🔥🔥🔥 Вот такие чудеса бывают на фронте: Сон солдата На одной из позиций, куда мы привезли гуманитарный груз, ко мне подошёл молодой парень. Сначала, смущаясь, стоял в стороне. Потом, когда я осталась одна, всё-таки решился. Поблагодарил за шевроны с Богородицей, сказал что обязательно будет носить, не снимая. – Мне неделю назад приснился сон. Я видел всё, словно наяву, и запомнил каждую деталь. Совсем недавно солдат был «на переднем крае». Несколько недель в страшном напряжении, практически под круглосуточным огнём противника. Поспать удавалось урывками, по 2-3 часа. Но именно там ему приснилось нечто удивительное, чем он захотел поделиться со мной. «Смотрю в бинокль в направлении противника. Огонь утих. Вижу –приближается большая толпа людей. Сначала не ясно, кто это. Хватаю автомат, хочу закричать товарищам, но не могу. Голос будто застрял в горле, руки онемели, пошевелиться не могу. Присматриваюсь – это гражданские. Мужчины и женщины. У них странные одежды, похожие на ночные рубашки. Видно, что когда-то были белые, но от пыли и дальней дороги стали грязные и изношенные. Мне кажется, за спинами у этих людей большие рюкзаки, но, когда подходят ближе, вижу – это Крылья. Как у лебедей, только перья гладкие и блестящие. Самое удивительное, крылья у многих сломанные, кое-где виднеются белые кости и запёкшаяся кровь. Лица людей несчастные и изнуренные. Я вижу, как одна женщина прикрывает рукой обнаженную грудь под порванной одеждой. Постепенно выхожу из оцепенения. Мне не страшно. Но я не могу описать свои чувства в этот момент, нет у меня подходящих слов. Я понимаю: передо мной Ангелы. Они похожи на тех, которых я видел в храме на иконах. Только там они нарисованные, а тут – реальные. Они –люди. Только с крыльями. – Вы откуда идёте? – спрашиваю я. – Мы из Лавры! Нас выгнали. Я не понимаю, что за Лавра. Город это или что? Только даю рукой знак, чтобы они проходили. Проснулся в холодном поту. Спросил старшину, что за город такой – Лавра. Он то мне объяснил, что это Киево-Печерская лавра – святыня всех православных. И что укропы её закрыли, монахов выгнали». Я долго думала о сне солдата, что он может означать. Ангелов выгнали из их дома, их опорочили и унизили. Но ведь они пришли к нам. Зная, что мы своими молитвами исцелим их крылья, залечим раны. А они встанут за спинами наших ребят и будут защищать их от демонов, называющих себя ВСУ. @obshina_ru В один не то чтобы прекрасный день Олина бабушка Элиза Матвеевна, пожилая энергичная и решительная дама слегка за 60, сказала: — Оля! Я долго ждала, долго молчала, но мое терпение лопнуло. Ты когда-нибудь дашь мне спокойно помереть?! Тоненькая брюнетка Оля, искусствовед, бабушку любила и потому очень удивилась, откуда столь странные вопросы. — А оттуда, что ты меня в гроб раньше времени загонишь, — нелогично продолжила бабушка. — Ты когда замуж выйдешь?! Чтоб я могла упокоиться с умиротворенной душой! Тебе почти 27! Чтоб не мешать, я на все лето съехала на дачу к этой старой дуре Василевич. Три месяца по двадцать раз на дню сочувствовала ее геморрою. Что толку в моих страданьях — ты за это время даже не познакомилась ни с кем! — Бабушка, когда и где мне знакомиться? Работа, испанский, диссертация. А в моем музее из холостых мужчин только Аркадий Палыч, ты же его видела. — Да, Аркадий Палыч — это на безрыбье даже не рак, а полудохлая креветка, — мрачно согласилась бабушка. А на следующий день позвонила старой дуре Василевич и выяснила, что василевичская внучка познакомилась со своим будущем мужем в ночном клубе. По телевизору Элиза Матвеевна услыхала, что в ночной клуб вход с 21 до 24 для девушек и женщин бесплатный. Следующим вечером она туда и направилась, сообщив Оле, что идет прогуляться перед сном. В считанные минуты разгромив охрану, пытавшуюся что-то слабо вякать о возрасте, добив их ехидной фразой — Плохо держите удар, любезные! — Элиза Матвеевна уселась (с помощью той же охраны) на высокий стул у барной стойки и строго оглядела окрестности. — Ну и как вам у нас? — робко осведомился бармен, пододвинув ей высокий стакан. — Это за счет заведения. Безалкогольный. — Бесперспективно, — припечатала Элиза Матвеевна, — порядочной девушке тут ловить нечего. Кстати, не разорились бы, если б плеснули ложку коньяку. А вон тот рыженький — у него что-то с тазобедренными суставами или сейчас так танцуют? В тот вечер в клубе было нервно. Как на школьном собрании в присутствии родителей и директора по случаю застукивания все тем же директором группы семиклассников за распитием пива на спортплощадке. До нового года Элиза Матвеевна посетила рок-концерт, выступление заунывного барда, файер-шоу, соревнование по экстремальному велоспорту, преферансный турнир и, уже от полного отчаянья, семинар молодых поэтов. Закидывать наживку смысла не было — не дай бог, клюнет. Поэты ее доконали. — В свое время я полгода выбрать не могла между твоим дедом и десятком других, не хуже деда. Даже у этой старой дуры Василевич был какой-никакой выбор. Хотя она все равно всю жизнь страстно пялилась на твоего деда. Но нынче молодые люди, Оленька, поразительно измельчали, не за кого взглядом зацепиться. В марте Элиза Матвеевна, навестив старую дуру Василевич, решила заехать к Оле на работу. На подходе к музею поскользнулась и грохнулась. Хорошо — не на ступеньках. Какой-то военный бросился поднимать ее. Элиза Матвеевна проинспектировала себя на предмет отсутствия перелома шейки бедра, внимательно посмотрела на доброхота и сказала: — Господин майор, вы, я вижу, танкист, мой покойный муж командовал танковым полком, скажите, господин майор, у вас найдется час свободного времени? Майор, осознавший, что придется тащить бывшую мать-командиршу на себе до ее местожительства, проклял себя за неуместное проявление христианских чувств и обреченно кивнул. — Прекрасно. Скажите, вы бывали в историческом музее? Нет? Напрасно. Очень советую. Только попросите, чтобы экскурсию провела Ольга Рашидовна, замечательный экскурсовод, не пожалеете. Майор и сам толком не понял, какого черта он потащился в этот музей. Как загипнотизированный. Недавно Элиза Матвеевна тихонько сказала спящему Митеньке: — Вот ты, солнышко мое, медвежонок, пойдешь в школу, твой папа закончит военную академию, бабушке и умирать можно. А еще мама твоя докторскую допишет — я и уйду со спокойным сердцем. И сестричка тебе нужна, воробышек мой, что ж ты один расти будешь. Вот родится твоя сестричка, потом в школу пойдет, а потом… ну, потом мы еще посмотрим… "РАЗГОВОР." Самый первый мужчина, который ее бросил, был родной отец. Он привез ее маму в роддом, когда у той отошли воды и поехал домой, но так и не вернулся к ним никогда. Мама получила от него сообщение: «Прости, я не могу больше притворяться, что хочу этого ребенка. Надеюсь, у вас все сложится». Поэтому мама и назвала ее Надеждой. Так давно уже не называли девочек, это имя было немодно и несовременно. И когда Надя сокрушалась, мол, зачем ты меня так нелепо назвала, мама всегда говорила: «Ты не понимаешь, мне нужна была Надежда тогда, иначе мы бы не выжили». Но ни у мамы, которая больше никогда не вышла замуж, ни у Нади не складывались отношения с мужчинами. Мама их просто не любила и искренне не понимала, зачем в доме этот ненужный предмет. А Надя не разделяла эту точку зрения. С детства она бредила отцом, еще в садике она с завистью провожала взглядом девчонок, которых забирали папы после работы. Как они улыбались им, как брали маленькую руку в свою. А то и вовсе поднимали свое счастье на руки, дочка обхватывала папину шею и прижималась к нему, закрытая от любых невзгод. Как же ей хотелось быть этой девочкой. Лучше бы мама назвала меня «Счастье», кому нужна «Надежда»?! И хотя, зарабатывала мама хорошо, но на свою квартиру как-то денег всегда не хватало. Из-за того, что они меняли съемные квартиры, Надя с мамой часто мигрировали по городу. Мама не морочилась с ее школами, да и с учебой. Она как раз поменяла очередную квартиру и школу в седьмом классе, когда впервые влюбилась в самого высокого в классе мальчика Илью. Одного только не знала новенькая Надя, что Илья – мечта многих девочек здесь. И ее, как очередную конкурентку, приняли враждебно. Надя была высокой, немного несуразной, как все подростки, с длинными тонкими, выгоревшими после лета платиновыми волосами. Ее белое лицо солнце раскрасило яркими конопушками. Она привыкла стесняться в каждой новой школе: своей долговязости; того, что она каждый раз врывается в чужой коллектив и там к ней относятся настороженно; что у нее совсем нет друзей и единственный близкий человек - мама, всегда занят. Ее симпатию сразу заметили в классе. Мальчишки подшучивали над Ильей, мол, наконец-то у него появилась «перспективная» поклонница, глядишь, и она скоро будет смотреть на предмет своего обожания свысока. Но больше всех она бесила Настю. Самую красивую девочку в классе, на которую Илья упорно не обращал внимания. И вот в один из теплых сентябрьских дней Надя возвращалась домой после уроков, недалеко от школы, в маленьком сквере, ее окружили несколько девочек вместе с Настей. Они что-то кричали ей в лицо, толкали, кто-то дергал ее за волосы. Надя выхватила свой тяжелый рюкзак, и с силой хлопнув, им Настю, начала бешено размахивать в сторону своих обидчиц. Она почувствовала, что готова их всех просто разорвать и взревела так, что девчонки дернули врассыпную с криками: «Бешенная!» - Эй, что случилось? – раздался голос Ильи. Он видимо тоже шел по этому скверу домой. – Почему все бегут врассыпную? Все еще тяжело дыша и неловко балансируя с тяжелым рюкзаком, зареванная и дрожащая Надя упала на колени. Ей было больно, не столько от ободранных в кровь коленей, сколько от уязвленного достоинства. - Ну не надо, ты что? Они просто дуры! Вставай! У тебя колени в крови. Печет сильно? Давай подую. - Дур-р-р-ы, - всхлипывала Надя, - а т-т-ты? Что з-з-десь? - В смысле? У меня сестренка есть младшая. Я девочек не обижаю, - просто сказал Илья. – Меня моя мама так всегда учила. - М-м-мама? - Да, она умерла, два года назад, от рака, - спокойно сказал Илья. Он усадил Надю на скамейку, достал маленькую бутылку с остатками чистой воды и немного полил на раны, при этом встав на колени и усердно дуя, чтобы не пекло. - Мне жаль. Твою маму, - Надя вытерла слезы, окончательно придя в себя. - Мне тоже, - просто ответил Илья. – Она была очень хорошим человеком. Но папа говорит, что жизнь продолжается. Хочешь, будем дружить, но без всякой вашей ерунды с любовью. У меня на это нет времени. Я присматриваю за Верой, это моя младшая сестра. - Вера? Очень странное имя, - пробормотала ошеломленная Надя. - Моя мама на последнем сроке узнала, что больна. Она просто хотела верить…, - голос Ильи предательски дрогнул. Так и началась дружба Нади с Ильей. Дружба, которая пережила насмешки одноклассников, переезды Нади и ее мамы, смены школ, романы, первый неудачный брак Нади. Затем расставание с любовью всей ее жизни № 1. Затем №2. И все эти годы, все эти отношения, Илья был рядом. Стоило ей только набрать его и сказать: «Мне плохо, можно к тебе?» И они всю ночь болтали обо всем на свете. И именно благодаря Илье Надя не теряла веру в любовь, отношения, принятие, прощение, понимание и дружбу. Но как-то, в один апрельский день, она сидела со своей подругой Тамилой в их любимом кафе «Рафинад». Надя как раз расписывала ей в ярких красках крах своих последних трехлетних отношений. Тамила знала ее очень давно, она методично кивала и строила сострадательные гримасы