Картошка

В маленькой, освещенной лишь небольшим огарком свечи, комнате стоял полумрак. Ванятка поглядел сначала на старшего брата, а потом на мать. Интересно, разрешат или нет?
— Ма, можно в подпол слазить? — нерешительно теребя край рубахи, спросил Ванюшка.
— Да чего тебе там? Водички попей, да спать ложись. Темно уж, — отмахнулась мать, молодая, но совсем седая женщина в платке. Она торопливо перебирала шерстяную нить и наматывала ее на старенькое веретено, словно танцующее на лавке в умелых руках. К утру сосед Захаров ждет выполненную работу, а за это пообещал матери крынку молока дать.
«Хорошо бы да полную крынку одному выпить. Чтоб ни Ваське, ни Маруське не дать… Эх…», — размечтался про себя Ванюшка, а вслух лишь сказал:
— Поди, картошка какая завалялась, под голбцом-то. Кажись, прошлый раз видал там одну или две. Я бы тебе принес, а ты бы лепешек картовных нам напекла.
— Сынок, — грустно улыбнулась мать. — Апрель месяц на дворе, почитай с декабря уж и картошечки нету. Чегой сажать будем в мае, и не знаю.
Ванятка приуныл. Когда в животе пусто, то и думать не́ о чем, кроме как о краюхе хлеба, да о кружке молока.
Делать было нечего, и мальчишка полез на полати. Тут, в самом углу, на подушке из колючей соломы, было его место. Рядом, ближе к краю, спал старший брат Васька. Ему было двенадцать и он уже работал. То у Захаровых нанимался по двору работать, то у Копальских на хозяйстве за скотиной смотреть. На всю деревню Сопинино хоть и было почти пятьдесят семей, да все крайней бедности, если не сказать хуже. Только две семьи зажиточных — председатель да его помощник.
Ванятке никак не спалось, и он принялся вспоминать отца. Высокий, с добрыми голубыми глазами и большими мозолистыми ладонями. До того, как их семью раскулачили, Иван Семенович был уважаемым на селе человеком. И дом, и хозяйство… Все на отце. Скотины было — не упомнить даже. И корова, и телята, и свинья с поросятами, гуси, а еще амбар с пшеницей. Все подчистую вывезли представители новой власти, а от сарая так вообще — оставили только пепелище. Чтоб неповадно было таить хоть что-то от председателя.
Самого Ивана Семеновича в тот же вечер увезли. Куда — никто не знал. Говорили только, что в Сибирь. Сколько тогда слез выплакала Мария Петровна, знали только дети. Ванятка, самый маленький, гладил мать по голове и говорил, что отец обязательно вернется. Мария Петровна только молча кивала и прижимала к себе мальчишку покрепче.
Но прошло почти два года, а вестей от Ивана Семеновича не было никаких. Надо было как-то дальше жить, и мать нанялась к добрым людям. Кому сшить , кому связать — Мария Петровна была мастерицей на все руки. Но троих детей было вырастить не так-то просто, и вот уже Васька, старший сын, принялся работать в полную силу. Летом было полегче — рядом лес, речка. Ребята ставили силки и приносили домой то зайца, то какую птицу. А Ванятка приспособился ловить сусликов — какое-никакое, а тоже подспорье.
Зимой было совсем худо. Особенно, когда зима заканчивалась и дело шло к весне — есть было совсем нечего. И хотя маленький Ванятка почти каждый день лазил в погреб, посмотреть, не завалялась ли там прошлогодняя картошка, толку от этого было мало.
— Так ты на поле колхозное сходи, — прошептал, засыпая, на ухо брату Васька. — Там, где снег сошел, надо хорошо поискать, может найдешь прошлогоднюю. Она хоть и мерзлая, да мягкая и сладкая…
Под убаюкивающий шёпот Ванятка уснул. Ему снилось, будто он насобирал на колхозном поле целое ведро картошки, а потом наелся так, как не наедался за всю жизнь…
— Вставай, Ванюша, печку топи. А я уж пошла до Кузьмы Спиридоныча. Васька воды натаскал с утра, так что сидите с Марусей да азбуку учите, — разбудила парнишку мать , едва на дворе начало светать.
Печка была всегда на Ванятке. Натаскать дров и растопить печь было самым приятным занятием за целый день. Если не брать в расчет обед, конечно. И хотя мальчишке не было и семи, он прекрасно справлялся с этой работой. Он представлял себе, будто печка живая, а дрова — разные кушанья, которыми он, словно заправский повар, ее угощает.
— Может, пшенной кашки? — шептал Ванятка, подбрасывая в огонь небольшое полешко. — Или пирогов с карасями? Или шанег на сметане?
Шаньги на сметане вообще были пределом мечтаний. Последний раз шаньги Ванька ел на свой день рождения в позапрошлом году и с тех пор ждал, когда снова придет праздник и мать напечет их — ароматных, с румяной корочкой. Но дни проходили, и даже кусок хлеба из молотой лебеды вперемешку со ржаной мукой было за счастье — куда уж там о шаньгах думать.
— Ты на поле пойдешь? Я с тобой, — подошла к брату Маруся. Девочке было почти десять , но из-за излишней худобы и низкого роста, она едва ли выглядела старше брата.
— Только чур, не ныть, что устала, — сурово пригрозил пальцем Ванятка. — Ведро, наверное, брать не будем, ежели чего найдем — тебе в платок спрячем или в карманы. Чтоб не шибко заметно.
До колхозного поля было полчаса быстрым шагом. Несмотря на то, что весна уже полностью вступила в свои права, на улице было довольно холодно и вдобавок ветрено. Галоши проваливались в подтаявшую грязь, а дорогу кое-где размыло так, что было тяжело сделать хотя бы шаг. Сначала ребята старались идти по обочине дороги, ведь там лежал грязный и рыхлый снег. Но когда дорога кончилась и началось поле, идти стало несравнимо труднее.
— Может, обратно пойдем? — заплакала девочка. — Я замерзла, ветер прямо в лицо дует.
— И ничего не дует, — поднимая повыше куцый воротник фуфайки отозвался Ванятка. — Хочешь если, то иди. А я маме картошки обещал, значит принести должен. Рева ты!
Маруся надула губы и повернула в обратную сторону — раз такой упрямый, то пусть идет один.
***
На колхозном поле Ванятка был не первый гость. По разрытым ямам среди клочков серого снега было понятно — то что плохо лежало, уже давно унесли. Но сдаваться было не в его правилах.
«Не могу же я ничего не найти. Меня и Маруська засмеет, и Васька скажет, что я маленький. А найду — считай мужик, кормилец. Неужто бы отец ушел просто так, без картошки», — разрывая красными от холода руками мерзлую землю, размышлял Ванятка. Он уже пожалел, что не взял с собой хотя бы какую тяпку, наподобие той, что мать использует для прополки грядок. Пальцы быстро окоченели и от этого у Ванятки потекли слезы. Но вдруг — удача!
Картофелина, пережившая суровую зиму, была мягкой и застывшей внутри. Кожура от одного движения лопнула и через секунду корнеплод напоминал запечённое яблоко, которое плохо держит форму. В животе предательски заурчало. И хотя Ванятка прекрасно помнил, что должен был насобирать картошки домой, чувство голода было сильнее. Мальчишка прильнул к грязной картофельной кашице и жадно всосал ее губами.
