Лёша и Саша

Лёша и Сaша, пoпали в дeтcкий дoм пoсле уxoда из жизни мaмы. Мама дoлго бoлела и не спрaвилась со свoим недугом. Отeц уже дaвно не жил с ними, пoeхал за длинным рублём, да так и затерялся в дальних краях. Рoдственников, которые заxoтели бы взять мальчишек — близнецов к ceбе, никого не окaзалось, кроме бабушки. Скoлько кабинетов она прошла, сколько пpoсьб и заявлений написала, положительного результата не пoлучилось — вoзраст.
Бабушке было семьдесят четыре года. Она часто навещала внуков в детском доме, только так бабуля могла показать мальчикам, что она их помнит и любит. Саше и Лёше было по восемь лет, когда они попали в детский дом, а когда им исполнилось по десять лет — как гром среди ясного неба пришла новость, что Лешу усыновляют.
Конечно, по правилам близнецов нельзя было разлучать, но семейная пара не хотели брать ещё и Сaшу. Саша в раннем детстве повредил ногу и ходил прихрамывая, часто пользовался пaлочкой. А взять двоих, один из которых инвалид, усынoвители не хотели.
Заведующая пошла на нарушения, как она впоследствии говорила, только ради ребёнка. Городок небольшой, усыновители появляются редко, перспективы обрести семью у воспитанников ничтожно малы.
Она долго думала, прежде чем принять решение и решение это было очень печальным для братьев. Многие закрыли глаза на правила и, через положенное время Лёшку увезли новые родители.
Саша долго гоpeвал и, если бы не бабушка, мог сотворить непоправимое. Так сильно на него подействовала разлука с братом. Заведующая, видя ситуацию и осознавая свою вину, разрешила бабушке забирать внука на выходные. Так они и выживали.
Бабуля стала для Саши единственным близким и родным человеком. Конечно, он надеялся со временем найти брата, но подрастая понимал, что не всё так просто будет в его поисках.
Бабушка же очень любила внука, была она шустрой старушкой, несмотря на почтенный возраст. Она старалась давать внуку всё, что могла, заменяя ему и маму , и брата. Саша очень её любил, старался не огорчать, помогал, чем мог и каждую неделю с нетерпением ждал выходных.
Прошли годы. Саше исполнилось 18 лет. Теперь он мог постоянно жить с бабушкой. Бабушке уже перевалило за 85, она часто болела, но ещё держалась ради внука. Саша не представлял себе жизни без любимой бабули, оберегал её от трудностей жизни, старался отплатить ей добром и своей любовью.
Мысль найти брата не покидала его, бабушке тоже очень хотелось, чтобы Лёша нашёлся:
— Тогда мне и yйти не страшно! Буду знать, что ты не один! — говорила она внуку.
Саша не любил такие разговоры, но сам понимал, что с уходом бабушки останется совсем один на белом свете. Да, будет семья, дети, но пока об этом думать рано.
Сначала он пытался найти следы брата в детском доме, где они жили, но старой заведующей уже не было, а новый персонал был не в курсе их истории, и правила соблюдались строго. Не положено говорить адрес усыновителей.
Он искал его везде, писал на все передачи, которые занимаются поисками родственников, но результата пока не было. Лишь случайно, в один из приходов в детский дом, услышал он от старой нянечки, что усыновители были из их города и уезжать никуда не планировали.
Городок -то небольшой, да не два дома. Фамилия у брата сейчас конечно же другая, да и имя могли поменять. Саша надежды не терял. Так прошло ещё несколько лет. Саша выучился, устроился на работу. Бабушка была уже совсем старая, но как она сама говорила:
— Не уйду, пока Лёшеньку не увижу!
В один из выходных, Саша пошёл в торговый центр. Нужно было купить тёплую одeжду, зима — то не за гopами. Он долго ходил по этажам, присматривал себе обновки, купил всё, что нужно.
Но хотел порадовать и бабушку, искал ей тёплый платок. Старушка хоть и редко, но выходила посидеть с соседками на лавочке, Саша беспокоился о её здоровье, простуда им совсем нужна. Бабушка слишком слаба, простывать ей нельзя!
Выбирая платок, Саша услышал детский голос:
— Папа, посмoтри! Там ты стoишь!
Саша замер, он стoял, бoясь пoшевелиться, бoясь тогo, что ему это показалось. Взяв палoчку, он медленно повернулся в ту сторону, откуда услышал голос ребёнка! На него смотрел молодой парень, по щекам которого тeкли слёзы. Он не обращaл на них внимания, не вытирал, не слышал ребёнка, который теребил отца за рукав пальто.
Сынишка не понимал, почему его большой и сильный папа стоит, плачет, как девочка, и смотрит на дядю, у которого такое же лицо, как у папы. Сложная ситуация для маленького ребёнка!
Братья молча подошли друг к другу, молча прижались голова к голове. Саша не понимал, как так! Искать брата много лет и найти его абсолютно случайно, благодаря своему племяннику, который заметил сходство двух мужчин.
Первый шок прошёл и братья наконец-то обнялись. Осталось самое важное — встреча с бабушкой.
А дальше? Дальше — жить, дышать полной грудью. Есть брат, жена брата, есть племянник, есть бабуля! Родная семья, родные люди! Саша чувствовал себя так, как в далёком детстве — легко и спокойно! Все, кого он любил, были рядом с ним!
Автор неизвестен
– То есть как? – девушка удивленно посмотрела на любимого, с которым они прожили два года...
| – Слава, ты что? Ушам своим не верю! Что за выдумки вдруг? Мы с тобой все-таки не случайные знакомые, а почти что семья…
– Жанночка, Жанночка… – пристыженный Владислав спешно бросился гладить ее по плечам. – Прошу тебя, не обижайся!
Парень покраснел.
– Ну ты же знаешь, какая у меня мать… Это необычная женщина! Это личность с огромным достоинством! Невероятной силы человек! И очень принципиальная, поэтому ее легко обидеть… Чуть что – защищает себя! Прошу тебя, Жан, ну что тебе стоит? На время уйди, чтобы она чувствовала себя спокойно…
Девушка была удивлена такой неожиданной просьбой. За два с половиной года отношений Владислав никогда не переходил границ в общении с ней. И чтобы вот так потребовать от Жанны съехать… Это было просто немыслимо!
– Слава, да, близко я с твоей мамой еще не знакома. Но, извини, в любом случае твое предложение для меня оскорбительно! Так в один момент вышвырнуть из квартиры можно девчонку, которую подцепил в баре вчера, или ту, с которой был чисто от скуки…Что я должна после твоих слов подумать о наших отношениях?
Владислав с сожалением смотрел на любимую. Было видно, что ему стыдно.
– И что твоя мама подумает обо мне? Что у нас несерьезно? Как я тогда буду жить с тобой после свадьбы, зная, что ко мне в семье нет уважения?
Жанна повысила голос, но постаралась быстро взять себя в руки. Подумала, что в семейной жизни все-таки все бывает, и надо быть терпеливее, не переть напролом.
– Слава, я тебя очень люблю и уважаю твою мать уже потому, что она воспитала тебя! Но так просто взять и уехать я не могу! Что это за слова: "Переедь на время, чтоб моя мама про тебя не узнала". Мало того это обидно, так у меня еще и возможности нет! Снимать в одиночку квартиру очень дорого.
Слава глубоко вздохнул и обнял Жанну.
