Дедовский сундук ( оно и так бывает)

За окном начало лето.
Светлана проснулась, как обычно рано, но вставать не спешила.
-Каникулы.. – прошептала она и потянулась с довольной улыбкой, – все, лето впереди, гуляй, не хочу!
Светке пятнадцать и ее проблема с продолжением ее жизни решилась вчера на семейном совете за ужином.
-Свет, - сказал папа, глянув на нее, - мы тут с мамой подумали и решили, что , давай ка ты не будешь маяться дурью, а пойдешь дальше учиться в школе, и я так надеюсь, что после ее окончания, твои мозги , наконец, встанут на место и ты решишь окончательно, кем хочешь стать и, куда будешь поступать! А то, я так понял, ты путем так и не прояснила для себя этот вопрос.
Светлана виновато опустила голову, и хмыкнула.
-Ну да! Чего-то я тут не определилась пока, - сказала она
-Вот, и не дури, окончи нормально школу, а там уже и видно будет, - поддакнула мама, - пока учишься, как раз и решишь все!
Теперь Светка была свободна, как птица в полете.
Впереди было лето и, фиг с ней с домашней работой, зато теперь голова не будет болеть с этими вступительными экзаменами, туда, куда и сама толком не решила, хочет она поступать или нет.
Она подскочила и побежала умываться.
-Свет, - мама выглянула с кухни, - иди завтракать, а то мне надо бежать на работу.
Светка надела шорты и футболку и побежала на кухню.
-А Вовка где? – спросила она маму, усаживаясь за стол.
-Вовка умчался к своему Сашке, у них там свои дела с этой их моделью! Пускай, они там под присмотром Клавдии работают, а у меня к тебе задание! Мы через неделю с папой в отпуск идем, вот решили ремонт в доме затеять и переделать кладовку, куда ничего невозможно поставить, все захламили! Так ты разбери мне ее! Повытаскивай все на улицу! Я приду вечером, и мы рассортируем все! Что выбросим, что пристроим! После деда там всякой всячины скопилось море! Все вытаскивай и освободи там все, а папа придет, и будет планировать, как там полки приколотить. Он мне пообещал навести там полный порядок!
-Хорошо! – кивнула головой Светка.
-Дочь, теперь порядок дома с тебя, я хоть немного отдохну от всего этого! – Мама улыбнулась, - все! Я побежала!
Она ушла, а Светка доела кашу, допила чай с пирогом и задумчиво обвела все взглядом.
-Тааак! И с чего начать? – сказала она громко и подскочила, – начнем сначала!
Три часа она наводила прядок в доме.
Вымыла полы, вытрясла половики, протерла везде пыль, прибрала в комнате у Вовки и у себя, перемыла всю посуду, поставила варить обед и, только после этого пошла, заниматься кладовкой.
Она распахнула двери кладовки и зажгла свет.
-Мдаааа! Точно, даже не пропихнуться! Во, накопили! – хмыкнула она, - ну что ж, начнем выгружать !
Одежду, упакованную в пластиковые мешки, она повесила в сенях на вешалку, а все остальное начала вытаскивать на улицу и складывать у сарая, рядом с баней.
Через час там организовалась большая куча всякой всячины, начиная со старых валенок, какими-то старыми и стоптанными обувками, ящиками, коробками со старыми газетами и журналами, пустыми банками из-под солений.
Она освободила одну сторону кладовки и обнаружила в дальнем углу дедовский сундук.
Это был старый деревянный сундук в виде большого чемодана с железными набойками по углам и с двумя замками, и наверху даже была ручка и тоже деревянная.
-А я думала, его выбросили, - хмыкнула Светка, - а оказалось, дед его вот сюда запрятал! А я все думала, чего это он в кладовку постоянно шастал, а оказалось вот оно что…, - она попробовала его открыть, но не тут-то было, – интересно.., – Светка попробовала его поднять, но он хоть и подался, но тащить его было неудобно, да и поднимать этого бегемота, как она его называла, она не собиралась,, - ну и как его выгрузить? – она задумалась. – Так! Комод деда стоял в его комнате, где сейчас обитал Вовка, - пойду, гляну, может, ключи где-то там валяются? Дед же все время там хозяйничал и мог спрятать, просто никто путем и не искал, да и надобности не было.
Дед Федор был папой Анны, мамы Светланы.
Он и раньше-то был не особо ласковым, а после смерти бабушки вообще стал замкнутым и начал прибаливать.
Кроме возрастных болезней у этого сказалась еще и старая рана ноги, которую он получил еще в детстве, когда партизанил и его подстрелил деревенский полицай. Федя тогда бегал в деревню по заданию партизан. Тогда он успел убежать и его лечил доктор в отряде. За участие в партизанском движении он получил медаль «Партизану Отечественной Войны» и был ветераном войны.
После ухода бабушки дед больше сидел у себя в комнате, много ворчал , если ему что-то не нравилось, но в семье понимали, как ему тяжело и не обращали на его ворчание внимания.
Анна видела, что дед сидит у себя в комнате в основном потому, что у него начала сильно болеть нога и предложила ему ходить с тросточкой, чтобы ему было полегче. Вначале дед категорически отказывался и даже сердился , когда она ему это говорила, но потом потихоньку стал ходить хотя бы по дому с тросточкой, но большую часть времени сидел у себя в комнате.
Из-за того, что отцу было тяжело передвигаться, еду ему Анна приносила в комнату, чтобы ему не приходилось лишний раз напрягать больную ногу, ставила ему уколы, которые ему назначал доктор, следила, чтобы он вовремя пил таблетки, но дед все равно вредничал и ворчал.
-Да ладно тебе пап, чего ты все время ворчишь, - говорила улыбаясь Анна, - выйди потихоньку во двор , посиди на солнышке, подыши свежим воздухом, тепло же!
Дед хоть и ворчал, но во двор выходил и подолгу сидел и дремал на солнышке.
Из внуков Федор с большей симпатией относился только к Светланке. Она была похожа на бабушку и, наверное, поэтому, он был к ней более-менее добрым. Вовку, тоже любил, но как-то по-своему.
Когда была жива бабушка, она помогала Анне и ходила в магазин или аптеку, а когда ноги стали ходить плохо Анна это делала теперь сама и бабушка стала отдавать ей свою пенсию.
-Мам, может самой, куда надо будет, - вначале отнекивалась Анна, - есть у нас деньги.
-Анют, не обижай меня, - глядя на ее, сказала бабушка, - все одно мне их тратить некуда, а ты и в магазин ходишь и лекарства покупаешь. Возьми, вам они нужнее! Это моя пенсия, а что там дед, не знаю.. жмот вечный!
А вот когда не стало бабушки, дед с пенсии тоже стал отдавать Анне, но только пять тысяч. Сколько вообще он получал, Анна никогда не интересовалась.
Когда приходил почтальон, Анна провожала его в комнату деда и уходила и они там все чего-то секретничали, правда о чем, никто не знал.
После получения пенсии он звал Анну и отдавал ей ровно пять тысяч.
-На, а то скажешь потом, что я был нахлебником у вас, - говорил он.
Первое время Анна сердилась на такие слова отца , а потом перестала. Она, молча, брала дедовские деньги, и уходила.
В семье деньги были всегда. Анна сама и ее муж, Сергей зарабатывали хорошо и, в этом плане, проблем в семье не было и ее не сильно волновало, сколько там отец получает, а деньги брала, чтобы не обижать.
Дед прожил после бабушки три года.
Он таял, как свечка и было видно, что он просто уже не хочет бороться за жизнь. Стал мало кушать, меньше выходить из комнаты и очень сердился, когда кто-то к нему заглядывал.
