Маринка водить машину не умела.

Да и зачем ей? За рулем всегда муж, ее дело – штурманское, вовремя сказать, куда ехать надо. Так и распределялись у них роли, пока не случилась авария.
Да нет, так-то ее муж хорошо водил машину, нарушений не допускал. Не на дороге случилась авария, а в жизни. Вдруг начались у них в отношениях какие-то неполадки. Ну, словно как в машине бывает – не то карбюратор барахлит, не то резина поизносилась. Стала как-то их семейная машина то тормозить, то пробуксовывать, то дергаться на ровном месте. А потом и вовсе встала как вкопанная. Как будто бензин кончился!
Маринкин муж объявил ей, что все, мол, прошла любовь, пришла рутина, надоело все, и он уходит. Навсегда. К маме. Такая вот авария.
Маринка просто остолбенела и впала в ступор. Как так – «к маме»? Почему уходит? Ведь столько лет вместе прожили, вроде все хорошо было, и достаток, и деток вырастили, и дорога впереди виделась ясной, накатанной. И все жизненные ухабы-рытвины они до сих пор как-то преодолевали, а теперь вот на тебе – «прошла любовь». Ну как так?
Ну конечно, Маринка попыталась что-то сделать. Поговорить, объясниться, может, изменить что-то. Ну, как на другой бензин перейти, что ли? Или тюнинг сделать… Но ничего из этого не вышло: муж ее не слушал и стал уже вещи свои к маме перевозить. Решил твердо, стало быть, поменять семейную машину на что-то более современное.
У Маринки просто руки опустились. Если бы у него другая женщина появилась – еще хоть как-то понятно было бы. В женских журналах всегда множество советов есть, «как Его удержать», «как отвадить разлучницу», и все такое прочее, что можно было бы в жизни применить. А тут – «к маме»… Мама его Маринку никогда не жаловала, все губы поджимала. Так что не союзник она, и ни в одном журнале советов не найдешь, как быть в таком вот случае. Все, конец. Авария! Транспортное средство восстановлению не подлежит…
В общем, ушел муж. И машину забрал. А Маринка и не возражала – она же все равно водить не умеет, на что ей машина, зачем?
Вот так и гараж опустел, и семейное гнездышко. Бродит Маринка целыми днями из угла в угол и не знает, чем заняться. Готовить не надо, стирать тоже, хлопот поубавилось, и ехать не на чем, да и некуда. Дети уже взрослые и самостоятельные, у них своя жизнь. А Маринка осталась, как говорится, без руля и без ветрил. И уже подумывала, что ей самой на свалку пора, но тут…
От скуки и отчаяния полезла она в Интернет, зашла на какой-то женский сайт и описала свою беду. Так, мол, и так, осталась одна, вся в непонятках. Вроде жили-не тужили, муж за рулем, я при нем штурманом, а теперь ни руля, ни мужа. И как из этой ситуации выруливать – совершенно непонятно.
На ее крик души много кто откликнулся. Но советы они давали какие-то невнятные: кто советовал наказать, кто отомстить, кто забыть… А вот один совет ей в душу запал. Уж очень он выделялся из общей массы.
БЕЗ РУЛЯ НЕ РАЗРУЛИШЬ. СРОЧНО НУЖНО ПРИОБРЕСТИ РУЛЬ! – вот такой был совет.
И ник у этого пользователя было необычный. Птицефея Симороновна – вот как ее звали. Маринка сразу представила себе эдакую полную деревенскую бабуську, птичницу в третьем поколении, носительницу опыта и народной мудрости. Ясное дело, Маринка сразу ей написала, и завязалось у них общение.
- А где же мне руль взять? Машина-то у мужа, — написала она.
- Известно где. Иди в автомобильные магазины и присматривай. Да сразу не покупай, повыбирай сначала.
Маринка в таких магазинах сроду не бывала. Это потому что ни в рулях, ни в прочих автомобильных деталях не разбиралась – все муж приобретал. А тут собралась и пошла. Ой, глаза у нее просто разбежались! С только всяких штуковин непонятных, железяк всяких… Но она честно все осмотрела аж в трех автомобильных магазинах. Вернулась домой и пишет:
- Рулей много, и все разные. А как свой выбрать?
- А каким тебе рулить приятнее будет? Тот и бери. Руль, он ведь как родной мужчина. Он тебе нравиться должен, тогда сладится у вас.
- А может, какой подешевле? – спрашивает Маринка.
- А ты что, на дешевых мужиков разве западаешь? – отвечает ей Сипороновна. – Не экономь на себе, дорогая. Жизнью рулить – это тебе не двухколесным самокатом управлять. Какой руль, такая и жизнь!
- Это точно, — вздохнула Маринка, махнула рукой и купила себе самый красивый руль. Дорогой – страсть, но зато он ей нравился. Ну нравился – и все тут! Продавец пытался ей какие-то вопросы задавать, но она ничего не поняла и наврала ему, что в подарок покупает. Ну, он и отстал, а ей только того и надо. Пришлось такси взять – а то с рулем в общественном транспорте ехать было как-то неловко.
- О, какая серьезная вещь! – похвалил таксист. – Для вашей машины?
- Ага, — пролепетала Маринка, молясь, чтобы он не стал еще вопросы задавать. А то ей и сказать-то нечего. Но он и не задавал, только посматривал уважительно всю дорогу.
- Купила. И что теперь? – просигналила она Птицефее.
- А теперь начинай рулить потихоньку, — отписала та. – Можешь ситуации разруливать, можешь вираж заложить, можешь поворот судьбы сделать. Только осторожно! Потренируйся сначала. Ты ж водитель начинающий…
Маринка сама себе удивляется – ну что за ерундой тетка занимается? – но рулит. Уж очень он приятно в руки ложится, руль-то… Такой солидный, но не тяжелый совсем. Как тут и был, как будто она с рулем родилась.
- А как ситуации разруливают? – это она Птицефее пишет.
- А ты что, машину не водишь? Надо бы научиться, — отвечает ей Симороновна. – А то когда рулишь, как Бог на душу положит, тогда и аварии случаются.
Маринка подумала – и записалась на курсы вождения. А чего ей делать ,времени свободного куча, да и наличие руля в доме как-то мотивирует…
Поначалу боялась ужасно, но инструктор ей попался толковый, знающий, он все ее комплексы как-то обошел и первичные навыки вождения дал. А Маринке вдруг показалось, что она и раньше рулить умела. Конечно, дома-то уже натренировалась со своей игрушкой. Инструктор Маринку хвалил, говорил, что способная. А ей-то как приятно было!
Ездить Маринке понравилось, и рулить тоже. Дома со своим рулем тренируется, а в автошколе – с настоящим. И так уже ей хочется, чтобы и у нее своя машинка была! Ведь скоро она уже права получит, а где их применять? Не в трамвае же?
- Ой, как я хотела бы авто-леди стать! – набирает она в переписке.
- Так в чем же дело?
- Так и денег нет, и права еще не получила.
- А ты не жди! Иди, присматривай себе машину, а дома бери свой руль и рули по направлению к ней. Поняла?
- Поняла. А что, подействует?
- А ты об этом не думай, ты просто рули! – советует Птицефея.
Маринка поехала на авторынок, где с рук машины продают. Ходит, машины рассматривает, с продавцами общается. Маринка ученицей старательной была, много что полезного от инструктора почерпнула. Теперь она уже могла поговорить на их языке, кое-что понимала. Но вот так взять и купить машину самостоятельно – нет, это ей пока боязно было.
Одна машинка ей сильно понравилась, просто до ужаса! Маленькая такая, синего цвета «металлик», на жука похожая. Стоила она не то чтобы много, но и немало. Таких денег у Маринки не было.
- Присмотрела одну. Очень понравилось. Только купить я ее не смогу, денег нет, — призналась она Симороновне.
- Денег нет у тебя в голове, а в мире их предостаточно. Набери ка в «Поиске» симорон-деньги, и начинай их приманивать.
- А симорон – это кто?
- Это мой папа. По совместительству и мама, — отвечает Птицефея. — Ты не спрашивай, ты делай!
Набрала Маринка эти слова – а по такому запросу столько всяких материалов обозначилось! Она читает – и ей смешно: ну как такая чепуха может деньги приманивать??? Но решила попробовать – чем черт не шутит???
