Бестолковая маникюрша

Ольга вздрогнула от звука звонка и пошла открывать дверь. Странно, у Бориса был свой ключ, обычно он открывал сам, а тут позвонил. Они поженились три года назад, и тогда Ольга очень любила своего мужа. Правда в последнее время у него совсем испортился характер, и он частенько стал приходить домой подпитым и злым, кричал на неё и вообще отдалился, поэтому она немного начала сомневаться в своей любви. В чём она не сомневалась, так это в своём страхе перед Борисом. Он был высокий, крупный мужчина, два контракта отслужил десантником, потом демобилизовался по состоянию здоровья и пошёл работать охранником в одну компанию, которой недавно начало грозить банкротство и ликвидация, поэтому Борис и не находил себе места от расстройства.
- Боренька, что с тобой? – спрашивала она его на следующий день после такого «возлияния».
- На работе неприятности, никаких нервов нет, только так и могу расслабиться, извини за вчерашнее, – отмахивался он.
Вскоре его совсем уволили с работы, вернее, сократили, чин-по-чину, даже пособие дали.
- Не раскисай, Боренька, найдёшь новую работу, – пыталась утешить мужа Ольга.
- Отстань, и без твоих сочувствий тошно, – резко обрывал её он.
- Но я же хочу, как лучше, – вздыхала Ольга.
Детей у них не было, потому что Борис был против и говорил, чтобы Ольга предохранялась.
- Рано нам ещё спиногрызов плодить, надо сперва денег заработать им на учебники, – объяснял он.
Ольге хотелось ребёнка, но противоречить мужу на не решалась. Жизнь её протекала скучно, постоянной работы не было. Она жалела, что после школы не поступила учиться в институт или хотя бы в колледж. Многие одноклассницы уже получили образование и работали по специальности, а она моталась из магазина в магазина или, вот, ещё маникюр научилась делать. Ногти у неё получались красивые, клиенткам нравилось, но из-за пьющего Бориса она боялась приглашать их домой, мало ли что взбредёт ему в голову.
- Приходи ко мне в салон работать маникюршей, – предложила ей одна знакомая.
Ольга обрадовалась и стала подрабатывать у неё в салоне. Только через некоторое время туда ввалился подпитый Боря, разгромил там всё, а Ольгу взял в охапку и унёс домой.
- Ты понимаешь, что так жить нельзя? – вычитывал Ольге её родной брат, узнав об этом происшествии.
- А что мне делать? – вздохнула Ольга.
- Разводись, конечно, и ищи себе нового мужа, только не такого… чудака, как этот, – возмутился брат.
Оля к тому времени уже совсем не любила своего Борю и, кроме жалости, ничего у нему не испытывала.
- Да он меня никогда не отпустит, – опять вздохнула она.
- Подавай на развод, а я тебе помогу, поддержу, – сказал он.
Ольга подумала-подумала, да так и сделала, подала заявление на развод. Как ни странно, Борис не стал противиться, и помощь брата не потребовалась. Квартиру десантник оставил ей, сказав, что поедет жить к матери в деревню. Счастливая, что всё так просто разрешилось и урегулировалось, Ольга стала жить одна и опять пошла работать в тот же салон маникюршей. С мужчинами она больше отношений не заводила, боясь опять потерпеть неудачу в семейной жизни. Может быть, эта женщина так бы и дожила свою жизнь в одиночестве, только однажды у неё заболела спина, она пошла к докторам, и они ей посоветовали раз в год обязательно делать массаж.
- Работа у Вас сидячая, малоподвижная, кроме массажа Вам не повредит ещё так же бассейн и физкультура, – сказал Ольге невропатолог.
После этого она почти сразу записалась на массаж к специалисту, которого ей порекомендовали подруги.
Массажистом оказался симпатичный мужчина Вадим, он мял её и гладил, и догладился и домялся до того, что она в него влюбилась, правда не решалась сказать ему об этом. Но, видимо, он и сам о её любви догадался, потому что после окончания всех сеансов массажа предложил ей встретиться.
- А где? – спросила его Ольга.
- Я могу пригласить Вас к себе домой, – ответил он.
Ольга могла бы его и к себе пригласить, но решила, что так даже будет лучше. И они стали встречаться у него дома. Вадим приглашал её два-три раза в неделю к себе в квартиру, накрывал стол, они общались, а потом плавно переходили на диван.
- Ах, как же мне хорошо с тобой, – млела в его объятьях Оля.
- Дорогая, у меня ещё куча дел, и, если я не вернусь до утра, то просто захлопни дверь, когда будешь уходить, – обычно говорил он.
Ольга всегда надеялась, что Вадим появится после этого ещё, но каждый раз он не появлялся, и она просто захлопывала дверь и уходила. Так получилось, что Ольга забеременела от Вадима и сообщила ему б этом.
- Мы с тобой давно встречаемся, а теперь я ещё и беременна, – сказала она, – Может, мы сойдёмся и будем жить вместе?
Она думала, что Вадим обрадуется, но он не обрадовался и дал ей денег для того, чтобы Ольга избавилась от этой беременности.
Ольга подумала и решила, что будет рожать даже в том случае, если Вадим её бросит, но в глубине души надеялась, что, увидев её круглившийся животик, он всё-таки сделает ей предложение. В остальном, жизнь Ольги не изменилась, только вот Вадим перестал предлагать ей встречи у него на квартире. С бывшим мужем она тоже не пересекалась, работала в салоне маникюршей, и была у неё одна отдушина, она ухаживала в своём дворе за клумбой с цветами. Больше всего ей нравилось выращивать бархатцы, ведь они долго не отцветают, стоят на клумбе до самых холодов и радуют глаз.
Ольга сама их сеяла в пластиковые ящики и выращивала рассаду, продавая лишние кустики на онлайн-рынке в социальной сети. Как-то ей написала женщина, и они договорились, что её муж заберёт у Ольги рассаду. Их переписка длилась дольше обычного, и женщина рассказала ей о своих детях и даже показала их фотографии. Вечером к Ольге должен был заехать муж этой женщины за рассадой, поэтому она без сомнений открыла дверь на звонок. Каково же было её удивление, когда на пороге она увидела Вадима.
- Как, это ты? – воскликнула она, – Ты же говорил, что не женат! Мы же встречались в твоей квартире, и там не было никаких детей!
- Это была квартира моего друга, он посменно работает, и давал мне от неё ключи для наших встреч, – пожал плечами Вадим.
Он окинул взглядом её округлившийся живот и спросил, почему она не избавилась от беременности. Потрясённая Ольга ничего ему не ответила, всучила в руки рассаду и захлопнула перед его носом дверь. До сих пор она надеялась, что Вадим вернётся к ней, и они поженятся, теперь на это надежды не было никакой. Получалось, что она становилась матерью-одиночкой.
Уже на восьмом месяце беременности ей неожиданно позвонил бывший муж Борис.
- Ольга, я в город собираюсь по делам, может, встретимся? – спросил он вполне адекватным тоном.
- А где ты сейчас и чем занимаешься? – спросила Ольга.
Он рассказал, что прижился у матери в деревне, совсем бросил пить, устроился трактористом к местному фермеру и, в общем, доволен жизнью.
- Вот, только совесть по отношению к тебе меня сильно гложет, хочу поговорить с глазу на глаз, объяснить кое-что и прощение у тебя попросить, – сказал он.
- Хорошо, я согласна, – ответила она.
Ольга решила, что встретится с ним. Ничего, что она пузатая, можно соврать в крайнем случае, что замуж вышла. Но врать Ольге не пришлось. Когда Борис увидел её животик, аж побледнел.
- Ты замужем? – воскликнул он.
Ольга посмотрела, как он расстроился из-за её беременности и рассказала ему про себя всю правду.
