней поболтать, хотя изначально Максим едва поборол желание брякнуть слово «нет».
- Да. А ты?
- И я. Мамка замуж выходит во второй раз. Пригласила меня, а я проспала. Они сейчас едут сюда, буду прощения просить за опоздание.
Максим помолчал, краем глаза оглядывая незнакомку. Потом решился, посмотрел ей в лицо:
- Я Максим. А ты?
- Вера, - ответила она, - ты к кому на свадьбу? Не к Галине и Степану случайно?
Максим обомлел.
«Мамка замуж выходит»…
Значит, эта красотка – дочь Галины?
- К ним. Я – сын жениха.
Теперь взгляд Веры стал заинтересованным.
- Тот самый сын, который против свадьбы?
Он вдруг покраснел, до самых кончиков ушей, даже неловко стало.
- Я не против… Просто не понимаю, почему так быстро.
- Быстро? Да они год встречались. Твоя мама болела несколько лет, и твой отец честно ухаживал за ней, а моя с ума сходила по дяде Степе. Он у тебя классный, зря ты так.
- Ему полтинник, а он рожать собрался! – Максим, что было сил, искал для себя оправдания.
Вера рассмеялась:
- Он рожать не будет, не получится. Мама моя родит, так ей всего сорок. Смешной ты! Неужели для тебя было бы лучше, если бы папка бобылем остался?
Мой вон живет один, пьет как сви.нья, а все потому, что в свое время маму не смог удержать. Изменял ей, унижал. Теперь отдувается.
Максим молчал. Хотелось, чтобы Вера еще что-нибудь сказала.
Сколько ей лет интересно? Восемнадцать? Девятнадцать? Рассуждает как взрослая, говорит то, о чем в последнее время все чаще думал сам Максим, остывая после знакомства с Галиной и свыкаясь с настоящим.
- Вон они! Приехали!
Вера рванула в сторону загса, куда подъехала белая машина.
Из нее вышел Степан Андреевич в костюме, протянул руку своей невесте.
Вера остановилась и выжидательно посмотрела на Максима:
- Ну? Ты идешь, борец за справедливость? Не зря же букет притащил. Иди вручай.
Так сказала грубо, а обижаться на нее Максиму не хотелось. Хотелось сидеть рядом с ней за праздничным столом и радоваться счастью молодых.
Это было удивительное чувство!
☆☆☆ • YT♡ •
😯📘🖋️✨
Мама, ну что за имя ты мне дала. На всю жизнь издевательства с таким именем. Ненавижу его, только и слышу Лушка-галушка.
-Ну что ты доченька, Лукерья-это так красиво, имя редкое. Твою прабабушку звали Лукерьей и прожила она с этим именем счастливую жизнь и ты будешь счастлива, а означает оно "сладкая, сахарная". Вот какое у тебя имя, знать и жизнь твоя будет сладкая,- успокаивала дочь Клавдия Ивановна.
-Да конечно, сладкая. Что такое мама говоришь? Я толстая и некрасивая и кличут меня или Лушка-галушка или "бегемотиха", какая уж тут сладкая жизнь, одна обида.
-А ты не серчай доченька, обидчикам в ответ только улыбайся, а им на улыбку и сказать будет нечего. **"
И Лукерья так и поступала, она всем улыбалась. Некоторые на улыбку отвечали улыбкой и больше не обзывали девушку, а некоторые злились.
-Чего ты лыбишься? Блаженная какая-то,- только и могли произнести и больше не затрагивали Лушу, только за глаза по прежнему звали "бегемотихой ", да подростки обзывали. Село большое и языки находятся злые. Вот так и жила Луша, защищалась от обид улыбкой.
А сегодня Луша похоронила маму, единственного родного человека. Сельчане уважали Клавдию Ивановну и много людей пришло проводить её в последний путь.
Луша всю ночь не спала, плакала и готовила еду на поминальный стол. Всего наготовила и помянули Клавдию Ивановну как положено, желая новопреставленной:
-Пусть земля тебе будет пухом Клавдия,- а Лушу поблагодарили за поминальные яства, пожелали ей здоровья, откланялись и осталась Лукерья одна-одинёшенька.
Какая уж тут сахарная жизнь? Сирота и родни никакой, да и подруг у неё не было. Мама для Луши была самая лучшая подруга. А теперь и голову не к кому приклонить.
На следующий день после похорон зашёл к Луше Витька:
-Луша, может тебе какая помощь нужна, ты обращайся, я тебе завсегда помогу. Клавдия Ивановна ко мне обращалась ежели что нужно было и ты не стесняйся.
Луша поблагодарила и угостила незваного гостя чаем с пирогами. Витька с удовольствием поел пирогов. Его мать была пьющей женщиной и еду почти никогда не готовила. Витька питался из сельского магазина.
Работал Витька трактористом, приходил уставший и ему было не до приготовления еды и поэтому домашние Лушины пироги для него были кулинарным изыском.
И стал Виктор всё чаще и чаще наведываться к Лукерьи и полюбились они друг другу. У Луши никогда раньше парня не было, а тут вдруг Витька-красавец, работяга, первый парень на селе и в Лушку -"бегемотиху" влюблён, чудеса.
Девки в селе диву даются:" Да чем же это "бегемотиха" его взяла? Не иначе приворожила. А иначе как можно с такой некрасивой, толстой любиться. Да ещё имя какое-то допотопное .Не-е-е-т, что-то тут не так."
-Вить, ты что и впрямь влюбился в "бегемотиху"?- полюбопытствовала соседка, красавица- Катя.
Очень нравился ей Виктор и она на него имела большие надежды.
-Да влюбился и никогда не обзывай Лушу "бегемотихой", а то придёшь следующий раз за какой- либо помощью, не буду помогать. Не хочешь со мной дружбу терять, не обзывайся. И сразу тебе наперёд скажу, женюсь я на Луше.
Катька так и обомлела:
-Да ты что Витя? Неужто Лушка красивее и лучше других девок нашего села. Да за тебя любая пойдёт.
-А мне любая не нужна , мне Луша нужна.
-И я бы за тебя пошла,- тихо, с надеждой произнесла Катя.