И что вы думаете? Заработало! Стали деньги к Маринке слетаться, как птички к кормушке.
- А вдруг машинку раньше купят, чем я деньги соберу? – спрашивает она Птицефею.
- А ты рули, рули! Вырулишь как раз в нужное место и в нужное время! Есть у Симорона такая присказка: «Нас устроит любой результат. Особенно другой!». Ты его на вооружение возьми, и увидишь, как жить легче станет!
- Ох, дела! – дивится Маринка, но все инструкции выполняет. Про аварию свою и не вспоминает – не до этого ей, ведь столько сделать надо!
И как раз когда она права получила, вскоре у нее день рождения случился, ей как раз 45 стукнуло. Все ее детки приехали и подарок сделали. Вскладчину.
- Ты у нас мама и бабушка современная, вождение вот освоила, молодец просто, гордимся тобою! Мы тут посовещались и решили, что тебе машина нужна. А это наш скромный первый взнос на будущую машину!
И конвертик ей вручили. Маринка после прикинула, своих добавила и взяла кредит – теперь на все хватает. Только вот как бы проверить, насколько машинка ей подходит? Новых аварий в своей жизни она не хотела.
- А я руль с собой возьму! – решила Маринка. – Будет мне и талисманом, и консультантом.
И поехала прямо с рулем! Смотрит, стоит она, родимая, ее дожидается. А продает ее мужчина, такой немолодой уже, приятный во всех отношениях.
- Ох, я смотрю, вы со своим рулем, — восхитился он. – А откуда вы знаете, что он к этой марке подойдет?
- А это как Золушкина туфелька, — пошутила она. – Не подойдет – другой машинке примерим.
- Первый раз вижу женщину, которая к рулю машину подбирает, — удивился мужчина. – Какая вы… оригинальная! А вы сами водите? Может, хотите тест-драйв произвести?
- Обязательно хочу, — обрадовалась Маринка. – А то нам ведь с ней долго жить придется.
Хозяина, конечно, на пассажирское сиденье пригласила. Вот поездили они по окрестностям авторынка, он еще больше изумился:
- Да вы водите просто как ас! Никогда не думал, что женщины так с машиной сливаться могут. Наверное, большой опыт за рулем?
- Большой, ох, большой! – засмеялась Маринка. – Ни дня без руления.
В общем, машинке Маринка тоже понравилась, и решили они узаконить свои отношения и жить вместе. А дальше они с хозяином отправились документы оформлять. Оказалось, что это он старую машинку продает, а сам себе новую купил – большую, серебристую. И домой они отправились уже на двух автомобилях, каждый на своем. А хозяин бывший так Маринкой увлекся, что пообещал ей подарить все запчасти к ее машинке просто так, из хорошего расположения. Для этого они телефонами обменялись и о встрече договорились.
А потом случилось такое. Едет однажды Маринка на своем синем чуде, жизни радуется. На работе оклад повысили и премию дали, вечером – свидание намечено с тем самым мужчиной, у кого она машину купила, мотор работает – как кошка мурлычет, все у Маринки хорошо! Недаром говоря, что в 45 – баба ягодка опять, особенно если у нее в голове симоронский ветерок веет. Его еще Ветром Перемен можно смело назвать, кто симоронить пробовал – тот знает.
И тут на перекрестке рядом с ней в соседнем ряду – кто бы вы думали? Муж ее бывший. На той самой знакомой машине, что до их жизненной аварии общей была. Муж ее тоже увидел и аж рот открыл. И на лице его такое выражение, словно он привидение узрел. Конечно, разве после таких аварий, что у них случилась, женщины могут ТАК выглядеть? Нет, они обычно увядают, опускают руки, доживают себе тихо свой век на воспоминаниях о минувшем счастье… Внуков нянчат да пенсии ждут. А тут… И эта супер-пупер-авто-леди – его бывшая??? Не может быть! Все это промелькнуло на его лице, как кадры на кинопленке.
А Маринка ему улыбнулась, помахала, дождалась зеленого – и рванула туда, в новую жизнь, где перед ней открыто сто дорог, и все новые и интересные, и главное, что она сама за рулем, и едет не туда, куда везут, а туда, куда хочется!
Эльфика
ЛЯЛЬКА...💞
Она появилась в классе через неделю после начала занятий – маленький, взъерошенный воробышек с независимым взглядом и непослушными прядками рыжих волос. На остром, задорном носике красовались еле заметные веснушки, в синих глазах полыхало любопытство. Марья Ивановна представила классу новенькую, назвав девочку Олей Гореловой. Девчонка, выдержав любопытные взгляды двадцати пар изучающих глаз, села за последнюю парту и облегчённо выдохнула. Ни Марья Ивановна, ни дети не знали, какое «сокровище» появилось у них в классе.
Уже на ближайшей переменке выяснилось, что девчонка не откликается на своё имя, и представилась ребятам Лялькой.
- Ты что, деточка лялечка? – спросил её вечно задирающийся Лёшка Осипов.
Лялька сощурила глаза, подошла к Лёшке и молча ударила мальчишку в скулу, прошептав:
- Это – за деточку!
Лёшка, не ожидая такого подвоха от обыкновенной девчонки, не удержался на ногах, пошатнулся, и тут Лялька, подставив ему подножку, тихонько толкнула в грудь. Мальчишка растянулся на полу. Пунцовый от стыда и обиды, он тут же вскочил на ноги и погнался за Лялькой. Но не тут-то было! Девчонка с ловкостью обезьяны взобралась на шкаф, откуда на Лёшкину голову посыпались кипы лежащей там бумаги. Отбрасывая листки в сторону и размахивая руками, Лёшка готов был растерзать в клочья несносную девчонку, но та была недосягаема. Ребята смеялись, хватаясь за животы, а больше всех хохотала сама Лялька.
Прозвенел звонок. Дежурные кинулись подбирать разбросанные пособия, ребята побежали к партам, и Лёшка, показав Ляльке кулак, метнулся к своему месту. Вошедшая в класс Марья Ивановна застала сидящую на шкафу девочку с большим глобусом в руках и вслух удивилась:
- Оля, разве я тебя на шкаф посадила? И зачем тебе понадобился глобус?
Лялька легко спрыгнула на пол, отряхнула школьную форму и вручила Марье Ивановне ненужный теперь макет земного шара:
- Меня зовут Лялькой! Можно – Лялей.
И гордо пошла в наступившей тишине между рядами на своё место…
Природа, видимо, подшутила при рождении Ляльки. В семье врачей ждали мальчика и, когда неожиданно родилась девочка, бабушка и мама несказанно обрадовались. Папа – главный врач районной больницы, сначала загрустил, но потом привязался и полюбил дочурку. Её назвали Олей, но данное имя значилось только в свидетельстве о рождении. Первым словом девочки было ни «дай!», ни «мама». Дочка чётко произнесла «ля-ля», указывая на себя. Так и закрепилось за ней имя Лялька.
Девочка взрослела, но вместо прилежной, принаряженной доченьки с бантиками в косах в семье росло лохматое «сокровище» с вечно побитыми коленками, упрямым характером и отвратительными манерами. Родители пытались повлиять на неуправляемое детище природы, но их попытки терпели фиаско – Лялька росла полудикой оторвой.
В её голове рождались и тут же гасли отвергнутые её мозгом идеи, а озвученные и дошедшие до сознания Ляльки тут же воплощались в дело. Энергия бурлила ключом, била Ляльку по голове. В пять лет она переплывала реку Щесну на воздушных шарах, не умея плавать, и едва не утонула. Научившись плавать, на спор с Мишкой – соседом по дому, доплыла на дощатом плоту до малютки-острова на середине реки, утопив плот. Обессиленную, обратно её вывозили спасатели. Но Лялька не сдавалась. В шесть лет она таки покорила непослушную Щесну, переплыв туда и обратно. Мишка получил три жгучих «щелбана», а Лялька – порцию восхитительного мороженного. Лакомство так понравилось Ляльке, что выудив из бабушкиного кошелька деньги, она купила и тут же с наслаждением уничтожила десять порций, заработав жестокую ангину.