«Сладкая…», — с наслаждением подумал мальчик, и сам не понял как слопал всю картофелину. Теперь в руках оставались только грязные мокрые шкурки, а на зубах, как напоминание, скрипели песчинки.
— Так! Иван Иваныч, возьмите себя в руки! — скомандовал Ванятка сам себе и тут же боязливо огляделся — не слышит ли кто-нибудь его командного голоса. Мальчик крепко сжал зубы и принялся что есть мочи рыть землю. Спустя пару минут у него уже была четкая тактика — чтобы не успеть замерзнуть, он старался рыть на поверхности, и если ничего не было, то сразу переходил на новое место без снега.
Сколько прошло времени сказать сложно, но судя по тому, что солнце поднялось уже высоко, был уже почти полдень. Пальцы уже онемели так, что Ванятка их почти не чувствовал. Время от времени он прятал замерзшие руки под фуфайку, чтобы хоть немного согреться. Но от тепла пальцы начинало жечь и ломить, поэтому мальчик снова доставал их на холод.
— Мамка за цыпки ругать опять будет, — вздохнул Ванятка, разглядывая руки. Летом-то хорошо, надоедливый зуд на руках можно унять подорожником или ромашкой, а сейчас как? Эх… Зато радовали полные карманы картошки.
То ли Ванятка был внимательный, то ли искатели перед ним не слишком утруждали себя поисками, но за несколько часов он раздобыл добрый десяток картофелин. Считал Ванятка неплохо, потому сразу поделил найденную добычу.
«Две мне, две Маруське, две Ваське и маме еще… А еще две можно оставить на завтра. Ежели бы не съел еще первую, то три бы осталось», — размышлял мальчик, поворачивая к дому.
«А если всем по три, например, то как? Это значит одному не хватит, Ваське скажем… Или лучше Маруське, она ведь со мной не пошла картошку искать».
За размышлениями дорога домой показалась совсем быстрой. Вот уже и дымок показался, вот и окна. Мечтая поскорее прижаться к теплому боку печки, Ванятка бежал не разбирая дороги, пару раз даже упал в самую грязь у дороги.
«Мамка бранить будет, скажет как поросенок вымазался… Зато как картошку увидит, сразу похвалит», — отряхивая крупинки снега и размазывая землю по фуфайке, улыбался Ванятка. Он уже представлял себе счастливое лицо матери и удивленное, с поднятой бровью, лицо Васьки.
— Ну и где ты был, постреленок? — Всплеснула руками мать, едва мальчишка ввалился в избу. — Ох, да ты и поросенок! Где я нынче воды столько возьму, на тебя стирать? С колодца не натаскаешься, а на реке еще лед.
— Мама, мама, не ругайся. Я картошки принес, — с жаром закричал Ванятка, доставая из кармана грязные, подтаявшие клубни. — Вот. Пять… А где же еще? Погоди… Нет, правда пять.
— Картошки? Где ж ты… — удивилась мать. — И правда, смотри-ка, Васька, картошка. Ну, Ванятка, будет ужин на славу сегодня.
Но видимо, падая по дороге, мальчик выронил ценный груз где-то на подходе к деревне. Половины картофелин в кармане не было.
— Там десять было… — приготовившись расплакаться, прошептал мальчик. Было жалко своих замерзших рук, жалко потерянной картошки, но еще жальче — маму, которая уже так обрадовалась принесенным продуктам.
— Так, Вань, не кисни, — быстро взял ситуацию в свои руки старший брат. — Ты через бугор шел, а потом через заулок, где Егоровна живет? Или другой дорогой?
— Через бугор, — всхлипнул Ванятка.
— Побежали тогда, видать, валяется там…
Картошка и вправду лежала там, где Ванятка ее потерял. Ребята шли домой, счастливые, и мечтательно размышляли о том, что мать сегодня приготовит из картошки. С крынкой молока, принесенной от Захаровых, ужин и в самом деле обещал быть почти царским. А Ванятка больше всего был рад тому, что теперь он самый настоящий кормилец семьи и если нужно, то всегда сможет раздобыть еды.
— Куда спешишь, Ваня? — Кощей помахал из окна замка рукой.
— Василису от Чудища спасать, — ответил Иван, помахав в ответ.
— Дело серьёзное. Совет дать?
— Ну давай, коль не шутишь.
— Ты с Чудищем разговоров не веди, — серьёзно сказал Кощей, — Сразу гoлoвy мeчoм ceки, понял?
— Понял, — улыбнулся Иван и перекрестил его, — Спасибо.
Кощей вскрикнул и принялся тушить загоревшуюся лысину, ругаясь и обещая oтoмcтить. Иван захохотал и пошёл дальше.
— Утро доброе, Ванечка, — поздоровалась Баба-Яга, — Ты чего это в наших краях?
— И тебе здравствуй, бабушка, — любезно ответил Иван, — За Василисой иду, у Чyдищa oтбивaть буду.
— Хороший ты муж, Ваня, — Яга вытерла слезинку, — Хочешь, слову волшебному тебя научу? С ним-то спoдручнее будет.
— Благодарю, но не нужно, бабушка. Я справлюсь, мне не впервой.
И зашагал Иван дальше. Пробрался через колючие кусты и вышел к болоту.
— Ванюха! — радостно заорал Водяной, — Ты, никак, сражаться со мной пришёл?
— Я не к тебе, — Иван развёл руками, — Василиса у Чyдища, спасать нужно. Ты уж извини. Я на неделе найду время и зайду, cрaзимся.
— Брешешь?
— Зyб даю!
Водяной довольно кивнул и нырнул в болото, а Иван отправился дальше.
— Остановись, путник! — на дороге возникло чёрное облако, — Дальше нет тебе пути! Ждёт тебя только cмeрть!
— А по ушам? — поинтересовался Иван.
Облако неуверенно задрожало и исчезло, явив Злyю Кoлдyнью.
— Ваня? — она удивлённо вскинула брови, — Бить будешь?
— А есть за что?
— Нет. Просто спросила.
— Чего, снова людей с деревни пoxищaла? — нахмурился Иван.
— Нет, — Злая Колдунья покраснела и ковыряла ножкой землю, — Я хорошая.
Иван недоверчиво фыркнул и прошёл мимо. Прошёл через старый лес и вышел на полянку.
— Ванюшка! Ик! Ой, — Змей Горыныч попытался встать на лапы, — Ты чё, ко мне? Выпьeшь?
— В другой раз, — со вздохом ответил Иван, — Я за Василисой иду.
— К Чyдищу? — средняя голова Горыныча заговорщицки подмигнула, — Хошь, помогу? Oгнём — раз! И никаких проблем.
— Сам справлюсь, не нужно. А у тебя что, праздник какой?
— Конечно! День-то какой чудесный, Ваня! Ты посмотри: солнышко яркое, травка зелёная, бабочки летают. Красотища! Душа требовала.
— Ладно, — улыбнулся Иван, — Но завтра смотри, чтоб как огурчик был, дело есть, важное.
Горыныч кивнул, икнул и попытался отдать честь левой лапой. Покачнулся, упал и захрапел всеми тремя головами. Иван неодобрительно хмыкнул и зашагал дальше по тропинке.
— Бу! — ехидно сказал Леший, выглядывая из-за дерева, — Укушу.
— Брысь, — перекрестил его Иван и, наблюдая, как тот забегал среди деревьев, вздохнул, — Развелось же нeчиcти в этих краях.
