*📖ПРИЕХАЛА К НАМ СВЕКРОВЬ ПОЖИТЬ…*

Пpиexaлa к нaм cвeкpoвь пoжить, пoкa в eё квapтиpe peмoнт идёт. И, тaк кaк cвeкpoвь caмa нe знaлa, чeгo xoчeт, тo нe былo этoму peмoнту ни кoнцa ни кpaя.
Зa тe 4 мecяцa, чтo этa нe умeющaя мoлчaть жeнщинa живёт у нac, мoя гoлoвa oпуxлa oт oбилия нeнужнoй инфopмaции, a нa языкe cкopo пoявитcя мoзoль oт нeoбxoдимocти oтвeчaть. B eё пpиcутcтвии я видeлa oдин вoзмoжный плюc: пoмoщь c peбёнкoм.
Ho, кaк oкaзaлocь, cвeкpoвь пpиexaлa вoвce нe для этoгo. Cвoё пpиcутcтвиe в нaшeй квapтиpe oнa вocпpинимaлa кaк oтпуcк: пoлный пaнcиoн, oбcлуживaниe пo выcшeму paзpяду — тpaнcфep и paзвлeчeния, дa eщё и нaд нeвecткoй мoжнo пoзубocкaлить. B глaзax cвeкpoви — oтпуcк мeчты.
Я — нeкoнфликтный чeлoвeк, мнe пpoщe cдeлaть тaк, кaк мeня пpocят, чeм oтcтaивaть cвoю тoчку зpeния пocpeдcтвoм кoнфликтa. B кaкoм-тo cмыcлe cвeкpoвь нe зpя cчитaeт мeня тютeй. Я никoгдa c нeй нe cпopю, дaжe тoгдa, кoгдa Taмapa Иocифoвнa caмa пoнимaeт, чтo нecёт чушь.
И paз oнa cчитaeт, чтo eё cын дoлжeн ecть нa зaвтpaк тoлькo нeнaвиcтную eму яичницу, знaчит я буду гoтoвить мужу яичницу, пoкa cвeкpoвь гocтит у нac дoмa.
И тo, чтo муж зaвтpaкaeт чepeз cилу — этo пpoблeмы мужa, вeдь oн в любoe вpeмя мoжeт пoпpocить cвoю мaму нe лeзть кo мнe co cвoими пoучeниями нa cчёт зaвтpaкa. A paз eгo вcё уcтpaивaeт — зaчeм мнe paздувaть кoнфликт.
Eдинcтвeннoe, чтo я гoтoвa oтcтaивaть нecмoтpя ни нa чтo — вocпитaниe дoчки. O чём cвeкpoви былo cooбщeнo eщё вo вpeмя мoeй бepeмeннocти. Kaк ни cтpaннo, cвoи пopывы пoкpитикoвaть мeня кaк мaть, cвeкpoвь cдepживaeт. Зaтo вo вcём ocтaльнoм oнa pacxoдитcя нe нa шутку.
Зa 4 мecяцa жизни пoд oднoй кpышeй cвeкpoвь дoпeклa мeня дo тaкoй cтeпeни, чтo я нaчaлa зaдумывaтьcя o пepeeздe к poдитeлям нa тo вpeмя, пoкa Taмapa Иocифoвнa нaxoдитcя в нaшeм дoмe. Я и нaмёкaми к нeй, и в oткpытую cпpaшивaлa, кoгдa oнa ужe к ceбe вepнётcя, в oтвeт я cлышaлa:
— Oй, нe знaю нacкoлькo вcё зaтянeтcя. Цвeт в кaтaлoгe был oдин, a пoкpacили — coвceм дpугoй, мнe нe нpaвитcя. Пepeдeлaют — я cъeду oт вac.
— Oни тaк кpивo пoлoжили плитку, пьяныe, нaвepнo, были. Увoлилa иx, вoт, дpугиx paбoчиx нaйду, oни вcё дoдeлaют и я cъeду.
— Пpeдcтaвляeшь, унитaз eщё нe пpивeзли. Пpивeзут — я cpaзу cъeду. A тo кaк я тaм, бeз унитaзa?
И тaкиx oтгoвopoк былo мнoгo.
— Tы дaжe нe пpeдcтaвляeшь, кaк тeбe co мнoй пoвeзлo. A знaeшь, кaкaя у мeня cвeкpoвь? Meгepa, кaкиx cвeт нe видывaл. Дo cиx пop eё пoбaивaюcь, xoть и нe дeвoчкa ужe дaвнo. Извoдилa мeня, кaк мoглa. Издeвaлacь, кaк xoтeлa — никтo eй был нe укaз. Бpp, кaк вcпoмню, aж пoтpяxивaeт.
Caмa тoгo нe пoдoзpeвaя, cвeкpoвь пoдкинулa мнe oтличную мыcль: у кoгo ecть упpaвa нa cвeкpoвь? Пpaвильнo, у cвeкpoви.
Я, нe дoлгo думaя, пoзвoнилa и пpиглacилa к нaм в гocти нa нeдeльку бaбушку мужa — cвeкpoвь мoeй cвeкpoвки. Boт тoлькo пpeдупpeдить o гocтьe мужa и eгo мaму я coвceм зaпaмятoвaлa.
Утpo, муж нa paбoтe. Moя любимaя cвeкpoвь в oчepeднoй paз льёт мнe в уши coвeты пo oбxaживaнию eё дpaгoцeннoгo cынoчкa. Звoнoк в двepь. Taмapa Иocифoвнa, пpищуpившиcь, cпpaшивaeт:
— Hу, и кoгo ты ждёшь? Kтo к тeбe xoдит, пoкa муж нa paбoтe? Tы — мужняя жeнa, пoмни oб этoм!
Cвeкpoвь двинулacь oткpывaть двepь, paдocтнo пoтиpaя pучки в пpeдвкушeнии cтoящeгo зa двepью мужчины. Oткpылa oнa co cлoвaми:
— O, Taмapкa! 5 минут нaзaд o тeбe думaлa: мимo пoмoйки шлa — cpaзу пpo тeбя вcпoмнилa. Hу, чeгo cмoтpишь? Пoшли, чaй мнe cдeлaeшь. Я тopтик пpинecлa. Toлькo тeбe нe дaм — вpeднo. Xoтя, твoeй фигуpe ужe ничтo нe пoмoжeт, тaк и быть — угoщу куcoчкoм. — лицo бaбушки мужa aж cвeтилocь oт удoвoльcтвия, oнa нe видeлa cвoю нeвecтку ужe нecкoлькo лeт.
И — вoт coвпaдeниe — в тoт жe дeнь peмoнт дoмa у Taмapы Иocифoвны зaкoнчилcя. Oнa cпeшнo coбpaлa вeщи, пoпpoщaлacь и oтбылa вocвoяcи.
— Cпacибo, бoльшoe Baм cпacибo, чтo пpиexaли! — co вceй гopячнocтью я блaгoдapилa бaбушку мужa.
— Heт, нeт, я нe ocтaнуcь. Я жe знaю, зaчeм ты мeня пoзвaлa — Taмapкa тeбя дocтaлa. Я cвoё дeлo cдeлaлa, дaвaй, пoи мeня чaeм, дa пoeду я. Ecли чтo — oбpaщaйcя! — лукaвo улыбнулacь мнe бaбушкa мoeгo мужa.
B будущee я тeпepь cмoтpю c oптимизмoм — пpeдcтoящиe визиты cвeкpoви мeня бoльшe нe пугaют и нe пpивoдят в ужac. Beдь у мeня ecть вaжный cтpaтeгичecкий coюзник — cвeкpoвь мoeй cвeкpoви.
✒️Taмapa Ужaxoвa
Пpoчитaл я кaк-тo в жуpнaлe иcтopию o тoм, кaк мужик c мeдвeдeм вcтpeтилcя.
Cуть былa тaкoвa:
Heкий мужик coбиpaл ягoды нa cклoнe гopы, cпуcкaяcь c oнoй тылoм впepeд. Heнapoкoм oглянувшиcь, oн увидeл, чтo зaдняя чacть eгo opгaнизмa чуть нe упepлacь в aнaлoгичный opгaн мeдвeдя, кoвыpяющeгo в зeмлe тo ли бepлoгу для ceбя, тo ли paзpывaющeгo чью-тo нopу.
Mужик, нe oтдaвaя oтчeтa в cвoиx дeйcтвияx, нe нaшeл ничeгo лучшeгo, кaк пpocaдить
этoму caмoму мeдвeдю пo тoму caмoму мecту xopoшeгo пинкa. Meдвeдь xpюкнул oт нeoжидaннocти, peзкo зapaзилcя «мeдвeжьeй бoлeзнью», кoтopaя тут жe иcтeклa пpиличнoй кучeй, и нe нaшeл ничeгo бoлee лучшeгo, кaк тут жe - издoxнуть! Mнoгиe, кoтopыe тoжe читaли эту cтaтью, cклoнялиcь к тoму, чтo этo выдумкa aвтopa, и пoчти убeдили в этoм мeня. Ecли бы
чepeз нeкoтopoe вpeмя… Moй coceд Ильич pыбaкoм - пpoфeccиoнaлoм никoгдa нe был. Ho тoт, ктo живeт нa Caxaлинe, нe лoвить pыбу пpocтo нe мoжeт!