– Милая, прости, я на самом деле был неправ! Оставайся, постараемся все вместе ужиться!
Девушка с радостной улыбкой чмокнула любимого в ответ.
– Не волнуйся, я создам для твоей мамочки самые лучшие условия! Вот увидишь, я стану образцовой невесткой!
Наступила ночь. Парень ушел спать, а Жанна осталась в зале готовиться к приезду его матери.
Анастасия Евгеньевна на самом деле была человеком с очень сильным характером. И тогда потенциальная свекровь произвела на нее приятное впечатление. Хорошо одетая и очень ухоженная, говорила и двигалась размеренно, с огромным достоинством. Было видно, что дети (у Славы была еще младшая сестра Тоня) безмерно уважают ее.
Жанну это восхитило. Какие хорошие, правильные отношения в семье!
Наверняка ее Владислав будет так же трепетно относиться и к ней, и к их будущим детям!
Девушка вздохнула, наверное, зря она начала скандалить. Она же была так рада, что встретила Славу! Да, кое-где он может проявить слабость, он мягкий человек. Но зато такой нежный и заботливый!
Казалось, Владислав просто не умел грубить. После детства с деспотичным отцом Жанна мечтала именно о таком партнере – добром, понимающем, теплом.
С утра Жанна бегала из комнаты в комнату.
Приборы начищены, шторы повешены, ковры заменены. Сервиз куплен и расставлен в шкафу. Пирог – в духовке.
Девушка волновалась, хотя и подготовилась к важному визиту по полной программе.
Щелкнул замок, и Анастасия Евгеньевна неспешно и величественно вошла в дверь.
– Ну здравствуй, сынок! – женщина приобняла смущенного Славу. – И ты, дочка!
На сердце Жанны мгновенно потеплело.
«Мы точно подружимся!» – подумала она.
Прием мамы прошел хорошо. Женщина с удовольствием поужинала, отметив кулинарные старания потенциальной невестки, обсудила с ребятами текущие вопросы и легла спать.
Довольная и воодушевленная Жанна тогда еще не знала, насколько сильно ее ожидания разойдутся с реальностью.
Утром, когда вся семья собралась за столом для завтрака, Слава и его мама пили кофе, а Жанна жарила оладушки.
– Жанночка, а расскажи мне, пожалуйста, кем ты именно работаешь? Славик мне так конкретно и не сказал… – промолвила Анастасия Евгеньевна.
– Я? Я в офисе менеджер по продажам, – ответила девушка, чуть смутившись. – Отвечаю за сделки, ищу каналы сбыта…
У Жанны промелькнула мысль, что эта информация поднимет ее в глазах матери Славы.
– А… – протянула Анастасия Евгеньевна.
И почему-то неожиданно добавила:
– А что халатик такой дешевый?
Стоя у плиты спиной к собеседникам, девушка вначале подумала, что неправильно поняла вопрос.
– Что, извините? – переспросила она.
– Халатик у тебя… ну совсем несуразненький… Ну такой смешной, честное слово… – Анастасия Евгеньевна легонько смеялась, сминая в руках краешек халата.
Сидевший напротив Владислав как ни в чем не бывало хохотнул тоже.
Не ожидавшая такого поворота беседы Жанна невольно залилась краской.
– Э-э-э, это прошлогодний халат… Был модный раньше, а сейчас, конечно, уже все… Да новый куплю! – махнула она рукой и тоже из вежливости улыбнулась.
Семья активно набросилась на свежепожаренные оладушки. Беседа пошла на другие темы, и вроде бы неоднозначный инцидент забылся.
После обеда было решено посмотреть видео из архива Славы и Жанны. Бросив взгляд на стенку в зале, Анастасия Евгеньевна спросила:
– Сын, а что это за штуковина такая интересная на полке? – дама показала на крупную вазу в форме многорукого божества, стоящую в нише с подсветкой.
– А, это? Это Жанна купила в Индии и привезла как сувенир. Она ей очень понравилась, да, Жан?
– Да. Это древнеиндийское божество, по преданиям, дарующее любовь и удачу. Ваза создана очень искусными мастерами из редкого натурального камня.
– Фу, какая пошлость! – скривилась Анастасия Евгеньевна. – Слава, убери эту безвкусицу отсюда!
Женщина небрежно махнула рукой, отчего ваза упала, и от нее откололся маленький кусок.
– И бесовщина еще! Жанна! Это чуждо нашей культуре!
Владислав быстро подхватил вазу и осколок с ковра и шепнул любимой:
– Я совсем забыл тебе сказать, мама не любит все иностранное… Унеси, пожалуйста, это на балкон!
У Жанны на глазах выступили слезы от возмущения. Она быстро поставила вазу в шкаф на балконе и, сжав кулаки, вышла в коридор. Девушке хотелось немедленно выразить свое возмущение Славе и его матери, но, как нарочно, ей позвонила коллега по важному рабочему вопросу.
Проговорив с ней на кухне почти полтора часа, Жанна успокоилась и решила не рубить сплеча, а обдумать все здраво. Заглянув в зал, она застала мать и сына мирно смотрящими видео.
«Не буду нарушать идиллию, они и так редко видятся. Отложу разговор на вечер, когда мы со Славой останемся наедине», – подумала она и пошла делать домашние дела.
Вечером был запланирован поход в ресторан. Жанна оделась просто и со вкусом, как любила. Анастасия Евгеньевна окинула ее оценивающим взглядом и протянула:
– Так в свет не выходят! Всем должно быть заметно, что ты яркая, броская! Это что за макияж? Э-э-э, дай-ка я тебе помогу…
Женщина взяла из своей косметички карандаш и потянулась к лицу Жанны. Та было хотела отпрянуть, но поймала на себе тот тяжелый взгляд, что невольно пугает и парализует. Поддавшись давлению, девушка дала себя накрасить.
Ресторан находился недалеко, и семья пошла туда пешком. С нелепыми толстыми стрелками и ярчайшей помадой Жанна ощущала себя глупо. А поймав на себе взгляды прохожих и услышав смешки, она и вовсе чуть не заплакала.
Пылая яростью, девушка процедила сквозь зубы:
– Что-то мне нехорошо, вернусь я домой!
– Ну как хочешь, – ответил Слава.
– Приходи, когда можно будет поздравить с облегчением! – с улыбкой сказала его мама.
С утра мужчина отвез мать в спа-центр до обеда. Тут-то девушка и решилась расставить все точки над «и»:
– Слава! Ты просил меня помочь твоей маме чувствовать себя у нас комфортно. Я сделала для этого все и даже больше! Я терпела и готова терпеть и дальше какие-то мелкие промахи и недопонимания! Но такое поведение, как у нее, просто недопустимо!
– Жанночка… – неожиданно глаза мужчины покраснели, – мне самому невероятно стыдно и тяжело видеть, как она тебя унижает! Но я ничего… ничего не могу с собой поделать… С детства я ее страшно боялся… Я не могу говорить что-то против нее…
– Ты давно не ребенок! Ты взрослый самостоятельный мужчина! Я не хочу больше терпеть незаслуженные унижения! Или ты ставишь маму на место, или я ухожу! И ты знаешь меня, то, что мы после сойдемся, далеко не факт!
Владислав встал и, с силой выдохнув, произнес:
– Любимая, ты во всем права! И ты для меня дороже всего на свете! Я поговорю с мамой.