Наконец тропа привела его к жилищу Чyдища.
— Гoй ecи, Чyдищe cтрaшнoe, — закричал Иван жyтким голосом, — Выходи на свет, битьcя будем, нe нa жизнь, нo нa cмeрть!
— Какой же идиoт, — пробормотала Тёща, выглянув в окно, — Василиса! Иди, пришёл муженёк твой.
Старый год
Ирина Подгурская
До Нового Года оставалось всего несколько часов и людей на улицах было очень мало. Да и те спешили домой, чтобы скорее сесть за праздничный стол. Поэтому никто не обращал внимания на маленького мальчика, который стоял в тени Главной Елки на площади города. А если и обращали, то, возможно, думали, что родители мальчугана где-то недалеко и держат в поле зрения своего ребенка.
Однако, пожилой мужчина, который вел за руку краснощекого малыша, так не думал. Он подошел к нему и встревоженно спросил:
— Парень, что ты тут делаешь один? И где твои родители?
— Дома… — ответил мальчик. Он находился еще в том возрасте, когда на прямые вопросы отвечают честно. Или не отвечают вовсе.
— Почему ты не дома? — удивился старик. — Скоро начнется праздник, а твоя мама наверняка беспокоится оттого, что ты не рядом с ней. Уверен, что ты самовольно сбежал сюда и не сказал ей ни слова.
По лицу мальчика было видно, что все так и есть — сбежал, не предупредив. Иначе, кто бы отпустил пятилетнего ребенка на улицу одного на ночь глядя.
— У меня тут важная встреча, — упрямо ответил мальчик, — А маме я нарисовал записку. Тем более, они все равно с папой собирались прийти к Елке, после того, как начнется Новый Год. И меня обещали с собой взять. Ничего страшного в том, что я пришел сюда пораньше.
— А если бы ты пришел сюда через несколько часов уже вместе с родителями, разве что-то изменилось бы? — вздохнул старик и поправил на своем малыше, которого держал за руку, шапку.
— Но ведь когда я приду сюда с родителями, Старый Год уже уйдет! — с отчаяньем ответил мальчик, — а мне очень нужно его увидеть и поговорить с ним!
Малышу уже явно надоело стоять смирно рядом с дедом, и он нетерпеливо топтался на месте, дергая старика за руку. Тот опять поправил на нем шапку и устало спросил:
— Зачем же тебе нужен этот Старый закончившийся год?
— Потому что он забрал мою бабушку! — воскликнул мальчик и его глаза наполнились слезами, — все вокруг говорят: «Пусть Старый Год заберет все плохое…» Но моя бабушка не была плохой! Она была очень хорошей и доброй. Она пекла мне вкусные пирожки и рассказывала сказки. А еще она летом обещала свозить меня в деревню и показать настоящих овечек и как пчелы делают мед…
— А ты хочешь убедить Старый Год вернуть тебе бабушку? — печально улыбнулся старик. Мальчик кивнул. Стало теперь понятно, почему он пришел именно к главной Елке. Куда же еще может заглянуть Старый Год перед тем как уйти восвояси и оставить мир для Нового Года?
— Твоя бабушка всегда очень любила ухаживать за овечками, — неожиданно начал рассказывать старик, — еще ее собственная бабушка научила состригать шерсть и прясть пушистые нитки, из которых получаются отличные носки и очень теплые варежки. А отец ее держал пасеку и готовил превосходный, самый сладкий в округе мед. Но жизнь заставила рано покинуть родной дом и переехать в город.
Голос старика журчал подобно ручью на прогалине. Он как будто рассказывал интересную долгую историю. Мальчик заслушался, и слезы перестали литься из его глаз. Даже непоседливый малыш перестал подпрыгивать на месте и взялся за дедову руку.
— А когда бабушка начала болеть, она очень захотела вернуться в дом своего детства, туда, где постоянно лето и пчелы жужжат над цветами, собирая сладкий нектар. Но ей некого было попросить — у дочери была своя жизнь и работа, а внук, которого она очень любила, было много очень серьезных дел — нужно было расти, учиться, обзаводиться новыми друзьями… Тогда она попросила единственного, кто мог бы ей помочь — такого же старика, как и она сама — по имени Старый Год. И он помог ей добраться до дома, где ей сейчас очень хорошо…
— Значит, это все-таки Старый Год забрал мою бабушку, — упрямо сказал мальчуган. — Вместе со всем плохим. Мою хорошую бабушку.
— Старый Год не сортирует на хорошее и плохое, — улыбнулся старик, — он все подряд забирает в место, под названием Память. А что помнить — хорошее или плохое — это уже выбирать самому человеку. Зато Новый Год взамен тоже что-то приносит. И сам человек выбирает, что взять у него в подарок — хорошее или плохое…
Старик посмотрел на часы и огорченно сказал:
— Уже время. Мне пора. Но ты не переживай, сейчас за тобой прибежит твоя мама. Она уже нашла твою записку…
Старик еще раз поправил шапку на краснощеком малыше и, попрощавшись, пошел прочь. Однако, у малыша, неожиданно возникла совершенно другая идея. Он вырвал руку, вернулся к оставшемуся возле Елки мальчику, приподнялся на цыпочки и что-то прошептал ему на ухо. А потом снова попрыгал к ожидавшему его деду.
— Слава Богу, ты здесь! Как я волновалась, — к мальчику подбежала взволнованная женщина, по всей видимости, его мама. — Что тебя надоумило убежать из дома, без спроса? Хорошо, что я нашла твой рисунок, — она была настолько рада, встретить своего непослушного непоседу, что даже не ругала его. А лишь крепко обнимала, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
— Мама, мне очень нужно было поговорить со Старым Годом, пока он не ушел, — оправдывался мальчик.
— Ну и как, поговорил? — спросила мама.
— Поговорил, — подтвердил мальчик. — Я спросил его про бабушку, и он сказал, что у нее сейчас все хорошо. А еще я знаю, что в новом году у меня появится маленькая сестричка.
— Откуда ты знаешь? — невольно воскликнула женщина, потом запнулась и рассмеялась.
— Мне сам Новый Год сказал, — улыбнулся в ответ мальчуган.
Маленькие снежинки, висели, переливаясь в воздухе. Город жил ожиданием праздника. А по улицам ночного города неторопливо брел Старый Год. Он уже передал все свои дела своему маленькому приемнику и уходил в свою загадочную страну под названием Память.
Автор: Ирина Подгурская
Только попробуй сдохнуть… Только сдохни мне, сволочь серая, и я тебя своими руками задушу…
Один час сорок четыре минуты — как пережить еще шестнадцать? А телефон молчал, и даже не мур-мур — Катя сидела как на иголках. Работать в таком нервяке могут только лесорубы и пулеметчики, а она была бухгалтером, какая уж тут работа!
А все потому, что два дня назад какой-то ушлепок написал на стене:
«Заберите кошку из подъезда! Дам с ней денег. Мы дали ей корма, но она не ест, у нее кровь и плохо пахнет. А еще она плачет — прямо вот настоящими слезами!» — похоже, что последний факт особенно восхищал ушлепка, как удачный цирковой фокус. А кошка-то была персидская, и Катино сердце ёкнуло.