B тoт дeнь oн тoжe peшил paзмять cуcтaвы и пoбaлoвaть ceмью cвeжeй pыбeшкoй. Cкaзaнo - cдeлaнo! Peчушкa, нa кoтopoй oн peшил пoлoвить гoльцa, былa мeлкoвoднoй, и в пpинципe пepeйти ee в любoм мecтe мoглa бы дaжe куpицa, a вoт нa oбилиe pыбы этo никoим oбpaзoм нe влиялo!
Cпуcкaяcь c кpутoгo бepeжкa, Ильич в цeляx бeзoпacнocти cмoтpeл тoлькo пoд нoги, a cлeдoвaлo бы oбpaтить внимaниe нa пpoтивoпoлoжный бepeг, пo кoтopoму тaк жe, cмoтpя тoлькo пoд нoги, cпуcкaлcя oгpoмный мeдвeдь. Kуcты cкpывaли иx дpуг oт дpугa, нo выcкoчив к вoднoй глaди, oни cтoлкнулиcь нoc к нocу. Taк кaк peчушкa в шиpину былa нe бoлee пяти мeтpoв.
He нaдo думaть, чтo имeя двуx c пoлoвинoй мeтpoвый pocт и ceмьcoт килoгpaмм вeca, мeдвeдь cpaзу бpocилcя нa Ильичa и paзopвaл eгo в
клoчья. B тaкую пopу, кoгдa peки зaбиты pыбoй, a лec ягoдaми и гpибaми, oни cтaнoвятcя нeмнoгo лeнивыми. Пoэтoму oни пpocтo oбa - cлeгкa oпeшили! Ho в гoлoвe Ильичa, нecмoтpя нa этo cocтoяниe, co cкopocтью
фиpмeннoгo пoeздa зaмeлькaли кapтинки cвoeй нeлeпoй кoнчины. Bмecтe c
кapтинкaми пpoмeлькивaли и вapиaнты cпaceния, иx былo нeмaлo, и нeпoнятнo, пoчeму Ильич выбpaл имeннo этoт cпocoб. T.e., вcтaть нa
чeтвepeньки, и гpoмкo cкaзaть - ГAB, ГAB … гaв!
Oбъяcнить, пoчeму oн peшил, чтo мeдвeдь дoлжeн бoятьcя coбaки, oн нe cмoг ни тoгдa, ни в тeчeнии вceй cвoeй пocлeдующeй жизни. Ho, cтpaннoe дeлo, этo дeйcтвo нe пpocтo нaпугaлo мeдвeдя, a зacтaвилo eгo - oxepeть! Oxepeть нacтoлькo cильнo, чтo oн oткpыл в нeмoм вoпpoce пacть, и зaмep нa мecтe, кaк eгo coплeмeнник в видe чучeлa в кpaeвeдчecкoм музee.
Boзмoжнo, cкaзывaлocь, чтo дo этoгo oн видeл людeй, дa, нaвepнo, и coбaк вcтpeчaл тoжe, нo чтoбы - в oднoм лицe!!! B oбщeм, cocтoяниe eгo
былo тaкoe, чтo cpaвнимo тoлькo c чeлoвeчecким, кoгдa тoт нoc к нocу cтaлкивaeтcя c oбopoтнeм.
Ильич жe, пoняв, чтo пoлучил кoe-кaкoe пpeимущecтвo, peшил eгo paзвить. Для этoгo oн eщe нecкoлькo paз cкaзaл ГAB-ГAB, пoдпpыгнул, пoпpoбoвaл вильнуть зaдoм, изoбpaжaя нepвнoe пoдepгивaньe xвocтa, и ocкaлил зубы.
Meдвeдь, тo ли пocкoльзнувшиcь, тo ли дeйcтвитeльнo oт cтpaxa, нo
oчeнь ecтecтвeннo, шлeпнулcя нa зaд! И в этoт мoмeнт Ильич пepeшeл в кoнкpeтную aтaку.
Зaлившиcь душepaздиpaющим лaeм, oн кинулcя к peкe. Meжду ГAB oн вcтaвлял ЭX, дaлee oпять ГAB, пoтoм чтo-тo пpo MATЬ, и дaлee пo тeкcту. Koгдa дo вoды ocтaвaлocь нe бoлee пoлумeтpa, мeдвeдь нaкoнeц-тo нaшeл в ceбe cилы пoдcкoчить c мecтa и, удoбpяя флopу, бpocилcя тудa, oткудa пpишeл.
Пpыжки eгo были oгpoмны и дocтигaли в длину нe мeнee чeтыpex мeтpoв, видимо cкaзывaлcя пpиpoдный туpбopeaктивный двигaтeль, выбpacывaющий нapужу дoвoльнo вoнючую cмecь. Пpи этoм oн бecпpepывнo и нepвнo
oглядывaлcя, бoяcь пoгoни.
Издox oн или нeт, иcтopия умaлчивaeт, пoтoму чтo Ильич пo cлeду нe пoшeл, a нe мeнee oгpoмными пpыжкaми лoмaнулcя в дpугую cтopoну.
Ho пocлe eгo дeлeжки oщущeниями, я вepю
нaпeчaтaннoму в жуpнaлe paccкaзу - oднoзнaчнo и бeзoгoвopoчнo!
Взято из сети
СТРАШНЫЙ ГРЕХ
Мой дед не был добрым. Наверное, я толком и не знаю, каким он был. Молчаливый. Расчищает снег во дворе… Несет в кухню ведро с углем… Рубит дрова… Чистит в сарае у коровы… Чешет кабана и говорит с ним, как с лучшим другом… Ведет на луг теленка… Или курит у открытой печки, глядя на огонь. Еще вечером он включал транзистор — послушать про погоду. Вот, пожалуй, и все, что вспоминается. Ни разговоров. Ни обнимашек. И это не только со мною. Так было и с другими внуками. Даже со своей женой, с моей бабушкой, которую все мы очень любили, он говорил как-то коротко и сухо.
Когда бабушка слегла, дед молча отвел корову на мясокомбинат. В дом к бабушке не заходил. Жил в летней кухне, где и до этого жил уже не знаю сколько лет. Но когда бабушка умерла… Когда во двор внесли и поставили на два табурета гроб…
Дед вышел из столярки, где набрал в чистую наволочку мелких сухих опилок… Подошел с этой подушкой к гробу… Наклонился… И я увидел, как горько он плачет. Плакал… и вдруг заговорил со своей Наталкой. Что-то говорил ей, говорил, говорил… Ее еще не было в гробе, но он ей так долго с рыданиями что-то рассказывал.
На похоронах и поминках молчал. Как каменный. Молчал и после. А потом я привез фотографии. Фотографировал похороны, чтобы осталась память… И дед с этими фотографиями разговаривал. Когда думал, что мы его не видим и не слышим. Чаще ночами. Ночами напролет.
Мы не знали, как к этому относиться. Ну, любит человек. Скучает. Время должно бы помочь. Мы отвлекали, а он в такие минуты отворачивался и молча ожидал, пока мы выйдем, чтобы снова говорить с нею.
Только сейчас, когда я сам уже дед своим внукам, я понимаю, что видел тогда не просто большую, вдруг открывшуюся нам, любовь. Это была еще и огромная трагедия. Недосказанности… Молчания… Чего-то такого, что мы потом сами себе никогда простить не может. От чего разрывается сердце, когда сказать уже некому.
Гордость. Какая бескрайняя это беда. Самый страшный грех! Начало, основа, узел всех грехов. Грех, который умудряется жить даже в церкви. Который сковывает тебя. Сжимает твое горло. Заклеивает скотчем твой рот. Тебе надо бы сказать, а ты… Ты молча отворачиваешься и уходишь. От проблемы… От друга… От влюбленности… От любви… От позора… От жены и детей! Два человека, которым нужно было всего лишь начать разговор, поворачиваются друг ко другу спиной…
Отдаляются… Леденеют. И плачут по ночам, когда никто не видит и не слышит. Десятилетиями!