Жанна обняла Славу. Теперь она поняла, что та мягкость и нежность, которые его привлекли в нем, на деле оказались признаками слабохарактерности. Но она все равно очень любила его, а потому все же надеялась на чудо.
Кто знает, может, ради нее он сумеет победить свои страхи?
***
После обеда Анастасия Евгеньевна прибыла домой к сыну, и новые подколы с ее стороны не замедлили появиться.
– Сына, а что это у нас в квартире так отвратительно пахнет? – она приблизила лицо к туалетному столику, где стоял дорогой парфюм Жанны.
– А! Это вот от чего! Вон! – женщина подцепила двумя пальцами почти полный флакон и ловко отправила его в мусорное ведро в ванной.
Девушка возмущенно уставилась на бойфренда. Тот открыл было рот, но, промычав что-то невнятное, тоже посмотрел на нее.
– Жан… я тебе новые куплю! – сказал он и направился прямиком к маме.
– Мама, ну что ты? Я открою окошко, ничего не останется!
Девушка буквально задохнулась от возмущения, а преданный сын повел родительницу на кухню ужинать.
Скоро Анастасия Евгеньевна довольно и торжественно вплыла в зал, где на кресле сидела расстроенная Жанна. Плюхнувшись с ногами на диван, женщина громко сказала:
– Слав, сбегай-ка в магазин, возьми вермишели быстрого приготовления и белизны! В этом доме, – она карикатурно обвела рукой вокруг себя, – ни еды нормальной, ни порядка нет!
Жанна округлила глаза. Владислав пулей подлетел к матери, но, вопреки ожиданиям его любимой, ругаться не стал.
– Мама, скажешь тоже! Ты у нас приколистка! – мужчина притворно хихикнул. – Да, у нас, вообще-то, много чего смешного случается! Вот недавно мы чайник на плите забыли, аж соседи пришли, испугались, что пожар…
Девушку переполняли тяжелые эмоции. Слава обещал защитить ее и струсил! Это было очень больно.
У Анастасии Евгеньевны зазвонил телефон, по видеосвязи ее вызывала родственница. Взяв трубку, она демонстративно обвела камерой комнату.
– Вот как живет мой сын! Полюбуйся! Безвкусица, а пыли сколько! Да, а это, собственно, там сидит его пассия…
Жанна не смогла это слушать, выбежала на кухню. Там Владислав умывался хлещущей из крана ледяной водой.
– Ты трус! Ради меня ты не способен даже на самый простой для мужчины шаг – поговорить со своей мамой!
Слава поднял на Жанну глаза, полные слез и обиды. Девушка отправилась в комнату и стала собирать вещи.
«Нет, этот маменькин сын не для меня! Он никогда не изменится!» – смахивая слезы, думала она и бросала в чемодан одежду.
И тут Жанна услышала позади себя дрогнувший голос Славы:
– Мам! Я требую, чтобы ты немедленно прекратила говорить грубости в адрес моей будущей жены!
Мужчина стоял в коридоре с напряженно сжатыми кулаками. По мере того как он говорил, голос его становился все громче и увереннее.
– Или ты сейчас же перед ней извинишься и начнешь общаться нормально, или я прекращу все контакты с тобой!
– Что-о-о? – массивная фигура Анастасии Евгеньевны плавно повернулась в сторону сына. – Ты смеешь перечить матери? А ну-ка, проси прощения! Сейчас я эту девку проучу!
Замахнувшись на Жанну рукой со все еще работающим телефоном, женщина резво двинулась в ее сторону.
Владислав перехватил руку матери и, побледнев, прошептал одними губами:
– Уходи.
Анастасия Евгеньевна не расстроилась. Очевидно, в тот момент она уже предвкушала грядущее грандиозное раскаяние сына и его расставание с неугодной невесткой.
Плавно повернувшись, она сказала:
– Ну окей, пока, молодежь!
Мама вызвала дочь Тоню, жившую в пятнадцати минутах езды от брата. Та быстро приехала и забрала родительницу к себе.
Слава обнял Жанну.
– Ты у меня такая сильная!
– И тебя быть сильным научу! Ну если ты сам, конечно, захочешь…
Прошло три года. Ребята поженились и купили общую квартиру. Анастасия Евгеньевна недолго пожила у дочери, но и ее муж настоял на отъезде мамы. Женщина осталась одна в своей маленькой квартирке в пригороде.
Со временем она возобновила общение с сыном и невесткой. Часто жаловалась им на одиночество, но продолжала иногда грубить.
Ребята честно сказали, что не перестанут помогать ей деньгами и делами. Но часто общаться не будут и в гости надолго не позовут, потому что ценят друг друга и покой в своей семье.
Copyright: Анна Медь 2024
Семенова на бездорожье
Семенова начала откладывать на похороны сильно заблаговременно. Причиной тому послужило пятно, обнаруженное на флюорографии двадцать лет назад. В тот же год врачи ее успокоили повторным снимком и целым мешком безупречных анализов, но она все равно решила приготовиться заранее, а потом откладывала уже по привычке.
За двадцать лет Семенова смогла накопить на хорошую двухкомнатную евромогилу с кондиционером, интернетом и отдельным тамбуром, но анализы по-прежнему были идеальны. Смерть не спешила к ней на рандеву.
Как-то раз к Семеновой пришли псевдогазовщики и чуть не отобрали сбережения. Благо их приход совпал с реальной проверкой газовой компании. Продюсеры телепередач неплохо бы заплатили за такой сюжет. Скандал состоялся на кухне. Семенова завидовала своей газовой колонке. Женщина тоже могла бы зажечь как следует, но ей бы ни за что не перепало столько мужского внимания, сколько досталось бездушному прибору. В порыве ревности она прогнала всех трофейным ружьем, оставшимся от мужа, а сама с тех пор перешла на электричество.
Когда стало ясно, что накопления могут пропасть в любой момент в кармане какого-нибудь жулика, у Семеновой заныло сердце. Столько лет ограничений ― и ради чего? Деньги ей опротивели, хотелось срочно от них избавиться и хоть как-то компенсировать упущенное время.
Заграничные поездки, прыжки с парашютом из космоса в Карибское море и прочие Эвересты не вдохновляли. Дополнительная недвижимость отпугивала. Хватит и той, что была изначальной целью накоплений.
Женщина выглянула в окно и увидела своего милого немецкого старичка. Жук-коррозийник доедал пороги и арки колченогого «Опеля» Семеновой и уже покушался на двери. Решено: нужен автомобиль. Но какой?
Наша героиня сложила деньги разных номиналов, включая монеты, в спортивную сумку, туда же запихнула трофейное ружье, надела свою каракулевую шубу, поправила берет и потопала в ближайший автосалон. В машинах она не разбиралась, а всяким улыбающимся доброжелателям и прочим эффективным менеджерам зареклась доверять после истории с газовщиками. Когда ей пытались всучить что-то, она перезаряжала ружье, и мошкара с бейджиками ненадолго разлеталась, чтобы перегруппироваться.
Выбор был сделан по простой логике: чем больше, тем лучше. Если бы в продаже был БелАЗ, клиентка, не раздумывая, взяла бы его. Но были только джипы. Семенова купила самый дорогой, самый большой и самый вездеходный. Финансов хватило и даже осталось на пару лет заправки. Впервые в истории вооруженный человек с сумкой подошел к кассе, чтобы отдать деньги, а не забрать.