-А ну, кыш отседа! – шипел он на Вовку, когда тот заглядывал в комнату к деду.
Тот самый сундук, который сейчас стоял в кладовой, когда-то стоял под кроватью в дедовской комнате. Когда Светка была маленькая, она лазила под кровать и видела этого бегемота там.
-Бабуль, а у тебя там что, клад лежит? – как-то спросила она бабушку.
Та засмеялась.
-Это дедов клад и я даже не знаю, чего он там прячет! – шепотом сказала она ей.
На этом все разговоры про сундук и прекратились. Дед был суровый, и спрашивать его, чего он там прячет, Светлана не решилась.
Когда бабушки не стало, Анна кое-как уговорила деда выкинуть их железную скрипучую кровать и поменять ее на кровать, на которой спал Вовка. Решили в комнате ребят сделать немного попросторнее, и купить ему вместо кровати диван.
-Пап, давай уберем эту железяку! – сказала Анна, - ну правда! Мы Вовке диван купим, а тебе его кровать поставим. И спать удобнее и она не такая высокая, как ваша!
Дед хоть и сморщился весь и долго бурчал, но потом согласился.
Встал один вопрос, куда девать его сундук, который стоял под кроватью.
-Скажи своему Сереге, пущай перенесет его в кладовку, в уголок, - сказал он ей.
Кровать, наконец, выкинули, деду поставили Вовкину кровать. Анна выкинула старую перину, которой уже было сто лет в обед, и постелила новое постельное белье и новое верблюжье одеяло.
Дед хоть и хмурился, и чего-то там ворчал, но было видно, что доволен.
Вот так и жили.
Дед ворчал, народ в семье молча переглядывался, и никто ему не перечил.
Когда он совсем слег, к нему чаще стала заглядывать и сама Анна и Светлана.
Теперь дед только вяло улыбался и не гонял никого.
Как-то Анна попросила Светлану отнести деду покушать.
-Отнеси, он каши теплой просил и чай с лимоном. Я тут ему еще и пирог положила, может, поест. Посиди с ним, что-то он совсем сдал.
Светлана взяла поднос и понесла деду.
-Дедуль, я кушать принесла, - сказала она и улыбнулась, - ты каши просил, вот! Давай , поешь!
-Присядь ка, - сказал дед, подмогни.. подушку под спину подтолкни!
Светлана положила ему под спину вторую подушку и подала тарелку
-Ты мне чай дай, да пирог, - сказал дед, - не надо каши.. не хочу..
Светлана подала ему и присела на край кровати.
Дед съел кусочек пирога, выпил полстакана чая и устало отвалился на подушку.
-Все, не могу больше, - сказал он и даже виновато как-то улыбнулся.
-Ну и это хорошо, - сказала Светлана, - может, еще чего хочешь?
-Не.. погоди уходить, - дед засунул руку под подушку и вытащил оттуда маленького страшненького медвежонка, - на-ка вот! – сказал он, - никогда ничего не дарил тебе, а вот теперь.. держи! Пущай этот медведь тебе счастья принесет! Этого зверя мне когда- то в лесу женщина одна подарила.. сынка ее тогда немцы убили, а игрушка осталась.. вот она мне его и отдала! Вот с тех пор он со мной и был.. а теперь тебе хочу отдать! Возьми! Сбереги его..
Светка взяла медвежонка и коснулась дедовских рук. Они были горячие. Дед прижал руки Светланы , чего никогда не делал и это удивило ее, потом отпустил.
-Ну все, иди! – сказал он и закрыл глаза, -устал я..
Светлана положила игрушку себе в карман , взяла поднос и ушла.
Она спрятала медвежонка к себе в стол, чтобы не увидел Вовка, тому всегда все было надо.
После этого разговора с дедом прошло два дня и потом его не стало.
Светка тогда сидела тихо у себя в комнате и плакала. Ей было очень жалко дедушку, несмотря на то, что тот никогда не был с ней особо ласковым.
Про медвежонка Светка как-то совсем забыла.
Светка зашла в Вовкину комнату и полезла в комод.
В нижних ящиках были напиханы Вовкины вещи, и там точно ключа не могло быть.
В двух маленьких ящичках было все , что угодно кроме ключей.
-Ну елки.. – расстроилась Светка, - и как открыть этого бегемота? Там поди хлам какой-то дедушкин лежит… чего делать?
Она опять оглядела в ящиках все безделушки Вовки, закрыла комод и, пошла передохнуть в большую комнату.
Почему она вдруг вспомнила про дедовский подарок, она сама не поняла.
-О! А где, кстати, он ? – она подскочила и побежала к себе в комнату. Открыла нижний ящик стола и полезла в самый дальний угол. Медвежонок так там и лежал, – ага, вот он!
Медвежонок, и правда, был старенький, со смешной мордочкой и потертым носом.
Светка покрутила его в руках и потом и как-то взвесила .
-А чего он такой тяжеленький? – пробурчала она и тут разглядела, что на пинке шов зашит поверху, как будто кто заштопал его. Нитки были не старые, а значит, штопали медвежонка совсем недавно, - интересно.. – Светка прощупала спинку игрушки и нащупала, что-то жесткое, - тут что-то есть! – она взяла ножницы и аккуратно разрезала нитку. И тут из дырки показался краешек ключа. – ух ты! Ключ! – удивленно сказала она и потянула точащий край ключа. Оказалось, что их там было два на колечке. – ну и откуда эти ключи? – и вдруг ее осенило, - бегемот…точно! – она рванула в кладовку.
Ключи точно были от сундука.
Светлана открыла замки и откинула крышку.
Сверху лежала пожелтевшая тряпка, прикрывающая все содержимое.
Под тряпкой лежал пластиковый пакет.
-Ну и что тут за сокровища? – Светлана села прямо на пол и начала вытаскивать из пакета какие-то документы. Это были старые письма, которые когда-то маленькому Федору писал отец с фронта. Это были фронтовые треугольнички. Кроме писем там были совсем пожелтевшие фотографии, на которых уже невозможно было даже разобрать лиц.
Светлана все аккуратно сложила опять в пакет и полезла смотреть, что там еще за сокровища.
Дальше она достала холщевый мешочек, в котором лежала та самая медаль «Партизану Отечественной войны» с наградной книжкой и еще орден «Красной звезды» с отколотым кончиком, медаль «За отвагу» и медаль «За взятие Будапешта» и видно было, что медали прошли через боевые невзгоды, потому что даже книжечки к медалям были старые и пожелтевшие.
-Ничего себе.. – выдохнула Светка, - а дед хоть бы раз показал их и рассказал. Это же получается, награды его отца! Ну дедуля… точно партизан!
Она все сложила в мешочек и полезла смотреть дальше.
А дальше лежала новая рубашка в упаковке, которую ему когда-то ему подарила Анна и в такой же упаковке новые джинсы.
-Ну вот и зачем все это было хранить? – Светлана вытащила все, - дарили , чтобы носил, а он все в сундук запрятал!
Она и это выложила и заглянула в уже почти пустой сундук, достала оттуда еще один плотный пластиковый мешок, туго перевязанный лентой.
-Ну и что тут ? – Светлана развязала ленту, развернула край пакета и вытаращила глаза, - ничего себе.., – тихо сказала она. В пакете лежали деньги и две сберкнижки на предъявителя. Денег было много. Все купюры были по пять тысяч. Светлана какое-то время сидела в ступоре, а потом разглядела белый листок, лежащий вместе с книжками. – Так, спокойно, - сказала она, вытащила книжки и ту самую бумажку. Это была записка, написанная корявым почерком, и это был почерк деда.