- Вот, такая я бестолковая, – усмехнулась она, – Уж теперь и не знаю, какая из меня мамаша получится.
- Оль, а я ведь тогда пить начал не из-за работы, а из-за того, что сдал анализы и понял, что я бездетный, – сказал Борис, – Бесился, не хотел тебе жизни портить. А теперь, раз у тебя всё так получилось, я готов взять тебя к себе и усыновить ребёнка.
- У меня там девочка, – задумчиво произнесла она.
- Тогда удочерить, – обрадовался он.
- Пока что и удочерять не надо, достаточно просто признать, – сказала она.
- Я готов признать, – закивал Борис.
Целый месяц он уговаривал свою бывшую жену опять воссоединиться, старался, покупал ей подарки, клялся в любви. Она сомневалась, конечно, но в конце концов согласилась. Её можно понять, в одиночку женщине трудно вырастить ребёнка. Она родила, и Борис оказался замечательным отцом. Они до сих пор живут вместе, и их дочь даже не догадывается, что Борис ей неродной отец, тем более, что все вокруг утверждают, что она так на него похожа.
*****
Яна Куница
Василий Шукшин
Сельские жители. Рассказ.
"А что, мама? Тряхни стариной – приезжай. Москву поглядишь и вообще. Денег на дорогу вышлю. Только добирайся лучше самолетом – это дешевле станет. И пошли сразу телеграмму, чтобы я знал, когда встречать. Главное, не трусь".
Бабка Маланья прочитала это, сложила сухие губы трубочкой, задумалась.
– Зовет Павел-то к себе, – сказала она Шурке и поглядела на него поверх очков. (Шурка – внук бабки Маланьи, сын ее дочери. У дочери не клеилась личная жизнь (третий раз вышла замуж), бабка уговорила ее отдать ей пока Шурку. Она любила внука, но держала его в строгости.)
Шурка делал уроки за столом. На слова бабки пожал плечами – поезжай, раз зовет.
– У тебя когда каникулы-то? – спросила бабка строго.
Шурка навострил уши.
– Какие? Зимние?
– Какие же еще, летние, что ль?
– С первого января. А что?
Бабка опять сделала губы трубочкой – задумалась.
А у Шурки тревожно и радостно сжалось сердце.
– А что? – еще раз спросил он.
– Ничего. Учи знай. – Бабка спрятала письмо в карман передника, оделась и вышла из избы.
Шурка подбежал к окну – посмотреть, куда она направилась.
У ворот бабка Маланья повстречала соседку и стала громко рассказывать:
– Зовет Павел-то в Москву погостить. Прямо не знаю, что делать. Прямо ума не приложу. "Приезжай, – говорит, – мама, шибко я по тебе соскучился".
Соседка что-то отвечала. Шурка не слышал, что, а бабка ей громко:
– Оно, знамо дело, можно бы. Внучат ни разу не видела еще, только по карточке. Да шибко уж страшно. Около них остановились еще две бабы, потом еще одна подошла, потом еще… Скоро вокруг бабки Маланьи собралось изрядно народа, и она снова и снова начинала рассказывать:
– Зовет Павел-то к себе, в Москву. Прямо не знаю, что делать…
Видно было, что все ей советуют ехать. Шурка сунул руки в карманы и стал ходить по избе. Выражение его лица было мечтательным и тоже задумчивым, как у бабки. Он вообще очень походил на бабку – такой же сухощавый, скуластенький, с такими же маленькими умными глазами. Но характеры у них были вовсе несхожие. Бабка – энергичная, жилистая, крикливая, очень любознательная. Шурка тоже любознательный, но застенчивый до глупости, скромный и обидчивый.
Вечером составляли телеграмму в Москву. Шурка писал, бабка диктовала.
– Дорогой сынок Паша, если уж ты хочешь, чтобы я приехала, то я, конечно, могу, хотя мне на старости лет…
– Привет! – сказал Шурка. – Кто же так телеграммы пишет?
– А как надо, по-твоему?
– Приедем. Точка. Или так: приедем после Нового рода. Подпись: мама. Все.
Бабка даже обиделась.
– В шестой класс ходишь, Шурка, а понятия никакого. Надо же умнеть помаленьку!
Шурка тоже обиделся.
– Пожалуйста, – сказал он. – Мы так знаешь, на сколько напишем? Рублей на двадцать по старым деньгам.
Бабка сделала губы трубочкой, подумала.
– Ну, пиши так: сынок, я тут посоветовалась кое с кем…
Шурка отложил ручку.
– Я не могу так. Кому это интересно, что ты тут посоветовалась кое с кем? Нас на почте на смех поднимут.
– Пиши, как тебе говорят! – приказала бабка. – Что я, для сына двадцать рублей пожалею?
Шурка взял ручку и, снисходительно сморщившись, склонился к бумаге.
– Дорогой сынок Паша, поговорила я тут с соседями – все советуют ехать. Конечно, мне на старости лет боязно маленько…
– На почте все равно переделают, – вставил Шурка.
– Пусть только попробуют!
– Ты и знать не будешь.
– Пиши дальше: мне, конечно, боязно маленько, но уж… ладно. Приедем после Нового года. Точка. С Шуркой. Он уж теперь большой стал. Ничего, послушный парень.
Шурка пропустил эти слова – насчет того, что он стал большой и послушный.
– Мне с ним не так боязно будет. Пока до свиданья, сынок. Я сама об вас шибко…
Шурка написал: "жутко".
– …соскучилась. Ребятишек твоих хоть посмотрю. Точка. Мама.
– Посчитаем, – злорадно сказал Шурка и стал тыкать пером в слова и считать шепотом: – Раз, два, три, четыре…
Бабка стояла за его спиной, ждала.
– Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят! Так? Множим шестьдесят на тридцать – одна тыща восемьсот? Так? Делим на сто – имеем восемнадцать… На двадцать с чем-то рублей! – торжественно объявил Шурка.
Бабка забрала телеграмму и спрятала в карман.
– Сама на почту пойду. Ты тут насчитаешь, грамотей.
– Пожалуйста. То же самое будет. Может, на копейки какие-нибудь ошибся.
…Часов в одиннадцать к ним пришел Егор Лизунов – сосед, школьный завхоз. Бабка просила его домашних, чтобы, когда он вернется с работы, зашел к ней. Егор много ездил на своем веку, летал на самолетах.
Егор снял полушубок, шапку, пригладил заскорузлыми ладонями седеющие потные волосы, сел к столу. В горнице запахло сеном и сбруей.
– Значит, лететь хотите?
Бабка слазила под пол, достала четверть с медовухой.
– Лететь, Егор. Расскажи все по порядку – как и что.
– Так чего тут рассказывать-то? – Егор не жадно, как-то даже немножко снисходительно смотрел, как бабка наливает пиво. – Доедете до города, там сядете на Бийск – Томск, доедете на нем до Новосибирска, а там опросите, где городская воздушная касса. А можно сразу до аэропорта ехать…
– Ты погоди! Заладил: можно, можно. Ты говори, как надо, а не как можно. Да помедленней. А то свалил все в кучу. – Бабка подставила Егору стакан с пивом, строго посмотрела на него.
Егор потрогал стакан пальцами, погладил.
– Ну, доедете, значит, до Новосибирска и сразу спрашивайте, как добраться до аэропорта. Запоминай, Шурка.
– Записывай, Шурка, – велела бабка.
Шурка вырвал из тетрадки чистый лист и стал записывать.
– Доедете до Толмачева, там опять спросите, где продают билеты до Москвы. Возьмете билеты, сядете на Ту-104 и через пять часов в Москве будете, в столице нашей Родины.
Бабка, подперев голову сухим маленьким кулачком, горестно слушала Егора. Чем больше тот говорил и чем проще представлялась ему самому эта поездка, тем озабоченнее становилось ее лицо.
