🌹✨— Смотри, Олег, смотри кого мы поймали!

— голосили мальчишки.
Лето – пора прекрасная. В посёлке не так много детских площадок, но достаточно леса, реки, заброшенных строений. Дети там всегда заняты чем-то увлекательным и немного диким. Они ловят лягушек на запрудах, подсматривают за птицами, пытаясь различить их по голосам, залезают в глубокие овраги и на высокие деревья. Часто дети осваивают недострои или развалины советской эпохи, блуждая по гулким коридорам опустевших зданий.
Юля и Олег Соколовы не были исключением. Хоть ребята и были "городскими", но развлечения местной детворы им были по душе. Как только Юльке исполнилось шесть лет, брат стал брать её с собой в ватагу мальчишек, которые с любопытством исследовали мир. Почти вся компания мальчишек состояла из погодок. Они не очень нравились Юльке – шумные, часто дрались без повода и всё время делали то, что запрещали. Но если делать только то, что можно – будет скучно. Нельзя будет бродить по лесным тропинкам, купаться в озере, полном ряски, можно будет только полоть огород и ходить к бабушке на соседнюю улицу за молоком, слушать, как она ворчит на старую полосатую кошку и дворового пса. Юля любила бабушку, но её разговоры очень быстро сливались в монотонное бормотание, похожее на бульканье кипятка.
— Олег, иди сюда! — кричал Кирилл – щуплый высокий мальчишка с неприятными острыми чертами лица и ехидной улыбкой.
Этого пацанёнка местные называли «бедой», его боялись кошки и собаки, гуси и даже телята. Кирилл часто ходил с палкой и рогаткой, всё время пытался обидеть кого-то слабого или хотя бы подгадить сильному. Он же выдумывал интересные игры, рисовал карты сокровищ и рассказывал захватывающие небылицы так, словно они на самом деле происходили.
Юля и Олег шли вдоль забора, отгораживающего пышные грядки от улицы и мимохожих бурёнок. Навстречу им во главе ватаги шёл Кирилл и размахивал мешком. Как показалось девочке, в мешке кто-то шевелился.
— Пойдём быстрее на пустырь! — агитировал он под радостное гикание мальчишек.
Юле он к мешку и близко подойти не дал. Бедовый мальчишка воспринимал светловолосую малявку только как довесок к брату и досадную помеху. Она либо боялась, либо плакала, либо ябедничала взрослым об их проделках, выгораживая брата. Иногда Кириллу хотелось толкнуть её в пруд или со второго этажа заброшенной больницы. Просто, чтобы она испугалась и больше не таскалась за братом. Мальчишки шли быстро, почти бежали. Глаза Олега горели озорным любопытством, а Юле было страшно. Она знала, что Киря опять что-то нехорошее затеял.
Пустырь – вытоптанная в высокой полыни и крапиве поляна. Здесь не гуляли собачники из-за валяющегося среди растений битого стекла и торчащей проволоки, сюда не ходили местные любители выпить, ведь ни лавочки, ни даже бетонного блока тут не было. Зато высокие стебли идеально прикрывали стайку детей, строивших на пустыре шалаш или играющих в шашки. Здесь же был Большой схрон – всякие полезные и интересные мелочи, которые ребята тащили из сараев и гаражей, приспосабливая для игр. Кирилл отдал мешок одному из своих прихлебателей, как только все вошли в круг, отделяющий их от мира взрослых. Он вытащил из Большого схрона спички, заготовленный хворост, старую газету и керосин. После перехватил мешок и посмотрел на Олега.
— Олежка, помнишь, ты говорил, что к вам на балкон летает галка, наглая такая, клюёт бабушкину рассаду, долбит в окно с утра по раньше, кричит на форточке? Она приметная, с белым пятном на крыле.
— Да, — нерешительно кивнул мальчик.
Юля уже догадалась, кто сидит в мешке, почему он такой лёгкий и немного трепещет. Она помнила смешную галку. Та ей однажды принесла красивый бисерный браслетик. Просто забросила в форточку и была такова.
— Так мы эту падлу поймали, смотри! — гордый своей выходкой Кирилл сдёрнул мешок с пленницы.
У птицы нитками был замотан клюв, скотчем перевязаны крылья и лапы. Белое пятно побурело от крови. Маленькое тело дорожало, глаза с трудом открывались. Девочка с ужасом представила, сколько несчастная провела в душном мешке без еды и воды.
— Пусти её! Ты плохой и злой, тебя бабушка накажет! — заливаясь слезами, Юля рванула к Кириллу. Но её перехватил брат.
— Ничего она мне не скажет, не узнает. Ну, Олег, помнишь, как мы эту шваль пытались камнем сбить, как силки ставили, — изверг потряс полуживой птицей в воздухе, — а она хитрая какая! Я её на бисерный браслетик поймал.