под щебетание Нади. И вдруг внезапно оборвала ее: - А Илья? - А что Илья? – от неожиданного вопроса Надя подпрыгнула. - Ты была у него после этого? - Нуууу, да. А что? - И что он сказал? - Как всегда, - Надя улыбнулась расслаблено, - мы проболтали всю ночь. Он сказал мне снова, что я самая лучшая и мне когда-нибудь обязательно повезет. Я найду человека, который меня полюбит. И которого полюблю я. И мы будем жить долго и счастливо. - Ага. Пока смерть не разлучит вас, - пробубнила Тамила. – А лучше уж умрите в один день. - Ты чего? – изумилась Надя. - Да ничего. Меня просто умиляет твоя детская непосредственность. Ты что, и впрямь ничего не понимаешь? Он же любит тебя! - Кто? - Ну, точно дурочка. Илья твой! - Да не мой он. Он мне еще в детстве сказал… - Ага, да, помню. Без любви, без амуров. Дружить. А ты не задумывалась почему? - Почему? – Надя вдруг вся напряглась. Конечно, она давно на уровне бессознательного что-то чувствовала. Но никак не могла нарушить уговор. Ведь договорились! Никаких амуров. Так если она ему небезразлична, почему он это отрицает? Да и хочет ли она разрушить эти бесценные для нее отношения с… жилеткой? Ведь, скорее всего, на ней какое-то проклятие. Ну не хотят мужчины с ней жить, любить ее. А может, это она не может с ними быть по-настоящему? Почему? - Ой, да детская травма у тебя. Тебя просто когда-то оставил отец и теперь ты не можешь расслабиться ни с кем, все время ждешь подвоха, не успев начать отношения, уже мысленно готовишь себя к расставанию. Мужчины это чувствуют очень. - А ты? Ты такая умная стала с каких пор? Ты, по-моему, на психолога всего три месяца, как пошла учиться. - Тут не нужно быть психологом, если честно… - А тебе не приходило в голову, что все эти мужчины мне просто не подходили. Что я ищу своего. - Так зачем искать? Вот он. Просто сделай первый шаг. Он ведь тоже когда-то потерял любимую женщину – маму. Это травма, поверь. Поэтому и боится серьезных отношений и новых потерь. Через месяц Надя праздновала свой день рождения. Ей очень не хотелось, но ее близкие подруги Тамила и Вика все организовали. «Брось, 25 бывает раз в жизни, - безапелляционно заявили они». Это был легкий фуршет в одном из залов недорогого уютного ресторана. Пришли все, вот только Илья опаздывал. Надя неловко дефилировала между гостями, и так ей было пусто среди этого веселья без Ильи! Кто-то говорит тост, а она невольно все на вход посматривает. Несколько раз перехватывала она проницательный взгляд Тамилы. Пару раз показала ей кулак, а один раз язык. Детский сад, ей-богу. Ну, какая любовь с Ильей у нее может быть? Ведь он ей как брат! И тут от вереницы танцующих брейк-данс мыслей, ее оторвал Влад, ее бывший. Сначала она увидела перед собой огромный букет роз и, подумав было, что это Илья, расцвела. Но тут, когда из-за цветов вынырнул Влад, улыбка превратилась в поджатые от раздражения губы. - Привет. Надеюсь, ты не возражаешь? Не мог не поздравить. Знаешь, я долго думал, я был не прав. Ты нужна мне, а я тебе….., - больше Надя ничего не слышала. Она увидела, как в зал входит Илья. Он принес ее любимые цветы – каллу. Конечно их, разве Илья мог ей подарить розы? Но увидев Влада, он остановился, а потом просто вышел. «Ну нельзя же быть таким дураком!» – мысленно возмутилась Надя, вручила назад букет роз обалдевшему Владу и поспешила за Ильей. Протиснувшись из гама, прохлады кондиционеров и тесноты в сумерки мая, Надя встала у входа в ресторан, пытаясь рассмотреть, куда пошел Илья. Но его и след простыл. «Господи, если бы ты сейчас отправил по домам всех моих гостей, мне было бы безразлично. Пусть бы он один остался со мной, - взмолилась Надя про себя, сдерживая предательский комок в груди». - Эй, именинница, ты что тут делаешь? – позади нее стоял тот, кто был ей сейчас нужнее всех на свете. Комок в груди все-таки взорвался и заструились ручьи по щекам. Илья бережно заключил ее в объятия. - Я думала, ты ушел, - наконец прошелестела Надя. - Ага, это я два часа по пробкам добирался, чтобы вот так просто уйти! Кто выбрал это прекрасное, удобное в «час пик» место? - Тамилааа, - вымучено улыбнулась Надя, - а где мои цветы? - В вазе, глупышка. Я нашел вазу в этом средоточии шума и гама. А что Влад? Он как тут оказался? - Честно? Вообще не волнует, забудь. Ты, ты знаешь, я давно хотела тебя спросить. Вот ты со мной, прямо как отец родной возишься. Зачем эти каллы, эти сопли до утра, мои проблемы? Зачем ты вообще здесь сегодня? - Ты знаешь, я давно к этому шел, а именно сегодня твердо решил сказать тебе: у меня уже давно есть Вера – моя сестра, Любовь – к девочке с разбитыми коленками. Мне не хватает рядом только одного, - слезы снова предательски покатились по щекам глупышки, - Надежды. Она у меня вроде есть, но она, то появляется, то исчезает. А я хочу, чтобы рядом. Понимаешь? ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ДВУХ «УРОДОВ» Основано на реальных событиях, имена изменены. Я люблю кладбища. Кажется, я даже уже об этом писала. Там есть о чем подумать. Идешь тихо, смотришь на могилы и понимаешь, что за этими одинаковыми камнями и крестами – судьбы. Разные, неповторимые… Радости, беды, надежды, разочарования, любовь, ненависть… Кем были эти люди? Как жили? Как умирали? Хорошо, плохо? О чем мечтали?.. Бог весть… Больше всего люблю сельские кладбища. И особенно весной. Рядом со смертью – рождение новой жизни. Пробуждается и поёт природа, греет солнце, щебечут птицы. И именно в этот миг чувствуешь, что смерти-то этой и нет. Просто открылась дверь, и ушёл туда человек. Куда? И что будет теперь с ним? Знает только Господь… *** В этом году в нашей деревне меня опять туда потянуло. У одной могилки сидела старушка. Кто у неё там – муж, сын? Посидела, перекрестилась и пошла куда-то. Рядом с другой очень деятельно копошились молодые мужчина с женщиной. Она рвала траву, он красил оградку. И о чем-то оживлённо и совсем не по-кладбищенски болтали. Когда я шла обратно, они тоже уже собирались. Женщина напоследок протирала фотографию на памятнике. А ее спутник зачем-то, тоже заботливо, пристраивал рядом на земле рюмку водки. В тот день я случайно обратила внимание на одну могилу. Не потому что она была заброшенной и неухоженной – таких там много. А потому что покосившийся ржавый крест, воткнутый в землю, был явно самодельным, из каких-то двух труб. И всё – ни ограды, ни цветов. Только заросший, давно забытый холм. И даже на фоне других неприкаянных могил он выглядел особенно сиротливо. Как будто никогда и не был никому нужен… Весь вечер этот грустный холм так и стоял у меня перед глазами. И увидев соседку, старенькую уже тётю Машу, я спросила про него. – Тот, на отшибе, с трубами? Так это Серёжка-урод, – ответила она. – Бедолага… Она вздохнула и задумалась, что-то вспоминая… *** Серёжка, правда, был бедолагой. С рождения. Бабка его, которую все в деревне звали просто Петровна, и которая единственная из всех человеческих существ на земле хоть как-то тепло к нему относилась, вздыхала, глядя на внука, и шамкала беззубым ртом: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер». Может и лучше. Но Серёжка жил. Выжил он, когда мать его, Маринка, местная алкоголичка, сквозь пьяный угар осознав, что беременна, выпила какой-то абортивный отвар, который дала ей местная знахарка, и сама чуть не померла… Выжил он, когда полусумасшедший от беспробудного пьянства отец его Степан зашвырнул в скулящего уже от голода сына топором и снес ему половину лица. Так Серёжка в четыре года стал уродом. Маринка заголосила, хотя к сыну особых чувств не испытывала. Степан протрезвел, сам пошёл в местную милицию, его посадили, в тюрьме он помер. Маринка по мужу убивалась недолго, пока другой алкаш, Генка, не пришёл к ней с бутылкой и со словами: «Щенок, пойди погуляй», – отвесил на ходу забинтованному Сережке пендаля. Маринка на это тупо заржала и плотоядно вытаращилась на водку… Выжил Сережка, когда неделями дома было нечего жрать, и он таскал еду с соседних огородов. Иногда, правда, бабка Петровна, тоже пьющая, но с перерывами, подкармливала его. Но это было нечасто и до очередного ее запоя. А потом она померла, и кормить пацана вообще стало некому. Выжил, когда с ним, уродом, грязным и оборванным, брезговали общаться даже подобные ему оборванцы – тоже дети пьющих родителей, которых тогда в деревне было больше половины. Только стал диким и злым. Выжил, когда допивал за спящими прямо на грязном полу мамкой и Генкой «паленку», а потом блевал сутками и обещал себе, что у него всё будет по-другому. И даже тогда выжил, когда вешался из-за рыжей Ольки. Любил он ее, все знали. Но ни подойти, ни заговорить не решался. Потому что урод. Лишь злобно зыркал на неё глазами, как будто и любя и ненавидя одновременно за свои муки, и ускорял шаг, чтобы пройти быстрее мимо. А потом Олька вышла замуж за местного красавца Ивана. Несколько дней деревня пила, пела и гуляла. А Сережка сидел у своего дома на лавочке и прислушивался. А потом пошёл в сарай и повесился. Только оборвалась верёвка, и его лишь чуть придушило. Как будто даже смерть брезговала им. *** Пацаном в местной школе Сережка появлялся нечасто. И то, потому что пригрозили: «Не будешь учиться – помрешь в тюрьме, как папаша твой». Быть как отец он хотел меньше всего. А потом настали девяностые, люди поехали в города, а кто остался – либо спился, либо сторчался, либо помер. За редким исключением, и то – стариков. Учиться в школе стало некому, и до сих пор стоит она, заброшенная и никому не нужная. Сережка к тому моменту со скрипом окончил восемь классов, просидев в некоторых по два года. Что он теперь делал? Пил, как и все. Только в одиночку. Хотя когда-то обещал себе, что не будет. Ну и устроился на работу сторожем на еле ещё дышащий районный завод. Его взяли с какой-то злорадной готовностью и шёпотом за спиной: «Вот урод. Такой рожи любой вор испугается…» Так прошло несколько лет… Померла мамка Маринка, замёрзла спьяну зимой в сугробе. Исчез Генка. Сережка не чувствовал, что он остался один. Он всегда один и был. Так уныло и «дошкандыбал» бы он, наверное, по жизни до того своего могильного холмика. Но однажды поздней осенью напился он, как всегда, один, упал где-то по дороге домой и заснул, как когда-то мать, в снегу. И так же замёрз бы там. Но проснулся оттого, что кто-то лизал его уродливое лицо. Открыл он мутные глаза и увидел такую же страшную, как он сам, одноглазую и одноухую собачью морду. Пёс схватил его за ворот тулупа и потянул, мол: «Вставай, дурак, помрешь же». И Сережка встал. Шатаясь, дошёл он до своего дома, открыл дверь и впустил увязавшегося за ним пса. *** Что это был за покалеченный пёс и откуда он взялся, Серега не знал. – Тебе пожрать, наверное, – пробормотал он. – А нет ничего. Ладно, полежи. Парень кинул на холодный пол старое одеяло, оделся и вышел. – Тебе как всегда? – спросила его Нюрка-самогонщица, у которой он брал выпивку. И не дожидаясь ответа, протянула мутную бутылку. – Нет, мне это… Костей каких-то. Ну или просто… – Чего-чего? – Я заплачу. – И этот допился, – со знанием дела прошептала Нюрка вслед Сереге, когда он уходил с остатками супа, который она ему продала. Уродливый пес поел, а потом благодарно лизнул парню руку. Тот от неожиданности даже задохнулся и ошарашенно вытаращился на место, которого коснулся шершавый язык. До этого самое доброе, что он видел и слышал в жизни, были слова бабки Петровны: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер». А потом медленно, робко и неумело положил эту