— Нет! Сашка меня убьет, — она мужественно закрыла вкладку в браузере и попробовала поработать — не вышло. Рыдающая персидская кошка не шла у нее из головы. — Держи себя в руках! Дома и без того бедлам…
Аутогенная тренировка не помогла, оптимистическая мантра тоже сегодня не работала — подлая мысль упорно ползла к фотографии из какого-то заплеванного подъезда.
— Она же сдохнет там…
Катя честно терпела сколько могла, потом позвонила по указанному телефону.
— Где кошка?
Разумеется, автор поста благополучно слился, и никаких денег Катя не увидела — сгоняла на такси за свой счет, чтобы на девятом этаже в разбомбленном подъезде найти НЕЧТО. Это нечто пряталось за трубой мусоропровода и пачкало кровью и без того грязный пол. И да, оно реально плакало — потрясенная Катя только и смогла, что схватить существо в охапку и броситься наутек.
По дороге стало ясно, что в подъезде пахло не мусоропроводом. Уже в клинике выяснилась причина запаха — несчастная кошка гнила заживо: в заднице у нее зияла рана с жирными белыми опарышами.
— Мы ее почистим, но вам придется самой потом это обрабатывать и червячков выбирать. Справитесь?
Угу. Всю жизнь Катя мечтала выгребать опарышей из кошачьей задницы.
— Как зовут кошечку? — миловидная девушка-интерн склонилась над журналом. — В смысле, как ее записать?
Катя подумала и назвала вонючку Джуной.
А потом пришел Сашка и обнаружил, что дома воняет лежалым трупом. Но он был опытный, и даже не подумал искать по шкафам протухшего любовника, а сразу пересчитал котостадо — так и есть! Одна лишняя. На неубедительный Катин лепет, что она всегда тут была, он не повелся. С недавних пор он завел себе правило точно знать количество и личный состав кошек в доме, иначе всегда можно было наткнуться на такой вот сюрприз.
А Джуна послушала-послушала скандал, и начала помирать — температура рухнула, головка повисла, глазки сплющились, и даже опарыши в заднице побледнели.
— Вот, посмотри, она же помрет сейчас! — возопила Катя.
— Это правильно. Лучше сама.
— Ай, мама, что ж делать-то, кошка и правда загибается. Вызывай такси!
Водитель морщил лоб и опасливо принюхивался — судя по виду и запаху, животное опочило уже с неделю назад, и зачем только таскать его туда-сюда. Катя тряслась и грызла пальцы:
— Только не помирай… Терпи, коза, теперь уж надо терпеть…
В любимой Катиной ветеринарке врач Наталья Борисовна долго вертела бесчувственную тушку туда-сюда:
— Все плохо, у нее помимо опарышей пиометра. Надо оперировать.
— Оперируйте.
— Катя, вы ее видите — это же чистый Бухенвальд, у нее не то, что жира, мышц нет на теле. Я боюсь, что она не перенесет наркоз.
Да уж… У нее вену с собаками не найдешь — на жопе и то еле нашли кусочек мяса, чтобы укол поставить.
— А что делать? — Катя догрызала последние ногти, — если оставить так, то она точно помрет.
Наталья Борисовна прищурилась и покачала головой:
— Пожалуй, вы правы — операция все-таки дает шанс. Но вы отдаете себе отчет, что кошка может умереть на столе?
— А что делать…
И вот прошел уже один час сорок восемь минут. Катя сидела в конторе и прожигала взглядом циферблат часов — ну невыносимо же столько ждать! Может, она уже померла давно! Катя не выдержала и понеслась в клинику — лучше все сразу узнать, даже самое плохое.
Дверь показалась такая тяжелая, что ее открыть удалось раза примерно с пятого. Заскочив внутрь, она вдруг остановилась, потому что трясущиеся ноги отказались идти дальше. Блин, если эта сволочь померла!..
На столе в зале лежала Джуна, явно в отключке, а Наталья Борисовна меланхолично выстригала ей на хвосте кисточку. Катя зашаталась и ухватилась за косяк:
— Умерла?
Врач вздрогнула от неожиданности:
— Ах, это вы… Нет, вы знаете, у нее отличное сердце — все прошло как по маслу, сейчас она спит.
Катя мысленно пожалела, что у нее сердце не такое крепкое, как у поганки Джуны, и тряпочкой опустилась на кушетку.
— А кисточка на хвосте зачем?
Наталья Борисовна подняла голову и удивилась, как будто речь шла о самой очевидной в мире вещи:
— Ну мы же девочки, мы должны быть красивыми!
Когда отцветет папоротник
Спросите жителя любой русской деревни, той, что располагается в глубинке, вдали от шумных городов и оживленных трактов. Спросите: «Какой старинный праздник считается самым загадочным и таинственным?» Почти любой, не задумываясь, скажет: «Ночь накануне Ивана Купалы».
Из дремучей глубины веков восходит к нам этот таинственный и загадочный праздник славян, полный обрядов и тайн. Овеян он и необычными легендами и преданиями.
Одну из них поведала, тогда еще деревенскому мальчишке, моя бабушка.
Не спеша, чуть надтреснутым от старости голосом, рассказывала она окружившей её ребятне, и разинувшей рты от изумления и благоговейного страха, легенду, древнюю, словно славянский бог Перун, легенду о колдовских чарах таинственного цветка папоротника.
«А цветет та папорота только однову ночку – как раз на Ивана Купалу, да ровно в глухую полоночь раскроет свои лепестки. Их у неё семь и кажный свое волшебство имает! Один – любой замок, любые оковы разрежет, какое жалезо не возьми…. Другой, допустим, заговор, какой хошь сымет ежемоментно! Третий, скажем, наоборот, приворожит, присушит, да так что и до самой смертушки не опустит. А есть еще черный лепесток, тут как повернется, либо твово недруга со свету сживет, али сам ни за что ни про что сгинешь! Но, главная колдовская сила в том цветке папрота, эт вот такая – любой клад откроет, забогатеешь знамо дело, враз, и заживешь - сыт и пьян и нос в табаке!»
Нос в табаке и пьяному быть нам, по малости лет не хотелось, а вот сытому – это да, это очень даже неплохо выглядело в те голодные послевоенные годы. Вот если бы найти клад, да разбогатеть! Это сколько можно было бы купить шоколада! Стоил он тогда дорого, на среднюю зарплату колхозника можно было купить всего около тридцати плиток. Ясное дело, немногие из нас пробовали это лакомство, разве вот Вовка. Тот слопал целых полплитки, когда лежал в больнице, а половину отдал сестренке. Как сам признался: «Жалко было, даже рука не хотела протянуться отдавать, но отдал!», и жутко гордился своим поступком.
Мы, мысленно примеряли эту ситуацию на себе, и выходило, что тоже могли бы совершить такое. В наших глазах это было пусть не совсем геройство, но поступком.
Торопили мы бабушку: что да как можно найти клад с помощью заветного цветка в колдовскую ночь.
Тормошили – расскажи, да расскажи!
Усаживала нас бабуся вокруг себя, гладила по стриженным под «ноль» макушкам, и неторопливо рассказывала:
«Цветок тот, расцветает точно в канун полночи, как останется да её серединки минуток десять, он и успеет лепестки распустить и середочку распушить.… А видно его издалека, так как цветет он как уголек, вот только сияния больше, уголек – тот красный, а цветок папорота, он светится, да так, что и под луной его видно! Вот как засветился, тут, верное дело, не зевай, бери и рви, да не забудь, срывать надо правой рукой, в ней праведности больше. Сорвешь, подуй на него легонько, пусть лепестки покружатся, и смело бросай вверх! Полетит тот цветок по воздуху, поспешай за ним – где опустится, там и кладу быть. Вот только перед тем как завянуть, да угаснуть, разлетятся лепестки, как мотыльки, погаснет да потускнеет их сияние и кому какая судьба выпадет, кому какой лепесток достанется, тот и жизнь свою проживет и людям виден будет в таком цвете»
Жутко было – а вдруг черный лепесток достанется, что тогда?