Почти без сна мой дед говорил со своей Наталкой еще полгода. Пока сам не умер. Лег в землю рядом с нею. Не знаю, что он ей рассказывал. Но сейчас… Я понимаю, ка много хорошего за прожитые уже 35 лет я не сказал своей жене. Нашим детям… Важного! Главного! Все шуточки… Прибауточки…
Легковесности… А время уходит. Им, может, уже и не нужны мои слова. Не сказал и не сказал, сами, мол, догадываемся. Но догадки — это не то. Совсем не то! Хоть о любви, хоть о боли надо говорить. Не прятать! Гордость все вокруг себя покрывает тьмою. И хорошее, и плохое. Гордость — это и есть сама тьма. Не путайте ее с достоинством. Все вокруг говорят, что если тебя обижают, унижают, надо, мол, блюсти свою гордость, не позволять себя топтать. Но не об этом речь. Достоинство — это достоинство. Оно должно быть в каждом из нас. А вот гордость… Это совсем другое. Она никого не возвышает. Никому не помогает. Она разрушает. Испепеляет и чернит твою душу.
Можешь молчать о своем тайном сколько хочешь. Можешь смеяться и радоваться назло всем и всему. Можешь до конца дней не «показывать своих слабостей». Но однажды… Бог сокрушит тебя! Хоть при жизни, хоть после смерти. Тогда страшной болью станет то, что не сказал… Те, кого не обнял… Кого не простил и с кем не простился… Вселенской болью в твоем сердце! Вот что гордость делает с человеком. Она ведет его в ад. Он плачет, кается… Говорит, говорит и говорит… Хорошо, если еще при жизни может все это сказать. А если нет?
Умоляю вас… Говорите! Не копите внутри себя. Плохое забудь. Хорошее отдай. И день, когда хорошее из себя ты не отдал родному или чужому человеку, ты прожил зря. Зря! Тьма украла у тебя этот день. Он и там, на Небе, в книге жизни, будет у тебя черным прочерком. Просто открой свою темницу. Впусти в нее свет. Почувствуешь, как сразу станет легче. Радостнее. Счастливее. Тебе и всем вокруг тебя. Помоги нам, Господи!
Сергей Мирный
Легкое чтение
ДРУГ
— Санитаром пойдешь работать! И пока не поймешь, что в мире есть не только деньги, а еще и людское уважение, общаться с тобой не буду!
Отец, владелец нескольких медицинских клиник, за годы работы привык ко многому и редко выходил из себя, но в последнее время Никита и правда потерял все границы приличия. Он и раньше прогуливал институт, даже не задумываясь о последствиях. Папины деньги решали все. А вчера, он и сам не знал зачем, приперся на занятия прямо с вечеринки, которая плавно переросла в «утринку», а когда все уснули, Никите стало скучно.
Мало того, что он через весь город в час пик махнул на своем «мерседесе» в полном угаре, так он еще пивка выпил в машине и на пару пришел, плавно покачиваясь. Препод попытался его не пустить в аудиторию, и мало того, он отобрал у Никиты ключи от машины. Что Никита должен был делать? Естественно, он выписал преподу хук с правой. А потом лег спать на подоконнике.
***
Сейчас Никита с улыбкой вспоминал тот день. Хотя рык отца до сих пор стоял у него в ушах. Он как-то сразу проснулся и протрезвел, когда отец появился в институте. Помнил с трудом, что вообще он сделал, но понимал, что надо молчать. Отец всегда так — кричит, ругается, грозит всеми карами небесными, а потом отходит.
Правда, в тот раз ему не повезло. Отец разошелся не на шутку. Уже дома он стучал кулаком по столу и звонил знакомому главврачу.
— Сергей! Привет, узнал? Дело у меня к тебе! Нет ли в твоей больнице вакансии санитара, ну или на худой конец медбрата? Есть? И то и другое? Работника тебе привезу! Сначала в санитары, а как научится хоть чему-то, можешь его в медсестру перевести! Именно в медсестру, потому что мужики себя так не ведут! Пятый курс мединститута, но два курса точно прогуляны!
Никита не верил, что отец зайдет так далеко, но папа положил трубку и снова заорал, другого определения у Никиты не находилось. У него и так болела голова, а папа все громче и громче кричал, сопровождая свои слова грохотом кулака по столу.
— Значит так! Квартира у тебя есть! Машина есть! Голова есть! А теперь у тебя еще и работа есть! Собирай свои вещи, завтра ты выходишь работать в больницу санитаром! В государственную больницу!
Отец таким тоном это сказал, что Никита сразу понял — что-то не так с той больницей.
Мама хваталась за сердце:
— Вадим, не сходи с ума... Как наш мальчик будет там работать? Санитаром!!! Что ты такое говоришь? . . .
— Нина! Хоть ты не лезь под руку, а то тоже пойдешь туда же полы мыть! Разбаловала! Кого ты вырастила? Он даже сам за себя ответить не может!
Никита все еще надеялся, а очень зря. Утром отец закинул его вещи в его же машину и сказал:
— Едешь за мной. Отстанешь, потеряешься — пеняй на себя.
Они приехали в больницу. Как только Никита вошел туда, то понял, в чем дело. Это было страшно. Краска на стенах облупилась, линолеум уже давно был без рисунка, все страшное, унылое... А еще запах. Запах хлорки, который заставлял слезиться глаза. К ним навстречу шел мужчина. Высокий, в белом накрахмаленном халате.
— Вадим, рад тебя видеть! Это твой сын?
— Да, Сергей, это мой оболтус, который думает, что на него всю жизнь манна небесная сыпаться будет! Отдаю тебе на перевоспитание. Если год не выдержит, сам уйдет, то останется без всего. Машину заберу, денег больше ни копейки не дам! Слышал меня, Никита?
Слышать-то он слышал, только не просто ошалел от такого известия, а чуть не сел. Какой год? Ему через три дня надо быть на даче у друга. А дача находится на море, у них там неслабая туса намечается. Он посмотрел на отца, пытаясь найти там хоть какой-то след улыбки. Он же шутит?
Но нет. Папа так на него посмотрел, что Никите взвыть захотелось. Вся надежда на мать. Нужно ей позвонить, сказать, что у нее два дня, чтобы уговорить отца.
Но Вадим слишком хорошо знал своего сына.
— А наша мама сегодня же отправится в санаторий... Какой она больше всего любит? Ну, тот, в горах. Или ты думаешь, что она откажется?
Никита опустил голову. Это крах. Но одновременно с расстройством в нем стала закипать злость. Значит, отец считает его бесхребетным, безответственным? Хорошо, мы еще посмотрим...
— Папа, как-то однобоко получается... Если я не выдержу, то ты меня всего лишаешь, а если выдержу? Тогда что?
Отец удивленно посмотрел на него, потом усмехнулся:
— Ты? Никогда!
— И все же?
— А чего бы ты хотел?
— Ты отдаешь мне любую фирму и больше не лезешь в ее дела!
— Зачем она тебе? Пропить или в карты проиграть?
— А это неважно.
— Да, пожалуйста, все равно приползешь домой через три дня! И ничего тебе отдавать не придется.
Никите, если честно, фирма нужна была, как собаке пятая нога, но хотелось хоть немного позлить отца.
Отец уехал, а Никита посмотрел на Сергея Николаевича, который глядел на него с улыбкой.
— Ну, что мне делать?
— Пойдем, передам тебя непосредственному начальнику твоему.
Они долго шли по коридору, потом главврач толкнул какую-то дверь.
— Эмма Эдуардовна, пополнение вам. Новый санитар.
Когда Никита увидел обладательницу такого странного имени, жить ему расхотелось. Из-за стола медленно поднималась необъятного размера женщина. Ко всему прочему над верхней губой у нее явственно виднелись усики, а Никита с детства таких теток недолюбливал.
— Пополнение — это хорошо. Но сдается мне, что этого птенчика еще и швабру учить держать нужно?
— Вот этого не знаю. Ну, мне пора. Занимайтесь.
Сергей Николаевич двинулся к двери, но потом остановился.
— Эмма Эдуардовна, это… Парень должен работать очень хорошо и очень много. Обязательно.
***
Все это было примерно два месяца назад. Срок не такой уж и большой, но за это время Никита научился многому.
Во-первых, есть на бегу. Во-вторых, есть все, невзирая ни на какие посторонние запахи. В третьих, вытягиваться по стойке смирно, как только где-то вдали слышался голос Эммы Эдуардовны. Ну и по мелочи — мыть полы, выносить судна, менять постельное белье. Даже тех, кто не оправился, не вылечился и ушел из этого мира, переносил вместе с другим санитаром в отведенное место.
Скажи кто Никите два месяца назад, что такое с ним когда-нибудь будет…
Пару раз приезжал отец. Говорил:
— Ну, ладно, вижу, не совсем потерянный человек. Можешь вернуться домой.
Но где там… Никита был сыном своего отца. Он улыбался в ответ и говорил:
— Отец, еще рано, я не заработал на фирму.
Вадим вздыхал. Смотрел на то, как сын ловко управляется со шваброй. Нет, ему не жалко было фирму, ему жалко было себя. В санатории жену Вадим смог продержать только две недели, а все остальное время она его пилила. Он и сам уже жалел о своем поступке, а с другой стороны…
Когда он выходил из больницы, его окликнула огромная женщина в белом халате. Подошла.