За рулем огромного джипа маленькая и худая Семенова выглядела нелепо: как пятилетний ребенок, напяливший пальто и ботинки отца. Но разницу на дороге она ощутила сразу. Никто не зажимал, не пытался подрезать; автобусы не стартовали с места, чтобы выдавить своей массой, когда Семенова проезжала мимо них по соседней полосе. Молодые девицы, рассекающие на арендованных авто с сигаретой между пальцами, смотрели с завистью, а из заснеженного двора Семенова вылетала, как артист из цирковой пушки.
Впервые в жизни эта невзрачная пожилая дама буквально смотрела на людей сверху вниз, а не наоборот, и ей это нравилось. Покупка была удачной. От сердца отлегло.
Но радость быстро сошла на нет. Какой смысл покупать дорогой рыбацкий набор, если ты выходишь на озеро лишь раз в год? Семенова выезжала редко. Продукты, аптеки, парикмахерские — все это находилось в шаговой доступности. Раз в неделю женщина отправлялась в соседний район к своей подружке или ездила на другой конец города за любимыми эклерами. Были и поездки в театр, где она смотрела представления, которые ей были совершенно безразличны.
Бо́льшую часть времени машина занимала два парковочных места во дворе рядом со старшим братом «Опелем» и собирала на себе сугробы. Семенова задумалась о продаже.
Как-то раз женщина отправилась на оптовый рынок за мешком картошки. Дорога пролегала через небольшую лесополосу, которую не успели расчистить после недавнего снегопада. Женщина ехала аккуратно и подпевала своим колонкам. Новая резина хорошо справлялась с наледью и снегом, Семенова и машина чувствовали себя вполне уверенно. Впереди что-то мигало. Водительница заметила две петляющие полосы на дороге. Вскоре показалась выброшенная на обочину и севшая на пузо машина, а также водитель, раскапывающий своего железного питомца детской лопаткой.
Дед Мороз с его санями не вызвал бы столько радости у бедолаги, сколько этот полноприводный гигант. Мужчина замахал руками, и машина встала. Водителя не было видно ― казалось, что джип работает на автопилоте. Открылась дверь, вместе с теплом из салона вырвался голос Анны Герман. Вскоре из-за огромного кузова показалась женская фигура в каракулевой шубе и берете.
— Помочь? — улыбалась Семенова, щурясь от света собственных фар.
— А вы что, одна? — не мог поверить своим глазам потерпевший.
— Хотите пригласить на свидание?
— Нет, я про машину.
— Ой, простите, — махнула рукой Семенова и, виновато хихикнув, кивнула: — Одна.
— Ну ладно. Лучше, чем ничего, — пробубнил мужчина. — А у вас трос есть?
— Не знаю, надо в сумке глянуть, — растерялась Семенова и повернулась к двери.
— Я про буксировочный.
— Ой. А где его искать?
Мужчина тяжело вздохнул.
— Ладно, попробуем моим. Надеюсь, не порвется.
Семенова внимательно следила за тем, как мужчина связывает автомобили. Затем незнакомец дал короткую инструкцию по буксировке. Семенова слушала с умным видом и не перебивала.
— Ну что, начнем?
— Давайте, — улыбнулась женщина и вернулась за руль. Через пять минут лесополоса насквозь пропахла жженым сцеплением, но Семенова не сдавалась. Еще через десять минут, разобравшись с педалями и найдя глазами волшебную кнопку «4х4», женщина сделала новую попытку, и авто вылетело из снежной ловушки, как пробка из «Российского» шампанского. Мужчина рассыпался в благодарностях и подарил спасительнице единственное, что было под рукой, — абонемент в аквапарк.
Забыв про картошку, Семенова помчала на рынок, только не на продуктовый, а на автомобильный. Глаза ее были широко раскрыты, сердце колотилось, как у марафонца, а с лица не сходила азартная улыбка.
Доехав до места, Семенова купила трос. Там же ей посоветовали взять подкатной домкрат, который весил, как хозяйка авто. Ночью перевозбужденная женщина еле уснула, а утром ничего не могла делать. Мысли ее постоянно крутились вокруг ключей от джипа, лежащих в прихожей. Хотелось за руль, хотелось воспользоваться возможностями машины. Она сдалась.
На ее счастье, всю ночь валил снег, и с раннего утра в каждом дворе кто-то буксовал. В приоткрытое окно залетали манящие выхлопные газы. Едва продрав глаза, радостная Семенова бросилась на помощь. Она подъезжала к застрявшим, вылетала из своего джипа и, не тратя время на любезности, натягивала рукавички и разматывала трос. Сначала у нее получалось нелепо, пару раз она вставала боком, потом забыла, как цеплять крюк, и чуть не оторвала бамперы себе и другим; вместо лопаты по ошибке хваталась за ружье, и жертвы снегопада тут же падали на колени и обещали больше не застревать. Но вскоре женщину научили. Семенова моталась от заправки к дворам, дергала машины, общалась с людьми, получала благодарности. Вечером, уставшая и довольная собой, она возвращалась домой.
Постепенно багажник начал заполняться новыми инструментами для дворовой буксировки. Семенова купила хорошую лопату, провода для прикуривания и пакет перчаток. Но счастье длилось недолго. Вскоре дворы расчистили и вытягивать стало некого. Семенова начала чахнуть.
Как-то из новостей она случайно узнала про отряд «ЛизаАлерт», занимающийся спасением пропавшей в лесу лыжницы. Позвонив по указанному номеру, Семенова предложила помощь. Услышав слабый старческий голосок, молодые спасатели поблагодарили, но попросили не беспокоиться. Не хватало им, чтобы во время поисков пропал еще один пожилой человек.
Это прозвучало как вызов. Снарядившись теплыми одеялами, тремя термосами, залитыми под завязку чаем и коньяком, собрав аптечку и не забыв про ружье, женщина впервые вышла на ночную операцию, да еще и в зимний лес. Предприятие было рискованным, поэтому Семенова заехала на заправку. Так в арсенале появилась канистра с бензином.
Обессиленная и замерзшая лыжница Раиса Андреевна стояла возле большой сосны и держала лыжную палку наготове, как копье. Неподалеку кто-то рычал. Колени от страха и холода дрожали, зубы выбивали синкопированный ритм, всюду бегали воображаемые медведи.
Наконец где-то вдали за деревьями мелькнули два желтых глаза, рык разносился эхом, а еще, на удивление женщины, раздались слова песни «Надежда — мой компас земной». Лыжница не понимала, откуда идет звук, но надежда уже поселилась в ее сердце. Музыку выключили, рычание умолкло, двумя яркими лучами светился спасительный сигнал.
— Я тут! Помогите! — позвала потеряшка, и крик ее был услышан.
Каково же было удивление Раисы Андреевны, когда из пасти огромного черного зверя ей явилась Семенова. Еще больше женщина удивилась, когда обнаружила на пассажирском сиденье термос, ружье и эклеры.
— Это я от менеджеров всяких вожу, — объяснила спасительница. — Мало ли какая дичь в лесах водится.
Семенову представили к награде. Но не это оказалось для нее знаковым событием, а тот факт, что на женщину обратило внимание городское сообщество «4х4». Повелители болот и зыбучего песка сначала похвалили за смелость, а потом сразу же отругали неподготовленную водительницу за вылазку в зимнюю чащу. Начался процесс посвящения и тренировки.
На место штатного бампера был установлен усиленный, добавилась лебедка, в багажник легли сэнд-траки, заменился свет, появился шноркель, на пассажирском сиденье периодически возникал штурман.