– В Свердловске, правда, сделаете посадку…
– Зачем?
– Надо. Там нас не спрашивают. Сажают, и все. – Егор решил, что теперь можно и выпить. – Ну?.. За легкую дорогу.
– Держи. Нам в Свердловске-то надо самим попроситься, чтоб посадили, или там всех сажают? Егор выпил, смачно крякнул, разгладил усы.
– Всех… Хорошее у тебя пиво, Маланья Васильевна. Как ты его делаешь? Научила бы мою бабу… Вабка налила ему еще один стакан.
– Когда скупиться перестанете, тогда и пиво хорошее будет.
– Как это? – не понял Егор.
– Сахару побольше кладите. А то ведь вы вс" подешевле да посердитей стараетесь. Сахару побольше кладите в хмелину-то, вот и будет пиво. А на табаке его настаивать – это стыдоба.
– Да, – задумчиво сказал Егор. Поднял стакан, поглядел на бабку, на Шурку, выпил. – Да-а, – еще раз сказал он. – Так-то оно так, конечно. Но в Новосибирске когда будете, смотрите не оплошайте.
– А что?
– Да так… Все может быть. – Егор достал кисет, закурил, выпустил из-под усов громадное белое облако дыма. – Главное, конечно, когда приедете в Толмачево, не спутайте кассы. А то во Владивосток тоже можно улететь.
Бабка встревожилась и подставила Егору третий стакан.
Егор сразу его выпил, крякнул и стал развивать свою мысль:
– Бывает так, что подходит человек к восточной кассе и говорит: "Мне билет". А куда билет – это он не спросит. Ну и летит человек совсем в другую сторону. Так что смотрите.
Бабка налила Егору четвертый стакан. Егор совсем размяк. Говорил с удовольствием:
– На самолете лететь – это надо нервы да нервы! Вот он поднимается – тебе сразу конфетку дают…
– Конфетку?
– А как же. Мол, забудься, не обращай внимания… А на самом деле это самый опасный момент. Или тебе, допустим, говорят: "Привяжись ремнями". – "Зачем?" – "Так положено". – "Хэх… положено. Скажи прямо: можем навернуться, и все. А то – положено".
– Господи, господи! – сказала бабка. – Так зачем же и лететь-то на нем, если так…
– Ну, волков бояться – в лес не ходить. – Егор посмотрел на четверть с пивом.– Вообще реактивные, они, конечно, надежнее. Пропеллерный, тот может в любой момент сломаться – и пожалуйста… Потом: горят они часто, эти моторы. Я один раз летел из Владивостока… – Егор поудобнее устроился на стуле, закурил новую, опять посмотрел на четверть; бабка не пошевелилась. – Летим, значит, я смотрю в окно: горит…
– Свят, свят! – сказала бабка.
Шурка даже рот приоткрыл – слушал.
– Да. Ну, я, конечно, закричал. Прибежал летчик… Ну, в общем, ничего – отматерил меня. Чего ты, говорит, панику поднимаешь? Там горит, а ты не волнуйся, сиди… Такие порядки в этой авиации.
Шурке показалось это неправдоподобным. Он ждал, что летчик, увидев пламя, будет сбивать его скоростью или сделает вынужденную посадку, а вместо этого он отругал Егора. Странно.
– Я одного не понимаю, – продолжал Егор, обращать к Шурке, – почему пассажирам парашютов не дают?
Шурка пожал плечами. Он не знал, что пассажирам не даются парашюты. Это, конечно, странно, если это так.
Егор ткнул папироску в цветочный горшок, привстал, Налил сам из четверти.
– Ну и пиво у тебя, Маланья!
– Ты шибко-то не налегай – захмелеешь.
– Пиво, просто… – Егор покачал головой и выпил. – Кху! Но реактивные, те тоже опасные. Тот, если что сломалось, топором летит вниз. Тут уж сразу… И костей почом не соберут. Триста грамм от человека остается. Вместе с одеждой.
Егор нахмурился и внимательно посмотрел на четверть. Бабка взяла ее и унесла в прихожую комнату. Егор посидел немного и встал. Его слегка качнуло.
– А вообще-то не бойтесь! – громко сказал он. – Садитесь только подальше от кабины – в хвост – и летите. Ну, пойду…
Он грузно прошел к двери, надел полушубок, шапку.
– Поклон Павлу Сергеевичу передавайте. Ну, пиво у тебя, Маланья! Просто…
Бабка была недовольна, что Егор так скоро захмелел – не поговорили толком.
– Слабый ты какой-то стал, Егор.
– Устал, поэтому. – Егор снял с воротника полушубка соломинку. – Говорил нашим деятелям: давайте вывезем летом сено – нет! А сейчас, после этого бурана, дороги все позанесло. Весь день сегодня пластались, насилу к ближним стогам пробились. Да еще пиво у тебя такое… – Егор покачал головой, засмеялся. – Ну, пошел. Ничего, не робейте – летите. Садитесь только подальше от кабины. До свиданья.
– До свиданья, – сказал Шурка.
Егор вышел; слышно было, как он осторожно спустился с высокого крыльца, прошел по двору, скрипнул калиткой и на улице негромко запел:
Раскинулось море широко…
И замолчал.
Бабка задумчиво и горестно смотрела в темное окно. Шурка перечитывал, то, что записал за Егором.
– Страшно, Шурка, – сказала бабка.
– Летают же люди…
– Поедем лучше на поезде?
– На поезде – это как раз все мои каникулы на дорогу уйдут.
– Господи, господи! – вздохнула. бабка. – Давай писать Павлу. А телеграмму анулироваем.
Шурка вырвал из тетрадки еще один лист.
– Значит, не полетим?
– Куда же лететь – страсть такая, батюшки мои! Соберут потом триста грамм…
Шурка задумался.
– Пиши: дорогой сынок Паша, посоветовалась я тут со знающими людями…
Шурка склонился к бумаге.
– Порассказали они нам, как летают на этих самолетах… И мы с Шуркой решили так: поедем уж летом на поезде. Оно, знамо, можно бы и теперь, но у Шурки шибко короткие каникулы получается…
Шурка секунду-две помешкал и продолжал писать:
"А теперь, дядя Паша, это я пишу, от себя. Бабоньку напугал дядя Егор Лизунов, завхоз наш, если вы помните. Он, например, привел такой факт: он выглянул в окно и видит, что мотор горит. Если бы это было так, то летчик стал бы сшибать пламя скоростью, как это обычно делается. Я предполагаю, что он увидел пламя из выхлопной трубы и поднял панику. Вы, пожалуйста, напишите бабоньке, что это не страшно, но про меня – что это я вам написал – не пишите. А то и летом она тоже не поедет. Тут огород пойдет, свиннота разная, куры, гуси – она сроду от них не уедет. Мы же все-таки сельские жители еще. А мне ужасно охота Москву поглядеть. Мы ее проходим в школе по географии и по истории, но это, сами понимаете, не то. А еще дядя Егор сказал, например, что пассажирам не даются парашюты. Это уже шантаж. Но бабонька верит. Пожалуйста, дядя Паша, пристыдите ее. Она же вас ужасно любит. Так вот вы ей и скажите: как же это так, мама, сын у вас сам летчик. Герой Советского Союза, много раз награжденный, а вы боитесь летать на каком-то несчастном гражданском самолете! В то время, когда мы уже преодолели звуковой барьер. Напишите так, она вмиг полетит. Она же очень гордится вами. Конечно – заслуженно. Я лично тоже горжусь. Но мне ужасно охота глянуть на Москву. Ну, пока до свиданья. С приветом – Александр".