«Светланка, внучка, я знал, что ты справишься с моим сундуком. Книжки для тебя и Володьки на учебу, что смог клал сам, а потом ходить не смог, да и почтарь больше не смог помогать мне.. Это мы с Натальей так решили, вам подарок. Ваш дед Федор»
- Вот тебе и жмот, - прошептала Светлана и вдруг заплакала, - деда, деда.. !
Она заглянула опять в сундук.
Там лежал еще один пакет, в котором лежал новый бабушкин халатик с платочком и ее пуховый платок. Все то, что мама с папой когда-то дарили бабушке.
-Да что же вы все складывали то? – Светлана сидела и вытирала слезы.
Все вещи из сундука она унесла в зал и положила на диван, а сундук утащила к себе в комнату.
-Будет вместо тумбочки у меня! – сказала она и посадила на него мишку, у которого аккуратно зашила прореху на спинке.
Вечером, когда пришли родители с работы Светлана молча показала им свою находку.
-О, Господи! – Анна сидела на диване и большими глазами смотрела на все это, - папа! Как же так то? Я-то думала , что он будет носить .. а мама… - она закрыла руками лицо и заплакала
Сергей, молча стоял около нее, и смотрел на вещи.
-Мда.. – тихо сказал он, - вот тебе и дед ворчун! Дочь, ты где ключи-то нашла? Я ж про этот сундук и забыл!
-А дедушка мне сам их отдал, - сказала Светлана, - он их в своего мишку засунул, а мишку подарил мне. Сказал , на счастье! Вот вам и счастье.
-А он ведь мне про деда моего ничего эдакого не рассказывал, - грустно сказала Анна, - хоть бы вот раз про него что-то рассказал.. а ты смотри, сколько наград у него! И мама тоже почему-то ничего не говорила.. а почему? И спросить теперь не у кого. Надо фотографии хорошо посмотреть, там то поди его фото есть?
-Мамуль, там такие фото, что ничего не видно, - сказала Светлана, - я уже пробовала посмотреть. Они ж лежали в пакете все пожелтели и некоторые склеились. Видано была какая-то тайна, раз ничего не рассказывали,
-Наверное, - вздохнув, сказала Анна, - живешь вот так и ничегошеньки не знаешь даже о своих близких. Грустно все это.
Деньги отнесли и положили на сберкнижку.
Обе книжки, на которых оказались значительные суммы, переложили на другие, но уже на имя Светланы и Володьки.
-Школу окончишь и будет чем платить за учебу, - сказал Сергей Светлане, - в честь деда, чтобы поступила в институт и училась хорошо! И тебя это касается , - он глянул на Вовку.
-Это когда еще будет, - вздохнув, сказал Вовка, - лучше бы мне велик классный купили!
-Вот окончишь шестой класс без троек на будущий год, и будет тебе велик! – сказал Сергей, - дерзай!
Новая рубашка и джинсы подошли Сергею, а халатик теперь носила Анна.
Старый сундук теперь хранил вещи Светланы и туда уже точно Вовка залезть не мог, она закрывала его на ключ.
Вот такая история про дедовский подарок и старый сундук.
#кальноват
Всё Петеньке достанется
Георгий Жаркой
Женщина раз в неделю – по субботам – уезжает куда-то в пригород. У нее обязательно в руках большая сумка, в которой что-то лежит.
Нужно добраться до автовокзала, купить билет и войти в автобус. Дорога занимает минут тридцать, затем пешком по пыльной поселковой улице.
Калитка старая, она скрипит, когда открываешь, ступени крыльца с облезлой краской, дверь чем-то обита, чтобы зимой в дом не попадал холод.
В комнате старушка, ей около девяноста лет. В субботу просыпается рано и начинает прислушиваться: когда скрипнет калитка? Иногда ее охватывает нетерпение, и тогда подходит к окну, приподнимает занавеску, смотрит внимательно.
Женщина ставит тяжелые сумки на лавочку и начинает действовать. На плите варится суп, готовится второе.
После наливает в ведро воду, моет пол и убирает пыль. У бабушки старенькая стиральная машина, но с делом справляется. Правда, приходится полоскать белье руками.
Когда все закончено, приступают к еще одному важному делу – бабушку помыть надо.
Чистая, в белом платочке сидит под образами и говорит: «Господь наградит тебя за твою доброту».
Старушку нельзя назвать немощ
ной, она может разогреть еду и заварить чай, и ухаживать за ней не надо. И запросто сварила бы суп или картошку.
Но есть суббота – радостный светлый праздник, когда сидишь и ждешь скрипа старенькой калитки.
И в доме появится женщина как ангел, как посланник Бога. И дом наполняется звуками жизни.
Женщина занята домашними делами и одновременно занимает бабушку разговорами.#опусы Они много чего обсуждают: как раньше жили и как живут сейчас, какова нынешняя молодежь, что можно купить на тысячу рублей и сколько стоит лекарство в аптеке.
Разговор важнее всех супов на свете, можно и потерпеть – все равно с голоду не помрешь. Но приезжает человек, разговаривает с тобой как с человеком, и ты понимаешь, что являешься частичкой общей жизни.
Женщина моет пол или чистит овощи и рассказывает, как на прошлой неделе был сильный ливень, и залило весь двор. А бабушка вспомнила, как оказалась в грозу с маленьким Петенькой на руках: «Я так испугалась, наклонилась над Петенькой – так и несла, думала: пусть лучше меня убьет».
Петенька вырос и уехал в далекие края, сейчас уже сам пенсионер, говорит, что пенсия маленькая – приехать не может. И дочь – бабушкина внучка – денег не дает, и два правнука, которые работать стали, скупятся.
Зато есть не белом свете добрая женщина со светлым лицом, она приезжает в каждую субботу, приносит тяжелые сумки, и начинаются разговоры о том, что раньше жизнь тяжелой была, не то, что сейчас.
И забываешь про старость и болячки. И как про них не забыть, когда калитка скрипнула, когда слышишь шаги, когда открывается дверь и на пороге показывается добро.
Все просто: старушка – бабушка школьной подруги. Нет уже подруги, а бабушка все живет и живет, и пусть будет так, пока калитка скрипит.
А люди думают, что женщина просто так не ездит, наверняка переписала на себя и бабушкин дом, и на вещи глаз положила, и деньги, которые у старушки под подушкой, прикарманила.
Только не так, далеко не так: все-все Петеньке достанется. Помрет бабушка, вот тогда приедут и Петенька, и внуки, и правнуки. Приедут, обязательно приедут, только вот после их отъезда калитка скрипеть перестанет.
#ГеоргийЖаркой_
Гоголь был образцовым сладкоежкой. Мог, например, в один присест, без посторонней помощи, съесть банку варенья, гору пряников и выпить целый самовар чаю. "В карманах брюк у него всегда был запас конфет и пряников, он жевал, не переставая, даже в классах во время занятий. Забирался куда-нибудь в угол, подальше от всех, и там уже поедал свое лакомство," - так описывает Гоголя товарищ по гимназии. Эта страсть к сладкому сохранилась у него до конца дней. В его карманах, постоянно оттопыреных, всегда можно было отыскать кучу сладостей: карамелек, крендельков, сухариков, недоеденных пирожков, кусочков сахара... Когда сахар в кармане таял, и он начинал слипаться, Гоголь снимал фрак или панталоны, выворачивал карманы наизнанку, тщательно вылизывал языком слипшуюся ткань, и.....опять забрасывал в них новую порцию сластей." Живя в гостинице, - пишат А. Смирнова, - он никогда не позволял прислуге уносить поданный к чаю сахар, а собирал его, прятал где-нибудь в ящике, и порою грыз куски за работою или разговором". "Зачем, - говорил он, - оставлять его хозяину гостиницы, ведь мы за него уплатили". Происходило это, конечно, не от скупости. Гоголь никогда не был скупым. Особенно любил Гоголь послеобеденные чаепития. Вот что расказывает об этом Михаил Погодин, друг и издатель Гоголя: "Запас отличного чаю у него не переводился, но самым главным делом для него было набирать различные печенья к чаю. И где он отыскивал самые разнообразные крендельки, булочки, сухарики, - это уже знал только он, и никто более. Всякий день являлось что-нибудь новое, которое он сперва давал всем отведывать, и очень был рад, если кто находил по вкусу, и одобрял выбор какой-нибудь особенною фразою. Ничем более нельзя было сделать ему удовольствия. Действие начиналось так - приносился ужасной величины медный чайник с кипяченою водою....и.......начинаются разливанья, наливанья, смакованья, потчиванья и облизыванья. Ближе часа никогда нельзя было управиться с чаем. Довольно, довольно, пора идти. - Погодите, погодите, успеем. Еще по чашечке, а вот эти дьяволенки, - отведайте, - какие вкусные. Просто - икра зернистая, конфекты!"