Через два дня, как только температура у Ляльки спала, лор-отделение детской больницы гудело, как растревоженный улей. У младшего медперсонала пропали градусники, а также недельный запас ваты и огромная банка касторки. На поиски пропавших медикаментов отрядили младший персонал во главе с дежурным врачом. Градусники, завёрнутые аккуратно в мягкую вату, нашли в Лялькиной тумбочке, одного не хватало. Банка с касторкой, покоившаяся там же, была пуста. Поиски усилились, и недостающий градусник нашёлся в кармашке Лялькиного халатика.
Девочку ласково попросили рассказать, что намеревалась она делать с градусником, и Лялька простодушно доложила:
- Хотела разбить, чтобы узнать, как устроено внутри, почему белая чёрточка движется?
Врачи облегчённо вздохнули, мысленно похвалив себя за ускоренный ход поисков. Но рано радовались они! Назавтра детвора отделения лежала, хватаясь за животы, непрерывно бегая в туалет. Здоровой оставалась одна Лялька. Подозрительность врачей усилилась. Также откровенно девочка сказала, что уверила детей в действенной силе микстуры, накормив ею малышню. Врачи схватились за головы. Детей срочно перевели в инфекционное отделение (слова Ляльки не пришьёшь к историям болезней!), в лор-отделении осталась одна Лялька. К ней персонально приставили медсестру, чтобы вовремя успеть остановить неумеренный пыл и непредсказуемость действий бедовой девчонки. Но, то ли от скуки, то ли от чрезмерного внимания, Лялька исчезла.
Снова отряд поисковиков прочесал закоулки, кладовки, другие мыслимые лабиринты больницы. Наконец, беглянку обнаружили к неимоверной радости персонала в кабинете главного врача, к удивлению последнего. Он просто не ожидал, что его просторная обитель заинтересует маленькую пациентку.
Но не кабинет Николая Антоновича привлёк Ляльку, а, скорее, большое кожаное кресло, развалившись в котором шалунья раскрашивала синими чернилами в медицинской энциклопедии портрет Мечникова, подрисовывая ему неимоверной величины усы.
Этот шедевр так потряс воображение тихого Николая Антоновича, что в тот же миг он позвонил своему коллеге во взрослую больницу, умоляя забрать своё «сокровище» долечиваться домой, обещая написать любую справку.
Дальше происходили малоинтересные, с точки зрения Ляльки, истории с поджогом ненужных сараев, выращиванием кактусов в открытом грунте в условиях русской зимы и, наконец, взгляд девочки устремился в небеса. Кульминационной точкой в покорении неба стал полёт под тремя зонтами с четвёртого этажа. Один из них не раскрылся, а два других зацепились, к счастью, за балкон третьего этажа, где нерастерявшийся сосед выловил брыкающуюся Ляльку и отвёл за ухо к удручённому отцу.
Судьба, видимо, благоволила к девчонке, спасая её из опасных ситуаций, давая попробовать силы в разных областях познания мира. Но даже для всемилостивой судьбы настал предел её терпения. Незадолго до поступления в школу Лялька сильно подвернула ногу, выиграв спор с Мишкой, кто дальше прыгнет с крыши двухэтажного гаража. Проигравшего Мишку с переломом ног увезла «скорая», а девчонке, видимо, пришло время одуматься. Отлежав две недели дома, она опоздала к началу занятий и очень огорчилась. Пообещав родителям, что с «шалостями» покончено навсегда, Лялька чинно пришла в школу с твёрдым желанием учиться, но Лёшка…
Вездесущий, неугомонный Лёшка жил за три квартала от школы, слывя в своей округе заводилой. В отличие от Ляльки, особых героических приключений за ним не наблюдалось, не покорял он рек и небесных просторов, и, если в семье Лялька росла единственным ребёнком, то у Лёшки на руках была младшая сестрёнка. Мать работала на двух работах, стараясь прокормить двоих детей: год назад отец Лёшки погиб в автокатастрофе.
Придя из школы, мальчишка засел за уроки. Но, как ни старался Лёшка правильно выводить палочки, они получались вкривь и вкось. Тогда, махнув рукой на качество, мальчишка решил взять реванш количеством, нарисовав густой забор изогнутых жёрдочек. Арифметика пошла быстрее, считать Лёшке приходилось каждый день, бережно тратя деньги на необходимые продукты. С успехом завершив домашнее задание, мальчик засунул тетрадки в портфель. Затем поел сам и накормил сестру тёплой картошкой, оставленной заботливой матерью в чугунке на печке, и с чувством выполненного долга отправился на речку, прихватив сестрёнку.
Там его уже ожидали друзья-товарищи: долговязый Славка и конопатый Борька. Славка, белобрысый, с острым носиком на загорелом личике, был задирой, готовым помахать руками в любой ситуации, в случае поражения он мог попросту дать дёру, благо ноги длинные. Рыженький, вихрастый Боря на голову ниже Славки, но старше друзей на год. Задумчивый, немногословный, он постоянно прокручивал в голове сложные схемы необычных конструкций, придуманных им, и реальные способы воплощения их в действительность. Одно с другим не сходилось, и Борька находился в повседневной рассеянности, отвечая порой на вопросы невпопад.
Лёшка отпустил сестру играть на берегу и, усадив друзей на брёвна, нарисовал перед ними ужасную картину появления в их классе дикой девчонки, честно рассказав про своё сегодняшнее поражение. Рассвирепевший Славка предложил проучить дикарку, отлупив её по неписанным правилам ребячьих разборок в честном бою.
- Драться с девчонкой? – переспросил неутешный Лёшка.
- Но девчонка же сама дралась! – настаивал Славка.
Друзья посмотрели на задумчивого Борьку, ища поддержки.
- Не получается ни так, ни эдак, - рассеянно проговорил друг.
- Надо искать новое решение, - продолжал умник.
- Какое? – в один голос закричали ребята.
Борька находился в кругу атаковавших его идей, но заинтересованно посмотрел на вопросительные лица друзей и горячо предложил:
- Надо переделать конструкцию. Слишком она сложная. Только где взять столько верёвок?... Отец не даст…
Ребята ужаснулись. Переделать Ляльку? А для этого связать девчонку бесчисленными верёвками, чтобы не дёргалась? Нет, точно, её отец не поддержит их затею…
Наконец, спустившийся с небес Борька понял по недоумённым лицам друзей, что сморозил что-то несуразное и серьёзно переспросил:
- Так, о чём говорим?
- Да о Ляльке же! – в один голос заорали ребята.
- И что? О какой ляльке? Деточке?
Лёшка грустно улыбнулся:
- Вот за эту «деточку» я и схлопотал от неё…
Борька, вновь выслушав рассказ друга, вздохнул:
- Да, трудный случай. Но не новый. Надо попробовать подружиться с девчонкой, - изрёк он и снова уплыл к недоделанной конструкции.
Славка едва не задохнулся от негодования, вредная девчонка опозорила друга Лёшку на весь класс, а витающий в необозримых облаках Борька предлагает завести с ней дружбу! Оставив задумчивого конструктора у реки, ребята отошли в сторону и поднялись по крутому склону берега, толкуя о плане мести. Но не успели они обговорить и пару штрихов, как онемевший Лёшка протянул руку по направлению к извилистой тропке, спускающейся к реке. Славка повернулся и…
По склону плавно шла, а, вернее, плыла стройная девчонка. Её волосы отливали золотом, и сама она походила на тёплое солнышко в жёлтом сарафане. Славка тряхнул головой, прогоняя видение, закрыл глаза, а, когда открыл – видение исчезло так же внезапно, как и появилось. И только недоумённый Лёшка странно смотрел на друга.
- Ушла к воде, наверное, кораблики пускать, - ядовито констатировал он.
- К-кто? – заикаясь, спросил Славка.
- Кто, кто… Да Лялька та самая, змеища на мою голову! – взорвался обиженный мальчишка.
- Лялька…, - пробормотал друг.
И тут раздался истошный крик. Его Лёшка мог узнать из тысячи – кричала Лёшкина сестра, Иринка. Друзья стремглав помчались на берег, издали увидав страшную картину – Иринка тонула, захлёбываясь в потоках воды, беспомощно бултыхая руками. Задумчивый Борька сидел на брёвне спиной к девчонке и, погружённый в недра противоречивых раздумий, чертил на песке и не замечал разыгравшейся трагедии. Лёшка понял, что не успеет добежать до воды вовремя и отчаянно кричал Борьке. Славка обогнал друга, но и это не спасало положение.