За свою жизнь Семенова состояла в разных группах по интересам: бачата, живопись, скандинавская ходьба. Но нигде, кроме как среди любителей бездорожья, женщина не чувствовала себя по-настоящему живой и нужной. Не забывала она и про поисковые отряды, куда ее теперь охотно приглашали.
Мир отныне поделился надвое: тот, что доступен каждому, и тот, до которого не ведут обычные дороги.
***
Как-то раз после очередных соревнований Семенова отправилась на бесплатную диспансеризацию. Это была совершенно другая женщина, нежели много лет назад: потрепанная джинсовая безрукавка с пятнами масла и нашивками, короткая стильная стрижка; на загорелых руках ― татуировки вроде «Пока есть задница, приключения найдутся» и «Я знаю короткую дорогу».
По результатам обследования на флюорографии вновь было выявлено какое-то сомнительное пятно, требующее повторной проверки.
— Это мелководье, — махнула рукой Семенова. — Если что, перейдем вброд.
Александр Райн
ЧЕТВЕРТЫЙ МУЖ
— Встаньте, подсудимая! Расскажите, как все было.
— Да как? Я иду к дому, и он за мной. Я в подъезд, и он туда же.
— Дальше.
— Я в лифт — и этот следом! Ну, ясно же — маньяк! У них у всех сейчас осеннее обострение.
— Почему вы так решили?
— Так всю же дорогу молчал и даже в мою сторону не смотрел.
— Ну и что?
— Чего «ну и что»? Ясно же, что он маскировался, боялся раньше времени выдать свое преступное намерение.
— Ну, допустим. Дальше!
— А когда он спросил: «Вам на какой этаж?», я поняла: хочет выведать адрес, где я живу, чтобы ворваться в мою квартиру и надругаться надо мной.
— И?..
— Но я раньше это сделала! Так сказать, предприняла превентивную меру.
— Как, прямо в лифте?
— Ну да. Не вести же этого задохлика домой.
— Действительно. Вот справка, которая свидетельствует, что гражданин Захаркин Н. С., как бы это помягче сказать… Одним словом, он был на тот момент импотентом.
— Ха, гражданин судья! Вы еще меня не знаете. Все три моих прежних мужа — вечная им память! — говорили, что я заставлю и мертвого шевелиться. Вот и этот… Немного пошевелился. Да мне сейчас много-то и не надо.
— А вы знаете, что тем самым нанесли пострадавшему и моральный, и физический урон?
И вам грозит реальный срок?
— Гражданин судья, ну как же так, я же женщина слабая, беззащитная, а этот крадется следом, сопит и молчит, фиг знает, чего про меня думает. Ну я и…
— Подождите, обвиняемая! У вас есть шанс избежать наказание.
— Это как?
— Пострадавшая сторона изъявила желание пойти с вами на примирение. Но при одном условии.
— Да хоть два! Чего он хочет?
— Чтобы вы вышли за него замуж!
— И на кой он мне? Сами же зачитали справку, что Захаркин этот импотент.
— Вы невнимательно слушали, подозреваемая. Я сказала, что он такой был до встречи с вами. А вот другая справка, свидетельствующая, что у Захаркина Н. С… Угу, угу… Ну, в общем, у него после того случая в лифте все нормально. И он очень хотел бы остаток своих дней провести с вами! Как, согласны, свидетельница?
— Остаток дней? Ну, это я ему обещаю!
— Тогда вы свободны!
— Захаркин, милый мой, ты где? Ну, чего ты в угол забился! Уж не передумал ли? Пошли скорее домой, мой четвертый муж!
Марат ВАЛЕЕВ.
АБДУЛЛА, У ТЕБЯ ЛАСКОВЫЕ ЖЁНЫ
За долгое время пребывания в Шри-Ланке со мной произошло довольно много забавных историй. Как раз недавно припомнил один такой случай.
В холле отеля «Хилтон» я находился уже более получаса. Сидел за стеклянным столиком и вальяжно попивал итальянское вино, с интересом наблюдая за певицей. Наряженная в золотистое сари, она вызывающе виляла бёдрами, то и дело бросая на меня томные взгляды чёрных очей. Девушка, наверное, думала, что я нахожусь здесь исключительно ради неё. А я всего лишь ждал компаньона Джаника, чтобы поехать с ним в его родной город Канди. Там, в дремучей чаще таинственных джунглей, в скрытых шурфах местные полукриминальные шайки тайно добывали полудрагоценные камни и по знакомству кое-что перепродавали нам.
Что меня особенно поражало в цейлонцах, так это их необязательность. Не бывало случая, чтобы кто-нибудь из них явился на встречу вовремя. Эта особенность жителей тропического острова идеально совпадала с их религией. Сел в позе лотоса под священным деревом Бодхи и медитируй себе на здоровье, словно Будда. Хоть сто лет просветляйся.
Вот и я сидел, просветлялся. К этому располагала окружающая обстановка. В светлом фойе, отделанном под золото и огромном, как дворец падишаха, журчал фонтан, разбрызгивая живительные струи. В прозрачной воде лениво плавали золотые рыбки, ослепительно сияя чешуёй в огнях подсветки.
Мимо меня не спеша прошли два араба, которые вполголоса о чём-то беседовали. Старшему мужчине на вид было около шестидесяти. Его худощавое смуглое лицо с глубокими морщинами вдоль впалых щёк выглядело довольно суровым. Он был одет в дишдаш – длинную до пят хлопчатобумажную рубаху белого цвета с воротом-стойкой и пуговками на груди. На макушке присутствовала отличительная черта арабов – куфия, мужской головной платок с кольцом.
Его молодой спутник, по виду мой ровесник, казался европейцем: светлые брюки, голубая рубаха с короткими рукавами, никакого намёка на головной убор. Их беседа, судя по всему, не доставляла парню удовольствия, потому что тот поминутно морщился и нервно трогал аккуратную щёточку своих тёмных усиков.
Неожиданно эти двое остановились и стали разговаривать на повышенных тонах. В основном говорил старший мужчина, а молодой слушал. Парень уныло глядел в пол и носком шлёпанца равнодушно водил по бежевой плитке с позолоченными краями. Выкрикнув в последний раз что-то клокочущим гортанным звуком и недобро сверкнув карими глазами, старший араб развернулся и, мягко ступая дорогими кожаными сандалиями, стремительно зашагал в сторону лифта. Полы дишдаша развевались на ходу.
– Да пошёл ты на …! – неожиданно по-русски выругался парень, провожая недавнего собеседника угрюмым взглядом исподлобья. – Задолбал уже!
Услышать ненормативный русский лексикон от араба, за тысячи километров от России, в буддийской стране, где в школах повсеместно изучают английский, – довольно удивительно. Я не удержался и от души рассмеялся.
– Здорово, брат! – улыбнулся араб, быстро подошёл ко мне и протянул руку. – Ты из России? Я Абдуссахиб. Для вас, русских, это сложно, поэтому можешь звать меня просто Абдулла. Видел «Белое солнце пустыни»? Помнишь Абдуллу? Его играет Кахи Кавсадзе.
– Да ты присаживайся, – предложил я, с уважением и удивлением разглядывая Абдуллу. Я даже не думал встретить настолько образованного иностранца, который хорошо знает имя артиста советского кино – кстати, в отличие от меня. – Откуда такие познания?