руку на обезображенную кем-то песью голову. Так «притулились» друг к другу два одиноких уродливых и никому не нужных существа. И стало им теплее. Впервые в жизни Серегу кто-то ждал дома. И впервые он спешил туда, в этот дом, покупая так же у Нюрки какие-то объедки. И как же был он счастлив, когда открывал дверь, а навстречу с радостным лаем бросался его единственный в этом мире друг. Нет, он и выпивку тоже брал, но уже не так часто. А потом стал чего-то готовить. Ел сам и угощал Одноухого – так он назвал пса. И было им хорошо. Над ними посмеивались: «Надо же, два урода, нашли друг друга». Но и замечать стали, что глаза у Сереги могут быть не только дикими и злыми, но и ласковыми и добрыми. Наверное, в эти минуты он думал о том, что и его теперь ждут и что он кому-то нужен. Со временем он сделал Одноухому во дворе будку, посадил на длинную цепь, и тот старательно охранял дом, облаивая всех, кто проходил мимо. Хотя охранять-то было незачем. Брать у Сереги было нечего, и все это знали. *** А потом Одноухий пропал. Сорвался, наверное, с цепи и убежал. Многие тогда видели, как Серега подолгу стоял у забора и всматривался вдаль. Через несколько дней деревенские мужики принесли пса на одеяле с перебитыми ногами. Тот еле дышал, но был жив. – Это Петька с компанией… Мы видели, – сказали они и положили Одноухого на землю. Петька был местный наркоман и просто дебил. Серега опустился на колени рядом с псом и обнял его. А тот слабо лизнул его в нос. – Пойдём выпьем, что ли, – пробормотали мужики, как-то растерянно всхлипнув. И тихонько побрели. Сережка с трудом поднял Одноухого и понёс в дом. Вечером к ним постучалась Нюрка. – Я это… Вот, сварила вам… Поешьте, что ли… Да убери ты свои деньги! Пёс выжил, но ходить уже больше не мог, только ползал. И однажды Серега, взяв тяжёлую палку, пошёл туда, где чаще всего гулеванил Петька с компанией, покалечивший его единственного друга. Разное потом говорили. Кто-то – что Серега хотел просто попугать, кто-то – что так же перебить ноги, как это сделали с Одноухим. Но через два дня нашли его с ножом в спине. Хватились бы, наверное, и позже, а может, и вообще не хватились бы, но выл пес на всю деревню, и заподозрили люди неладное. А Петьки после этого и след простыл. Собрались мужики, сколотили гроб, похоронили Серегу. Да что там похоронили. Закопали на местном кладбище за деревней – и все. Дом заколотили. А Одноухий? Одноухий опять пропал… *** – Мы долго удивлялись тогда, куда этот пёс мог деться, он же не ходячий, – вспоминала старенькая соседка тетя Маша, которая мне все это рассказывала. – А потом Нюрка-самогонщица вся в слезах прибежала с кладбища. Ходила Нюрка на могилу к своей покойной матери. Проходя мимо места, где недавно похоронили Серегу-урода, замерла, как громом поражённая. На могильном холмике, обняв покалеченными лапами землю, лежал Одноухий. Он был мертв… … Тетя Маша украдкой вытерла слезы. – Сколько лет прошло, а не могу спокойно вспоминать. Ты там была, видела, что это далеко. Как он дополз-то, бедный, как нашёл?… … В тот день у Серегиной могилы собрался народ. Нюрка, мужики, женщины, нестарая ещё тетя Маша… Они стояли, смотрели на Одноухого и думали о чем-то своём. – Сделайте Сереге крест какой, что-ли, мужики, – сказала вдруг Нюрка. – Что мы, хуже собаки? С меня бутылка. – Что мы, не люди, – ответил кто-то. – А ведь мужик он был неплохой, зла никому не делал, – раздался другой голос. – Отмучился, бедолага… – Эх… Так появился на том холмике наскоро сваренный крест из двух труб. А потом прошло время, ещё много народу разъехалось, Серегин дом совсем развалился, могила заросла и все всё забыли… … На следующий день я нарвала маленький букет – одуванчики, какие-то синие цветочки – и пошла на кладбище. Так же звенела природа, пели птицы, порхали бабочки, и казалось, что смерти нет. – Почему Господь дал тебе всё это? – думала я. – Где ты сейчас? Как тебе там? И мне почему-то казалось, что всё у Сереги сейчас хорошо. Вот чувствовала я это, и всё. А ещё я думала о том, что будь в жизни у него чуть больше любви, всё было бы по-другому. Как же важна Любовь! Если даже любовь собаки сумела осветить и согреть жизнь несчастного одинокого парня, что смогла бы сделать любовь человеческая. Да, любовь творит чудеса! А отсутствие ее убивает всё живое. И почему умел любить тот же уродливый пёс Одноухий, а мы, люди, часто не умеем? Мы же не хуже собак… Живут в нашей деревне двое пожилых людей, дед Сергей и баба Маша. Живут душа в душу, и всё у них ладится. Вся деревня смотрит на них и радуется, а кое кто даже завидует. Всегда вместе. Никогда их не видели чтобы кто-то в одиночестве шел. Даже за хлебом в магазин вдвоем идут. Если дед Сергей на рыбалку шёл, то рядом всегда его баба Маша. Я лично не знаю больше таких семей, где муж и жена так неразлучны. Даже в газете о них писали много лет назад, и деревенские жители даже гордились, что живут рядом с ними дед Сергей и баба Маша. Только вот никто из жителей деревни не знал как они встретились. Не знали эту таинственную и жуткую историю давней встречи Сергея и Маши. Сергей в молодости работал водителем лесовоза. Работать приходилось и днём и ночью. И однажды он так заработался, что уснул за рулём и опрокинулся в овраг. Приехала милиция и врачи, которые констатировали смeрть молодого парня. Отправили Сергея в районный морг, где он и пролежал сутки, пока не очнулся. Сергей очнулся от нестерпимой боли и холода в полной темноте. Он долго не мог понять где он находится, пока не догадался где. Раны на голове небыли перевязаны. А зачем если человек умeр. Перепугался Сергей прямо жуть. Когда ещё придут за ним и дверь откроют. Так и второй раз умeреть можно. Но ещё сильнее он перепугался когда услышал слабый плачь в темноте. Тут уж у любого нормального человека крыша поедет. Прислушался Сергей, плачет кто-то, и не показалось ему вовсе, как он первоначально подумал. Плачет девушка. — Здесь кто-то есть?- шепотом произнес Сергей. Плачь прекратился и послышалась возня в темноте. — Кто здесь?- снова спросил Сергей. — Маша,- всхлипывая сказал женский голос. — А меня Сергей зовут,- сказал он,- Маша, а ты знаешь где мы? — В морге,- запросто ответила она. — Вот и я подумал что в морге. А как ты сюда попала? — Утонула. А ты? — Разбился на машине. Уснул за рулём. Они помолчали оба не веря в происходящее. Трудно было поверить в такое. Два оживших одновременно в одно время, разве это не чудо? Это наверно знак. — Не плачь Маша, скоро за нами придут. — Мне очень холодно. Не чувствую ни рук ни ног. Сергей кусая губы слез со стола, протянул руку и пошел, пока пальцами не коснулся чего-то теплого. — Давай я тебя обниму,- сказал Сергей садясь превозмогая боль на пол рядом с Машей,- Так обоим теплее будет. Ждать им пришлось не долго. Часа через два дверь открылась и… И пришлось долго откачивать врача. Ну вы понимаете, что ни каждый выдержит, и не лишится ума видя такое зрелище. На полу сидят обнявшись два мертвеца. Я бы например никогда не хотел такого увидеть. Точно бы в психушку загремел. Об этом случае долго ещё говорили, хотя держали в большом секрете. Ну а дед Сергей и баба Маша с тех пор не разлучались. И прожили свою жизнь счастливо. Потомственная ревнивица Автор: Анисимов Виктор вернулся с работы уставший. Сел за столом на кухне напротив жены, тяжело вздохнул и с тоской в голосе произнёс: - Надоело всё... Не хочу работать... Скорей бы на пенсию. - Рано тебе ещё об этом думать, - хмуро ответила ему жена, и тоже горестно вздохнула. - А ты чего такая невесёлая? - с подозрением спросил Виктор. - У тебя тоже, что ли, на работе проблемы? - Если бы на работе... - пробормотала Надя. – У нас с тобой, Витя, скоро проблемы будут… - Не понял. - Виктор замер. – Ты про какие проблемы говоришь? У нас с тобой, вроде, всё нормально. - Мне сегодня утром Люба звонила. - Жена сделала печальное лицо, будто собиралась заплакать. – Жалуется она. - Тебе сегодня дочка звонила? - насторожился Виктор. - Ну, да. А что тут удивительного? - Да нет, ничего, - оживился вдруг Виктор. – Значит, ты говоришь, жалуется она? И на что она жалуется? - На жизнь. Она мне давно уже жалуется, - призналась Надя. - Я тебе раньше не говорила, но теперь пора сказать. Люба говорит, что её Сашка, кажется, того... - Чего - того? - Изменяет ей, вот чего. - В смысле? - хмыкнул Виктор. – Как изменяет? - А ты чего, не знаешь, в каком этом бывает смысле? – тут же вспыхнула Надя. - И что такое изменять - тебе тоже не понятно? - Не заводись, Надя! - Виктор вдруг весело посмотрел на жену. - Я спрашиваю, наша Люба поймала, что ли, Сашку с другой женщиной? Или не поймала? - Пока не поймала, - хмуро ответила жена. - Но говорит, что все признаки налицо. - И какие такие признаки налицо? - А чего ты всё улыбишься? - обиженно воскликнула Надежда. - Тебе, что, за дочку совсем не обидно, что ли? - Ну, у нашей дочки фантазия точно такая же как у тебя, - засмеялся муж. – Буйная фантазия. И, всё-таки, какие признаки измены она увидала? - Известно какие. Поздно он приходить с работы стал. Уставший и к ней равнодушный. И вроде, пахнет от него другими женщинами. Люба сказала, что она собирается от него уходить. Хочет к нам вернуться. Ты как на это смотришь? - Отрицательно смотрю. - Виктор строго посмотрел на жену. - Так ей и передай. Папа запрещает. - Чего ты запрещаешь? - насторожилась Надя. - От мужа уходить запрещаю. - Ты чего с ума сошёл?! - возмущённо воскликнула Надя. - Дочке житья с мужем нет, а ты её в родной дом не пускаешь? Хочешь, чтобы она у нас несчастной была. Ты этого хочешь, да? - Нет, Надя, я хочу ровно наоборот! - Виктор полез в карман и достал оттуда свой мобильный телефон. - Я сейчас тебе покажу, кто мне сегодня звонил. Сейчас, входящие звонки открою, и покажу. - Он протянул ей телефон. - Гляди. Видишь? - Ну, вижу, - недовольно кивнула жена. - Александр какой-то тебе звонил. Погоди… - Надя удивлённо распахнула глаза. - Это чего, он что ли звонил тебе? Наш зять? - Ага. И знаешь, зачем он звонил? - Зачем? - Пожаловаться на нашу дочь. - Этот как это? - растерялась Надя. - Мужик жалуется тестю на свою жену? - Ага. Так вот, он говорит, что Любка его своими несправедливыми придирками просто с ума сводит. Достала его просто. Сашку теперь на работе часто просят остаться на часок, потому как работы стало много, так наша дочь сразу начинает скандалить. И ревновать, говорит, она стала его к каждому столбу. Тебе это ничего не напоминает? - А чего это мне должно напоминать? - насторожилась жена. - Как что? Ты, вспомни, как ты меня доводила своей ревностью, когда мы с тобой только поженились. Помнишь? - Ничего я не помню, - надула Надя губы. - Ну, конечно, такое лучше не помнить, - опять заулыбался Виктор. - А я ведь тоже с твоим отцом на эту тему однажды разговор имел. - Ты? С моим папой говорил про это? - Ага. Советовался, как с тобой быть? Потому что у нас ведь, помнишь, чуть до развода дело не дошло. - Да что ты мне всё прошлым в глаза тычешь? - разозлилась Надя. - Всё давным-давно быльём поросло, а он все эти глупости помнит. Какой ты, оказывается, злопамятный. - У нас-то, Надя, всё прошло, а у наших детей, вон, один в один всё повторяется. Знаешь, что мне твой отец тогда сказал? - Ну, и что он сказал? - Он мне сказал - потерпи, Витя. Как только Надежда тебе кого-нибудь родит, так у неё этот бзик сразу и пройдёт. И ведь как в воду глядел. Помнишь, как ты Любу родила? - Конечно, помню. - Вот-вот. Родила ты дочку и про меня сразу забыла. Я сам даже тебя стал к дочке ревновать. Пока