И вдруг… Она появилась внезапно, словно из воздуха. Славка замер на ходу, заворожено наблюдая, как Лялька прыгнула с мостков и, мастерски подгребая, нырнула под Иринку. Несколько взмахов, и Лялька, шумно дыша, с трудом вытянула девчонку на берег. Похлопала по щекам незадачливой «пловчихи», приводя ту в сознание. Вернувшаяся с того света Иринка заревела с новой силой, вкладывая в голос прорвавшуюся обиду и страх. Подлетел испуганный Лёшка, ощупывая сестру, с колотящимся сердцем успокаивая девочку, отжимая мокрое платье.
- Её переодеть надо, а то заболеет, вода-то не тёплая, - бросила Лялька, выкручивая жёлтый сарафан.
- Ко мне ближе, пошли! Дома только бабуля, она меня поймёт! – продолжала девочка, натягивая непросохшую одежонку.
- Спасибо, Лялька, - пролепетал не отошедший от страха Лёшка,
- «Спасибо», - передразнила неисправимая Лялька, - смотреть-то должен за сестрой?
И, поняв, что перебрала лишку, примирительно сказала:
- Пошли! Сестрёнку твою жалко…
Пройдёт десять лет, вырастут ребята, окончат школу, выбрав свои жизненные пути. Лялькиного внимания будут безуспешно добиваться и Лёшка, и переменившийся с появлением девочки Славка. Но Лялька навсегда подарит им только крепкую дружбу.
- Мои ребята, братишки, - так она назовёт друзей.
И только неказистый Борька, бесконечный фантазёр, неисправимый мечтатель, талантливый конструктор, вечно погружённый в необъятные просторы поисков, рассеянный и добрый, удостоится Лялькиной любви. Но это уже другая история.
Сама же Лялька, обойдя запреты и уловки существующих законов службы девушек в армии, всё-таки попадёт в школу снайперов, и закончит её на «отлично», освоив дополнительно и радиосвязь. Она добьётся, чтобы её направили в горячую точку для выполнения особо секретного задания и, прикрывая попавшую в ловушку роту десантуры, получит смертельное ранение. Её вытащат оставшиеся в живых десантники, дотащат до прибывшей «вертушки», где, истекая кровью, немеющими пальцами она напишет только два слова своему мужу:
- Прощай, люблю…
Она удостоена высшей награды своей Родины…
Но её нет среди уже поседевших "братишек". Они собираются в день её гибели в доме Лялькиного мужа – Бориса, трое повидавших жизнь мужчин, и по неприметной тропинке идут на её могилу. Друзья кладут нежные лилии – её любимые цветы и, помянув по-христиански свою "сестрёнку", долго стоят у могилы, вглядываясь в озорные, с независимой искоркой, бедовые глаза любимой Ляльки.
Автор ЕВГЕНИЯ
Неудачник
День в семье Бочкиных начался как обычно: с заунывных тирад главы семейства.
— Мне единственному на всем белом свете присылают сообщение из банка с отказом в кредите, хотя я даже не делал запрос, — голосом болотной выпи завывал отец семейства Сергей Бочкин за завтраком.
Привыкшие к этим бесконечным жалобам на судьбу, жена и сын Бочкина продолжали молча есть.
— Ну почему я такой неудачливый, Эль? — повернулся Сергей к супруге, но та ответила вопросом на вопрос:
— Тебе огурец на бутерброд положить?
Не получив сочувствия, глава семьи наконец замолчал. С той минуты тишину в кухне нарушала только звонкая и частая капель. Ночью соседи сверху затопили Бочкиных, и теперь и без того крохотная кухня была заставлена кастрюлями, ведрами и мисками, собирающими бытовые осадки.
На работе у Сергея тоже всё шло далеко не гладко. Вчера он снова не смог правильно оформить заявку на тендер, а материал, который был заказан им с учетом хорошей скидки, но на непроверенном складе, приехал бракованный, без сертификатов и совершенно непригодный к перепродаже. Телефон этой конторы, разумеется, уже не отвечал, и теперь Бочкин вместо ожидаемой прибыли, снова получил убыль. Директор рвал и метал.
— Ну почему вечно я?! Почему именно мне не везет?! — стонал на весь офис несчастный Сергей, чувствуя себя обделенным божьей милостью.
Ближе к концу дня в их кабинет вошел какой-то незнакомый человек в деловом костюме и с модной прической и из всех менеджеров, коих было десять человек, попросил именно Бочкина показать ему склад с материалами.
Провожая клиента по узкой бетонной отмостке, ведущей на склад, менеджер размышлял про себя: «Этот у меня точно ничего не купит. Слишком богато выглядит. Был бы на моем месте Супов, точно заключилась бы сделка века, а меня просто пошлют…»
Оказавшись на складе, человек в костюме остановился и попросил выслушать его.
— Сергей, у меня к вам дело. Я не хотел начинать разговор в офисе.
— Так, значит, покупать ничего не будете? — теряя последнюю надежду, впился щенячьими глазами в клиента Бочкин.
— Нет. Я по другому вопросу.
— Я так и думал. Ну и что там за дело? Я вам крыло помял на стоянке, да?
— Нет, хотя я не проверял, надо будет глянуть, — задумался на секунду мужчина. — Дело в том, что я к вам пришел из некоего бюро, занимающегося вопросами человеческих судеб.
— Из налоговой, что ли? — отшатнулся Бочкин.
— Нет, не оттуда. Я буквально из «Бюро судеб», — еле заметно улыбнулся мужчина.
— Ясно, — махнул рукой Сергей и хотел было уйти, чтобы закончить предаваться меланхолии на работе и затем пойти предаваться ей дома. Но тут ему в спину донеслось:
— Сергей, вы очень несчастный человек, вам патологически не везет. Каждый день вы просыпаетесь с мыслью, что кто-то отнял вашу счастливую подкову при рождении и всю жизнь весело бьет вам ею по голове, не оставляя даже ржавой пыли удачи на ваших волосах.
Бочкин остановился и задумчиво произнес:
— Не так образно, конечно, но да, так и есть. А откуда вы знаете?
— Говорю вам, я из «Бюро судеб», — мужчина довольно близко подошел к нему и, понизив голос, заговорщицки произнёс: — Предлагаю пообщаться в нашей конторе. Поверьте, скоро ваша жизнь может круто измениться в лучшую сторону. Что скажете?
— А вы меня похищать не собираетесь?
— Боже упаси. Вас похищать я бы не стал ни за что на свете.
— Брезгуете, да? Даже для похищения не гожусь… — оскорбился Бочкин.
— Да перестаньте вы заниматься самоедством! — не выдержал тип. — Говорю же, скоро все изменится. Пойдемте.
Он проводил Бочкина к своей машине, а сам, прежде чем сесть за руль, на всякий случай проверил, не помято ли крыло.
Через сорок минут Сергей уже сидел за столом в абсолютно белом кабинете. Напротив него с виноватым видом перебирали какие-то бумажки трое неизвестных в костюмах. Наконец один из них взял слово:
— Сергей, я не буду вас посвящать во все подробности, скажу лишь очень поверхностно и доступно для вашего понимания…
Бочкин обиженно фыркнул и отвернулся, насколько позволяли шейные позвонки.
— Дело в том, что ваша неудача — результат ошибки.
— А я знаю, — как-то слишком уверенно ответил Бочкин.
— Знаете? — все трое переглянулись.
— Конечно. Я проклят. С рождения. Иначе и быть не может. Никому не может вот так патологически не везти без причины, — деловито пробубнил Сергей.
— Нет-нет, ни о каком проклятии речи не идет. — Мужчины в костюмах беззлобно засмеялись. — Но вы правы, всё началось с вашего рождения.
Бочкин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, изобразив интерес.
— Дело в том, что у вас есть брат-близнец.
Сергей ожидал чего угодно, но точно не такого заявления. Он решил, что над ним шутят, но тут на стол легли фотографии человека, один в один похожего на него, только в другой одежде и, очевидно, находящегося в другом городе.
Грудь резко сдавило, и воздух стал с трудом поступать в легкие. Сергею тут же сунули стакан воды и дали время прийти в себя.
