ЛЮБИМЫЙ

Наташа не могла поверить в происходящее с нею. Ее муж, родной, единственный, которого она считала своей поддержкой и опорой, сегодня сказал ей: «Я тебя не люблю».
Потрясение было столь велико, что она застыла в нелепой позе и пребывала в ней все время, пока он бегал вокруг, собирая вещи и гремя ключами. Да, вот только этого ей сейчас не хватало. Совсем недавно внезапно умер ее отец, и она обязана была, несмотря на собственную боль, позаботиться о поседевшей мамочке и сестренке – в 18 лет, после тяжелейшей черепно-мозговой травмы, та стала инвалидом. Родные жили в соседнем городке. Сыночек пошел в первый класс. В июне ее предприятие закрылось. Она осталась без работы. А теперь и муж…
Наташа обхватила руками голову, села за стол и горько заплакала.
— Господи, что же мне делать? Как жить? Ой, Алешка! Надо же бежать за ним в школу!
Необходимость ежедневных обязанностей заставила встать и идти.
— Мамочка, ты плакала?
— Нет, Алешенька, нет.
— Ты за дедулей плачешь? Мама, мне так его не хватает!
— И мне, сынок. Но мы должны быть сильными. Наш дедуля всегда был таким. Ему сейчас у Боженьки хорошо, не переживай! Он заслужил отдых, никогда при жизни не отдыхал.
– А где папа?
– Папа? Наверное, в командировку опять уехал. А как дела в школе?
Надо жить. Не любит? Ничего не поделаешь. Насильно мил не будешь. Просмотрела она что-то в своей суете.
Пока Алешка обедал и возился со своими игрушечными солдатиками, Наташа залезла в электронку оставленного мужем компьютера. Она никогда не делала этого раньше. Попасть в почту было просто, вход в левом уголочке. Не успел Вовочка удалить последнюю переписку. Любовь у него по полной. А она теперь нелюбимая. Десять лет была «солнышком ясным», после восьми лет битвы за рождение ребенка стала еще и «нашей мамочкой».
Теперь все изменилось. И к этому надо как-то привыкать.
А прежде всего надо найти работу. Никому нет дела до ее наивысшего образования. Копейки в службе занятости в качестве временного пособия по безработице не решали никаких проблем.
Что же случилось, что произошло, почему ее ответственный, положительный, в меру заботливый муж в мгновение ока превратился в чужого? Все ее размышления находили одно оправдание: он просто спятил. Совместный дом, возводимый по кирпичику, не достроен. Благо, крыша есть над головой, и одна комната годится для проживания.
– Работа, как ты мне нужна! – Наташа готова была вновь разреветься, но на это не было времени. Ей так нужна работа!
Поиски шли несколько дней. Безуспешно! Первый класс у ребенка и ее нынешнее одиночество уменьшили шансы до минимума. Вечером очередного неудачного дня раздался звонок кума Романа:
– Нат, ну что, не вернулся твой?
– Нет.
– А кладовщицей пойдешь?
– Ты серьезно?
– Да, я понимаю, что тебе не до шуток после Вовчика. С перерывом. Работа с перерывом. Могла бы крестника побежать забрать или продленку оформить. Зарплата 25. Мало, конечно. Но лучше, чем ничего. Мы вам завтра картошки с луком и куренка привезем.
– Ромушка, у меня ж курочки есть. Они нас и кормят, яички несут.
– Вот и пусть кормят. Их на мясо нельзя.
– Спасибо вам. Как Галинка?
– Ничего, справляется. Она у меня молодец.
Вот так он всегда. Жена Галя перенесла тяжелую операцию, получает химиотерапию, а он никогда не пожаловался, что все сейчас на нем. У него все хорошо. Наташа вздохнула: есть шанс выжить. Спасибо Богу, Он самый надежный, все видит. Никогда не подведет. Спасибо за кума.
Работа оказалась понятной и находились минуты, чтобы остаться с собою наедине, поплакать, осмыслить, что же произошло?
Полетели дни, недели, месяцы. Через год Наташа почувствовала, что хочет есть, может спать, смеяться и радоваться успехам сыночка. Боль, связанная с предательством мужа, оживала, когда он приходил, чтобы взять на выходные Алешку. Она не препятствовала, их отношения не должны делать несчастным ребенка. Так хотелось спросить, чем же не угодила, хотя и понимала, что дело не в этом, а во внезапно вспыхнувшей страсти мужа к другой женщине. Вспомнились слова из какого-то фильма: «Любовь – она до первого поворота, а дальше жизнь начинается». У нее любовь и жизнь были неразделимы. А у него?
Осень в этом году как продолжение лета: теплая, с зелеными листьями деревьев, звонкими ребячьими голосами на улице, разноцветьем астр и хризантем в палисаднике. Тот день, когда Наташа увидела пристальный взгляд Михаила, ничем не отличался от других, может, чуть ярче грело солнышко, чуть громче звучала музыка из распахнутого соседского окошка, а может просто пришло время встретиться двум одиночествам согласно планам судьбы.
– Девушка, давайте помогу. Разве можно так нагружаться?
– Мне привычно.
– Очень плохо, когда такая красавица сделала для себя привычным таскать грузы.
– А вы всем красавицам помогаете? Дежурите, что ли на улице, возле магазина?
– Ага, дежурил, дежурил, все глаза проглядел, наконец-то увидел красавицу.
Не засмеяться было невозможно. И они хохотали вкусно, до слез, просто неудержимо.
– Михаил, – он протянул ей руку, а смешинки еще прыгали в его глазах.
– Наташа.
– «Наташка, Наташка, чужая жена», – слышали такую песню?
– Нет. Но я не жена.
– Да ладно. Вот это мне повезло! Встретил наконец-то девушку, о которой только мечтать можно, и она свободна. Все с ума вокруг сошли или ослепли?
– Я вижу, с юмором у вас без проблем. Это хорошо. А по части серьезности?
– Тут тоже порядок. Наташ, а давайте сегодня в кино сходим, поговорим, пообщаемся.
– Не могу, к сожалению. Мне сейчас сына из продленки забирать.
– Не верю своим ушам. У вас есть сын?! Вам же лет двадцать, какая продленка?
– Мне 35.
– И мне. Вот совпадение. Но про вас я действительно подумал, что вы совсем юная.
– А теперь?
– А что теперь. Осмысливаю. Все мужики мечтают, чтоб у них сын родился. А вы тут так легко сообщаете, что вы незамужняя, а где же батька? Батька сыночка вашего?
– Я не хотела бы сейчас об этом говорить.
– Понято. И не будем. Тогда в выходные. Можно с сыном на детский сеанс.
– В выходные сын со своим отцом встречается.
– Наташа, я не хочу быть человеком, вас напрягающим. Но если появится пара свободных часов, позвоните. Вот визитка с телефоном. Кстати, на ней написано, что я доктор, детский гематолог.
– Серьезнее работы не бывает.
– И времени красавиц разыскивать нет.
– Хорошо, Михаил. Я позвоню, – просто и искренне сказала Наташа.
– Я буду ждать.
Какая же красивая была эта осень! Она точно была их подарком. Мягкие солнечные лучи, заставляющие краски листьев составлять невероятную палитру цветов. Теплые, погожие дни, открывшие им все парки города. А еще их нежность, прорвавшая боль прошлого и закружившая в осеннем танце под этот фантастический листопад. Они так бережно приближались друг к другу, что себе на удивление Наташа почувствовала, как тянет ее к этому удивительному мужчине. И почти через полтора месяца со дня их первой встречи она сама робко предложила «попить чаю».
– Наточка, ты не обидишься? Я не приду к тебе. Для меня так важно все, что происходит сейчас со мною, я побеспокоюсь об этом сам. Доверяешь?
В ближайшие выходные они уехали в парк-заповедник, где Михаил снял дом, напоминающий маленький замок. Внутри было чисто и уютно, но Наташа ничего не видела, кроме огромных карих глаз своего любимого и тонула в них, погружаясь в его объятия. Наташа не знала, что это, самое сокровенное между мужчиной и женщиной, может быть таким сладким.
– Мишенька, где я, что со мной. Мне кажется, я умираю. Я так люблю тебя. Как же я жила без тебя? Мне так хорошо с тобой!
– Как ты прекрасна! Какой же я счастливый!
Еще через пару месяцев им все труднее было расставаться.
– Наточка, выходи за меня замуж.
– Мишенька, у меня же развод в конце месяца.
– И сразу замуж. За меня. А то еще кто-нибудь уведет мою девочку.
