- Я уже оплатил! - Пассажир, сидевший на сиденье, выглядел очень уставшим. А ещё, он за пазухой куртки держал что-то, и это что-то иногда у него шевелилось.- Нет, вы не платили! - Женщина кондуктор принялась гипнотизировать мужчину тяжелым взглядом. – Я этого не помню!- Ну, как не платил? Платил же! - раздражённо воскликнул мужчина. - Вот этой картой. - И он затряс пластиковой картой у неё перед носом.- А почему я не помню?- Зато я помню!- Ну, ладно... - Женщина ещё раз с подозрением посмотрела на упрямого мужчину, и медленно стала продвигаться вперёд, протискиваясь между стоящих пассажиров, внимательно вглядываясь в лица незнакомых людей.- Постойте, - вдруг крикнул ей в спину всё тот же мужчина. - Вернитесь, женщина.- Что? - недовольно оглянулась она.- Давайте, я, всё-таки, заплачу...- Заплатите? Вы же сказали, что вы уже...- Если честно, и я не помню, - признался он. - Вроде, карту я достал, и значит, должен был оплатить... Ведь вы мимо меня несколько раз проходили... Но кто его знает? А вдруг не заплатил? Не помню я, короче говоря...У вас, что, память отшибло? – она стало пробираться к нему назад. - Или вам стыдно стало? Хотели меня обмануть, но совесть не позволила?- Ой, думайте, что хотите! - Он опять нервно затряс картой в воздухе. - Давайте ваш этот, как его... Аппарат... Я карту приложу.- Ну, прикладывайте.Она протянула ему свой громоздкий валидатор. Он приложил к нему карту, но оплата не прошла.- Не принимает аппарат ваши деньги. Значит, вы, и правда, платили, - как ни в чем не бывало, сказала кондуктор.- Да? Ну и хорошо... Может, ещё раз попробовать?- Ну, давайте ещё раз.Он приложил карточку снова, и опять аппарат не сработал.- У вас что, на мобильный телефон сообщения не приходят, когда вы деньги с карты тратите? - спросила кондуктор.- Приходят. Но я мобильный сыну оставил.- Как это? - удивилась она. - Свой телефон - сыну?- Ну, да. Ему сейчас телефон нужней. Пусть лежит и играет. Хоть какое-то развлечение. А я сейчас деньги возьму, куплю ему новый мобильник, и поеду обратно в больницу.- В больницу? К сыну?- Ага, - печально кивнул мужчина.- И что с ним?- Да... - мужчина махнул сокрушённо рукой и горестно вздохнул. - В колодец он упал. В открытый люк.- Да вы что? – обомлела кондуктор, и запричитала: - В люк... Господи... Он, что ли, под ноги, у вас не смотрит?- Наоборот, слишком внимательно смотрит, - недовольно ответил мужчина. - Он в этот люк сам полез, собачку спасать. Говорит, думал не глубоко, а оказалось - очень глубоко. Вот он и грохнулся туда. Хорошо, люди увидели.- Да вы, что...- Ну, да. Перелом у него и... Ещё рваная рана на ноге. Врачи говорят, что ничего страшного, а я до сих пор весь трясусь.- Так вон, значит, почему у вас память отшибло? – закивала сочувственно женщина.- Ага, от этого...- А мать мальчика уже знает? – спросила кондуктор.- Нет ещё.- Вот, представляю, что сейчас с ней будет, когда она узнаёт.- А она не узнает. Зачем ей знать?- Как это?- Так. Я ей просто сообщать не буду, и всё.- Да что вы говорите такое?! – завозмущалась женщина. - Вы с ума, что ли, сошли? Она ведь всё равно узнает, когда ваш сын домой не придёт ночевать. Сколько ему?- Восемь лет.- Господи, он же маленький совсем! Тем более, матери нужно немедленно сообщить.- Зачем? Если она давно уже с нами не живёт.- Не живёт? – кондуктор замерла. - Умерла, что ли?- Да нет, жива-здорова. Просто... У неё теперь другая семья. Новый муж, новый ребёнок. А Колька со мной. - Мужчина вдруг улыбнулся. - Только, вот, неугомонный он у меня. Вечно, куда-нибудь, да залезет.- Погодите, мужчина... – Кондуктор вдруг уставилась на него удивлённо. - А у вас самого-то другая жена есть? Ну, новая.- Нет.- Как - нет? И вы, что, ребёнка восьмилетнего один поднимаете? Как это может быть?- Да, очень просто, - пожал плечами он. - Он же у меня парень. Мы с ним легко находим общий язык. Он у меня отличник. Так что, я пока и без жены справляюсь.- Нет, мужчина, вы как хотите, но без жены вам нельзя. Любому ребёнку нужна мать. Без матери никакого путного воспитания не получится. Может, поэтому он у вас в люк и провалился?Мужчина долго смотрел на кондуктора, потом пожал плечами.- А я подумал, что провалился он из-за того, что животных любит. Собаку-то он спас. Точнее, их вместе с собакой спасли. Но он всё время, пока его оттуда тащили, сломанной рукой её крепко держал. Говорят, кое-как у него собаку эту отцепили.Мужчина вдруг чуть-чуть расстегнул куртку, и показал женщине грязно-белого беспородного щенка, который прижимался к его тёплому животу.- Видите, красавицу какую он спас! Теперь у нас с Колькой будет ещё и девочка. Ничего, я всех выращу. Я справляюсь. Ой! – Мужчина посмотрел в окно, снова застегнул куртку, и скорее встал. - Всё, сейчас будет моя остановка. Побежал я.- Ну, беги, беги... - уже с теплотой в голосе забормотала кондукторша ему в спину. - Справляется он... Без жены... Эх, бедолага...🌹🍁🌹Дедуль, я замуж выхожу, освободи нам квартиру- Дедуль, тебе придется съехать с квартиры, - заявила с порога Маша.- Как это – съехать? – дед Тимофей выронил ложку, и борщ, который он так и не донес до рта, некрасиво облил его футболку.- Как-как… Я вызову грузчиков, они вещи вывезут, куда скажешь, там выгрузят, занесут, расставят. Не переживай, я оплачу переезд, - пожала плечами Маша.- Переезд – куда? – глаза деда Тимофея округлились.- Ой, это мелочи. Куда съезжаешь. Придумай сам.***Тимофея все называли ювелиром, но не потому, что в 45 лет решил заняться украшениями. К 45 годам у него было три сына и два внука. Да еще скоро должны родиться еще два внука. Все друзья завидовали.- Ювелир ты, Тимофей… И на рыбалку, и на охоту, и футбол… Наследники! Помощники! А девчонки что? Им только денег подавай на туфли и помады. А потом фьють – и замуж выскочат. И поминай, как звали! – говаривал Володька, закадычный друг, отец трех дочек. Одна из них, кстати, была невесткой Тимофея.- Володь, а я бы не отказался от дочки. Это награда для мужчины: дочка… С девочками в дом приходит нежность, любовь, красота… Если б мы с Верой могли, родили бы еще дочку, - с грустью отвечал Тимофей.На полувековой юбилей старший сын, Василий, со смехом обнял отца:- Батя, а не маловато ли тебе внуков?- Не, в самый раз – пять штук, - со смехом ответил Тимофей. – А ты что, еще хочешь пацана мне подарить?!- Не, бать, не хочу.- Ну а к чему тогда вопросы?- Бать, такое дело…. Внучка у тебя будет…- Внучка?! – глаза Тимофея заблестели. Как в тот самый день, когда его Вера сказала ему «Да!»Маша так и осталась его единственной внучкой, и Тимофей души в ней не чаял. Девочка любила бывать у деда в гостях, а тот ей то браслетик мудреный подарит, то серьги необычные, то колечко. Да не игрушечные, как у подружек из детсада, а настоящие! Маша драгоценности берегла, а воспитатели в шутку называли ее Хозяйкой Медной горы: уж больно холодной и расчетливой была девочка для своего возраста.***- Батя, мы знаем, что ты очень любил маму, но ты ж еще молодой! Не ставь на себе крест. На тебя ж все соседки и по дому, и по даче засматриваются, - говорили сыновья своему 58-летнему отцу.- Нет, не хочу. Лучше вам с внуками помогу. Машеньку, опять же, буду баловать. Ей в театральное поступать надо будет, - смеялся дед Тимофей, когда пятилетняя Маша (копия его Веры!) начинала показывать спектакли, петь или танцевать.Маша отлично понимала, что она – единственная принцесса в этом мужском царстве. Лучшие платья, лучшие педагоги и репетиторы, лучшие кружки, лучшая школа… Все у Маши было лучшим. У нее первой в классе появился смартфон, а через месяц – второй. Потому что первый она благополучно утопила в луже – на спор. Дед не ругался, а подарил новый.Не ругался дед и тогда, когда Маша решила все свои сокровища (украшения деда) раздарила подружкам. Многие девочки знали цену браслетам «От Тимофея»: некоторые простенькие с виду вещицы стоили не одну тысячу рублей.- Дедуль, ну я же не знала, что это такие ценные вещи, - пожала плечами Маша. – Ты же мне сделаешь новые серьги?- Конечно, Машенька! Только ты больше не раздаривай их, ладно?- Ладно!Иногда друзья критиковали, мол, балуете вы Машу.- Она же девочка, принцесса, а принцесс надо баловать, - улыбался в густые седые усы дед Тимофей. А Маша, нацепив дежурную улыбку, принимала очередной подарок.- Ой, дедуль, зачем ты эту сумочку купил?- Я думал, тебе понравится. В магазине сказали, писк моды.- Это в ТЦ что ли? У них писк может быть только от мышей!- Вернуть?..- Ладно, оставь. Вроде, на оригинал похоже.***Маша окончила 11 классов, и учителя дружно перекрестились: у девчонки был острый ум, знания давались легко, но характер – оторви и выброси. Маша же с легкостью поступила в вуз, лениво ходила на занятия, сдавала зачеты. За ней толпами бегали парни, а она брезгливо отзывалась о них: тот нищеброд, этот тощий, тот – толстый… Но Стасик ей нравился. Маша засматривалась на парня, причем не столько из-за красоты, сколько из-за того, что его отец имел свой бизнес.Со Стасом они стали встречаться на втором курсе. Родители девушки были против: сначала нужно образование получить, а уж потом обо всяких любовях думать. Видеть Стаса они не желали совсем.- Дедуль, можно мы со Стасом придем к тебе в гости? – позвонила деду Тимофею девушка.- Машенька, какие вопросы! Конечно же, можно!- Тогда жди – сейчас придем! – радостно взвизгнула внучка.Маша и Стас пришли не с пустыми руками: принесли хорошее вино, мясо, овощи. Дед Тимофей было смутился, но Стас заявил, что не привык ходить в гости с пустыми руками. Более того: сам пожарил мясо. Маша накрыла на стол, и они втроем поужинали.- Станислав, хочу спросить вас как мужчина мужчину: вам нравится Маша?- Конечно! Ни разу таких девушек не встречал!- Так уж и ни разу?- Честно. Другие девушки какие-то наивные для своих 18 лет, а Маша – такая умница.- Да, что есть то есть. А планы какие?- Доучимся, потом поженимся.- Прекрасно!Молодые люди после ужина ушли в комнату Маши, смеялись, смотрели какой-то фильм. Раскрасневшаяся внучка пару раз выходила – налить чаю. Дед Тимофей с грустной улыбкой качал головой: скоро его птичка выпорхнет из гнезда.***И действительно: выпорхнула. Через пару недель Маша в отвратительном настроении пришла к деду. За собой она волочила чемодан, а в руках была сумка.- Дед, я из дома ушла.- Что случилось?- Мама против наших встреч со Стасом. Вот я и решила… Ты же не выгонишь?- Нет, что ты! – ответил дед, а сам уже звонил Василию, чтобы отчитать его за внучку.- Батя, ты зря так с Машкой носишься! Это при тебе она такая улыбчивая и покладистая, а дома… В общем, мы семьей посоветовались и решили: не хочет жить по правилам дома – может идти на все четыре стороны. В конце концов, она совершеннолетняя, - резко и с досадой в голосе ответил сын.- Но дитя ж еще!- Ох, батя, не знаешь ты свое дитя… Очень советую: гони ее, хочет самостоятельности – пусть со Стасом своим живет.Дед Тимофей не стал выгонять внучку. По утрам готовил ей завтраки, провожал в институт. Потом два часа работал над украшениями и шел на прогулку с Ингой – соседкой по даче. Женщина была чуть младше Тимофея. Внешне – полная противоположность его Верочки, зато такая же душевная и ласковая. Инге по душе был бодрый сосед: в любое время можно было обратиться за помощью. А какой интересный собеседник! А какие украшения делает! Инга и сама попробовала сплести оберег из ювелирной проволоки. Тимофей поулыбался, а потом подарил ей набор инструментов.- Инга, мне так приятно, что ты тоже увлеклась. Давай я буду тебя учить, хочешь?- Конечно! Это так удивительно: из проволоки и камней такие завораживающие вещи получаются…- Смотри, вот тут лучше было вот так проволоку вести, а вот тут нужно кончик спрятать. Запоминай, как.Маша каждый раз морщила нос, когда видела Ингу дома у деда. Женщина чувствовала, что не нравится девушке. Чтобы наладить общение Инга решила подарить ей брошь. Дед Тимофей, когда увидел брошь, от удивления раскрыл рот: ученица превзошла мастера!- Фу, ширпотреб какой-то. Вам дед ни разу не показывал своих работ, что ли? – поморщила нос Маша и отказалась принимать подарок.- Почему же, он как раз сказал, что это изумительная вещица, - спокойно отреагировала Инга.- Ну и носите сами эту «вещицу», - Маша равнодушно швырнула брошь на стол.Инге было обидно, но она не стала передавать разговор Тимофею: такие вещи могу расстроить его. Не дай бог с сердцем плохо станет. Увы, не уберегла…- Инга, не думал, что на старости лет меня как мальчишку накроет таким чувством. Ты знаешь, что нравишься мне... Больше чем нравишься.- Да, Тимош, знаю. Я же вижу, как ты на меня смотришь, - опустив глаза ответила Инга. Она и сама влюбилась как девчонка.- Переезжай ко мне? Квартира большая, 4 комнаты. Одна, правда, Машина…- Тимош, у меня тоже есть квартира, может, ко мне? Маша меня недолюбливает.- Нет, что ты! Она добрая девочка, просто плохо тебя знает.«Добрая девочка» в это время как раз зашла в квартиру и кричала от порога:- Де-ед! Отличная новость! Стас переезжает ко мне!- Машенька, удивительно, а я вот только несколько минут назад сделал предложение Инге. Кажется, она приняла его.- Инге?! Дед, зачем тебе эта бабуська?! Если она сюда переедет, ты меня больше не увидишь! – Маша блефовала. Жить ей кроме как у деда было негде.