— Матушка вам не сообщила, поэтому придется теперь нам. Дело в том, что когда вы с братом родились, ваши родители были на грани грандиозного развода. Не в нашей компетенции посвящать вас в подробности, мы перейдем к главному. По обоюдному согласию и не без решения суда ваши родители разделили вас с братом и разъехались по разным областям, разорвав все связи. Тридцать лет вы жили, не зная друг о друге.
— Это же… Это просто… Это как бы… — Бочкин словно бочка переполнялся негодованием, которое уже лилось через край. — Мама говорила, что отец погиб, что я у нее один, а тут… Простите, у меня в голове не укладывается!
— И это еще не всё, — теперь замотал головой другой мужчина.
— Не всё? — вытаращил глаза Сергей.
— Да. Дело в том, что мы перед вами тоже виноваты. Из-за того, что вы близнецы и ваши родители, будь они вечно здоровы, назвали вас обоих Сергеями, наша контора неправильно распределила ваши судьбы. Вся удача и счастье должны были достаться только одному человеку: вам, Сергей.
— Мне?!
— Да. Но из-за нашей ошибки достались вашему брату.
Тут Бочкин ненадолго вышел из беседы под стол. Откачав его и напоив водой из кулера, вершители судеб продолжили:
— К каждому человеку на планете прикреплен личный техник судьбы. Ваш получал задания, предназначавшиеся вашему брату, и всю жизнь провоцировал вас на неудачи. Но теперь, когда мы обо всем узнали, есть шанс всё изменить.
— Это как же? — жадно осушая кулер без помощи стакана, спросил Бочкин.
— К сожалению, из-за сложившейся ситуации мы не можем самостоятельно всё решить. Регламент обязывает нас предоставить вам выбор и запросить письменное разрешение на изменение судьбы.
— Что-что я должен сделать? — никак не мог понять Бочкин.
— Вы должны подписать документ, который позволит нам забрать удачу у вашего брата и передать ее вам. Отныне ваша жизнь изменится, всё станет так, как вы всегда хотели.
После этих слов трое в костюмах зачем-то похлопали.
— А поделить удачу поровну нельзя?
— Увы…
— Как-то несправедливо всё это…
— Мы тут бессильны. Высший замысел, — развел руками мужчина.
— Ну а с братом-то я могу это обсудить?
— К сожалению, обсуждать категорически запрещено. И после подписания бумаг вы всё забудете: этот разговор и вообще всё, что касается нашего бюро и вашей судьбы.
Бочкина обуревала целая гамма чувств. Это было видно по его резко меняющему цвет лицу.
— А я могу подумать?
— А что тут думать? Вы же всегда хотели, чтобы у вас была удача, — впервые подал голос третий человек.
— Да, но я же отберу ее у своего родного брата. Нет, мне нужно время…
— У вас есть сутки. Вот наш телефон, — теряя остатки терпения произнес первый тип в костюме и протянул карточку: — Как будете готовы, звоните. Но помните: никому ни слова.
Бочкин ушел. Остаток дня он провел в глубоких раздумьях, чем сильно удивил родных, привыкших и по вечерам слушать его бесконечные, полные драмы жалобы.
Да, действительно, Бочкину не терпелось поставить подпись и начать жить по-новому, начать жить как настоящий счастливый и удачливый человек. Наверняка он сразу сменит работу на более оплачиваемую, скопит денег на новую квартиру, купит наконец машину, о которой мечтает, а не ту, в которую каждый месяц нужно вливать по два литра масла.
С другой стороны, он лишит родного брата привычной жизни и взамен подарит свою — полную неудач и сожалений. Выбор был трудным.
На следующий день Сергей прогулял работу под предлогом болезни и позвонил в «Бюро судеб».
— Я готов, — твердо заявил он.
— Мы пришлем машину, у нас тут еще кое-какие новости, — послышался тревожный голос в динамике.
Через час Сергей оказался в том же белом кабинете и, ни с кем не поздоровавшись, с ходу начал произносить пламенную речь:
— Я не буду ничего подписывать! Пусть удача остается у моего брата. Будет нечестно спустя столько лет отбирать ее. Я уже знаю, как жить эту жизнь без помощи везения, и смогу прожить так еще долго, а вот он совершенно не готов к такому. Я просто не имею права. Пусть всё останется на вашей совести и на совести ваших техников, или кто там всё напутал!
— Сергей, Сергей, успокойтесь, пожалуйста, — продолжали виновато улыбаться мужчины в костюмах. — Дело в том, что произошла еще одна ошибка…
— Еще одна?! Издеваетесь? У меня есть сестра-близнец? Собака-близнец? Кто?! — закричал Бочкин.
— Нет-нет. У вас только брат. Но дело в том, что это не вы несчастный человек, а ваш брат, — перешел почти на шепот говоривший. — Мы не того пригласили вчера на разговор.
— Что-о-о?! — Сергей хотел снова выйти из беседы, но его вернули в неё легкой пощечиной.
— Да, так и есть. Ваш брат всю жизнь вёл борьбу: отец много пил и часто бил его, а потом и вовсе определил в интернат для проблемных детей. Отец был готов даже на такое, лишь бы не отдавать вашего брата обратно матери. В интернате у Сергея не было друзей, только враги, даже среди воспитателей, и он несколько раз сбега́л, но его всегда возвращали. Потом он не смог никуда поступить для получения профессии и все эти годы работал разнорабочим на стройках и грузчиком на железной дороге. Лишь благодаря стойкому отвращению к алкоголю, привитому ему вашим отцом, он не стал пьяницей или чего еще хуже…
Бочкин слушал эту поразительно тяжелую историю и стыдил себя за слова о том, что он привык жить без удачи.
— Ваш брат снимает комнату в общежитии и до сих пор не женат, — продолжил работник бюро. — Он хороший человек, как и вы. Поэтому, когда он узнал, что может получить вашу удачу, то сразу же отказался от нее в вашу пользу.
Бочкин сидел пораженный открывшейся ему истинной и не мог произнести ни слова. Стыд, злоба, смущение — всё это било по нему электрическими разрядами. Он думал о своей небольшой, но уютной квартирке, о своей немного рассеянной, но такой заботливой жене, о сыне-троечнике, который рисует странных, но очень красивых зверей и пробует играть на укулеле. Он думал о своей машине, что уже почти семь лет питается самым дешевым моторным маслом и продолжает ездить; о работе, где есть дружный коллектив и хорошая средняя зарплата, а также директор, готовый терпеть его, Бочкина, неудачи и недочеты. Сергей впервые понял, как же сильно ему повезло. Он был очень везучим человеком. Он был счастлив.
— Мы признаём нашу вину и готовы в качестве компенсации познакомить вас с братом! — вырвал Бочкина из раздумий торжественный голос мужчины за столом.
— А потом мы всё забудем и разойдемся кто куда своей дорогой? Так?
— Нет-нет, исключено, — замахал руками второй тип, — вы ничего не забудете. Мы это утрясли с начальством. Но и рассказывать об этом тоже никому будет нельзя, сами понимаете, — он прижал указательный палец к губам.
Бочкин кивнул.
— Сергей, заходите, — скомандовал один из сидевших за столом.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина, с которым Сергей последний раз виделся в роддоме. Несмотря на то что они никогда больше не встречались, Бочкин почувствовал родного человека. Это был момент, который сложно описать словами. Обычно такие минуты называют просто: «счастье». Их оставили наедине.
Братья обнимались, плакали, делились историями из своей жизни, даже пытались рассказать друг другу о том, что всегда чувствовали отсутствие чего-то важного. А когда разговаривать и плакать уже не было сил, Бочкин произнес:
— Знаешь, я так рад, что нашел тебя. Думаю, я мог бы договориться, чтобы тебя взяли к нам на работу, если ты, конечно, согласишься переехать.
— Спасибо тебе огромное, но я только что нашел работу, — улыбнулся брат.
— Ого, шустрый ты. Это какую же?
— Мне предложили должность техника судьбы, и я согласился.
— Уж не в знак ли компенсации за их ошибки? — прищурился подозрительно Бочкин, но брат замотал головой.
— Сказали, что я идеально подхожу: одинокий, честный, трудолюбивый. Я, конечно, приукрашиваю, но в целом так и есть.