– А девочка сама себе хозяйка, не для каждого встречного. У нее есть любимый. Только, Мишенька, давай без всяких торжеств. Просто распишемся, и увези меня в тот замок, где я сразу и навсегда стала твоею женой.
– Хорошо, любимая, все будет, как ты скажешь.
Роман и Галочка были единственными свидетелями на их регистрации. Мама с сестренкой прислали восторженную поздравительную телеграмму. А вскоре они перебрались в снятую Михаилом двухкомнатную квартиру, где вдвоем усердно сделали ремонт, создавая уютное, комфортное гнездышко. Особенно тщательно Миша продумывал комнату для Алешки. Они уже давно познакомились. Но Алеша, для которого двумя половинками яблока были его мама и его папа, неохотно шел на контакт с Михаилом.
– Наточка, ты только не пугайся, давай-ка проверим кровь у Алешки. Что-то мне он не нравится, слишком бледный.
– Ну что ты, Мишенька. Просто переживает он. Тяжело ему было осознать, что нас развели, он все надеялся, что этого не будет. Я читала, что развод родителей для ребенка страшнее, чем смерть одного из них.
– Ты права, мудрая моя женщина. Я сам ребенком пережил развод родителей, как вселенскую катастрофу. Но кровь мы сдадим, хорошо, малыш?
В этот день Михаил вошел в квартиру, где жила его семья, с опущенной головой. Наташа сразу поняла: что-то случилось.
– Наточка, только не волнуйся. Есть изменения в крови у Алешки. Не подвела интуиция. К сожалению, не подвела. Я завтра заберу его с собой.
Это было нечестно. Как будто за свое счастье нужно было расплачиваться. Да еще такой ценой. Лейкоз. Какое страшное слово!
И началась другая жизнь. Наташа взяла отпуск без сохранения содержания, потому что не представляла, как Алешка без нее будет переживать эти бесконечные уколы и капельницы, взятия анализов. Она держала сына за руку и только просила: «Держись, мой сыночек! Ты у меня сильный! Ты всегда был моим самым надежным другом! Мы никогда с тобой не расставались и будем вместе всегда».
Когда сил не было совсем, Михаил отправлял Наташу на отсып и оставался с Алешкой. Поспать получалось не всегда. Чаще лежала, уставившись в потолок.
Позвонил бывший и потребовал выписаться из недостроенного дома.
– Сыну я сам внимание уделю. Он будет ко мне в свой дом приходить.
– Ты лучше бы навестил его.
– Сейчас не могу. Уезжаю в командировку.
Выслушав жену, Михаил погладил ее по плечу:
– Наташенька, мы с тобой сами все заработаем. Не цепляйся за прошлое.
– Обидно все-таки. Я неплохие деньги зарабатывала. Все вкладывала в дом. Мишенька, разве сейчас об этом нужно думать? О том, чтоб меня выписать?
– А ты и не думай. Ты каждую свою мысль в Алешку вкладывай. Я справлюсь. Я всегда о семье мечтал. Бог это знает. Он вас у меня не отнимет.
– Мишенька, как анализы?
– Делаем все. Пока плохие.
Наташа беззвучно плакала. Нельзя, чтоб Алешка догадался, что плохо.
– Дядя Миша, а что у меня с кровью?
– Понимаешь, у нас в крови есть белые и красные кораблики. Твои устроили бой.
– И кто побеждает?
– Пока белые.
– А что будет дальше.
– Помогай красным.
– Мамочка, увезите меня куда-нибудь. Я так устал.
– Наточка, я тоже хотел тебе предложить. Давай Алешку в наш замок увезем. Сейчас хорошая погода. Будем бродить по лесу. Пусть отдохнет.
Весна украсила их уголок цветущими кустарниками и деревьями. Они втроем бродили по лесу. Радовались каждому цветочку и травинке. Но бывали минуты, когда сын напряженно сосредотачивался и замирал.
– Что с тобой, сыночек, тебе плохо?
– Мама, не мешай. У меня морской бой.
Маленький отпуск быстро закончился. Сын изменился: посвежел, даже розовинка на щеках появилась.
– Мам, а где папа?
– В командировке, сынок.
– Опять? Ну, ладно.
По возвращению в клинику снова взяли анализы. Заведующая лабораторией пришла сама.
– Михаил Леонидович, а куда Вы сына отвозили?
– Да тут неподалеку, в заповедник. А что такое? Что с кровью?
– Все хорошо. У него ремиссия. Хорошая кровь.
Михаил вприпрыжку вбежал в палату.
– Алешенька, а что ты делал? Тебе лучше, сынок. Не плачь, Наташа. Он выздоравливает. Что ты делал, сынок?
– Папа, помнишь, ты мне про кораблики рассказывал? Я выигрывал красными каждый морской бой.
Автор: Коваленко Ирина.
Жена вернулась...
Анна Елизарова
Ещё в подъезде Гена уловил горелый запах. "Ну и вонь... Хоть бы не Наташа опять..." - подумал он, ускоряя шаг по лестнице. Последние недели у жены всё сгорало и переваривалось, невнимательной стала, задумчивой, странной. И тем не менее, ничего хуже сгоревших котлет Гена сегодня не ожидал, однако...
Наташа открыла ему. Так и есть: под потолком ещё растягивался дымок, а в квартире стоял стойкий запах сожжённого. Первым делом Гена поцеловал жену в щёку. Затем попытался свести всё в шутку:
- Мммм... У нас сегодня на ужин мясные угли?
Но Наташа не улыбнулась. Она стояла перед ним с зачёсанными в низкий хвост волосами, вся такая светлая, фарфоровая, с нежным тонким румянцем на упругих щеках, с длинными и светлыми ресницами, полуопущенными, под которыми прятались её бездонно-глубокие глаза, и мысли в этих глазах тоже прятались: глубоко и недосягаемо они таились в этих двух синих колодцах, отражая и солнце, и Гену, но лишь отражая, не пуская в себя.
- Наташ, ну что ты опять, а? Ну подумаешь сгорели, не расстраивайся. Заново приготовим. Окна открыла?
- Ага, - вздохнула она, вешая на крючок его плащ.
Гена по-хозяйски зашёл на кухню. На плите ещё дымилась залитая водой сковорода, а в мусорном ведре возвышались кирпичной горкой чёрные, как уголья, котлеты.
- Ё-моё...
Гена накрыл сковороду крышкой.
- Тэкс... - принялся он размышлять, - сейчас что-то придумаем. Кажется, у нас сосиски были?
- В холодильнике.
- Ты голодная? Лично я после смены как волк, - загремел он кастрюлей, заодно доставая из холодильника огурцы с зеленью. Взглянул на никакую жену: - Там помидоры на балконе... Ах, ладно, ты сиди, я сам.
Последний урожай помидор они привезли из деревни от родителей Гены. Овощи дозревали в ящиках на балконе. Гена выбрал из них самые спелые и вернулся на кухню. Сам нарезал салат, сдобрив его сметаной, как любила Наташа. Лично Гена предпочитал в салатах душистое подсолнечное масло, но ради жены приходилось терпеть сметану. Затем выковырял из кастрюли переваренные, слипшиеся в кашу макароны, выложил на них две сосиски отправил в микроволновку. Взял следующую тарелку для Наташи.
- Мне не надо, я не голодная.
- На работе поела?
- Просто не хочу. Пойду прилягу.
Гена чувствовал, что что-то не то в последнее время. А сегодня она вообще как чужая. Он осторожно взял её, проходящую мимо, за руку.
- Наташ... Всё хорошо? Тебя никто не обидел? Что с тобой?
- Нормально все. Просто устала.
Гена без аппетита поел и отправился к жене. Она стояла у окна в единственной комнате их квартиры, стояла и обнимала себя, стройная, гибкая, манящая... Гена поцеловал ее в шею, она отстранилась слегка, а он заключил её в крепкие объятия.
- В пятницу кухню уже привезут, я говорил? А в субботу отец с братом подъедут, будем устанавливать, сэкономим на мастерах, а то они такую цену за установку влепили, я лучше за эти деньги обеденный стол куплю и на стулья новые хватит. Купим те стулья что ты хотела, с резными спинками, они, конечно, с кухней сочетаться будут не очень...
- Гена, я от тебя ухожу.
- ... но главное чтобы тебе нравилось, - договорил Гена и перестал поглаживать её живот, рука замерла, напрягшись.
Что он услышал сейчас? Не почудилось ли? Наташа разняла его руки и сделала шаг в сторону. Посмотрела на него всё тем же взглядом, который Гене никак было не разгадать. Повторила:
- Я от тебя ухожу, Ген... Я другого люблю.
- Наташ, ты чего? Все ведь хорошо у нас.