А бабка между тем диктовала:
– Поближе туда к осени поедем. Там и грибки пойдут, солонинки какой-нибудь можно успеть приготовить, варенья сварить облепишного. В Москве-то ведь все в купли. Да и не сделают они так, как я по-домашнему сделаю. Вот так, сынок. Поклон жене своей и ребятишкам от меня и от Шурки. Все пока. Записал?
– Записал.
Бабка взяла лист, вложила в конверт и сама написала адрес:
"Москва, Ленинский проспект, д. 78, кв. 156.
Герою Советского Союза Любавину Павлу Игнатьевичу.
От матери его из Сибири".
Адрес она всегда подписывала сама: знала, что так дойдет вернее.
– Вот так. Не тоскуй, Шурка. Летом поедем.
– А я и не тоскую. Но ты все-таки помаленьку собирайся: возьмешь да надумаешь лететь.
Бабка посмотрела на внука и ничего не сказала.
Ночью Шурка слышал, как она ворочалась на печи, тихонько вздыхала и шептала что-то.
Шурка тоже не спал. Думал. Много необыкновенного сулила жизнь в ближайшем будущем. О таком даже не мечталось никогда.
– Шурк! – позвала бабка.
– А?
– Павла-то, наверно, в Кремль пускают?
– Наверно. А что?
– Побывать бы хоть разок там… посмотреть.
– Туда сейчас всех пускают.
Бабка некоторое время молчала.
– Так и пустили всех, – недоверчиво сказала она.
– Нам Николай Васильевич рассказывал.
Еще с минуту молчали.
– Но ты тоже, бабонька: где там смелая, а тут испугалась чего-то, – сказал Шурка недовольно. – Чего ты испугалась-то?
– Спи знай, – приказала бабка. – Храбрец. Сам первый в штаны наложишь.
– Спорим, что не испугаюсь?
– Спи знай. А то завтра в школу опять не добудишься.
Шурка затих.
про войну и бабочек.
90-е годы, жил был один биолог. Изучал, что-то там, в своем скучном институте. В одно обычное утро у него необычно задребезжал телефон.
— Чем могу помочь?
— Это из Армии! Ты нужен нам, сынок!
Биолог бледнеет, встает по стойке смирно и начинает искать повестку или военный билет. Но тут до него доходит,
что в его стране нет обязательной воинской обязанности, военника у него никогда и не было, да он вообще знать не знает, что это такое!
— Что за шутки мистер? Я ученый, а не какой-то там военный! Ищите себе друзей на какой нибудь военной базе!
— Слышь друг, не гони волну! Есть у меня много приятелей, которые не чета тебе — они даже спят в камуфлированной пижаме! Я — командующий одной такой базой. Но мне как раз нужен биолог, проблемы у нас! Приедь и помоги друг! Спаси бабочек!
Ученый из вежливости не вешает трубку, так как очевидно что военный — пьян и одинок, хотя... в процессе разговора начинает приходить понимание, что все не просто.
В окрестностях одной тайной военной базы, другой естествоиспытатель проводил исследования и нашел редкий вид бабочек, который по каталогам занесен в список вымирающих видов. О новости написали газеты. А командующий знает все, что делается не только на базе но и вокруг, рука на пульсе, так сказать. И этот редкий, драгоценный вид бабочек его подчиненные засекли на секретной территории. Военный был не просто солдафон, а романтик, любитель природы. Да и закон угрожающе нависает над ним и его базой. А закон такой, что владелец земли (министерство обороны) — обязано заботиться если на этой территории есть что-то представляющее национальное достояние или духовную ценность и т. д. Он доложил, как положено, начальству, начальство охренело. Все таки у армии профиль — лишение жизни разными способами, а тут противоположное. Одно из правил долгой, хорошей службы — не можешь решить проблему сам — перекинь на другого. Ну и кто-то вспомнил про местных "ботанов" из института.Начал упирался наш ботаник, я говорит вообще в крылатых насекомых не разбираюсь! Но тут институт взял его за жабры: там же грант от обороны светит. На мораль давит: тыч то?! Не хочешь природу спасти? Один разок съезди, краем глаза погляди? "Один раз" растянулся на много лет работы.
Приехал ученый на место, провел осмотр местности, произвел подсчет бабочек и собрался их защищать от вымирания. А кстати как?: -) Этого не знал и сам любитель естественных наук. Пришлось вернуться в институт и погрузиться в книги и труды конференций. И оказалось, что нет у человечества опыта как искусственно приумножать поколение бабочек. Точнее опыт по разведению есть — это вам любой дачник объяснит, у которого личинки какой-нибудь капустницы съели все на корню. Но капустниц много, а что надо делать, чтобы конкретно этот вид бабочек выжил — это ему было не понятно.
Начал эксперименты, огородил участок, проинструктировал военных — не ходить, посадил какую-то "эротическую" для бабочек культуру растений. На следующий год пересчитывает с лаборантами поголовье крылатых красавиц и уже видит себя лауреатом нобелевской премии, но подсчет совсем не радует... Бабочек стало меньше! Тогда он с сачком начинает ходить и уничтожать соперников-насекомых бабочек, опять без успеха.
Тогда он начинает терроризировать военных (нашли беду на свои головы). Внутри базы отныне запрещено стричь и сжигать траву. (Не говоря уже о том чтобы красить ее в зеленый цвет — категорически низзя!). А какие ж это военные если трава не подстрижена, бордюры не накрашены, ветки валяется неубранными и т. д.? Над командующим начинают, в местном пабе, подшучивать сослуживцы, тот в ответ только горько вздыхает.
Но не помогают крутые меры, с ужасом смотрит ученый, что поголовье опять уменьшилось. Но должна жы быть рациональная причина, почему они вымирают? Командующий при редких встречах многозначительно смотрит на свой табельный пистолет, типа если не спасешь бабочек из национального достояния отправишься за ними. Ботаник раздавлен горем. Пробует и то и это — но все с отрицательным результатом. Отчаявшись, он уже и ночует возле своих подопечных с прибором ночного зрения. И бац! Вот что значит интеллект и наблюдательность! Найден виновник бабочкиных проблем! Это — злодейские бобры!!
Оказывается когда бабочки откладывают яйца на растениях, а выбирают они влажные места возле ручья, коварные бобры строят свое плотины и яйца вместе с личинками тонут в воде. Их нежные безжизненные тела засыпают гладь. Начинается долгая и жесткая схватка, кованым сапогом он разрушает плотины. Бобры скалят зубы — через пару дней плотин еще больше: -) В бешенстве ученый растаскивает ветки и деревья, но куда ему против коллектива? Приходит с обеда и все на месте! Только бабочек еще меньше. Увы, битва проиграна.
Ботаник бежит жаловаться воякам: надо идти на крайние меры! И выкладывает доказательства главному офицеру, тот зеленеет. Мало того, что база превратилась в бардак! Мало что двоевластие — подчиненные теперь каждый приказ переспрашивают — а не повредит ли это бабочкам?! Так теперь ему предстоят военные действия, но против кого?? Против крупных безобидных грызунов! Узнают сослуживцы в городе и дорога в паб закрыта! Засмеют. Посмотрите, скажут, а вот идет ветеран 1-й бобро-войны, как у него горят ордена! Он у нас такой бесстрашный — вышел один против 10... носато-хвостатых: -)
Но долг есть долг, да и ученый настойчив, Грозит, что разберется наверху. Военные учитывают опыт шпака и подходят к делу серьезно. Животные гибнут в коротком неравном бою, освободив место под солнцем крылатым ангелам. Пусть хоть кому-то будет хорошо на этом свете!