- Внученька, Инга – прекрасная женщина, рядом с ней я чувствую себя молодым!- Вот именно! Рядом с ней ты смотришься не партнером, а сыном! Зачем тебе, такому красавцу, увядший экземпляр?- Маша! – дед Тимофей впервые повысил голос. – Не смей так говорить об Инге!- А то что? – глазки Маши сузились в злые щелочки. – В общем, ты все понял.- Я не хочу выбирать между вами, в груди что-то давило и рвалось наружу.- Маша! Срочно скорую! – закричала Инга, когда Тимофей стал заваливаться.А Маша стояла и равнодушно смотрела, как эта темноглазая женщина суетится рядом с дедом. Потом просто вернулась в коридор, взяла за руку Стаса и увела к себе в комнату.***Тимофея выписали через месяц. Все это время Инга была рядом с ним.- Тимоша, сегодня тебы выписывают! Мы с Василем твоим нашли санаторий. Как выпишут, заедем к тебе домой, возьмем вещи и рванем на море. Василь отвезет нас сначала к тебе, а потом на вокзал.- Инга, ладно, а что Маша? – за месяц его любимая внучка лишь раз заглянула в больницу. Да два раза позвонила: узнать, где банковская карта и какой пароль.- Маша… Она у вас живет, со Стасом. Я не заходила. А с Василем она не общается.- Смотрю, Васька мой у тебя с языка не сходит. Влюбилась, что ли? – засмеялся Тимофей.- Батя, да что ты! – захохотал невольно подслушавший разговор Василий, заходя в палату. – Мы с мамой так переживали за тебя, она ж тут почти жила!- С… мамой?- Да, батя. Ты извини, но Инга на маму нашу так похожа. Я случайно ее так назвал, когда ты в больнице лежал, а братья подхватили. Так что женишься ты на ней или нет, но Инга теперь будет нашей мамой.Инга покраснела, а Тимофей так смеялся над ситуацией, что даже сердце опять закололо.***В квартире никого не было. Пахло из мусорного ведра, везде валялись какие-то вещи, шторы были задернуты, а кровать – расправлена. Даже в его, Тимофея, комнате было неуютно.- Не переживай. Девчонка научится еще вести хозяйство.- Не уверен я… - задумчиво ответил Тимофей. И вспомнил холодный колючий взгляд внучки, когда его увозила скорая.***Тимофей и Инга расписались прямо там, в курортном городе. А отпраздновать решили дома, с детьми. Вернулись рано утром. Дома все было по-прежнему: запах из ведра и бардак. Инга покачала головой, быстро прибралась, приготовила борщ и ушла к себе домой. Мол, не готова встречаться с Машей.Тимофею рядом с Ингой – снова хочется жить и чувствовать себя не дедом, а мужчиной. Неожиданно в замке повернулся ключ.- Да все нормально будет. Дед скоро приедет. Все равно куда, это его проблемы… Да, вот именно: для любимой внучки расстарается! Нет, продавать не хочу, а вот все старье выкину, - Тимофей услышал, как Маша скинула с полочки в коридоре нелепую фигурку, которую ему подарила Вера. Раздался жалобный звон, а потом смех Маши. – Вот, слышишь, уже начала!Девушка зашла на кухню и удивленно посмотрела на деда: слышал ли он ее разговор? Быстро взяла себя в руки, нацепила дежурную улыбку и затараторила.- Дедуль, тебе придется съехать с квартиры, - заявила с порога Маша.- Как это – съехать? – дед Тимофей выронил ложку, и борщ, который он так и не донес до рта, некрасиво облил его футболку.- Как-как… Я вызову грузчиков, они вещи вывезут, куда скажешь, там выгрузят, занесут, расставят. Не переживай, я оплачу переезд, - пожала плечами Маша.- Переезд – куда?- Ой, это мелочи. Куда съезжаешь. Придумай сам.- Я никуда не поеду. Это мой дом!- Дедуль, а нам со Стасом где жить? – слеза покатилась по щеке внучки. – У нас же дочка будет!- Дочка? – почему-то сипло сказал дед Тимофей. – Нет, Маша. Твой Стас – взрослый парень. Пусть берет ответственность за тебя и вашу дочь. В первое время я тебе помогу деньгами, когда родишь. Полгода – и ни днем больше. А сейчас – собирай вещи. У тебя три часа.- К-как три часа? – заикаясь и краснея едва слышно проговорила Маша.- Да так. Ты ж дама почти замужняя. Вот и езжай к мужу. Или не к мужу. Могу дать ключи от дачи: дом хороший, зимой до -20 точно можно жить. А ко мне через три часа жена придет.- Какая жена? – Маша выглядела растерянной. Но тут она взяла себя в руки. – Инга, что ли? Вот ведьма какая! Заговорила она тебя что ли? Ну не на беременность же взяла!Щека Маши заполыхала: дед в первый раз был так строг с внучкой. Девушка заплакала – впервые за много лет искренне, а не выпрашивая обновки.- Машенька, я тебя очень люблю. И мне жаль, что ты вместо любви, которую мы все тебе дарили, способна отвечать мне, своим родителям, дядям, тетям, братьям, моей жене только желчью. Я только в больнице понял, что ты нас воспринимаешь не как родных, а как ресурс. Выходишь замуж – выходи. Будет трудно – поможем. Но пока не научишься любить, видеться мы не будем.---Маша стояла, ошеломленная словами деда. Она никогда не видела его таким решительным и строгим.- Дедушка, но... - начала она, но Тимофей поднял руку, останавливая ее.- Нет, Маша. Хватит. Я слишком долго закрывал глаза на твое поведение. Теперь пришло время тебе повзрослеть.Маша опустила голову, впервые в жизни не находя слов. Она медленно вышла из кухни и направилась в свою комнату собирать вещи.Через три часа, когда пришла Инга, Маша уже ушла. Тимофей сидел в кресле, глядя на фотографию маленькой Маши.- Тимоша, ты как? - мягко спросила Инга, присаживаясь рядом.- Тяжело, - честно признался он. - Но иначе нельзя было. Она должна научиться жить самостоятельно.Инга взяла его за руку:- Ты поступил правильно. Дай ей время.Прошло полгода. Тимофей и Инга жили вместе, наслаждаясь спокойной семейной жизнью. О Маше не было ни слуху ни духу.Однажды вечером раздался звонок. Тимофей взял трубку и услышал тихий голос внучки:- Дедушка... можно к тебе приехать?Через час Маша сидела на кухне, нервно теребя чашку с чаем. Она выглядела уставшей, но в глазах появилось что-то новое - понимание и раскаяние.- Дедушка, я... я хочу извиниться. За все. Ты был прав, мне нужно было повзрослеть.Тимофей внимательно посмотрел на внучку:- И как тебе взрослая жизнь?- Трудно, - честно призналась Маша. - Мы со Стасом расстались. Я работаю официанткой. Но знаешь... я впервые чувствую, что живу по-настоящему.Тимофей улыбнулся и взял внучку за руку:- Я горжусь тобой, Машенька. Ты сделала первый шаг. Теперь главное - не останавливаться.- Я постараюсь, дедушка, - кивнула Маша. - Можно... можно я буду иногда приходить к тебе в гости?- Конечно, - ответил Тимофей. - Наш дом всегда открыт для тебя.Инга, стоявшая в дверях, улыбнулась. И кто знает, может быть, когда-нибудь они все станут настоящей семьей.🌹✨🌹Лен... Ты в общем это... Прости меня, Лен... Ухожу я от тебя, Лена! Вот так... Только давай без обид, ладно? Детям я помогать буду. Ты не думай, что мне на них всё равно. Не так это! Я Женю с Егором люблю, сама знаешь... Ну вот как-то так, Лена. Елена непонимающе посмотрела на мужа. Ей было совершено не понятно, шутит муж или говорит серьёзно. На всякий случай она мысленно вспомнила сегодняшнюю дату. Нет. Сегодня явно не первое апреля, а это значит что, скорее всего, Валера говорит серьёзно, но если это так то с чего это вдруг, он решил уйти из семьи? Валера, - Лена в упор посмотрела на мужа, - Если это шутка, то ужасно глупая! А если нет... То боюсь спросить, что не так? И куда ты собрался?Валерий тяжело вздохнул.Лена всегда была такой... Не женственной что-ли...За десять лет жизни с ней, Валерий ни разу не видел того, чтобы жена плакала.Всегда, во всех ситуациях, Лена оставалась хлоднокровной и твёрдой словно скала, а Валерию хотелось чтобы жена, хоть иногда, пожаловалась, уткнулась ему в плечо, поплакала, но Лене все эти женские слабости были недоступны.Из-за этого Валера всегда считал себя каким-то неполноценным, ненастоящим...Несколько раз он пытался поговорить с Леной, убедить её, что не нужно всё взваливать на свои плечи, но она как будто его не слышала и не видела.В последний год Валера всё острее ощущал свою ненужность.Ему казалось, что Лена его совершенно не ценит и относится к нему как к какой-то вещи. Нужной, но не такой уж ценной...Именно в то время в его жизни появилась Ирина.Он познакомился с ней в школе, куда пришёл за сыном первоклассником.Ирина пришла туда за дочкой, но ребят задержали и родителям пришлось их ждать.Валерий сразу заметил женщину и, неожиданно для самого себя, завёл с ней разговор о чём-то совершенно неважном.Ирина беседу легко поддержала, а через десять минут Валерию казалось, что они знакомы всю жизнь.Потом было несколько ничего незначащих встреч после которых Валера понял, что Ирина ему глубоко не безразлична.Немного позже Валерий решил признаться Ирине в своих чувствах и на его удивление та ответила ему взаимностью.После этого Валерий твёрдо решил уйти от Елены, но сказать ей об этом было выше его сил.Несколько месяцев он метался между Еленой и Ириной и вот сегодня, наконец-то, решился ей всё рассказать...Валерий ожидал чего угодно, но только не такого взгляда жены, которым она смотрела на него сейчас.Холодного и надменного...В то время, пока Валерий тушевался под взглядом жены, в её душе полыхал настоящий пожар.Да. Внешне Лена оставалась спокойной, но это было только внешне.Она смотрела на Валерия и не могла понять, что она сделала не так.Всю их совместную жизнь она старалась помогать мужу. Ни лить слёзы ему в плечо, а быть ему настоящей поддержкой и опорой.Только она знала как порой ей бывало тяжело, но она держалась.Ради семьи.Ради мужа и детей...- Валера, - Лена вопросительно посмотрела на мужа, - Ты можешь мне объяснить, что случилось? Если честно, я абсолютно ничего не понимаю!И тут Валерия понесло...Он сказал Лене всё, что он о ней думает. Рассказал ей о том какая замечательная Ирина и как сильно она отличается от неё. От Лены.Лена выслушала молча.- Ну во-первых, 10 лет я совершенно не замечала, что тебе что-то не нравится. Во-вторых, когда ты, к примеру, потерял работу, я не упрекнула тебя ни одним словом, а просто-напросто нашла для себя дополнительную подработку. В-третьих, когда ты хандрил и стрэссовал я вытягивала тебя оттуда всеми правдами и неправдами. Ну и в- четвёртых, если бы ты сообщил мне о том, что я, как жена, тебя не устраиваю, то твои сумки давно бы стояли собранными и готовыми к переезду!Валера выслушал жену с едва скрываемым раздражением.- Вот! Об этом я и говорил! Ты меня никогда не понимала и не поймёшь! Знаешь, Лена? Ирина- настоящая женщина, а ты... Ты подделка!Елена усмехнулась.Она встала и спокойно вышла из кухни, где и происходил весь этот разговор...Вернулась она уже с чемоданом, который принадлежал её мужу.- Вот, Валера, это твои вещи. Остальное заберёшь завтра, когда дети будут в школе. Не хочу, чтобы они это видели.Валерий хотел было что-то сказать, но не стал.Схватил чемодан и вышел из квартиры...Елена осталась одна.Она обессилено села в кресло, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала...Сильная женщина...Лена себя такой не считала...Прошло три месяца.Валерий жил у Ирины, но с каждым днём всё больше понимал, что она совсем не такая какой показалась ему первоначально.Каждый день, с самого утра, Ирина нагружала Валеру какими-то проблемами, а вечерами было того хуже.Такого ритма он совершенно не ожидал и всё чаще и чаще стал задумываться о том, что прошлая его жизнь была не такой уж и плохой.Он часто виделся с детьми, но Елену с того самого дня не видел ни разу.Обычно он подъезжал к дому и Женя с Егором выходили к нему. Они проводили вместе какое-то время, а потом Валерий привозил их домой.Елена не вышла ни разу.Она встречала детей в подъезде. Видеться с Валерием у него не было никакого желания...Как бы то ни было, но Валерий решил во, что бы то ни стало увидится с Еленой.Объяснить ей всё, если нужно то попросить прощения, но вообще-то Валерий считал, что Елена будет очень рада возвращению мужа домой.Однако, всё оказалось совсем не так как он решил.Елена, которую он подкараулил там где она работала, после пламенной речи о том, что он собирается вернуться домой, странно усмехнулась, чем привела Валерия в ступор.- Знаешь, Валера, - Елена многозначительно посмотрела на мужа, - Я вот, что подумала. Ни может быть в семье двух женщин, а у нас именно так и происходило.опусы Мужика не было, а две женщины были. Вот ты сказал, что я подделкНет, Валера. Это ты подделка... Поэтому знаешь... Ты был прав! Нам не надо быть вместе... Нам лучше вот так... Как сейчас...Лена развернулась и пошла в сторону дома.Она больше ни разу не обернулась...А Валерий?Валерий понял, что Елена больше никогда не примет его в свою жизнь...Потому-что она такая...Сильная женщина, которую он не достоин.🌹✨🌹- Как у тебя пыльно! - Свекровь провела пальцем по идеально чистой поверхности тумбочки, - Ванечка не должен жить в таком доме. Неси мне тряпки и воду, сама всё сделаю.Василиса пожала плечами и принесла необходимое. Через час Свекровь устало выдохнула.- Ну вот, другое дело! Видишь, как чисто?Василиса оглядела разводы на зеркале.- Ничего не поменялось.- Много ты понимаешь, - снисходительно заулыбалась Свекровь и принюхалась, - Ты что, готовишь? Что?- Борщ, - ответила Василиса.- Ты положила в него свёклу?- Конечно.- Ты что! - Свекровь всплеснула руками, - Ванечка терпеть не может свёклу! Что ж ты за хозяйка-то такая, а? Уйди, я сама приготовлю.Василиса вновь пожала плечами и пошла на улицу, подразнить Серого Волка. Через время выглянула Свекровь.