- У тебя хорошо, Гена, а у меня никогда и не было. Разные мы с тобой.
Она взволнованно заходила по комнате. Взяла в руки статуэтку фарфорового ангела, подаренного ей свекровью, покрутила и поставила не место.
- Скучный ты, простой как пять копеек, поговорить толком не о чем. Я и работаю, и развиваюсь, и учусь, стремлюсь к чему-то, а ты сидишь целыми днями в шахте с мужланами и ничего тебе не надо, сам говоришь, что не возьмёшь никакой ответственной должности даже если предложат.
- Давай без лирики. Кто он?
- Ты его не знаешь. Мы познакомились в городе.
- Это та как бы подруга, у которой ты якобы оставалась переночевать во время сессии? А я потом твоё такси в кругленькую сумму оплачивал, ведь на мотоцикле тебе по городу ездить стыдно?
- Да... То есть не совсем. И мне не стыдно было, просто на мотоцикле ездить холодно! Я верну тебе деньги, если только это тебя...
- К чёрту деньги! И что? Ты с ним уже... того?
Наташа отвернусь и ответила тихо, стыдясь:
- Мы только целовались, если ты об этом.
Гене хотелось в тот момент сделать многое: ударить её, схватить за волосы, вышвырнуть тотчас из квартиры, наговорив при этом кучу справедливых, но гадких слов... однако Гена был парнем простым, добрым и, главное, очень любящим свою жену.
- Значит, ты всё решила? И все обдумала?
- Не мил ты мне, Гена. Что за жизнь без любви? Вышла я за тебя только чтобы сбежать от родителей, а у тебя всё было - и родители нормальные, и квартира хоть и страшная, но своя. Живи не хочу в общем...
У Гены перекосилось лицо, он стал пунцовым, как свёкла. Наташа поняла, что переборщила, была слишком жестокой. Попыталась сгладить:
- Нет, ты мне нравился и я думала, что это любовь, но я девчонкой была, не понимала жизни... С Андреем всё по-другому...
- Ах, Андрей, значит. Андрюша! - повысил голос Гена и подлетел к шкафу. - Ну хорошо, иди. Иди давай! Вперёд! Желаю счастья!
Он начал вышвыривать на пол её вещи, крича.
- Чтоб вы!
Плюхнулась на пол одна охапка вещей.
- Были!
Вторая.
- Очень!
Третья.
- Счастливы!
Гена сгрёб в другом отделении висящие на вешалках платья-блузки и кинул их поверх остальных. Пылая злостью, он заметил среди них свою единственную выходную рубашку и выудил назад.
- Ну? Чего стоишь?
- Я не могу сегодня, - испуганно сказала Наташа. Она совсем не ожидала от обычно спокойного мужа такой вспышки гнева. - Я завтра...
- Ну тогда я уйду, не буду мешать собраться. Бери что хочешь, дорогая! Здесь всё было для тебя!
Выйдя из подъезда, Гена сначала шёл сам не зная куда. Он шагал быстро, почти бежал по осенней слякоти, не разбирал в темноте ни грязи, ни луж. Посёлок городского типа освещался слабо. Гена прошагал мимо пятиэтажки, в которой жил его верный товарищ, вышел по узкой дороге, пролегающей через сосновый бор, к основной дороге. За соснами оставался посёлок, где родители купили ему квартиру ещё до свадьбы. Ноги сами повели его дальше, в сторону отчего дома. Пешком идти около часа. Мимо проезжали редкие попутки, слепили фарами, но Гена не пытался их остановить. Он брёл вдоль дороги и не мог понять одного: как это могло произойти? Почему? Как глупо! Ведь всё было прекрасно!
Они знали друг друга давно, ещё со школьных времён. Наташа была на год младше. Как-то они не пересекались особо, гуляли в разных компаниях. Наташа была обычной девочкой, можно сказать гадким утёнком. У неё была неплохая мать, но очень пьющий отец. Отец частенько позорил семью, вытворяя на улице непотребные вещи. Гена впервые по-настоящему заметил Наташу, когда его провожали в армию. Каким-то образом там оказалась и Наташа, кто-то из друзей её привёл. Гена увидел её и пропал... Весь год службы о ней думал, а как вернулся обомлел - расцвела ещё больше Наташа. Несколько месяцев Гена её преследовал, ездил на мотоцикле в город к её общежитию, она училась там на медсестру. Друзья говорили, что такая красотка не для него, да и родители выбор сына не одобряли.
- Ох, Гена, Гена... - вздыхала мать, - ну куда тебе до Натальи. Она себе цену знает, красавицы то разными бывают, одни тёплые, простые, а другие холодные. А Наталья твоя, как лёд. У самой за душой ни копейки, а как приедет, ходит по селу королевой. Не будет тебе с ней счастья.
Но Гена был ослеплён. И добился-таки своего - под Новый Год объявил родителям, чтобы готовились к свадьбе.
И пошли жить молодые. Гена кое-как закончил горный техникум, устроился на шахту. На всё готов он был пойти, лишь бы жена его улыбалась. Только пригорюниться Наташенька, глазки опустит, а Гена давай её выспрашивать.
Лето наступило, Гена, а у меня и платья нет нормального.
- На тебе, Наташенька, душа моя, три новых платья.
Потом опять Наташенька ох да ах.
- Смотрю, Ген, у всех цепочки золотые, а я одна до сих пор на верёвочке крестик ношу.
- На тебе, Натальюшка, золотую цепь, да ещё и браслет до комплекта. И серьги туда же.
Пахал Гена на шахте, как проклятый, выходил на переработки. По контуру его ресниц, и на нижнем, и на верхнем веке, образовалась несмываемая чёрная подводка от угля. Но Гене нравилась эта работа, был он парнем простым, без амбиций, его пугали более высокие должности и он не хотел никакой ответственности: пришёл, отработал смену и домой, ни за кого и ни за что серьёзное не отвечая.
- У тебя же, Гена, специальность есть, техник-технолог, ну чего ты роешься со всеми мужланами на передовой, так сказать, ну неужели не стыдно! Лежит диплом почём зря.
- Не готов пока.
- А я бы с удовольствием в институт поступила, это мечта моя. Была бы экономистом, всё лучше, чем медсестрой сидеть.
Гена на ус намотал, поднакопил деньжат не без помощи родителей и поступила Наташа с сентября в институт на заочное, на платное. И работала в поликлинике, и училась. Первый год Гена её забирал на мотоцикле после сессии домой, а на второй, во время зимней сессии Наташа с кем-то там познакомилась и оставалась через день ночевать у подруги.
- У подруги она была! - вслух сказал Гена и сплюнул на блестящий в ночи асфальт. - Выходит, как минимум полгода она уже с этим... Господи...
У Гены сердце рвало. Как он любил её! Да если б она его сейчас догнала и попросила прощения, повинилась как следует... Он бы всё простил.
У родителей Гена задержался до вечера. Гонял весь день на своём мотоцикле по полям... Хотел обогнать свою боль, но она впереди бежала и шлёпала Гену по лицу: звонко, больно, до красных пятен.
Первый удар: "Вышла за тебя, потому что хотела сбежать от родителей!"
Второй: "Удобный ты! Всё есть! И квартира, и зарабатываешь!"
Третий: "С ним я узнала, что такое любовь!"
А ты дурень, Гена, болван, простачок, я тобой пользовалась, был удобным и пользовалась!
Гена нажимает сильнее на газ... Ветер хлещет в лицо... Всё смеётся над ним, весь мир, каждая птичка чирикает: "дурачок, дурачок, Гена, Гена-простачок!"
Мать сказала:
- Два года коту под хвост. А я говорила... Будет тебе наука.
В квартиру Гена вернулся вечером. Пустые полки в открытом шкафу, нет на банкетке её обуви, в прихожей на вешалке не висит более её сиреневое пальто. И ноутбук забрала... По сути это был его ноутбук. Да пусть подавиться...
Полгода Гена прожил как в тумане. Раны не спешили затягиваться. Он мучился и страдал, на других девушек и смотреть не мог. Работа-дом-работа... Встречи с друзьями... Временное забытье в алкоголе. И снова мысли о ней. Родители говорили подавать на развод, жить дальше, но Гена упорствовал.
- Пусть сама подаёт. Мне всё равно.
Только и оставалось Гене представлять о том как сейчас живёт Наташа. Ни слуху о ней и ни духу. Слышал только, что работает она теперь в городе. Тайно он всё-таки очень хотел её увидеть хотя и сам не понимал зачем. Три месяца лежали в коридоре упакованные в коробки доски их новой кухни, напоминая Гене о том последнем вечере. Гена раздумывал над тем не выкинуть ли их, но потом всё-таки установил кухню с братом.