Но бабочек, на следующий сезон, опять становится меньше! О Боже! Их остается всего 100 особей на целом свете. Не помог, значит, геноцид бедных доверчивых бобриков со смешными хвостами. Не помогли и другие крутые меры. Командующий, при встречах, многозначительно поглаживает оружие, не простил офицер ботанику бобров и другие издевательства. Естествоиспытатель в отчаянии — всю информацию перелопатил, писал всем знаменитым специалистам, перепробовал все, что возможно и невозможно, но... только хуже! Как у Некрасова — "не ест и не пьет" и красота тихо умирает.
Ходит мрачный ученый, знает про закон природы, что если особей становится меньше какого-то количества, то виду каюк — из за того, что малое генетическое разнообразие и вся "семья" гибнет из-за какой нибудь "одинаковой" болезни. Ранит его сознание мысль, что он — слабак и не смог. Что своими корявыми руками сгубил последних из вида нежных существ, танцующих в солнечных лучах. Ничего не достанется грядущим поколениям, не смогут они полюбоваться на загадочную красоту при закатах.
Но должно же быть какое-то решение! Ведь так же не бывает, что нет выхода совсем? Всегда есть какая-то надежда? И ученый начинает, в одержимости, бродить вне базы заглядывая под листочки и ищя своих прекрасных, но умирающих бабочек. И через несколько километров он набредает на очередной забор из колючей проволоки с рисунками черепа и перекрещенными костями. Собственность минобороны — не влезай — убьют! Оказывается военщина не была с ним до конца откровенна. (Пусти козла в огород — самим где жить-то?) Была у базы еще территория — посекретнее кусочек, куда не то, что шпионов, даже местных не пускали! Так как враг пофотографирует и уйдет, а местный — он здесь живет, он тебе может всегда проблем доставить (пожаловаться там в министерство и т. д.), так, что базу вообще закроют.
Но этот сектор был закрыт не по прихоти, дело в том что там проводили боевые стрельбы и изделия иногда не взрывались или не до конца, в общем ходить там в прямом смысле было опасно для жизни. Уже писали о смертельных случаях — местные бомжи шарились за цвет. метом, нашли что-то не то, там все и остались.
Но ботаник настырный, втемяшил себе в голову, что на полигоне, в этом аду, могут быть еще уцелевшие бабочки. Пустите меня туда! Командующий пишет официальную отрицательную резолюцию, но ученый лезет по головам наверх. Наверху удивленно рассматривают прошение и выносят соломоново решение: да пусть этот дурак там лезет, на свой страх и риск. Если что, как бы случайно, может его там и закопают! Больше базе не нужны никакие ботаники.
Одевают его в специальный минно-взрывной костюм, инструктируют, чтобы шел след в след и ничего не трогал! И попадает ботан на заветную территорию, в жесткое пекло. Воронки, да такие, что там человек в рост может встать. Перепаханная взрывами почва, поломанные деревья, следы от пожаров. Апокалипсис без прикрас. Но тут его натренированный глаз начинает замечать и положительные моменты: большое разнообразие птиц. Лисицы, зайчики, бобры! Дикая нетронутая природа! Разнообразные травы и цветы, которые "снаружи" не встретишь ни на одной из полянок!
И... Неужели? Погодите-ка!! О чудо! Он ныряет, не смотря но вопли сопровождающих, в траву! шикарные, умопомрачительные захватывающие дух, неземные бабочки!! Тот самый вид, который он охраняет!
Получается, что да! на полигоне происходят неприятные вещи, но так же это место надежно изолировано от людей, от сельскохозяйственной деятельности. В этом природном клондайке живется вольготно диким птицам животным растениям и бабочкам!
Отобрать у вояк полигон — это пожалуй и президент академии наук не смог бы, но у ученого возникает понимание. У него опадает пелена с глаз: оказывается все что он делал — все было неправильно. Да, anekdotov.net , пожары уничтожают особей, но они же и дают жизнь новым цветам и очищают пространство, где бабочки могут парить. Бобры топят личинок, но и эти же самые плотины задерживают воду и дают влагу для растений и т. д.
И начинается на базе бурная деятельность: солдаты начинают пилить ветки, жечь костры и срезать траву, снова бобрам выдают разрешение на их деятельность. И о чудо! И на территории базы на следующий сезон бабочек становится больше, а потом еще больше и через несколько сезонов — уже стабильная популяция!
Вот так общими усилиями мир спас красоту и она тоже его когда-то спасет!
От судьбы не убежишь.
Я бы мог вас мучить литературными эпиграфами и описанием никому не нужных деталей, но я не стану этого делать. Конкретно эта история этого не заслужила. Что же в ней особенного, спросите вы? А я отвечу: только правда и ничего, кроме правды.Я был женат пять долгих лет, я жил в обмане, я работал как проклятый, чтобы содержать свою жену и ребенка. Моя же супруга не работала, она уставала от себя самой, видимо. Нет, я не хочу вам писать, какая она была стерва. Наверное, и ее можно понять — я далеко не подарок. Но факт был фактом, и работал я на двух работах. Знаете, я не параноик, но я стал замечать, что сын на меня не похож. Как в сказке «И глаза, и ухи не мои». Представьте себе: я, темный как сажа (нет, я не кавказец, конечно, но я просто темный, как, например, цыган). А сын – блондин. Как только мы хоть как-то с женой касались этой темы, она мне грубо заявляла:— Он похож на деда.То бишь ее отца. Я, конечно, был подкаблучник, что уж греха-то таить, и старался верить жене хотя бы до тех пор, пока за моей спиной не стали шептаться соседи и общие знакомые. И я решился. Наскреб денег — 40000 рублей — залез в долги и сделал анализ ДНК по слюне. И что бы вы думали? Ну конечно, ребенок на 99.99% не мой. Когда я читал эти строки… Мне сложно описать, что я чувствовал. Это была и обида, и злость, но я не мог отвыкнуть от своей собачьей жизни.Вы будете, конечно, смеяться, но я ничего не сказал жене. Я все это проглотил, так же занимался ребенком, вкалывал на двух работах пока не сломался. Я подхватил пневмонию с плевритом: мое легкое было повреждено на 25%, а жидкость в плевре на три литра, отягощающаяся тем, что эта самая жидкость не раскачивалась из-за сот, она как бы была в них. Врачи не могли мне дырявить плевру до бесконечности, иначе возник бы пневмоторакс, и там все… Либо инвалид с одним легким, либо смерть. Небогатый выбор, да?Вот я на больничной койке, моя дражайшая супруга за 14 дней была всего один раз, ко мне приходила только мама. И все. Ну и бабушка по возможности. А я лежал и думал о своей жене, не понимал, почему и за что она так со мной. А потом раздался телефонный звонок ровно в 6:00 по Москве, и она сказала:
— Я тут подумала и решила… Отношений больше между нами не будет. Их просто нет. Я собрала вещи, я ухожу.
Тут же к моему горлу подкатил ком. Я не знал, что ей ответить, в голове зашумело, а мир будто рухнул в бездонную черную пропасть. Однако я взял себя в руки и спокойным голосом ответил:
— Прощай.
Что потом со мной было – жуть. Врачи меня накачали успокоительными, и я уснул.Сколько я проспал — не знаю, может, часов 12-13, мне даже капельницу ставили в состоянии сна. Когда я проснулся, то увидел, что на соседней койке сидел дедок и читал газету. У него были седые волосы, сам он был худощав и имел очки на веревочке, но вот его глаза… Что-то мне в них показалось не так. Это трудно вам описать, но было такое ощущение, что он смотрит не на тебя, а сквозь тебя.
— Что с тобой? – он неожиданно задал вопрос.
— От меня сегодня жена ушла. В шесть утра позвонила и сказала, что все кончено.
— Нашел из-за чего переживать! От судьбы, сынок, не уйдешь.
— Ну конечно, только все равно больно…
— А вот поспорим с тобой, что ты найдешь бабу (прошу простить меня, слабый пол, но я дословно привожу слова старика), которой будешь нужен таким, какой есть! И найдешь ее скоро.Я рассмеялся. Я смеялся над ним и над собой, но больше, конечно, над ним.