– Московский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы! – гордо отрапортовал Абдулла, по-хозяйски располагаясь за моим столиком. – На экономическом факультете учился. Сюда приехал с дядей по делам. До чего же он бестолковый, мой дядя! Задолбал уже своими нравоучениями! А о тебе, брат, я наслышан. Это ведь ты подрался с англичанами в диско-баре «Голубой слон»? – Абдулла ухмыльнулся. – Одному даже зуб выбил.
– Было дело, – скромно признался я, вспомнив подвыпившую компанию молодых британцев, которые вели себя довольно развязно, бессовестно лапая всех девушек.
Я налил гостю вина. Мы звонко чокнулись и выпили вначале за знакомство, потом за нашу дружбу, а затем – за дружбу между нашими народами. Вскоре вино закончилось, и мы заказали бутылку джина. Потом – что-то ещё.
А затем Абдулла придвинулся ко мне, воровато оглянулся и заговорщицки зашептал:
– Боб, ты парень нормальный, не жлоб какой-нибудь. Я тут видел двух симпатичных индианок, живут в 458-м номере. Я проследил за ними, не спорь! Пойти к ним в гости мне было не с кем. Составишь компанию?
Я охотно согласился на столь заманчивое предложение.
Мы заказали в номер несколько изысканных тропических блюд, две бутылки хорошего итальянского вина, бутылку джина, а на закуску – морских гадов, приготовленных на углях. Надо же было как-то поразить индийских девушек, чтобы те поверили в наши с Абдуллой серьёзные намерения. Всё-таки мы шли на первое свидание!
Дверь нам открыла стройная красотка с чёрными блестящими волосами, собранными на затылке в «конский хвост». Розовый топик, трогательно топырившийся от небольших упругих грудей, был настолько мал, что из-под него виднелся смуглый живот с золотым кольцом в пупке, а светлые шорты подчёркивали длину её ног с золотыми украшениями на щиколотках. Ещё я обратил внимание на босые ступни с крашенными в алый цвет ногтями.
– Вам кого? – спросила девушка, с удивлением уставившись на нас огромными тёмно-карими очами.
При виде этого прекрасного создания, похожего на одну из обольстительных дочерей буддийского дьявола-искусителя Мары, у меня перехватило дыхание. Я растерянно залепетал что-то несвязное, но опытный ловелас Абдулла решительно шагнул вперёд.
– Мы к вам пришли в гости, – безапелляционно заявил он на английском и тотчас деликатно поинтересовался: – Бэйби, разреши войти?
У «бэйби» от изумления высоко взметнулись чёрные густые брови, и она сразу же вцепилась левой рукой в позолоченную дверную ручку в виде головы льва, а правой – в дверной косяк. Её тонкие ухоженные пальцы от напряжения побледнели.
– Пропусти! – упрямо потребовал Абдулла. – У нас, арабов, так с гостями не поступают. Хозяин дома обязан оказать гостю почёт и уважение!
Девушка обернулась, что-то испуганно крикнула на своём языке вглубь двуспального номера. Тотчас послышались упругие тяжеловесные шаги по ворсистому ковру, и вскоре появилась довольно рослая девица. Груди шестого размера распирали тесный для её комплекции короткий топик, обширные ягодицы туго обтягивали зелёные шорты, врезаясь в узком поясе в мясистые бока. У неё была пышная причёска а-ля Анджела Дэвис, а в ушах, тонко звеня, болтались золотые серёжки.
Прогремев в наступившей тишине разноцветными тяжёлыми бусами на ногах, индианка застыла в дверях, как монументальное изваяние.
– В чём дело? – спросила она на английском неожиданно приятным голосом, с недоумением разглядывая нас с Абдуллой.
Я сразу заметил, как Абдулла при появлении этой дамы выпрямился, словно солдат на смотре. Мне и без слов стало понятно, что девушка ему очень понравилась. От волнения он даже начал слегка заикаться.
– Я… то есть мы с моим русским товарищем пришли к вам в гости.
Девушка с интересом взглянула на меня, быстро скользнув взглядом по крепкой фигуре, облачённой в лёгкую разноцветную рубашку и светлый саронг, который местные мужчины носят вместо привычных брюк. Её пухлые алые губы тронула сдержанная улыбка.
Тут как раз подоспел запыхавшийся работник отеля, очевидно переживавший, что ему не достанутся чаевые. Он торопливо катил перед собой столик на колёсиках с заказанным обедом. Не знаю, что на девушку оказало более сильное впечатление – то ли моя национальность, то ли вкусная еда, но она заметно подобрела и милостиво позволила нам войти.
Мы познакомились. «Бэйби» звали Амалой, а дородную девицу – Джиотсаной. Они совсем не были похожи на героинь индийских кинофильмов, которые на протяжении всей картины робко закрывают кончиком сари свои зардевшиеся от смущения лица.
Наши девушки оказались на удивление жизнерадостными, не скованными предрассудками. Много хохотали и шутили, слегка подразнивая нас своими прелестями – в порыве смеха прижимались то горячим бочком, то упругой грудью, а порой касались наших коленей смуглыми загорелыми бёдрами. К тому же Амала и Джиотсана оказались на редкость гостеприимными и доброжелательными хозяйками, они всё время нас угощали едой с нашего же столика.
Дошло до того, что хлебосольные индианки стали кормить нас с рук. Мы с Абдуллой дружно выпивали, а потом девушки привычно брали еду пальцами и аккуратно клали в наши раскрытые рты. А когда изрядно набравшийся Абдулла слизал с тёплой ладошки Джиотсаны рис, приправленный белым мясом омара, то чуть не прослезился.
– Боб, – быстро шепнул он мне, – наверное, я на ней женюсь! Отправлю дядю домой и обязательно женюсь. А ты будешь у меня свидетелем, как это у вас принято в России.
Ещё через несколько минут, когда джина в бутылке оставалось на донышке и вторая бутылка вина тоже подходила к концу, Абдулла, обращаясь ко мне по-русски, с грубой откровенностью громко признался:
– Боб, забирай свою бабу, уходите в другую комнату. А я буду шпилить Джиотсану!
Но не успел он это произнести, как Джиотсана угрожающе поднялась с мягкого дивана, бесцеремонно смахнула рукой тарелки с серебряного подноса, схватила араба одной рукой за шиворот и со всего маху ударила подносом по голове.
– Ты чего? – спросил на английском обиженный Абдулла, поражённый бесцеремонной выходкой. И уже на русском добавил по инерции: – Головой тронулась?
Широко расставив могучие ноги, яростно вращая белками глаз, индианка ответила тоже по-русски, с лёгким иностранным акцентом:
– А ты подумал, гад, что я по-русски не понимаю? Я, между прочим, в Москве окончила Первый медицинский институт!
Джиотсана аккуратно сложила фигу, сунула её под нос Абдулле и торжествующе добавила:
– Обломись!
Я едва не расхохотался. Признаться, нечто подобное насчёт Джиотсаны я подозревал с первых минут знакомства. Когда мы с Абдуллой негромко переговаривались на русском, она, поглядывая на нас, почему-то ехидно улыбалась. А теперь «ответка» прилетела арабскому товарищу в виде звонкого подноса. Совсем по-русски, по-семейному!
С удовольствием понаблюдав за нашими ошалевшими от удивления лицами, Джиотсана искренне и заливисто расхохоталась:
– Да ладно вам, не парьтесь, мужики!