И вот прошло полгода. Наступил май. Гена затемно возвращался с работы и увидел, что около подъезда сидит на лавке одинокая фигура. Ветви цветущей черёмухи скрывали, благоухая, её голову. Фигура встала навстречу Гене. Наталья.
- Привет, Гена. Не ожидал?
- Привет.
- Как живёшь?
- Нормально.
Гена рассматривал её. Она всё такая же красивая, совсем не изменилась, только в глазах выражение побитой собаки. Что-то неприятное и липкое скользнуло у Гены по спине.
- А я вот приехала к тебе.
- Зачем?
- Соскучилась. Ты же мой муж.
- Уу... Неожиданно. Я и забыл, что был женат. Точно.
- Домой пригласишь или так и будем стоять?
Она слегка кокетничала, это не ускользнуло от Гены. Он подавил смешок.
- Ну пошли.
Наталья с интересом осматривалась.
- А кухня красивая, есть у меня вкус.
- Ага, ничего так. Чай будешь с пирожными? Извини, я ничего не готовил толком.
- Буду. А стол со стульями ты, я вижу, так и не купил.
- Для меня и старый не плох.
Гена включил чайник и полез в холодильник. Достал сыр, колбасу, редиску. Взялся нарезать. Наталья сделала им чай из пакетиков. Гена знал почему она приехала. Он смотрел на неё с болью.
- Ты выходишь замуж? Нужен развод? Без проблем... Но могла просто позвонить.
- Нет, я не за этим. Я вернулась, Гена, вернулась к тебе, - нежно, с улыбкой сказала Наталья и взяла его за руку. Гена не одёргивался. Он покрутил её ладонь, погладил запястье, на котором блестел подаренный им браслет.
- Давай начнём всё сначала! - говорила Наталья, пользуясь его молчанием, - я всё переосмыслила! Прости меня! Я ошибалась! Ты мой муж и я люблю тебя, понимаешь, я поняла, что действительно люблю тебя! Порой людям нужно сделать ошибку, чтобы понять...
Гена всё молчал. Он не мог понять что чувствует по отношению к ней.
- То есть ты целый год кувыркалась с другим мужиком, полгода из них водя меня за нос, а теперь, когда он бросил тебя...
- Это я его бросила! - оскорблённо выкрикнула Наташа.
- Не важно. И после этого ты хочешь, чтобы мы жили как прежде?
- Но ты же любишь меня, я знаю.
- Значит, ты знаешь больше меня. Понимаешь, Наташа, разорванную пополам рубашку, конечно, можно сшить заново, но шов всё равно останется. Он будет грубым, некрасивым, будет натирать спину...
Наташа начала плакать, но эти слёзы не сильно трогали Гену, он и сам не ожидал от себя такой холодности. Он встал. Никто так и не притронулся к чаю.
- Я вызову тебе такси. Подадим на развод в ближайшие дни.
- Гена!
- Знаешь, я себя не на свалке нашёл, чтобы начинать с тобой всё заново. Если ты любишь повторы, начни всё заново с тем другим.
Прошло ещё полгода прежде, чем Гена окончательно успокоил свои чувства насчёт Натальи. Он всё ещё любил её в тот вечер, когда отказывал. Говорят, что предавший раз, предаст и дважды... Гена не хотел проверять на себе эту народную мудрость. Он так и не узнал как дальше жила Наталья, ему стала не интересна её судьба. Через год он женился. Через пять лет стал отцом, у него дочь и сын. На работе его повысили, хотелось чего-то достичь ради настоящей семьи. Он спрятал от жены фотографии Натальи, но однажды она их всё-таки нашла.
- Боже мой, да мы с ней одно лицо!
- Да, вы похожи, только души у вас разные: Наташа наполняла себя за счёт меня, пустая она.
- А я?
- А ты наполняешь меня.
Анна Елизарова.
ПЮРЕ ИЗ КИВИ.
Я работаю медсестрой в хосписе. За четыре года здесь многое повидала. Отделение небольшое, коллектив слаженный и дружный. Сюда привозят проводить свои последние дни тех, кто неизлечимо болен и нуждается в постоянном и специфическом уходе.
Самое ужасное в моей работе - осознавать, что выход для пациентов нашего отделения лежит через длинный и узкий коридор прямиком в холодную камеру морга.
Там смолкают голоса. Исчезают тени. Теряют смысл все претензии, притязания и давние, избитые молью слова. Забываются и неизлеченные временем и прощением обиды. Перед лицом смерти равны все, и бедные, и сильны мира сего. Встречает мрачное пространство смерти беспросветная и безголосая подруга тишины - темнота. Но, несмотря ни на что, у всех у нас есть надежда на хорошее будущее, которой я делюсь с людьми.
До сих пор учусь не привязываться к умирающим и не принимать близко к сердцу судьбу каждого своего пациента. Ещё не научилась, и, думаю, вряд ли смогу.
Как-то к нам в отделение доставили тяжелобольного пожилого мужчину в возрасте восьмидесяти шести лет. Рядом возле него находилась импозантная, интеллигентного вида дамочка, супруга этого пациента. Такая интересная женщина, которую не назовёшь «бабулей». Она всё суетилась возле своего мужа – то поправит ему простынь или пижаму, то переставит на тумбочке чашку, тарелку или бутылку с водой.
Часто женщина сидела на стуле, прислонив к нему трость и читала мужу вслух какую-то книгу. Он уже плохо видел и слышал, и дремал с закрытыми глазами, но рука его неизменно лежала в руке жены.
- Зачем вы ему читаете, ведь ему трудно сосредоточиваться и воспринимать ваши слова – говорили даме наши вездесущие и любопытные санитарки.
- Я читаю мужу книги, ну, те, которые мы раньше вместе рассматривали с нашими детьми, пока они не научились сами это делать – говорила она и заботливо приподнимала голову мужа, когда он пил воду из поилки - и, я думаю, ему это нравится.
Иногда женщина ночевала в палате с мужем на соседней кровати, хотя это и было запрещено правилами нашей клиники, но она так трогательно складывала свои морщинистые руки домиком, что у меня язык не поворачивался, чтобы запретить ей остаться.
Ночью, когда я заходила в палату проверить, как там дела, я заставала эту женщину за тем, что, она всё укрывала и укутывала супруга двумя одеялами и натягивала ему на ноги тёплые носки.
- Ему холодно – тихо говорила она – руки и ноги просто ледяные! Я растираю ему каждый палец, чтобы согреть. Пожалуйста, помогите мне найти горячую воду для грелки!
Я покорно шла и грела воду, а она меня со слезами в голосе благодарила.
Затем дама сидела в темноте и смотрела, как спит её супруг. Я её не раз спрашивала, зачем она это делает? Вот её ответ:
- Понимаете, душечка, я слежу за его дыханием. Иногда мне кажется, что я его не слышу. Тогда я кладу голову ему на грудь и слушаю, как бьется его сердце. Я всё понимаю. Знаю, что он скоро оставит меня, но мне так хочется, чтобы он ещё пожил. Жаль, что поделиться с ним своим здоровьем и своими днями жизни я не могу – ответила женщина и грустно улыбнулась.
- А как вы познакомились с мужем и сколько лет вы уже вместе? – спросила я.
- Женаты мы пятьдесят лет, и, вы не поверите, мне кажется, что только вчера он зашёл в магазин, где я расставляла на полки разный товар. Кулёк с мукой выскользнул у меня из рук, и мука рассыпалась на пол! В воздухе летали белые частички, словно снежинки. Они падали мне на волосы, плечи, и одежду, а я стояла, и как зачарованная и смотрела на это чудо!
- Какая же ты неповоротливая! – закричала на меня директор магазина – я вычту у тебя из жалованья стоимость этого товара.
Я повернулась на крик и увидела его, своего Константина. Он стоял у двери и смотрел на меня.
- Я заплачу за муку – сказал он директору.
- Какая вы хорошенькая! Как снежная королева! Я помогу вам всё убрать! Не переживайте – и он подошёл к прилавку.
Так мы и познакомились. Костик тогда работал помощником адвоката, а я была продавщицей в гастрономе. Моя семья жила очень скромно, мы едва сводили концы с концами. Денег не хватало даже на самое необходимое.