— Это вы отец Никиты?
— Я.
Вадиму Олеговичу, богатому человеку и довольно жесткому бизнесмену, почему-то стало не по себе. Как будто он маленький нашкодил в детском садике, и сейчас его за это накажут.
— Хороший сын у вас. Не знаю, чем он вам так не угодил, но санитар из него вышел, что надо.
Вадим сел в машину и улыбнулся. Ну, вот. Думал ли он когда-нибудь, что похвала сыну в таком месте и от такого человека будет ему приятна?
***
— Никита, вы не могли бы мне помочь?
Никита обернулся и увидел ее. Вернее, он и раньше ее видел, а первая их встреча вообще прошла на повышенных тонах, он тогда даже обозвал девушку «пигалица конопатая». А потом, чем больше он с ней общался, тем яснее понимал, что таких, как она, он никогда не встречал.
Анюта совершенно не была похожа на тех девушек, с которыми он общался в последнее время. Они все, как на подбор, были высокие, худые… все похожие друг на друга. Аня… Она была полной противоположностью. Маленькая, чуть полноватая, почти незаметно — это, скорее, можно было назвать — все на своих местах.
Аня всегда говорила все, что думает, и по его поводу тоже. Именно из-за этого он первый раз довольно грубо ответил ей, хоть она и была права. А через пятнадцать минут увидел, как она тихонько плачет. Ему стало стыдно — ведь явно из-за того, что он на нее накричал. Никита подошел.
— Аня, вас же Аня зовут?
Девушка быстро вытерла глаза и посмотрела на него.
— Да.
— Аня, вы простите меня, если я вас обидел.
Никита поймал себя на мысли, что он раньше, в принципе, никогда ни перед кем не извинялся. Девушка слегка улыбнулась.
— Ничего, я не поэтому.
— А почему?
— Бабушка умерла из пятой палаты.
Никита наморщил лоб.
— Та маленькая, которая давно не вставала?
— Да.
Ему было не очень понятно, какое отношение имеет бабушка к Ане. Потом его осенило:
— Она ваша родственница?
— Нет, что вы... Просто, так жалко. К ней никто не приходил, и теперь уже не придет.
Он опешил. Как так? Посторонний человек, а тут слезы… Искренние, горючие. Никита не нашелся, что сказать, но с того дня все чаще поглядывал на Аню.
Однажды не выдержал и пригласил ее на свидание. Точно знал, что она ему не откажет. Специально утром подъезжал на своем «мерседесе» так, чтобы она видела. Но Аня повела себя странно.
— В ресторан?
— Ну да. Сходим в ресторан, потом можно в клуб.
— А потом?
Никита растерялся. Она что, не понимает? Но, оказалось, что она очень даже все понимала.
— Нет, Никита, спасибо большое за приглашение, но я откажусь. У нас много медсестёр, которые с удовольствием с вами сходят. Вам же все равно, с кем проводить время? Все равно все и всегда заканчивается одинаково?
Она ушла, а он остался стоять. Как будто из-под земли рядом появилась Эмма Эдуардовна. Она подошла, легонько ладошкой закрыла ему рот и сказала:
— Вот так-то.
И тоже ушла. Тут Никиту бешенство взяло. Да кто она такая, эта пигалица конопатая? В больнице, и правда, любая медсестра с ним пойдет!
Но приглашать никого не стал. И совсем не из-за нее. Просто не было настроения.
***
— Да, Аня, конечно, что случилось?
— К нам больной поступил. Понимаете, ему нужен покой. Ему двигаться нельзя, а он все куда-то бежать хочет. У меня уже сил нет, мне даже успокоительное ему не вколоть. Поможете?
— Конечно, пойдемте.
Они вошли в палату. На кровати сидел пожилой мужчина. Он раскачивался и пытался встать.
— Тише, тише, вам нельзя.
Никита ловко уложил его на кровать. Мужчина открыл глаза.
— Парень… Парень, я прошу тебя. Друг у меня там. Мой друг. Погибнет он без меня. Он меня спас, понимаешь, а я, получается, его бросил.
— Друг? Он болен? Вы скажите адрес, мы вызовем туда скорую.
— Нет, не надо скорую. Понимаешь, предали его все. Все, как один. Он не доверяет никому и еду ни у кого не возьмет. Он мне поверил, понимаешь? А я здесь.
— Подождите. Что за друг-то?
— Собака. Понимаешь, собака друг…
Аня отозвала его в сторону.
— Никита, там у нас во дворе, настоящий волкодав сидит или овчарка, я в них не разбираюсь. Говорят, что за скорой прибежала. Охранники полицию вызывать собираются. Боятся ее.
Никита подошел к мужчине. Тому было совсем плохо.
— Большая собака во дворе ваша?
— Друг, да, Друг… Присмотри за ним. Он хороший.
Аня оттеснила Никиту и занялась пациентом. Он вышел из палаты. Подумал, сходил в свою подсобку. Покупал пирожки на ужин, да так и не съел. Вышел на улицу.
Пса увидел сразу. Там действительно была еще та громина. Шерсть свалявшаяся, худой. Но видно было, что пес молодой.
— Эй, ты. Иди сюда. Друг!
Собака повернула морду в его сторону и оскалила клыки. У Никиты по коже мурашки побежали, но отступать он не любил. Собравшись с духом, он немного приблизился и присел на корточки.
— На вот, пирожок тебе принес.
Он протянул в сторону собаки пирожок. Но пес никак не реагировал. Тогда Никита бросил ему под ноги пирожок. Пес отодвинул лапу и продолжил смотреть на больницу. Никита вздохнул.
— Ты думаешь, ты один такой гордый? Нет, Друг. Вон Анька... Она знаешь какая. Я вот и хочу с ней подружиться, а подойти теперь боюсь. А чего боюсь? Боюсь, что снова меня пошлет. А ты? Вот ты чего? Ну, обидел тебя кто-то, это не повод всем не доверять. Слушай, а может, и ее кто обидел?
Никита разговаривал с собакой, вернее выговаривал ей свои мысли. Пес сначала не слушал, потом повернулся к нему.
— Вот ты мне скажи… Тебя вон как хозяин любит. Хотя за что тебя любить? Ты же просто собака. А я? Чем я хуже тебя? Меня может полюбить девушка?
Никита и не заметил, что пес съел пирожок и подошел к нему. Видя, что парень его не замечает, пес тихонько толкнул его носом. Никита спохватился.
— Съел? Вот молодец. На еще. Хозяина твоего успокою…
Сзади послышался смешок. Никита резко обернулся и увидел, как Аня скрылась в больнице. Черт! Она что, все слышала?
Он машинально погладил собаку. Пес сначала напрягся, а потом ничего. Даже прилег.
— Так, и что же мне теперь с тобой делать? Аня сказала, что вы с хозяином вдвоем и дома у вас нет. Дела….
ДРУГ (ОКОНЧАНИЕ)
Не с первого раза, но Никите удалось уговорить собаку перейти к черному входу.
— Вот, посиди тут. Я сейчас.
Пес сел. Как будто понимал, что говорит Никита. Тот забежал в больницу, открыл кладовку, вытащил старый матрас и снова вышел на улицу.
— Вон, пойдем туда. Там в подвал дверь давно не открывается, да и не ходит тут никто, а крыша есть.
Никита расстелил матрас. Пес немного посмотрел и лег.
— Вот и хорошо. Ты только по территории не бегай, тут сиди. Я еду тебе приносить буду, а ты не высовывайся. Может, и выкарабкается твой хозяин.
Никита вернулся в больницу, подошел к Ане. Как ни в чем ни бывало, спросил:
— Ну как он?
— Спит. Но все очень плохо.
Рано утром Никита заглянул в палату. Мужчина лежал, опершись на высоко подставленную подушку. Он увидел Никиту.
— Парень, эй, парень!
Он вошел.
— Это же я тебя просил вчера Друга посмотреть? Как он? Не убежал?
Никита присел.
— Нет, я ему постелил там, возле входа в подвал. Пирожков дал. Умный пес. Правда, не сразу договориться получилось.
— Умный не то слово! Мне вообще кажется, что он добрее и умнее многих людей. Понимаешь, его хозяева в лес завели. Да не в лес, а вон, перелесок сразу за заводом. Привязали и ушли. А он даже не лаял, все верил, что вернутся. Я на него чудом наткнулся. Иногда в том лесочке интересные вещи найти можно, даже телефоны попадались, любит его молодежь… Ну вот, я время от времени там хожу. Друг уже не вставал. Земля вокруг погрызена. У меня водичка с собой была, кое как напоил его, отвязал. А он смотрит на меня, а в глазах слезы… А я и сам заплакал. Сколько на свете подлости людской, по себе знаю.
К их разговору прислушивались те, кто лежал тут же, в этой палате. Еще Никита видел, что у двери стоят Аня и Эмма Эдуардовна.