С ужасом девочка увидела, что это её браслет зажат в кулаке хулигана. Сестра укусила Олега и бросилась со всех ног прочь.
— Пусть бежит, сдавала, — презрительно хмыкнул Кирилл, — давай это чучело зажарим, а?
Олег колебался. Птица висела безвольной тряпочкой в руке мучителя и только изредка открывающиеся глаза говорили о том, что галка ещё жива. Губы Кирилла презрительно искривились, он повернулся спиной к Олегу.
— Давай поджиг! — решительно крикнул мальчик.
Скоро на пустыре трещал небольшой костерок. Галку решили примотать к толстой ветке, чтобы не сбежала из огня, если скотч перегорит. Для этого пришлось хорошенько прошерстить окрестные кусты. Нашлась и тонкая проволока. За этим занятием их и застали. На пустырь, кряхтя и ругаясь, выскочил дед Антон, почтальон в отставке. Он жил в посёлке давно, был узнаваем и уважаем потому, что умел давать дельные и своевременные советы. Многие бабки считали его оракулом, крестились, но шли за информацией. Юля спросила однажды, откуда он столько знает, а дед показал ей свою библиотеку, «Когда ноги перестают быстро ходить всё больше сидишь. А что делать сидя? Читать!».
Бывший почтальон увидел бегущую по улице зарёванную Юльку, остановил и основательно расспросил. После того, что рассказала девочка, он подхватил трость и, как мог быстро, двинулся за ней. На поляне было жарко от костра, полумёртвая птица уже была примотана к толстому суку.
— А ну, охломон, что б тебе черти ноздри вывернули! — закричал дед и огрел Кирилла своей тростью по плечу. Мальчишка пронзительно закричал, повалился на землю, держась за онемевшую руку. — И ты, собака лишайная!
Трость с треском врезалась в спину Олега. Мальчик охнул и уронил палку.
— Дедушка, это же Олег! — закричала Юля, бросаясь к брату.
— Вижу, что не свинья, — рявкнул рассерженный дед, отодвигая девочку, — ты смотри чего удумали, драные валенки! Ладно Киря, пащенок уголовника и доярки безмозглой, а ты-то, Олег, ты же хороший парень. У тебя родители молодцы, бабуля – сама доброта, а сестра и вовсе ангел. Куда тебя несёт?!
Антон легонько стукнул мальчика рукоятью трости в лоб, прошёл мимо скорчившегося Кирилла и присел возле птицы. Юля обняла брата и потрогала деда за плечо.
— Деда, она живая?
— Ох-хо-хо, курицу вашу мать, — пробормотал пенсионер, узловатыми пальцами ловко распутывая проволоку, — куда же вы катитесь, бисово племя?
Дед вытащил из кармана складной перочинный нож и аккуратно поддел полоски скотча. Свободная галка лежала на вытоптанной траве и не двигалась. Юля заревела в голос, протянула к птице руки, но коснуться не осмелилась. Её пугало бурое пятно на теле галки. Олег словно очнулся, он прижал сестру к себе и плакал от стыда, страха и жалости. Дед поднёс птицу к уху.
— Жив ещё, — улыбнулся пенсионер, — коробка есть? Ищите!
Нашлась коробка, ветошь, галку разместили внутри. Олег, Юля и дед Антон двинулись к посёлку. Кирилл успел куда-то смыться, пока они тряслись над птицей. Дома у бывшего почтальона нашлась старая клетка, несколько книг по ветеринарии и орнитологический атлас. Дети хотели помочь, но Антон решительно выпроводил их.
— Бабушка вас поди обыскалась. Да и нечего вам делать у меня сейчас, только мешаться будете. Ты, Юленька, молодец, но мне не помощник, мала ещё, — дед погладил девочку по светлой голове, — а ты, парень, если хочешь исправить то, что с твоей помощью натворено, иди в аптеку. Бумажку я тебе напишу, чего надо купить, денег дам. Принесёшь и топай к бабушке.
— Деда, а галка жить будет? — всхлипнула девочка.
— Он постарается.
С тех пор ребята реже виделись с дедом Антоном. Он всё больше времени проводил в доме, их не пускал. Отношения с местными детьми у них расстроились. Дошло до того, что Кирилл толкнул Юлю с бетонных блоков, девочка сломала руку при падении и больше не выходила гулять. Да и брат её выходил только чтобы подраться с бывшим товарищем. Скоро родители забрали ребят насовсем в большой город и Юля не видела ни деда Антона, ни галку. Ребята изредка и ненадолго приезжали к бабушке, пока родители и её не увезли из посёлка.