- Помню наше первое свидание – Мария Петровна продолжила свой рассказ – я пришла в стареньком драповом пальто, которое было заметно мало мне и в изрядно поношенных сапожках, которые достались мне по наследству от старшей сестры. На улице было холодно и жёсткий ветер и мороз кусал нас за щёки. Казалось, у меня замёрзли не только руки, но и душа тоже. Костя завёл меня в кафе, где я впервые попробовала настоящий кофе с очень вкусными пирожными. Затем мы пошли в магазин женской одежды, и он купил мне новые кожаные сапоги с блестящими пряжками! Я ещё никогда не видела таких красивых сапожек, тем более, первой не носила новую обувь, всегда донашивала за кем-нибудь.
- Это вам – сказал Костик – а то у вас ноги в этих старых развалюхах мёрзнут. Нельзя допустить, чтобы вы заболели.
Я прижала к груди его подарок и заплакала.
- Ну чего, вы, Машенька! Не надо. Это всего лишь обычные сапоги. Вам в них будет тепло. Я не хочу, чтобы вы больше плакали! Разве, что от счастья, и то совсем чуть-чуть!
- Он так нежно смотрел на меня, что я растаяла, как тает снежинка в его тёплых руках. Через несколько месяцев мы поженились. И знаете, Леночка, я ни на минуту не пожалела о своём выборе. Муж помог мне, и я закончила педагогический институт и затем работала в школе. У нас двое прекрасных детей. Свою задачу – дать детям хорошее воспитание, мы выполнили. Мы научили их жить самостоятельно. Они – наша гордость. Пока я способна себя и мужа обслуживать, я их не беспокою, сама справляюсь. Далеко они от нас живут, в другой стране.
Я посмотрела на эту женщину с восхищением! Никакие препятствия не смогли заставить её душу очерстветь. Она прямо светилась от счастья, когда рассказывала мне свою историю любви! Поверьте, у меня на душе стало так тепло.
Каждое утро Мария Петровна делала для мужа пюре из киви, хотя он уже не мог его есть.
- Ну зачем вы с таким упорством приносите ему еду! – говорила ей санитарка – лучше сами поешьте. Вот, посмотрите на себя в зеркало, совсем бледная стали.
- Что вы, голубушка! Я совсем не голодная. А пюре из киви Костик так любит! Вот он поспит немножко, и попросит, а у меня всё уже готово.
Вечером, когда я поняла, что Константин Львович скоро умрёт, я отослала Марию Петровну домой. Мне очень не хотелось, чтобы она увидела его уходящим.
- Поспите спокойно дома, а завтра принесёте опять пюре из киви для вашего супруга – сказала я и закрыла дверь палаты.
Ночью мужчина тихо умер. Два часа, как положено, он провёл в комнате один. На рассвете мы отвезли его в морг.
Утром с неизменным пюре в контейнере пришла Мария Петровна и зашла в пустую палату. Женщина опустилась на колени и положила голову на подушку, где совсем недавно покоилась голова её мужа.
- Подушка ещё тёплая – сказала она – кто теперь будет согревать мою душу?
Я подошла к Марии Петровне. Обнявшись, мы вместе плакали.
- Ты думаешь, Леночка, что я не поняла всё, когда ты настойчиво уговаривала меня уйти домой. Я это почувствовала. Ты хотела, чтобы я запомнила Костика живым. Спасибо тебе, дорогая. В моей памяти он всегда будет молодым и красивым. Он будет держать меня за руку, и мы вместе будем идти по дороге. Куда? Куда он, туда и я.
Вот от знакомства с такими людьми хочется жить. Любить и верить. Держаться за руки. Гулять по улицам. Готовить пюре из киви. Вместе мечтать.
А говорят, что в людях охладела любовь. Я верю, что не во всех.
Автор Князюк Наталья.
ЖЕНЩИНА МЕЧТЫ
— Лена, помнишь мы с тобой говорили, что никогда и ничего не будем друг от друга скрывать? Я буду с тобой честен - я полюбил другую. Прости, но я ухожу. Она та, которую я искал всю жизнь и с которой хочу состариться. Она... необыкновенная... Эти новые чувства, как космос, - огромные и величественные... — лицо ее, пока еще, мужа озарила мечтательная и блаженная улыбка...
— Дим, ты сбрендил что-ли? Она та, я не та... У тебя кризис среднего возраста? Хотя для тридцати пяти рановато... У нас ребенок, дочка, ты помнишь? Ей только полтора, я не работаю, а у тебя романтика заиграла в одном месте. А в итоге - что будет кушать твоя дочь? Что я могу купить на детские? Ну, плюс алименты, на которые я подам. Дим, может ты пошутил? - с надеждой заглянула ему в глаза Лена... — но Дима не ответил, закрывшись от нее с телефоном в туалете. Видимо для космической связи с необыкновенной...
Шутки шутками, но Лена проплакала весь вечер и не спала почти всю ночь, а на следующий день, наспех одев Катюшку, отправилась к свекрови - за помощью.
— Ой, я тебя умоляю! Только не надо трагедии. Лена, ты что ли первая, от которой мужик ушел? Держать надо было крепче, а то... — свекровь посмотрела на красные, заплаканные глаза Лены и наспех затянутый хвостик на голове. — Ходите, как оборвашки, а еще хотите, чтоб мужик от вас млел. Ну ладно, я не о том. Сейчас время-то какое - стремительное! Поэтому пусть себе идет. Тем более, Димон вроде нашел женщину всей своей жизни! О как. — Мария Петровна подняла вверх указательный палец для пущей убедительности. — А насильно мил не будешь. Я помогу, если что с Катюшкой. А там, глядишь и у тебя жизнь наладится. Время-то какое сейчас - стремительное.
Поняла Лена, что помощи ей здесь не дождаться, как и поддержки. Поплакала дня три, погоревала. Но жизнь-то продолжается. И ее надо жить, тем более ребенку все равно кто и с кем расстался - ребенку нужна еда и чистые штанишки. Все. Поэтому Лена взяла себя в руки и пошла вперед - к трудностям. Подала на алименты и параллельно на развод, чтобы поставить все точки над и, а заодно дать бывшему мужу полную свободу, которую тот так добивался...
Свекровь помогала с Катюшкой, но ее помощь обычно заключалась в упаковке памперсов и редкой пары тыщ на конфетки, как шутила она, гордо вручая эти копейки... Мать Лены жила в другом городе, достаточно далеко, поэтому все что она могла - это выделять дочери небольшие деньги, которые исправно присылала раз в месяц, при этом причитая и выговаривая так, что если бы не нужда, Лена бы эти деньги не взяла ни за что...
Так прошел первый год одинокой мамской жизни Лены без мужа. Краем уха она слышала то от свекрови, то от общих знакомых, что Дима счастлив с новой пассией и все у них хорошо. Она на эти новости только вздыхала сдержанно и, сжав зубы, продолжала идти вперед...
А через год она устроила Катюшку в садик и вышла на работу. Первое время было тяжело совмещать работу и постоянные больничные. Катя болела отчаянно и практически постоянно. Но через полгода все как-то само собой устаканилось и Лена даже стала получать удовольствие от своей новой жизни. Оказывается, в свободе и одиночестве есть своя прелесть. Так иногда думала Лена, глядя на некоторых непутевых папаш в детсаду, пришедших за малышами...
-Дима то мой, папой скоро станет, Лен! Радость-то какая! - ошарашила как-то свекровь ее новостью. На что Лена пробормотала что-то о пожелании здоровья маме и малышу, а про себя отметила, что известие это тронуло ее не так сильно, как она ожидала. Значит переболело... - удовлетворенно подумала она и отправилась в садик за дочкой...
А еще через неделю, как гром среди ясного неба, звонок Марьи Петровны:
-Леночка, бедa! Димочка-то наш в aварию попал! Сыночек мой горемычный! Ох горе нам гoре, гoре! Да за какие такие прегрешения на нас такое навалилось! Ой, Лена, Лена... - причитала свекровь, рыдая в трубку...
Оказалось, что Дима отвез свою благоверную на работу и возвращался назад совершенно расслабленным, не заметив, как на встречке в него влетел потерявший управление джип. В итоге в джипе все целехоньки, а Димина тойота стала похожа на консервную банку, без возможности восстановления. Сам Дима чудом остался жив, говорят, из груды металлолома его вырезали мчсники специальными ножницами. И теперь он глубокий инвaлид с маленькой надеждой когда-нибудь встать на ноги...
Узнав эти подробности, Лене, конечно же, взгрустнулось. И ей было очень жаль Диму. Все таки не чужой человек, жили вместе, ребенок общий... Но за бытовыми проблемами ее грусть быстро развеялась и уже на следующий день она вспоминала про бывшего мужа лишь пару раз. А потом события развивались таким образом, что Лена только и успевала, что удивляться. Опять позвонила бывшая свекровь и без обиняков заявила:
-Лена, ты обязана забрать Димочку из больницы и ухаживать за ним. Я помогу чем смогу и вместе мы сможем поставить его на ноги, я надеюсь...