- Бездельница! Нет бы домашними делами заниматься, так она вон, прохлаждается!Василиса вздохнула и пошла в дом.- Крепись, - шепнул ей Серый Волк.- Сколько это будет здесь стоять? - Свекровь показала пальцем на террариум с феями, - Я сколько раз говорила, что это нужно убрать. Они мне не нравятся!- Зато они нравятся мне, - меланхолично ответила Василиса, - Пока я хочу, они будут тут стоять.- Это мы ещё посмотрим, - зашипела Свекровь, - Я Ванечке скажу, он тебя живо приструнит!Вечером Иван вернулся домой.- Я Злодея победил, - похвастал он с порога, - Сам! Даже помощи просить не понадобилось.Он пошёл в кухню и остановился возле зеркала.- А чего зеркало грязное?Василиса скромно улыбнулась.- Потому что жена у тебя - бездельница! - заявила его мать.Иван удивлённо посмотрел на Василису. Та пожала плечами.- Кушай, Ванечка, - мать поставила перед ним тарелку, - Умаялся, родненький.- Умаялся, - подтвердил Иван пробуя еду, - Это что? Мама, ты, наверное, мне еду Серого Волка положила.Василиса захохотала. Свекровь злобно зыркнула на неё.- А я ей говорила, что ты такое есть не станешь! А она мне “Что дам, то и будет есть!”. Ох, не ту девицу ты замуж взял, не ту.Иван молча взял горшок с едой и вышел с ним на улицу.- Что, съела? - язвительно поинтересовалась Свекровь, - Сейчас ещё про фей твоих расскажу.- Расскажите, - безразличным тоном ответила Василиса, - А завтра в жабу превратитесь. Забыли, чай, кто моя бабушка?Свекровь побледнела.- Говорю вам один раз, мама. Увижу ваше лицо чаще, чем один раз в месяц - в жабу и на болото. Жалобы, наговоры, козни - в жабу.- Не имеешь права! - взвизгнула Свекровь, - Я мать твоего мужа! Бабушка твоих детей!- Каких детей? - ласково улыбнулась Василиса, - Чем чаще вы к нам ходите, тем меньше шансов, что они появятся. Так что? На болото?- Куда это мама так быстро убежала? - спросил вернувшийся Иван, - Даже не повернулась.- Заслонку на печи открыть забыла, - невозмутимо ответила Василиса.- Вон оно что. А Серый Волк это есть не стал. Говорит, делай, что хочешь, только не губи. Мама готовила?- Ага.- Я с ней поговорю, - Иван смутился, - Попрошу, чтобы не мешала тебе.- Не нужно, - Василиса игриво подмигнула, - Что-то мне подсказывает, что она не скоро к нам в гости придёт.Автор ✍️ Роман Седов, "Не такая сказка".🌹✨🌹Молодость — такое странное время, которое изнутри кажется лачугой, а снаружи дворцом. Пока мы молоды, нам вечно чего-то не хватает, а когда стареем, ворчим, что в молодости у нас было все.В молодости я, как и многие, жил с родителями. То есть, я не мог привести домой не то, что девушку — я не мог привести домой даже себя пьяного. Я слишком бросался в глаза и всех расстраивал. Я коррумпировал младшего брата, и он заблаговременно разбирал мою кровать- трансформер (вот они, первые в мире трансформеры, накося выкуси, Майкл Бэй) и стелил для меня постель. Возвращаясь домой подшофе, я обычно терял человеческий облик в коридоре (последние мои силы уходили на бесшумное открывание двери путем попадания ключом в замочную скважину с восемнадцатой попытки). После чего у меня оставалось ровно три секунды на то, чтобы ухватиться за косяк двери нашей с братом комнаты (формально «детской», вот только один из детей уже возвращался туда непоправимо бухой), сделать пируэт и рухнуть на разложенную братом кровать. А затем натянуть поверх куртки одеяло и заснуть невинным сном младенца. Очевидно, в этой схеме могло пойти не так многое, и, естественно, однажды не так пошло самое главное: как-то раз брат забыл разобрать мой диван. Я отработал стандартную программу, ухватился за косяк, сделал пируэт и рухнул на пол. Кажется, я даже выбил две половицы. Вскоре надо мной склонились все домашние, включая соседку, которая попросилась на шум из любопытства.А сейчас… Сейчас я живу в трех комнатах (как говаривали в девятнадцатом веке), куда в свое время преспокойно мог бы поместиться весь мой двор, а потом класс, а потом курс. Но теперь мне это не нужно, и те несколько друзей, которых я приглашаю, почти никогда не приходят, потому что у них есть свои три комнаты, в которые они с тем же успехом могут пригласить и меня. Наличие возможностей удивительно вредно для желаний.В молодости я ездил на трамвае. Это очень медленно, если кто забыл. Медленнее только двуколка (всем, кроме дядюшки Гиляя, в этом месте придется напрячься). Я никуда не спешил, потому что знал, что все равно никуда не успею. Зато в трамвае было множество развлечений: бегать от контролеров, ругаться с контролерами или, наконец, мириться с контролерами и квасить с ними на конечной.А сейчас… Сейчас у меня две машины, причем одной марки. Это значит, что я, типа, бренд амбассадор, а не придурок без фантазии. Когда мы выходим с Артемом во двор, я спрашиваю ребенка:— На какой сегодня поедем, сынок? На черной или на серой?— На трамвае, пап, на трамвае.Артем боготворит трамваи. У всех есть ирония, даже у судьбы.В молодости я ел такое, что, во-первых, умерло своей смертью, не будучи живым, а во- вторых, выглядело как мечта Стивена Кинга. У меня не то, что не болел живот — я даже не знал, где он у меня находится.А сейчас… Сейчас я только открываю меню в модном ресторане, читаю «мильфей с карамелью в гибискусе», и уже пищевое отравление.В молодости у меня было много денег. Просто куча денег. Горы. Когда мы с друзьями играли в «Монополию». В какой-то момент нам надоело безыдейно бухать, и мы решили оправдать свое пьянство таким вот сомнительным образом. Правда, тогда на постсоветском пространстве «Монополия» называлась по-другому — «Менеджер». Жалкое подобие, в котором я почему-то всегда покупал Кировский завод. Мне казалось, это делало меня фабрикантом, о которых я ребенком с завистью читал в памфлетах Маршака. В девяностые вся страна играла в «Монополию» и обменивалась бумажками, сначала ваучерами, а потом акциями «МММ», так что мы с друзьями не сильно отличались от страны придурью. Не было, конечно, не было у меня в молодости денег. Но вот какое дело. Как-то раз мы с друзьями перелезли через забор летнего театра Измайловского парка, где выступала группа «Комбинация», и я абсолютно бесплатно сумел увидеть своего тогдашнего кумира — Алену Апину, хотя и порвал штаны, пока лез. Безденежье стимулировало воображение. К слову, в том конкретном случае наш физкультурный подвиг оказался напрасным: «Комбинация» выступала в Измайловском парке бесплатно.А сейчас… Сейчас мне дарят дорогущий виски, на который однажды издалека посмотрел Уинстон Черчилль, а я не могу его выпить, потому что моя печень осталась там, на Кировском заводе из игры «Менеджер», и я завязал. И деньги вроде бы есть, но я по-прежнему не могу позволить себе того, чего действительно хочу, например, тот же трамвай для сына в собственность. Нет, возможно, я и смог бы купить трамвай (хотя надо бы поизучать рынок перед такими громкими заявлениями), но Собянин все равно не продаст мне рельсы.Ну, и главное. Главное, чего в молодости было в избытке, хоть ложкой ешь, как черной икры у Верещагина, и чего мы так же, как и он, не ценили, так это — будущего. В молодости у нас было до фига будущего. В то время я мог еще стать кем угодно, ощущение как в первый день отпуска: впереди вечность, какие две недели, о чем вы?А сейчас… Сейчас это сейчас, и ты как никогдаостро понимаешь, что сейчас это сейчас. Время стало неудобным, как крошка в ботинке. Будущее теперь — это условия кредитного договора мелким шрифтом. Тебе постоянно подсовывают не то будущее, и ты учишься мечтать с примечаниями.Именно поэтому меня так тяготят популярные форматы встреч через надцать лет — выпускников, одноклассников, лауреатов конкурса детской песни. На этих мероприятиях все ведут себя так, словно по телевизору объявили точную дату апокалипсиса: в одном углу разводятся, в другом женятся, и все чуланы заняты парочками. Мушкетеры двадцать лет спустя прячут под шляпами лысину, ездят на лошадях с кучером и едят со шпаги шашлык.Молодость — это комета, не предсказанная астрономами, которая никогда не вернется.Олег Батлук🌹✨🌹В сто восемнадцатый день рождения Виктор Иванович проснулся. В принципе день уже начинался неплохо. Когда тебе исполняется сто восемнадцать лет, проснуться — считай достижение. Первым делом шёл техосмотр: разомкнул левый глаз — работает, затем правый — замутнён. Промыл, закапал — как новенький. Согнул всё, что гнётся, что не гнётся — смазал. Проверил передний и задний ход, провёл диагностику шеи. Убедившись, что всё поворачивается и хрустит, сделал два притопа, три прихлопа и начал новый день.В восемь часов по расписанию ему звонили из Пенсионного фонда:— Лидочка, здравствуйте, — прохрипел радостно в трубку именинник.— И вам здрасти, Виктор Иванович, — грустно поприветствовала его Лидочка, — как ваше самочувствие?— Не могу жаловаться, — улыбался в трубку старик.— Очень жаль, Виктор Иванович, мне из-за вас уже пятый выговор в этом году! Сегодня тридцать лет, как вы перестали получать накопительную пенсию и перешли на государственную!— Ну, простите. В этом месяце, я слышал, повышение?— Да, повышение… — голос её сделался совсем печальным как у Пьеро, — а вы, часом, нигде на стороне не подрабатываете?! — решила она попытать удачу.— Нет, к сожалению, денег мне хватает с головой.— Жаль… Всего вам…— она не закончила фразу и положила трубку.В девять часов Иванович садился завтракать со своим праправнуком, который с ним не жил, но всегда открывал дверь своим ключом. Зайдя внутрь, он обычно первым делом занимался замерами. То кухню померит, то ванну. Потом сидит — высчитывает материалы, прикидывает стоимость работ, рисует мебель.Сегодня пришёл без рулетки — забыл.— Возьми на серванте, — предложил Иванович, — от твоего деда ещё осталась, — грустно хихикнул он и налил заварку в чайник.Мужчина лишь тяжело вздохнул и сел есть знаменитую яичницу прапрадеда.В десять часов старик вышел покурить у подъезда.— О! Иваныч, опять смолишь! А ты в курсе, что курение вызывает…— сосед осёкся, глядя на вполне себе живого старца, который курить начал в том возрасте, когда обычно помирают от того, что «вызывает».— А мы вот в Москву собрались сегодня.— А чего там делать?— Покатаемся на метро, сходим на Красную площадь, на Ленина посмотрим, пока не закопали.— А чего на него смотреть-то, Ленин как Ленин.— А ты сам-то видел его?— Да, он как-то приезжал к нам в село.— В гробу?!— Нет. В купе.— Слушай-ка, а тебе сколько лет вообще?— Восемнадцать исполнилось, — жевал старик губами фильтр.— Да иди ты!..— Ну да, я на второй срок остался.— Ну, с совершеннолетием тебя тогда!— Спасибо, — с этими словами Иванович возвратился домой.В одиннадцать позвонил директор МТС и слёзно просил сменить тариф. Тот, на котором сидел Виктор Иванович, существовал уже лишь из-за него одного и в пересчёте на современные деньги ничего не стоил, даже наоборот, МТС ему немного доплачивал.В полтретьего по видеосвязи набрал старый друг и сказал, что к нему пришла какая-то странная женщина в чёрном и с триммером в руках.— Подавленная какая-то, вся на нервах. Спрашивала, как у тебя дела, и почему ты не отвечаешь на её звонки? Почему не читаешь сообщения в WhatsApp. Просила о встрече. Плакала, истерила, оставила визитку и… Походу триммер, — показал он на инструмент в углу.В пять часов Виктор Иванович появился в магазине. В день рождения гипермаркет предоставлял скидку, равную возрасту. Виктор Иванович взял торт, килограмм бананов и широкоформатный телевизор. На сдачу он вызвал такси и грузчиков.В семь часов позвонили из морга и попросили забрать, наконец, свой страховой полис и тапки.В восемь приехали гости, Виктор накрыл на стол, включил новый телевизор, разлил вино. Тосты были очень скупые. Гости не знали, чего желать, потому просто вставали по очереди.В десять часов приехала полиция, чтобы попросить вести себя потише, так как за стеной живут пожилые люди. Дверь им открыл именинник, вызвав у стражей порядке парадоксальный сдвиг восприятия.Спать Иванович лёг ближе к полуночи, когда изнуренное празднеством большинство гостей разъехалось по домам и больницам. Улыбнувшись в пустоту, он снял с пальца и положил под подушку волшебное золотое кольцо, которое все эти годы продлевало ему жизнь. На нём мелкими буквами была выгравирована магическая надпись, сделанная по заказу : «живи и радуйся». Так он и делал.©️ Александр Райн« Эзотерический юмор»🌹✨🌹Если больше не нужен друг ...Василий видел, что жена чем-то недо повольна. Так всегда было, если кастрюли слишком громко звякают. Если Феня при этом молчит, то нужно ждать грозы. Вася прекрасно знал, что ничего не может остановить надвигающуюся бурю. Оставалось только ждать и надеяться на то, что недовольство жены вызвано чем-то незначительным, что он, Василий, сможет быстро исправить…Бряканье посуды прекратилось, и Вася схватил с дивана валенок, который давно начал подшивать, да так и бросил. К тому моменту, как Феня вошла в комнату, Василий был сосредоточенно занят делом. Он краем глаза видел, что жена остановилась и внимательно смотрит на него. Вася про себя взмолился, хоть бы дети, что ли, вернулись. Вот когда не нужно, всегда тут ошиваются, а когда нужны, где-то в сугробах кувыркаются.— Вася…Голос жены был подозрительно ласковый, и он напрягся.— Чего, Феня?— Чего? Да ничего! Вот ты мне скажи, почему так? Мне тридцать лет, а я сижу в деревне! Ни в кино сходить, ни по парку погулять… Дети ничего не видят!