Годы текли, ускоряясь. Из девочки Юлька выросла забавным подростком. После красивой девушкой. Она поступила в институт, хотела стать ветеринаром, но поняла, что не выдержит такой работы. Помня Кирилла и его выходки, Юля решила стать детским психологом. Олег к тому времени усердно учился в авиастроительном и мечтал о небе.
Лето в городе было жарким. Бетон и асфальт раскалили улицы. Чтобы укрыться от палящего солнца, Юля заскочила в кафе. За столиками в выходной день было много народа, в основном парочки. Она смотрела на улыбающихся девушек, на их кавалеров, на сплетения рук и сияющие глаза и не понимала, что с ней самой не так. Симпатичная, худенькая, умная, неплохо одевается и нравится парням, но между нею и миром словно стекло. «Это всё твои занятия. Ты людей насквозь глазами просверливаешь, кто выдержит?» – сетовала мама. Наверное, была права. Юля с лёгкостью определяла ложь, комплексы, внутренние тревоги. Любой парень, подошедший близко, становился объектом изучения, а при её любви говорить с людьми прямо и откровенно, кавалеры, получив порцию правды о себе, растворялись в закате. Девушка вздохнула, отпивая чай со льдом.
— Простите, я присяду? — раздался над ухом тихий хриплый голос.
Юля вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и подняла глаза. Напротив стоял молодой мужчина. Одет в черную рубашку и темные джинсы. В такую погоду одеваться в чёрное мог только самоубийца! Бледный, словно на солнце впервые выбрался. А глаза и волосы чёрные. Лицо вытянутое, нос тонкий и длинный. Мужчина забавно немного наклонил голову к плечу ожидая ответа.
— Все столики заняты, мне не очень хочется искать другое кафе, — проговорил незнакомец.
— Присаживайтесь, — кивнула девушка, достала записи, подготовленные для изучения, и водрузила их перед собой, — но постарайтесь не отвлекать меня от чтения.
Юля втянулась в конспект и дошла до причин девиантного поведения у детей, когда голос незнакомца врезался в уши.
— Я не согласен с автором записей. Он только теоретик. Чтобы понять причины поведения, нужно посмотреть на фактические примеры, а чтобы исправить – использовать индивидуальный подход, — девушка подняла гневные глаза на назойливого соседа по столику.
— Я просила не мешать мне? — она решительно захлопнула конспект и махнула официанту. — Будьте добры, счёт.
— Возьмём двух абстрактных мальчиков, — быстро заговорил мужчина в чёрном, оглядываясь на официанта, — один родился в хорошей семье, получил отличное воспитание, у него есть положительное окружение. Второй родился и вырос в семье неблагополучной, не видел от близких хорошего отношения, а остальное окружение смотрело на него через призму родителей. Два этих мальчика познакомились и каждый из них хотел быть похожим на другого. Но только со стороны озлобленного ребёнка это желание выливалось в зависть, подталкивающую к попыткам уравнять с собой более чистый и хороший прототип, показать обществу, что даже паинька может привязать птицу к палке и сжечь.
Последняя фраза оглушила Юлю. Тетрадь с конспектом, которую она пыталась запихнуть в рюкзачок во время речи незнакомца, шлёпнулась на пол, разметав листья. Девушка опустилась на стул, глядя широко раскрытыми глазами на говорившего. Мужчина опустился на корточки и бережно поднял конспект.
— Ваш счёт, — официант положил плашку с прикреплённым чеком.
— И мой, пожалуйста, я оплачу оба, — Юля хотела протестовать, но мягкий взгляд незнакомца словно загипнотизировал её.
— Откуда вы знаете? Дедушка рассказывал? — девушка собралась с мыслями.
— Боюсь, вы не поверите. — вздохнул мужчина. — Моё имя Витольд Кавка, а вы – Юля, верно?
— Но…
— Я обещаю, что объясню вам всё, идёмте в парк. Там тень и прохлада.
Витольд от чего-то не вызывал у Юли опасений, только острое любопытство. Он странно двигался, немного резковато, рывками, ощутимо хромал на левую ногу, из-за этого походка была прыгающей. Ещё девушка заметила, что левая рука с трудом сгибается. Несмотря на это было что-то в нём забавное и притягивающее, может, привычка слегка наклонять голову к плечу. Парк встретил их прозрачной кружевной тенью и пустыми скамейками. Некоторое время они молча шли по дорожкам. Наконец Витольд поморщился и явно замедлил шаг.
— Простите, но мне нужно присесть. Никак не могу привыкнуть… — он опустился на скамейку и поморщился.
— Недавно получили травму? — Юля от всей души сочувствовала мужчине. Боль от сломанной руки ещё долго преследовала её даже после того, как кость срослась.
— Больше пятнадцати лет назад. Я просто не привык ходить, — Витольд посмотрел угольками глаз на девушку, сощурившись.