-Что-что-что?! Мария Петровна, мне послышалось? Я обязана? Это с какого такого перепуга я ему обязана?
-Ну вы же практически муж и жена, печать в паспорте - это формальность. У вас дочь общая! Он всегда про Катюшу говорил, любит ее очень. Да и про тебя тоже всегда спрашивал. Ну ошибся он, Лена. Всякий может ошибиться. Прости ты его, милая.
-Ошибиться может всякий, конечно. Но я тут при чем? Пусть его женщина мечты и выхаживает. Какие проблемы? Тем более там тоже наследник скоро родится. По поводу прощения - а я простила, но это ничего не значит. - парировала Лена.
-Лена! Ну ты же человек! И ты же любишь его, я знаю. Да и развод ваш дело несерьезное. И потом, мужики они такие - побродят и в родную гавань возвращаются. Не дури, Ленка, ой не дури. Есть же человеческий долг - родного человека не бросать, а помогать и поддерживать... А женщина эта его, от ребенка быстро избавилась и в больницу один раз пришла, с врачом поговорить. А потом мне позвонила и сказала, что она за немощного замуж не собирается. И ребенок его ей не нужен! - гнула свое свекровь.
-Не бросать и поддерживать? Вы о чем, Марья Петровна? А почему он свой человеческий долг не выполнил, а бросил меня с маленьким ребенком, а? И за это время с Катюшей увиделся аж один раз! Один! И алименты грошовые выплачивал и ни рублика больше! То есть ему все прощается авансом, он же мужик, он в родную гавань когда-нибудь да вернется... Нет, я сказала!
-Я так и думала, что ты такая! Жестокая! Бессердечная! Заставляешь пожилую женщину, бабушку твоего ребенка, со здоровенным мужиком нянчиться. Как будто я с ним в детстве не нанянчилась! Вот дочь твоя вырастет, я ей все расскажу - как ты ее отца в беспомощном состоянии бросила! Все расскажу, как на духу! - брызгала слюной свекровь.
-Класс! Я еще и виновата! Уму непостижимо! Вы себя -то слышите? Она Кате расскажет, что я ее отца бросила... Удивительное дело... - Лене только и осталось что развести руками, так свекровь была уверена в своей правоте...
... Конечно же Мария Петровна забрала своего сына из больницы. И слава Богу все оказалось не так уж и страшно, хотя здоровье Димы было подорвано очень сильно. Но ходить он через время все таки стал, хотя и с палочкой...
А через какое-то время Лена встретила подругу из старой жизни. Когда она жила с Димой, они дружили семьями. Так вот, эта подруга рассказала Лене немыслимые вещи. Что бывшая свекровь ее, Мария Петровна, распускает по городу слухи. Что, мол, Лена Диму бросила первая. И тогда, когда он в аварию попал. И никакой женщины мечты у него никогда не было. А это все она, Ленка, плохая и бессердечная - загуляла и на развод подала, когда Димочка без чувств в больнице лежал. Он и в аварию попал из-за Лены - перенервничал и машину встречную не заметил...
-А еще говорит, что ты им с Катей видеться не разрешаешь. И вообще, когда Димка деньги зарабатывал, то нужен был тебе, а когда инвалидом стал, ты его быстренько забыла и на развод подала. - закончила новость подруга и Лена расстроилась от такой несправедливости.
Она забрала Катюшу из садика и они возвращались домой. Лена все думала про разговор с бывшей подругой и не могла успокоиться. Вот как можно все так перевернуть, с ног на голову? Получается есть люди без стыда и совести, так? Ведь свекровь отлично понимает кто и кого бросил, но выставила все так, чтобы обелить и себя, и сыночку любимого...
Лена так сильно задумалась, что они с Катей чуть не прошли мимо собственного дома. Дочка вовремя остановилась и стала тянуть Лену в сторону подъезда:
-Мама, мама, мы пришли! Куда ты, мама? - малышка подошла к Лене и заглянула ей прямо в глаза. - У тебя плохое настроение, да, мама? Это из -за бабушки и папы? Они плохо себя ведут, да? Ну, ты не расстраивайся, я буду хорошо себя вести. Вместо них. И я тебя очень люблю, мамулечка... - ребенок прижался к ней, успокаивая, а Лена посмотрела на маленькую дочь и вдруг ее отпустило.
Ей вдруг стало так все равно. Все равно на лживую свекровь, на мужа предателя, на ложь и сплетни. Пусть говорят, раз им заняться нечем. Главное, она знает правду, а дальше жизнь все расставит по своим местам. Самое главное для нее сейчас - это маленькая девочка, протягивающая к ней руки и по настоящему ее любящая. Чистой, безусловной любовью. А это и есть самое главное счастье...
Автор блог на дзен: Одиночество за монитором
Тайна которую скрывала жена а когда я узнал то был шокирован.
...Уютный уголок
– Мамуль, а мы пойдём в выходные в парк развлечений или в кино?
– Нет, я не могу, солнышко, у меня немного другие планы. Но я обещаю, мы обязательно сходим туда вместе. Но позже. Хорошо, дочь? Павел прислушался к разговору жены и дочери.
В последнее время Оксана вела себя странно. Вот и сегодня на просьбу дочки отказала, хотя до этого никогда так себя не вела.
– А что это у тебя за планы, что я не в курсе?
– Ой, да подруга просила помочь. – Ты что, это настолько важно, что ты даже Лиске отказала?
– Да, Паша, это важно, и это не обсуждается. Тебе что-то не нравится, так возьми сам с дочерью и сходи. Паша на этот выпад промолчал.
Последнее время жена вгоняла его в ступор своими странными действиями. И он все никак не мог понять, что же с ней происходит. Раньше она такой не была. Они познакомились в баре. Оба пьяные вдрызг отмечали в одиночестве конец отношений. Оксана развелась с мужем-изменщиком, а Паша отшил невесту, которая оказалась двуличной тварью. Они просто перепутали свои стаканы, которые один рядом с другим поставил перед ними бармен, сцепились не трезвой перепалки, а после оказались в одной постели. Оксана наутро жутко стыдилась и поспешила скрыться от Павла, но тот запомнил ночное приключение и номер незнакомки, нашел уже трезвый и пригласил на настоящее свидание.
Потом было два года легких, не обязывающих ни к чему отношений и свадьба. Пышная с размахом, с большим рестораном, тамадой, платьем, конкурсами, Ксюшка вся сияла от счастья. Мужа она любила, как и он ее. Она доверяла ему все свои секреты и душевные переживания, делилась с ним всем, что на ум приходило. Была открытой, искренней, веселой девушкой. Потом много всего было. Были и взлеты, и падения, и ссоры, и бурное примирение, бедность и медленное развитие собственного маленького семейного бизнеса с нуля. Куча долгов, кредитов, радость от того, что с долгами наконец-то покончено. Потом была беременность и жуткий токсикоз. Оксана могла сутками лежать в одной позе, не сдвинувшись с места, а Пашка ухаживал за ней, бегал даже ночью за апельсинами, которые единственное не вызывали тошноту.
– Пашка, ты у меня такой замечательный, – бывало говорила ему жена и пускала слезу от счастья, что ей достался такой любящий муж.
– Ой, да ладно тебе, смотри, ещё перехвалишь.
Ну и что, ты заслужил, ты у меня самый лучший, ты понимаешь меня, как никто, с полуслова. Тебе я только могу доверить всё.
– Ну, спасибо, родная, ты знаешь, мне с тобой тоже очень повезло.
А потом были и партнёрские роды. Двое суток нервотрёпки и суматохи. Паша места себе не находил, ему казалось, что всё должно происходить быстрее. Он не мог без слёз смотреть на измученную затяжными родами любимую и помочь ничем не мог.
А потом были слёзы счастья, ведь родилась их доченька, крошечная, красная. Она заливисто кричала, вызывая на губах непроизвольную улыбку. «Лизонька». Они назвали её в честь Пашиной бабушки. Дочь росла, бизнес процветал, Паша обзавёлся солидным животиком и сединой в висках. Ещё не старый, но уже и не юнец. Оксана, наоборот, расцвела, стала яркой, озорной, роды не испортили её фигуру, наоборот, добавив именно там, где не хватало. Она была красива, зрелой, женской красотой. Плавные изгибы, спокойный взгляд и улыбка. Павел, казалось, с каждым днём всё сильнее влюблялся в собственную жену. А потом она внезапно изменилась, стала замкнутой и всё реже на её губах проскальзывала улыбка, а если и появлялась, то какая-то с налётом грусти. Перестала делиться мыслями с мужем, гулять с дочерью, выходить на посиделки с подругами. Она постоянно куда-то пропадала, оправдываясь, то помощью подругам, то родителям, то какими-то косметологическими процедурами, на которые до этого ни разу в жизни не ходила.