Василий вздохнул. Вот чего угодно ожидал, но только не такого поворота. Феня, конечно, преувеличивала. В кино она бывала часто, в кафешках, в магазинах. Дети тоже не были обделены. Как только Вася купил машину, так практически каждые выходные они ездили в город. Благо теща, Нина Семеновна, жила от них недалеко, и всегда могла присмотреть за хозяйством. Но время от времени у Фени все-таки, как он говорил, заходили шарики за ролики, и она начинала сетовать на судьбу.— Феня, ну, мне кажется, ты неправа…Василий тщательно подбирал слова, потому что знал, если только сказать что-то не то, то быть беде… Но договорить она ему не дала.— Конечно, неправа! Кто вообще спрашивает мое мнение? Кому интересно, что я чувствую? Кто-нибудь спросил, нравится ли мне сидеть в этой дыре? Я, может быть, в город хочу! Вон Дульцевы переезжают! А очень неплохо жили и в деревне! Значит, все-таки лучше в городе!— Дульцевы? Это которые?— Которые, которые... Сын их с нашим Пашкой в один класс ходит.— А, ну понял. Ну, так зачем им деревня? Они все равно хозяйство не держали, огород не сажали.— Вот!Феня торжественно подняла палец вверх, а Вася понял, что ляпнул то, что никак не нужно было говорить.— А мне приходится неделями в огороде пропадать, и вставать в такую рань корову доить… Не любишь ты меня, Вася…Он отложил валенок. Нужно бежать. Сейчас Феня разойдется так, что потом не остановишь. А если он уйдет на улицу, то перекипит и успокоится. Слишком хорошо он знал свою жену. Она у него хорошая, только слишком уж импульсивная. Он тихонечко продвигался к двери. Мог бы, конечно, ответить жене, что идея завести хозяйство была именно ее, но знал, что будет только хуже.— Ты куда это?— Так это… надо мне там посмотреть…Он быстро схватил куртку и выскочил на улицу.— Уф, кажись успел…Он прекрасно знал, что пройдет меньше часа, и Феня успокоится. Такой разговор у них был не первый, и Вася даже однажды взялся с ней спорить, приводить доводы, как хорошо жить в своем большом доме, все имея, тем более, что до города всего-то двадцать минут… В общем, не разговаривала с ним Феня тогда неделю. Сразу же подушка и одеяло были положены в большой комнате на диван, и Вася сам себе поклялся больше никогда не вступать в словесные баталии с женой.***Он сунул руки в карманы поглубже. Мороз крепчал. В конце деревни с горки, на которой он еще пацаном катался, слышны были веселые крики детей. Вася неспешно направился туда. Все равно мальчишек домой звать нужно, Феня ужин готовит…Путь его пролегал как раз мимо дома Дульцевых, из-за которых, собственно говоря, и начался весь сыр-бор. Сам хозяин курил перед калиткой, и Василий направился к нему.— Здоров.— Здоров.— Слыхал, уезжаешь?Хозяин как-то невесело махнул рукой.— Да, решили вот в город перебраться. Давно собирались…Вася посмотрел через забор, на собаку, которая ему безумно нравилась. Пес жил у Дульцевых года четыре. Хозяин привез его откуда-то… Таких в деревне не было. Здоровенный, на высоких лапах... Уши торчком. А самое главное, черный, как ночь... Пес был умный. Если деревенские собаки провожали гавканьем каждого, кто проходил мимо дома, Джек подавал голос, только если кто-то останавливался у калитки…— Тяжело ему в квартире будет, после свободы-то…— Кому?Дульцев посмотрел на Василия удивленно.— Так кому? Джеку... Здоровый, да и гулять ему надо.Мужик как-то странно посмотрел на Василия, неопределенно ответил:— Ну это да…— Ладно, счастливо…Вася пожал протянутую руку и двинул дальше.***Домой вернулись вместе с мальчишками почти через час. Чего там, не удержался, показал всем пацанятам класс, как на отломанном капоте от машины, стоя на ногах, с горы катиться нужно. Было приятно видеть восхищенные взгляды сыновей. А то, он еще и не на такое способен! Правда, в третий раз улетел с капота, приземлился в сугроб, где тут же образовалась куча мала из детей.Феня окинула своих мужиков удивленным взглядом. Остановила его на Василии.— И ты туда же? Тридцатник разменял, а все детство в одном месте играет. Тебе же в этой куртке на работу завтра, очень сомневаюсь, что она просохнуть успеет.Вася улыбнулся.— А, да и черт с ней! В другой схожу. Мать, мы такие голодные, как волки! Да, парни?Пашка и Антон заорали, что было сил:— Даа!!Феня рассмеялась.— Берите веник и марш на улицу обметаться, а я пока стол накрою.Как и надеялся Вася, запал у Фени прошел, и разговор за ужином протекал уже спокойно.— Паш, ну а друг твой, Сашка, рад, что в город уезжает?Пашка на минуту перестал жевать, потом шмыгнул носом.— Не-а. Говорит, что в город не хочет. И папка их тоже не хочет, все мамка воду мутит…Пашка повторил слова друга с таким важным видом, что Василий невольно фыркнул.— Говорил я с Дульцевым, тоже особой радости не видел. Интересно, как они с собакой там будут?Феня задумчиво смотрела на него.— А ведь правда, Джек у них, как теленок, ростом. Его же гулять постоянно нужно…Вечером, когда Пашка и Андрей уже спали, Феня прибралась и легла рядом с Василием.— Знаешь, я вот подумала, все-таки в нашей деревне лучше. Что там, в этом городе? Квартирки, вдвоем места мало, соседи, которые всю жизнь рядом живут, а даже не здороваются… Горячая вода и у нас есть. И туалет теплый тоже. Нет, уж… Лучше мы дома…Вася обнял жену. Хорошая она у него все-таки. Ну, пошумит иногда, но это не страшно. Страшно, когда жены обидятся неизвестно на что, а потом молчат по неделе. Вот тогда в семье тяжело. И мужу, и детям. А у них нет, у них все замечательно.***На следующий день Василий чистил снег. Видел, как большая машина подошла к дому Дульцевых. Видимо сегодня загружаются. Он отставил лопату.— Феня, пойду до Дульцевых. Может, помочь нужно.Феня выглянула из-за двери.— А что, уже поехали?— Ну да, вон машина пошла.— Сходи, конечно, помоги…Погрузка шла быстро. Еще соседи подошли. Машину загрузили, все разошлись, уж и Вася собирался домой, но взгляд упал на Джека. Пес был напряжен. Сидел и немигающим взглядом следил за хозяевами.К Васе подошел глава семейства.— Ну, прощай, что ли…— Ну, чего прощай-то? Город у нас небольшой, может и свидимся когда.— Тоже верно…Вася уже хотел идти, даже сделал несколько шагов к калитке, как услышал злой окрик:— Саша! Саша! Вернись немедленно!Вася обернулся. Мальчик, одноклассник его Пашки, подбежал к собаке, обнял пса за шею и замер.Мать выскочила из машины, повернулась к мужу:— Что ты стоишь? Что ты стоишь, как истукан? Забери его! Ехать нужно!Дульцев старший, понурив голову, взял сына за руку и буквально потащил к машине. Саша вырывался, плакал, Джек лаял и рвался с цепи, но Дульцев засунул сына в машину. Только сейчас Вася понял, что происходит…— Вы! Вы что делаете? Вы что, пса бросаете?Женщина зло крикнула из окна машины:— А куда мы его? На голову себе в квартире? Можешь себе взять, если тебе так надо!Машина газанула, Вася видел заплаканное лицо Сашки, Джек из последних сил рванулся и лег… Положил морду на лапы и смотрел вслед уходящей машине. Вася видел, как из глаз собаки слезы текли. Настоящие, как у человека, слезы.— Да, чтоб вас всех… Еще и на цепи, гады, оставили…Пес как будто окаменел. Вася осторожно приблизился.— Ты это… Не переживай, Джек. Я сейчас поесть тебе принесу. Ты не переживай…Вася кинулся к дому.— Феня, собери тут чего поесть псу.— Какому псу? Ты чего, Вась?— Не спрашивай… Дульцевы… Джека оставили. На цепи оставили и уехали.Феня схватилась за грудь.— Как, оставили? Совсем, что ли?— Совсем. Бросили, гады…Женщина засуетилась, потом остановилась.— Как же это? Морозы, а он на цепи. Нужно его отцепить…— Легко сказать. У него пасть такая, что руку перекусит и даже не заметит…***Первые три дня Джек от еды отказывался. Вася два раза в день теплого приносил. Джек не лаял, но и не ел. Посмотрит на него тоскливыми глазами и уходит в будку. Как-то раз сосед увидел Васю с кастрюлькой.— Куда это? Подкармливаешь кого?— Джека…— Погоди, это Дульцевых что ли? А они же уехали. Или вернутся за ним?Вася в сердцах махнул рукой.— Не вернутся, сказали, что некуда им в квартиру.Тимофей Ильич даже шаг назад сделал.— Как это? Своего друга… Ты вот что, я старухе своей скажу, вам, молодым, по утрам некогда. Пока всех в школу соберете, да хозяйство... Марья моя, да я по утрам тогда ходить будем, а ты уж к вечеру.— Вот, спасибо, Тимофей Ильич. Жалко псину. И что делать-то, не знаю…— Ну, кормить будем, а там, глядишь совесть заиграет…— Что-то сомневаюсь я сильно…***А через неделю морозы грянули. Да такие, что, казалось, дыхание замерзает. Феня ждала Васю с работы.— Вась, замерзнет Джек! Слышишь, пойдем, хоть в коридор его приведем!— Фень, ну как мы его приведем, он же на цепи.— Нужно отцепить…— Да, пробовал я. Он сразу клыки оголяет…Феня задумалась.— Нужно мне попробовать.— С ума-то не сходи! Цапнет, не дай бог…Но Феня на то и была Феня, что сначала делала, а потом думала. В секунду куртку накинула, ноги в валенки сунула, и шасть за дверь. Вася пока одевался, пока собирался, пока ругался сам с собой, а жены и след простыл…Выскочил на улицу, припустил бегом. Вот дура баба! Ну, ни о ком не думает! Дал же Бог женушку. Издалека увидел, что у ворот Дульцевых ребятня толпится, и Пашка с Андреем там, и бабка Марья со своим Тимофеем. У Васи похолодело все внутри. Фени среди них не было, а это означало одно — она была во дворе, рядом с Джеком.— Джек, миленький, ну, пойдем к нам… У нас хорошо, тепло…Собака равнодушно смотрела на Феню, которая присела рядом на корточки. Морда у собаки была вся в инее от дыхания. Феня протянула руку. Джек замер, даже дыхание затаил, а женщина тихонько погладила его по носу, потом между ушами. Джек посмотрел ей в глаза и как будто расслабился. Вася уже стоял у ворот. Он хотел было дальше кинуться, но Тимофей Ильич остановил его.— Погоди, не суйся, напугаешь.Да и все вокруг стояли, затаив дыхание.Феня же тем временем, отцепила тихонько цепь от ошейника. Пальцы не слушались, прилипали к замороженным звеньям, но она продолжала ласково говорить с собакой.— Пойдем, миленький, замерзнешь ведь совсем…Она отбросила цепь, и Джек встал. Сделал несколько шагов. Потом посмотрел на Феню. Она снова его погладила.— Ну, пошли, что ли?Женщина сделала несколько шагов, Джек — один шаг. Она вернулась, взяла за его за ошейник, и так они прошли до ворот. В воротах Джек уперся и ни с места. Феня как только не старалась, но собака стояла, опустив голову.— Ну, и что мне делать?Феня снова присела перед собакой.— Джек, ну что ты?И тут она замерла. Пес смотрел на нее, как человек. Как будто в глазах слезы.— Ну, чего ты…С ней рядом присели Пашка и Андрей. Джек повернул голову, долго смотрел на дом, как будто запоминал его, а потом… Потом просто пошел рядом с Феней и детьми.***Василий с пацанами своими, да еще и Тимофей Ильич на помощь пришел, весь вечер строили дом Джеку. А Джек, укутанный в старые тулупы, лежал на крылечке. Как ни звала его Феня в дом, ни за что не пошел. Он лежал, положив морду на лапы, и наблюдал за тем, как для него люди стараются.О чем он думал, что переживал в тот момент? Неизвестно.К ночи большая будка была готова. Пашка устелил в ней все сеном, а Андрей приколотил шторку, чтобы ветер не задувал. Вася повернулся к собаке:— Ну, что, Джек, принимай!Пес как будто понял его. Встал, встряхнулся, и пошел к будке. Обнюхал, обошел кругом, потом сунул морду внутрь. Постоял так и скрылся внутри.— Ну, что, пойдет?Василий с улыбкой смотрел на Джека, который высунул морду из своего дома.Джек громко гавкнул, и все рассмеялись…***Та зима для ребятни в деревне была, пожалуй, самой веселой. На цепь Джека сажать не стали, пес воспитанный, ведет себя прилично. Деревенские все сдружились с ним, каждый старался угостить, как встречал. А Джек с Пашкой и Андреем повадился на горку ходить. Веселился вместе с ребятней, прыгал, а маленьким наверх забраться помогал. Уцепится кто-то из малышей за здоровую собачью шею, да и висит, только ножки болтаются, а Джек, как танк, в гору прет. На горе малышня отцепляется, и снова вниз…Слова ДушиТолько когда мимо своего бывшего дома проходил, останавливался, замирал на минутку. Пашка с Андреем ждали, не торопили его. Пес посмотрит, постоит, и дальше пошел.Полгода примерно прошло, как купил кто-то дом Дульцевых. С утра машина подошла, мебель выгрузили. Джек издалека движение увидел, хвостом завилял, занервничал, да как рванул к дому с лаем. Лай радостный такой… Вася следом кинулся. Джек до ворот добежал… Остановился. Долго смотрел на незнакомых людей, потом сгорбатился весь, морду в землю опустил, и пошел от дома прочь… Мимо Васи прошел, как будто не заметил. В будку залез, и сутки из нее не показывался, как ни уговаривали его Пашка с Андреем.Через сутки вышел, руки всем облизал, а у дома больше не останавливался.И старался даже не смотреть на него.
Мир
🌹🍁🌹- Оплатите проезд!
- Я уже оплатил! - Пассажир, сидевший на сиденье, выглядел очень уставшим. А ещё, он за пазухой куртки держал что-то, и это что-то иногда у него шевелилось.
- Нет, вы не платили! - Женщина кондуктор принялась гипнотизировать мужчину тяжелым взглядом. – Я этого не помню!
- Ну, как не платил? Платил же! - раздражённо воскликнул мужчина. - Вот этой картой. - И он затряс пластиковой картой у неё перед носом.
- А почему я не помню?
- Зато я помню!