— Летать гораздо проще и приятнее. Но в моём состоянии это, к сожалению, не возможно.
— Знаете, мне тоже в самолётах плохо, — начала Юля, ощущая, что новый знакомый не это имеет ввиду. Под его внимательным взглядом она смешалась, отвела глаза и принялась теребить лямку рюкзака, как делала в школе, когда смущалась.
— Мы оба знаем, Юля, что я не говорил о самолётах, что о поступке Олега я знаю не от деда Антона, что это – мой подарок, — его хриплый голос звучал твердо.
Девушка не могла не поднять глаза.
Между пальцами Витольд сжимал плетёный из бисера браслет. Юле его принесла галка с белым пятном на крыле. Никто не знал, откуда у неё эта вещь. Она думала, что красивый шнурок сгинул в тот ужасный день где-то в костре. Тяжелее всего было поверить, что это именно он качался перед её глазами, мерцая тусклыми бусинами.
— Не может быть…
— Доказать? Но условие: поцелуйте меня, — Витольд смотрел внимательно, даже как-то печально.
— Что?! — все страхи Юли всколыхнулись. Это человек смел требовать от неё поцелуй в обмен на какие-то небылицы! Поцелуй. Который она так никому и не подарила.
— Прошу вас, верьте мне, — попросил мужчина, не отводя внимательного взгляда.
— Я не… Вы пользуетесь личной информацией, воспоминаниями! — Девушка вскочила со скамейки, встала перед наглецом, сжав кулаки и глядя ему прямо в лицо. — Даже если я вас поцелую, то ничего, кроме сомнительной победы над легковерной дурочкой, не произойдёт!
— Поверьте, это совершенно не то, чего я добиваюсь. Но, — мужчина склонил голову к плечу и улыбнулся, — я разрешаю вам залепить мне самую тяжёлую пощечину, если обману. Идёт?
Юля разбиралась в людях. Витольд не врал, либо он искренне верил в свою ложь. Мужчина протянул руку, девушка её пожала и ощутила рывок. Мгновение и она сидела на скамейке. Носатое бледное лицо Витольда оказалось близко, бледные тонкие губы только слегка коснулись её губ, запечатлев поцелуй. Юля на мгновение закрыла глаза, а, когда открыла, обнаружила сидящую на скамейке галку. Птица внимательно смотрела на неё, щуря черные глаза.
— Витольд? — Юля оглянулась по сторонам. Никого.
Галка каркнула, сделала несколько хромающих шагов в её сторону и, слетев на землю, повернулась левым боком. На крыле белело круглое пятно. В следующее мгновение в пыли у её ног сидел Витольд. Девушка подскочила со скамейки, потрясла головой. Происходящее было невозможным.
— Прошу, Юля, не пугайтесь! — мужчина выпрямился и замер напротив.
— Если вы сию секунду не объясните мне, что за маскарад тут устроили, я… Уйду!
— Значит, драться не будете? — улыбнулся Кавка, но, взглянув в бледное гневное лицо девушки, поднял руки в примирительном месте. — Я объяснюсь коротко и дам вам время подумать. Двадцать лет назад я был проклят – отверг цыганскую девочку, которой нравился. Мне было пятнадцать, я в принципе многих девушек считал недостойными своего общества. Вот и получил по заслугам. Помню, как цыганка сунула мне в руки перо галки, бисерный браслет и сказала: "Лети по свету, ищи достойную, которая твой подарок примет и от смерти спасёт. Получи её поцелуй! Только любовь вернёт тебе жизнь". И после этого я стал птицей. Нелегко приходится галке, Юля. Зимой голодно, летом хищники, да и сородичи не все приветливые. А осознавать, что у меня может быть и век птичий – страшно.
— И как же вы меня нашли? По волшебному компасу? — Юля сложила руки на груди.
— Почти, — Витольд вытянул руку, в которой искрилась бисерная нить, — он вёл меня. Однажды браслет засверкал так ярко, что я не смог его удержать и бросил к вам в окно. А вы его приняли.
— Но мне же было…
— Шесть лет, да. Потому я решил оставаться рядом и наблюдать. Не мог же я просить ребёнка поцеловать меня. А вот ваш брать обошёлся со мной неприятно. Но я не держу зла. Он просто хотел казаться сильным, — добавил мужчина, глядя, как Юля набрала воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. — Вы спасли меня тогда, исполнила вторую часть пророчества. Когда Антон Алексеевич вылечил меня – птичье тело уже слабело по естественным причинам. Долго галки в дикой природе не живут. Я обратился человеком и всё ему рассказал. Он, кстати, принял эту информацию с большим доверием, чем вы. Пришлось мне попутешествовать в человеческом облике довольно долго.