«И черный лепесток тоже нужен, - не ведаешь горя, как познаешь глубину счастья? – успокаивала нас бабушка, - А самый главный среди них – конечно же, красный! Вот он и счастья и любви до конца жизни полной мерой тебе отмерит»
Милая, наивная бабушка!
В свои двенадцать лет, имели мы весьма смутное и непростое понимание слова «любовь». Да чего там - проявляли интерес к противоположному полу. Вот только все девчонки были для нас, плаксами и задаваками. Нравилась мне одна девочка, да что там, влюблен я был в неё, что называется на оба своих оттопыренных уха. Даже смотреть в неё сторону спокойно не мог. Однажды насмелился и предложил донести из школы её портфель, а она отказалась. Пришлось стукнуть её по спине своей холщевой сумкой с книгами. От такого «комплимента» она упала в сугроб и, поднявшись, долго плакала. Я стоял и смотрел, и тоже заревел…
Получить красный лепесток, нам никому не хотелось. Хотелось найти клад. Воображение щедро рисовало сундуки полные драгоценных сверкающих камней, золотых монет и всю эту груду, почему-то венчала царская корона.
Вот найдем, эх, и заживем!
Предупреждала бабуся: «Клад нужно растратить с умом! Пусть будет польза людям, нельзя клад тратить на себя, нельзя промотать как зря, не пойдет на пользу, он ни тебе, ни твоим детям и внукам…»
«Да ладно, - соглашались мы с бабушкой – Не будем тратить, как попало….»
А сами горячо обсуждали, на что потратим свою долю клада. Как малы и жалки были наши мечты о счастливой жизни!
Вот, скажите, если бы вам повезло найти клад сопоставимый с сокровищами графа Монте-Кристо, что бы вы предприняли? «Ой, да только бы найти! А уж тут бы я развернулся!» Чего тут думать? Перечислять все мечтания современного человека – и десяти страниц не хватит.
Наши мечты были проще. Я, вот думал, найду – пойду и сразу куплю себе килограмм конфет. Продавались такие конфеты в нашем сельском магазине, слипшиеся, слегка посыпанные сахаром. Называли мы их – «подушечки», формой они напоминали этот предмет для сна. Нет, прерывал я свои мысли, куплю два килограмма подушечек!
На таком накале наших мечтаний, окончательно утвердились мы, не спать в июльскую ночь, пойти и найти этот колдовской цветок. Надо ли говорить, что те два препятствия, что стояли перед нами для осуществления этой приключенческой авантюры, мы сумели изящно обойти. Первое: для поиска колдовского цветка нужно было не много не мало – семь человек, по числу лепестков. Нас, неразлучных друзей, было шестеро, ничего, привлечем Ваську, он давно пробовал затесаться в нашу компанию! Второе препятствие: нужно было улизнуть незаметным из дома, да ещё шлется неизвестно где далеко за полночь. Хотя второе препятствие, было гораздо сложнее первого, его мы решили проще и быстрей.
Всю неделю до нужного дня, мы были самыми примерными из всех сорванцов нашего села. Пожелания родителей, да и других старших в семье, выполнялись незамедлительно и без пререканий. Поэтому легко заработали ночевку в саду, где стояли две кровати и крышей были только кроны яблонек. В августе спать там было не совсем ловко: созревшие антоновки довольно больно шлепались на наши сонные тела, заставляя соскакивать с постели. В начале июля нам это ещё не грозило, и самое малое, что мешало провалиться в крепкий сон, так это метеориты, яркой полосой стремительно чертившие небо.
Сегодня, нам было не до падающих звезд, да и желание у нас было одно: найти цветок, а уж он-то точно нам клад укажет! Сама судьба была благосклонна к нам в эту ночь!
У Васьки, мать ушла в пекарню, печь хлеб в ночную смену, а мы вшестером, смирно лежали в саду, на расстеленной по случаю многолюдности палатке. В пол одиннадцатого дружно откликнулись на пожелание «Спокойной ночи!» от проверившего нас отца, и, убедившись, что окна дома не светятся, направились на поиски заветного цветка.
Подготовились мы к поиску клада основательно! Четыре лопаты, один лом, два мешка для переноски сокровищ. Вовка зачем-то припер даже кирку, валялась в сарае за ненадобностью. Осталась от деда, тот вволю помахал ею, дробя камни на золотых приисках. Все это снаряжение придало нашей экспедиции солидности и добавило уверенности, что клад точно достанется нам.
Экспедиция началась с того, что двинулись мы на поиски заветного цветка, вверх по неглубокой, но шустрой речушке, протекающей в конце огородов. В этом был свой резон. Папоротник в наших краях рос только в одном месте.
В начале тридцатых годов, соорудили селяне плотину, разлившаяся вода дала жизнь березовой роще. В густой поросли черемухи, да по зеленым полянкам, росла и эта ярко-зелёная трава.
А во-вторых, такая компания мальчишек, с лопатами наперевес, да в полночный час, вызвала бы законное внимание со стороны взрослого населения. Поход за колдовским цветком мог закончиться, толком не начавшись.
Так или иначе, до плотины мы добрались без приключений. Вскарабкавшись на земляную насыпь, решили обогнуть зеркало воды, слева. По какой-то не писаной традиции, там, на левой стороне, купались девчонки. Так и называлась эта сторона - «девчоночья». Полная луна, к тому времени, выскользнула из-за тучки и волшебным цветом серебрила воду пруда. Красила низко склонившиеся ивы в темно-зеленый цвет, а каменистую дорожку под нашими ногами, заливала пенным цветом, словно пух тополей устилал её, все ещё напоминая о начале лета. Тропинка довела почти до середины пруда, тут мы остановились как вкопанные. Звонкие колокольчики женского смеха зазвучали над водой.
Русалки! А кто ещё мог быть? Самое русалочье время…. Пропали, совсем пропали! Быстренько попятились за ближайший раскидистый куст ивы. Короткое, но бурное, совещание разбило кладоискателей на две группы: первая настаивала на обходе водохранилища по другому берегу, что неминуемо привело бы к потере времени, а вторая – предлагала обойти коварных существ, уйдя левее, за горочку. Тут отличился Васька. Начитавшись книг о путешествиях Одиссея, предложил он пройти мимо русалок используя тот трюк, что проделал храбрый предводитель Итаки. Идея была до скромности проста. Мы, затыкаем себе уши и проносим его, связанного по рукам и ногам, мимо коварных бестий. Тут выяснилось, что уши затыкать было нечем и веревок при поисках клада мы не предусмотрели. Все решили быстро и просто. Уши заткнули влажной и липкой глиной, а Ваську связали лентами, которые быстренько нарезали из мешка.
Представьте состояние взрослых девушек беспечно купающихся в теплую июльскую ночь….
Из-за кустов появляется непонятная группа людей, четверо, несут кого-то, держа его за руки и за ноги. Спереди и сзади, с лопатами наперевес, идут ещё двое. Представили?