— Да вы с ума сошли! Кому я нужен теперь, даже через 2 года не оправлюсь! Да у меня ни копейки денег не осталось — жена все, что было, забрала. А то, что было на карточке, вон, заведующему отделения отдал, чтобы уход был. Я обречен! И когда я отсюда выйду, я умру с голоду, потому что мама не сможет содержать инвалида, да еще и бабушку, которая тоже на таблетках живет. Все, что я смогу — это сдать квартиру и ютиться с ними!
— Так спорим? — глаза деда сверкнули ехидством.
— Да легко! На что?
— А вот на твою звонилку и спорнём, — указал дед на мой телефон марки Fly. — А ежели я проиграю, — продолжил дед, — то забирай у меня то, что хочешь, хоть квартиру на тебя перепишу.
И засмеялся.Прошло два дня. С дедом мы больше не разговаривали — он либо спал, либо был на процедурах, либо где-то шатался. Я же практически был прикован к кровати, даже путешествие до туалета было непосильной задачей, я очень тяжело дышал и задыхался. Но про спор я помнил.
Прошло еще 7 дней, дедушку стали выписывать, и я ему припомнил спор.
— Не сбылось ваше пророчество, дед Матвей (имя изменено).
— Так и срок не вышел! — парировал дед.
— Вас же выписывают!
— Но не сейчас, а в 14:45, а сейчас, погляди, еще только 11.
Тут я призадумался: а может, дед с ума сошел от старости?
Но тут… В палату вошла новенькая врачиха, и как в той сказке: наши глаза встретились, меня как молнией ударило, я почти обо всем забыл. Я смотрел на нее, а она на меня, ее губы шевельнулись в неловкой улыбке, и я улыбнулся ей.
Я все понял.Матвей телефон, конечно, не забрал, только хлопнул меня по плечу и сказал:
— Удачи, и помни: от судьбы не убежишь. Вот ты жил неправильно, за это и поплатился.
Что сейчас? Сейчас я счастлив, я безумно счастлив! Скоро мы распишемся, Маша беременна и находится на третьем месяце, из больницы она уволилась и пошла работать в поликлинику, чтобы меня наблюдать. Она помогала. Мне было тяжело дышать физически, зато морально я вздохнул полной грудью. Я люблю ее, а она меня, и я знаю, что это не самообман, это правда.
Павлин
Ваня с самого детства считал себя немного не таким, совсем не похожим на других. Мама с отцом всячески убеждали единственного сына что это не так, но мальчик, глядя в зеркало и поворачиваясь разными ракурсами изображал печальную улыбку одним краешком рта и кивал.
"Страшилище, хоть как поверни, ни чем не скроешь"
На самом деле парень был самым простым - здоровый физически, рослый, сообразительный, но глаза, большие и глубоко посаженные придавали лицу некую необычность, а нос, и так крупноватый от природы, за счет этого казался еще длиннее. Довершали картину хоть и ровные, но слишком крупные зубы, что немного торчали и были всегда слегка открыты, словно верхней губы не хватало полностью их прикрыть. Торчащие уши на этом фоне уже и не так тревожили парня, как всё остальное...
-Сынок, ты вполне приятный парень...Нет, ну правда! И рост есть и фигура...
-Ага, если на лицо на смотреть...Мам, хватит уже, отстаньте, я всё понимаю и так...
-Катя, чего ты тут нюни развела? А ты, Ванька, не перегибай палку, матери не груби. Нормальный ты мальчик, мужик как мужик! Тебе лицом не торговать и помады не рекламировать. Это бабе красота нужна и то, один день, потом ко всему привыкаешь...
Эти разговоры с родителями немного успокаивали подростка, но в школе это состояние как рукой снимало - одноклассники с ним сюсюкаться не собирались.
-О, Квазимода пришёл! Айда после школы в футбол играть?
Девочки хихикали повторяя за мальчишками уже привычное Ванино прозвище и не придавали этому особого значения - они же не обижали его, принимали в свою компанию, да и сам мальчик вроде не дуется, улыбается вместе с ними... Только никто не знал, что творится у него в душе, с какой болью он смотрел на своих товарищей, как дёргают за косички одноклассниц, помогают тащить девочкам портфель, а те, смущаясь, довольные щипали мальчишек на переменах.
Никогда бы Ваня на такое не осмелился, правильно - кому охота от квазимоды знаки внимания получать? Засмеют, опозорят, куда ему с Серёжкой да Максимом тягаться, которых природа одарила смазливым лицом... Будет в стороне стоять, любоваться и страдать, раз судьба его такая...
После школы поступил в ВУЗ и был единственным в группе, у кого не было отношений - сам подходить к девчонкам боялся, а на попытки друзей свести его с кем-то, яростно сопротивлялся, не зная как себя вести, да и сидел в нём огромный страх, что испугается девушка его вида, станет жалеть или еще хуже, смеяться...
Его опасения оправдались: на втором курсе к нему чудесным образом подошла известная красавица, которая была старше его на год. Она сама начала разговор. От волнения Ваня начал заикаться и говорить глупости, но девушка не смеялась над ним. Она предложила прогуляться по центру города.
Два дня Ваня был сам не свой, даже спать не мог толком от этих простых и незамысловатых прогулок - Алина как бы невзначай брала его под ручку, красиво улыбалась, глядя ему в глаза, кокетливо заправляя за ухо нежный локон и ни капли не замечала его некрасивости!
Ваня не верил в происходящее, он думал, что это всего лишь сон, странный и фантастический. Он был уверен, что такое не может произойти с ним ни за какие деньги. И он оказался прав.
На третий день девушка перестала замечать его. Она проходила мимо, словно они не были знакомы. Ваня опускал глаза, а подруги девушки при виде его начинали смеяться, как ненормальные.
"Подшутила надо мной, решила устроить для подруг развлечение...А я то, дурак, повёлся! Конечно, неужели такая красавица будет иметь что-то общее с таким как я, страшным... Вон, за ней ухлёстывает один мажор..Да что я говорю? Каждый второй готов ей мир под ноги бросить!"
Отошёл потихоньку от этой обиды, травмы, из-за отсутствия личной жизни хорошо закончил учебное заведение, нашёл приличную работу, съехал в отдельную квартиру от родителей. Честно признаться, это мама посодействовала, уговорила мужа снять все накопленные деньги со счетов, помочь сыну с первым взносом.
-Юрка, не жадничай! Мальчику нужен угол, тем более он сам будет платить за ипотеку. Так, глядишь, найдется невеста для него, скажет, мол, жених-то с изъяном, но при квадратных метрах, а там уже и привыкнет к нему, поймёт какой хороший он в душе.
Расчет матери оказался верным - откуда не возьмись появилась коллега с работы, что узнала про жильё, воспылала любовью неожиданной к мужчине, очень долго добивалась его внимания, то печенья домашнего принесёт, то комплимент какой скажет уместный, по хитрому. Попросит его картридж в принтере сменить, а затем ходит полдня за Ваней хвостиком.
-Иван, только вы умеете так ловко всё сделать! И не жует бумагу теперь, так четко работает...
Ваня и не прочь был, отношений, чай не гордая лань, но сначала просто не замечал подкатов, даже в уме не допускал такой вариант. Товарищи и коллеги подсказали вовремя, чуть ли не за шкирку ткнули его в нужном направлении.
-Ванёк, ты чего нос воротишь от нашей Маринки? Не нравится что ли? Девка уже и так и сяк, осталось только голой на работу прийти, что бы тебя, дурака завлечь...
-Да не, ребят, она вон какая шебутная, со всеми шутит. Зачем я ей сдался? Да и вроде семейная она.