-Ты Катька девка красивая, да не с красотой жить, а с человеком, да и неужели непонятно, Лушу я люблю.
-А что я человек никудышный?-обиделась Катя.
-Кать, вот ты ногти нарастила, наманикюрила и сидишь на скамейке семечки с подругами лузгаете да сплетничаете, а то и пиво попиваете. Нет чтоб матери в огороде помочь, так тебе это за подло, а я сам работяга и жена мне такая же нужна. Я этой праздности с детства насмотрелся, глядя на свою мать, но то ж мать, родителей не выбирают, а вот жену выбирают и я выбрал.
А через пол года после смерти Клавдии Ивановны, Виктор с Лукерьей поженились, и как и говорила мама Луше, что жить она будет сладко, так и случилось. Очень Виктор любит и уважает свою Лушу и живут они ладно и складно.
☆☆☆ • YT♡ •
😯📘🖋️✨
*Ну ты же мужик, ты должен*
– Привет, мама, что-то случилось? Ты обычно не звонишь посреди дня, встревоженно спросил Костя у матери.
Женщина на секунду замялась, а потом радостно сообщила:
– Приезжай сегодня к нам. Я приготовила твою любимую курочку. Анжела тоже будет, посидим вместе, как в старые добрые времена! **"
Константин усмехнулся, мама его порой удивляла.
– Хорошо, после работы приеду. Но не давай Анжеле съесть самые вкусные кусочки!
– Конечно, тогда ждем тебя.
Когда звонок завершился, мужчина открыл мессенджер и нашел диалог с женой. Нужно было сообщить Кате, что он сегодня не придет ужинать.
«Привет. Звонила мама, зовет меня в гости после работы. Буду поздно, к ужину не жди».
Спустя несколько мгновение сообщение было прочитано, а жена начала печатать ответ. Костя улыбнулся. Катя всегда была на связи. Казалось, что даже если написать ей в четыре утра, ответ придет незамедлительно.
«Отлично. Закажу себе пиццу и съем ее в кровати. Как раз никто не будет бубнить под ухом, что это вредная еда».
Обилие смайлов заставило улыбку Кости стать еще шире. Он быстро напечатал ответ:
«Не слишком расслабляйся. Я ведь вернусь! И чтобы крошек в постели не было».
Это был их вечный спор. Катя любила поваляться в кровати, окружив себя едой и снеками. А вот Костя привык есть только на кухне за столом, как с раннего возраста приучила его мама. Но они умело находили компромиссы.
Остаток дня прошел быстро и без стресса. Костя только недавно закрыл крупный проект, поэтому его команда лишь начинала раскачиваться для нового заказа. Еще не пришли все требования заказчика, не установлен бюджет. В общем, компания занималась бюрократией. А Косте выпала редкая возможность побездельничать на работе.
Телефон пиликнул новым уведомлением. Мужчина просмотрел его и улыбнулся. На счет в банке упала премия за быстро выполненный проект. Вместе с недавно полученной зарплатной получалась очень неплохая сумма.
"Может на отпуск отложить?" – вслух подумал Костя.
Но ход его мыслей прервал приход начальника.
Наконец, наступил конец рабочего дня. Костя сел в машину и устало вздохнул. Ехать к родителям было долго, но он обещал. Через полтора часа мужчина стоял под знакомой дверью. Ее распахнула мама, которая широко улыбалась сыну.
– Проходи, проходи, сынок. Мы тебя уже заждались. Мой руки и сразу за стол.
Костя покивал и отправился выполнять «приказ». Когда он вошел на кухню, то заметил, что младшей сестры Анжелы нигде не видно.
– А где мелкая? – спросил Костя.
– Она забыла, что у Дашки собрание в школе сегодня. Вот и сорвалась в последнюю минуту.
– Вот и хорошо, мне больше достанется, – Костя с нетерпением поглядывал на блюда на столе.
Мама, заметив взгляд сына, улыбнулась:
– Почему ты ведешь себя так, будто с голодного края вернулся? Тебя Катя совсем не кормит?
– Кормит, конечно. Просто я соскучился по твоей стряпне.
Костя приобнял маму, а потом приступил к трапезе. Пока мужчина уплетал за обе щеки, родители разговорились.
– Так хочется перебраться ближе к природе, правда Владик? – обратилась женщина к мужу.
– Да, Мариша, устал я от квартиры. Тут шумно, соседи вечно делают ремонт, даже отдохнуть спокойно не получается.
Костя прожевал еду и сказал:
– А что вам мешает? Продавайте квартиру и покупайте дом. Мы с Анжелой поможем вам с переездом, ремонтом. Тут нет ничего страшного.
Отец заупрямился:
– Нет, как я могу продать эту квартиру? Она мне от папы досталась. Мое наследие!
– Вот, вот, – запричитала мать, – Нужно дополнительно дом купить, а не в замену.
– Только накопить с пенсии совсем не получается, – отец тяжело вздохнул и принялся возить вилкой по тарелке.
Мама положила Косте руку на плечо и сжала.
– Сынок, мне совсем не нравится просить тебя о таком, но не мог бы ты помочь нам с покупкой дома? Все равно он потом тебе останется. Сможешь с Катей там отдыхать, с будущими детьми, а?
Костя нахмурился. У них с Катей было достаточно сбережений, чтобы купить дом недалеко от города. Вот только на эти деньги были совсем другие планы.
– Мама, мне нужно с Катей посоветоваться. Это наши общие накопления.
Женщина закивала.
– Конечно, мы не торопим и ничего не требуем.
Остаток вечера родители во всю намекали Косте, насколько им было бы удобно в доме.
Уже в своей квартире Костя решил спросить совета Кати:
– Я не знаю, что делать. Помочь, конечно, хочется. Но мы же планировали покупать вторую квартиру, – мужчина опустился в кресло.
Катя присела на подлокотник и обняла мужа за плечи.
– Смотри, дом – тоже неплохое вложение. Но тут нужно сразу обозначить границы: на кого он будет оформлен. Если на твоих родителей, то я против, потому что твоя сестра может переиграть вопрос с наследством. А если на нас, то давай поможем.
Костя вопросительно посмотрел на жену.