— По вам не скажешь, — девушка демонстративно осмотрела дорогую рубашку, брюки, — люди, путешествующие без документов и денег выглядят несколько иначе.
— А кто сказал, что у меня нет денег? Дружба с галками меня очень выручила, — мужчина медленно зашагал вперёд, увлекая Юлю за собой на тихие дорожки парка, — так что ездил я с комфортом, но приходилось обращаться птицей и чувствовать приближение смерти. Ваш след я разыскал недавно. Увидел, как вы блестяще закончили курс, как избегали ухаживаний навязчивого преподавателя. И как бежали в аптеку за лекарством для бездомного. У меня мало времени. Где-то неделя, может, чуть больше. Буду ждать вашего ответа.
Он поравнялся с девушкой и протянул руку. Та, завороженная рассказом о своей тайной жизни, вложила ладонь в прохладные мужские пальцы. Витольд едва коснулся её руки губами и, вытащив из кармана сложенную пожелтевшую бумагу, оставил её у Юли. Девушка посмотрела на странный подарок – газетная вырезка, с одной стороны номер телефона, с другой – заметка двадцатилетней давности. Известная газета писала об исчезновении сына чешского бизнесмена. С фотографии на Юлю смотрел черноглазый носатый подросток надменного вида. Она огляделась.
— Витольд?!
На девушку обернулась пожилая женщина, проходившая мимо. Парк был пуст. В растерянности она отправилась домой. Фантастическая история не шла у неё из головы. Даже если допустить, что всё это правда, то зачем мужчине оставлять свой номер? Поцелуй он получил, значит свободен. Раскалённый день сменился сумерками и душной ночью. Юля ворочалась в постели и смотрела в открытое окно. Она пыталась вспомнить всех галок, которых видела за шестнадцать лет с того случая в деревне. В ночи небо пересекали тени, горланили соловьи. Девушка села на кровати и устало вздохнула.
— Не клеится, — пробормотала она и набрала номер с газетной страницы.
Длинные гудки казались бесконечными, но хриплый голос всё же ответил.
— Юля?
— Витольд, вы даже не попрощались, — выпалила она первое, что пришло в голову.
— И вы позвонили мне в ночи, чтобы напомнить об этом?
— Нет, чтобы сказать, что ваш рассказ нелогичен, — девушка посмотрела на газетную вырезку, — поцелуй вы получили, но говорите, что у вас мало времени. По идее вы свободны и можете…
— Не могу, — голос мужчины был печальным, — наверное, вы невнимательно меня слушали. Винить вас не могу – такую фантастику непросто запомнить.
— Я что-то упустила?
— "Только любовь вернёт тебе жизнь" – так сказала цыганка, но вряд ли вы можете полюбить незнакомого человека.
— Витольд, — Юля встала с кровати и пошла на кухню, — мне кажется цыганка говорила не обо мне.
— В самом деле? — она слышала удивлённые нотки в голосе и шуршание ткани, как будто собеседник сел на кровати.
— Да, вспомните сказки, — девушка зазвенела туркой, вытаскивая её из шкафчика, под пальцами хрустнул пакет с кофе, — они всегда чему-то учат. Цыганка хотела, чтобы вы научились любить.
— Тогда почему у меня так болит сердце?..
Вопрос застал девушку врасплох. Она замерла. Кофе соскальзывал с ложки и тонкой струйкой сыпался на стол, распространяя аромат сливок и ликёра.
— А разве вы влюблены?
— Уже очень давно, — ей почудилась грустная улыбка и странный взгляд чёрных глаз.
— Простите… Я перезвоню!
Она сама не поняла, почему бросила трубку. Молотый кофе рассыпался по полу и столу, зазвенела оброненная ложка. Юля смотрела на узор из чёрных крупинок и видела птицу, раскинувшую крылья. Птицу с белым пятном на боку. Она закрыла глаза и заплакала. Всхлипывая, девушка ползала по полу, сметая кофейную крошку, и пыталась понять, от чего так болело сейчас её сердце. Разум кричал, что творится невозможное, но захлёбывался в потоке чувств. Так и не выпив кофе Юля легла спать.
Утром она долго не решалась взять телефон в руки, весь день вздрагивала от звонков. Каждый раз, когда приходило сообщение или раздавался рингтон, девушка чувствовала одновременно панику и надежду. К вечеру устав от шквала эмоций она отключила телефон совсем и села за книгу. Как назло главная героиня пыталась разобраться в своих чувствах к мужчине. Юля раздражённо хлопнула обложкой и отбросила книгу. Побродив по квартире девушка открыла окно. С седьмого этажа было далеко видно город раскаленный от солнца город, одевающийся вечерними огнями. Прошуршали крылья. На подоконник бесстрашно приземлилась галка и посмотрела на Соколову умным чёрным глазом.