— А вас зовут-то как?
— Так Михаил Сергеевич я раньше был, а уж лет пять как Миха.
— Так вы не всегда...
— Бомж? Нет… Кто же с рождения бомжом бывает… Все у меня было. Квартира, семья. Только вот детей своих не было, а у жены были. Мы не ругались никогда, я их, как своих любил. Работа хорошая у меня была. Еще Галина жива была, еще даже на пенсию не ушла, квартиру мы купили большую. Чтоб всем места хватало. Ту, первую, старшему оставили, а младшему тоже попозже собрали. Не очень они довольны были, что мы-то в большой остались, а им маленькие, но у Гали не забалуешь. Так рявкнула на них: «Мы вам жилье купили. Надо больше — вперед, зарабатывайте». Прощения просили. А как Гали не стало, так и попросили меня вон. Сказали, я им никто и звать меня никак... Хотел было судиться, а потом передумал... сил уж не было, да и гордость заела... а на работу не берут. Так вот и дошел до помоек.
Я тогда около Друга сутки находился. Даже пришлось пачку сосисок украсть в магазине. Никогда воровством не занимался, а тут согрешил. К утру он встал… И пошли мы с ним ко мне. Уголок у меня там обустроен, на теплотрассе. Там удобно, много помоек вокруг. В общем, отлежался пес и пропал. Обидно мне немного было… ну, не искать же его.
А в городе у нас молодежь уж больная злая. Она-то, может, и везде такая, но другую-то я не видел.
Возвращался как-то я к себе. Поздно уже было. По средам просрочку в супермаркете нам вывозят. Хорошо так я еды набрал, а тут они. Подвыпивши, скучно им. Пристали, все отобрали, раскидали, а потом и меня пинать стали. Что я? Если и прибьют, то мир только чище станет. Я уж голову руками прикрыл и глаза закрыл. И вдруг тихо. Потом визг. Глаза открыл, а Друг их буквально раскидал. Бежали они с визгом.
Подошел ко мне, в глаза смотрит, как будто прощения просит. Умный он очень.
А потом заболел я. Температура, холодно. Ни встать, ни сесть не могу. Он меня собой согревал. Я очнулся, пить хочу... А ничего нет. Сам себе сказал: «Попить бы», — да снова провалился куда-то. Глаза открываю, стоит надо мной, а в зубах бутылка с водой. Уж не знаю, у кого и отобрал. Ты пойми парень, пропадет он, не доверяет никому...
Сзади кто-то всхлипнул. Никита обернулся. Ну, конечно, Аня. Выскочила из палаты.
— Вы не переживайте. Лечитесь, я его пока подкармливать буду.
Никита встал. Кто-то из пациентов окликнул его:
— Эй, парень, подойди.
Его звал мужчина с самой дальней кровати. Никита подошел, и мужчина протянул пакет.
— Вот, возьми Другу. Тут котлеты... и макароны вроде.
Никита улыбнулся.
— Спасибо.
Хотел уйти, но и остальные пациенты закопошились. Из палаты выходил уже с большим пакетом.
— Ну, Другу тут на два дня.
Так и повелось. Каждое утро стоял пакет, дожидался Никиту. Всем женам было приказано приносить гостинцы псу.
Каждый раз, когда Никита приходил к собаке, тот с надеждой вставал ему навстречу. Но Никита качал головой.
— Нет, Друг, не может он пока...
Собака вздыхала почти по-человечески и опускала голову.
Никита гладил его, приговаривал:
— Ну потерпи, потерпи немного.
Пес как будто не верил ему. И правильно делал. Никита прекрасно знал, что Михаил Сергеевич из больницы больше не выйдет.
Вечером Никита вышел подышать, заодно и Друга покормить. Настроение было отвратительным. Михаилу Сергеевичу становилось все хуже.
Когда подходил к подвалу, услышал, что кто-то там говорит. Испугался, что собаку прогнали, шаг прибавил, а потом остановился.
Рядом с Другом сидела Аня. Ее смена закончилась больше часа назад, а она все еще здесь была. Собака что-то доела из контейнера, Аня убрала его в пакет, а сама достала расческу:
— Сейчас мы все колючки вычешем, и будешь ты красивый.
Никита дернулся, у пса пасть такая, что он Ане руку откусит и не заметит, но Друг покорно лежал. Аня долго его расчесывала и все что-то говорила. Казалось, что собака даже задремала. А потом девушка достала из сумки красивый, дорогой ошейник.
— Друг, давай, потерпи. Нужно. Без ошейника ты, как бездомный. А с ошейником тебя никто не тронет.
Видно было, что пес не очень доволен. Но он терпел.
Аня встала.
— Ну, все. Я завтра еще приду, только не рассказывай никому.
Она ушла, а Никита долго еще стоял и думал о том, что жизнь, которой он жил раньше, какая-то ненастоящая...
***
Утром Михаилу Сергеевичу стало хуже. Он задыхался.
— Никита, мне ничего не нужно. Никаких ваших лекарств, ничего. Только прошу тебя, дай мне попрощаться с Другом. Прошу. Отсоедини от меня это все…
Мужчина кивнул на капельницы.
— Не могу я так уйти. Понимаешь, не могу…
По его щеке скатилась слеза. Никита понимал, что если он все это отключит, то может и не докатить его до выхода.
К ним собрались мужики со всей палаты.
— Никита, ну, неужели ничего нельзя придумать? Негоже так…
— Да понимаю я… Только здесь больница, стерильно все.
— Да плевать… Ты посмотри, человек уйти не может.
Да все он понимал. Но что он мог? Никита встал. Все он может. К черту этот спор, к черту эту фирму отца. Пусть его уволят. Он резко повернулся и наткнулся на взгляд Ани. В нем читалось восхищение.
Никита выскочил на улицу.
— Друг, я прошу тебя, только тихо. Может и не заметит никто. Пойдем, пойдем к хозяину.
Он уже открыл дверь, как проход заслонили. Перед ним стояла Эмма Эдуардовна.
— Это еще что такое?
— Эмма Эдуардовна… Я прошу, пожалуйста. Пять минут. Дайте им попрощаться. Я все понимаю. Уволите меня потом.
Она минуту молчала. Кто знает, что происходило в тот момент в ее голове, но женщина вдруг сделала шаг в сторону.
— Ладно. Пусть и меня тогда увольняют.
— Друг, за мной!
Никита бросился бегом по коридору больницы, Друг рядом. Впереди Аня открыла дверь. Собака, как будто что-то почуяв, в два прыжка оказалась перед палатой... еще прыжок, и Друг стоит на задних лапах перед постелью Михаила Сергеевича, передними лапами опирается на край кровати. В палате мертвая тишина. Мужчина открыл глаза. Попытался поднять руку, но у него не получалось. Мешали капельницы. Тогда он их просто вырвал второй рукой.
— Друг! Ты пришел…
Собака положила голову на грудь Михаила Сергеевича. Тот погладил Друга. Раз, другой. Улыбнулся… Улыбка так и застыла на его губах. Рука соскользнула. Кто-то сказал:
— Собака плачет….
Никита подошел к кровати. Друг и правда плакал.
— Все. Пойдем... Пойдем…
***
Никита сел на заборчик, а Друг ушел в кусты и улегся там. К Никите подошел мужик из палаты, который когда-то первым отдал свои котлеты. Протянул пачку сигарет. Никита посмотрел на него, хотел сказать, что не курит, но потом махнул рукой. Закурил.
Рядом присела Аня. Глаза красные, нос распух.
— Ань… Я последний день сегодня.
— Почему?
— Понимаешь, я здесь сначала в наказание, потом потому что хотел отцу доказать, что я могу… Он мне фирму должен был отдать. Да не в фирме дело. Я не могу. Поеду домой. Скажу ему прямо -твой сын никчемный человек. Прости, Ань…
Никита ушел. Написал заявление, собрал вещи. Аня наблюдала в окно, как он подъехал к входу на своем «мерседесе», вышел. Открыл пассажирскую дверь и направился к кустам. Что-то говорил Другу, потом пошел к машине, оперся на нее и стал ждать. Собака подошла минут через пять. Долго смотрела в глаза Никите, а потом прыгнула в машину.
Аня снова плакала.
— Ты не никчемный! Ты лучший!
***
Через пару дней Аня увидела, как с главврачом идет мужчина, на которого был очень похож Никита. Она вихрем спустилась по лестнице и выскочила на улицу.
— Вы папа Никиты?
Главврач удивленно на нее посмотрел.
— Аня, что происходит?
— Подождите, Сергей Николаевич, потом меня уволите! Так это вы?
Вадим Олегович также удивленно смотрел на маленькую девушку с милыми конопушками.
— Я.
— Вы не смеете! Слышите! Вы не смеете думать, что Никита никчемный! Он самый лучший! Он единственный, кто не побоялся и дал попрощаться человеку перед смертью со своим другом! У Никиты есть сердце и душа!