– Что? Я знаю, что это твои родители. Но в моей семье уже обожглись, доверившись близкому человеку. Еле отвоевали свои деньги и жилье. Повторения я не хочу, вот и все, – девушка обиженно надулась.
Костя сгреб жену в объятия.
– Ты права, Катя. Я удивился, что сам об этом не подумал.
Катя рассмеялась и поцеловала мужа.
Утром мужчина сообщил родителям, что готов помочь с домом. Три недели мать и отец искали подходящие варианты, пытались понять, где им больше нравится жить, какой именно дом они хотят.
– Костенька, мы нашли идеальный вариант, – хвасталась мама по телефону, – Цена даже ниже той, на которую мы рассчитывали. Хороший, добротный дом, все удобства внутри, есть газ, вода, свет. Нас с твоим папой очень нравится.
– Отлично, тогда я сегодня схожу в банк, решу все вопросы.
Не успел Костя положить трубку, как раздался звонок от жены.
– Что случилось?
– Ты ведь деньги еще не отдал родителям? – голос Кати дрожал от нетерпения.
– Нет, а что?
– Помнишь Валю? Мою подругу? Они купили квартиру на стадии котлована. А теперь собираются переезжать. Вот они и продают трешку по бросовой цене, лишь бы избавиться от нее. Дом почти достроен!
– Катя, а как же мои родители?
– Я уже все придумала. Смотри, мы возьмем в ипотеку квартиру Вали и дом твоих родителей. Вторую ипотеку оформим на них, дадим деньги на первый взнос, будем все оплачивать. Костя, я просто не хочу упускать такой шикарный вариант, пойми...
Мужчина задумался. Трешка им точно пригодится, ведь они хотят завести ребенка. А их однушка достанется сыну или дочке. Квартиру можно будет сдавать, перекрывая один платеж по ипотеке. Все складывалось идеально.
– Хорошо, я согласен. Позвоню родителям.
Мать и отец были не против ипотеки, ведь Костя пообещал исправно платить. Они приобрели и дом, и квартиру. Целых полгода все шло, как по маслу. А потом случилось непредвиденное - сестра Анжела развелась, оставшись одна с двумя детьми.
И на очередном семейном празднике мать радостно сообщила:
– Мы с папой решили, что дом оставим Анжеле. Остальное поделите по закону. Так все из вас будут со своим жильем, никому не будет обидно, – мама улыбнулась и сжала руку дочери.
– Что?! – только и смог вымолвить Костя.
– Ну да, вы же с Катей купили еще одну квартиру. А Анжела одна осталась, надо ей помочь, она ведь твоя сестра! Как ты не понимаешь!
– Вот как? Значит, дом, за который я плачу, полностью будет принадлежать сестре. А квартиру мы потом еще и пополам должны будем поделить, так?
Отец нахмурился.
– Костя, ну ты мужчина! Ты должен заботиться о сестре.
– И о своей жене и будущих детях. Спасибо за обед, я пошел.
Костя ушел, громко хлопнув дверью. Дома он обо всем рассказал Кате. Понятно, что потраченных денег было уже не вернуть, но впредь они не собирались платить за жилье родителей, да и вообще помогать им.
...Спустя некоторое время мама пыталась давить на жалость, говорить, что им не хватает денег на платежи, что Костя просто обязан помочь. Но мужчина обрывал звонки, не желая слушать слова членов семьи, которые его предали. Впредь он будет переживать только о себе, жене и их будущем ребенке. А потраченные деньги… Благодаря им мужчина получил урок на всю жизнь: даже самые близкие могут обмануть. И так бывает, увы, часто...
☆☆☆ • YT♡ •
😯📘🖋️✨
Он отчётливо услышал, как вскрикнула молодая медсестра и выскочила из палаты. Через некоторое время скрипнула дверь, и с порога, кинув взгляд на койку, где лежал больной, врач приказала медсестре закрыть ему глаза. Медсестра подошла к нему и ладонью провела по его лицу. Веки послушно опустились. Медсестра старалась не смотреть на ещё недавно страдальческое лицо больного. Теперь оно выражало полное спокойствие и умиротворение. **"
- Жаль, если бы он перестал мучить себя волнениями, то в скором времени выписался. Как его фамилия? – врач сморщила лоб, словно пытаясь вспомнить данные больного.
- Агеев Альберт,- тихо произнесла медсестра и виновато взглянула на умершего, словно опасаясь его внезапного пробуждения.
- Закройте ему лицо, и позовите санитаров, - вновь приказала врач.
К койке вновь подошла медсестра, недовольная тем, что врач ей сразу не поручила выполнить такое действие.
Она натянула на голову умершего одеяло, но при этом оголились его побледневшие ступни. Пришлось и их прикрыть таким образом, чтобы одеяло хватило на всё его тело.
Лежавший старик на противоположной койке тяжело вздохнул, встал со своей койки и налил себе в кружку из термоса чай, по-детски радуясь, что он оказался всё ещё горячим.
Медсестра иронично посмотрела на старика и поспешно удалилась из палаты.
«Вот и вся жизнь закончилась в этой больничной палате в присутствии неопытной медсестры и безмозглого старика, который пьёт себе чай с сахаром вприкуску со своего китайского термоса и радуется жизни.
А я никогда не пробовал пить, таким образом, чай и радоваться жизни. А вообще, когда я радовался жизни? Когда окончил школу, и поступил в институт? Женился?
Продвигался по служебной лестнице? Или когда, стал важной птицей в городе? И много ли радости было от ощущения, что добился немалого в жизни? Сколько здоровья и нерв было потрачено. Зато предоставили в городской больнице палату-люкс и соседство с полоумным стариком, отцом какого-то крутого бизнесмена»
В палату вошёл санитар с листком бумаги и, обращаясь к старику, спросил:
- А кто здесь Агеев?
Старик ухмыльнулся, кивнув в сторону покойника.
- К счастью, не я!
«Тебе за счастье быть Агеевым!»
Покойника осторожно погрузили на каталку и развернули её так, чтобы везти его строго ногами вперёд.