— Знаешь Витольда? — девушка обратилась к птице чувствуя себя сумасшедшей. — Если да, то пусть приходит сегодня. Нам нужно поговорить.
Галка звонко каркнула и спрыгнула с подоконника, расправив крылья. Юля оставила окно открытым рассудив, что если весь этот бред правда, то ничто не помешает человеку, превращающемуся в птицу, заявиться к ней в окно. Голова раскалывалась. Девушка легла на кровать и сама не заметила, как уснула. Разбудил её громкий звук, как будто кто-то уронил камень на жестяной лист. Она села, потирая глаза, и, нахмурившись, осмотрелась. Занавеска на окне колыхалась от ветра, створка была распахнута настежь. На подоконнике сидел мужчина. Юля резко вдохнула, сон мгновенно слетел, но прежде, чем она закричала, мужчина спустился и откинул легкий тюль. Профиль Витольда чётко вырисовался в свете уличного фонаря.
— Ты… Вы… Боже! — девушка часто дышала, пытаясь прийти в себя.
— Мне сказали, что вы меня ждёте. Я не вовремя? — он склонил голову на бок.
— Я… Не знаю. — страх отступил, Юля почувствовала, как начинают путаться мысли и гореть щёки.
— Вы хотели поговорить, — мягко напомнил мужчина.
— Да, наверное. Мне… Хотелось сказать, — она собралась с силами, сделала глубокий вдох, — хотелось увидеть вас… Тебя. Я верю. Теперь я точно во всё верю. И не знаю, что чувствую.
Девушка сползла с кровати и плотно замоталась в плед, пряча домашнюю футболку и растянутые штаны. Витольд внимательно наблюдал за ней склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Он сделал осторожный шаг вперёд, как будто боялся спугнуть Юлю. Потом ещё один и аккуратно взял её за руку. Соколова умолкла, растеряев все слова. Она просто смотрела, как ярко искрится браслет, зажатый в ладони мужчины, как он улыбается и не могла не улыбнуться в ответ. Голос разума растворился, она прикрыла глаза и сделала шаг навстречу раскрытым объятиям. Долгий нежный поцелуй кружил голову. Где-то за окном всполошились галки, приветствуя ещё одну, вылетевшую из окна седьмого этажа. Витольд прижал к себе девушку и облегчённо вздохнул.
— Больше не болит? — Юля аккуратно коснулась груди мужчины.
— Нет.
— И моё тоже.
Автор: Виктория Бондарева
Неожиданная связь: Дарья и Паша.
"Встреча с загадочным незнакомцем у костра во время сплава по горной реке переворачивает жизнь Дарьи. Ночь, полная тайн и предчувствий, оставляет неизгладимый след в её сердце, когда она узнаёт шокирующую правду о своём новом знакомом."Ночь обрушилась на горную реку так стремительно, словно кто-то сбросил чёрное покрывало на безмятежный пейзаж. Свет луны, едва пробивавшийся сквозь тяжёлые облака, превращал белую пену перекатов в призрачные полосы света, напоминавшие о давно забытых сказаниях. Река шумела, плескала, пела, но её песня была тревожной, почти зловещей.
Дарья сидела у костра, смотрела на мерцающее пламя и прислушивалась к тихому смеху и разговорам своей группы. На душе у неё было странное беспокойство — то ли от усталости, то ли от чего-то необъяснимого, словно сама река нашёптывала ей о чём-то важном, но непонятном. На этот сплав она отправилась впервые, надеясь отдохнуть от городской суеты, но чувство лёгкого напряжения не покидало её с самого начала путешествия.
— Дарья, ты в порядке? — голос Кати, её подруги, вырвал девушку из раздумий.
— Да, всё хорошо, — улыбнулась Дарья, пряча свои сомнения за маской беззаботности. — Просто устала немного.
И в этот момент раздался голос — глубокий, звучный, словно исходивший не из человеческого горла, а из самой природы:
— Добрый вечер! Разрешите присоединиться к вашему огоньку?
Дарья подняла взгляд. На противоположной стороне костра стояла группа незнакомцев. Их одежда была мокрой, но лица светились дружелюбием, а глаза блестели весёлым азартом. Впереди всех стоял высокий парень с чёрными волосами и открытой улыбкой. Он смотрел прямо на Дарью.
— Конечно, присаживайтесь, — отозвался проводник их группы. — В таких местах каждый друг.
Гости расположились вокруг костра. Дарья не сводила глаз с незнакомца. Его звали Паша. Голос его был мягким, но в то же время наполненным силой, и в каждом слове ощущалась какая-то особая энергия, будто он мог одним своим присутствием оживить всё вокруг. Дарья ловила себя на том, что слушает его с затаённым дыханием, забыв о времени и пространстве.