С громким визгом бросились наши «русалки» в воду, поднимая тучи брызг. Визг эхом прокатился над зеркалом воды и, отразившись от тополей, долетел даже до наших заклеенных глиной ушей. Задыхаясь в быстром беге, потащили мы Ваську дальше и когда полностью выдохлись, брякнули на землю. Только мы выковыряли глину из ушей, тот изрек: «И ни какие это, ни русалки! Это рыжая Зинка, продавщица, с подружками купается, я узнал её по голосу!»
Мешка было жалко: сокровищ меньше с собой унесем.
Это ничего, в другое место перепрячем! Время поджимало….
Надо сказать, что Вовка стащил у отца карманные часы и, подсвечивая фонариком, мы могли следить за наступлением часа «Х».
В роще было заметно прохладней, сумрачней и под ногами захлюпала разлившаяся вода. Вперед, вперед к заветному месту, где растет папоротник. Вышли точно ближе к полуночи. Растянувшись жиденькой цепочкой, медленно побрели по поляне.
«Вот он!!!» - возглас Витьки, первым заметившим цветок прозвучал, словно выстрел в ночной тиши. Мгновенно мы были возле него. Впереди, чуть ниже ажурных листьев папоротника, на фоне слабо чернеющего пня, мерцал слабенький голубоватый огонёк…
Вот он какой, волшебный цветок папоротника! Благоговейным шепотом, посовещавшись, решили мы, что колдовской цветок сорву я. Спрятав, зачем-то левую руку в карман и помня наставления бабушки: «А рвать его, цветок тот, нужно правой рукой! В ей больше праведности…» - потянулся я к пеньку.
Аккуратно раздвинув тоненькие стебельки папоротника, поднес руку к огоньку. Тот, мигнул и, задев мои пальцы нежной струйкой воздуха, взлетел вверх.
«Все, следите, куда полетел» - сорвался я с места. Задрав головы, спотыкаясь о кочки и траву, поспешили мы за огоньком. Тот и не думал вести нас к дальним кладам. Описав дугу, приземлился на противоположном краю поляны у кривой березы. Есть! Вот он, клад, где зарыт!
Почему никто из нас даже не подумал, что зарывать что-то в мокром месте никто и не станет? Так или иначе, дружная работа наших лопат привела к печальному результату: ямки мгновенно заполнялись водой, копать глубже было бессмысленно. Вот тут-то и выручила наблюдательность Вовки, указал он нам на довольно внушительную кучу камней, слева от березы. Всемером, мы быстро раскидали камни.
Ни – че - го!
Впрочем, нет, вот он клад - заскорузлый сапог, самодельный, из старой растрескавшейся кожи. Подошва спереди, отстала, ржавые остатки гвоздей напоминали зубы щуки.
Есть, есть! В голенище сапога прощупывался довольно объемный сверток. Стукаясь лбами, сгрудились мы в луче фонарика. Я осторожно вытащил его.
Ещё кожа. Пропитанная дегтем. Этот запах был нам знаком, им смазывали оси телег, что бы ни скрипели, и сапоги, так они не пропускали воду.
Перочинный ножик, легко разрезал бечевку, которой был увязан сверток и нашему нетерпению явился кисет из плотной материи. Там, на дне, угадывались кругляшки монет. Разрезали веревочку стягивающую горловину кисета.
В тугой рулончик были свиты деньги…. Деньги!!! Деньги были большие, больше наших трешек и рублей, а больших купюр мы и не видели.
Деньги были красные, и на них был рисунок двуглавого орла. Царские деньги …
Домой мы вернулись, слава богу, незамеченными. Полоска зари уже окрашивала восток горизонта, когда мы легли спать. Да что там, легли, просто попадали и едва натянули на себя лоскутные одеяла, как провалились на дно самого глубокого сна.
Утром мы внимательней рассмотрели свою находку. Те, на которых была изображена дородная женщина в короне и с палкой в руке, мы отложили в сторону. А вот красненькие, где было написано «100 рублей» поделили поровну. Получилось почти по тысячу рублей на брата.
Через неделю мать нашла остальные бумажки, «с бабой в пышном платье», так мы их называли между собой. Отец, держа «катеньки», так он их поименовал, устроил мне допрос, где взял, да откуда появились. Пришлось соврать: «Выменял на рыболовные крючки у мальчишек».
- Да, - посокрушался отец, – на эти деньжищи, можно было бы, развернутся в тамошнее время!
- И шоколадку можно было купить? – полюбопытствовал я.
- Да, что там шоколадку, хороший табун лошадей купили бы! – усмехнулся отец.
Эх, не в то время нам клад достался!
Годы, шелестя, словно осенние листья на сентябрьском ветру, пролетели незаметно.
В последнее время, каждую теплую летнюю июльскую ночь выхожу я в ближайшую рощу и ищу заветный цветок папоротника. Вот только холоднее наши июльские ночи. Нет в тех краях, где живу, маленького жучка – светлячка, что своим «фонариком» светит в ночной темноте, сообщая сородичам: «Вот он я!».
Так до сих пор и не нашел…
Вот только лепестки, колдовского цветка моего детства, покружились, покружились в ночной тьме, и сели на наши плечи. Вон, Витьке, достался «разрыв лепесток», сварщик он классный, поискать таких мастеров! С любым железом на ты. Ваське – точно фиолетовый, лепесток странствий, помотался он по свету, попутешествовал. Лёхе, – зеленый, лепесток учености, а как же академик – физик, лауреат чего-то там. Сереге – богатства, фирма своя, счет в банке, домина и машин куча. Анатолию, да что там! Анатолию Сергеевичу – лепесток славы – генерал он, хоть и в отставке, а мотается по воинским частям, молодых офицеров наставляет. Наград – груди не хватает, и Афган прошел и в других горячих точках засветился.
Черный лепесток тоже не миновал нашей компании. Достался он Вовке. Вот уже как четыре года нет его с нами. Последние десять лет жизни он тяжело болел. Медленно и неотвратимо умирал мозг, из крепыша-спортсмена, мастера спорта по борьбе, превратился он в жалкого калеку, ребенок пальцем толкнет и упадет, даже костыли не помогут.
Мне достался красный лепесток. Лепесток любви. Счастлив я в кругу своей семьи, окружен заботой и вниманием любимой жены, дети и внуки души во мне не чают, как впрочем, и я в них. Наверное, и пыль с других лепестков колдовского цветка хоть немного да попала на меня. Я, богат, и не потому, что у меня много, а потому, что мне достаточно того что есть. Путешествовал немало, ремесел имею больше чем дюжина, образован и учен. Так что, летит ещё по ветру мой волшебный цветок, цветет ярким светом. Верю я, когда отцветет, когда закончится его время, закружатся лепестки и упадут на плечи оставшихся в этом мире. Пусть только черный лепесток, лепесток беды и несчастья, подхватит ветер и унесет прочь.
Ищите, ищите свой цветок папоротника.
PS. Па́поротники, или папоротникови́дные расте́ния (лат. Polypodióphyta) — отдел сосудистых растений, в который входят как современные папоротники, так и одни из древнейших высших растений, появившихся около 400 млн. лет назад. Современные папоротники — одни из немногих древнейших растений, сохранивших значительное разнообразие. Папоротники сильно различаются по размерам, жизненным формам, жизненным циклам, особенностям. У папоротников ещё нет настоящих листьев и цветов. Папоротники размножаются спорами и вегетативно (вайями, корневищами, почками, афлебиями и так далее).