-Из семьи у ней только дочь и то, с бабкой живёт, а муженёк уже давно свалил, так что дорога открыта. А ты приглядись и поймешь, что неспроста она тебе уже который день кофе утром на столе оставляет..
-А я думал это вы...
-Еще чего? Еще скажи кофе в постель тебе принести?
С этого дня, обратив внимание на слишком настойчивую Марину, Ваня стал присматриваться к ней, как к женщине - симпатичная, весёлая, неужели она готова с ним завести отношения? Девушка восприняла эти взгляды по своему и перешла в наступление - напросилась к нему в гости и осталась там уже на второй день с ночевой.
Их любовь длилась почти год. Дочь Марины сразу же переехала к ним, и они обе прописались в этой квартире, радостно съехав со съёмного жилья. Женщина по-хозяйски выделила дочери спальню Ивана, настояла на их росписи в ЗАГСе. А спустя некоторое время она предложила мужу продать его хорошую двухкомнатную квартиру, за которую оставалось платить всего несколько лет, и купить трёхкомнатную, взяв новый кредит.
Поначалу, Ваня и не заподозрил ничего - по своему был счастлив, что у него есть семья, заботливая жена, пусть и приёмная дочь. Девочка хоть и вела себя нагло, выпрашивая у отчима дорогие безделушки и игрушки, но всё же радовала мужчину своим присутствием в их жизни. Со временем мечтал о своём ребёнке и вроде бы всё складывалось как нельзя хорошо, почему-бы и не расшириться?
Марина нервничала и уверяла, что надо провернуть сделку как можно скорее, пока цены на жильё не подскочили из-за очередного кризиса, она и не думала, что наивный сынок пойдет и доложит всё своей мамочке, что живо вывела девушку на чистую воду. Екатерина искренне была рада за сына, что он женился и вроде доволен, но когда поняла, что из него пытаются сделать дурака, не смогла стоять в стороне...
Она явилась в первый же выходной Вани в гости и показательно, при невестке свалилась на диван, массируя виски и качая головой.
-Сынок, если продашь эту квартиру, считай, что похоронил меня! Чего вам не хватает?
Ваня даже ответить ничего не успел - особой проблемы и не видел, но Марина словно с цепи сорвалась, стала нести околесицу и бред.
-А я тут прописана и дочь моя несовершеннолетняя, понятно вам! Имею права на жильё! Я в суд на вас подам, если не возместите мне деньгами положенное!
Она в тот же день прошлась по юридическим конторам, пытаясь выяснить, каким образом оттяпать часть квартиры, но быстро поняла что её расчёты оказались не совсем верны, как-то быстро исчезла из жизни Ивана, на прощание назвав его совершенно не привлекательным и неинтересным, чем растоптала его немного поднявшуюся самооценку в пух и прах...
Ваня долго страдал, наконец-то понимая, почему она отказывалась целовать его, часто ночевала у дочери в комнате, избегая близости, а на мероприятиях сторонилась его, развлекаясь в другой компании. Ему не с чем было сравнить и он думал, что так у всех, но теперь горьким разочарованием осознавал, что ей было просто противно прикасаться к нему, находится рядом. Он как был гадким, так и остался...
И всё же, Ваня в какой-то степени, был чуточку благодарен Марине, за то, что показала ему семейную жизнь, пусть и немного ненастоящую, ведь больше года он как и все мужики из отдела, торопился домой, а по утрам, вместе со всеми, деловитым тоном сообщал о своих заботах-хлопотах.
-Сегодня не забыть бы, жена просила молока купить по пути, а завтра для дочери телефон пойдем выбирать. Вот ведь молодежь, подавай им навороченные! Ну ничего, для детей не жалко...
По молодости он более стойко переносил удары судьбы и легче справлялся с трудностями. Но случай с Мариной глубоко ранил его, и он несколько лет не хотел даже думать об отношениях, несмотря на советы друзей и мамы. Он видел в женщинах только нечестных и злых людей, которые хотят испортить ему жизнь.
Когда Ване было почти тридцать пять лет, его мама стала часто грустить и постоянно плакала. Она винила себя в том, что у её сына такая незавидная судьба. Ваня хоть уже и привык к этому, даже нашёл в таком образе жизни для себя много плюсов. Но чтобы успокоить маму, он иногда соглашался на её просьбы познакомить его с кем-нибудь. Обычно это ни к чему не приводило, потому что Катерина считала, что Ване нужно искать спутницу жизни, которая будет гораздо старше его или иметь какие-то явные недостатки. Она думала, что только такие женщины согласятся жить с ним...
-Ванечка, ты дома? А чего не идешь гулять? На улице так тепло... Слушай, сынок, ты совсем оброс, надо подстричься. Только иди знаешь куда? В парикмахерскую "Павлин", там так хорошо стригут, и не дорого. Я записала тебя сегодня на семь вечера, не подведи! Хоть ради приличия, предложи мастеру кофе выпить...
Катерина сказала это поспешно, не дав сыну возможности отказаться от похода. Она быстро вышла из квартиры и вызвала лифт. Ваня стоял в проёме двери, вытянув руку, и мысленно ругал маму за то, что она постоянно вмешивается в его жизнь. Он возмущался, что даже в свои почти сорок лет должен всегда делать то, что от него хотят другие.
«Кофе...Наверняка она там встретила какую-нибудь толстушку или слишком высокую девушку, а может, и даму в возрасте ближе к пятидесяти... Нахвалила меня, сказала, что у неё есть прекрасный, но никому не нужный сын... Стыдобища...Но если я сейчас откажусь, она обидится, давление подскочит. Ладно, пойду, тем более мне действительно нужно подстричься. Как же всё это надоело...»
Набрав в интернете ближайшую парикмахерскую с названием "Павлин", он пошагал на стрижку, всё еще не в духе, рассержено оглядывая людей. Заглянув в крохотный зал, в бывшей квартире многоэтажного дома, на первом этаже, он удивился - там работала всего одна женщина. Она подметала волосы и уставилась на Ваню.
-Мы уже закрылись.
Мужчина словно застыл, любуясь стройной, милой парикмахершей - в этот раз его мама совсем уж задрала планку, на неё это совсем не похоже! Еще на днях, во время его визита, сама советовала сыну, как бы невзначай, словно это какой-о пустяк.
-На смазливых и не гляди даже, выбирай попроще, у кого изъян какой-то имеется, такая любить тебя будет в благодарность! Красавицы всегда избалованные, вредные...
А тут сама подсунула ему мисс мира - как это понимать?
Молодая женщина поняла смятение мужчины по своему, вздохнув, улыбнулась, указала ему на кресло.
-Ну ладно, проходите, сегодня всё равно краски жду от поставщика. Как будем стричься.
Она так нежно проводила рукой по его волосам, так по доброму смотрела на отражение, как бы присматриваясь что ему подойдёт, что Ваня снова впал в ступор - неужели она дала добро моей маме и теперь не пойдёт на попятную, увидев его воочию?
-У вас очень интересные ушки, давайте откроем виски? Смотрите как будет здорово, свежо.
Он кивал, не мог насмотреться на ловкие движения девушки и вдруг ему пришло в голову нечто пугающее и странное - он вдруг осознал, что за всё это время ни разу не влюблялся, всем сердцем, душой. Да, женщины предавшие ему нравились, и он переживал что снова одинок, но что бы болело сердце по конкретной девушке... Нет, такого не было ни разу...
А сейчас, глядя на эту улыбчивую парикмахершу, он удивился, насколько хорошо ему от её близости, от того, как она с улыбкой комментирует свои действия. И пожалуй, её он точно бы не захотел потерять, если бы она, вдруг, согласилась с ним завязать отношения...