— Я тебя поздравляю! И даже немного завидую: интересная, должно быть, работа, — улыбался во весь рот Сергей, не веря, что всё сложилось в итоге так хорошо.
— Ну не всё же тебе одному должно везти в этой жизни, — подмигнул брат. — Пойдем? Я бы хотел познакомиться с племянником.
рассказ из серии Техники судеб
Александр Райн
Отчим.
Моя мать была неудачницей. Злой и обиженной на жизнь. И всё бы ничего, но свою злобу по поводу неудач она вымещала на мне. Орала каждый божий день за каждую ерунду. За пятно на одежде. За три просыпанные крупицы соли во время обеда. А вот за порванные на улице штаны мать била меня. Била жёстко, если не сказать жестоко – то есть, не ремнём по попе. А руками и ногами, куда попадёт.
Я понимал, что мать озлобленна и несчастна. Терпел, шмыгая носом. Мне было в ту жёсткую пору от пяти до восьми лет, я в любом случае не смог бы ей ответить. Да и как? Не будешь же бить собственную мать.
- Мам, а где мой папа? – спрашивал я иногда.
- Зачем тебе папа? Я тебя что, не кормлю-не одеваю? Пашу, как проклятая, еле концы с концами сводим, а ты… - зло отвечала мать.
Ну, да. А я соль просыпаю да вещи рву и пачкаю. Ответа на свой вопрос я так и не получил. Кто был моим отцом? Матери не везло в личной жизни точно так же, как и во всём остальном. Думаю, немалую роль тут играл её ужасный характер. Например, в том, что мать то и дело выгоняли с работы. Кто будет терпеть на работе женщину с таким жутким характером.
А потом появился он. Геннадий. Гена. Что он нашёл в моей матери – непонятно? По-моему, он просто тоже был не особо удачлив в делах, и даже не имел собственного жилья в нашем городе. А у матери была какая-никакая, а своя квартира – досталась от бабушки. Мать в ту пору кое-как держалась за место поварихи в заводской столовой, а Гена работал в сборочном цехе. Через неделю после знакомства он уже жил у нас.
- Привет, мужик! – пожал он мне руку своей здоровой лапищей. – Как тебя зовут?
- Саша. – застенчиво сказал я.
- Ну, и молодец, Саша! Не робей. Я – Гена. В каком классе?
- Во втором.
- Учишься хорошо?
- Хорошо он учится. Лучше бы матери помогал. – встряла мама.
- Учись, сынок. – негромко посоветовал Гена. – В жизни пригодится.
И обвел взглядом стены в нашей обшарпанной двушке.
Я именно поэтому и учился. Я так жить не хотел.
Как-то раз, насыпая семечки из пакета себе в тарелку, я просыпал добрую горсть на пол.
- Бестолочь! – заорала мать. – Я только полы помыла. Ни черта не делаешь, так хоть не пакости.
И отвесила мне такую затрещину, что я чуть не пробил головой шкаф, около которого стоял. Гена, который пил чай, сидя за столом, и подпрыгнул от неожиданности ещё тогда, когда мать завопила, стукнул кулаком по столу.
- Галя!
- Что? – притихшим голосом спросила мать.
- Ничего. Дай мне пряник, пожалуйста.
После этого никто не произнёс ни звука, пока я не вышел из кухни. Вышел я не сразу – сначала собрал с пола всё семечки в гробовой тишине. А когда уже был в своей комнате, услышал, что Гена громко ругается. Мне стало дико любопытно. Я, рискуя быть пойманным, пошёл подслушивать.
- … чтобы больше я такого никогда не видел! Как ты можешь? Да за что?
- Я устаю. – оправдывалась мать. – Работа, дом. А он не уважает мой труд.
- Во-первых, он – ребёнок! А во-вторых, ты научила его уважать твой труд? Ты вообще уделяешь ему время? Чем-то занимаешься с ним?
Мать молчала.
- И как часто у вас это… происходит?
- Да что ты, Геночка, что ты! Ну какое часто? Ну отвесила пацану подзатыльник сгоряча, с кем не бывает?
- Со мной не бывает. Я не бью тех, кто не может мне ответить. Это низко.
Мне хотелось вбежать в кухню и сказать, что она врет! Что бьет она меня часто! За всё. А на самом деле за то, что не получается у неё. Мои косяки лишь предлог. Но Гена так растрогал меня своим заступничеством, что я не мог ни бежать, ни говорить – слезы комом стояли у меня в горле.
- Галя, если ещё раз такое случится, я уйду. Я не буду жить с тобой, с такой…
Мать клятвенно заверила Гену, что больше никогда. Что поразительно, она сдержала своё слово. А Гена с той поры сам начал уделять мне время. Интересовался моей учебой, радовался отличным оценкам. Брал меня с собой на рыбалку – это был его любимый отдых. Затеяв ремонт, Гена подошёл ко мне:
- Саня, будешь помогать? Или по учёбе занят?
Я с радостью согласился помогать. И очень старался всё делать правильно. А Геннадий хвалил меня без конца. Мне кажется, что гораздо больше хвалил, чем я того заслуживал.
Когда мы закончили кухню и любовались на дело рук своих, я неожиданно для самого себя спросил:
- Ты надолго с нами?
- Как пойдёт. – пожал плечами Гена.
- Ясно. – с бесконечной горечью вздохнул я.
А Гена спохватился, присел на корточки и заглянул мне в глаза:
- Я постараюсь. Честно.
- А я могу звать тебя папой?
- Если захочешь – конечно! Конечно да, сынок!
Я звал его папой. Сначала неуверенно и тихо. Потом громко и часто. Я полюбил Гену всей душой и ночами молился, чтобы он задержался с нами подольше. Видимо, кто-то там наверху услышал мои молитвы. Мать забеременела, и они с Геной поженились. Я тогда жутко испугался, что получив собственного ребёнка, Гена не будет так любить меня. Однажды они пришли из поликлиники – у мамы уже был приличный живот – и отчим радостно объявил:
- А у нас девочка будет! Я так счастлив. Полный комплект теперь.
А мать ласково потрепала меня по волосам. Она изменилась по отношению ко мне, когда обрела женское счастье и поняла, что счастье будет долгим. Гена не только стал хорошим отчимом, но и вернул мне мать.
Родилась Варя. И Гена очень любил свою дочь, но ко мне продолжил относиться также, как раньше. Варька была интересной. Агукала чего-то там, улыбалась беззубым ртом и не умела управлять своими руками и ногами. Сестра росла здоровой и красивой. Я защищал её и оберегал. Иногда думал, что было бы с матерью и со мной, если бы не появился в нашей жизни такой вот Геннадий. Мрак! Думать было страшно.
Варюхе было девять, когда я уехал учиться в столицу. Школу я окончил с золотой медалью. Варя, которая относилась к учебе с ленцой, часто выслушивала от отца:
- Бери пример с Сашки! Парень знает, чего хочет. Старается. А тебе бы всё в телефоне сидеть.
Варя показывала Гене язык, а потом обнимала за шею, и он таял.
На перроне мать вцепилась в меня, как будто провожала на войну.
- Мам, да ты чего? Я же приезжать буду!
- Прости меня, сынок. Прости меня! Прости за всё! – и ревела белугой.
Гена обнял нас всех, и Варька куда-то там прилепилась, хотя до этого фоткалась на фоне поезда. Наобнимались, я сказал маме на ухо, что она лучшая мама на свете, и укатил в Москву.
В Москве я поступил в университет и нашёл подработку. Денег не хватало, но я копил на подарки своим. Особенно почему-то хотелось порадовать Гену. Сдав зимнюю сессию, я поехал домой на каникулы. Подарил Варе красивый чехол на телефон, матери серебряные сережки, а Гене – крутые снасти для рыбалки. Отчим прослезился.
- Даёшь, мужик! Спасибо.
Вечером мы сидели за столом, мать в честь моего приезда наготовила разносолов. Гена вызвал меня в кухню и негромко сказал.
- Саня, тут такое дело… объявился твой отец родной. Понимаю, спустя столько лет. Но он пока в городе, оставил телефон. Мать была против, но я взял. Подумал, вдруг ты захочешь…
Я ошарашенно молчал минуту. В голове возникли не самые радостные флэшбеки.