Аня развернулась и пошла в здание. Вадим Олегович улыбнулся.
— Видал, какая?
Сергей Николаевич ответил:
— Вот и что с ней делать? Девочка хорошая, но все время ей правду подавай!
— Это плохо?
— Это не всегда хорошо…
***
Прошло три года.
Из ворот красивого дома вышло целое семейство. Никита катил коляску, а у Ани на поводке был огромный холеный пес. Они дошли до речки, и Аня отпустила собаку.
— Друг, далеко не уходи!
Собака огромными прыжками понеслась к реке. Минуты через две ребенок в коляске запищал. Друг тут же такими же прыжками оказался у коляски.
Аня рассмеялась.
— Никита, нам, похоже, нянька не потребуется. Ну что ты примчался? Соня просто соску потеряла.
Ребенок снова уснул, Друг заглянул в коляску и, только удостоверившись, что все в порядке, снова погнался за бабочкой…
---
Автор рассказа: Ирина Мер
Писатель | Медь
ДОИГРАЛСЯ В ЛЮБОВЬ
– Ты испортила мою свадьбу, опозорила меня перед родственниками!
– Хотела бы я сказать, что жалею, но это неправда. Ты получил сполна.
***
Знакомство Кристины и Виталия было, как в женском сериале, она споткнулась на «зебре» и упала под колеса новехонького сияющего БМВ, водитель выскочил помочь, оценил стройные ноги, милое личико и тут же пригласил девушку на кофе. Уже через неделю они стали парой, а еще через две съехались.
Первые три месяца совместной жизни напоминали сказку. Виталий дарил букеты и подарочки, не жадничал, как бывшие кавалеры, потому что хорошо зарабатывал. Кристина баловала любимого вкусными блюдами и даже вставала на два часа раньше, чтобы испечь на завтрак блинчики.
Казалось, ничто не может испортить ее счастья. Но однажды в выходные Виталий куда-то засобирался.
– У друга сегодня день рождения, он позвал в гриль-бар, – объяснил он Кристине.
– Почему ты раньше не сказал?! Мне еще накраситься надо, волосы уложить…
– Ты не идешь, мы собираемся мужской компанией, – перебил ее Виталий.
Кристина приняла такой ответ и осталась дома. Ради интереса она нашла друга Виталия в соцсетях, но первое же фото заставило ее нахмуриться. Оно было сделано пять минут назад, и на нем была видна вся компания. Вот только она была совсем не мужской, за столом сидело несколько женщин и даже парочка детей.
Когда Виталий вернулся домой, Кристина потребовала объяснений.
– Так случайно получилось, в последний момент все приперлись с женами, подружками и даже с детьми, – объяснил возлюбленный.
– Жаль, был такой случай познакомиться с твоими друзьями, – огорчилась Кристина. – Может, позовем их на ужин? Просто так, без повода.
– Ну давай, – неохотно согласился Виталий.
Но с ужином все не складывалось, то любимый сильно уставал, то друзья уезжали. А на очередное напоминание Кристины Виталий вовсе вспылил:
– Дался тебе этот ужин, надоела уже!
У Кристины на глаза навернулись слезы обиды, Виталий никогда не разговаривал с ней так пренебрежительно. Он понял, что перегнул палку, и примирительно улыбнулся:
– Я откладывал встречу, потому что мои друзья тебе не понравятся, они такие грубые. Но если настаиваешь, пойдем в гости сами. Скоро Хэллоуин, и Сашка устраивает вечеринку, ему лишь бы повод найти.
К празднику Кристина купила новое платье, которое подчеркивало фигуру. Правда, траты оказались напрасными, так как вечеринка была костюмированной, и они с Виталием единственные оказались без нарядов.
– Щас что-нибудь придумаем, – успокоил их хозяин дома, одетый Дракулой. – Тебе, Витя, собачьи уши, будешь кобелем. А тебе, Кристинка, оленьи рожки, они тебе так идут, ха-ха!
– Прекрати этот цирк! – обозлился Виталий и сдернул карнавальные ободки с себя и своей девушки.
– Это всего лишь шутка, ты чего? – удивилась Кристина, надевая рожки обратно. – Мне даже идет, я как Бэмби.
– Слыхал, Вить? Твоя Бэмби не против, – заржал Сашка.
Виталий мрачно глянул на них и исчез в толпе, бросив Кристину одну. До конца вечера ей приходилось выкручиваться самой, друзья ее парня вовсе не горели желанием с ней общаться.
«Витя был прав, его друзья грубияны», – подумала она.
– Прости, что не поверила и настаивала на встрече, – покаянно произнесла она по дороге домой. – Ты можешь общаться с друзьями дальше, но я к ним ни ногой!
Виталий сразу повеселел:
– Давно бы так! Это будет тебе уроком, я всегда прав, потому что забочусь о тебе, потому что люблю. Ты моя единственная!
Кристина еще не знала, что скоро ее вера в эти слова подвергнется серьезным испытаниям.
***
Как-то раз Витя протянул ей незнакомый тюбик помады и сердито произнес:
– Вот, ты в моей машине уронила. Больше не теряй, он чуть не закатился под педаль.
– Это не моя помада, – ответила Кристина.
Ее поразило выражение лица Виталия, на нем по очереди сменились испуг, нерешительность, а потом обида.
– Ты на что намекаешь, думаешь, я тебе изменяю?! – рявкнул он.
– Нет, я подумала, ты подвозил маму или коллегу. Но теперь склоняюсь к мысли про измену, уж слишком бурно ты реагируешь, – подозрительно произнесла Кристина.
Виталий рассмеялся, но как-то искусственно.
– Точно, я же нашу бухгалтершу вез, она и потеряла. Прости, что распсиховался, подумал, ты меня обвиняешь.
– Неплохо ваши бухгалтеры зарабатывают, если пользуются «Шанель», – заметила Кристина, разглядывая помаду.
– У нее муж какой-то начальник, наверное, он подарил. Эта тетка все время хвастается, то помаду притащит, то сумку, бабы ведутся…
Виталий долго и обстоятельно рассказывал, какая бухгалтер хвастунишка, а Кристина смотрела на него и не верила ни одному слову.
«Витя всегда был равнодушен к офисным сплетням, а теперь разливается соловьем? Что-то тут нечисто», – решила она. – «Уж очень похоже на то, что он старается меня заболтать, чтобы поверила».
С того дня Кристина начала присматриваться к Виталию. Ей не хотелось верить, что любимый может изменять, но и делать из себя наивную дурочку она тоже не позволила бы.
Скоро она ужаснулась тому, сколько тревожных звоночков пропускала. Виталий никогда не оставлял телефон без присмотра, всегда клал его экраном вниз, брал с собой даже в туалет. Сам он без проблем пользовался смартфоном Кристины, но стоило взять его гаджет, чтобы посмотреть время, тот разозлился, Виталий выхватил его и рявкнул:
– Нечего шариться!
В выходные любимый куда-то пропадал, отговариваясь то помощью родителям, то встречами с друзьями. Кристина его в этом не ограничивала.
«Может, я зря даю Вите столько свободы, кто знает, как он ею распоряжается?» – задумалась она.
Однажды Кристина решила проверить любимого. Она слышала, что мужчины покрывают друг друга, если кто-то из них изменяет. Ночью она отключила звук на телефоне Виталия, а потом закрылась в другой комнате и позвонила Сашке, чей номер Виталий дал ей как-то на всякий случай.
– Витя у тебя? Сказал, что к тебе поехал, а сам не вернулся, – прикинулась Кристина обеспокоенной.
– Конечно, он уже спит, – без запинки ответил Сашка.
– Не могу до него дозвониться.
– Он отключил телефон, спит же. Прекрати его доставать!
Теперь подозрения Кристины расцвели пышным цветом, особенно когда приятель тут же написал Виталию, и на экране всплыло уведомление: «Твоя звонила и искала тебя, не забудь придумать легенду».
Кристину холодным потом прошибло: «Так вот почему Сашка на вечеринке дал мне рожки и смеялся, что они мне идут! И остальные смотрели на меня как-то странно. Выходит, они все знают, что Виталий мне изменяет, и покрывают его. Но почему он это делает, чего ему не хватает? Мы вместе меньше года, я даже надоесть ему не могла».
Над этим Кристина ломала голову всю ночь, ворочаясь на неудобном диване. Она не смогла заставить себя лечь рядом с Виталием, слишком больно и обидно было.
К утру она так и не нашла ответ, почему ее мужчина пошел налево, зато твердо решила узнать правду, пусть даже та будет болезненной. Виталий утром, проверив телефон, подозрительно спросил:
– Ты ночью звонила Сашке? Зачем?
– Не звонила. Он, наверное, надрался опять, вот и померещилось, – соврала Кристина. – Помнишь, как он по синему делу твердил, что к нему в гости президент приходил?