"ФРОСЯ" ИЗ ПРОВИНЦИИ
– Нет, ты только полюбуйся на них, – в сердцах воскликнула Тамара, тыча в ноутбук, открытый на страничке во ВКонтакте.
– Что там такое? – лениво поинтересовался её муж Анатолий, пребывавший в благодушном настроении после ужина.
– А то самое. Родственнички, блин из провинции. Троюродной бабушки двоюродная племянница от первого мужа, или что-то в этом роде.
– И чего им надо, родственничкам из провинции?
– Угадай с трёх раз! Куркулей городских потеснить – народная деревенская забава! – Тамара вся кипела.
– Успокойся, и говори толком, кто, что, когда, – муж всегда отличался рассудительностью, и сейчас его спокойствие постепенно передалось Тамаре.
– Какая-то девка, чья-то родственница, вроде тётки Гали племянница. Поступать в ВУЗ приехала, ну, и, понятно, жить у нас собирается – жрать и спать на халяву! А у нас, между прочим, Владьке двадцать один, а той девице, получается, восемнадцать, самые гормоны-то играют! Мы на работе целый день, а у сына пары закончились, он домой. А там Фрося из душа выходит, в одном полотенце…
– Она что, в реале Фрося? – заинтересованно спросил Толя.
– Фрося, Дуня, Агриппина – какая разница! Только как заделает он ей спиногрызика, а родственники к нам, с претензией – почему нашу доченьку не уберегли? Теперь женитесь, к себе прописывайте!
– Н-да, краски ты, конечно здорово сгустила, но рациональное зерно в твоих рассуждениях есть. Её же, Дуню эту и поселить толком негде, две спальни, и гостиная, сквозная. Разве что, в эту самую гостиную, чтоб все мимо её постели ходили.
– Ага, щас! Дева младая как раскинет свои прелести по простыням, одеяло сползло, рубашонка задралась, тут не только Владьку нужно будет оттаскивать, но и тебя!
– Ну, я-то вроде в падении нравов замечен не был, – улыбнулся муж.
– Какая разница – замечен-не замечен! Вы, мужики, все кобели по определению, генетически, изначально. Оставь любого из вас, самого стойкого, верного, непоколебимого наедине с такой, почти голенькой, сладенькой пейзаночкой в кроватке…
– Тамара Николаевна, по-моему, вас начинает заносить, – вроде бы шутя произнёс глава семьи, но в голосе его начал позванивать металл.
– Да ну тебя, шуток не понимаешь, – ловко «съехала с базара» супруга.
– Где уж нам, сирым… Ладно, давай сухую информацию, без эмоций.
– Завтра в 18.15, приедет на Восточный вокзал. Вагон восьмой, звать Алёной…
– Ну, вот видишь, вполне нормальное городское имя, никакая не Фрося или Дуня!
– Она Фрося по существу, а не по паспорту, – непримиримо отчеканила жена, – дальше: закончила школу, подала документы в наш Политех, теперь едет поступать.
– И что, если поступит, все пять лет будет жить у нас?
– Ага, щас! Может, они там с тёткой так и рассчитывают, но со мной этот номер не пройдёт! #опусы Встретим, приютим на пару дней, а там пусть как хочет – квартиру снимает, или домой возвращается. Придётся ей всё же в прихожей постелить. Но я, если что, буду настороже!
– Ладно. Я так понимаю, что встречать нашу абитуриентку придётся мне?
– Да, милый, тебе, кому ж ещё. Сразу после работы, как раз успеешь.
Явившийся сын Владик тоже не был в восторге от перспективы подселения провинциальной родственницы.
– И что мне теперь, даже девчонку не пригласить? Все будут коситься на эту Дуню, с подозрением смотреть на меня, и тихо спрашивать: «Влад, а что это за чудо деревенское?»
– Балда ты, наоборот, шикарная отмазка, если своя девчонка надоела, всегда можно сказать: «Прости, любимая, но я обручён с Фросей, так надо, понимаешь, воля родителей», – засмеялся Анатолий, за что был отхлёстан кухонным полотенцем, находящимся в руках жены – она подобные шутки не одобряла.
Назавтра случился сбой: у Анатолия на работе образовался аврал, и в три часа он позвонил сыну:
– Владя, выручай, я тут застрял надолго, придётся тебе на вокзал ехать, встречать гостью.
– У-у, началось! Ладно уж, выручу. Но ты мне денег скинь на такси, я через весь город не потащусь с её чемоданами!
– Хорошо, замётано!
Анатолий Аркадьевич прибыл домой к семи часам, успел быстренько принять душ и привести себя в порядок. Раздался звонок, жена пошла открывать, потом в комнату зашёл Владик, на лице его блуждала странная улыбка, он явно казался растерянным. Следом за ним появилась очаровательная девушка совершенно городского вида: стройная, высокая, с длинными волосами медового цвета, свободно лежащими на плечах. Руки с тонкими пальчиками, украшенными лёгкими, изящными колечками. Одета она была тоже по-городскому: светлые лёгкие брюки, блузочка с бахромой на плечах и рукавах.
«Ай да Дуня с трудоднями!» – мелькнула у Анатолия мысль. Однако, он быстро справился со ступором, и произнёс какую-то дежурную фразу, типа «Милости просим!».
– Я – Алёна! – мило улыбнулась гостья.
Анатолий представил гостье жену, назвал себя.
– С Владом вы уже познакомились, как я понимаю?
– Ага! – девушка кивнула.
Тамара тоже вышла из ступора, отвела Алёну в ванную, дала полотенце, чтобы умыться.
Все уселись за стол, принялись за еду. Девушка ела аккуратно, на вопросы отвечала чётко, уверенно, не виляла, не закатывала глаза, и вообще, по внешности, поведению и манерам напоминала скорее девочку из столичной профессорской семьи, чем провинциальную барышню. Когда все стали чувствовать себя более-менее свободно, Алёна обратилась к хозяйке дома.
– Тамара Николаевна, вы извините, что я так неожиданно свалилась, как снег на голову. Дело в том, что мы получили извещение, что меня допустили к вступительным экзаменам буквально неделю назад, вот и поднялась суета. Я завтра поеду в университет, оформлю все документы, там обещали на время экзаменов дать общежитие, так что попрошу вас приютить меня буквально на пару дней, а потом я съеду, хорошо?
– Хорошо, детка, не волнуйся, – сказала Тамара, – живи на здоровье, пока не решишь вопрос с общежитием, я тебе потом всё покажу, когда мужиков по комнатам разгоню. Только уж извини, спать тебе придётся в проходной комнате, на тахте.