…С тех пор я ко всем иностранцам отношусь с некоторым опасением, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. А вдруг кто-нибудь из этих людей тоже учился в России?
Михаил ГРИШИН,
г. Тамбов
Из газеты Моя семья
#моясемья
Я БАТРАЧИЛА НА НИХ ПОЛТОРА ГОДА
До свадьбы мы с мужем встречались четыре года. Сразу оговорюсь, что у нас с ним мезальянс – я из простой семьи милиционера и медсестры. Отец часто выпивал. А родители мужа – инженеры, дослужившиеся до управленцев. У них четырёхкомнатная квартира, которую они не в состоянии сами содержать в чистоте – обоим за шестьдесят.
В какой-то момент у меня обострился жилищный вопрос, и будущие свёкры предложили переехать к ним. Я тогда сказала мужу, что это только до момента окончания мной института и устройства на новую работу.
Институт я окончила, после чего мы с мужем съездили на море (треть денег дала его мама). Работу я найти не могла, без опыта никуда не брали. На Новый год муж сделал мне предложение, летом поженились, а осенью я забеременела. Его родители как женитьбу, так и весть о скором появлении внучки приняли без радости, у матери лицо стало просто серое. Можно, конечно, понять и её, ведь работы у меня тогда всё ещё не было. Я в её глазах – хабалка, родившая ребёнка, лишь бы не работать.
Поначалу-то у меня с будущей свекровью отношения были нормальные. Она часто делилась со мной переживаниями по поводу своего мужа и трудного старшего сына. Я ей помогала как могла, убирала, готовила. Жалела её – она мне напоминала папину маму, бабушку, которую я очень любила. Но после того как любимый позвал меня замуж, свекровь стала невыносима. Придиралась беспочвенно, перестала видеть мои усилия. Подруги говорили: ревнует, а я недоумевала, как такое может быть, не верила. Зря.
Жить в таком напряжении было тяжело, мы хотели съехать до рождения ребёнка, но потом свекровь заболела. Сломала ногу, тяжёлый перелом, плюс внезапно обнаружили онкологию. Ей нужна была помощь, и свалилось это в основном на меня. Муж пребывал в депрессии, все силы и время занимали работа и подработки, а для меня жизнь с младенцем и онкобольной превратилась в ад. Да ещё полтора месяца малышка дико кричала днём и ночью из-за кишечной инфекции. Муж первое время старался помогать, но постепенно сдулся. Свёкор же только спал и ел дома, а стирка, уборка, готовка и ребёнок были полностью на мне.
Когда валилась от усталости и недосыпа, у меня случались истерики: четырёх взрослых людей и младенца мне не потянуть. Но как об стену горох. Муж старался находить время, но свёкры загружали его миллионом срочных поручений, которые всегда были важнее, чем потребности ребёнка, а уж о моих и говорить не стоит.
Для меня физически не так сложно было каждый день разгребать, стирать и развешивать бельё, ежедневно готовить разные блюда пятилитровыми кастрюлями, убивая на это полдня. Убирать за всеми, мыть полы и посуду, в выходные ездить с мужем за продуктами, которые за раз не удавалось принести из машины, всю ночь прыгать вокруг ребёнка, а в семь утра снова заступать «на вахту».
Тяжело было другое: видеть, как дочка растёт не на моих глазах, ибо я успевала обеспечить ей только еду, сон и минимальный уход. Морально выматывает, когда приходишь, она видит тебя и кричит, а у тебя на плите что-то горит или надо что-то сделать, пока не пришло время её укладывать, кормить, мыть или гулять с ней. Не факт, что у меня будет возможность родить ещё, чтобы увидеть, как мой малыш сядет, поползёт, перевернётся. Я отбирала мать у ребёнка, за что сейчас себя корю. Свекровь, видя всё это каждый день, пальцем не пошевелила: у неё же болезнь, а ребёнок обойдётся.
Через девять месяцев после рождения дочки произошло то, что давно должно было произойти: мы поругались со свёкром. Надо сказать, он человек с тяжёлым характером, здоровался со мной только в хорошем настроении, а в плохом – либо цедил сквозь зубы, либо игнорировал. И тут пришёл домой, громко хлопнув дверью. Спавшая дочка аж подпрыгнула в кроватке. На вопрос мужа, зачем разбудил ребёнка, свёкор ответил: это твоя жена разбудила.
На следующий день я наклеила на дверь лист бумаги с надписью «Ребёнок спит!». И он снова громыхнул дверью. Я бы, может, и не завелась, но с дневным сном у дочки с рождения проблемы. Полтора часа укачивания с моим сколиозом – занятие изнуряющее. Нет, я не кричала, я пришла с дочкой на руках и спокойно спросила, почему он проигнорировал записку – мало ли, может, не заметил. В ответ получила:
– А что такого? Как ты со мной разговариваешь, соплячка? Да пошла ты!
Я ответила, что батрачила на них полтора года, а в ответ ни капли уважения.
Свёкор жестоко оскорбился на слово «батрачила», отношения стали невыносимыми, и нам пришлось съехать.
Уже четыре месяца живём отдельно, всё устраивает, только свёкры поливают меня грязью каждый раз, когда муж к ним приходит. Уже зареклась спрашивать, что нового они про меня говорят, чтобы не портить нервы. Единственное, чего хочу, – чтобы они успокоились. Тяжело каждый раз видеть мрачное лицо мужа после посещения родителей. Жаль его – замкнётся, а там, глядишь, и с алкоголем подружится, не дай боже.
На неделе муж был у родителей, о чём они говорили, не знаю, но после этого он нервничал, говорил, что его не устраивает, как мы живём, что мать плачет и скучает по нему и внучке. К слову сказать, общаться дочери с бабушкой я не запрещаю, но если бы она хотела видеть ребёнка, то могла бы хоть раз позвонить мне – пригласить в гости. К нам мы их звали, они отказались.
В итоге муж сказал, что придётся возвращаться к свёкрам – они старые, им надо помогать. Ещё заявил, что надо было мне терпеть и не высказывать им ничего. И вообще я обязана их уважать, так как они старше, а они меня – постольку поскольку (от этой фразы я вообще выпала в осадок).
Понимаю, что общаться нам придётся в любом случае и бабушку с дедушкой дочке нужно знать, она-то тут при чём. Но как подумаю, что они меня в душе проклинают… Ну никак не могу этот барьер преодолеть. Я-то их прощу, а вот захотят ли они простить меня? Им нужен их сын, и желательно без меня. А мне из-за них семью терять совсем не хочется.
Из письма Екатерины,
г. Красноярск
Из газеты Моя семья
#моясемья
К Кирсановым Володе и Андрею приехал отец. Его не было три года.
И привез он две дудочки и пару трико. Сказал, что бросил пить, что построит хороший дом с мезонином, с хорошим видом из окна на берегу Волги, что заберет их. Бабушка чистила картошку у печки и тихо ворчала: «Шарамыга, явился не запылился, детей в школу собирать надо, а он дудочки привез... Да провались ты с этими дудочками в трын-тарарын». Отец ушел.