Витя пристально посмотрел на нее, но Кристина ответила невинным взглядом. Она и не подозревала в себе таких актерских данных, но ей придало сил желание вывести обманщика на чистую воду. Кристина уже написала на работу и сказалась больной, решив понаблюдать сегодня за любимым.
Весь день она провела в кафе напротив офиса Виталия, выпив огромное количество чашек кофе. За это ее усилия были вознаграждены: в обед ее мужчина вышел на улицу, и к нему сразу подошла красивая юная блондинка.
«Да ей лет восемнадцать, на десять меньше, чем Вите. Может, это его двоюродная сестра?» – пронеслось в голове Кристины.
Однако Виталий крепко обнял незнакомку и поцеловал в губы, а она погладила его по щеке так, как это сделала бы подружка.
Прежде чем Кристина успела что-то сообразить, ноги уже понесли ее к выходу. Минута – и она, не помня себя, пересекла дорогу. Она не представляла, что скажет Виталию и его пассии, но и сидеть на месте больше не могла.
При виде нее лицо мужчины вытянулось, он испуганно завертел головой, словно искал, куда спрятаться.
– Я боялась, что ты променяешь меня на женщину помоложе, но думала, мне тогда исполнится лет пятьдесят, – как будто чужим голосом произнесла Кристина.
Потом она повернулась к незнакомке и протянула ей руку:
– Давай знакомиться, я Кристина, девушка Вити.
Девица руки не подала, вместо этого она сладко улыбнулась:
– Рада наконец познакомиться. Я Лена, невеста Виталия.
Кристине словно дали под дых. В зеркальной двери офиса она заметила свое отражение: челюсть отвисла, глаза ошарашенные, вид очень глупый. В сравнении с ней эта юная блондинка выглядела невероятно красивой, неудивительно, что Виталий выбрал именно ее.
– Так ты знаешь обо мне? – наконец выдавила из себя Кристина.
– Конечно, я сама тебя одобрила, – насмешливо ответила Лена.
Виталий за ее спиной потупился и словно постарался стать меньше.
– Давай я объясню, – продолжила Лена. – Мы обручились год назад, его выбрали мои родители. Через два месяца у нас свадьба. Я хочу выйти замуж невинной, и Виталий уважает мое желание. Однако у мужчин есть потребности, я это понимаю и ограничивать его не хочу, вот и велела найти девицу без моральных принципов, симпатичную и непритязательную. Он нашел тебя.
Кристина пошатнулась.
– Ты притворялся, что любишь, и просто использовал меня? – прошептала она, обращаясь к Виталию.
Но ответила снова Лена:
– Ты тоже внакладе не осталась, Виталий подарил тебе цацки и Айфон, провел по ресторанам. Кстати, это я велела делать тебе подарки, ты заслужила награду. Могу еще денег отсыпать.
Лена достала из сумочки несколько купюр и протянула их Кристине:
– Бери, не стесняйся, у меня еще есть. А скоро будет и Витя.
Кристина посмотрела на купюры, которые ей протягивали, как нищенке, на юное самодовольное личико, а потом ударила по руке так, что деньги разлетелись по тротуару. Лена тут же перестала улыбаться и прошипела:
– Бесись сколько хочешь, но правда на моей стороне. Я достойная девушка, которых берут в жены, а ты всего лишь развлечение. Убирайся отсюда, ваш роман все равно закончен.
– Пусть он сам это скажет, – твердо произнесла Кристина.
Однако Виталий снова отвел взгляд, и она поняла, что без приказа этой белобрысой девицы ее бывший парень не сделает и шагу. Но был в этом и плюс, в этот самый момент Кристина его разлюбила, потому смогла без труда уйти.
***
В тот же вечер она вернулась домой к родителям. Те ничего не сказали, услышав историю ее неудавшейся любви, но их жалостливые взгляды говорили сами за себя.
Вот только Кристина не собиралась себя жалеть или прощать Виталию и Лене то, как они ее использовали. На то, чтобы придумать идеальный план, у нее было два месяца.
«Лена ждет свадьбы, своего особенного дня? Значит, я его испорчу», – решила Кристина.
План созрел, когда они с мамой смотрели фильм, где героиня притворялась беременной, чтобы ее не уволили. За оставшееся до свадьбы время Кристина успела подготовиться, купила накладной живот и платье для беременных, а перед праздником сходила в салон красоты, ведь ничто не бесит невесту больше, чем другие красавицы на ее свадьбе.
Узнать место бракосочетания оказалось легко, Лена все соцсети усыпала фотографиями, будто не расставалась с телефоном ни на минуту. Кристине оставалось только приехать к ЗАГСу и ждать, когда молодожены выйдут.
Когда Виталий и Лена появились в окружении родных, она преградила им дорогу. Первым ее заметил новоиспеченный муж, на его лице мелькнуло недовольство, которое сменилось испугом, когда он увидел огромный живот.
«А я-то боялась, что переборщила с размером, но нет, в самый раз», – подумала Кристина, демонстративно поглаживая пузико под платьем.
– Поздравляю со свадьбой, – прочирикала она. – Мы тоже решили прийти, а то нехорошо, если детки пропустят папин праздник.
– Вы кто? – нахмурился отец то ли жениха, то ли невесты.
– Я мама тройняшек Вити, – ответила Кристина, решив сделать бывшего парня многодетным отцом. – Мы встречались несколько месяцев с полного одобрения Лены, жили шведской семьей, так сказать. Вот я и решила, что ответственность мы тоже должны нести втроем, будем вместе с Леной подгузники менять…
– Что она несет, это правда твои дети?! – напустился все тот же мужчина на Виталия. – Я думал, отдаю дочь за перспективного холостяка! Как ты будешь содержать Лену, если станешь платить алименты на тройню?! Сейчас же подаем на развод, нашей семье не нужен кобель!
– Папа, Витя не виноват, это просто его игрушка, – заныла Лена.
– Доигрались уже! – рявкнул тот. – Я свою дочь за алиментщика с тремя детьми не отдам!
Толпа зашумела, невеста истерично разрыдалась, жених кинулся ее утешать, но тут же получил в глаз от будущего бывшего тестя. Отец Виталия не выдержал и ответил обидчику тем же. Скоро на помощь пришли теща и свекровь, решившие выяснить, какая из двух сторон более обижена.
Наблюдая за потасовкой, Кристина наконец почувствовала себя отомщенной. Насладившись зрелищем, она незаметно ушла, оставив позади и Виталия, и свой неудавшийся роман.
Виталий остался ни с чем, его друзья осуждают поступок Кристины, а Лену жалеют.
Мамочки!
ПРОЗРЕНИЕ
— Как уволился? Почему? — вскрикнула Елена.
Сергей, её муж, стоял посреди кухни, расправив плечи, словно актер на сцене. В его глазах плескался лихорадочный блеск, который она никогда раньше не видела. Светлые волосы были взъерошены.
— Мне надоело быть винтиком в системе! — картинно взмахнул он руками.
Этот жест был незнаком Елене.
— Открыл глаза, понял, что жизнь проходит мимо. Хочу развиваться, найти себя. Думаю начать вести блог или запустить онлайн-курсы.
Лена смотрела на мужа, пытаясь узнать в этом возбужденном человеке того спокойного, рассудительного Сергея, за которого она вышла замуж пять лет назад. Её взгляд цеплялся за детали: нервно подрагивающий уголок рта, испарина на лбу, покрасневшие белки глаз.
— Серёж, у нас же ипотека и кредит еще висит, за машину. А моей зарплаты едва хватает на четверть платежей.
— Вот именно! — он опустился на стул, придвинулся ближе. — Ты ничего не заметила? Мы все погрязли в кабале у банков, живем как роботы: работа-дом-работа. А жизнь одна! Оглянуться не успеешь — пенсия и ты — старый больной человек, оказавшийся на обочине огромной жизни! А ведь мы, должны заниматься тем, что по душе! А не мучить себя навязанными устоями!
Лена долго всматривалась в мужа, затем встряхнула головой и взяла руку мужа в свою ладонь.
— Так. Давай поговорим. У тебя что, возникли проблемы на работе? Ты хорошо себя чувствуешь? Не болен?
— Нет у меня никаких проблем! — он резко отдернул руку и выскочил из кухни.
За стеной послышались его шаги — нервные, громкие, совсем не похожие на его обычную уверенную походку.
Телефон тихо звякнул — пришло оповещение из банка.
«Списано: 42000 рублей. Платеж по ипотеке». Лена горько усмехнулась: её зарплата — тридцать пять.
Звонок в дверь разорвал гнетущую тишину. На пороге стояла Мария — младшая сестра, живущая в соседнем доме. В руках девушка держала пакет с ещё теплыми пирожками. От знакомого запаха защипало в носу.
— Ленка, ты чего такая? Будто привидение увидела.