– Ой, что вы, ничего страшного! Я в быту неприхотливая, мешать вам не буду.
Тамара попросила Алёну отнести посуду на кухню: «Ты только отнеси, я потом сама помою!», а сама отозвала своих мужчин в спальню, и негромко произнесла:
– Так, любезные! Вы поели? Поели. Попили? Попили. Теперь решайте вопросы гигиены – душ, туалет, и прочее – и по комнатам, в кровати! Чтоб сидели тихо и не шастали по квартире. Кого увижу в гостиной, полотенцем отхлещу. И не скальтесь на меня! Девочка с дороги устала, ей отдохнуть надо, а завтра всем вставать рано, и ей – раньше вас, чтобы в порядок себя привести. Поняли? Выполняйте!
– Есть, шеф!
– Так точно, босс!
Вскоре все разошлись по комнатам, Тамара уложила Алёну и прошла в спальню к мужу.
– Не спишь? – шёпотом спросила она.
– Нет, как видишь.
– Ну, так давай спать, завтра реально вставать рано.
– И как тебе наша Фрося? – лукаво спросил Анатолий.
– Ты знаешь, я просто в шоке. Как в том анекдоте про нового русского, когда дед на «Запорожце» с ним рассчитался пачкой долларов и скромно сказал, что он новый русский. Тот в шоке: «А я тогда кто?». Так и мы. Девочка из провинции, а такая милая и интеллигентная. А мы тогда кто?
– А мы тоже интеллигенты, не переживай. Владька-то наш, я услышал случайно, уже с ней договорился завтра после всех дел-мероприятий встретиться и погулять. И голос у него робкий такой, не как обычно, когда он с девчонками разговаривает.
– А она как, согласилась?
– Ну конечно. Хорошо так согласилась, правильно. Чуть смутилась, чуть задумалась, но решительно так, «Конечно, давай, я хочу город немного посмотреть, покажешь?» «Конечно, покажу!». Вот так и договорились за нашей спиной… Ладно, всё, давай, спим.
***
Тамара Николаевна проснулась рано, и ещё немного полежала, вспоминая тот день, когда Алёна первый раз переступила порог их квартиры. Почти шесть лет прошло, только подумать, шесть лет! Сегодня у них гости, и надо подготовиться, уже пора вставать. Будут только свои, решили не шиковать, отметить дома, по-семейному. Пятая годовщина свадьбы и четыре года их с Толиком внучке Юленьке.
– Мама, вы встали? – послышался голос Алёны из гостиной.
Тамара вышла из спальни, прикрыла дверь, чтоб не разбудить мужа, и с улыбкой сказала:
– Да, доченька, я уже на ногах! Идём на кухню, кофейку выпьем, пока мужчины и дети спят! #опусыирассказы
Автор рассказа: Ухум Бухеев
Оставила
— Зачем оставила, если денег даже на туалет нет? — пожилая, необъятных размеров, женщина, восседавшая на табуретке у дверей с маленькой вывеской "туалет", кивнула в сторону выпирающего живота девушки, а потом скрестила руки перед собой, прижав ими сумочку, и отвернулась. Табуретку под ней не было видно, только четыре ножки. Старый пуховик, перчатки без пальчиков, чтобы легче считать деньги. Такие знают, что нужно быть непробиваемым.
— Тётя Нина, ну пожалуйста. Я уже пять раз у тебя была сегодня. Пусти так, — взмолилась Арина.
— Если я каждого пускать так буду, на кусок хлеба не заработаю. Ты за аренду не оплатила в срок, значит, плати за каждый раз отдельно.
Нина Аркадьевна зарабатывала и на хлеб, и на масло, целыми днями восседая на этом стульчике. Такой бизнес она с хозяином рынка организовала сразу, год назад, как только здание рынка в 2000 году ввели в эксплуатацию. Площадь была большая, разделена на три сектора: продукты, одежда и хозяйственные товары. За посещение туалета нужно было платить. Конечно, для продавцов и ещё некоторых категорий, вход был бесплатный, точнее включался в арендную плату. С части этих денег Нина оплачивала трёхразовую уборку помещения уборщице Дусе и покупала упаковками бутыли с хлоркой. Вся наличность шла Нине в карман.
Арина переминалась с ноги на ногу у женщины-стульчик.
— Я завтра отдам.
— Завтра, — повторила женщина. — А сегодня чего же?
— Так не продала сегодня ничего, не берут.
— Не берут. Не там стоишь.
Арина договорилась с хозяином рынка, Арменом, что за аренду места оплатит в конце месяца. На продажу выставила игрушки ручной работы. Но место ей выделили с малой проходимостью, да ещё и от стены сильно дуло холодом.
— Теперь и я поняла, что не там стою.
— За эти дни продала хоть что-то?
— Медведя.
— Ладно, иди, в конце месяца рассчитаешься.
Арина тут же побежала, сказав спасибо.
Нине было жалко девчонку. С вопросами она не приставала, не имела привычки, но всё же ей было интересно, почему та торгует на рынке, а не продаёт свои вязаные игрушки по знакомым и друзьям.
— Сегодня уже народа не будет, иди домой. Лучше бы около детского сада где-нибудь встала, чем здесь.
Арина с нескрываемым удивлением посмотрела на женщину. Идею та подала ей превосходную. Коммерческую жилку, её ничем не прикроешь.
— Ты детдомовская? — не выдержала Нина Аркадьевна.
— Нет, — удивлённо ответила Арина.
— А чего же тогда на базаре стоишь, где родственники?
— Брат в Тюмени живёт, а родителей не стало два года назад, заболели и осложнения пошли, так и похоронила рядом с разницей в неделю.
Нина покачала головой. Понимала. Сама осталась в сорок лет одна одинёшенька.
— А тёти там, дяди, другие родственники?
— Есть и тёти, и дядя, но кому до меня дело, у всех дети, заботы, дела.
— А это что, ветром надуло? Папаша где?
— А-а, папаша там такой. Не знала я, пыль в глаза пускал, а у самого семья, ребёнок маленький.
— Так зачем оставила?
— А он не виноват, — Арина погладила внушительных размеров живот, который уже нельзя было скрыть под курткой, — что папка с мамкой такие. Я его уже люблю.
Арина кое-что хотела добавить, но сдержалась. Теперь она была уверена на 100%, что поступила правильно, а что случилось, её личное дело.
— Беги домой, отдыхай, — Нина махнула рукой, — не мешай работать.
Впрочем, работать Нине сегодня уже не хотелось. Совсем скоро должна была прийти Дуся, мыть всё. Нина решила дождаться уборщицу и уйти.
На следующий день к обеду Нина вдруг поняла, что эту новенькую она сегодня не видела. Все четыре дня, что она торговала прежде, бегала мимо постоянно, а сегодня не было.
— Армен, привет, — Нина постучала в кабинет владельца рынка.
— Привет, Нинок, как дела?
— Хорошо, Армен. А эта с тридцатого места где?
— А я не знаю, Нин. Она мне и денег за аренду не дала, пожалел её, что сбежала?
— Ты ей место дал такое, тут не только сбежишь.
Нина вышла из кабинета и посмотрела на пустое место, где торговала Арина. Девушки нигде не было видно.
— Нина, что у тебя очередь опять? Мне по-быстрому нужно.
— Жди. Куда тебе торопиться, твои семечки только голубям нужны, — сказала женщине вернувшаяся на место Нина.
— Да я бегу к Людке в магазин, она мне курицу копчёную обещала отложить, у них привоз.
— Ну и мне возьми тогда пару штук, на ключ от моего туалета.
Своим Нина называла туалет администрации.
— Ой, Нинка, — женщина вернулась, было заметно, что она взволнована и быстро шла.