БИТВА СВЕКРОВУШКИ
– Свекровь отравила меня и навела порчу, – заявила Дарья мужу.
– Ты же не веришь в эту ерунду! – воскликнул он.
– Зато твоя мама верит, и я за это расплачиваюсь.
***
Дарья не понравилась свекрови сразу, Лариса Валерьевна заявила:
– Все рыжие – ведьмы, в них много зла! Ты еще и черное носишь.
– Я исключение, во мне много добра, – улыбнулась Дарья.
– И любви, – подхватил Владимир, целуя ее.
Дарья заметила, как перекосилось лицо его матери, будто сынок поцеловал гадюку или крысу.
«Похоже, тетка немного неадекватна», – подумала она.
Дарья не знала, насколько близка к истине. Она поняла это, когда вместе с мужем пришла в гости к свекрови. Лариса Валерьевна уставилась на нее так напряженно, что даже глаза выпучились.
«Помада размазалась или юбка расстегнулась?» – забеспокоилась Дарья и прошла в комнату к зеркалу.
Лицо свекрови стало разочарованным, в зеркало невестка увидела, как Лариса Валерьевна выдергивает из дверного косяка иголку. Дарья смутно припомнила примету, что так ведьма не сможет переступить через порог.
За обедом Лариса Валерьевна усадила невестку под иконами и все время нетерпеливо посматривала, будто надеялась, что Дарья рассыплется в прах.
– Похоже, твоя мама всерьез считает меня ведьмой, – поделилась Дарья с мужем.
– Отчасти она права, ты меня околдовала, – рассмеялся Владимир.
Странности продолжались и дальше. Однажды Дарья, выйдя от свекрови, почувствовала в туфлях что-то вроде песка, а когда она вытряхнула обувь, в ней оказалась соль. В другой раз она услышала, как свекровь бормочет ей в спину молитвы.
Однако Дарье стало не до смеха, когда во время уборки она нашла под кроватью куколку, утыканную булавками. Вокруг ее шеи была обмотана прядь волос, подозрительно похожая на ее собственные волосы. Дарья вспомнила, что как-то услышала за спиной щелчок ножниц, а когда повернулась, сзади стояла Лариса Валерьевна и невинно улыбалась.
Муж только пожал плечами и велел:
– Выбрось, это же ерунда. Ты ведь не веришь в порчу?
– Нет, конечно, просто боюсь, что еще твоя мама может сделать с булавками и ножницами? И мне не нравится мысль, что она свободно ходит по дому, подбрасывая мусор. Кто знает, какие еще неприятные сюрпризы нас ждут?
Обыскав дом, Дарья нашла еще несколько иголок и булавок в неожиданных местах и странно пахнущий мешочек в своем комоде. Тут уже и сам Владимир согласился:
– Мама переборщила, я заберу у нее ключ от нашей квартиры.
Ларисе Валерьевне не понравилось, что ее лишили свободного доступа в дом сына. Ткнув пальцем в Дарью, она закричала:
– Это твои проделки, ты приворожила моего сына и отнимаешь его у меня!
– Мама, я сам так решил, – попытался объяснить Владимир.
– Это она заставляет тебя так говорить, я знаю, эта рыжая тебя погубит! Мадам Аглая так и сказала, не зря я отдала ей двадцать тысяч!
– Ты про те двадцать тысяч, что просила у меня на ремонт? – насторожился Владимир. – Ты отдала их какой-то шарлатанке?! Если разбазариваешь деньги на такие глупости, я больше не стану помогать тебе финансово.
– Это тоже ты натворила! – выкрикнула Лариса Валерьевна невестке. – Это все твое дурное влияние, ну погоди, я до тебя доберусь!
Дарья не верила в сверхъестественное, но ей стало жутко от злости в голосе свекрови. К счастью, Владимир был на ее стороне, он полностью оборвал общение с матерью и перестал помогать ей деньгами до тех пор, пока она не извинилась перед невесткой. Лариса Валерьевна под присмотром сына нехотя произнесла:
– Извини за то, что обзывала тебя и подбрасывала магические штуки, я была неправа.
«Наверняка она сказала это только из-за жажды денег», – подумала Дарья и приняла извинения свекрови.
Когда они остались наедине, спросила:
– Лариса Валерьевна, почему вы меня не любите? Я ничего не сделала, считаю себя хорошим человеком и очень люблю вашего сына.
– Я не доверяю людям с рыжими волосами, – категорично заявила Лариса Валерьевна. – У вас у всех дурной глаз, даже мадам Аглая это подтвердила. Ты принесешь моему сыну только плохое, он не будет с тобой счастлив. Ты уже дурно на него влияешь, раньше он не был со мной таким грубым.
– А может, все дело в том, что вы ведете себя странно? Нельзя ненавидеть человека только за цвет волос и делать то, что вы делаете. Не говоря уже о том, что ваши суеверия и приметы – полная глупость, вы же сами видите, что от них нет прока.
– Просто ты оказалась сильнее, чем я думала, – убежденно ответила Лариса Валерьевна.
Дарья вздохнула, поняв, что убедить свекровь не получится.
«Ладно, пусть Лариса Валерьевна верит во что хочет. Главное, чтобы это не мешало нашей семейной жизни», – подумала она.
***
Угроза финансовому благополучию сделала Ларису Валерьевну более спокойной. Свекровь даже пригласила их на семейный праздник, хотя предыдущее мероприятие они пропустили.
Лариса Валерьевна приняла их достаточно дружелюбно, но Дарья заметила, как остальные родственницы свекрови выразительно переглядываются.
– И правда ведьма, глаза так и таращит, – прошептал кто-то за спиной.
Дарья только закатила глаза и сделала вид, что ничего не услышала. Ее внимание отвлекла девочка лет двух, которая ковыляла к ней, улыбаясь и протягивая ручки.
– Привет, малышка, ты кто? – спросила Дарья, намереваясь взять ребенка на руки.
Но Лариса Валерьевна выхватила девчушку прямо у нее из-под носа и прижала к себе, будто невестка была как минимум Бабой-ягой.
– Это моя внучатая племянница, – сообщила она, прикрывая личико девочки ладонью.
«Да она же боится, что я наврежу девочке, прокляну или еще что», – сообразила Дарья, и ей стало обидно.
– Она миленькая, я люблю детей, – улыбнулась она как можно мягче.
За спиной кто-то шепнул:
– Ага, под соусом.
Дарья вспыхнула и вышла из комнаты. Владимир нашел ее на балконе, куда она спряталась подальше от остальных.
– Твоя мать настроила против меня всю родню, они считают меня воплощением зла, – поделилась с ним Дарья, чувствуя, что вот-вот расплачется. – Почему они так со мной, я никому ничего не сделала, была милой. А они меня преследуют только из-за цвета волос и глупых суеверий, и это в двадцать первом веке!
– Мои родственники всегда были немного с приветом, – виновато произнес Владимир. – Ладно, давай уйдем.
Когда они уже обувались, выскочила Лариса Валерьевна:
– Почему ты уводишь моего сына?
– Мы уходим, потому что ты и другие невежливы с моей женой, – ответил Владимир.
– Это она тебе сказала? – спросила Лариса Валерьевна.