- Мама, а где мой папа?
И материн истерический крик в ответ. Гена ждал, внимательно глядя на меня. В глазах почему-то читалась тревога, в руке зажат листок бумаги с телефоном. Я взял бумажку, разорвал и швырнул в мусорное ведро.
- Бать, ты с ума сошёл? Какой такой ещё родной отец? Ты мой отец. Никаких других отцов мне не надо.
Он снова прослезился, и мы крепко обнялись. Стареет батя… становится сентиментальным.
Автор: Ирина Малаховская
Татка
Невеста сына с первой минуты знакомства у Семена вызывала раздражение, которое со временем лишь накапливалось.
Сына своего – Ромку, Семен Сергеевич воспитывал сам. Маленькая ссадина на виске, нелепая случайность в виде небольшого камешка из-под колеса проезжающей машины. И не стало Ниночки, с которой он мечтал растить трех детей, а затем и внуков. За что так наказала судьба Семена, почему остался один? Сын тогда вроде был не в счет. Молодой вдовец не понимал, злился на весь белый свет, он вообще не понимал, зачем этот свет существует, когда не стало его Нины. Какое право имеют соседки улыбаться, здороваясь с ним. Чем они лучше Нины? Почему они остались, а она ушла, не успев даже испугаться.
Ромке было всего три года, и Семен совсем не знал, что с ним делать. Он был неплохим отцом, ну там поиграть, сделать козу. А вот какого размера покупать колготки? Где узнать про очередь на садик, в которую сына записала жена?
Сердце так и не оттаяло, даже с годами. Слыл нелюдимым. Ромку особо не баловал, держался как с равным. Сдержанная дружба двух мужиков. Ромка рос крепким, ладным парнем. По-своему они даже были счастливы. У каждого было свое личное пространство, позволяющее каждому быть одиноко-свободными.
Пока Ромка не надумал жениться. Никогда не отличавшийся легкомыслием, он сумел удивить Семена. Привел в дом сопл*ху и представил, как невесту.
- Батя, знакомься – это Татка, мы подали заявление.
Семен, конечно, был готов к тому, что рано или поздно сын женится. Приведет в их холостяцкую квартиру хозяйку. Да и пора – инженер дипломированный, с красными корочками Политех закончил. И места всем хватит – квартира у них просторная. За годы без Нины, без отношений, сумел Семен денег заработать и на квартиру, и на ремонт хороший.
Но вот только пару сыну представлял совсем иную. А эта, с кличкой вместо имени, совсем ребенок, глупенькая даже на вид. Волосы розовые, Еще эти татуировки…Так что, не сошлись они с первой минуты. К тому же казалось, что не хозяйку в дом привел Ромка, а несмышленого ребенка, который не знает как подойти к плите, зачем мыть окна. В какой бы части квартиры не появилась Татка, там сразу возникал беспорядок. С деньгами обращаться не умела совсем. Будь ее воля, они бы завтракали кофе, а ужинали пиццей. Заказной. А у них с Ромкой давно сложился свой уклад жизни, с выверенным распорядком, с обязательной кашей по утрам. Каждой вещи в доме было свое место. И границы, границы позволяющие быть наедине с самим собой.
Татка рушила все привычное. Как тайфун, как нашествие орды, она сметала их привычный быт.опусы и рассказы А Ромка словно и не замечал ничего. Влюбленными глазами смотрел на свою молодую жену, напоминая Семену картинку из детства – несмышленый телок на первом весеннем солнышке.
Да и Татка ничего плохого не замечала. Семен уже и домой возвращаться не хотел, чтобы не ссориться с сыном из-за невестки. В себе недовольство он держать не мог, а Татке его замечания, как об стенку горох. Нашла на антресолях старые шахматы и изводила Семена просьбами научить играть. Как муха надоедливая, глупая и шумная.
Заявление детей, что скоро ему предстоит стать дедушкой, его совсем не обрадовало. Ребенок, он порядок любит, вокруг него должно быть чисто, сытно, уютно. Ну какая из Татки мать, если она и жена никакая, и хозяйка хре*овая? Так что всемирного братания и ликования в семье не наблюдалось, тем более, что на Татку напал дикий токсикоз, и ей стало совсем не до хозяйства и не до недовольств свекра.
Семен вызвал на серьезный разговор сына.
- Ромка, вы не поторопились с ребенком? Твоя жена сама еще несмышленыш. Куда ей ребенка? Придется и учебу бросать – не потянет с ребенком.
- Пап, он нас не спросил, сам захотел в этот мир. Я вижу, что мы тебе в тягость, поэтому мы, наверное, к рождению ребенка переедем в Таткину комнату. Пока там квартиранты до конца года. Съедут, я ремонт успею сделать и переедем. Потерпи. А учеба? Ну после декрета доучится.
- В этот коммунальный клоповник? Вы из него никогда не вылезете с ее способностью тратить деньги! Я же вижу, как она их профукивает за пару недель, а потом ты за подработки хватаешься, чтобы на ее хотелки хватило!
- Ну, везде люди живут, и не такой уж клоповник. Гостинка. Спасибо, хоть это Татке осталось после дележа родительского наследства. А «хотелки»…, понимаешь, пап, у нее впервые появилась возможность свои «хотелки» иметь. Ты же знаешь, она с 11 лет в детдоме росла. Кто ее еще побалует, как ни я? Повзрослеет.
Слова не мальчика, а мужа, они немного успокоили Семена. Подумав, он решил, что время еще есть, поможет он им с квартирой. Пока потерпит это неудобное соседство, а там добавит денег, продадут комнату и пусть живут своей жизнью в своей квартирке. А он останется в своем привычном мире, где есть место лишь воспоминаниям. Так им и сказал – рассматривайте варианты – помогу.
Когда мир накрыла волна неведомой ранее зара*зы, никто не думал, что она коснется и его. Но вот Семена и Ромку она накрыла одновременно. Успели отделить Татку в отдельную комнату и залегли в полубессознательном состоянии оба. Градусник дымился, врач не шел третьи сутки.
Татка, наплевав на запреты, выхаживала своих мужиков как умела. Насильно по очереди заставляла пить какие-то ягодные и травяные отвары, куриный бульончик, пыталась сбить несбиваемую температуру. Звонила по горячим линиям, плакала по ночам в подушку. На четвертые сутки приехала «Скорая». Врачи поругали Татку за контакт с больными, удивились, что она оказалась самая крепкая в их семье и сказали, что все она делала правильно, кризис почти миновал.
К моменту, когда пошатывающиеся Семен и Рома смогли самостоятельно выходить на кухню, токсикоз у Татки прошел. Вернее она не заметила, когда ее перестала мучить тошнота, слабость. Некогда было думать эти дни о себе. Она стала главной в семье, когда муж и свекор свались. И словно повзрослела эта девочка в глазах Семена.
Дальше, как и планировали, подобрали вариант с квартирой. Небольшая, зато отдельная и с удобным расположением. Пока там шел ремонт. Татка старалась успеть сдать все курсовые, чтобы спокойно уйти в академ. Встречала мужчин уже не пиццей, а настоящим ужином, открыв в себе любовь к приготовлению простых, но по-домашнему вкусных блюд.
- И почему она мне казалась глупенькой? Башковитая девчонка, вот как в шахматы меня разделала! Жаль будет расставаться. Привык. Даже татушки кажутся милыми. Как они там одни будут?
Чем ближе был переезд ребят в свою квартиру, тем все чаще мрачнел Семен. Уедут, и будет ли в их жизни место Семену после рождения ребенка? А что он будет делать один в этой жизни? Впервые одиночество потеряло привлекательность.
Ближе к родам Татка подурнела, по лицу пошли пигментные пятна, большой живот с трудом помещался в просторном сарафане, от розовых волос остались лишь сухие кончики, и она захандрила. Призналась Семену, что боится - как бы Ромка ее не разлюбил.
-Ниче, доча, не разлюбит, по себе помню – я и не замечал у своей Нины никаких пятен, а живот? Родишь и не будет живота. И пятна пройдут. В парикмахерскую свою сгоняешь, и хоть в Мальвину перекрашивайся. А пока потерпи.
- Скажете тоже, «в парикмахерскую»…, куда я с ребенком?