— Где куры мои? — не сдержалась Нина, увидев пустые руки знакомой.
— Не привезли ещё. Люда сказала, что нашу эту...как её там, беременную на перекрёстке сбили утром.
— Аринку? — Нина даже встала.
— Да. Ту, что игрушками торговала.
— Что с ней?
— Не знаю. Может в больницу увезли.
Нина села обратно на стул, но тут же вскочила.
Армен даже сразу не понял, почему Нина ворвалась к нему в кабинет и схватила трубку телефона.
— Аринка в больнице, где у тебя справочник?
Через час Нина уже стояла в приёмном покое, расспрашивая женщину в окошечке о девушке.
— У меня нет больше информации, ожидайте.
Нина села на скамью и принялась ждать. Она ждала, потом подходила к окошечку, потом опять ждала.
Армен позвонил главному врачу и Нину пустили к Арине в палату.
Девушка лежала совсем бледная. #опусы Волосы её были раскиданы по подушке. В кровати Арина казалась ещё меньше, худее, только большой живот холмом возвышался под одеялом.
Нина даже комок, застрявший в горле, не смогла проглотить.
Арина открыла глаза и улыбнулась.
— Всё хорошо, тёть Нина, оставили до завтра за ребёнком понаблюдать.
— Ты номер машины запомнила этого негодяя?
— Нет, а зачем?
— Таких наказывать нужно! Спуску не давать.
— Водитель не виноват, я поскользнулась и по наклонной поехала с тротуара вниз на дорогу. Я больше напугалась.
— Это тебе кажется, не виноват, а он виноват.
Арина махнула рукой.
— Водитель мне свой адрес оставил на всякий случай. Я бежала, на дорогу не смотрела, а ребёнок толкаться начал, да так что я замедлилась, если бы бежала, то улетела бы под колёса, а так, только о дверцу задела. А, вообще, это малыш меня опять спас, не представляю, чтобы было, если бы не он.
Нина удивлённо посмотрела на девушку:
— Опять?
— Я ведь избавиться от ребёнка хотела, зла была на Пашку. Направление взяла и в больницу пошла. А прямо передо мной врача вызвали срочно в отделение на операцию. Сказали мне прийти позже. Тут я в первый раз задумалась, что отвёл меня Бог. Домой пошла. А перед этим зашла на работу. Начальница как узнала, что я беременна, ничего слышать не захотела, сказала увольняться, ей работники нужны, а не прогульщицы, которые каждый день отпрашиваются. Я села и спокойно заявление написала. А на следующий день узнала, что в цехе, где я работала и должна была в то время быть, произошёл несчастный случай — балка перекрытия упала, рабочих придавила. А я живая невредимая и всё это он, — Арина погладила себя по животу.
— Вот это да! — только и сказала Нина.
Некоторые важные подробности Арина опустила, не рассказала, что жить не хотела, когда Павел её обманул, мысли нехорошие в то время в голове были, но ребёнок, которого она оставила — вернул к жизни, заставил начать дышать заново. И что-то делать захотелось, как-то вертеться, она и вязать начала во время токсикоза, чтобы занять себя. На работу, когда узнавали, что беременна, не брали, Арина не утаивала, говорила как есть. Так и перебивалась временными заработками. На биржу труда встала, на учёт в поликлинику. И мало-помалу смысл появился дальше жить, цель.
— Короче, с Арменом я договорюсь, за неделю только с тебя возьмёт. На рынке тебе делать больше нечего. Точнее... навяжешь мне носков, покажу какие, шерсть привезут домой.
Арина растерялась.
— Игрушки кому нужны? А носки, да варежки всегда изнашиваются, их охотнее берут в сезон.
— Я и варежки могу, и шарф.
— Шарф не нужен. А варежки на пробу давай.
Нина ушла, а Арина всё никак не могла поверить, что совершенно незнакомый человек может интересоваться ею, помогать. Время было тяжёлое. Каждый сам жил, как мог, а тут помощь, и от кого? От того, на кого никогда не подумаешь.
На следующий день Арину выписали, а к вечеру приехал к Арине домой парнишка и привёз огромный мешок шерстяных ниток разных цветов, а сверху носки из этой пряжи и записка от Нины. Арина повертела в руках клубочки, носки и принялась за дело.
Уже на следующий день девушка стояла перед Ниной Аркадьевной с пакетом носков.
— Вот ты, Аринка, шустрая, молодец. Посиди за меня немного, я сейчас.
Нина ушла. Арина села на стульчик. Со стульчика жизнь вокруг выглядела другой — появлялась навязчивая важность и значимость. Подошли два мужчины, подали одну купюру, сказали без сдачи и прошли в туалет. Арина улыбнулась им.
Нина Аркадьевна вернулась через минут двадцать, с пустым пакетом и, протянув деньги Арине, сказала:
— Это твоя доля. Со следующей партии рассчитаешься с Арменом.
Арина обрадовалась, попыталась вскочить, но Нина пригрозила пальцем:
— Но-но, скачет она. Ты бизнес нам не обруби в самом начале. Иди домой, купи фруктов себе и вяжи.
— Хорошо, тётечка Нина, я завтра приду.
Всю неделю Арина вязала. Сначала носки, потом варежки. Нина договорилась о сбыте ещё одной большой партии, взяла ещё пряжи.
— Ты не бойся, девонька, со мной не пропадёшь, до родов накопим тебе и ребёночку деньжат.
Нина своё слово сдержала. На первое время заработала себе Арина и ребёнку денег. Кроватку и коляску Нина нашла, сказала не покупать. И одеяло, детские вещи на первое время принесла.
Арина расплакалась.
— Чего воды навела? Соседке это добро не нужно, лежит. А тебе пригодится. Плачет она. Смотри, родишь раньше срока.
Но Арина родила как раз на 39 неделе. Родился мальчик. Здоровый, крепенький, рост 54 см, вес 3900 г. Забирала из роддома парнишку с мамой Нина. Нашла машину, договорилась.
— Бабуля, чего стоите? — медсестра протянула Нине перевязанный синей лентой кулёк, больше напоминавший завёрнутый букет цветов.
Нина Аркадьевна растерялась.
— Принимайте, бабуля, внука, — улыбнулась Арина.
— А и правда, — расплакалась та, — что стою.
— Поздравляю, — улыбнулась медсестра и взяла взамен кулька пакет с конфетами.
Нина не дышала, пока спускалась по лестнице и шла к машине, бережно держа ребёнка. Когда сели на заднее сиденье, Арина протянула сына Нине и сказала:
— Я передохну, пока дорога, подержите?
— Конечно, Арина, что же не подержать, а молоком как пахнет как булочка... счастье-то какое!
Наталья Сысойкина
Блог на дзене: Вкусные рассказы
Алексей Анисимов
Как порядочный мужчина
Семён пришёл домой очень взволнованным. Сел в кресло, стоящее напротив дивана, где лежал после работы отец, опустил голову и трагическим голосом сказал:
- Всё, батя, я влип.
- Чего - влип? – насторожился отец. – Куда ты влип?
- Туда…
- Куда - туда?
- В женитьбу. – Семён тяжело вздохнул. - Теперь мне, как порядочному мужчине, придётся на ней жениться.
- Да ты что?.. – испуганно произнёс отец, и скорее принял сидячее положение. – Когда ты успел-то?
- Вот, успел, батя…
- Да у тебя, вроде, и девушки-то не было.
- Была, батя, была…
- Значит, доигрался ты... – протянул отец. – Ой, дурачок…
- Доигрался… - закивал головой Семён. - Ещё как доигрался…
- Ну, что же ты так? Неужели не умеешь предохраняться?