- Ну, ладно... - Женщина ещё раз с подозрением посмотрела на упрямого мужчину, и медленно стала продвигаться вперёд, протискиваясь между стоящих пассажиров, внимательно вглядываясь в лица незнакомых людей.
- Постойте, - вдруг крикнул ей в спину всё тот же мужчина. - Вернитесь, женщина.
- Что? - недовольно оглянулась она.
- Давайте, я, всё-таки, заплачу...
- Заплатите? Вы же сказали, что вы уже...
- Если честно, и я не помню, - признался он. - Вроде, карту я достал, и значит, должен был оплатить... Ведь вы мимо меня несколько раз проходили... Но кто его знает? А вдруг не заплатил? Не помню я, короче говоря...У вас, что, память отшибло? – она стало пробираться к нему назад. - Или вам стыдно стало? Хотели меня обмануть, но совесть не позволила?
- Ой, думайте, что хотите! - Он опять нервно затряс картой в воздухе. - Давайте ваш этот, как его... Аппарат... Я карту приложу.
- Ну, прикладывайте.
Она протянула ему свой громоздкий валидатор. Он приложил к нему карту, но оплата не прошла.
- Не принимает аппарат ваши деньги. Значит, вы, и правда, платили, - как ни в чем не бывало, сказала кондуктор.
- Да? Ну и хорошо... Может, ещё раз попробовать?
- Ну, давайте ещё раз.
Он приложил карточку снова, и опять аппарат не сработал.
- У вас что, на мобильный телефон сообщения не приходят, когда вы деньги с карты тратите? - спросила кондуктор.
- Приходят. Но я мобильный сыну оставил.
- Как это? - удивилась она. - Свой телефон - сыну?
- Ну, да. Ему сейчас телефон нужней. Пусть лежит и играет. Хоть какое-то развлечение. А я сейчас деньги возьму, куплю ему новый мобильник, и поеду обратно в больницу.
- В больницу? К сыну?
- Ага, - печально кивнул мужчина.
- И что с ним?
- Да... - мужчина махнул сокрушённо рукой и горестно вздохнул. - В колодец он упал. В открытый люк.
- Да вы что? – обомлела кондуктор, и запричитала: - В люк... Господи... Он, что ли, под ноги, у вас не смотрит?
- Наоборот, слишком внимательно смотрит, - недовольно ответил мужчина. - Он в этот люк сам полез, собачку спасать. Говорит, думал не глубоко, а оказалось - очень глубоко. Вот он и грохнулся туда. Хорошо, люди увидели.
- Да вы, что...
- Ну, да. Перелом у него и... Ещё рваная рана на ноге. Врачи говорят, что ничего страшного, а я до сих пор весь трясусь.
- Так вон, значит, почему у вас память отшибло? – закивала сочувственно женщина.
- Ага, от этого...
- А мать мальчика уже знает? – спросила кондуктор.
- Нет ещё.
- Вот, представляю, что сейчас с ней будет, когда она узнаёт.
- А она не узнает. Зачем ей знать?
- Как это?
- Так. Я ей просто сообщать не буду, и всё.
- Да что вы говорите такое?! – завозмущалась женщина. - Вы с ума, что ли, сошли? Она ведь всё равно узнает, когда ваш сын домой не придёт ночевать. Сколько ему?
- Восемь лет.
- Господи, он же маленький совсем! Тем более, матери нужно немедленно сообщить.
- Зачем? Если она давно уже с нами не живёт.
- Не живёт? – кондуктор замерла. - Умерла, что ли?
- Да нет, жива-здорова. Просто... У неё теперь другая семья. Новый муж, новый ребёнок. А Колька со мной. - Мужчина вдруг улыбнулся. - Только, вот, неугомонный он у меня. Вечно, куда-нибудь, да залезет.
- Погодите, мужчина... – Кондуктор вдруг уставилась на него удивлённо. - А у вас самого-то другая жена есть? Ну, новая.
- Нет.
- Как - нет? И вы, что, ребёнка восьмилетнего один поднимаете? Как это может быть?
- Да, очень просто, - пожал плечами он. - Он же у меня парень. Мы с ним легко находим общий язык. Он у меня отличник. Так что, я пока и без жены справляюсь.
- Нет, мужчина, вы как хотите, но без жены вам нельзя. Любому ребёнку нужна мать. Без матери никакого путного воспитания не получится. Может, поэтому он у вас в люк и провалился?
Мужчина долго смотрел на кондуктора, потом пожал плечами.
- А я подумал, что провалился он из-за того, что животных любит. Собаку-то он спас. Точнее, их вместе с собакой спасли. Но он всё время, пока его оттуда тащили, сломанной рукой её крепко держал. Говорят, кое-как у него собаку эту отцепили.
Мужчина вдруг чуть-чуть расстегнул куртку, и показал женщине грязно-белого беспородного щенка, который прижимался к его тёплому животу.
- Видите, красавицу какую он спас! Теперь у нас с Колькой будет ещё и девочка. Ничего, я всех выращу. Я справляюсь. Ой! – Мужчина посмотрел в окно, снова застегнул куртку, и скорее встал. - Всё, сейчас будет моя остановка. Побежал я.
- Ну, беги, беги... - уже с теплотой в голосе забормотала кондукторша ему в спину. - Справляется он... Без жены... Эх, бедолага...
🌹🍁🌹Дедуль, я замуж выхожу, освободи нам квартиру
- Дедуль, тебе придется съехать с квартиры, - заявила с порога Маша.
- Как это – съехать? – дед Тимофей выронил ложку, и борщ, который он так и не донес до рта, некрасиво облил его футболку.
- Как-как… Я вызову грузчиков, они вещи вывезут, куда скажешь, там выгрузят, занесут, расставят. Не переживай, я оплачу переезд, - пожала плечами Маша.
- Переезд – куда? – глаза деда Тимофея округлились.
- Ой, это мелочи. Куда съезжаешь. Придумай сам.
***
Тимофея все называли ювелиром, но не потому, что в 45 лет решил заняться украшениями. К 45 годам у него было три сына и два внука. Да еще скоро должны родиться еще два внука. Все друзья завидовали.
- Ювелир ты, Тимофей… И на рыбалку, и на охоту, и футбол… Наследники! Помощники! А девчонки что? Им только денег подавай на туфли и помады. А потом фьють – и замуж выскочат. И поминай, как звали! – говаривал Володька, закадычный друг, отец трех дочек. Одна из них, кстати, была невесткой Тимофея.
- Володь, а я бы не отказался от дочки. Это награда для мужчины: дочка… С девочками в дом приходит нежность, любовь, красота… Если б мы с Верой могли, родили бы еще дочку, - с грустью отвечал Тимофей.
На полувековой юбилей старший сын, Василий, со смехом обнял отца:
- Батя, а не маловато ли тебе внуков?
- Не, в самый раз – пять штук, - со смехом ответил Тимофей. – А ты что, еще хочешь пацана мне подарить?!
- Не, бать, не хочу.
- Ну а к чему тогда вопросы?
- Бать, такое дело…. Внучка у тебя будет…
- Внучка?! – глаза Тимофея заблестели. Как в тот самый день, когда его Вера сказала ему «Да!»
Маша так и осталась его единственной внучкой, и Тимофей души в ней не чаял. Девочка любила бывать у деда в гостях, а тот ей то браслетик мудреный подарит, то серьги необычные, то колечко. Да не игрушечные, как у подружек из детсада, а настоящие! Маша драгоценности берегла, а воспитатели в шутку называли ее Хозяйкой Медной горы: уж больно холодной и расчетливой была девочка для своего возраста.
***
- Батя, мы знаем, что ты очень любил маму, но ты ж еще молодой! Не ставь на себе крест. На тебя ж все соседки и по дому, и по даче засматриваются, - говорили сыновья своему 58-летнему отцу.
- Нет, не хочу. Лучше вам с внуками помогу. Машеньку, опять же, буду баловать. Ей в театральное поступать надо будет, - смеялся дед Тимофей, когда пятилетняя Маша (копия его Веры!) начинала показывать спектакли, петь или танцевать.
Маша отлично понимала, что она – единственная принцесса в этом мужском царстве. Лучшие платья, лучшие педагоги и репетиторы, лучшие кружки, лучшая школа… Все у Маши было лучшим. У нее первой в классе появился смартфон, а через месяц – второй. Потому что первый она благополучно утопила в луже – на спор. Дед не ругался, а подарил новый.
Не ругался дед и тогда, когда Маша решила все свои сокровища (украшения деда) раздарила подружкам. Многие девочки знали цену браслетам «От Тимофея»: некоторые простенькие с виду вещицы стоили не одну тысячу рублей.
- Дедуль, ну я же не знала, что это такие ценные вещи, - пожала плечами Маша. – Ты же мне сделаешь новые серьги?
- Конечно, Машенька! Только ты больше не раздаривай их, ладно?
- Ладно!
Иногда друзья критиковали, мол, балуете вы Машу.
- Она же девочка, принцесса, а принцесс надо баловать, - улыбался в густые седые усы дед Тимофей. А Маша, нацепив дежурную улыбку, принимала очередной подарок.
- Ой, дедуль, зачем ты эту сумочку купил?
- Я думал, тебе понравится. В магазине сказали, писк моды.
- Это в ТЦ что ли? У них писк может быть только от мышей!
- Вернуть?..
- Ладно, оставь. Вроде, на оригинал похоже.
***
Маша окончила 11 классов, и учителя дружно перекрестились: у девчонки был острый ум, знания давались легко, но характер – оторви и выброси. Маша же с легкостью поступила в вуз, лениво ходила на занятия, сдавала зачеты. За ней толпами бегали парни, а она брезгливо отзывалась о них: тот нищеброд, этот тощий, тот – толстый… Но Стасик ей нравился. Маша засматривалась на парня, причем не столько из-за красоты, сколько из-за того, что его отец имел свой бизнес.
Со Стасом они стали встречаться на втором курсе. Родители девушки были против: сначала нужно образование получить, а уж потом обо всяких любовях думать. Видеть Стаса они не желали совсем.
- Дедуль, можно мы со Стасом придем к тебе в гости? – позвонила деду Тимофею девушка.
- Машенька, какие вопросы! Конечно же, можно!
- Тогда жди – сейчас придем! – радостно взвизгнула внучка.
Маша и Стас пришли не с пустыми руками: принесли хорошее вино, мясо, овощи. Дед Тимофей было смутился, но Стас заявил, что не привык ходить в гости с пустыми руками. Более того: сам пожарил мясо. Маша накрыла на стол, и они втроем поужинали.
- Станислав, хочу спросить вас как мужчина мужчину: вам нравится Маша?
- Конечно! Ни разу таких девушек не встречал!
- Так уж и ни разу?
- Честно. Другие девушки какие-то наивные для своих 18 лет, а Маша – такая умница.
- Да, что есть то есть. А планы какие?
- Доучимся, потом поженимся.
- Прекрасно!
Молодые люди после ужина ушли в комнату Маши, смеялись, смотрели какой-то фильм. Раскрасневшаяся внучка пару раз выходила – налить чаю. Дед Тимофей с грустной улыбкой качал головой: скоро его птичка выпорхнет из гнезда.
***
И действительно: выпорхнула. Через пару недель Маша в отвратительном настроении пришла к деду. За собой она волочила чемодан, а в руках была сумка.
- Дед, я из дома ушла.
- Что случилось?
- Мама против наших встреч со Стасом. Вот я и решила… Ты же не выгонишь?
- Нет, что ты! – ответил дед, а сам уже звонил Василию, чтобы отчитать его за внучку.
- Батя, ты зря так с Машкой носишься! Это при тебе она такая улыбчивая и покладистая, а дома… В общем, мы семьей посоветовались и решили: не хочет жить по правилам дома – может идти на все четыре стороны. В конце концов, она совершеннолетняя, - резко и с досадой в голосе ответил сын.
- Но дитя ж еще!
- Ох, батя, не знаешь ты свое дитя… Очень советую: гони ее, хочет самостоятельности – пусть со Стасом своим живет.
Дед Тимофей не стал выгонять внучку. По утрам готовил ей завтраки, провожал в институт. Потом два часа работал над украшениями и шел на прогулку с Ингой – соседкой по даче. Женщина была чуть младше Тимофея. Внешне – полная противоположность его Верочки, зато такая же душевная и ласковая. Инге по душе был бодрый сосед: в любое время можно было обратиться за помощью. А какой интересный собеседник! А какие украшения делает! Инга и сама попробовала сплести оберег из ювелирной проволоки. Тимофей поулыбался, а потом подарил ей набор инструментов.
- Инга, мне так приятно, что ты тоже увлеклась. Давай я буду тебя учить, хочешь?
- Конечно! Это так удивительно: из проволоки и камней такие завораживающие вещи получаются…
- Смотри, вот тут лучше было вот так проволоку вести, а вот тут нужно кончик спрятать. Запоминай, как.
Маша каждый раз морщила нос, когда видела Ингу дома у деда. Женщина чувствовала, что не нравится девушке. Чтобы наладить общение Инга решила подарить ей брошь. Дед Тимофей, когда увидел брошь, от удивления раскрыл рот: ученица превзошла мастера!
- Фу, ширпотреб какой-то. Вам дед ни разу не показывал своих работ, что ли? – поморщила нос Маша и отказалась принимать подарок.
- Почему же, он как раз сказал, что это изумительная вещица, - спокойно отреагировала Инга.
- Ну и носите сами эту «вещицу», - Маша равнодушно швырнула брошь на стол.
Инге было обидно, но она не стала передавать разговор Тимофею: такие вещи могу расстроить его. Не дай бог с сердцем плохо станет. Увы, не уберегла…
- Инга, не думал, что на старости лет меня как мальчишку накроет таким чувством. Ты знаешь, что нравишься мне... Больше чем нравишься.
- Да, Тимош, знаю. Я же вижу, как ты на меня смотришь, - опустив глаза ответила Инга. Она и сама влюбилась как девчонка.
- Переезжай ко мне? Квартира большая, 4 комнаты. Одна, правда, Машина…
- Тимош, у меня тоже есть квартира, может, ко мне? Маша меня недолюбливает.
- Нет, что ты! Она добрая девочка, просто плохо тебя знает.
«Добрая девочка» в это время как раз зашла в квартиру и кричала от порога:
- Де-ед! Отличная новость! Стас переезжает ко мне!
- Машенька, удивительно, а я вот только несколько минут назад сделал предложение Инге. Кажется, она приняла его.
- Инге?! Дед, зачем тебе эта бабуська?! Если она сюда переедет, ты меня больше не увидишь! – Маша блефовала. Жить ей кроме как у деда было негде.
- Внученька, Инга – прекрасная женщина, рядом с ней я чувствую себя молодым!