Вскоре они остались вдвоём у реки. Паша рассказывал о своих путешествиях, о том, как однажды он и его друзья чуть не заблудились в горах, и как это их только сплотило. Его слова звучали так искренне, что Дарья чувствовала: этот человек — тот, кого она давно искала. И в какой-то момент он взял её за руку. Его пальцы были холодными, но в этом прикосновении было что-то обнадёживающее, почти магическое.— Ты удивительная, Дарья, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я рад, что судьба свела нас здесь.
Наутро группа Дарьи была готова продолжать путь. Незнакомцы уже исчезли, словно растворились в утреннем тумане. Прощание было коротким, но в последний момент Паша передал Дарье записку с номером телефона. Его голос прозвучал у неё в голове, хотя она точно знала, что он ничего не сказал: «Звони, я всегда буду рад тебя услышать».
Вернувшись домой, Дарья долго решалась набрать номер. Её сердце разрывалось между страхом и предвкушением. Но вот, преодолев сомнения, она ввела цифры и нажала кнопку вызова. Тишина в трубке тянулась бесконечно долго. Наконец, голос ответил:— Алло? — старческий, хриплый, он показался Дарье совершенно неуместным.
— Здравствуйте, могу я поговорить с Пашей? — спросила она, стараясь справиться с дрожью в голосе.
На другом конце провода повисла пауза.
— Девушка, вы, наверное, ошиблись. Паша... Он погиб. Прошлым летом. На сплаве. Река забрала его...
Дарья не смогла вымолвить ни слова. Телефон выпал из её рук, а перед глазами стояло лицо Паши — живого, улыбчивого, такого настоящего. Того, кого она знала лишь одну ночь, но кто успел стать для неё самым близким.
Её взгляд упал на записку, которую она всё это время держала в руках. Почерк был чётким, но какой-то странный. Она прижала бумагу к груди и почувствовала, как холод пробежал по её телу, точно такой же, как тогда, когда Паша держал её за руку.
Дарья больше никогда не возвращалась к реке. Но иногда Паша приходил к ней во снах. Его образ был таким же ясным, как в ту ночь у костра, и каждый раз она слышала его голос: «Я всегда рядом».
Взгляд из фото: Тайна забытого дома.
Эту историю мне поведал один пожилой мужчина, с которым мы познакомились в поезде, когда я возвращался с отдыха на Байкале, а он направлялся к родственникам в какую-то глухую деревню.Его звали Иван. Сухопарый, с седыми волосами, с глубокими морщинами на лице, он казался человеком, который многое повидал в жизни. Но то, что он рассказал, заставило меня задуматься, действительно ли мы знаем всё о мире, который нас окружает.— Это было в середине девяностых, — начал он тихо, словно опасаясь, что кто-то может подслушать. — С моим братом Сергеем и его семьёй. Время тогда тяжёлое было, работы в городе не было, да и перспектив никаких. Вот они и решили переехать в деревню, завести своё хозяйство, жить своим трудом. Дом они купили по объявлению — дешёвый, на последние деньги. Никто в нём не жил последние десять лет. Старый, крепкий, но, знаешь, какой-то тёмный. Я, когда приехал к ним в гости, сразу почуял: не место это для жизни.
Сергей с женой Мариной и двумя детьми, Алёшей и Олей, обустраивались, как могли. Когда они заселились и начали прибираться, то на чердаке нашли старые выцветшие чёрно-белые фотографии прошлого века. На снимках были изображены люди, чьи лица показались странно безэмоциональными, почти безжизненными. Но одна фотография, на которой был солидный седовласый мужчина, его взгляд словно прожигал тебя изнутри, было жутко смотреть на это фото в старой деревянной рамке. Все эти фотографии они сожгли, посчитав их ненужным хламом. Именно тогда всё и началось.Первое, что заметили, — шаги по ночам. Тихие, размеренные, будто кто-то ходил по коридору. Сергей думал, что это сквозняки, ветер играет с дверями. Но однажды всё стало гораздо серьёзнее. Марина рассказывала, как мыла посуду на кухне, когда внезапно все шкафчики открылись, а посуда посыпалась на пол. От неожиданности она закричала, дети прибежали, но никто не смог объяснить случившееся.
И это было только начало. Однажды ночью семья проснулась от громкого удара рамы. Сергей вышел в коридор, свет не горел, но на полу спальни остались будто мокрые следы. Вещи в доме стали исчезать, а потом находились в самых нелепых местах: носок в сахарнице, детская игрушка под поленницей дров. Свет мигал, а иногда в доме раздавались голоса, тихие, словно издалека.