Посетители больницы спокойно реагировали на движение каталки, но когда замечали, что у пациента закрыто лицо в ужасе сторонились и прижимались к стенам. Санитары везли покойника с таким же хладнокровием, как рабочие толкали бы тележку у себя на производстве.
- Посторонись! – давали они иногда команды больным, едва двигающимся по коридорам больницы.
«Хорошо, что лицо прикрыто. Не любил никогда привлекать к себе внимания. Удивительное свойство я приобрёл. Глаза закрыты и даже лицо накрыто одеялом, а я вижу всё, что делается вокруг. И даже как бы читаю мысли окружающих. Этот высокий санитар видимо из студентов, а другой никогда не поднимется выше своей теперешней должности. Ему сейчас очень плохо, он очень хочет опохмелиться. Мысли высокого санитара нельзя назвать возвышенными. Он постоянно думает, как найти возможность заняться любовью с медсестрой. Хотя, мечтает о каком-то враче».
Каталка остановилась перед двустворчатыми дверьми, обитыми листами оцинкованного железа.
На дверях была укреплена табличка «Посторонним вход строго воспрещен».
«Вот как, оказывается я здесь свой, не посторонний.
- Хорош жрать. Принимай груз двести,- уставшим голосом пробурчал санитар, что был ростом поменьше своему коллеге с морга.
- Опять с кардиологии?! – усмехнулся санитар морга.
- Где патологоанатом? – спросил высокий санитар.
- Скоро будет! Баба? – спросил санитар морга, кивнув в сторону каталки.
- Мужик! Неужели не видно?!
- Сиськи у женщин в лежачем положении расплываются, так что сразу не поймёшь. Что за мужик?
- Нормальный мужик. Культурный с виду.
«Спасибо на этом!»
- Сколько лет жмурику? – продолжал уточнять санитар морга, вальяжно расположившись на стуле, словно чувствуя под собой кресло главврача.
- Лет пятьдесят пять.
- Жаль. Курил?
Высокий санитар пожал плечами.
- Не замечал.
- Я стрелял у него сигареты. Курит, вернее, курил мужик классные сигареты, - показал свою осведомленность санитар, который был пониже, - кстати, давай пока покурим.
Санитар морга показал им на дверь. Курить в морге запрещалось.
«По-моему сейчас меня будут потрошить. Неужели об этом узнают мои родные, близкие? Неудобно будет предстать перед ними каким-то неполноценным. Лучше сразу закопали бы, как у мусульман. Не люблю этих «торжеств». На своём пятидесятилетнем пятилетнем юбилее наслушался всяких похвал и неспроста представлял себя покойником, о котором говорят только лучшее. Вот и представится мне случай выслушать всё, что ни только говорят, но и думают».
Дверь морга открылась и, судя по суете санитаров, это вошёл патологоанатом, которого в больнице все побаивались, и даже главврач старался говорить с ним в уважительном тоне.
- Василий, давай этого господина на стол. Пока он в негра не превратился.
Санитар морга стал сбрасывать постельное бельё, санитары кардиологии брезгливо его подбирали. С покойника, достаточно быстро удалили одежду и уложили на операционный стол.
- Помой секционку, - приказал недовольным тоном патологоанатом своему санитару, - умершего надо нормально обслужить.
«Как плохо стали слышны голоса этих медиков, словно из колодца. Жена здесь уже в больнице. Наверняка, с претензиями. Не стоит ей возмущаться. Меня уже не вернуть».
Стены операционной, где проходило вскрытие трупов, были облицованы кафелем, и поначалу помещение напоминало производственной цех пищевого предприятия. Но многочисленный инструментарий настойчиво давал знать, что все предметы служат для бесцеремонного вмешательства во внутрь человеческой плоти. Даже название некоторых инструментов, возможно, вызвало бы ужас у людей, которые были в неведении, как обходятся с телом человека после его смерти.
Патологоанатом натянул резиновые перчатки на руки. Увидев на полу один из инструментов на полу, недовольно закричал на санитара:
- Неужели ты не можешь поднять этот грёбанный череподержатель?
Санитар поспешно поднял инструмент и передал секционный нож врачу.
- Секционный нож потерпит пока. Дай-ка лучше нож Вирхова. Начну лучше с лица.
Патологоанатом сделал разрезы за ухом и поручил санитару выдавливать запекшуюся кровь с лицевой части головы.
Санитар понял, что врач поручил ему выполнить работу, которую редко выполняли в морге. Обычно при инфаркте, вызвавшем летальный исход, тело приобретало тёмный цвет, и чтобы покойник не выглядел потемневшим, лицо приводили в порядок таким образом.
Санитар старался выполнить свою работу качественно, зная, что этот труд будет оплачен непосредственно родственниками покойного. Патологоанатом был отчасти и косметологом. Родные покойника часто просили его привести труп в нормальное состояние. Особенно, если было повреждено лицо или после смерти свисала челюсть.
«Как воспримут мою смерть на работе? Все будут сначала находиться в замешательстве. А потом поймут, что уход мой закономерен. Сделают вывод: пил немного, много курил, нервы не берёг, не высыпался. И про частое употребление кофе вспомнят. Но если меня оживить, я бы не стал вести иной образ жизни. Часто пробовал жить по-иному. То с понедельника начинал, или с начала месяца. И первое января не становилось точкой отсчёта новой жизни. Да, что там Новый год, двухтысячный год не стал для меня переломным. А сейчас, наверняка поздно. Не шевельнуться, ни пообщаться».
- Василий, старайся в первую очередь с ушных раковин выжать сгустки, - советовал патологоанатом.
Санитар ухватился за ухо покойника и принялся выжимать оттуда запекшуюся кровь. Врач усмехнулся, глядя как, санитар двумя руками ухватился за ухо.
Патологоанатом стал присматриваться к лицу умершего, словно стараясь вспомнить, где он мог видеть раньше этого человека. Врач, хоть и из-за рода своей профессии, отличался от других цинизмом и нелюдимостью, но опасался вскрывать умерших, которых знал ранее. Патологоанатом, как ни странно был легко ранимым человеком, и даже побаивался мышей. С переживаемыми обидами никогда не делился ни с родными, ни с друзьями. Вместо исповеди любил прикладываться к спиртному и даже порой завидовал, когда коллеги угощали его коньяками, приносимыми родными пациентов в качестве благодарности. За свою работу он получал от родственников умершего только деньги.