- Да ты чего, батя? От такого случая разве можно предохраниться? – Сын сокрушенно затряс головой. - Всё же произошло так быстро... И совершенно случайно.
- Что значит - случайно? Такое случайно не бывает. Неужели ты у меня совсем - детский сад? Такой лоб вымахал, чемпион города по баскетболу,
а предохраняться не умеет.
- Батя, ну так получилось. – Семён стал оправдываться. - Она же на нашу тренировку пришла. Понимаешь? И стояла спокойно на кромке площадке. А я... Ох, батя...
- Погоди... – Отец вытаращил на сына глаза. - Ты чего, этим делом занимался прямо на тренировке? У всех на глазах?
- Чем этим?
- Как - чем этим? Тем самым. Совсем, что ли, с ума сошёл?
- Батя, ты чего? Я на тренировке всегда занимаюсь этим.
- Чем?
- Как чем? Тренируюсь я! И сегодня тоже тренировался. А она стояла и смотрела. Ждала меня, понимаешь. Мы с ней потом хотели в кафешку пойти. А я, во время тренировочной игры, со всего маху ей мячом баскетбольным заехал в лоб. Случайно заехал. Но очень сильно.
- И что? – У отца на лице появилось недоумение. - И всё?
- Ничего себе - и всё! Она же упала на пол, и ударилась затылком об пол. И мне, вместо кафешки, пришлось сопровождать её на скорой в больницу. Понимаешь?
- И всё?! – ещё больше удивился отец.
- Да что ты заладил: "и всё, и всё"?! Ты знаешь, батя, что у нее сотрясение мозга лёгкой степени. Но, главное - у неё такой синяк на лице. Огромный! Синячище, просто!
- Господи! - Отец вдруг захохотал. - Синяк девушке поставил, и чего? Жениться-то на ней зачем?
- Как зачем? Я же её лицо испортил. Кто ее теперь с таким лицом - кроме меня - замуж возьмет?
- Так синяк - это же временно! Синяк же скоро пройдёт.
- А вдруг не пройдёт?
- Да как не пройдет? У всех проходит, а у нее, что, останется на всю жизнь? Ты чего, парень, сдурел, что ли?
- Но ведь у неё ещё и сотрясение, - упрямо возразил Семён. - Вдруг у неё теперь с головой проблемы будут? #опусы Я же в этом виноват буду. Значит, я и должен расхлёбывать.
- Но ты же случайно её мячом шарахнул… Ведь все, наверное, видели?
- Ну и что, что случайно? Я же - мужчина. Если я причинил ей такие страдания, мне нужно как-то их компенсировать. Правильно ведь?
- Не правильно! – воскликнул сердито отец. - Жениться надо по любви, а не по жалости! Брак по жалости до добра не доводит!
- А если я по любви? – вдруг тихо спросил сын.
- По любви? – Отец замер.
- Ну, да. По любви… Я, вообще-то, батя, давно собирался ей предложение делать. А тут - вон как получилось. Мячом - прямо в лоб… А баскетбольный мяч, это же не волейбольный... Мне самому таким мячом часто перепадает. Приятного в этом мало. А она у меня такая хрупкая. Лежит дома, бедняжка, страдает... И синяка своего страшно стесняется... И мама её рядом сидит, дочку успокаивает... А я во всём этом виноват... Вот я и решил, что, как порядочный мужчина, я, всё-таки, должен на ней жениться. Да ведь, бать? Так будет по-честному.
- Да... – уже веселее протянул отец. - Никогда ещё такого не слышал, чтобы из-за синяка девушку замуж звали. Так ты ей уже сказал, что ли, что ты - порядочный мужчина?
- Сказал.
- А она?
- Она ещё больше синяка стесняться стала.
- И отказала?
- Да, вроде, нет...
- А что сказала?
- Сказала, что когда синяк пройдёт, тогда она мне и ответит...
- Ну, и как ты сам думаешь, согласиться она пойти за тебя?
- Думаю, что да...
- И почему? Любит, что ли тебя сильно?
- Да, вроде… - Семён вдруг улыбнулся. – И мама её уже так не злится на меня, как раньше, а только улыбается.
- Ну, это самое главное, - кивнул отец. – Главное, чтобы тёща была сразу на твоей стороне.
- А вы с мамой, на моей стороне будете? Как думаешь, она ругаться не будет?
- А чего ей ругаться?
- Ну, скажет, невеста с фингалом, то да се...
- Ой, дурачок…. Фингал-то точно пройдёт! Ты, главное, сам потом не передумай.
- Не... - заулыбался сын. - Я, не передумаю. Я даже думаю, что хорошо, что она сегодня на мою тренировку пришла. И что я её - того... Мячом... А то, потом, когда бы я ещё решился?
И они, уже вдвоём с отцом, заулыбались...
Автор – Алексей Анисимов
Алексей Анисимов
Приказ Ангела
Открытое окно на первом этаже хрущёвского дома заставило Филю остановиться.
Вообще-то, по паспорту его имя было Федя, но в воровском мире у него давно уже была кличка Филя – за умение петь голосом, немного похожим на голос Киркорова. И теперь Филей его звали все друзья и знакомые.
С воровскими делами он завязал давно. Пять лет назад, освободившись из мест не столь отдалённых, он устроился сапожником в мастерскую по ремонту обуви, и вёл достаточно спокойный образ жизни. И вдруг, возвращаясь от друзей в два часа ночи, по-летнему одетый во всё белое, он увидел это открытое окно. Раньше такие квартирки он чистил на раз. А сегодня…
Филя огляделся. Тихий, уютный, спальный район. И старый дом, никогда не видевший капитального ремонта. Обычно в таких домах доживают свой век старички. Наверняка, и за этим открытым окном сейчас спит какая-нибудь старческая забывчивость.
Филя неуверенно подошёл к окну, прислушался. Затем взялся руками за раму, оттолкнулся от земли и оказался на подоконнике. Ещё миг, и он уже оказался внутри маленькой кухоньки.
- А может, в этой квартире никого нет? – мелькнула соблазнительная мысль в голове Фили. - Он понимал, что делает что-то не то, неправильное, но в организме его включились какие-то - оказывается не забытые - воровские инстинкты, и тело уже послушно подчинялось только им. – Ушли люди в гости, а окно закрыть забыли. Я только гляну, и если кто-то дома есть, сразу утеку. – Так думал он, оправдывал своё стремление проверить это помещение на наличие каких-нибудь ценностей.
Выглянув из кухни в комнату, он сразу же увидел старый диван, на котором спала очень пожилая женщина, покрытая лёгкой простынкой.
- Так, всё понятно… - подумал Филя. – Нужно валить отсюда пока не поздно. – Но глаза его уже рыскали по комнате, высматривая в темноте, освещённой лишь уличными фонарями за окном, заветные дверцы шкафчиков, за которыми обычно хранят бабушки свои накопления.
О, да, Филя в этих шкафчиках разбирался очень хорошо. Он мог бы запросто прочитать лекцию, о том, в каких местах в квартире людям ни в коем случае нельзя хранить свои деньги.
Его ноги сами, автоматически, сделали пару шагов вперёд, по направлению к старой, модной в доперестроечное время «стенке».
Вдруг бабушка на диване легонько застонала.
Филя замер, и сделал шаг назад, готовый мгновенно скрыться в кухне и дать дёру через окно.
- Пить… - вдруг отчётливо простонала бабуля, не открывая глаз. – Дайте кто-нибудь пить… Там, на кухне… Умираю…
Филя, удивлённый, стал осматривать комнату, выискивая в ней кого-нибудь живого. Ведь старушка же кого-то просит подать воды. Никого не увидев, он внимательно уставился на женщину.