она меня папой первый раз не назвала. - А ведь точно! - засмеялась Надя. - А я про этот уже и забыла. - А я все помню, - засмеялся и Виктор. - И поэтому я Александру тоже самое сказал - терпи. Как только Люба тебе ребёнка родит, так всё сразу у вас и наладится. - Думаешь, наладится? - Уверен. Любка же - чисто твоя копия. Потомственная ревнивица. Как будто вас один художник рисовал. - А если она, всё-таки, возьмёт, и заявится домой с вещами? А? – Надя растерянно посмотрела на мужа. – Чего тогда делать? - Проявим характер. Строго скажем - разворачивайся и иди туда, откуда пришла. - Я так сказать дочке не смогу, - замотала головой Надежда. – Это грех, такое говорить родной кровиночке. В это мгновение зазвонил мобильный телефон Надежды, она взглянула на него и испугано воскликнула: - Ну вот… Опять Люба звонит. Господи, неужели она, всё-таки, решилась? Не дай Бог, скажет сейчас - я еду с вещами. Чего делать-то, а, Витя? Может, мне ей не отвечать? - Как это не отвечать? – удивился Виктор. – Это же дочь. Не бойся, если разговор у вас пойдёт на эту тему, передашь трубку мне. - Ну, ладно... - Надя поднесла телефон к уху, и сказала: - Алле... Да, доченька... У тебя всё хорошо? Дальше Надя только молчала, и изредка кивала головой. Затем её лицо просветлело, и губи стали растягиваться в улыбке. - Наконец-то! – воскликнула вдруг Надя. – Поздравляю тебя, милая. Что? Завтра перезвонишь? Ладно-ладно… Всё-всё... Пока-пока... Целую тебя. Надя положила телефон на стол и загадочно посмотрела на мужа. - Ну и чего ты молчишь? - нетерпеливо воскликнул Виктор. – Говори скорей, с чем ты её сейчас поздравляла? - А вот с тем самым... - С чем - тем самым? Ну, говори же! Не томи! - Недавно от врача она вернулась, - заулыбалась Надя. - Беременная наша Люба. Вот. - Да ты, что? - заулыбался и Виктор. – Ну, вот и всё! Значит, Александру недолго осталось её бзики терпеть. Месяцев восемь, да? Или меньше? - Где-то около этого, - кивнула Надя. Потом она мечтательно вхдохнула: - Хоть бы у нас девочка родилась. - Ага, - саркастическим тоном сказал Виктор. - Чтобы еще одна потомственная ревнивца на свет появилась? Нет уж, пусть это будет мальчик. Хотя... Кого Бог даст, за то Ему спасибо и скажем... Но лучше, всё-таки, за мальчика… Родная прислуга Автор Вера С. -Заходи, Дарья, располагайся, будь как дома, - свекровь широким жестом гостеприимно обвела вокруг себя. -И не забывай, что ты в гостях! -тихо подхихикнула стоящая рядом с ней дочь Светланка. Дарья скромно улыбнулась и прошла вслед за Аркадием в его комнату. Муж закрыл за ними дверь, обнял девушку и улыбнулся: -Вот, Дашенька, наконец-то мы с тобой настоящая семья! Дарья доверчиво прижалась к супругу. -Ты завтра долго не спи, - обратилась к Даше за ужином свекровь, - поможешь мне с завтраком. Семья-то у нас большая! -Конечно, Зоя Семеновна! - мягко улыбнулась девушка. Семья у мужа действительно была большой- четверо братьев и сестра. Правда старший был уже женат и жил отдельно, а младший находился в армии. Аркадий был вторым по старшинству. К счастью, отец Аркадия, перед тем как покинуть этот мир, построил семье большой дом, где всем хватало места. У каждого члена семьи была своя просторная комната. Естественно, когда Аркадий и Дарья решили пожениться, то вопросов с жильем не возникало. -Поживем пока у нас, - сказал Аркадий, - дом большой, места всем хватит, да и тебе не будет скучно, пока я на работе. Аркадий работал по сменам на деревообрабатывающем заводе, находящемся в пяти километрах от поселка. Зарплата была хорошей и поэтому было решено, что Даша работать не будет, а посвятит себя созданию уюта в их маленькой семье. Их решение поддержала и мать Аркадия: -Конечно, Дашенька! Предназначение жены - заботиться о муже. Чтобы его ждал горячий вкусный ужин, чистый дом и любящая жена. А он пусть обеспечивает материально! Дарья тогда подумала: "Какая хорошая у меня будет свекровь! Самой-то вон всю жизнь приходилось и работать, и за домом следить, и детей воспитывать!" Утром Дарья, как и обещала, встала пораньше и помогла Зое Семеновне с завтраком. Затем, проводив мужа на работу, вымыла за всеми посуду и ушла к себе в комнату. Нужно было заправить кровать, прибраться и перебрать вещи. -Даша! - в комнату без стука заглянула свекровь. - Ты когда здесь закончишь, приберись и в других комнатах. А потом принимайся обед готовить! Светка придет из школы, чтобы горячего супу сразу поела, а то у них в школе какая еда? Так, сухомес один! Только желудок портить! Дарья удивилась такой просьбе, но ничего не сказала, рассудив, что ей действительно целый день без дела не усидеть. Да и Зое Семеновне следует помогать - все-таки она теперь ее семья, мама ее любимого, а значит и ей. Так и повелось. С утра Дарья вставала раньше всех, чтобы приготовить завтрак. Затем, проводив всех за двери, шла заниматься уборкой, готовкой, стиркой и глажкой. Зоя Семеновна только указывала, что делать. -Дарья! Ты стирку собрала? На вот еще Светкино постельное да мальчишек захвати! - и кидала девушке огромный ворох постельного белья. Когда Дарья впервые решила воспользоваться стиральной машинкой-автоматом, Зоя Семеновна встала грудью на защиту техники. -Ты что? Это такая вещь дорогая! Мы ее используем только для определенных вещей! Да и вообще! Электричество надо экономить! И как следует она не простирывает! Руками-то надежнее будет! Ничего страшного! Я всю жизнь руками стирала - не переломилась! -Дарья! Приберись у Славика! Он вчера, видимо, опять ночью в комнате ел - одни крошки повсюду! -Ивану рабочую спецовку выстирай! А то уже вторую неделю в нестираной ходит! -Подшей Славику штаны! -Отбели Свете блузку! -Подготовь Ивану костюм - у него собрание! Дарья крутилась весь день как белка в колесе, обслуживая свою новую огромную семью. Зоя Семеновна ничем ей не помогала. Раздав указания, она уходила на улицу и весь день болтала с соседками. Спустя несколько месяцев такой жизни, Дарья уже была не рада, что согласилась жить со свекровью. "Лучше в каморке, в общежитии, чем так!" - грустно думала девушка, но пожаловаться мужу не решалась. Аркадий все-таки заметил, что с супругой что-то неладно. Она похудела, побледнела, осунулась и прямые супружеские обязанности выполняла неохотно, предпочитая сразу засыпать. -Дашенька! Что происходит? - пытался разговорить он девушку, но та лишь мотала головой и отвечала: -Все нормально! Просто привыкаю к новой семейной жизни. Молчанию Дарьи способствовало и постоянные рассуждения Зои Семеновны о том, что в работе по дому ничего тяжелого нет. Что раньше на женщинах все хозяйство держалось и что грех жаловаться на свою замужнюю долю, если муж не пьет, не бьет и деньги в дом носит. Как-то на заводе случилась авария и Аркадия пораньше отпустили домой. Обрадовавшись, что сможет провести больше времени с женою, мужчина зашел в магазин, купил торт и бутылку шампанского и, весело насвистывая, направился домой. Какого же было его удивление, когда он не обнаружил дома супруги. -А где Даша? - спросил он у стоящей у калитки матери. -Так на реке, наверное, - махнула та рукой. " Прогуляться что ли пошла?" - подумал Аркадий и тоже направился к реке. Дарью он нашел на плотике. Девушка полоскала белье, а рядом с ней стояло два огромных таза с этим самым бельем. -Дашенька! - воскликнул мужчина. - Что все это значит? Неужели у нас накопилось столько грязного белья? Да даже если и так, почему ты не воспользовалась машинкой? Дарья поднялась с коленок, подошла к мужу, уткнулась ему в грудь и расплакалась. Встревоженный Аркадий обнял жену и велел все рассказать. Накопившееся за несколько месяцев выплеснулось из Дарьи вместе со слезами. -Да она что? С ума что ли сошла? - рассердился Аркадий. - А ну пошли! Он покидал белье в тазы, погрузил их в тут же стоящую тележку и почти бегом направился к дому. -Мать! Я в дом привел жену, а не тебе прислугу! - воскликнул он при виде Зои Семеновны. -Что? Нажаловалась? - Светка уже пришла из школы и стояла рядом с матерью, зло глядя на Дарью. -А ты! - Аркадий обратился к сестре. - Что думаешь, что такая неотразимая и найдешь себе богатого мужика, который наймет тебе прислугу? Сама не можешь свои трусы постирать? -А что ты возмущаешься, сынок? - с деланным спокойствием попыталась возразить Зоя Семеновна. - Всю жизнь так было: жена должна обихаживать и мужа и его семью, раз вошла в его дом. Что здесь такого? -А то! Что сейчас не семнадцатый век! И я не хочу, чтобы моя жена гробила свое здоровье, горбатясь на ленивых родственников! И вообще! Почему ты не разрешаешь ей пользоваться машинкой? -А ты хоть знаешь, сколько она электричества нажигает? -А ничего, что я за него плачу? Скандал получился громким. К нему присоединились и пришедшие с работы братья Аркадия. Никому не хотелось терять прислугу, поэтому все стали на сторону матери. Но Аркадий был непреклонен. -Моя жена больше работать на вас не будет! К счастью, отец распределил этот дом на всех и моя доля в нем есть! Поэтому, мы с Дашей будем вести хозяйство отдельно! С этими словами Аркадий обнял жену и увел в комнату. -Если они будут тебя еще хоть как-то обижать или заставлять что-то делать - сразу говоришь мне! Договорились? -Хорошо! -кивнула счастливая Даша. Но с облегчением вздохнуть девушке не удалось. Ее избавили от домашней работы, но начались постоянные упреки, издевки и насмешки. Не так вымыла посуду, не так ее поставила, не достаточно тщательно прибрала за собой в местах общего пользования. И стиральной машинкой ей так и не позволили пользоваться. -Это наша машинка! - зло поджав губы произнесла свекровь. - Ты же отсоединилась от нашей семьи, вот и нечего нашим добром пользоваться! Скажи спасибо, что посуду разрешаем брать! Дарья не расстроилась: ручная стирка с двух человек все равно лучше, чем с шести. Однако, ее спокойствие только разозлило. Однажды, когда девушка несла во двор тазик с постиранным бельем, чтобы его развесить, Светка, как бы невзначай, поставила ей "подножку". Не удержав равновесие, Дарья полетела с крыльца. Таз и стопка влажного белья упали прямо на нее. Почувствовав жгучую боль внизу живота, девушка потеряла сознание. Очнулась она уже в больнице. Рядом сидел посеревший Аркадий. -Что со мной? - прошептала Дарья. -Сейчас уже все хорошо, - стараясь, чтобы голос не дрожал ответил муж, - только вот... -Что? - испугалась девушка. -Дашенька. Мы потеряли ребенка. Но ты не переживай! Доктор сказал, у нас еще будут дети! - Аркадий наклонился и обнял жену. Из больницы супруги поехали в съемную квартиру. Вскоре Даша устроилась на работу в местную библиотеку, но проработала там недолго. Новая спокойная и счастливая супружеская жизнь принесла свои плоды - Дарья забеременела. В положенный срок у Аркадия и Даши родился первенец. Счастливый Аркадий начал строительство дома и к моменту рождения дочки семья въехала в собственное жилье. С матерью, сестрой и братьями Аркадий и Даша общаются, но лишь общими фразами. Рождение внуков Зою Семеновну не смягчило. Женщина не стремится с ними нянчиться. Она все также убеждена, что была права по отношению к невестке. Дарью не огорчает отношение свекрови. Ей вполне хватает помощи от своих родителей и заботы и любви мужа.
Мир
ВОИНЫ СВЕТА
🔥🔥🔥 Вот такие чудеса бывают на фронте:
Сон солдата
На одной из позиций, куда мы привезли гуманитарный груз, ко мне подошёл молодой парень. Сначала, смущаясь, стоял в стороне. Потом, когда я осталась одна, всё-таки решился.
Поблагодарил за шевроны с Богородицей, сказал что обязательно будет носить, не снимая.