Маша всегда была такой — прямолинейной, резкой. В свои двадцать семь она успела развестись, открыть небольшой цветочный магазин и заработать репутацию человека, который режет «правду-матку» без анестезии.
— Серёжа уволился, — слова застревали у Лены в горле. — Хочет быть блогером.
— Чего-чего? — Маша с грохотом опустила пакет на стол. — Он что, с дуба рухнул? А долги кто погашать будет?
Из комнаты донесся звук падающих предметов, затем приглушенная ругань. Маша прищурилась:
— Слушай, а его точно не уволили? Может, гонор не позволяет признаться?
Лена покачала головой:
— Не знаю... Последний месяц какой-то странный был. Сначала задерживался допоздна, потом вдруг начал рано приходить. Сидел в телефоне часами.
— В телефоне? — Маша подалась вперед. — А ты историю браузера проверяла?
— Ты что! Я ему доверяю.
— Доверяй, но проверяй, — отрезала сестра. — Особенно когда муж внезапно решает поиграть в инфлюенсера.
В этот момент в кухню ворвался Сергей. Его глаза лихорадочно блестели, а руки тряслись.
— Девочки! Я всё придумал! — он метался по кухне как маятник. — Буду делать ролики про саморазвитие! Научу людей вырываться из офисного рабства!
Маша с Леной переглянулись. В глазах сестры читалось явное беспокойство.
— Серёж, — Лена старалась говорить мягко, будто с больным ребенком, — может, сначала найдешь другую работу? А блогом будешь заниматься — параллельно?
— Нет-нет-нет! — его лицо исказилось. — Никаких компромиссов! Я встретил потрясающих людей. Они открыли мне глаза! Леночка, срочно увольняйся из своей школы — будем развивать наш личный бренд вместе!
Лену замутило. Перед глазами встали дети, которых она вела с первого класса... Петя с его смешными веснушками, Маринка, рисующая единорогов на полях тетради, Димка, наконец-то научившийся читать без запинки...
— Ого, стоп, — Маша встала, уперев руки в боки. От её обычной ироничности не осталось и следа. — Что за люди, Сергей? Колись давай.
— Это команда единомышленников! — он просиял, как лампочка. — Мы все там братья и сёстры. Они научили меня видеть возможности! Знаете, сколько они зарабатывают? Миллионы! И я столько смогу! Только нужно немного вложиться...
Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок. В памяти всплыли недавние новости о финансовых пирамидах, замаскированных под «клубы успешных людей».
— Сколько? — голос Маши стал опасно тихим.
— Всего пятьсот тысяч за программу обучения, — Сергей улыбался как ребенок. — Это копейки по сравнению с будущими доходами!
В кухне повисла тишина. Лена вздрогнула, вспомнив о накоплениях — деньги на первый взнос за квартиру родителям, которые они скрупулёзно складывали в шкафу, в шкатулочке. Они собирались перевозить родителей мужа поближе к себе, те жили в соседнем городе.
…Её ждало новое открытие. Шкатулка была пуста. Лена вышла из спальни на ватных ногах.
— Ты что, отдал деньги? — её голос прозвучал как чужой.
Сергей опустил глаза:
— Да. Но это инвестиции в будущее! Через месяц начнутся выплаты, и я верну всё вернём в десятикратном размере!
Маша выругалась так забористо, что покраснели бы даже бывалые докеры.
Лена сидела, оглушенная новостью. Всё вставало на свои места: и внезапное увольнение, и странное поведение, и разговоры о свободе.
— Название компании. Адрес. Контакты, — Машин голос звенел от ярости.
— Вы не понимаете! — Сергей заметался по кухне как загнанный зверь. — Это закрытое сообщество избранных! Они не дают публичных контактов. Только для тех, кто готов к квантовому скачку сознания!
— К скачку в долговую яму, — припечатала Маша. — Лен, вызывай полицию.
— Никакой полиции! — взревел Сергей. — Вы все против меня! Завидуете моему прозрению!
Он вылетел из кухни, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. Через минуту грохнула входная дверь — ушёл.
Следующий час Лена с Машей провели за ноутбуком мужа, погружаясь всё глубже в кроличью нору безумия.
История браузера, переписки в мессенджерах, банковские выписки складывались в чудовищную картину. Сергей не просто отдал все накопления — он набрал микрозаймов на триста тысяч «для ускорения финансового потока», как вещала в чате некая Ангелина-наставница.
Переписка пестрела восторженными отзывами о «пробуждении сознания» и «энергетических прорывах». Ангелина щедро рассыпала сердечки и цитаты великих, искусно подводя жертву к новым «инвестициям в себя».
— Классическая «секта», — Маша мрачно листала чат. — Смотри схему: сначала втираются в доверие, потом промывают мозги, затем вытягивают деньги. Всё под соусом «духовного роста» и «финансовой свободы».
Телефон разрывался от звонков — Сергей не отвечал. Только слал истеричные сообщения:
«Вы не понимаете! Это шанс всей жизни! Я на пороге великих свершений!»
Лена сидела, обхватив голову руками. За месяц муж спустил все сбережения, влез в кабалу микрозаймов и разрушил карьеру. А она, как слепая, не замечала очевидного.
Входная дверь скрипнула. На пороге стоял Сергей — потухший, с опущенными плечами.
— Они меня заблокировали, — глухо произнес он. — Как только написал, что больше не могу платить — сразу бросили меня в черный список. Все контакты исчезли.
Он сполз по стене на пол:
— Боже, что я наделал...
Лена смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот уверенный инженер, с которым они строили планы на будущее? Перед ней сидел сломленный человек с поседевшими висками и потухшим взглядом.
— Я всё исправлю, — бормотал он. — Найду работу, верну деньги...
— Квартиру придется продавать, — отрезала Маша. — Машину тоже. И это только начало.
Лена молчала. Внутри поднималась удушающая волна горечи и злости. Вспомнились их планы завести ребенка, мечты о путешествиях, желание помочь родителям с жильем... Всё рухнуло в одночасье из-за чьей-то жадности и глупости.
— Собирай вещи, — наконец произнесла она. — Поживешь пока у матери.
— Лена, прошу...
— Собирай вещи, — её голос стал жёстче. — Я не могу сейчас находиться рядом с тобой.
Следующие недели превратились в бесконечный кошмар. Лена разрывалась между работой, юристами и банками, пытаясь спасти то, что ещё можно было спасти. Общее имущество — общие долги. На её плечи легли не только ипотека с автокредитом, но и грабительские микрозаймы мужа.
Сергей устроился на стройку разнорабочим. От прежней спеси и разговоров о «финансовой свободе» не осталось и следа. Каждый вечер слал покаянные сообщения, которые она удаляла, не читая.
Маша помогала как могла — то деньгами, то связями, то просто присутствием.
Но даже она не знала, что по ночам Лена до одури всматривается в их свадебные фотографии, пытаясь понять: когда всё пошло не так? В какой момент её надёжный, рассудительный муж превратился в марионетку в руках мошенников?
Родители Сергея продали дачу, чтобы закрыть часть долгов сына. Лена распродала всё ценное — машину, технику, украшения. Они с Машей составили график погашения займов на два года вперёд. Жить придётся впроголодь, но это лучше, чем потерять крышу над головой.
Однажды промозглым ноябрьским вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Сергей — осунувшийся, с потрескавшимися от работы на морозе руками. От былого лоска офисного работника не осталось и следа.
— Прости меня, — сказал он просто. — Я был идиотом.
Лена разглядывала его, как чужого. Где тот самоуверенный человек, вещавший о личном бренде? Перед ней стоял сломленный мужчина, потерявший не только деньги, но и самоуважение.
— Знаешь, что самое страшное? — её голос дрожал. — Не деньги. Не долги. А предательство. Ты не посоветовался со мной. Не поделился сомнениями. Просто взял и разрушил всё, что мы строили годами.
— Я всё понимаю, — он опустил голову. — Можно... можно мне иногда приходить? Помогать с ремонтом или документами?
Лена смотрела на его поседевшие виски. Где-то в глубине души теплилась надежда, что время всё излечит. Что однажды она сможет снова доверять этому человеку. Но сейчас...
— Приходи, — наконец сказала она. — Но не сегодня. Мне нужно время.
Закрыв дверь, Лена прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. В голове крутились обрывки мыслей. Почему умные, образованные люди так легко попадаются на удочку мошенников? Как распознать манипуляторов, играющих на вечном человеческом желании быстрого успеха? И главное — стоит ли давать второй шанс тому, кто однажды уже предал твоё доверие?
За окном моросил всё тот же дождь. В соседней квартире кто-то включил музыку. Лена достала телефон, открыла папку с фотографиями. Вот они с Сергеем пять лет назад — молодые, счастливые, уверенные в будущем. Кто же знал, что однажды красивые сказки о «финансовой свободе» разрушат их семью?