- Вот именно! Рядом с ней ты смотришься не партнером, а сыном! Зачем тебе, такому красавцу, увядший экземпляр?
- Маша! – дед Тимофей впервые повысил голос. – Не смей так говорить об Инге!
- А то что? – глазки Маши сузились в злые щелочки. – В общем, ты все понял.
- Я не хочу выбирать между вами, в груди что-то давило и рвалось наружу.
- Маша! Срочно скорую! – закричала Инга, когда Тимофей стал заваливаться.
А Маша стояла и равнодушно смотрела, как эта темноглазая женщина суетится рядом с дедом. Потом просто вернулась в коридор, взяла за руку Стаса и увела к себе в комнату.
***
Тимофея выписали через месяц. Все это время Инга была рядом с ним.
- Тимоша, сегодня тебы выписывают! Мы с Василем твоим нашли санаторий. Как выпишут, заедем к тебе домой, возьмем вещи и рванем на море. Василь отвезет нас сначала к тебе, а потом на вокзал.
- Инга, ладно, а что Маша? – за месяц его любимая внучка лишь раз заглянула в больницу. Да два раза позвонила: узнать, где банковская карта и какой пароль.
- Маша… Она у вас живет, со Стасом. Я не заходила. А с Василем она не общается.
- Смотрю, Васька мой у тебя с языка не сходит. Влюбилась, что ли? – засмеялся Тимофей.
- Батя, да что ты! – захохотал невольно подслушавший разговор Василий, заходя в палату. – Мы с мамой так переживали за тебя, она ж тут почти жила!
- С… мамой?
- Да, батя. Ты извини, но Инга на маму нашу так похожа. Я случайно ее так назвал, когда ты в больнице лежал, а братья подхватили. Так что женишься ты на ней или нет, но Инга теперь будет нашей мамой.
Инга покраснела, а Тимофей так смеялся над ситуацией, что даже сердце опять закололо.
***
В квартире никого не было. Пахло из мусорного ведра, везде валялись какие-то вещи, шторы были задернуты, а кровать – расправлена. Даже в его, Тимофея, комнате было неуютно.
- Не переживай. Девчонка научится еще вести хозяйство.
- Не уверен я… - задумчиво ответил Тимофей. И вспомнил холодный колючий взгляд внучки, когда его увозила скорая.
***
Тимофей и Инга расписались прямо там, в курортном городе. А отпраздновать решили дома, с детьми. Вернулись рано утром. Дома все было по-прежнему: запах из ведра и бардак. Инга покачала головой, быстро прибралась, приготовила борщ и ушла к себе домой. Мол, не готова встречаться с Машей.
Тимофею рядом с Ингой – снова хочется жить и чувствовать себя не дедом, а мужчиной. Неожиданно в замке повернулся ключ.
- Да все нормально будет. Дед скоро приедет. Все равно куда, это его проблемы… Да, вот именно: для любимой внучки расстарается! Нет, продавать не хочу, а вот все старье выкину, - Тимофей услышал, как Маша скинула с полочки в коридоре нелепую фигурку, которую ему подарила Вера. Раздался жалобный звон, а потом смех Маши. – Вот, слышишь, уже начала!
Девушка зашла на кухню и удивленно посмотрела на деда: слышал ли он ее разговор? Быстро взяла себя в руки, нацепила дежурную улыбку и затараторила.
- Дедуль, тебе придется съехать с квартиры, - заявила с порога Маша.
- Как это – съехать? – дед Тимофей выронил ложку, и борщ, который он так и не донес до рта, некрасиво облил его футболку.
- Как-как… Я вызову грузчиков, они вещи вывезут, куда скажешь, там выгрузят, занесут, расставят. Не переживай, я оплачу переезд, - пожала плечами Маша.
- Переезд – куда?
- Ой, это мелочи. Куда съезжаешь. Придумай сам.
- Я никуда не поеду. Это мой дом!
- Дедуль, а нам со Стасом где жить? – слеза покатилась по щеке внучки. – У нас же дочка будет!
- Дочка? – почему-то сипло сказал дед Тимофей. – Нет, Маша. Твой Стас – взрослый парень. Пусть берет ответственность за тебя и вашу дочь. В первое время я тебе помогу деньгами, когда родишь. Полгода – и ни днем больше. А сейчас – собирай вещи. У тебя три часа.
- К-как три часа? – заикаясь и краснея едва слышно проговорила Маша.
- Да так. Ты ж дама почти замужняя. Вот и езжай к мужу. Или не к мужу. Могу дать ключи от дачи: дом хороший, зимой до -20 точно можно жить. А ко мне через три часа жена придет.
- Какая жена? – Маша выглядела растерянной. Но тут она взяла себя в руки. – Инга, что ли? Вот ведьма какая! Заговорила она тебя что ли? Ну не на беременность же взяла!
Щека Маши заполыхала: дед в первый раз был так строг с внучкой. Девушка заплакала – впервые за много лет искренне, а не выпрашивая обновки.
- Машенька, я тебя очень люблю. И мне жаль, что ты вместо любви, которую мы все тебе дарили, способна отвечать мне, своим родителям, дядям, тетям, братьям, моей жене только желчью. Я только в больнице понял, что ты нас воспринимаешь не как родных, а как ресурс. Выходишь замуж – выходи. Будет трудно – поможем. Но пока не научишься любить, видеться мы не будем.
---
Маша стояла, ошеломленная словами деда. Она никогда не видела его таким решительным и строгим.
- Дедушка, но... - начала она, но Тимофей поднял руку, останавливая ее.
- Нет, Маша. Хватит. Я слишком долго закрывал глаза на твое поведение. Теперь пришло время тебе повзрослеть.
Маша опустила голову, впервые в жизни не находя слов. Она медленно вышла из кухни и направилась в свою комнату собирать вещи.
Через три часа, когда пришла Инга, Маша уже ушла. Тимофей сидел в кресле, глядя на фотографию маленькой Маши.
- Тимоша, ты как? - мягко спросила Инга, присаживаясь рядом.
- Тяжело, - честно признался он. - Но иначе нельзя было. Она должна научиться жить самостоятельно.
Инга взяла его за руку:- Ты поступил правильно. Дай ей время.
Прошло полгода. Тимофей и Инга жили вместе, наслаждаясь спокойной семейной жизнью. О Маше не было ни слуху ни духу.
Однажды вечером раздался звонок. Тимофей взял трубку и услышал тихий голос внучки:
- Дедушка... можно к тебе приехать?
Через час Маша сидела на кухне, нервно теребя чашку с чаем. Она выглядела уставшей, но в глазах появилось что-то новое - понимание и раскаяние.
- Дедушка, я... я хочу извиниться. За все. Ты был прав, мне нужно было повзрослеть.
Тимофей внимательно посмотрел на внучку:- И как тебе взрослая жизнь?
- Трудно, - честно призналась Маша. - Мы со Стасом расстались. Я работаю официанткой. Но знаешь... я впервые чувствую, что живу по-настоящему.
Тимофей улыбнулся и взял внучку за руку:- Я горжусь тобой, Машенька. Ты сделала первый шаг. Теперь главное - не останавливаться.
- Я постараюсь, дедушка, - кивнула Маша. - Можно... можно я буду иногда приходить к тебе в гости?
- Конечно, - ответил Тимофей. - Наш дом всегда открыт для тебя.
Инга, стоявшая в дверях, улыбнулась. И кто знает, может быть, когда-нибудь они все станут настоящей семьей.
🌹✨🌹Лен... Ты в общем это... Прости меня, Лен... Ухожу я от тебя, Лена! Вот так... Только давай без обид, ладно? Детям я помогать буду. Ты не думай, что мне на них всё равно. Не так это! Я Женю с Егором люблю, сама знаешь... Ну вот как-то так, Лена. Елена непонимающе посмотрела на мужа. Ей было совершено не понятно, шутит муж или говорит серьёзно. На всякий случай она мысленно вспомнила сегодняшнюю дату. Нет. Сегодня явно не первое апреля, а это значит что, скорее всего, Валера говорит серьёзно, но если это так то с чего это вдруг, он решил уйти из семьи? Валера, - Лена в упор посмотрела на мужа, - Если это шутка, то ужасно глупая! А если нет... То боюсь спросить, что не так? И куда ты собрался?
Валерий тяжело вздохнул.
Лена всегда была такой... Не женственной что-ли...
За десять лет жизни с ней, Валерий ни разу не видел того, чтобы жена плакала.
Всегда, во всех ситуациях, Лена оставалась хлоднокровной и твёрдой словно скала, а Валерию хотелось чтобы жена, хоть иногда, пожаловалась, уткнулась ему в плечо, поплакала, но Лене все эти женские слабости были недоступны.
Из-за этого Валера всегда считал себя каким-то неполноценным, ненастоящим...
Несколько раз он пытался поговорить с Леной, убедить её, что не нужно всё взваливать на свои плечи, но она как будто его не слышала и не видела.
В последний год Валера всё острее ощущал свою ненужность.
Ему казалось, что Лена его совершенно не ценит и относится к нему как к какой-то вещи. Нужной, но не такой уж ценной...
Именно в то время в его жизни появилась Ирина.
Он познакомился с ней в школе, куда пришёл за сыном первоклассником.
Ирина пришла туда за дочкой, но ребят задержали и родителям пришлось их ждать.
Валерий сразу заметил женщину и, неожиданно для самого себя, завёл с ней разговор о чём-то совершенно неважном.
Ирина беседу легко поддержала, а через десять минут Валерию казалось, что они знакомы всю жизнь.
Потом было несколько ничего незначащих встреч после которых Валера понял, что Ирина ему глубоко не безразлична.
Немного позже Валерий решил признаться Ирине в своих чувствах и на его удивление та ответила ему взаимностью.
После этого Валерий твёрдо решил уйти от Елены, но сказать ей об этом было выше его сил.
Несколько месяцев он метался между Еленой и Ириной и вот сегодня, наконец-то, решился ей всё рассказать...
Валерий ожидал чего угодно, но только не такого взгляда жены, которым она смотрела на него сейчас.
Холодного и надменного...
В то время, пока Валерий тушевался под взглядом жены, в её душе полыхал настоящий пожар.
Да. Внешне Лена оставалась спокойной, но это было только внешне.
Она смотрела на Валерия и не могла понять, что она сделала не так.
Всю их совместную жизнь она старалась помогать мужу. Ни лить слёзы ему в плечо, а быть ему настоящей поддержкой и опорой.
Только она знала как порой ей бывало тяжело, но она держалась.
Ради семьи.
Ради мужа и детей...
- Валера, - Лена вопросительно посмотрела на мужа, - Ты можешь мне объяснить, что случилось? Если честно, я абсолютно ничего не понимаю!
И тут Валерия понесло...
Он сказал Лене всё, что он о ней думает. Рассказал ей о том какая замечательная Ирина и как сильно она отличается от неё. От Лены.
Лена выслушала молча.
- Ну во-первых, 10 лет я совершенно не замечала, что тебе что-то не нравится. Во-вторых, когда ты, к примеру, потерял работу, я не упрекнула тебя ни одним словом, а просто-напросто нашла для себя дополнительную подработку. В-третьих, когда ты хандрил и стрэссовал я вытягивала тебя оттуда всеми правдами и неправдами. Ну и в- четвёртых, если бы ты сообщил мне о том, что я, как жена, тебя не устраиваю, то твои сумки давно бы стояли собранными и готовыми к переезду!
Валера выслушал жену с едва скрываемым раздражением.
- Вот! Об этом я и говорил! Ты меня никогда не понимала и не поймёшь! Знаешь, Лена? Ирина- настоящая женщина, а ты... Ты подделка!
Елена усмехнулась.
Она встала и спокойно вышла из кухни, где и происходил весь этот разговор...
Вернулась она уже с чемоданом, который принадлежал её мужу.
- Вот, Валера, это твои вещи. Остальное заберёшь завтра, когда дети будут в школе. Не хочу, чтобы они это видели.
Валерий хотел было что-то сказать, но не стал.
Схватил чемодан и вышел из квартиры...
Елена осталась одна.
Она обессилено села в кресло, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала...
Сильная женщина...
Лена себя такой не считала...
Прошло три месяца.
Валерий жил у Ирины, но с каждым днём всё больше понимал, что она совсем не такая какой показалась ему первоначально.
Каждый день, с самого утра, Ирина нагружала Валеру какими-то проблемами, а вечерами было того хуже.
Такого ритма он совершенно не ожидал и всё чаще и чаще стал задумываться о том, что прошлая его жизнь была не такой уж и плохой.
Он часто виделся с детьми, но Елену с того самого дня не видел ни разу.
Обычно он подъезжал к дому и Женя с Егором выходили к нему. Они проводили вместе какое-то время, а потом Валерий привозил их домой.
Елена не вышла ни разу.
Она встречала детей в подъезде. Видеться с Валерием у него не было никакого желания...
Как бы то ни было, но Валерий решил во, что бы то ни стало увидится с Еленой.
Объяснить ей всё, если нужно то попросить прощения, но вообще-то Валерий считал, что Елена будет очень рада возвращению мужа домой.
Однако, всё оказалось совсем не так как он решил.
Елена, которую он подкараулил там где она работала, после пламенной речи о том, что он собирается вернуться домой, странно усмехнулась, чем привела Валерия в ступор.
- Знаешь, Валера, - Елена многозначительно посмотрела на мужа, - Я вот, что подумала. Ни может быть в семье двух женщин, а у нас именно так и происходило.опусы Мужика не было, а две женщины были. Вот ты сказал, что я подделкНет, Валера. Это ты подделка... Поэтому знаешь... Ты был прав! Нам не надо быть вместе... Нам лучше вот так... Как сейчас...
Лена развернулась и пошла в сторону дома.
Она больше ни разу не обернулась...
А Валерий?
Валерий понял, что Елена больше никогда не примет его в свою жизнь...
Потому-что она такая...
Сильная женщина, которую он не достоин.
🌹✨🌹- Как у тебя пыльно! - Свекровь провела пальцем по идеально чистой поверхности тумбочки, - Ванечка не должен жить в таком доме. Неси мне тряпки и воду, сама всё сделаю.
Василиса пожала плечами и принесла необходимое. Через час Свекровь устало выдохнула.
- Ну вот, другое дело! Видишь, как чисто?
Василиса оглядела разводы на зеркале.
- Ничего не поменялось.
- Много ты понимаешь, - снисходительно заулыбалась Свекровь и принюхалась, - Ты что, готовишь? Что?
- Борщ, - ответила Василиса.
- Ты положила в него свёклу?
- Конечно.
- Ты что! - Свекровь всплеснула руками, - Ванечка терпеть не может свёклу! Что ж ты за хозяйка-то такая, а? Уйди, я сама приготовлю.