«Вот и врач меня не узнал, а ведь мы в юности даже дружили. Играли всё свободное время в футбол. И если кто-то из игроков получал самые, что ни есть мелкие травмы, он всегда приходил на помощь. Он всё мечтал стать хирургом, поступил в медицинский институт. Потом стали редко видеться. А после, видимо, переставали узнавать друг друга, когда лица наши становятся одутловатыми от житейских забот, а по возросшим животам невозможно было бы предположить, что обладатели такого брюха когда-то были стройными и неугомонными юношами.
Где бы ещё могли встретиться?!»
Патологоанатом старался не смотреть в лицо умершему. Он проверил остроту лезвия секционного ножа и приступил к вскрытию.
Бесспорно, смерть наступила в результате инфаркта миокарда, вызванной явной недостаточностью митрального клапана. Ткани сердца неплохо были сохранены, но опытный глаз патологоанатома легко определил, что умерший пережил недавно стресс, который стал для него роковым. Он вновь взглянул в лицо пациенту. Мысль, что умершего он где-то видел, не покидала его, и как бы он не хотел отвлечь себя от этого предположения, картины детства, студенческих лет начинали проплывать перед ним.
Санитар подал врачу кишечные ножницы. Патологоанатом приступил к очищению живота от кишок. Но внезапно что-то вспомнив, пальцы рук разжались, и инструмент остался в чреве покойного.
- Василий, займись… - коротко бросил он своему санитару.
Тот кивнул головой и ловко схватился за кишечные ножницы, показывая своё усердие.
- Аккуратней, - предупредил его патологоанатом и, постояв немного возле стола, кинул покойному, - прости меня, Альберт.
«Мне даже импонировало то, что знакомый с детства человек занимается мною. А он засмущался».
Патологоанатом вышел из операционной и сев за стол, машинальными движениями налил себе коньяк в стакан и в миг осушил его. Не заниматься трупами близких людей, друзей, знакомых, а тем более родственников было не просто его принципом, он не мог заниматься теми людьми, которых видел живыми.
- Прости меня, Альберт, - повторил он и вышел из морга.
Обработанного по всем пунктам инструкции вскрытия тел, Альберта Агеева заводили в шкаф с выдвижными ячейками для трупов.
Подбородок был стянут бинтом так, что бы не отвисала челюсть. Брюшная полость была зашита неравномерным швом с большими промежутками. На большом пальце левой ноги висела бирка со скупыми данными об умершем человеке.
«Жизнь закончилась и всё, что думал сделать теперь останется невыполненным. Все наброски проектов остались в столе и вряд ли заинтересуют пассивных коллег. Узнав о моей кончине, кто-то облегченно вздохнет, надеясь, что новый руководитель будет менее скрупулезен, и не будет копаться в причинах всяких недостатков. Может быть, кто-то будет сожалеть обо мне, например, Григорий. Я ведь его спас от гибели, к которому вело его беспробудное пьянство, вернул к нормальной жизни, устроил к себе на работу. И родители его не знают, какому Богу молиться, что их сын вернулся к нормальной жизни.
Что я всё о работе? Как будто б не было личной жизни, семьи, которая приносила в последнее время одни разочарования. Как правильно звучит афоризм «маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие…»
Кто думал, что сыновья, которые не могли жить друг без друга, женившись, рассорятся. А младшая дочь – надежда нашей старости, вдруг отгородится от своих родителей стеной собственных забот и семейных проблем. Мол, я уже взрослая, обойдёмся без Ваших советов и помощи. Впрочем, от помощи, если она выражалась в деньгах, ни один мой отпрыск не отказывался. Может быть, я со своими родителями был не очень деликатен. Но никогда, не сторонился их, всегда прислушивался… Но правда, не мог найти общий язык с зятем – мужем сестры, каждое слово которого вызывало раздражение. Впрочем, с годами он немного поумнел, но всё равно, человека не изменишь, значит, надо было принимать его таким, какой он есть. Да, нужно было терпеть его, хотя бы, чтобы не травмировать своих родителей, сестру. Как легко мы делаем больно своим близким, не удосуживаясь, хотя бы попытаться понять их, простить им их слабости, повышаем на них тон и зачастую просто оскорбляем. И с какой лёгкостью терпим хамство от своих начальников и людей, от которых зависим экономически. Откуда берётся терпимость в этот момент? И почему собственная гордость не даёт возможности супруге выслушать до конца её мнение, воспринимающее мной как обязательный упрёк и попытку доказать своё превосходство. Она родила и дала прекрасное воспитание моим замечательным детям. Они получили достойное образование. Только, не были они готовы к тому, что некоторые житейские, даже не житейские, а бытовые проблемы затмили настоящие человеческие ценности. Не смог я им доказать и привить, что главное для человека мир в семье, семье большой, где каждый новый человек это счастье для всех. Теперь супруга осталась одна со своей болью о детях».
Ячейка умершего Агеева была выдвинута из шкафа. Санитар, приглядевшись к бирке, небрежно задвинул её назад.
- Пардон!
«Силь ву плэ!»
Откуда-то по радио доносились песни городского романса. Диктор между песнями напоминала, что в эфире любимая радиостанция миллионов слушателей. По радио часто передавали и песни блатного мира, к возмущению одних и к восторгу других.
«Люди, относящиеся к своей жизни легкомысленно, чаще совершают опрометчивые поступки, за что и расплачиваются своей свободой. Люди достойные, придерживающие традиционных взглядов, стараются вести праведный образ жизни, больше нервничают и переживают, совершая ошибки, делая небольшие глупости. Они расплачиваются своим здоровьем и спокойствием. И наверняка умирают раньше тех, кому принципы праведной жизни безразличны и чужды.
Во всяком случае, детям моим не стыдно будет за меня. Пусть будет стыдно мне, что не смог примирить своих сыновей. Не смог найти весомых слов, которые могли бы положить конец бесконечным обидам и придуманному ими стереотипу отца, который любит кого-то больше из своих детей. Хорошо, что успел написать завещание, которое покажется для всех справедливым. Если бы знакомый нотариус как-то не пожаловался на отсутствие клиентов, то мне бы и в голову не пришло составлять завещание».