Слушая их спор, Дарья одновременно одевалась. Надевая пальто, она неловко взмахнула рукой и задела зеркало на стене, которое слетело и разбилось. Воцарилась тишина, а потом свекровь заверещала:
– Что ты наделала, это же семь лет неудачи!
– Для того, кто разбил, – напомнила Дарья.
– Ты сделала это в моем доме, значит, навлекла неудачу на меня. Ты и пришла, только чтобы мне навредить, я знаю!
Лариса Валерьевна продолжила кричать, а Дарья грустно подумала: «Вот и наладили отношения».
***
Дарья думала, она больше не увидит свекровь, но спустя несколько дней Лариса Валерьевна пришла к ней сама.
– Ты должна мне денег за зеркало, – напомнила она.
– Да, конечно. Хотите чаю? – спросила Дарья из вежливости.
– Давай, – неожиданно согласилась свекровь.
Чаепитие вышло коротким и неловким. Лариса Валерьевна сидела как на иголках, будто не чаяла, как уйти. От волнения даже чай показался Дарье невкусным и горьким.
После ухода свекрови Дарья обыскала квартиру на предмет сюрпризов, ничего не нашла и ненадолго успокоилась. Но вскоре ей стало нехорошо, закрутило в животе, немного закружилась голова.
«Немного перенервничала из-за визита Ларисы Валерьевны», – решила она.
Однако спустя некоторое время Дарья поняла, что причина не в нервах, и ей срочно нужно в уборную. Там она и провела следующую пару часов. Вернувшийся Владимир испугался, увидев жену в таком состоянии, и настоял на «Скорой».
– Пищевое отравление, – вынес доктор вердикт. – Вспоминайте, ели-пили что-то необычное или испорченное?
Дарья хотела ответить «нет», но потом вспомнила чай с прогорклым вкусом.
«Так вот почему мне так плохо», – мысленно ахнула она.
Вечером, уже отдыхая на диване, Дарья рассказала Владимиру все как есть. Тот сначала не поверил, а потом кинулся звонить матери. Свекровь не стала отпираться, и вообще эффект чая ее порадовал.
– Это из твоей жены зло выходило, – сообщила она сыну. – На хорошего человека отворотное зелье не подействовало бы, теперь ты видишь, что твоя жена – злая ведьма.
– Даже если так, я сам ее выбрал, лезть в наши отношения ты не имеешь права! – рявкнул Владимир. – Раз ты дошла до членовредительства, меня больше не увидишь!
Слушая его, Дарья потянулась за своей сумкой, чтобы достать упаковку платков, но рука наткнулась на что-то колючее внутри. Скоро на ее ладони лежал очередной обколотый иголками мешочек, а на пальце выступила красная капелька.
«Лариса Валерьевна решила подстраховаться», – поняла Дарья. – «Что ж, это стало последней каплей».
Она пыталась игнорировать глупости свекрови, но теперь была сыта ими по горло, ее душа требовала мести.
***
На следующий день Дарья отправилась к дому свекрови. Заходить в квартиру она не собиралась, просто повязала на дверную ручку красную ленту и рассыпала немного земли и хвои, которые набрала по дороге в парке.
Лариса Валерьевна позвонила вечером с истеричными криками:
– Что твоя ведьма наделала, она меня погубила!
Не сразу Владимир добился от матери, что произошло, а потом попытался успокоить:
– Это просто мусор, а ленточками наверняка дети играли.
Положив трубку, он подозрительно взглянул на жену:
– Ты не имеешь к этому отношения?
– Я в такое даже не верю, – ответила Дарья уклончиво, зато чистую правду.
В следующие дни свекровь нашла в почтовом ящике листок с загадочными символами, получила по почте букет черных гвоздик, а главное, обнаружила на ручке двери обычную магазинную куколку. Прическа у нее была точь-в-точь как у Ларисы Валерьевны, а на лбу был нарисован черный крестик. Дарья знала, что свекровь мучается мигренями, а значит, воспримет такую глупость серьезно.
***
Так и случилось. Лариса Валерьевна и так вернулась домой раньше, потому что почувствовала начинающуюся головную боль, а при виде куколки та нахлынула окончательно.
Утром, когда свекровь пришла в себя, раздался звонок от начальника:
– Лариса Валерьевна, вы вообще проверяли документы?! Вы поставщику занизили счета вдвое, нам теперь все переделывать, работа встала. Про премию забудьте.
Лариса Валерьевна рассерженно кинула телефон на стол и резко сняла турку с плиты. Кофе выплеснулся и попал на колено. Женщина вскрикнула и зло подумала: «А все эта рыжая негодяйка, так и знала, что надо было от нее избавиться».
Словно этого оказалось мало, любимая юбка Ларисы Валерьевны разошлась по шву, а на улице соседская собака с лаем кинулась к женщине и поставила грязные лапы на ее бежевое пальто.
Вечером Ларису Валерьевну ждал очередной подарочек в почтовом ящике – крошечный букетик трав, запах которого был бы даже приятным, если бы женщина не была так напугана.
«Все равно не дам невестке победить», – подумала она, но когда наливала чай, чашка при неловком движении вылетела из рук и рассыпалась на полу горкой осколков.
– Да что же Дарья за ведьма такая, – отчаянно произнесла вслух Лариса Валерьевна и пошла мириться с невесткой.
***
Дарья немного испугалась, увидев на пороге свекровь, но у той в руках был всего лишь торт.
– Вот, пришла мириться, – неохотно выговорила свекровь. – Я все поняла, ты сильная и можешь испортить мне жизнь. Хватит твоих козней.
«Каких еще козней?» – хотела спросить Дарья, однако вовремя спохватилась и, сделав строгое лицо, ответила:
– Мне тоже не в радость портить жизнь маме мужа, я бы не стала этого делать, но вы меня вынудили. Я остановлюсь, но если вы пообещаете не мешать нам с Владимиром. Ладно?
– Хорошо, – согласилась Лариса Валерьевна.
– Надеюсь, это станет вам уроком, – продолжила Дарья. – Вы увидели лишь малую часть моей силы, если попытаетесь опять мне навредить, я покажу, на что на самом деле способна. А сейчас идемте пить чай.
Идя на кухню, Дарья мимоходом сообщила:
– Кстати, я поставила мощный щит, который втройне возвращает причиненный мне вред. Если вы что-то подмешали в пирог, лучше от него избавиться ради вашего же блага.
Лариса Валерьевна побледнела и выкинула пирог в мусорное ведро, не замечая невесткиной победной улыбки.
***
– Мама сказала, ты навела на нее мощную порчу, у нее начались неприятности, чуть до увольнения не дошло, – поделился Владимир.
Дарья только пожала плечами:
– Это самовнушение. Неприятности могли случиться с каждым, твоя мама поверила, что ее прокляли, и во всем видела доказательства этого. Если хочет, пусть считает меня ведьмой, ведь это в итоге помогло нам наладить отношения.
На самом деле Дарью грызла совесть за то, что она сыграла на слабости свекрови, но пришлось признать, что решение было верным. После спектакля Лариса Валерьевна вела себя образцово, Дарья даже услышала, как та хвастается подруге:
– Моя невестка даже лучше этой мадам Аглаи!
В конце концов, Дарья решила: «Я не горжусь тем, что сделала, это метод на крайний случай. Иногда приходится действовать нестандартно, чтобы сохранить мир в семье».
Анна Медь