Василиса вновь пожала плечами и пошла на улицу, подразнить Серого Волка. Через время выглянула Свекровь.
- Бездельница! Нет бы домашними делами заниматься, так она вон, прохлаждается!
Василиса вздохнула и пошла в дом.
- Крепись, - шепнул ей Серый Волк.
- Сколько это будет здесь стоять? - Свекровь показала пальцем на террариум с феями, - Я сколько раз говорила, что это нужно убрать. Они мне не нравятся!
- Зато они нравятся мне, - меланхолично ответила Василиса, - Пока я хочу, они будут тут стоять.
- Это мы ещё посмотрим, - зашипела Свекровь, - Я Ванечке скажу, он тебя живо приструнит!
Вечером Иван вернулся домой.
- Я Злодея победил, - похвастал он с порога, - Сам! Даже помощи просить не понадобилось.
Он пошёл в кухню и остановился возле зеркала.
- А чего зеркало грязное?
Василиса скромно улыбнулась.
- Потому что жена у тебя - бездельница! - заявила его мать.
Иван удивлённо посмотрел на Василису. Та пожала плечами.
- Кушай, Ванечка, - мать поставила перед ним тарелку, - Умаялся, родненький.
- Умаялся, - подтвердил Иван пробуя еду, - Это что? Мама, ты, наверное, мне еду Серого Волка положила.
Василиса захохотала. Свекровь злобно зыркнула на неё.
- А я ей говорила, что ты такое есть не станешь! А она мне “Что дам, то и будет есть!”. Ох, не ту девицу ты замуж взял, не ту.
Иван молча взял горшок с едой и вышел с ним на улицу.
- Что, съела? - язвительно поинтересовалась Свекровь, - Сейчас ещё про фей твоих расскажу.
- Расскажите, - безразличным тоном ответила Василиса, - А завтра в жабу превратитесь. Забыли, чай, кто моя бабушка?
Свекровь побледнела.
- Говорю вам один раз, мама. Увижу ваше лицо чаще, чем один раз в месяц - в жабу и на болото. Жалобы, наговоры, козни - в жабу.
- Не имеешь права! - взвизгнула Свекровь, - Я мать твоего мужа! Бабушка твоих детей!
- Каких детей? - ласково улыбнулась Василиса, - Чем чаще вы к нам ходите, тем меньше шансов, что они появятся. Так что? На болото?
- Куда это мама так быстро убежала? - спросил вернувшийся Иван, - Даже не повернулась.
- Заслонку на печи открыть забыла, - невозмутимо ответила Василиса.
- Вон оно что. А Серый Волк это есть не стал. Говорит, делай, что хочешь, только не губи. Мама готовила?
- Ага.
- Я с ней поговорю, - Иван смутился, - Попрошу, чтобы не мешала тебе.
- Не нужно, - Василиса игриво подмигнула, - Что-то мне подсказывает, что она не скоро к нам в гости придёт.
Автор ✍️ Роман Седов, "Не такая сказка".
🌹✨🌹Молодость — такое странное время, которое изнутри кажется лачугой, а снаружи дворцом. Пока мы молоды, нам вечно чего-то не хватает, а когда стареем, ворчим, что в молодости у нас было все.
В молодости я, как и многие, жил с родителями. То есть, я не мог привести домой не то, что девушку — я не мог привести домой даже себя пьяного. Я слишком бросался в глаза и всех расстраивал. Я коррумпировал младшего брата, и он заблаговременно разбирал мою кровать- трансформер (вот они, первые в мире трансформеры, накося выкуси, Майкл Бэй) и стелил для меня постель. Возвращаясь домой подшофе, я обычно терял человеческий облик в коридоре (последние мои силы уходили на бесшумное открывание двери путем попадания ключом в замочную скважину с восемнадцатой попытки). После чего у меня оставалось ровно три секунды на то, чтобы ухватиться за косяк двери нашей с братом комнаты (формально «детской», вот только один из детей уже возвращался туда непоправимо бухой), сделать пируэт и рухнуть на разложенную братом кровать. А затем натянуть поверх куртки одеяло и заснуть невинным сном младенца. Очевидно, в этой схеме могло пойти не так многое, и, естественно, однажды не так пошло самое главное: как-то раз брат забыл разобрать мой диван. Я отработал стандартную программу, ухватился за косяк, сделал пируэт и рухнул на пол. Кажется, я даже выбил две половицы. Вскоре надо мной склонились все домашние, включая соседку, которая попросилась на шум из любопытства.
А сейчас… Сейчас я живу в трех комнатах (как говаривали в девятнадцатом веке), куда в свое время преспокойно мог бы поместиться весь мой двор, а потом класс, а потом курс. Но теперь мне это не нужно, и те несколько друзей, которых я приглашаю, почти никогда не приходят, потому что у них есть свои три комнаты, в которые они с тем же успехом могут пригласить и меня. Наличие возможностей удивительно вредно для желаний.
В молодости я ездил на трамвае. Это очень медленно, если кто забыл. Медленнее только двуколка (всем, кроме дядюшки Гиляя, в этом месте придется напрячься). Я никуда не спешил, потому что знал, что все равно никуда не успею. Зато в трамвае было множество развлечений: бегать от контролеров, ругаться с контролерами или, наконец, мириться с контролерами и квасить с ними на конечной.
А сейчас… Сейчас у меня две машины, причем одной марки. Это значит, что я, типа, бренд амбассадор, а не придурок без фантазии. Когда мы выходим с Артемом во двор, я спрашиваю ребенка:
— На какой сегодня поедем, сынок? На черной или на серой?
— На трамвае, пап, на трамвае.
Артем боготворит трамваи. У всех есть ирония, даже у судьбы.
В молодости я ел такое, что, во-первых, умерло своей смертью, не будучи живым, а во- вторых, выглядело как мечта Стивена Кинга. У меня не то, что не болел живот — я даже не знал, где он у меня находится.
А сейчас… Сейчас я только открываю меню в модном ресторане, читаю «мильфей с карамелью в гибискусе», и уже пищевое отравление.
В молодости у меня было много денег. Просто куча денег. Горы. Когда мы с друзьями играли в «Монополию». В какой-то момент нам надоело безыдейно бухать, и мы решили оправдать свое пьянство таким вот сомнительным образом. Правда, тогда на постсоветском пространстве «Монополия» называлась по-другому — «Менеджер». Жалкое подобие, в котором я почему-то всегда покупал Кировский завод. Мне казалось, это делало меня фабрикантом, о которых я ребенком с завистью читал в памфлетах Маршака. В девяностые вся страна играла в «Монополию» и обменивалась бумажками, сначала ваучерами, а потом акциями «МММ», так что мы с друзьями не сильно отличались от страны придурью. Не было, конечно, не было у меня в молодости денег. Но вот какое дело. Как-то раз мы с друзьями перелезли через забор летнего театра Измайловского парка, где выступала группа «Комбинация», и я абсолютно бесплатно сумел увидеть своего тогдашнего кумира — Алену Апину, хотя и порвал штаны, пока лез. Безденежье стимулировало воображение. К слову, в том конкретном случае наш физкультурный подвиг оказался напрасным: «Комбинация» выступала в Измайловском парке бесплатно.
А сейчас… Сейчас мне дарят дорогущий виски, на который однажды издалека посмотрел Уинстон Черчилль, а я не могу его выпить, потому что моя печень осталась там, на Кировском заводе из игры «Менеджер», и я завязал. И деньги вроде бы есть, но я по-прежнему не могу позволить себе того, чего действительно хочу, например, тот же трамвай для сына в собственность. Нет, возможно, я и смог бы купить трамвай (хотя надо бы поизучать рынок перед такими громкими заявлениями), но Собянин все равно не продаст мне рельсы.
Ну, и главное. Главное, чего в молодости было в избытке, хоть ложкой ешь, как черной икры у Верещагина, и чего мы так же, как и он, не ценили, так это — будущего. В молодости у нас было до фига будущего. В то время я мог еще стать кем угодно, ощущение как в первый день отпуска: впереди вечность, какие две недели, о чем вы?
А сейчас… Сейчас это сейчас, и ты как никогда
остро понимаешь, что сейчас это сейчас. Время стало неудобным, как крошка в ботинке. Будущее теперь — это условия кредитного договора мелким шрифтом. Тебе постоянно подсовывают не то будущее, и ты учишься мечтать с примечаниями.
Именно поэтому меня так тяготят популярные форматы встреч через надцать лет — выпускников, одноклассников, лауреатов конкурса детской песни. На этих мероприятиях все ведут себя так, словно по телевизору объявили точную дату апокалипсиса: в одном углу разводятся, в другом женятся, и все чуланы заняты парочками. Мушкетеры двадцать лет спустя прячут под шляпами лысину, ездят на лошадях с кучером и едят со шпаги шашлык.
Молодость — это комета, не предсказанная астрономами, которая никогда не вернется.
Олег Батлук
🌹✨🌹В сто восемнадцатый день рождения Виктор Иванович проснулся. В принципе день уже начинался неплохо. Когда тебе исполняется сто восемнадцать лет, проснуться — считай достижение. Первым делом шёл техосмотр: разомкнул левый глаз — работает, затем правый — замутнён. Промыл, закапал — как новенький. Согнул всё, что гнётся, что не гнётся — смазал. Проверил передний и задний ход, провёл диагностику шеи. Убедившись, что всё поворачивается и хрустит, сделал два притопа, три прихлопа и начал новый день.
В восемь часов по расписанию ему звонили из Пенсионного фонда:
— Лидочка, здравствуйте, — прохрипел радостно в трубку именинник.
— И вам здрасти, Виктор Иванович, — грустно поприветствовала его Лидочка, — как ваше самочувствие?
— Не могу жаловаться, — улыбался в трубку старик.
— Очень жаль, Виктор Иванович, мне из-за вас уже пятый выговор в этом году! Сегодня тридцать лет, как вы перестали получать накопительную пенсию и перешли на государственную!
— Ну, простите. В этом месяце, я слышал, повышение?
— Да, повышение… — голос её сделался совсем печальным как у Пьеро, — а вы, часом, нигде на стороне не подрабатываете?! — решила она попытать удачу.
— Нет, к сожалению, денег мне хватает с головой.
— Жаль… Всего вам…— она не закончила фразу и положила трубку.
В девять часов Иванович садился завтракать со своим праправнуком, который с ним не жил, но всегда открывал дверь своим ключом. Зайдя внутрь, он обычно первым делом занимался замерами. То кухню померит, то ванну. Потом сидит — высчитывает материалы, прикидывает стоимость работ, рисует мебель.
Сегодня пришёл без рулетки — забыл.
— Возьми на серванте, — предложил Иванович, — от твоего деда ещё осталась, — грустно хихикнул он и налил заварку в чайник.
Мужчина лишь тяжело вздохнул и сел есть знаменитую яичницу прапрадеда.
В десять часов старик вышел покурить у подъезда.
— О! Иваныч, опять смолишь! А ты в курсе, что курение вызывает…— сосед осёкся, глядя на вполне себе живого старца, который курить начал в том возрасте, когда обычно помирают от того, что «вызывает».
— А мы вот в Москву собрались сегодня.
— А чего там делать?
— Покатаемся на метро, сходим на Красную площадь, на Ленина посмотрим, пока не закопали.
— А чего на него смотреть-то, Ленин как Ленин.
— А ты сам-то видел его?
— Да, он как-то приезжал к нам в село.
— В гробу?!
— Нет. В купе.
— Слушай-ка, а тебе сколько лет вообще?
— Восемнадцать исполнилось, — жевал старик губами фильтр.
— Да иди ты!..
— Ну да, я на второй срок остался.
— Ну, с совершеннолетием тебя тогда!
— Спасибо, — с этими словами Иванович возвратился домой.
В одиннадцать позвонил директор МТС и слёзно просил сменить тариф. Тот, на котором сидел Виктор Иванович, существовал уже лишь из-за него одного и в пересчёте на современные деньги ничего не стоил, даже наоборот, МТС ему немного доплачивал.
В полтретьего по видеосвязи набрал старый друг и сказал, что к нему пришла какая-то странная женщина в чёрном и с триммером в руках.
— Подавленная какая-то, вся на нервах. Спрашивала, как у тебя дела, и почему ты не отвечаешь на её звонки? Почему не читаешь сообщения в WhatsApp. Просила о встрече. Плакала, истерила, оставила визитку и… Походу триммер, — показал он на инструмент в углу.
В пять часов Виктор Иванович появился в магазине. В день рождения гипермаркет предоставлял скидку, равную возрасту. Виктор Иванович взял торт, килограмм бананов и широкоформатный телевизор. На сдачу он вызвал такси и грузчиков.
В семь часов позвонили из морга и попросили забрать, наконец, свой страховой полис и тапки.
В восемь приехали гости, Виктор накрыл на стол, включил новый телевизор, разлил вино. Тосты были очень скупые. Гости не знали, чего желать, потому просто вставали по очереди.
В десять часов приехала полиция, чтобы попросить вести себя потише, так как за стеной живут пожилые люди. Дверь им открыл именинник, вызвав у стражей порядке парадоксальный сдвиг восприятия.
Спать Иванович лёг ближе к полуночи, когда изнуренное празднеством большинство гостей разъехалось по домам и больницам. Улыбнувшись в пустоту, он снял с пальца и положил под подушку волшебное золотое кольцо, которое все эти годы продлевало ему жизнь. На нём мелкими буквами была выгравирована магическая надпись, сделанная по заказу : «живи и радуйся». Так он и делал.
©️ Александр Райн
« Эзотерический юмор»
🌹✨🌹Если больше не нужен друг ...
Василий видел, что жена чем-то недо повольна. Так всегда было, если кастрюли слишком громко звякают. Если Феня при этом молчит, то нужно ждать грозы. Вася прекрасно знал, что ничего не может остановить надвигающуюся бурю. Оставалось только ждать и надеяться на то, что недовольство жены вызвано чем-то незначительным, что он, Василий, сможет быстро исправить…
Бряканье посуды прекратилось, и Вася схватил с дивана валенок, который давно начал подшивать, да так и бросил. К тому моменту, как Феня вошла в комнату, Василий был сосредоточенно занят делом. Он краем глаза видел, что жена остановилась и внимательно смотрит на него. Вася про себя взмолился, хоть бы дети, что ли, вернулись. Вот когда не нужно, всегда тут ошиваются, а когда нужны, где-то в сугробах кувыркаются.
— Вася…
Голос жены был подозрительно ласковый, и он напрягся.
— Чего, Феня?