– Мне неделю назад приснился сон. Я видел всё, словно наяву, и запомнил каждую деталь.
Совсем недавно солдат был «на переднем крае». Несколько недель в страшном напряжении, практически под круглосуточным огнём противника. Поспать удавалось урывками, по 2-3 часа. Но именно там ему приснилось нечто удивительное, чем он захотел поделиться со мной.
«Смотрю в бинокль в направлении противника. Огонь утих. Вижу –приближается большая толпа людей. Сначала не ясно, кто это. Хватаю автомат, хочу закричать товарищам, но не могу. Голос будто застрял в горле, руки онемели, пошевелиться не могу.
Присматриваюсь – это гражданские. Мужчины и женщины. У них странные одежды, похожие на ночные рубашки. Видно, что когда-то были белые, но от пыли и дальней дороги стали грязные и изношенные. Мне кажется, за спинами у этих людей большие рюкзаки, но, когда подходят ближе, вижу – это Крылья. Как у лебедей, только перья гладкие и блестящие. Самое удивительное, крылья у многих сломанные, кое-где виднеются белые кости и запёкшаяся кровь. Лица людей несчастные и изнуренные. Я вижу, как одна женщина прикрывает рукой обнаженную грудь под порванной одеждой.
Постепенно выхожу из оцепенения. Мне не страшно. Но я не могу описать свои чувства в этот момент, нет у меня подходящих слов.
Я понимаю: передо мной Ангелы. Они похожи на тех, которых я видел в храме на иконах. Только там они нарисованные, а тут – реальные. Они –люди. Только с крыльями.
– Вы откуда идёте? – спрашиваю я.
– Мы из Лавры! Нас выгнали.
Я не понимаю, что за Лавра. Город это или что? Только даю рукой знак, чтобы они проходили.
Проснулся в холодном поту. Спросил старшину, что за город такой – Лавра. Он то мне объяснил, что это Киево-Печерская лавра – святыня всех православных. И что укропы её закрыли, монахов выгнали».
Я долго думала о сне солдата, что он может означать. Ангелов выгнали из их дома, их опорочили и унизили. Но ведь они пришли к нам. Зная, что мы своими молитвами исцелим их крылья, залечим раны. А они встанут за спинами наших ребят и будут защищать их от демонов, называющих себя ВСУ.
@obshina_ru
В один не то чтобы прекрасный день Олина бабушка Элиза Матвеевна, пожилая энергичная и решительная дама слегка за 60, сказала:
— Оля! Я долго ждала, долго молчала, но мое терпение лопнуло. Ты когда-нибудь дашь мне спокойно помереть?!
Тоненькая брюнетка Оля, искусствовед, бабушку любила и потому очень удивилась, откуда столь странные вопросы.
— А оттуда, что ты меня в гроб раньше времени загонишь, — нелогично продолжила бабушка. — Ты когда замуж выйдешь?! Чтоб я могла упокоиться с умиротворенной душой! Тебе почти 27! Чтоб не мешать, я на все лето съехала на дачу к этой старой дуре Василевич. Три месяца по двадцать раз на дню сочувствовала ее геморрою. Что толку в моих страданьях — ты за это время даже не познакомилась ни с кем!
— Бабушка, когда и где мне знакомиться? Работа, испанский, диссертация. А в моем музее из холостых мужчин только Аркадий Палыч, ты же его видела.
— Да, Аркадий Палыч — это на безрыбье даже не рак, а полудохлая креветка, — мрачно согласилась бабушка.
А на следующий день позвонила старой дуре Василевич и выяснила, что василевичская внучка познакомилась со своим будущем мужем в ночном клубе.
По телевизору Элиза Матвеевна услыхала, что в ночной клуб вход с 21 до 24 для девушек и женщин бесплатный. Следующим вечером она туда и направилась, сообщив Оле, что идет прогуляться перед сном.
В считанные минуты разгромив охрану, пытавшуюся что-то слабо вякать о возрасте, добив их ехидной фразой — Плохо держите удар, любезные! — Элиза Матвеевна уселась (с помощью той же охраны) на высокий стул у барной стойки и строго оглядела окрестности.
— Ну и как вам у нас? — робко осведомился бармен, пододвинув ей высокий стакан. — Это за счет заведения. Безалкогольный.
— Бесперспективно, — припечатала Элиза Матвеевна, — порядочной девушке тут ловить нечего. Кстати, не разорились бы, если б плеснули ложку коньяку. А вон тот рыженький — у него что-то с тазобедренными суставами или сейчас так танцуют?
В тот вечер в клубе было нервно. Как на школьном собрании в присутствии родителей и директора по случаю застукивания все тем же директором группы семиклассников за распитием пива на спортплощадке.
До нового года Элиза Матвеевна посетила рок-концерт, выступление заунывного барда, файер-шоу, соревнование по экстремальному велоспорту, преферансный турнир и, уже от полного отчаянья, семинар молодых поэтов.
Закидывать наживку смысла не было — не дай бог, клюнет. Поэты ее доконали.
— В свое время я полгода выбрать не могла между твоим дедом и десятком других, не хуже деда. Даже у этой старой дуры Василевич был какой-никакой выбор. Хотя она все равно всю жизнь страстно пялилась на твоего деда. Но нынче молодые люди, Оленька, поразительно измельчали, не за кого взглядом зацепиться.
В марте Элиза Матвеевна, навестив старую дуру Василевич, решила заехать к Оле на работу. На подходе к музею поскользнулась и грохнулась. Хорошо — не на ступеньках. Какой-то военный бросился поднимать ее. Элиза Матвеевна проинспектировала себя на предмет отсутствия перелома шейки бедра, внимательно посмотрела на доброхота и сказала:
— Господин майор, вы, я вижу, танкист, мой покойный муж командовал танковым полком, скажите, господин майор, у вас найдется час свободного времени?
Майор, осознавший, что придется тащить бывшую мать-командиршу на себе до ее местожительства, проклял себя за неуместное проявление христианских чувств и обреченно кивнул.
— Прекрасно. Скажите, вы бывали в историческом музее? Нет? Напрасно. Очень советую. Только попросите, чтобы экскурсию провела Ольга Рашидовна, замечательный экскурсовод, не пожалеете.
Майор и сам толком не понял, какого черта он потащился в этот музей. Как загипнотизированный.
Недавно Элиза Матвеевна тихонько сказала спящему Митеньке:
— Вот ты, солнышко мое, медвежонок, пойдешь в школу, твой папа закончит военную академию, бабушке и умирать можно. А еще мама твоя докторскую допишет — я и уйду со спокойным сердцем. И сестричка тебе нужна, воробышек мой, что ж ты один расти будешь. Вот родится твоя сестричка, потом в школу пойдет, а потом… ну, потом мы еще посмотрим…
"РАЗГОВОР."
Самый первый мужчина, который ее бросил, был родной отец. Он привез ее маму в роддом, когда у той отошли воды и поехал домой, но так и не вернулся к ним никогда. Мама получила от него сообщение: «Прости, я не могу больше притворяться, что хочу этого ребенка. Надеюсь, у вас все сложится». Поэтому мама и назвала ее Надеждой. Так давно уже не называли девочек, это имя было немодно и несовременно. И когда Надя сокрушалась, мол, зачем ты меня так нелепо назвала, мама всегда говорила: «Ты не понимаешь, мне нужна была Надежда тогда, иначе мы бы не выжили».
Но ни у мамы, которая больше никогда не вышла замуж, ни у Нади не складывались отношения с мужчинами. Мама их просто не любила и искренне не понимала, зачем в доме этот ненужный предмет. А Надя не разделяла эту точку зрения. С детства она бредила отцом, еще в садике она с завистью провожала взглядом девчонок, которых забирали папы после работы. Как они улыбались им, как брали маленькую руку в свою. А то и вовсе поднимали свое счастье на руки, дочка обхватывала папину шею и прижималась к нему, закрытая от любых невзгод. Как же ей хотелось быть этой девочкой. Лучше бы мама назвала меня «Счастье», кому нужна «Надежда»?!
И хотя, зарабатывала мама хорошо, но на свою квартиру как-то денег всегда не хватало. Из-за того, что они меняли съемные квартиры, Надя с мамой часто мигрировали по городу. Мама не морочилась с ее школами, да и с учебой. Она как раз поменяла очередную квартиру и школу в седьмом классе, когда впервые влюбилась в самого высокого в классе мальчика Илью. Одного только не знала новенькая Надя, что Илья – мечта многих девочек здесь. И ее, как очередную конкурентку, приняли враждебно.
Надя была высокой, немного несуразной, как все подростки, с длинными тонкими, выгоревшими после лета платиновыми волосами. Ее белое лицо солнце раскрасило яркими конопушками. Она привыкла стесняться в каждой новой школе: своей долговязости; того, что она каждый раз врывается в чужой коллектив и там к ней относятся настороженно; что у нее совсем нет друзей и единственный близкий человек - мама, всегда занят.
Ее симпатию сразу заметили в классе. Мальчишки подшучивали над Ильей, мол, наконец-то у него появилась «перспективная» поклонница, глядишь, и она скоро будет смотреть на предмет своего обожания свысока. Но больше всех она бесила Настю. Самую красивую девочку в классе, на которую Илья упорно не обращал внимания. И вот в один из теплых сентябрьских дней Надя возвращалась домой после уроков, недалеко от школы, в маленьком сквере, ее окружили несколько девочек вместе с Настей. Они что-то кричали ей в лицо, толкали, кто-то дергал ее за волосы. Надя выхватила свой тяжелый рюкзак, и с силой хлопнув, им Настю, начала бешено размахивать в сторону своих обидчиц. Она почувствовала, что готова их всех просто разорвать и взревела так, что девчонки дернули врассыпную с криками: «Бешенная!»
- Эй, что случилось? – раздался голос Ильи. Он видимо тоже шел по этому скверу домой. – Почему все бегут врассыпную?
Все еще тяжело дыша и неловко балансируя с тяжелым рюкзаком, зареванная и дрожащая Надя упала на колени. Ей было больно, не столько от ободранных в кровь коленей, сколько от уязвленного достоинства.
- Ну не надо, ты что? Они просто дуры! Вставай! У тебя колени в крови. Печет сильно? Давай подую.
- Дур-р-р-ы, - всхлипывала Надя, - а т-т-ты? Что з-з-десь?
- В смысле? У меня сестренка есть младшая. Я девочек не обижаю, - просто сказал Илья. – Меня моя мама так всегда учила.
- М-м-мама?
- Да, она умерла, два года назад, от рака, - спокойно сказал Илья. Он усадил Надю на скамейку, достал маленькую бутылку с остатками чистой воды и немного полил на раны, при этом встав на колени и усердно дуя, чтобы не пекло.
- Мне жаль. Твою маму, - Надя вытерла слезы, окончательно придя в себя.
- Мне тоже, - просто ответил Илья. – Она была очень хорошим человеком. Но папа говорит, что жизнь продолжается. Хочешь, будем дружить, но без всякой вашей ерунды с любовью. У меня на это нет времени. Я присматриваю за Верой, это моя младшая сестра.
- Вера? Очень странное имя, - пробормотала ошеломленная Надя.
- Моя мама на последнем сроке узнала, что больна. Она просто хотела верить…, - голос Ильи предательски дрогнул.
Так и началась дружба Нади с Ильей. Дружба, которая пережила насмешки одноклассников, переезды Нади и ее мамы, смены школ, романы, первый неудачный брак Нади. Затем расставание с любовью всей ее жизни № 1. Затем №2. И все эти годы, все эти отношения, Илья был рядом. Стоило ей только набрать его и сказать: «Мне плохо, можно к тебе?» И они всю ночь болтали обо всем на свете. И именно благодаря Илье Надя не теряла веру в любовь, отношения, принятие, прощение, понимание и дружбу.
Но как-то, в один апрельский день, она сидела со своей подругой Тамилой в их любимом кафе «Рафинад». Надя как раз расписывала ей в ярких красках крах своих последних трехлетних отношений. Тамила знала ее очень давно, она методично кивала и строила сострадательные гримасы под щебетание Нади. И вдруг внезапно оборвала ее:
- А Илья?
- А что Илья? – от неожиданного вопроса Надя подпрыгнула.
- Ты была у него после этого?
- Нуууу, да. А что?
- И что он сказал?
- Как всегда, - Надя улыбнулась расслаблено, - мы проболтали всю ночь. Он сказал мне снова, что я самая лучшая и мне когда-нибудь обязательно повезет. Я найду человека, который меня полюбит. И которого полюблю я. И мы будем жить долго и счастливо.