А она вдруг открыла глаза, и уставалась на Филю. Несколько секунд бабушка изучала фигуру, одетую в белую рубаху и белые штаны, потом почти радостно спросила:
- Ты кто? Ты ангел, что ли?
- Чего? – растерянно спросил у неё Филя.
- Я, что ли, умерла? – спросила старушка, и заулыбалась.
- Нет пока… - Ошарашенный Филя затряс головой. Затем приложил палец к своим губам. – Тсс… Тихо, бабуля, тихо… Лежи спокойно, я пошёл.
Он плавно попятился в направлении кухни, и бабуля вдруг затрепыхалась в постели, пытаясь принять сидячее положение. Но у неё это не получалось, и она обеспокоенно воскликнула:
- Как это - пошёл? А я? Погоди! – Тут вдруг она опять застонала… - Ой-ой-ой… Разве, когда умирают, боль остаётся?.. Ангелочек, умоляю, не бросай меня одну…
- Чего? – Филя уже стоял в дверном проёме кухни.
- Я же одна в таком состоянии дотуда не дойду, - стонала бабуля.
- Докуда - дотуда? – не понял он.
- А куда Он меня призывает. Ты же, наверное, за мной пришёл?
- Зачем?
- Чтобы проводить меня на небо... Ангелочек, налей мне водички, умоляю… Хочу напиться перед смертью... Там, на кухне стоит графинчик с водой. Ты же добрый ангел? Так ведь?
- Ага, - нехотя ответил Филя. – Добрый я. Сейчас, бабушка, сделаем тебе воды.
Он, не понимая, что творит, быстро вернулся на кухню, взял со стола графин, налил воды в первый попавшийся стакан и вернулся к женщине.
Она жадно прильнула к стакану, и стала медленно пить. Напилась, и посмотрела на Филю таким умилительным взглядом, что тому даже стало неудобно.
- Ты чего так на меня смотришь? – спросил он, растерявшись.
- Да просто… Любуюсь я… Какой же мне ангел попался красивый. И добрый. Прямо, как человек.
- Да уж… - кивнул Филя. – Сам удивляюсь… Ну, что, бабушка, попила? Теперь я могу идти?
- Куда? – На её лице опять появилась тревога.
- Туда. – Он кивнул в сторону окна. – Мне же дела делать надо.
- Какие дела? Ангельские?
- Ага, ангельские, - опять закивал он.
- А я? Ты разве не за мной приходил? #опусы Не для того, чтобы взять меня в охапку и унести с собой к Нему.
- Нет, бабушка. Не для этого. Ты живи пока. Живи. А я пойду.
- Погоди! А для чего тогда ты приходил?
- А чтобы воды тебе подать, - тут же нашёлся он, что ответить. – Такая у нас работа, подай-принеси. Так что, извиняй, время у нас ограничено. Пора мне отсюда двигать.
- Ой, погоди, ангелочек, - опять забеспокоилась старушка. – Раз уж ты забежал на минутку, сделай ещё одно дело.
- Какое? – напрягся Филя.
- Достань мне с антресолей письмо.
- Какое ещё письмо?
- Письмо с фронта. От моего мужа. Он уж давно от меня ушёл. Я, когда хоронила его, пообещала ему перед своей смертью опять это письмо перечитать.
- Зачем?
- А затем, что там такие слова написаны, которые он после мне уже никогда не говорил. Достань, Ангелочек, это письмо, уважь старушку. Антресоль открой, шкатулочку с моими гробовыми сбережениями подними, и увидишь под ним сложенный листочек. Я его уже целый месяц хочу достать, да вон как меня скрутило. Мне не то, чтобы на антресоли лезть, мне встать с дивана порой не получается.
Услышав про сбережения старушки, у Фили заныло под ложечкой. Такое искушение он ещё не испытывал ни разу. А старушка всё смотрела на него умоляющими глазами, и он, взяв стул, подвинул его к шкафам и полез в антресоль.
Там он сразу увидел шкатулку, в которой находились деньги. Но страшным усилием воли Филя заставил себя просто приподнять её, взять письмо, и поспешно спрыгнуть со стула.
- На, - протянул он со злостью сложенный пополам лист пожелтевшей бумаги бабушке.
- Погоди, - промолвила старушка, понимая, что её ангел через мгновение исчезнет. – А может, ты и письмо мне прочитаешь? Включи свет.
- Нет! – испугался он. – Свет включать нам не положено! Не разрешено.
- Тогда запали свечу. Вон она, на столе в подсвечнике. Там и спички лежат. Я порой молюсь при этой свече. Почитаешь?
- Угу, – согласился Филя, уже раздражённо. – Зажёг свечу, сел на стул, и развернул письмо. – Слушай, бабушка. «Любимая моя Ангелина…» - После первых же слов у него, почему-то, запершило в горле. Он прокашлялся, и стал читать дальше. - «Пишу тебе это письмо второпях, потому что скоро я пойду умирать. Здесь так часто происходит. Вчера из нашей роты осталось ровно половина солдат. Поэтому скажу честно, мне очень страшно. Но всё равно, я пойду под вражеские пули, и ничто меня не остановит. И знаешь – почему? Потому что я, если я умру, то за тебя. Ведь ты – моё солнышко. Ты моя радость любимая, и мой полевой цветок. Здесь много полевых цветков, но таких как ты – я не встречал. Ангелиночка моя, если получишь похоронку, не плачь слишком сильно. Просто постони немножко, а потом успокойся. И живи дальше. За меня живи, за всех погибших моих друзей однополчан, за нашего комбата, которого разорвало на куски снарядом на моих глазах. Живи, и помни, что моя любовь к тебе никогда не угаснет. Даже когда меня не станет. Она будет во всем - эта любовь моя: в пение птиц, в шуме дождя, в вое ветра. Люблю тебя больше жизни, поэтому мне и не страшно за тебя умирать. Просто так умирать страшно, а за тебя – нет. Обнимаю тебя, Ангелиночка, и целую. Твой Григорий.
Последние строки Филя дочитывал уже кое-как, потому что горло его сдавили невидимые клещи.
- Да… - прошептал он, бережно свернул письмо и положил его на стол. – Какие люди были… - Затем Филя посмотрел на бабушку, и увидел, что она блаженно улыбается.
- Спасибо, Ангелочек, родненький, - почти пропела она. - И за какие такие заслуги тебя ко мне Бог послал? А? За какие?
- А за такие… - Филя поднялся со стула. – За то, что ты память бережёшь. Слушай, бабуля, ты только, это… Ты окно-то по ночам закрывай, ладно.
- Зачем?
- А затем, что лихие люди могут к тебе залезть в окно. Залезут и обчистят квартирку.
- Да ты что? – продолжала улыбаться она. – Да кому же в голову такое придёт?
- А я говорю – по ночам закрывай окно! – сказал он строго. – Такой тебе приказ ангела! Понятно?
- Понятно, - вмиг слетела улыбка с её лица. – А ты, что, всё-таки улетаешь?
- Улетаю. А хочешь, я тебе завтра человечка пришлю? Он к тебе днём зайдёт.
- Зачем?
- Ну, так… Поможет чем-нибудь. И вообще, будет присматривать за тобой. Хочешь? Его Филей зовут.
- Филей? Как Киркорова?
- Ага, - хмыкнул он. – Хочешь?
- Ну, если у него время есть – пусть заходит, - кивнула бабушка. - Я буду
рада.
- Ну, тогда так и сделаем, - подмигнул он ей. – А теперь, пока, бабушка.
Он быстро прошёл на кухню, и исчез.
- Господи, - перекрестилась бабушка. – Вот и дождалась я своего ангела... Спасибо тебе, Господи… Спасибо…
Автор – Алексей Анисимов