Павел пытался поговорить с женой, но не было результата. Она отшучивалась, обещала больше времени проводить с семьёй, а потом снова исчезала, не сказав никому ни слова. Мужчина даже однажды залез к ней в телефон, в поисках какой-нибудь информации, в душу закралось нехорошее подозрение, и он решил удостовериться, что он ошибается. И ничего там не нашёл, рабочие звонки, сообщения от дочери и подруг, никаких зацепок о том, где проводила время его жена. Павел даже подумал, что это не с ней проблемы, а, может быть, с ним не всё в порядке, и он видит то, чего на самом деле и нет. Но время шло, и ничего не менялось, странностей за Оксаной становилось всё больше, она стала готовить в два раза больше, но на следующий день кастрюльки были пусты.
–Ксюша, а с тобой точно всё хорошо? Ты стала так много есть, мне не жалко конечно, но я беспокоюсь за твоё здоровье.
– Ты часом не беременна?
– Ну, скажешь тоже. Нет, я просто выматываюсь за день, а вот к вечеру и просыпается зверский аппетит.
Дочь Лиза тоже ничего не знала, и Павел спрашивал:
– Ты не знаешь, что у мамы за планы?
– Неа, она не говорила
– Но она какая-то такая грустная, не знаешь почему?
– Ну, откуда мне знать, ну сам спроси у мамы, нужно было что-то делать.
И мужчина решил действовать, но так, чтобы Оксана не догадалась, в этом ему помог его друг Артур, бизнесмен и по совместительству крёстный отец Лизки, близкий друг семьи. Паша набрал номер Артура:
– Артур, здорово, как жизнь? Артур, у меня к тебе большая просьба, нужно встретиться.
– Да, давай в нашем кафе у мойки. Всё договорились, скоро буду. Мужчины цедили безалкогольное пиво и разговаривали.
– Да, Паш, дела. А ты уверен, что это тебе нужно? У вас же хорошая семья, все на зависть, а Оксана узнает, что ты следишь за ней, по голове тебе не погладит.
– Да понимаю я всё, но с ней что-то не так, она же на себя не похожа. Я должен во всём разобраться.
– Ну ладно, ну как знаешь. Я помогу тебе, но потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Через несколько дней план был готов. Павел выяснил, что его жена чуть ли не каждый день ловит в одном и том же месте такси, а потом куда-то уезжает. Артур нашёл Пашке старую бэху с шашками и кепку, как у таксистов из девяностых. И вот уже мужчина сидит за рулём старенького авто и ждёт, прикрыв большую часть лица козырьком. Низ лица он замазал сажей из выхлопной, в надежде, что Оксана не придаст этому большого значения.
Вот и она. Идёт торопливо, оглядываясь, будто за ней следят. Не глядя, села в его машину и назвала адрес. Пока Павел вбивал координаты на навигатор, женщина активно копалась в пакетах, проверяя содержимое и не глядя по сторонам. Подъехав на место, женщина сунула водителю купюру.
– Сдачи не надо.
– Может быть, вас подождать?- Кривя голос спросил Павел.
– Нет, не стоит, спасибо, всего доброго. Оксана заторопилась вперёд по дорожке. Павел отогнал машину за угол и поспешил за женой. Она скрылась в дверях какого-то дома. И по спине у Паши пробежал холодок. Что она здесь делает? Он тенью проскользнул следом и замер. Она стояла у открытой двери на первом этаже и держала на руках маленького мальчика.
– Спасибо вам, что вы приглядываете за Сашкой. Я вот привезла вам подарки». Оксана протянула один из пакетов.
– Саша хороший мальчик, послушный, мне несложно.
– Как его отец?
– Плохо.
Я сейчас к нему в больницу. К вам заеду на днях ещё. Не скучайте. Она чмокнула малыша в щёку и развернулась. И тут наткнулась взглядом на мужа и замерла, потом будто решилась и сделала шаг к нему.
– Пошли, на улице поговорим.
Они вышли во двор, и Оксана присела на лавочку у подъезда.
– Паш, всё не так, как ты подумал.
– Я ещё ничего не подумал.
– Объясни, пожалуйста, чей этот ребёнок и что ты здесь делаешь?
Оксана вздохнула и потом начала рассказывать.
– Ты же помнишь, я замужем была. Развелась, потому что узнала, что муж мне изменил. Так вот это сын его.
– Так, а ты здесь при чём?
– Не знаю. Он позвонил несколько месяцев назад и попросил встретиться. Я отказала, но он умолял, и я согласилась.
– Оксана, зачем?
– Я не знаю. Что-то в его голосе сказало мне, что он в отчаянии. Он изменился очень. Похудел, под глазами залегли тени, руки дрожат. Рассказал мне, что несколько лет назад он похоронил родителей. Жена забеременела и умерла при родах. Аневризма. Сына поднимал сам, а потом узнал, что умирает. Рак.
– И что? Тебе-то какое дело?
– Никакого. Но мне так жаль его стало. Жизнь и без меня наказала его. Жаль стало ребёнка. Он попросил меня не бросать Сашеньку и помочь, пока он на лечении. Ведь больше ему некому обратиться.
– Ты согласилась. Это был не вопрос, а утверждение.
– Да, я согласилась. Думала, что найму няню-малышу, оплачу её услуги и всё. Но так всем сердцем прикипело к этому ребёнку.
– Его отец вылечится? Нет, там последняя стадия.
– Печально. Но почему ты мне ничего не сказала?
– Я не знала, как. Как объяснить такое? Я не знала, как ты отреагируешь, а тем более Лиза.
– И что ты думаешь делать? Я не знаю. Нужно съездить в больницу, завести поесть, а потом домой.
– Оксан, я не об этом. Что ты думаешь делать дальше?
– А что я могу, Паш? Женщина расплакалась. Мне так жаль этого мальчишку. Но я же ему никто. Да и у меня есть вы. Я не могу сама принимать решения.
– Хорошо. Тогда я тебе помогу. Ты должна поговорить с отцом мальчика и пусть он оформит опекунство.
– Ты серьёзно?
– Но я же вижу, что для тебя это важно.
– Господи, Паша, спасибо тебе и прости, что так долго молчала.
– Ну-ну-ну, не плачь, родная, я всё понимаю. Всё будет хорошо.
Сашу они усыновили, оформив всё по закону с помощью отца мальчика. Теперь у Оксаны с Пашей есть и сыночек. Лиза обожает младшего брата и учит его житейским премудростям. А Оксана беременна. Видимо, вселенная решила так наградить эту семью. За их добрые сердца.
Блог на дзен: Уютный уголок
Маринка шла домой и едва сдерживалась. В сумочке, в потайном кармашке лежал небольшой листочек бумаги. И он так радовал Маринку, что ей хотелось прыгать на одной ножке, хлопать в ладоши и петь.
Это был ордер на комнату в коммуналке!
Это будет их первая собственная квартира! Дом уже сдан и заселяться можно хоть сейчас. Наконец-то, у нее будет свой угол, а не съемная комната. Надо бы, конечно, домой, там ждет маленькая дочь и муж, но ноги несли Маринку прямо по адресу, написанному в ордере.
Она подошла к новому дому, посчитала этажи, вот там на пятом этаже будет ее окно. Там будет стоять цветок, там будут висеть ее шторки, а за окном, в комнате будет диван, кроватка и шифоньер.
Что еще надо для счастья?
Она не удержалась и пропрыгала на одной ножке по классикам, нарисованным мелом на асфальте. Раз, два, три, четыре, пять! Вот мой этаж!
Она выскочила из лифта и огляделась. Вот квартира 45. Покопалась в сумке и достала ключи. Осторожно провернула ключ и открыла дверь.
— Ты кто еще такая?
Маринка шла домой и едва сдерживалась. В сумочке, в потайном кармашке лежал небольшой листочек бумаги. И он так радовал Маринку, что ей хотелось прыгать на одной ножке, хлопать в ладоши и петь.
На Маринку грозно уставилась женщина в бюстгальтере и трусах. Она была старше Маринки, крупнее. Черные волосы коротко острижены. Женщина уперла руки в бока и из-под мышек воинственно торчали черные жесткие волосы.
Маринка поморщилась, но сдержалась.
— У меня ордер на комнату 20 метров в этой квартире, — она постаралась сказать это спокойно.