- Ага. Пока смерть не разлучит вас, - пробубнила Тамила. – А лучше уж умрите в один день.
- Ты чего? – изумилась Надя.
- Да ничего. Меня просто умиляет твоя детская непосредственность. Ты что, и впрямь ничего не понимаешь? Он же любит тебя!
- Кто?
- Ну, точно дурочка. Илья твой!
- Да не мой он. Он мне еще в детстве сказал…
- Ага, да, помню. Без любви, без амуров. Дружить. А ты не задумывалась почему?
- Почему? – Надя вдруг вся напряглась. Конечно, она давно на уровне бессознательного что-то чувствовала. Но никак не могла нарушить уговор. Ведь договорились! Никаких амуров. Так если она ему небезразлична, почему он это отрицает? Да и хочет ли она разрушить эти бесценные для нее отношения с… жилеткой? Ведь, скорее всего, на ней какое-то проклятие. Ну не хотят мужчины с ней жить, любить ее. А может, это она не может с ними быть по-настоящему? Почему?
- Ой, да детская травма у тебя. Тебя просто когда-то оставил отец и теперь ты не можешь расслабиться ни с кем, все время ждешь подвоха, не успев начать отношения, уже мысленно готовишь себя к расставанию. Мужчины это чувствуют очень.
- А ты? Ты такая умная стала с каких пор? Ты, по-моему, на психолога всего три месяца, как пошла учиться.
- Тут не нужно быть психологом, если честно…
- А тебе не приходило в голову, что все эти мужчины мне просто не подходили. Что я ищу своего.
- Так зачем искать? Вот он. Просто сделай первый шаг. Он ведь тоже когда-то потерял любимую женщину – маму. Это травма, поверь. Поэтому и боится серьезных отношений и новых потерь.
Через месяц Надя праздновала свой день рождения. Ей очень не хотелось, но ее близкие подруги Тамила и Вика все организовали. «Брось, 25 бывает раз в жизни, - безапелляционно заявили они». Это был легкий фуршет в одном из залов недорогого уютного ресторана. Пришли все, вот только Илья опаздывал. Надя неловко дефилировала между гостями, и так ей было пусто среди этого веселья без Ильи! Кто-то говорит тост, а она невольно все на вход посматривает. Несколько раз перехватывала она проницательный взгляд Тамилы. Пару раз показала ей кулак, а один раз язык. Детский сад, ей-богу. Ну, какая любовь с Ильей у нее может быть? Ведь он ей как брат!
И тут от вереницы танцующих брейк-данс мыслей, ее оторвал Влад, ее бывший. Сначала она увидела перед собой огромный букет роз и, подумав было, что это Илья, расцвела. Но тут, когда из-за цветов вынырнул Влад, улыбка превратилась в поджатые от раздражения губы.
- Привет. Надеюсь, ты не возражаешь? Не мог не поздравить. Знаешь, я долго думал, я был не прав. Ты нужна мне, а я тебе….., - больше Надя ничего не слышала. Она увидела, как в зал входит Илья. Он принес ее любимые цветы – каллу. Конечно их, разве Илья мог ей подарить розы? Но увидев Влада, он остановился, а потом просто вышел. «Ну нельзя же быть таким дураком!» – мысленно возмутилась Надя, вручила назад букет роз обалдевшему Владу и поспешила за Ильей. Протиснувшись из гама, прохлады кондиционеров и тесноты в сумерки мая, Надя встала у входа в ресторан, пытаясь рассмотреть, куда пошел Илья. Но его и след простыл. «Господи, если бы ты сейчас отправил по домам всех моих гостей, мне было бы безразлично. Пусть бы он один остался со мной, - взмолилась Надя про себя, сдерживая предательский комок в груди».
- Эй, именинница, ты что тут делаешь? – позади нее стоял тот, кто был ей сейчас нужнее всех на свете. Комок в груди все-таки взорвался и заструились ручьи по щекам. Илья бережно заключил ее в объятия.
- Я думала, ты ушел, - наконец прошелестела Надя.
- Ага, это я два часа по пробкам добирался, чтобы вот так просто уйти! Кто выбрал это прекрасное, удобное в «час пик» место?
- Тамилааа, - вымучено улыбнулась Надя, - а где мои цветы?
- В вазе, глупышка. Я нашел вазу в этом средоточии шума и гама. А что Влад? Он как тут оказался?
- Честно? Вообще не волнует, забудь. Ты, ты знаешь, я давно хотела тебя спросить. Вот ты со мной, прямо как отец родной возишься. Зачем эти каллы, эти сопли до утра, мои проблемы? Зачем ты вообще здесь сегодня?
- Ты знаешь, я давно к этому шел, а именно сегодня твердо решил сказать тебе: у меня уже давно есть Вера – моя сестра, Любовь – к девочке с разбитыми коленками. Мне не хватает рядом только одного, - слезы снова предательски покатились по щекам глупышки, - Надежды. Она у меня вроде есть, но она, то появляется, то исчезает. А я хочу, чтобы рядом. Понимаешь?
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ДВУХ «УРОДОВ»
Основано на реальных событиях, имена изменены.
Я люблю кладбища. Кажется, я даже уже об этом писала. Там есть о чем подумать. Идешь тихо, смотришь на могилы и понимаешь, что за этими одинаковыми камнями и крестами – судьбы. Разные, неповторимые… Радости, беды, надежды, разочарования, любовь, ненависть… Кем были эти люди? Как жили? Как умирали? Хорошо, плохо? О чем мечтали?.. Бог весть…
Больше всего люблю сельские кладбища. И особенно весной. Рядом со смертью – рождение новой жизни. Пробуждается и поёт природа, греет солнце, щебечут птицы. И именно в этот миг чувствуешь, что смерти-то этой и нет. Просто открылась дверь, и ушёл туда человек. Куда? И что будет теперь с ним? Знает только Господь…
***
В этом году в нашей деревне меня опять туда потянуло.
У одной могилки сидела старушка. Кто у неё там – муж, сын? Посидела, перекрестилась и пошла куда-то. Рядом с другой очень деятельно копошились молодые мужчина с женщиной. Она рвала траву, он красил оградку. И о чем-то оживлённо и совсем не по-кладбищенски болтали. Когда я шла обратно, они тоже уже собирались. Женщина напоследок протирала фотографию на памятнике. А ее спутник зачем-то, тоже заботливо, пристраивал рядом на земле рюмку водки.
В тот день я случайно обратила внимание на одну могилу. Не потому что она была заброшенной и неухоженной – таких там много. А потому что покосившийся ржавый крест, воткнутый в землю, был явно самодельным, из каких-то двух труб. И всё – ни ограды, ни цветов. Только заросший, давно забытый холм. И даже на фоне других неприкаянных могил он выглядел особенно сиротливо. Как будто никогда и не был никому нужен…
Весь вечер этот грустный холм так и стоял у меня перед глазами. И увидев соседку, старенькую уже тётю Машу, я спросила про него.
– Тот, на отшибе, с трубами? Так это Серёжка-урод, – ответила она. – Бедолага…
Она вздохнула и задумалась, что-то вспоминая…
***
Серёжка, правда, был бедолагой. С рождения. Бабка его, которую все в деревне звали просто Петровна, и которая единственная из всех человеческих существ на земле хоть как-то тепло к нему относилась, вздыхала, глядя на внука, и шамкала беззубым ртом: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер».
Может и лучше. Но Серёжка жил.
Выжил он, когда мать его, Маринка, местная алкоголичка, сквозь пьяный угар осознав, что беременна, выпила какой-то абортивный отвар, который дала ей местная знахарка, и сама чуть не померла…
Выжил он, когда полусумасшедший от беспробудного пьянства отец его Степан зашвырнул в скулящего уже от голода сына топором и снес ему половину лица. Так Серёжка в четыре года стал уродом. Маринка заголосила, хотя к сыну особых чувств не испытывала. Степан протрезвел, сам пошёл в местную милицию, его посадили, в тюрьме он помер.
Маринка по мужу убивалась недолго, пока другой алкаш, Генка, не пришёл к ней с бутылкой и со словами: «Щенок, пойди погуляй», – отвесил на ходу забинтованному Сережке пендаля. Маринка на это тупо заржала и плотоядно вытаращилась на водку…
Выжил Сережка, когда неделями дома было нечего жрать, и он таскал еду с соседних огородов.
Иногда, правда, бабка Петровна, тоже пьющая, но с перерывами, подкармливала его. Но это было нечасто и до очередного ее запоя. А потом она померла, и кормить пацана вообще стало некому.
Выжил, когда с ним, уродом, грязным и оборванным, брезговали общаться даже подобные ему оборванцы – тоже дети пьющих родителей, которых тогда в деревне было больше половины.
Только стал диким и злым.
Выжил, когда допивал за спящими прямо на грязном полу мамкой и Генкой «паленку», а потом блевал сутками и обещал себе, что у него всё будет по-другому.
И даже тогда выжил, когда вешался из-за рыжей Ольки. Любил он ее, все знали. Но ни подойти, ни заговорить не решался. Потому что урод. Лишь злобно зыркал на неё глазами, как будто и любя и ненавидя одновременно за свои муки, и ускорял шаг, чтобы пройти быстрее мимо. А потом Олька вышла замуж за местного красавца Ивана. Несколько дней деревня пила, пела и гуляла. А Сережка сидел у своего дома на лавочке и прислушивался. А потом пошёл в сарай и повесился. Только оборвалась верёвка, и его лишь чуть придушило. Как будто даже смерть брезговала им.
***
Пацаном в местной школе Сережка появлялся нечасто. И то, потому что пригрозили: «Не будешь учиться – помрешь в тюрьме, как папаша твой». Быть как отец он хотел меньше всего. А потом настали девяностые, люди поехали в города, а кто остался – либо спился, либо сторчался, либо помер. За редким исключением, и то – стариков. Учиться в школе стало некому, и до сих пор стоит она, заброшенная и никому не нужная. Сережка к тому моменту со скрипом окончил восемь классов, просидев в некоторых по два года.
Что он теперь делал? Пил, как и все. Только в одиночку. Хотя когда-то обещал себе, что не будет. Ну и устроился на работу сторожем на еле ещё дышащий районный завод. Его взяли с какой-то злорадной готовностью и шёпотом за спиной: «Вот урод. Такой рожи любой вор испугается…»
Так прошло несколько лет… Померла мамка Маринка, замёрзла спьяну зимой в сугробе. Исчез Генка. Сережка не чувствовал, что он остался один. Он всегда один и был. Так уныло и «дошкандыбал» бы он, наверное, по жизни до того своего могильного холмика.
Но однажды поздней осенью напился он, как всегда, один, упал где-то по дороге домой и заснул, как когда-то мать, в снегу. И так же замёрз бы там. Но проснулся оттого, что кто-то лизал его уродливое лицо. Открыл он мутные глаза и увидел такую же страшную, как он сам, одноглазую и одноухую собачью морду. Пёс схватил его за ворот тулупа и потянул, мол: «Вставай, дурак, помрешь же».
И Сережка встал. Шатаясь, дошёл он до своего дома, открыл дверь и впустил увязавшегося за ним пса.
***
Что это был за покалеченный пёс и откуда он взялся, Серега не знал.
– Тебе пожрать, наверное, – пробормотал он. – А нет ничего. Ладно, полежи.
Парень кинул на холодный пол старое одеяло, оделся и вышел.
– Тебе как всегда? – спросила его Нюрка-самогонщица, у которой он брал выпивку. И не дожидаясь ответа, протянула мутную бутылку.
– Нет, мне это… Костей каких-то. Ну или просто…
– Чего-чего?
– Я заплачу.
– И этот допился, – со знанием дела прошептала Нюрка вслед Сереге, когда он уходил с остатками супа, который она ему продала.
Уродливый пес поел, а потом благодарно лизнул парню руку. Тот от неожиданности даже задохнулся и ошарашенно вытаращился на место, которого коснулся шершавый язык. До этого самое доброе, что он видел и слышал в жизни, были слова бабки Петровны: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер». А потом медленно, робко и неумело положил эту руку на обезображенную кем-то песью голову.
Так «притулились» друг к другу два одиноких уродливых и никому не нужных существа. И стало им теплее.
Впервые в жизни Серегу кто-то ждал дома. И впервые он спешил туда, в этот дом, покупая так же у Нюрки какие-то объедки. И как же был он счастлив, когда открывал дверь, а навстречу с радостным лаем бросался его единственный в этом мире друг. Нет, он и выпивку тоже брал, но уже не так часто. А потом стал чего-то готовить. Ел сам и угощал Одноухого – так он назвал пса. И было им хорошо.