Он посмотрел на себя в зеркало и широко открыл глаза. Он и сам не понял, как согласился убрать волосы с висков. Теперь он сидел и выглядел довольно забавно с торчащими ушами. Но это его не очень беспокоило. Он забыл о своём внешнем виде, настолько сильное впечатление произвела на него она. Все стеснения ушли на второй план. За такую девушку не страшно было опозориться, даже если она не ответит взаимностью.
-Вам очень идёт.
-А вы правда согласились бы со мной сходить, выпить кофе?
Девушка смутилась, но так по доброму и искренне засмеялась.
-А вы очень оригинально приглашаете на свидание, я просто растерялась...Но знаете, да, согласилась бы. Удивительный вы всё же человек...
Ваня хотел было на радостях признаться ей, что смелости в этом вопросе ему хорошо придала мама, но не стал, подождал, когда она закроет салон и они долго болтали на веранде летнего кафе... На второй день после работы, он привёз Ксении свежий пончик и чай, а через два месяца настоял остаться с ним жить, в качестве любимой женщины.
На знакомство с мамой вёл Ксению хитро улыбаясь, мол сейчас-то ваша авантюра и раскроется! Но не понял юмора - мама вроде бы даже удивилась, долго рассматривала девушку и слегка обиделась, а под конец встречи спросила шепотом, почему он, неблагодарный сын, так и не сходил в парикмахерскую "Пеликан", подвёл её...
Оказалось, мама имела ввиду "Пеликан", а не "Павлин"! В тот вечер Ване было не до смеха, в ужасе представляя, что мог в тот день и не попасть к Ксении, если бы мама не перепутала названия...
Ксюша в шутку долго расспрашивала Ваню, почему такой интересный и привлекательный мужчина так долго был одинок. Она обнимала его при каждой возможности и с радостью липла к нему. А ночью, если Ваня не держал её за руку, она не могла уснуть и прижав к себе миниатюрную Ксению, он был благодарен всем женщинам, что бросили его - ведь он бы тогда не встретил её...
В последнее время Ваня всё чаще смотрел на себя в зеркало и искренне удивлялся. С каждым днём его жуткая «некрасивость» становилась всё менее заметной, а затем и вовсе с каждого отражения на него глядел довольно приятный мужчина с огоньком в глазах ... https://ok.ru/svetlyputnik Стараюсь всегда держать свою мать ,(59 лет) ,в курсе всех событий в мире современного мошенничества, дабы она не попалась на удочку каким-нибудь беспринципным уродам. Делаю это уже достаточно давно, и в последнее время чисто на автомате, так как сия вещь покамест благополучно минует мою семью стороной. Но вот сегодня я все таки увидел плоды своих действий. Жена сегодня поехала в гости к моей матери, пять минут назад звонит и говорит.
Ж: - Слушай, твои напутствия маме по поводу мошенников были не зря!
Я: - Почему?
Ж: - Вот только что ей позвонил по телефону сын, сказал что его поймали полицейские и ему срочно нужна ее помощь.
Я: - А она?
Ж: - Сделала вид, что ей очень интересно. Сказала что случилось сынок? Ей там ответили в духе "У меня все плохо, сейчас передам трубку полицейскому". Трубку взял "полицейский", сказал ,что сын задержан с наркотиками ,и дела его очень плохие,- и срок светит не малый, но пока дело не пошло дальше, все можно замять, взятки тем-то, тем-то ,выйдут в примерно 80 тысяч. Мама все это внимательно выслушала, и резюмировала: "Да вы не волнуйтесь, говорит. Давайте не будем нарушать закон. Я останусь при деньгах. Вы получите повышение за поимку наркомана. И нам обоим больше никогда не помешает этот бесполезный бездельник. Закрывайте его. Благословляю!". И повесила трубку.
#ОсторожноМошенники
Халява. Фельдшер — о тех, кто вызывает 03, потому что лень сходить в аптеку
— Я слушаю вас, — голос представителя страховой компании был сонным.
— Мне нехорошо. Пожалуйста, пришлите ко мне доктора, — Дора Моисеевна устало прилегла на диван.
Ещё не распакованные чемоданы стояли прямо у двери номера гостиницы.
— Что именно вас беспокоит?
— Да всё беспокоит. Неужели вы утверждаете, что после перелёта и торчания в аэропорту у старой шестидесятилетней женщины улучшится здоровье? Таки я думаю, что нет.
— Вы можете обратиться к медику непосредственно в отеле.
— В отеле? Это гостиница, а не отель, и здесь нет медиков. Кроме того, у меня есть страховка, по которой вы обязаны следить за моим здоровьем. Или я зря платила столько шекелей, чтобы умереть на чужбине без присмотра?
— Мадам, — голос представителя страховой компании полностью проснулся и окреп. — Я торчу в офисе за тысячи километров от вашей болезни. Что я могу вам сказать за ваши требования? Страховка подразумевает оказание экстренной помощи. Всякая остальная помощь будет исключительно за ваш счёт. Если хотите, я свяжусь с медицинским центром в Москве и к вам приедет доктор. Но это будет стоить несколько денег. Вы их заплатите, а по возвращении домой мы решим, возвращать вам эту сумму или нет.
— С таким предложением я точно могу не дожить до возвращения и дележа страховой премии, — голос Доры Моисеевны стал страдальческим. — Вот она, ваша страховая медицина! У меня голова болит, а вы думаете только о шекелях.
— Примите таблетку от головной боли и успокойтесь. Ничего страшного не происходит. Вы устали от дороги, понервничали. Ложитесь спать и утром почувствуете себя гораздо лучше.
— Таблетку? Вы предлагаете мне вернуться опять домой, чтобы взять с полочки таблетку от головы, а потом приехать опять в Россию и выпить её? Я буду жаловаться за такой подход к моему здоровью.
— Мадам, — голос представителя страховой компании стал вкрадчив и таинственен. — Не надо никуда жаловаться, но я дам вам ценный совет.
— Бесплатно? — Дора Моисеевна тревожно глянула на часы, но, вспомнив, что звонок в страховую компанию абсолютно бесплатный, успокоилась.
— Разумеется. Абсолютно за так. Слушайте. Берёте местный телефон и набираете 112. Он тоже бесплатный. Говорите, что вам плохо и вы будете жаловаться. В течение 10 минут к вам приедет местная скорая помощь и сделает вам хорошо.
— Вы уверены, что всё так и будет?
— Я абсолютно уверен, что ваше здоровье улучшится, а кошелёк совсем не пострадает. У меня много друзей в России, и все как один говорят, что скорая помощь абсолютно всех лечит бесплатно, а специалисты, которые там работают, — одни из лучших.
— И как часто я могу вызывать?
— Бог мой! Да хоть по три раза в день, если вам не наскучит нажимать кнопки телефона.
— И что? Совсем бесплатно?
— Абсолютно! Можете, конечно, дать врачам немного денег, но я думаю, не стоит. Они знали, куда шли работать. Так что не тяните. Вызывайте. Ваше здоровье нам очень дорого.
***
Фельдшер измерил давление, снял кардиограмму, сравнил её с шестью предыдущими и, тихо вздохнув, протянул больной таблетку от давления.
***
— Фима! И бросьте вы свои страхи в мусорное ведро! Поезжайте, не раздумывая за исход. В Москве есть на что посмотреть! — Дора Моисеевна уже распаковала привезённые из России подарки и теперь лежала на диване, держа около уха мобильный телефон и внимательно поглядывая на часы. — И я вам уверенно говорю: страховка — это выброшенные на ветер шекели. Не надо никакой страховки. Просто набираете 112…
(История основана на реальных событиях. Разумеется, все имена и диагнозы изменены, и любое совпадение — таки чистая случайность)
Автор: Дмитрий Беляков
#ИсторииВрачейИОВрачах