Патологоанатом передал деньги, полученные от родственника покойного санитару.
- Шеф, но здесь много денег. Должно быть, Вы ошиблись.
- Василий, с Агеева я не могу брать деньги, он был мне знаком с детства. Вопросы больше не задавай.
Санитар кивнул головой в знак благодарности. Он отсчитал деньги и решил, купить шефу бутылку хорошего коньяка и без всяких предупреждений положить в его шкафчик. Рабочий день подходил к концу. Василий посмотрел благодарным взглядом на ячейку, где хранилось тело Агеева, и перекрестился.
«Почему нет признаков ни ада, ни рая. Что ещё меня может ждать после кончины. Суд, где будет разбираться моя биография.
Состояли ли Вы в Коммунистической партии? Да, но я всегда был верующим, а без партбилета не было бы карьерного роста.
Нет, там будут задавать другие вопросы. А может быть, и не будут. Ведь им всё давно известно. Что я брал взятки и давал их другим. Но я почитал Бога, святых, своих родителей.
Никого не убивал, не насиловал. Не воровал у людей, а казенные деньги всегда считались общественным достоянием. Сказать, что занимался прелюбодеянием нельзя. Скорее, мои любовные похождения были чем-то вроде утешением одиноких женщин. При этом я оставался любящим мужем и отцом. Не могу сказать, что широко занимался благотворительностью, но всегда подавал милостыню, и охотно участвовал в акциях милосердия. Но главное, я стремился всегда оставаться человеком и очень переживал, после того как обрушивался на кого-либо с гневом и порицанием».
В день похорон Агеев Альберт был одет в новый дорогой костюм. Рубашка и галстук также были престижной модели.
Гроб был филенчатый, полированный снаружи и с шелковой обивкой изнутри. Лицо покойника на первый взгляд казалось умиротворенным, но морщины у переносицы как бы свидетельствовали о его постоянных тревогах и волнениях. Семья покойного, как и подобает в таких случаях, была одета во всё чёрное. Сыновья сидели возле гроба, низко опустив головы. Супруга и дочь плакали и причитали.
Ближе к полудню стали прибывать родственники, близкие, друзья членов семьи Агеевых. Среди них был патологоанатом, пришедший проводить в последний путь приятеля детства и извиниться, за что, он не мог объяснить. Вскоре саван был накрыт цветами, принесёнными гостями, пришедшими проводить Альберта в последний путь. Супруге покойного и близким родственникам гости выражали соболезнования.
«Только я тебе не могу сказать слов сочувствия. Может показаться нелепым, но мне жаль покидать тебя. Ты была права, что я не смог создать дружное родство. Хотя, это единственное что я попросил бы у Бога».
Прибывший священник приготовился к отпеванию. Он попросил снять с усопшего галстук и осведомился у родных, не кончил ли раб Божий жизнь самоубийством. Супруга перестала причитать и стала слушать молитвы священника.
- Я буду молиться за тебя, Альберт, - шептала супруга, - денно и нощно все сорок дней, чтобы тебе было уготовано место в Раю. Прости меня, если виновна я перед тобой. Прости, за всё, если обижала тебя и где-то проявляла непонимание. Прости за упрёки. Ты всегда стремился делать как лучше, сглаживать острые углы и никогда не обострять ситуаций.
«Прости и ты меня. Жаль, что наше счастье так быстро закончилось. Береги детей. Да будет мир в нашем доме!»
Жутко было видеть на кладбище вырытую могилу, в которую опустят Альберта Агеева, который ещё неделю назад своим голосом вдохновлял свой коллектив на трудовые свершения. Коллеги по работе подошли к гробу и молча поклонились. Григорий всплакнул. Впервые за годы работы под протекторатом ныне покойного, он позволил себе в дневное время употребить спиртное.
Старший сын подошёл к гробу и, поцеловав отца, шепнул ему: «Прости». Дочь припала к его груди и только могла сквозь слёзы произносить слова «папа, папочка».
Младший сын поцеловал отца, уронив слезу на его лицо и повернувшись, зарыдал, не глядя на покойного. Сын кинулся в объятия старшему брату. Тот, словно ожидая такого выпада, обнял младшего брата и прижался щекой к его голове. Братья всегда старались не показывать своих эмоций, и даже избегали разговоров на сентиментальные темы, но здесь, провожая отца навсегда, не смогли сдержать своих чувств и порыва любви друг другу.
«Ну вот, моя кончина даёт позитивные результаты. Живите и помните. Ну, хотя бы, иногда».
Автор Артём Акопов
☆☆☆ • YT♡ •
😯📘🖋️✨
Случилась история эта в 80-е гг., в одной из областей нашей тогда необъятной страны. В ***ской области орудовал маньяк – насиловал и убивал девушек. По тем временам – явление не частое, но уже случалось порой. В газетах тогда мало писали о подобных вещах, информация передавалась из уст в уста. В данном случае население предупреждали, за несколько месяцев пропали шесть девушек, их тела потом находили и в поле, и в лесу.
Но никаких зацепок милиции это не давало. **" Единственная версия – маньяк был владельцем автомобиля, подбирал на дороге голосующих молодых особ, а затем вершил свое черное дело. Даже пытались устраивать засады на дорогах, выставляли «приманки» - голосующих на дороге девушек-сотрудниц милиции, переодетых в штатское. Но это ничего не дало – в эти дни маньяк словно бы затаился, словно знал об охоте на него. Не известно, сколько бы продолжалось подобное, если бы не случай.
…В тот день девятнадцатилетняя Катюша шла домой от железнодорожной станции. Настроение было хорошим – сдала последний экзамен на летней сессии, впереди – два месяца каникул! Скоро Лена, подруга ее, приедет из города, будут вместе на речку ходить, на фильмы в клубе, болтать. Вот только Юры ей не хватает для полноты счастья.