Над ними посмеивались: «Надо же, два урода, нашли друг друга». Но и замечать стали, что глаза у Сереги могут быть не только дикими и злыми, но и ласковыми и добрыми. Наверное, в эти минуты он думал о том, что и его теперь ждут и что он кому-то нужен.
Со временем он сделал Одноухому во дворе будку, посадил на длинную цепь, и тот старательно охранял дом, облаивая всех, кто проходил мимо. Хотя охранять-то было незачем. Брать у Сереги было нечего, и все это знали.
***
А потом Одноухий пропал. Сорвался, наверное, с цепи и убежал. Многие тогда видели, как Серега подолгу стоял у забора и всматривался вдаль.
Через несколько дней деревенские мужики принесли пса на одеяле с перебитыми ногами. Тот еле дышал, но был жив.
– Это Петька с компанией… Мы видели, – сказали они и положили Одноухого на землю.
Петька был местный наркоман и просто дебил.
Серега опустился на колени рядом с псом и обнял его. А тот слабо лизнул его в нос.
– Пойдём выпьем, что ли, – пробормотали мужики, как-то растерянно всхлипнув. И тихонько побрели.
Сережка с трудом поднял Одноухого и понёс в дом. Вечером к ним постучалась Нюрка.
– Я это… Вот, сварила вам… Поешьте, что ли… Да убери ты свои деньги!
Пёс выжил, но ходить уже больше не мог, только ползал. И однажды Серега, взяв тяжёлую палку, пошёл туда, где чаще всего гулеванил Петька с компанией, покалечивший его единственного друга.
Разное потом говорили. Кто-то – что Серега хотел просто попугать, кто-то – что так же перебить ноги, как это сделали с Одноухим. Но через два дня нашли его с ножом в спине. Хватились бы, наверное, и позже, а может, и вообще не хватились бы, но выл пес на всю деревню, и заподозрили люди неладное. А Петьки после этого и след простыл.
Собрались мужики, сколотили гроб, похоронили Серегу. Да что там похоронили. Закопали на местном кладбище за деревней – и все. Дом заколотили. А Одноухий? Одноухий опять пропал…
***
– Мы долго удивлялись тогда, куда этот пёс мог деться, он же не ходячий, – вспоминала старенькая соседка тетя Маша, которая мне все это рассказывала. – А потом Нюрка-самогонщица вся в слезах прибежала с кладбища.
Ходила Нюрка на могилу к своей покойной матери. Проходя мимо места, где недавно похоронили Серегу-урода, замерла, как громом поражённая. На могильном холмике, обняв покалеченными лапами землю, лежал Одноухий. Он был мертв…
… Тетя Маша украдкой вытерла слезы.
– Сколько лет прошло, а не могу спокойно вспоминать. Ты там была, видела, что это далеко. Как он дополз-то, бедный, как нашёл?…
… В тот день у Серегиной могилы собрался народ. Нюрка, мужики, женщины, нестарая ещё тетя Маша… Они стояли, смотрели на Одноухого и думали о чем-то своём.
– Сделайте Сереге крест какой, что-ли, мужики, – сказала вдруг Нюрка. – Что мы, хуже собаки? С меня бутылка.
– Что мы, не люди, – ответил кто-то.
– А ведь мужик он был неплохой, зла никому не делал, – раздался другой голос.
– Отмучился, бедолага…
– Эх…
Так появился на том холмике наскоро сваренный крест из двух труб. А потом прошло время, ещё много народу разъехалось, Серегин дом совсем развалился, могила заросла и все всё забыли…
… На следующий день я нарвала маленький букет – одуванчики, какие-то синие цветочки – и пошла на кладбище. Так же звенела природа, пели птицы, порхали бабочки, и казалось, что смерти нет.
– Почему Господь дал тебе всё это? – думала я. – Где ты сейчас? Как тебе там?
И мне почему-то казалось, что всё у Сереги сейчас хорошо. Вот чувствовала я это, и всё. А ещё я думала о том, что будь в жизни у него чуть больше любви, всё было бы по-другому.
Как же важна Любовь! Если даже любовь собаки сумела осветить и согреть жизнь несчастного одинокого парня, что смогла бы сделать любовь человеческая. Да, любовь творит чудеса! А отсутствие ее убивает всё живое. И почему умел любить тот же уродливый пёс Одноухий, а мы, люди, часто не умеем? Мы же не хуже собак…
Живут в нашей деревне двое пожилых людей, дед Сергей и баба Маша. Живут душа в душу, и всё у них ладится. Вся деревня смотрит на них и радуется, а кое кто даже завидует. Всегда вместе. Никогда их не видели чтобы кто-то в одиночестве шел.
Даже за хлебом в магазин вдвоем идут. Если дед Сергей на рыбалку шёл, то рядом всегда его баба Маша. Я лично не знаю больше таких семей, где муж и жена так неразлучны. Даже в газете о них писали много лет назад, и деревенские жители даже гордились, что живут рядом с ними дед Сергей и баба Маша.
Только вот никто из жителей деревни не знал как они встретились. Не знали эту таинственную и жуткую историю давней встречи Сергея и Маши.
Сергей в молодости работал водителем лесовоза. Работать приходилось и днём и ночью. И однажды он так заработался, что уснул за рулём и опрокинулся в овраг. Приехала милиция и врачи, которые констатировали смeрть молодого парня. Отправили Сергея в районный морг, где он и пролежал сутки, пока не очнулся.
Сергей очнулся от нестерпимой боли и холода в полной темноте. Он долго не мог понять где он находится, пока не догадался где. Раны на голове небыли перевязаны. А зачем если человек умeр. Перепугался Сергей прямо жуть. Когда ещё придут за ним и дверь откроют. Так и второй раз умeреть можно.
Но ещё сильнее он перепугался когда услышал слабый плачь в темноте. Тут уж у любого нормального человека крыша поедет.
Прислушался Сергей, плачет кто-то, и не показалось ему вовсе, как он первоначально подумал. Плачет девушка.
— Здесь кто-то есть?- шепотом произнес Сергей.
Плачь прекратился и послышалась возня в темноте.
— Кто здесь?- снова спросил Сергей.
— Маша,- всхлипывая сказал женский голос.
— А меня Сергей зовут,- сказал он,- Маша, а ты знаешь где мы?
— В морге,- запросто ответила она.
— Вот и я подумал что в морге. А как ты сюда попала?
— Утонула. А ты?
— Разбился на машине. Уснул за рулём.
Они помолчали оба не веря в происходящее. Трудно было поверить в такое. Два оживших одновременно в одно время, разве это не чудо? Это наверно знак.
— Не плачь Маша, скоро за нами придут.
— Мне очень холодно. Не чувствую ни рук ни ног.
Сергей кусая губы слез со стола, протянул руку и пошел, пока пальцами не коснулся чего-то теплого.
— Давай я тебя обниму,- сказал Сергей садясь превозмогая боль на пол рядом с Машей,- Так обоим теплее будет.
Ждать им пришлось не долго. Часа через два дверь открылась и…
И пришлось долго откачивать врача. Ну вы понимаете, что ни каждый выдержит, и не лишится ума видя такое зрелище. На полу сидят обнявшись два мертвеца. Я бы например никогда не хотел такого увидеть. Точно бы в психушку загремел.
Об этом случае долго ещё говорили, хотя держали в большом секрете.
Ну а дед Сергей и баба Маша с тех пор не разлучались. И прожили свою жизнь счастливо.
Потомственная ревнивица
Автор: Анисимов
Виктор вернулся с работы уставший. Сел за столом на кухне напротив жены, тяжело вздохнул и с тоской в голосе произнёс:
- Надоело всё... Не хочу работать... Скорей бы на пенсию.
- Рано тебе ещё об этом думать, - хмуро ответила ему жена, и тоже горестно вздохнула.
- А ты чего такая невесёлая? - с подозрением спросил Виктор. - У тебя тоже, что ли, на работе проблемы?
- Если бы на работе... - пробормотала Надя. – У нас с тобой, Витя, скоро проблемы будут…
- Не понял. - Виктор замер. – Ты про какие проблемы говоришь? У нас с тобой, вроде, всё нормально.
- Мне сегодня утром Люба звонила. - Жена сделала печальное лицо, будто собиралась заплакать. – Жалуется она.
- Тебе сегодня дочка звонила? - насторожился Виктор.
- Ну, да. А что тут удивительного?
- Да нет, ничего, - оживился вдруг Виктор. – Значит, ты говоришь, жалуется она? И на что она жалуется?
- На жизнь. Она мне давно уже жалуется, - призналась Надя. - Я тебе раньше не говорила, но теперь пора сказать. Люба говорит, что её Сашка, кажется, того...
- Чего - того?
- Изменяет ей, вот чего.
- В смысле? - хмыкнул Виктор. – Как изменяет?
- А ты чего, не знаешь, в каком этом бывает смысле? – тут же вспыхнула Надя. - И что такое изменять - тебе тоже не понятно?
- Не заводись, Надя! - Виктор вдруг весело посмотрел на жену. - Я спрашиваю, наша Люба поймала, что ли, Сашку с другой женщиной? Или не поймала?
- Пока не поймала, - хмуро ответила жена. - Но говорит, что все признаки налицо.
- И какие такие признаки налицо?
- А чего ты всё улыбишься? - обиженно воскликнула Надежда. - Тебе, что, за дочку совсем не обидно, что ли?
- Ну, у нашей дочки фантазия точно такая же как у тебя, - засмеялся муж. – Буйная фантазия. И, всё-таки, какие признаки измены она увидала?
- Известно какие. Поздно он приходить с работы стал. Уставший и к ней равнодушный. И вроде, пахнет от него другими женщинами. Люба сказала, что она собирается от него уходить. Хочет к нам вернуться. Ты как на это смотришь?
- Отрицательно смотрю. - Виктор строго посмотрел на жену. - Так ей и передай. Папа запрещает.
- Чего ты запрещаешь? - насторожилась Надя.
- От мужа уходить запрещаю.
- Ты чего с ума сошёл?! - возмущённо воскликнула Надя. - Дочке житья с мужем нет, а ты её в родной дом не пускаешь? Хочешь, чтобы она у нас несчастной была. Ты этого хочешь, да?
- Нет, Надя, я хочу ровно наоборот! - Виктор полез в карман и достал оттуда свой мобильный телефон. - Я сейчас тебе покажу, кто мне сегодня звонил. Сейчас, входящие звонки открою, и покажу. - Он протянул ей телефон. - Гляди. Видишь?
- Ну, вижу, - недовольно кивнула жена. - Александр какой-то тебе звонил. Погоди… - Надя удивлённо распахнула глаза. - Это чего, он что ли звонил тебе? Наш зять?
- Ага. И знаешь, зачем он звонил?
- Зачем?
- Пожаловаться на нашу дочь.
- Этот как это? - растерялась Надя. - Мужик жалуется тестю на свою жену?
- Ага. Так вот, он говорит, что Любка его своими несправедливыми придирками просто с ума сводит. Достала его просто. Сашку теперь на работе часто просят остаться на часок, потому как работы стало много, так наша дочь сразу начинает скандалить. И ревновать, говорит, она стала его к каждому столбу. Тебе это ничего не напоминает?
- А чего это мне должно напоминать? - насторожилась жена.
- Как что? Ты, вспомни, как ты меня доводила своей ревностью, когда мы с тобой только поженились. Помнишь?
- Ничего я не помню, - надула Надя губы.
- Ну, конечно, такое лучше не помнить, - опять заулыбался Виктор. - А я ведь тоже с твоим отцом на эту тему однажды разговор имел.
- Ты? С моим папой говорил про это?
- Ага. Советовался, как с тобой быть? Потому что у нас ведь, помнишь, чуть до развода дело не дошло.
- Да что ты мне всё прошлым в глаза тычешь? - разозлилась Надя. - Всё давным-давно быльём поросло, а он все эти глупости помнит. Какой ты, оказывается, злопамятный.
- У нас-то, Надя, всё прошло, а у наших детей, вон, один в один всё повторяется. Знаешь, что мне твой отец тогда сказал?
- Ну, и что он сказал?
- Он мне сказал - потерпи, Витя. Как только Надежда тебе кого-нибудь родит, так у неё этот бзик сразу и пройдёт. И ведь как в воду глядел. Помнишь, как ты Любу родила?
- Конечно, помню.