- А вы не переезжайте, и я всегда буду на подхвате. Места хватает, мы даже можем из кабинета отдельную детскую сделать. А квартиру сдавать будете.
Сам даже не понял, как высказал давно созревшее решение. Он больше не хотел быть один. Он, как и Татка, многое переосмыслил за последнее время.
***
- Ну, все, Ниночка, нагулялись. Пора домой. Надеюсь, наша мама успела подремать немного, завтра у нее экзамен. А у деда сегодня еще свидание.
Внучка доверчиво потянула руки к деду, улыбаясь улыбкой Нины. Особенной такой, когда улыбка не только на губах, но и в прищуре серых глаз, в особой мимике. Эта улыбка растопила уже давно сердце нашего моложавого дедушки. Нет более общительного мужчины в сквере возле нашего микрорайона. За его холостяцкое сердце уже нешуточная борьба идет среди свободных местных невест.
автор Татьяна Бро
Москвичка
Ледяной сильный ветер пробирал до костей, он упирался в грудь, не давая идти, приходилось ложиться на него, как на стену и упираться ногами в землю, пытаясь удержаться и не упасть. Если упаду, я уже не встану, так как руки и ноги от холода одеревенели и не гнулись.
И я вдруг представила себя на земле, окоченевшим столбиком, который покачивается от сильных порывов ветра и в конечном счете срывается с места и начинает катиться по пустынной трассе Забайкальск – Краснокаменск вместе с перепутанными клубками перекати-поле.
А иногда ветер резко менял направление и начинал толкать в спину, тяжелая сумка с тетрадями поднималась вместе с рукой вперед и начинала тащить меня за собой, я прикрывала глаза и бежала по дороге, словно парусник на море, стараясь пробежать как можно большее расстояние, пока ветер не менял направление снова.
Тридцати-пяти-градусный мороз щипал нос и щеки, я надвинула меховую шапку низко на лоб, подняла лисий воротник, но помогало слабо. Ветер трепал зимнее пальто, как простынь, пытаясь сорвать с меня или разорвать на куски.
Мне было слегка за двадцать, я приехала в Забайкальск вместе с мужем военнослужащим на очередное место службы. Военный городок, где мы проживали, находился в пятнадцати километрах от ближайшего населенного пункта посёлка Забайкальск, где я работала учителем математики старших классов.
Военный автобус каждый будний день рано утром в любую погоду выезжал с детьми и учителями в Забайкальскую школу, а после уроков днём, собрав всех, возвращался обратно. В этот раз автобус обратно из Забайкальска намеренно уехал без меня, оставив в безвыходном положении.
Попасть домой я никак не могла. Рейсовых автобусов не существовало априори, такси в поселке, который за двадцать минут можно было пройти вдоль и поперек, не предусматривалось. Оставалось идти пешком, в надежде, что встретишь попутку.
Попутка громко сказано. По этой трассе вообще редко кто ездил, кроме нашего школьного автобуса. Это были в основном большие грузовые машины двадцати-пяти-тонники, которые перевозили руду, и не было плановых рейсов, их могло проехать одна в сутки или вообще несколько дней ни одной машины.
Попала я в такую ситуацию неслучайно. В 5 «Б» классе, где я была классным руководителем, училась дочь начальника гарнизона Аня. У нас было правило, что дети после уроков убирали кабинет по-очереди. Когда подошла очередь Ани, она отказалась убираться, дети возбужденные прибежали ко мне жаловаться. Я позвала Аню поинтересовалась почему она отказывается. Аня сослалась на то, что у неё автобус, который не будет ждать. Я успокоила, что договорюсь с водителем и нас подождут, я тоже задержусь и помогу ей.
Ане пришлось убираться в кабинете, надув губки и брезгливо дёргая плечиками. Всю обратную дорогу домой Аня сидела уткнувшись в окно и хмыкала носом. А буквально на следующий день меня оставили в Забайкальске. Солдат водитель видимо получил приказ от начальника гарнизона.
Я вспоминала эту историю идя по поселку мимо детского сада, и порадовалась, что сегодня суббота и я не взяла с собой в Забайкальск маленькую дочку, она осталась дома с папой. Страшно представить что бы я делала с трехлетним ребенком на руках.
Тем временем выйдя из Забайкальска на трассу я бодро зашагала в сторону дома, рассчитывая, что часа через два буду на месте, а если повезет, то и раньше. Яркое солнце слепило глаза, резко континентальный климат, в Забайкалье пасмурных дней лишь два в году, остальные дни солнечные.
Сначала было даже весело играть с ветром, пихаться, толкаться и бегать. Из Краснокаменска в Забайкальск проехали две груженые машины, что вселяло надежду на попутку, вдруг кто-то из них поедет назад. Но по мере продвижения вперед силы иссякали, а холод пробирался под одежду и под кожу насквозь, пытаясь схватить своей ледяной рукой внутренние органы. А вокруг ни души. Только степь с желтой травой, сопки и ветер на сотни километров. В какой-то момент мне стало безразлично, я потерялась в пространстве и времени, мозг отключился и унес меня в другие миры. Лишь ноги и руки монотонно двигались, выполняя свою работу. Я где-то читала, что альбатросы могут спать на лету, так у них работают полушария мозга, одно полушарие спит, а другое следит за полетом. Видимо я была альбатросом.
Вдруг я услышала грохот тормозов по щебенке, рядом остановился большегруз и дверь кабины открылась, высоко над моей головой появилась голова водителя, суровое лицо сибиряка лет пятидесяти, обветренное и загорелое под палящими лучами забайкальского солнца. Он сухо скомандовал: «Садись.» Сознание медленно возвращалось ко мне. Надо же, попутка, а я и не заметила. Услышав команду, я сделала неимоверное усилие, чтобы повиноваться, у меня даже получилось согнуть ногу и поставить на высокую подножку, но вот руки. Руки перестали слушаться, я тщетно подносила руку к ручке на двери, чтобы уцепиться и с помощью нее поднять тело в салон, однако рука лишь касалась ручки, пальцы не сгибались и бесполезно стучали по ней, не в силах поймать. Я даже не успела проанализировать ситуацию и испугаться, как водитель, ругаясь перегнулся через пассажирское сидение, схватил меня за лисий воротник и как мешок втащил в кабину, захлопнув дверь.
Боже! Как там было хорошо, тепло и по-домашнему уютно. Водитель сидел во фланелевой клетчатой рубашке, в легких тапочках, что никак не клеилось с погодой за дверью. В салоне мягко играла музыка и пахло едой. Так наверное должен выглядеть рай, - подумала я.
-Небось москвичка?, - почему-то спросил он, недовольно, и даже сердито глядя на меня, параллельно включая какие-то клавиши на панели , в результате чего теплые потоки воздуха направились мне в лицо и в ноги.
-А к-к-как вы д-д-догадались?, - искренне удивилась я
-Ты чо моя, ага. Да кто ж в такую погоду здесь может ходить в хлипком пальтеце с меховым воротником? Местные носят мех к телу, и в тулупе, и в унтах. Разве ж он тебя на шее греет? Бестолковщина, да и только. Куда едешь?
-В Победу. (Так назывался гарнизон), - ответила я.
-Ух ты! В Победу! Тык ведь еще семь километров! Кто ж тебя одну сюда выпустил на трассу? У меня последний рейс. Безобразие какое, ты бы и не дошла, замерзла бы совсем в доску. Он достал из бардачка шоколадку и протянул мне.
-Нет что вы не надо, спасибо, я не голодна. Вам еще семьдесят километров до ближайшего города, а мне уж недалеко осталось.
-Ешь, я тебе сказал, это не еда, это лекарство, от холода, для восстановления сил. Спорить она еще будет со мной. Вот высажу тебя здесь и будешь знать.
Я дрожащей рукой взяла шоколад и запихнула в рот, глядя на доброе лицо, хотевшее казаться суровым, и улыбнулась на его угрозу.
Эх, сколько же добрых людей на свете.
Прошло несколько десятков лет, а в память врезалось это суровое лицо с добрыми глазами. Как вспомню, так в сердце благоухающим цветком расцветает глубокое чувство благодарности и всеобъемлющая любовь к миру.
(30.09.2024. Г. Воронина)
#ГалинаВоронина_опусыИрассказы