Всякий раз, когда Андрей брал дудочку, дул в нее, он вспоминал лицо отца. Виноватое. Протягивая сыновьям дудочки, отец улыбался, как бы извиняясь Он не был похож на алкоголика. Мать говорила, что отец родился в нехорошее время и в нехорошем месте. В деревне Дунаевка была всего одна улица. В сорок седьмом году от голода умерло 28 человек. Они съели проросшие колоски и отравились.. Какая-то таинственная болезнь возникала у людей: они задыхались. А отца-то откачали: вовремя привезли Красный стрептоцид. Дед парнишек, отец их отца, погиб на Курской Дуге в Краснополье, а бабушку отправили поездом на Камчатку на строительные работы. Отец остался жить с бабушкой, которая вскорости ослепла. Было очень трудно в голодные послевоенные годы. Когда он женился, не выдержал свалившиеся на него испытаний и начал пить.
Мать работала дояркой. Работа не из легких, приходилось вставать в 4 часа и идти на ферму пешком 3 километра. Доила коров, возвращалась домой, готовила еду детям, отправляла их в школу и опять шла на дойку. Уставала...
Андрей был очень ласковый мальчик, ему не хватало материнского тепла. У детей были свои обязанности по дому: полить помидоры, огурцы и капусту, прополоть грядки.. В остальное время они были предоставлены сами себе..
Как-то раз Андрей и Володя пошли гулять на старицы. Это старое русло реки. Вдруг на берегу они увидели сеть. Хорошая такая сеть, новенькая, большая, целенькая. Настоящая рыболовная сеть! Обошли вокруг, посмотрели. Откуда здесь сеть? Никого в округе не было, сеть лежала. Они отошли, сели на пригорочек, опять посмотрели. Никого нет. Решили забрать эту сеть, но не тащить ее сразу в деревню. Решили притопить в шарлыке. Было там большое болото, от старицы осталось. Мать всегда предупреждала, чтобы дети не ходили туда. Этот шарлык опасен, там дети утонули. Там лошади тонут. В деревне все боялись шарлыка и туда никто не ходил.
Мальчишки спрятали сеть в болоте и пошли гулять. Вечером Володя вспомнил про сеть. Ему очень хотелось показать ее матери: «Теперь у нас есть сеть настоящая, большая, мы с рыбой будем!»
Володя побежал на шарлык за сетью, а Андрей остался ждать мать. Мать пришла домой, тяжело села на лавку, подперла голову рукой. Андрей смотрел на свою уставшую мать, жалел ее.
- А где Володя?»
Андрей стал понимать, что Володи долго нет, наверное, что-то случилось:
- На шарлык побежал. За сетью.
- За какой сетью? – спросила мать
- Мы сеть нашли и притопили в лужице на шарлыке.
- На каком шарлыке, - испугалась мать. - Ну-ка пойдем.
Мать быстро накинула шаль, Андрей схватил с подоконника дудочку, которую подарил отец, и они быстро, почти бегом, пошли к шарлыку. Спускались сумерки. Стали появляться первые звездочки. Они шли быстро, спустились к речке и повернули к болоту.
- Где вы спрятали сеть?
Андрей вдруг понял, что не помнит, где они притопили сеть.
- Здесь?
Они смотрели, но ничего не находили. И мать вдруг поняла, куда надо идти. Она шагнула в сторону болота. Андрей едва поспевал за ней. Сначала было нормально идти, но затем земля стала под ними проваливаться, сперва еле заметно, затем, с каждым шагом, все больше и больше.
Мать останавливалась и кричала «Володя! Володя!» Она кричала громко-громко, что есть мочи. А потом останавливалась и вслушивалась в тишину. Слышно было только жужжание комаров. И луна светила холодная такая и такая безразличная. Мать руками прихлопывала комаров и на лице была кровь. Они шли дальше. Болото становилось более зыбким. Андрей легко перемещался с кочки на кочку, а матери каждый шаг давался все тяжелее. Мать шла вперед и постоянно кричала. Андрей не узнавал свою мать. Мальчик не мог смотреть ей даже в глаза. Голос ее становился каким-то другим, не знакомым, глаза горели, волосы растрепались.. Они двигались вперед. Мать охвалило отчаяние, тревога нарастала, она продолжала кричать «Володя! Володя!»
И вдруг Андрей заметил, что мать стала уменьшаться в росте. Она тонет! Мать уже на половину ушла в трясину. Андрей стоял над ней и смотрел, как мать засасывает грязная жижа. Она упиралась в кочки, смотрела на сына и от ужаса не могла ничего сказать. И только рукой показала на березу. Андрей сразу все понял. Он влез на эту березку, тонкий ствол наклонился. Мать с трудом ухватилась за ветви дерева и стала потихонечку, потихонечку вылезать. И болото отпустило ее.
И опять они шли и кричали, шли и кричали. Андрей смотрел на мать, волосы ее растрепались еще больше, грязное платье порвано, лицо в крови. Он больше не узнавал ее.. Он боялся ее, это была не его мать – это был другой человек. Андрею было жалко свою мать, ее страх за Володю передался и Андрею. Его охватило незнакомое чувство горечи и ужаса. Он тоже кричал, что есть мочи: «Володя! Володя!».
И вдруг мать перестала кричать, голос ее стал похож на кряканье перепуганной утки. Она надорвала связки, но продолжала шипеть: «Володя! Володя!», пока совсем не потеряла голос. Отчаявшаяся мать прошептала сыну: «Зови брата!». Андрей, размазывая грязной ладошкой детские слезы, кричал, как мог, «Володя! Володя!». Но и его вскоре покинули силы, он не мог вымолвить ни слова. Так и стояли молча мать и сын, вслушиваясь в тишину. Только комары. И кровь на лице и руках. Андрей ничего не чувствовал. Леденящий страх и сковывающий ужас. Он вспомнил рассказы о пытках партизан, которых привязывали к дереву на болоте и к утру они умирали. Это пугало еще больше.
И тут Андрей за пазухой нащупал дудочку. Он быстро достал ее из кармана, и, насколько хватило сил, дунул в нее. В тишине пронзительный звук дудочки громко разнесся над болотом.. Женщина обрадовалась, взяла эту дудочку и начала дуть в нее с неистовством обезумевшей матери, почти потерявшей надежду на спасение своего ребенка. Дула, останавливалась и слушала, дула, останавливалась и слушала. И так они прошли еще метров сто, Вдруг где-то вдалеке послышался какой-то звук, то ли плач, то ли крик. Мать все поняла, Володя жив! Он не утонул! Мать свистела, а Володя шел на свист. Вскоре вдалеке появилась фигура Володи. Мать заплакала, обняла сына.
Они выбрались из болота, вернулись домой. Андрей положил дудочку на подоконник и никому не разрешал ее трогать. Просыпаясь утром, он наблюдал, как лучики восходящего солнышка медленно поднимаются вверх по дудочке, и так тепло и приятно становилось на душе.
Когда Андрей уходил в армию, он положил эту дудочку в коробочку, коробку на шкаф. Но вернувшись из армии, не нашел свою дудочку. Племянники заиграли...
Отец построил дом .С мезанином. С хорошим видом из окна. На Волге. Но жизнь с матерью у них так и не сложилась.
Прошло много времени, братья стали взрослыми и как-то решили перебрать материнский дом. И Володя на чердаке нашел эту дудочку. Он взял ее, протер от пыли и отнес брату. Андрей держал свою дудочку и видел, как брат прячет свои глаза. В глазах стояли слезы...
Андрей тогда многое понял. Он понял самое главное, что мать очень любит их, что она готова отдать жизнь за своих детей. А подарок отца спас жизнь брату!
Деревенские рассказы. Дудочка,
13 апреля 2020 г.
Автор ПОДШИВАЛОВ АНДРЕЙ