- Вот-вот. Родила ты дочку и про меня сразу забыла. Я сам даже тебя стал к дочке ревновать. Пока она меня папой первый раз не назвала.
- А ведь точно! - засмеялась Надя. - А я про этот уже и забыла.
- А я все помню, - засмеялся и Виктор. - И поэтому я Александру тоже самое сказал - терпи. Как только Люба тебе ребёнка родит, так всё сразу у вас и наладится.
- Думаешь, наладится?
- Уверен. Любка же - чисто твоя копия. Потомственная ревнивица. Как будто вас один художник рисовал.
- А если она, всё-таки, возьмёт, и заявится домой с вещами? А? – Надя растерянно посмотрела на мужа. – Чего тогда делать?
- Проявим характер. Строго скажем - разворачивайся и иди туда, откуда пришла.
- Я так сказать дочке не смогу, - замотала головой Надежда. – Это грех, такое говорить родной кровиночке.
В это мгновение зазвонил мобильный телефон Надежды, она взглянула на него и испугано воскликнула:
- Ну вот… Опять Люба звонит. Господи, неужели она, всё-таки, решилась? Не дай Бог, скажет сейчас - я еду с вещами. Чего делать-то, а, Витя? Может, мне ей не отвечать?
- Как это не отвечать? – удивился Виктор. – Это же дочь. Не бойся, если разговор у вас пойдёт на эту тему, передашь трубку мне.
- Ну, ладно... - Надя поднесла телефон к уху, и сказала: - Алле... Да, доченька... У тебя всё хорошо?
Дальше Надя только молчала, и изредка кивала головой. Затем её лицо просветлело, и губи стали растягиваться в улыбке.
- Наконец-то! – воскликнула вдруг Надя. – Поздравляю тебя, милая. Что? Завтра перезвонишь? Ладно-ладно… Всё-всё... Пока-пока... Целую тебя.
Надя положила телефон на стол и загадочно посмотрела на мужа.
- Ну и чего ты молчишь? - нетерпеливо воскликнул Виктор. – Говори скорей, с чем ты её сейчас поздравляла?
- А вот с тем самым...
- С чем - тем самым? Ну, говори же! Не томи!
- Недавно от врача она вернулась, - заулыбалась Надя. - Беременная наша Люба. Вот.
- Да ты, что? - заулыбался и Виктор. – Ну, вот и всё! Значит, Александру недолго осталось её бзики терпеть. Месяцев восемь, да? Или меньше?
- Где-то около этого, - кивнула Надя. Потом она мечтательно вхдохнула: - Хоть бы у нас девочка родилась.
- Ага, - саркастическим тоном сказал Виктор. - Чтобы еще одна потомственная ревнивца на свет появилась? Нет уж, пусть это будет мальчик. Хотя... Кого Бог даст, за то Ему спасибо и скажем... Но лучше, всё-таки, за мальчика…
Родная прислуга
Автор Вера С.
-Заходи, Дарья, располагайся, будь как дома, - свекровь широким жестом гостеприимно обвела вокруг себя.
-И не забывай, что ты в гостях! -тихо подхихикнула стоящая рядом с ней дочь Светланка.
Дарья скромно улыбнулась и прошла вслед за Аркадием в его комнату. Муж закрыл за ними дверь, обнял девушку и улыбнулся:
-Вот, Дашенька, наконец-то мы с тобой настоящая семья!
Дарья доверчиво прижалась к супругу.
-Ты завтра долго не спи, - обратилась к Даше за ужином свекровь, - поможешь мне с завтраком. Семья-то у нас большая!
-Конечно, Зоя Семеновна! - мягко улыбнулась девушка.
Семья у мужа действительно была большой- четверо братьев и сестра. Правда старший был уже женат и жил отдельно, а младший находился в армии. Аркадий был вторым по старшинству. К счастью, отец Аркадия, перед тем как покинуть этот мир, построил семье большой дом, где всем хватало места. У каждого члена семьи была своя просторная комната. Естественно, когда Аркадий и Дарья решили пожениться, то вопросов с жильем не возникало.
-Поживем пока у нас, - сказал Аркадий, - дом большой, места всем хватит, да и тебе не будет скучно, пока я на работе.
Аркадий работал по сменам на деревообрабатывающем заводе, находящемся в пяти километрах от поселка. Зарплата была хорошей и поэтому было решено, что Даша работать не будет, а посвятит себя созданию уюта в их маленькой семье. Их решение поддержала и мать Аркадия:
-Конечно, Дашенька! Предназначение жены - заботиться о муже. Чтобы его ждал горячий вкусный ужин, чистый дом и любящая жена. А он пусть обеспечивает материально!
Дарья тогда подумала: "Какая хорошая у меня будет свекровь! Самой-то вон всю жизнь приходилось и работать, и за домом следить, и детей воспитывать!"
Утром Дарья, как и обещала, встала пораньше и помогла Зое Семеновне с завтраком. Затем, проводив мужа на работу, вымыла за всеми посуду и ушла к себе в комнату. Нужно было заправить кровать, прибраться и перебрать вещи.
-Даша! - в комнату без стука заглянула свекровь. - Ты когда здесь закончишь, приберись и в других комнатах. А потом принимайся обед готовить! Светка придет из школы, чтобы горячего супу сразу поела, а то у них в школе какая еда? Так, сухомес один! Только желудок портить!
Дарья удивилась такой просьбе, но ничего не сказала, рассудив, что ей действительно целый день без дела не усидеть. Да и Зое Семеновне следует помогать - все-таки она теперь ее семья, мама ее любимого, а значит и ей.
Так и повелось. С утра Дарья вставала раньше всех, чтобы приготовить завтрак. Затем, проводив всех за двери, шла заниматься уборкой, готовкой, стиркой и глажкой. Зоя Семеновна только указывала, что делать.
-Дарья! Ты стирку собрала? На вот еще Светкино постельное да мальчишек захвати! - и кидала девушке огромный ворох постельного белья.
Когда Дарья впервые решила воспользоваться стиральной машинкой-автоматом, Зоя Семеновна встала грудью на защиту техники.
-Ты что? Это такая вещь дорогая! Мы ее используем только для определенных вещей! Да и вообще! Электричество надо экономить! И как следует она не простирывает! Руками-то надежнее будет! Ничего страшного! Я всю жизнь руками стирала - не переломилась!
-Дарья! Приберись у Славика! Он вчера, видимо, опять ночью в комнате ел - одни крошки повсюду!
-Ивану рабочую спецовку выстирай! А то уже вторую неделю в нестираной ходит!
-Подшей Славику штаны!
-Отбели Свете блузку!
-Подготовь Ивану костюм - у него собрание!
Дарья крутилась весь день как белка в колесе, обслуживая свою новую огромную семью. Зоя Семеновна ничем ей не помогала. Раздав указания, она уходила на улицу и весь день болтала с соседками.
Спустя несколько месяцев такой жизни, Дарья уже была не рада, что согласилась жить со свекровью. "Лучше в каморке, в общежитии, чем так!" - грустно думала девушка, но пожаловаться мужу не решалась.
Аркадий все-таки заметил, что с супругой что-то неладно. Она похудела, побледнела, осунулась и прямые супружеские обязанности выполняла неохотно, предпочитая сразу засыпать.
-Дашенька! Что происходит? - пытался разговорить он девушку, но та лишь мотала головой и отвечала:
-Все нормально! Просто привыкаю к новой семейной жизни.
Молчанию Дарьи способствовало и постоянные рассуждения Зои Семеновны о том, что в работе по дому ничего тяжелого нет. Что раньше на женщинах все хозяйство держалось и что грех жаловаться на свою замужнюю долю, если муж не пьет, не бьет и деньги в дом носит.
Как-то на заводе случилась авария и Аркадия пораньше отпустили домой. Обрадовавшись, что сможет провести больше времени с женою, мужчина зашел в магазин, купил торт и бутылку шампанского и, весело насвистывая, направился домой.
Какого же было его удивление, когда он не обнаружил дома супруги.
-А где Даша? - спросил он у стоящей у калитки матери.
-Так на реке, наверное, - махнула та рукой.
" Прогуляться что ли пошла?" - подумал Аркадий и тоже направился к реке.
Дарью он нашел на плотике. Девушка полоскала белье, а рядом с ней стояло два огромных таза с этим самым бельем.
-Дашенька! - воскликнул мужчина. - Что все это значит? Неужели у нас накопилось столько грязного белья? Да даже если и так, почему ты не воспользовалась машинкой?
Дарья поднялась с коленок, подошла к мужу, уткнулась ему в грудь и расплакалась. Встревоженный Аркадий обнял жену и велел все рассказать. Накопившееся за несколько месяцев выплеснулось из Дарьи вместе со слезами.
-Да она что? С ума что ли сошла? - рассердился Аркадий. - А ну пошли!
Он покидал белье в тазы, погрузил их в тут же стоящую тележку и почти бегом направился к дому.
-Мать! Я в дом привел жену, а не тебе прислугу! - воскликнул он при виде Зои Семеновны.
-Что? Нажаловалась? - Светка уже пришла из школы и стояла рядом с матерью, зло глядя на Дарью.
-А ты! - Аркадий обратился к сестре. - Что думаешь, что такая неотразимая и найдешь себе богатого мужика, который наймет тебе прислугу? Сама не можешь свои трусы постирать?
-А что ты возмущаешься, сынок? - с деланным спокойствием попыталась возразить Зоя Семеновна. - Всю жизнь так было: жена должна обихаживать и мужа и его семью, раз вошла в его дом. Что здесь такого?
-А то! Что сейчас не семнадцатый век! И я не хочу, чтобы моя жена гробила свое здоровье, горбатясь на ленивых родственников! И вообще! Почему ты не разрешаешь ей пользоваться машинкой?
-А ты хоть знаешь, сколько она электричества нажигает?
-А ничего, что я за него плачу?
Скандал получился громким. К нему присоединились и пришедшие с работы братья Аркадия. Никому не хотелось терять прислугу, поэтому все стали на сторону матери. Но Аркадий был непреклонен.
-Моя жена больше работать на вас не будет! К счастью, отец распределил этот дом на всех и моя доля в нем есть! Поэтому, мы с Дашей будем вести хозяйство отдельно!
С этими словами Аркадий обнял жену и увел в комнату.
-Если они будут тебя еще хоть как-то обижать или заставлять что-то делать - сразу говоришь мне! Договорились?
-Хорошо! -кивнула счастливая Даша.
Но с облегчением вздохнуть девушке не удалось. Ее избавили от домашней работы, но начались постоянные упреки, издевки и насмешки. Не так вымыла посуду, не так ее поставила, не достаточно тщательно прибрала за собой в местах общего пользования. И стиральной машинкой ей так и не позволили пользоваться.
-Это наша машинка! - зло поджав губы произнесла свекровь. - Ты же отсоединилась от нашей семьи, вот и нечего нашим добром пользоваться! Скажи спасибо, что посуду разрешаем брать!
Дарья не расстроилась: ручная стирка с двух человек все равно лучше, чем с шести. Однако, ее спокойствие только разозлило. Однажды, когда девушка несла во двор тазик с постиранным бельем, чтобы его развесить, Светка, как бы невзначай, поставила ей "подножку". Не удержав равновесие, Дарья полетела с крыльца. Таз и стопка влажного белья упали прямо на нее. Почувствовав жгучую боль внизу живота, девушка потеряла сознание.
Очнулась она уже в больнице. Рядом сидел посеревший Аркадий.
-Что со мной? - прошептала Дарья.
-Сейчас уже все хорошо, - стараясь, чтобы голос не дрожал ответил муж, - только вот...
-Что? - испугалась девушка.
-Дашенька. Мы потеряли ребенка. Но ты не переживай! Доктор сказал, у нас еще будут дети! - Аркадий наклонился и обнял жену.
Из больницы супруги поехали в съемную квартиру. Вскоре Даша устроилась на работу в местную библиотеку, но проработала там недолго. Новая спокойная и счастливая супружеская жизнь принесла свои плоды - Дарья забеременела. В положенный срок у Аркадия и Даши родился первенец. Счастливый Аркадий начал строительство дома и к моменту рождения дочки семья въехала в собственное жилье.
С матерью, сестрой и братьями Аркадий и Даша общаются, но лишь общими фразами. Рождение внуков Зою Семеновну не смягчило. Женщина не стремится с ними нянчиться. Она все также убеждена, что была права по отношению к невестке.
Дарью не огорчает отношение свекрови. Ей вполне хватает помощи от своих родителей и заботы и любви мужа.