— Чего? Да ничего! Вот ты мне скажи, почему так? Мне тридцать лет, а я сижу в деревне! Ни в кино сходить, ни по парку погулять… Дети ничего не видят!
Василий вздохнул. Вот чего угодно ожидал, но только не такого поворота. Феня, конечно, преувеличивала. В кино она бывала часто, в кафешках, в магазинах. Дети тоже не были обделены. Как только Вася купил машину, так практически каждые выходные они ездили в город. Благо теща, Нина Семеновна, жила от них недалеко, и всегда могла присмотреть за хозяйством. Но время от времени у Фени все-таки, как он говорил, заходили шарики за ролики, и она начинала сетовать на судьбу.
— Феня, ну, мне кажется, ты неправа…
Василий тщательно подбирал слова, потому что знал, если только сказать что-то не то, то быть беде… Но договорить она ему не дала.
— Конечно, неправа! Кто вообще спрашивает мое мнение? Кому интересно, что я чувствую? Кто-нибудь спросил, нравится ли мне сидеть в этой дыре? Я, может быть, в город хочу! Вон Дульцевы переезжают! А очень неплохо жили и в деревне! Значит, все-таки лучше в городе!
— Дульцевы? Это которые?
— Которые, которые... Сын их с нашим Пашкой в один класс ходит.
— А, ну понял. Ну, так зачем им деревня? Они все равно хозяйство не держали, огород не сажали.
— Вот!
Феня торжественно подняла палец вверх, а Вася понял, что ляпнул то, что никак не нужно было говорить.
— А мне приходится неделями в огороде пропадать, и вставать в такую рань корову доить… Не любишь ты меня, Вася…
Он отложил валенок. Нужно бежать. Сейчас Феня разойдется так, что потом не остановишь. А если он уйдет на улицу, то перекипит и успокоится. Слишком хорошо он знал свою жену. Она у него хорошая, только слишком уж импульсивная. Он тихонечко продвигался к двери. Мог бы, конечно, ответить жене, что идея завести хозяйство была именно ее, но знал, что будет только хуже.
— Ты куда это?
— Так это… надо мне там посмотреть…
Он быстро схватил куртку и выскочил на улицу.
— Уф, кажись успел…
Он прекрасно знал, что пройдет меньше часа, и Феня успокоится. Такой разговор у них был не первый, и Вася даже однажды взялся с ней спорить, приводить доводы, как хорошо жить в своем большом доме, все имея, тем более, что до города всего-то двадцать минут… В общем, не разговаривала с ним Феня тогда неделю. Сразу же подушка и одеяло были положены в большой комнате на диван, и Вася сам себе поклялся больше никогда не вступать в словесные баталии с женой.
***
Он сунул руки в карманы поглубже. Мороз крепчал. В конце деревни с горки, на которой он еще пацаном катался, слышны были веселые крики детей. Вася неспешно направился туда. Все равно мальчишек домой звать нужно, Феня ужин готовит…
Путь его пролегал как раз мимо дома Дульцевых, из-за которых, собственно говоря, и начался весь сыр-бор. Сам хозяин курил перед калиткой, и Василий направился к нему.
— Здоров.
— Здоров.
— Слыхал, уезжаешь?
Хозяин как-то невесело махнул рукой.
— Да, решили вот в город перебраться. Давно собирались…
Вася посмотрел через забор, на собаку, которая ему безумно нравилась. Пес жил у Дульцевых года четыре. Хозяин привез его откуда-то… Таких в деревне не было. Здоровенный, на высоких лапах... Уши торчком. А самое главное, черный, как ночь... Пес был умный. Если деревенские собаки провожали гавканьем каждого, кто проходил мимо дома, Джек подавал голос, только если кто-то останавливался у калитки…
— Тяжело ему в квартире будет, после свободы-то…
— Кому?
Дульцев посмотрел на Василия удивленно.
— Так кому? Джеку... Здоровый, да и гулять ему надо.
Мужик как-то странно посмотрел на Василия, неопределенно ответил:
— Ну это да…
— Ладно, счастливо…
Вася пожал протянутую руку и двинул дальше.
***
Домой вернулись вместе с мальчишками почти через час. Чего там, не удержался, показал всем пацанятам класс, как на отломанном капоте от машины, стоя на ногах, с горы катиться нужно. Было приятно видеть восхищенные взгляды сыновей. А то, он еще и не на такое способен! Правда, в третий раз улетел с капота, приземлился в сугроб, где тут же образовалась куча мала из детей.
Феня окинула своих мужиков удивленным взглядом. Остановила его на Василии.
— И ты туда же? Тридцатник разменял, а все детство в одном месте играет. Тебе же в этой куртке на работу завтра, очень сомневаюсь, что она просохнуть успеет.
Вася улыбнулся.
— А, да и черт с ней! В другой схожу. Мать, мы такие голодные, как волки! Да, парни?
Пашка и Антон заорали, что было сил:
— Даа!!
Феня рассмеялась.
— Берите веник и марш на улицу обметаться, а я пока стол накрою.
Как и надеялся Вася, запал у Фени прошел, и разговор за ужином протекал уже спокойно.
— Паш, ну а друг твой, Сашка, рад, что в город уезжает?
Пашка на минуту перестал жевать, потом шмыгнул носом.
— Не-а. Говорит, что в город не хочет. И папка их тоже не хочет, все мамка воду мутит…
Пашка повторил слова друга с таким важным видом, что Василий невольно фыркнул.
— Говорил я с Дульцевым, тоже особой радости не видел. Интересно, как они с собакой там будут?
Феня задумчиво смотрела на него.
— А ведь правда, Джек у них, как теленок, ростом. Его же гулять постоянно нужно…
Вечером, когда Пашка и Андрей уже спали, Феня прибралась и легла рядом с Василием.
— Знаешь, я вот подумала, все-таки в нашей деревне лучше. Что там, в этом городе? Квартирки, вдвоем места мало, соседи, которые всю жизнь рядом живут, а даже не здороваются… Горячая вода и у нас есть. И туалет теплый тоже. Нет, уж… Лучше мы дома…
Вася обнял жену. Хорошая она у него все-таки. Ну, пошумит иногда, но это не страшно. Страшно, когда жены обидятся неизвестно на что, а потом молчат по неделе. Вот тогда в семье тяжело. И мужу, и детям. А у них нет, у них все замечательно.
***
На следующий день Василий чистил снег. Видел, как большая машина подошла к дому Дульцевых. Видимо сегодня загружаются. Он отставил лопату.
— Феня, пойду до Дульцевых. Может, помочь нужно.
Феня выглянула из-за двери.
— А что, уже поехали?
— Ну да, вон машина пошла.
— Сходи, конечно, помоги…
Погрузка шла быстро. Еще соседи подошли. Машину загрузили, все разошлись, уж и Вася собирался домой, но взгляд упал на Джека. Пес был напряжен. Сидел и немигающим взглядом следил за хозяевами.
К Васе подошел глава семейства.
— Ну, прощай, что ли…
— Ну, чего прощай-то? Город у нас небольшой, может и свидимся когда.
— Тоже верно…
Вася уже хотел идти, даже сделал несколько шагов к калитке, как услышал злой окрик:
— Саша! Саша! Вернись немедленно!
Вася обернулся. Мальчик, одноклассник его Пашки, подбежал к собаке, обнял пса за шею и замер.
Мать выскочила из машины, повернулась к мужу:
— Что ты стоишь? Что ты стоишь, как истукан? Забери его! Ехать нужно!
Дульцев старший, понурив голову, взял сына за руку и буквально потащил к машине. Саша вырывался, плакал, Джек лаял и рвался с цепи, но Дульцев засунул сына в машину. Только сейчас Вася понял, что происходит…
— Вы! Вы что делаете? Вы что, пса бросаете?
Женщина зло крикнула из окна машины:
— А куда мы его? На голову себе в квартире? Можешь себе взять, если тебе так надо!
Машина газанула, Вася видел заплаканное лицо Сашки, Джек из последних сил рванулся и лег… Положил морду на лапы и смотрел вслед уходящей машине. Вася видел, как из глаз собаки слезы текли. Настоящие, как у человека, слезы.
— Да, чтоб вас всех… Еще и на цепи, гады, оставили…
Пес как будто окаменел. Вася осторожно приблизился.
— Ты это… Не переживай, Джек. Я сейчас поесть тебе принесу. Ты не переживай…
Вася кинулся к дому.
— Феня, собери тут чего поесть псу.
— Какому псу? Ты чего, Вась?
— Не спрашивай… Дульцевы… Джека оставили. На цепи оставили и уехали.
Феня схватилась за грудь.
— Как, оставили? Совсем, что ли?
— Совсем. Бросили, гады…
Женщина засуетилась, потом остановилась.
— Как же это? Морозы, а он на цепи. Нужно его отцепить…
— Легко сказать. У него пасть такая, что руку перекусит и даже не заметит…
***
Первые три дня Джек от еды отказывался. Вася два раза в день теплого приносил. Джек не лаял, но и не ел. Посмотрит на него тоскливыми глазами и уходит в будку. Как-то раз сосед увидел Васю с кастрюлькой.
— Куда это? Подкармливаешь кого?
— Джека…
— Погоди, это Дульцевых что ли? А они же уехали. Или вернутся за ним?
Вася в сердцах махнул рукой.
— Не вернутся, сказали, что некуда им в квартиру.
Тимофей Ильич даже шаг назад сделал.
— Как это? Своего друга… Ты вот что, я старухе своей скажу, вам, молодым, по утрам некогда. Пока всех в школу соберете, да хозяйство... Марья моя, да я по утрам тогда ходить будем, а ты уж к вечеру.
— Вот, спасибо, Тимофей Ильич. Жалко псину. И что делать-то, не знаю…
— Ну, кормить будем, а там, глядишь совесть заиграет…
— Что-то сомневаюсь я сильно…
***
А через неделю морозы грянули. Да такие, что, казалось, дыхание замерзает. Феня ждала Васю с работы.
— Вась, замерзнет Джек! Слышишь, пойдем, хоть в коридор его приведем!
— Фень, ну как мы его приведем, он же на цепи.
— Нужно отцепить…
— Да, пробовал я. Он сразу клыки оголяет…
Феня задумалась.
— Нужно мне попробовать.
— С ума-то не сходи! Цапнет, не дай бог…
Но Феня на то и была Феня, что сначала делала, а потом думала. В секунду куртку накинула, ноги в валенки сунула, и шасть за дверь. Вася пока одевался, пока собирался, пока ругался сам с собой, а жены и след простыл…
Выскочил на улицу, припустил бегом. Вот дура баба! Ну, ни о ком не думает! Дал же Бог женушку. Издалека увидел, что у ворот Дульцевых ребятня толпится, и Пашка с Андреем там, и бабка Марья со своим Тимофеем. У Васи похолодело все внутри. Фени среди них не было, а это означало одно — она была во дворе, рядом с Джеком.
— Джек, миленький, ну, пойдем к нам… У нас хорошо, тепло…
Собака равнодушно смотрела на Феню, которая присела рядом на корточки. Морда у собаки была вся в инее от дыхания. Феня протянула руку. Джек замер, даже дыхание затаил, а женщина тихонько погладила его по носу, потом между ушами. Джек посмотрел ей в глаза и как будто расслабился. Вася уже стоял у ворот. Он хотел было дальше кинуться, но Тимофей Ильич остановил его.
— Погоди, не суйся, напугаешь.
Да и все вокруг стояли, затаив дыхание.
Феня же тем временем, отцепила тихонько цепь от ошейника. Пальцы не слушались, прилипали к замороженным звеньям, но она продолжала ласково говорить с собакой.
— Пойдем, миленький, замерзнешь ведь совсем…
Она отбросила цепь, и Джек встал. Сделал несколько шагов. Потом посмотрел на Феню. Она снова его погладила.
— Ну, пошли, что ли?
Женщина сделала несколько шагов, Джек — один шаг. Она вернулась, взяла за его за ошейник, и так они прошли до ворот. В воротах Джек уперся и ни с места. Феня как только не старалась, но собака стояла, опустив голову.
— Ну, и что мне делать?
Феня снова присела перед собакой.
— Джек, ну что ты?
И тут она замерла. Пес смотрел на нее, как человек. Как будто в глазах слезы.
— Ну, чего ты…
С ней рядом присели Пашка и Андрей. Джек повернул голову, долго смотрел на дом, как будто запоминал его, а потом… Потом просто пошел рядом с Феней и детьми.
***
Василий с пацанами своими, да еще и Тимофей Ильич на помощь пришел, весь вечер строили дом Джеку. А Джек, укутанный в старые тулупы, лежал на крылечке. Как ни звала его Феня в дом, ни за что не пошел. Он лежал, положив морду на лапы, и наблюдал за тем, как для него люди стараются.
О чем он думал, что переживал в тот момент? Неизвестно.
К ночи большая будка была готова. Пашка устелил в ней все сеном, а Андрей приколотил шторку, чтобы ветер не задувал. Вася повернулся к собаке:
— Ну, что, Джек, принимай!
Пес как будто понял его. Встал, встряхнулся, и пошел к будке. Обнюхал, обошел кругом, потом сунул морду внутрь. Постоял так и скрылся внутри.
— Ну, что, пойдет?
Василий с улыбкой смотрел на Джека, который высунул морду из своего дома.
Джек громко гавкнул, и все рассмеялись…
***
Та зима для ребятни в деревне была, пожалуй, самой веселой. На цепь Джека сажать не стали, пес воспитанный, ведет себя прилично. Деревенские все сдружились с ним, каждый старался угостить, как встречал. А Джек с Пашкой и Андреем повадился на горку ходить. Веселился вместе с ребятней, прыгал, а маленьким наверх забраться помогал. Уцепится кто-то из малышей за здоровую собачью шею, да и висит, только ножки болтаются, а Джек, как танк, в гору прет. На горе малышня отцепляется, и снова вниз…
Слова Души
Только когда мимо своего бывшего дома проходил, останавливался, замирал на минутку. Пашка с Андреем ждали, не торопили его. Пес посмотрит, постоит, и дальше пошел.
Полгода примерно прошло, как купил кто-то дом Дульцевых. С утра машина подошла, мебель выгрузили. Джек издалека движение увидел, хвостом завилял, занервничал, да как рванул к дому с лаем. Лай радостный такой… Вася следом кинулся. Джек до ворот добежал… Остановился. Долго смотрел на незнакомых людей, потом сгорбатился весь, морду в землю опустил, и пошел от дома прочь… Мимо Васи прошел, как будто не заметил. В будку залез, и сутки из нее не показывался, как ни уговаривали его Пашка с Андреем.
Через сутки вышел, руки всем облизал, а у дома больше не останавливался.
И старался даже не смотреть на него.