Юра был ее одноклассником, они встречались весь десятый класс, а потом его призвали в армию, он попал в Афганистан. Катя преданно ждала парня, письма писали друг другу. Собирались пожениться, как вернется он. Только скорей бы уже приехал!
-Эй, красавица, подвезти?
Катя обернулась. Погрузившись в свои мысли, она даже не заметила, как подъехала белая «копейка». За рулем дядя Толя – их сосед по улице. Известный весельчак, работал у них на местном молокозаводе. Его все любили – коллеги и соседи за добрый нрав, начальство – за трудолюбие. О нем даже в районной газете написали – передовик производства. Даже в рядах народных дружинников состоял. Всегда вежливый, приветливый. Бывало, на улице их с Ленкой увидит, шутит:
-Эх, девки, прокатил бы я вас на машине!
-С электрички идешь?— Лучился улыбкой дядя Толя.
-Ага, последний экзамен на сессии сдала.
-Сколько?
-Пять.— Показала на пальцах.
-Садись, отличница, подвезу.— Сосед открыл дверцу своих «Жигулей».
Катя уловила его взгляд на ее фигуре. Взгляд был довольно сальным, но через секунду дядя Толя вновь добродушно улыбался. С тех пор, как появился маньяк в их округе, папа-участковый запретил дочери ловить попутки, что бы добраться до поселка от вокзала. Но ведь речь шла о незнакомцах, а здесь дядя Толя, которого Катя знала с детства, ходила с его дочкой в один класс. Катя уже собиралась сесть в автомобиль, как вдруг увидела на дороге…Юру. Он шел далековато от того места, где стояла Катя, но она его узнала, и стала звать. Она понимала умом, что такого быть просто не может, ему ведь еще полтора месяца служить, но сердце разуму не подчинялось.
В этот момент, дядя Толя вдруг дал по газам, и «Жигули» как ветром сдуло, он даже слегка зацепил Катю, и девушка едва не упала. Девушка посмотрела на дорогу: как и ожидалось, никого не было. Странно, она же видела своего жениха так ясно, так четко! Неужели померещилось? И чего так испугался ее сосед? Не найдя ответов на свои вопросы, Катя продолжила свой путь.
Дома ей досталось от матери, что она задержалась, да еще когда «душегуб бродит по округе». От себя добавил и вернувшийся со службы отец. Катя рассказала о странном поведении соседа по улице, сказала, что могла добраться до дома быстрее, но тот чего-то испугавшись, уехал прочь.
Отец внимательно выслушал дочь, потом помолчал, и снова отправился на службу, велев дочери никуда не выходить, и никому об этом случае не рассказывать.
…Через несколько дней серийного убийцу, забравшего несколько жизней, задержали. Ним оказался тот самый дядя Толя, любезно предлагавший подвезти Катюшу на своей машине. Для многих это стало шоком, в том числе и для самой несостоявшейся жертвы маньяка. Теперь фраза – «прокатил бы я вас…» приобрела для нее зловещее значение. Понятно было, почему маньяку так долго удавалось оставаться не пойманным – сам будучи дружинником, он знал хорошо знал планы сотрудников милиции. Только на один вопрос Катя не смогла найти ответ – почему она видела жениха на дороге? Он ведь за многие тысячи километров от нее!
Когда Юра вернулся домой, девушка ему рассказала о случившемся, и о том загадочном случае, когда видела его на дороге. Жених задумался, а потом произнес:
-Знаешь, я вспомнил. В тот день я задремал в палатке, и мне приснился сон. Будто я домой вернулся, а тебя хоронят, и кто-то мне говорит о тебе – Катя села в машину, а над ней надругались, а потом задушили. Я еще подумал – если бы только был рядом – смог бы предотвратить! Проснулся – дал телеграмму тебе, помнишь, получила, еще удивилась, почему не письмо?
Катя кивнула. Действительно, пришла телеграмма от жениха после того случая, спрашивал, все ли в порядке? Катя ответила тогда тоже телеграммой, решив, что для Юры это важно, а письмо идет ведь дольше, ответ должен прийти скорее.
Катя помолчала, затем произнесла:
-Наверное, ты испугался за меня, и как-то твоя душа перенеслась к нам, когда я говорила на дороге с водителем.
☆☆☆ • YT♡ •
😯📗🖋️✨
*Собачьё чутьё спасло жизнь моему брату.*
У моего двоюродного дяди доживает свой век престарелый служебный пёс Тайсон. Его отправили на собачью пенсию по выслуге лет, и дядя Миша воспользовался возможностью забрать собаку домой. Работал он лет 30 во вневедомке и часто по долгу службы пересекался с Тайсоном. Пёс был умнее многих двуногих, как говаривал дядя Миша. **"
Как только он узнал, что собаку планируют комиссовать, дядька бросился к заведующему кинологической службой с бутылкой водки и успел перехватить Тайсона у двух других претендентов на заслуженного пса.
Тайсон и правда был самой умной немецкой овчаркой, которую я знал. А я их повидал немало. Это был добрый, чуткий, сообразительный и, я бы сказал, тактичный пес. Иногда мне даже казалось, что он понимает человеческую речь. Вернее, он совершенно точно её понимал. Помню, как терпелив он был с детьми, которые без боязни тискали огромного пса. Тайсон великодушно позволял им измываться над собой, не огрызаясь и даже не порыкивая. Когда неразумные перегибали палку, Тайсон лишь косился на них осуждающе и глубоко вздыхал. Однажды даже пришлось его спасать от малолетних бандитов...
Дядька рассказывал, как пару лет назад летом пожаловала к нему соседка с внуками-двойняшками: мальчиком и девочкой лет 5. Шли они из магазина и завернули к дядьке в гости. Даже не в гости. Бабка сорванцов была в поселке ответственной за всякие хозяйственные нужды. А тем летом как раз столбы освещения на главной улице меняли, новые электрические провода к домам тянули, фонари вешали. Вот она и пришла к Михаилу Ивановичу план установки новых столбов обсудить. Там вот какая закавыка была: либо ставить один из столбов на углу дядькиного участка, и тогда свет от фонаря едва ли будет доставать до въездных ворот, либо прямо по центру, но при таком раскладе не очень ловко будет заезжать в гараж, особенно зимой, когда столб обрастет сугробом. В итоге выбран был первый вариант. Кстати, въезд нормально освещён: просто дядя Миша к стандартному фонарю отражатель приладил. Он вообще мужик рукастый, ну да не в этом дело.