— Явилась, не запылилась, — расстроено вздохнула женщина. — Я Роза, твоя соседка, значит, — она сердито посмотрела на Маринку. — Ну и когда ты собралась переезжать?
— Завтра, — улыбнулась Маринка, соседка все-таки, отношения портить не стоит.
— Через неделю, — постановила Роза. — В той комнате я живу, — она с угрозой посмотрела на Маринку, — пока, — она выделила слово «пока». Моя меньше и там живет мама.
— Я рада за вас, Роза, но у меня ордер на МОЮ комнату и я хочу переехать завтра. В крайнем случае, — Марина постаралась сказать это мягко, но твердо, — послезавтра. Чтобы вы смогли перенести свои вещи.
— Что за шалман? — из комнаты слева по коридору вышел огромный волосатый мужик в семейных трусах, лениво почесывая волосатую грудь. Розка, я тебя заждался в кровати, — он оценивающе посмотрел на Марину. — Кто эта баба? Подружка твоя? Третьей будет? — он расхохотался, считая шутку удачной.
— Она уходит, — Роза вытолкала Марину за дверь. — Слышь соседка, не обламывай мне личную жизнь, — она жарко шептала Маринке в ухо, — послезавтра так послезавтра. Мне мать надо в деревню увезти. И Ренат послезавтра уезжает на буровую. Я же сказала, что это вся моя квартира, ну, соседка, не порть мне жизнь, иди, давай! — Роза толкнула Маринку и захлопнула дверь.
Маринка ждала лифт и представляла, как она приедет сюда послезавтра с тряпками и бутылкой белизны и все отмоет. И только потом, сюда переедут муж и дочь. И в дверь своей комнаты она заставит мужа врезать большой замок. Лучше два.
Переезд состоялся только через неделю. Роза плакала, уговаривала, не переносила вещи, всячески пыталась задержаться в Маринкиной комнате. И только тогда, когда Маринка пригрозила прийти с участковым милиционером, наконец, освободила комнату, поливая проклятьями Маринку.
Маринка отдраила комнату с хлоркой, проветривала сутки, заодно вымыла и загаженную кухню, туалет и ванную.
— Значит, так, соседка, — после двух дней генеральной уборки сказала взлохмаченная Маринка, — я квартиру привела в порядок после твоего срача. Что б так и было. Дежурим по неделе в местах общего пользования. У себя в комнате можешь вообще не мыть, хотя нет, вонять будет, а у меня маленький ребенок. Короче, чтобы была чистота. И сама помойся, воняет от тебя. И побрей под мышками, ты же приличная женщина.
Розка обиделась на подмышки. Не разговаривала неделю. Но через месяц они подружились.
Розка советовалась с Маринкой по поводу мужиков, платьев и причесок. Присматривалась за Олечкой, дочкой Маринки, если ей надо было уйти в магазин.
Жизнь наладилась. И Роза оказалась хорошей женщиной, доброй, хоть и грубоватой. Но Маринка старалась не обращать на это внимание. Не все рождаются в городе и получают образование. Главное, чтобы человек хороший был.
А через год Роза поделилась с Маринкой радостью:
— Мужик у меня появился, хороший. Образованный. Замуж за него хочу.
— Ну так хорошо же, Роза! — обрадовалась Маринка. — Где вы познакомились?
— Недалеко от дома, — улыбнулась счастливая Роза. — Хороший он.
— Ну и замечательно. Я так рада за тебя.
— Это хорошо, что рада, — улыбнулась Роза. — Ты Маринка, баба хорошая, жаль, что у нас так не задалось знакомство.
— Ну так, главное, как продолжилось, Роза!
— Да, — улыбнулась она. — Ты меня еще пироги научить печь, как ты. Ладно?
— Конечно.
Пироги у Розы не очень получались. То пригорали, то тесто никак не получалось. Она сердилась и психовала.
— Да и фиг с ними, с пирогами! Обойдется без них, — решительно сказала она после недели тренировок на кухне и выбросила очередной закалистый пирог в ведро. Хватит.
А перед 8 Марта Маринке дали горящую путевку в дом отдыха. Всего на неделю. Она никак не могла решиться, а Роза уговорила ее.
— Всего-то на неделю. Не помрет твой благоверный. А тебе отдохнуть надо, вот синяки под глазами. Смотри, уйдет к молодухе.
— Ой, Розка, что ты говоришь, — шутливо рас сердилась Маринка, но в дом отдыха уехала.
Вернулась раньше. Не утерпела. Выезд все равно был назначен завтра перед обедом, а она сегодня уедет и ночевать уже дома будет. Соскучилась! И по мужу, и по дочке, и даже по Розе.
Поднялась на свой этаж и вспомнила, как она первый раз открывала своим ключом квартиру. Хмыкнула. Вот как бывает. Показалась соседка стервой, а оказалась нормальной женщиной.
Маринка осторожно повернула ключ и открыла дверь. Темно. Странно, еще не время спать. Дверь в комнату Розы была открыта. На фоне не задернутого шторой окна было хорошо видно Розу с мужчиной.
Маринка остановилась и не знала, как реагировать. У Розки в гостях мужчина и Маринка увидела их в самый неподходящий момент.
Интересно, а где ее, Маринкин муж и дочь? Может, в гостях? Наверное, Маринке надо уйти, чтобы не мешать и позвонить маме или свекрови, узнать у кого дочка с мужем.
Она постаралась осторожно закрыть дверь, свет фонаря упал на лицо мужчины. Это был ее, Маринкин муж Толик. Он посмотрел в упор Маринке в глаза.
Маринка так и стояла, держась за ручку двери, и никак не могла ее отпустить. После забежала в свою комнату. В кроватке спала дочь. Маринка стала метаться по комнате и собирать вещи дочери в чемодан.
За стеной все затихло. И Маринка упала на диван, словно у нее в момент закончились все силы. Сидела и не знала, что ей делать. В глазах стояла картинка: окно, а на фоне женщина и мужчина. В голове тюкало так больно, что она закрыла глаза и заплакала.
— Собирайся и вали отсюда, соседка, — в комнату зашла Роза.
Она даже не прикрылась, стояла голая, совершенно не стесняясь.
— Толик пока в душе, мы с тобой тут все порешаем. Мелкую забирай, она мне не нужна и вали. Теперь у меня и муж будет и квартира.
— Зачем ты так? — спросила Марина.
— Ну а что? Почему все тебе должно быть? Я тоже мужа хочу, и квартиру хочу всю, а не маленькую комнатушку. Я ему сказала, что у тебя мужчина, — довольно хохотнула Роза, — вместе письма нашли у тебя в белье, которые я Рената попросила написать. Толик расстроился, конечно, но я его быстро утешила. Все, — она швырнула чемодан Маринке, — проваливай.
Марина одела сонную дочь и вышла на улицу. Поймала такси и уехала к матери.
Через месяц сняла квартиру и подала на развод. Развод сразу не дали, отправили супругов подумать. Толик на заседании суда был помятый и несчастный. И тоже отказался разводиться. А через неделю пришел к Маринке. Плакал, просил простить.
— Не знал я, — он качался на табуретке в малюсенькой съемной комнатке, где жила Маринка с дочерью. — Наврала она мне все, письма эти подсунула. Ренат пришел пьяный, избил ее и мне все рассказал. А я дурак поверил.
— Конечно, дурак, — холодно сказала Маринка. — Как ты мог такое обо мне подумать?
— Ну, — замялся Толик, — ты же не девочкой за меня вышла.
— Правда? — зло спросила Маринка. — А с кем я не девочкой стала?
— Ну со мной, — Толик пожал плечами. — Какая, разница-то? Раз ты на это решилась со мной до брака, то что тебе мешало тоже сделать после?
— Мне совесть мешала. Дочь. И то, что я замужем. А тебе, видимо, ничего не мешало. Все, уходи.
Через три месяца их развели. Комната, полученная Маринкой, осталась за ней, делить ее не стали, потому что и делить-то нечего, и получала ее Маринка на предприятии и ребенок остался с ней.
Комнату Маринка хотела обменять, но никак не получалось. Жить там было невозможно. Искала долго. Но потом нашла. Обменяла свою уютную чистенькую комнату, на однокомнатную квартирку. С доплатой. Конечно, это не афишировалось.
Она тщательно выбирала, кто станет соседом для Розы.
Это была семейная пара в возрасте, около пятидесяти. Муж сидевший, и оба были горькими пьяницами и дебоширами, известными по всему микрорайону. Жильцы в доме, куда въехала Маринка, были счастливы, обретя такую соседку.
Автор: Шестакова Галина