Сидят они, значит, с ответственной по хозяйству чай пьют, о деле говорят, а двойняшки во дворе шляются. И тут дядька слышит рычание Тайсона. Не грозное, а такое слабое, похожее на вздох уставшего человека. Выглянули они с ответственной в окно, а там картина маслом: мальчишка на спину лежащему на земле псу уселся, за уши его держит, а девчонка секатором, который дядька ввиду неожиданного появления гостей на тропинке возле кустов оставил, норовит овчарке голову постричь. В парикмахерскую дети играют, в общем. Михаил Иванович с тёткой этой бросились во двор сломя голову. Дядька-то больше всего боялся, что пёс сейчас ребенку руку отхватит — не ангел же он в конце-то концов, а зверь, пусть даже ласковый и нежный. Но Тайсон проявил чудеса выдержки. Подбежавший дядька увидел, что стричь себя собака всё же не позволила, но вцепилась не в детскую ладонь, а в ручку секатора. Лежал пёс и смотрел, как ревела несостоявшаяся парикмахерша, как малец огребал от бабки по заднице, как у дядьки руки тряслись, когда он из пасти секатор вытягивал и оттого сразу его уронил, а в карих глазах Тайсона читалось: «Как же я от вас, дураков ненормальных, устал...» Впрочем, моя история не об этом случае. О другом, который произошёл ровно через год после несостоявшейся стрижки.
Тем летом отец мой поехал от дыхать в деревню к дяде Мише. Там прекрасные места для охоты и рыбалки! А всего-то 4 часа пути на машине от нас.
В день приезда мужчины жарили мясо в саду и обсуждали завтрашнюю рыбалку. Решено было идти рано утром. А на хозяйстве оставляли моего троюродного брата-подростка.
- Тебя, Серый, оставим за старшего, — шутливо скомандовал Михаил Иванович сыну. — Справишься?
- Служу России! — отрапортовал брат, покраснев от удовольствия.
- Ну и ладно, — улыбнулся дядя Миша, потрепав сынка по загривку. — Смена растет! Пойдешь в военное училище?
- Возьмут — пойду... — Серёга покраснел ещё больше. — Но у меня ж это... зрение...
- Главное хотеть! Характер иметь, а зрение — ерунда, — утешал его мой отец, слегка кривя душой: племянник был — как бы это помягче сказать — неспортивным ботаником.
Они ушли спать, едва стемнело, а чуть рассвело, мужчины уже позавтракали и, тихим свистом позвав с собой Тайсона, вышли за калитку. По их расчетам, когда Серёга проснётся, они уже вернутся с хорошим уловом. Минут через 15 после того, как они скрылись за воротами СНТ, на дороге, ведущей к дому дядьки, появились две подозрительные фигуры. По рассказам случайного свидетеля, они — два мелких типа в черном, — хоронясь за кустами, подошли к калитке и, озираясь, открыли её. Верно, решив, что в доме никого не осталось, они задумали поживиться запасами хозяев.
Скорее всего, эти двое наблюдали накануне, как отцова иномарка вползала во двор дядькиного дома — гружёная, сверкающая. Правильно рассудив, что в доме должны были появиться запасы еды, алкоголя и денег, два ярыги караулили неподалёку, пока хозяева уйдут рыбачить.
Серёга проснулся от шума на первом этаже, спустился вниз, протирая глаза, решив, что мужики уже вернулись. Окликнув отца с дядей, брат обнаружил в доме растерявшихся воров, рассовывающих по карманам запасы из холодильника. Заорав от неожиданности, Серёга рванул в туалет и успел запереть дверь изнутри, когда один из злодеев кинулся за ним, чтобы заткнуть рот мальчишке. Брат не переставал вопить, а воры старались выбить дверь, чтобы парень не перебудил своими криками соседей. Наверное, им бы удалось добраться до братишки, и кто знает, чем бы кончилась стычка, но...
Один из непрошеных гостей вдруг заорал диким голосом — громче, чем Серёжка. Мальчишка даже замолчал от неожиданности. Пока второй ворюга соображал, в чём дело, оказалось, что за горло его напарника держит огромная овчарка. Держит, глухо рычит, но не сжимает зубов. Тайсон пристально следил за движениями жертвы и второго субъекта.
Тот оказался совсем не робким, он и не думал бежать, напротив, медленно стал двигаться к раковине, чтобы добраться до острейшего рыбацкого ножа. В один момент оценив ситуацию, Тайсон вдруг прыгнул на него и повалил на пол, вцепившись мужику в руку. Пока первый приходил в себя, а второй корчился от боли под центнером собачьих мышц, на крыльце уже послышались торопливые шаги отца с дядькой. Они подоспели очень вовремя: успели скрутить незадачливых воров, а Тайсону велели охранять их до приезда полиции. Перепуганный Серёга вышел наконец из своего заточения. Его трясло, и он всё повторял: «Папа, как хорошо, что вы вернулись!»
А вернулись мужики, как оказалось, из-за Тайсона. Пёс минут через 20 пути к реке вдруг начал беспокойно оглядываться, поскуливать и даже нервно лаять. Вообще-то Тайсон отродясь не брехал без дела, и дядька насторожился. А ещё через 5 минут пёс вдруг рванул в сторону дома с рычанием, не реагируя на окрики хозяина.
- Чего это с ним? — изумился отец.
- Беда, — задумчиво произнёс Михаил Иванович. — Случилось что-то... А ну-ка вернёмся!
И они бросились к дому. Там и застали грабителей. Правда, уже нейтрализованных верным псом. Серёга потом долго не хотел оставаться в доме один, это и понятно. Толстый 15-летний очкарик едва ли справился бы с двумя бывшими зэками, как потом оказалось. Так что интуиция Тайсона, возможно, спасла моему брату жизнь. И сахарная кость от дяди Миши на ужин была вполне заслуженным призом старому служаке.
автор Максим Р. г. Екатеринбург