— Когда брат мне рассказывал эту историю, — мне не верилось. Он иногда выпивал, и я думал, что ему почудилось. Ну, остался у них ночевать. Первая ночь прошла спокойно, а во вторую… Дверь в мою комнату сама открылась, хотя я её на защёлку закрыл. Свет в коридоре начал мигать, а на стене появилась тень. Человеческая фигура, но как только я сделал шаг, она пропала, и по моей спине пробежал холод.
Самое ужасное, что это нечто, силуэт которого походил на мужчину с одной фотографии в рамке, стало появляться в спальне и как будто ложиться рядом. Марина чувствовала, как кто-то холодный дотрагивается до её плеча. Сергей рассказывал, что его будто толкнуло что-то ночью. А однажды после ужина стол сдвинулся сам по себе, так резко, что все отскочили. Нож, лежавший на краю, упал на пол. Тогда они решили обратиться к древнему обряду с травами и заклинаниями. Они пригласили бабку-ведунью из соседней деревни, которая была известна своими знаниями о потустороннем. Она принесла старинную книгу с пожелтевшими страницами, исписанную мелким, таинственным текстом, полным заклинаний и ритуалов. В надежде избавиться от зловещих сил, семья зажгла свечи, на полу выложила круг из соли и начала читать заклинания. Текст был сложным и местами непонятным, но они старались изо всех сил, надеясь, что это поможет им вернуть покой в их дом.Сначала казалось, что ничего не происходит, но затем дом словно ожил. Вещи начали двигаться сами по себе, окна захлопывались с оглушительным треском, а в воздухе витал холод, пробирающий до костей. Сергей заметил, что тени на стенах начали двигаться, меняя очертания. Ребёнок закричал, указывая на тёмный угол, где что-то шевельнулось. Несмотря на все усилия, избавиться от нечисти так и не удалось. Чем больше они читали, тем больше ужаса происходило вокруг. Появились новые силуэты, а одна из свечей вдруг взорвалась, обдав Сергея горячим воском. Тогда семья поняла, что дальше оставаться здесь нельзя.
Они собрали вещи и покинули дом той же ночью. После того обряда Сергей заметно постарел. На его лице появились новые морщины, а волосы, и без того седеющие, почти полностью побелели. Семья переехала в соседнюю деревню, где они попытались начать новую жизнь. Однако тяготы прошлого дали о себе знать: Марина умерла через пять лет от неизвестной болезни после переезда. После этого Сергей вернулся в город, где до сих пор живёт с котом вдвоём. Дети выросли, женились и разъехались кто куда; сейчас они даже звонят редко. А дом… Говорят, в конце девяностых он сгорел, в него молния попала. Сейчас на его месте всё заросло деревьями. Но местные всё равно обходят это место стороной, уверяя, что в ночной тишине там иногда слышится шорох шагов, будто кто-то невидимый шуршит сухими листьями.Иван закончил свой рассказ, глубоко вздохнув. Я же сидел, не в силах найти слов, и дальше мы просто сидели и молчали всю дорогу. Может, мы не всё понимаем, что происходит вокруг нас. Может, есть что-то, что лучше не трогать. Но после этой поездки я твёрдо знаю одно: в мире есть вещи, которые разуму не поддаются. И иногда лучше оставить их в покое.
Автор Мистические хроники
Бабушка умерла ночью. Ушла из жизни тихо, как жила последние годы.
За два дня до этого она позвонила. Звонила бабушка очень редко. Обычно я раз в две недели, иногда чаще, приезжала к ней в Поповку – привозила продукты, лекарства, книги.
- Аленка, приезжай внученька, чувствую, помру скоро…
- Что ты бабуля, ты еще лет сто проживешь, - я старалась успокоить скорее себя. То ли бабушкин голос звучал как-то по-особенному, то ли с утра барабанивший по окнам затяжной осенний дождь наводил тоску, но я решила срочно ехать.
Отпросившись на работе, благо аврала в ближайшие дни не предвиделось, я забежала в ближайший супермаркет и через час уже рулила по направлению к Поповке.
Бабушка была очень рада моему приезду. Она не выглядела больной, однако уже не хлопотала у плиты, как обычно. Мы пили чай из огромного старинного самовара, ели привезенные мною булочки.
- Аленка, ты не волнуйся, у меня все уже готово, посмотри в шкафу.
Я подошла к огромному, во всю стену, шифоньеру, в котором хранилось все – посуда, постельное белье, немудреная одежда, огромные альбомы с выцветшими фотографиями.
- Вон там, на полочке, посмотри.
Я увидела аккуратную стопку белья, нарядное темно-синее платье, немного старомодные, но абсолютно новые туфли на низком каблуке.
- Что это? - удивилась я.
- Одежда, - бабушка была абсолютно спокойна. - Я только об одном тебя прошу, Аленушка, когда меня не станет, забери икону. Береги ее. Эта икона – хранительница нашего рода, пока она в добрых руках, все будет хорошо. Она защищает от болезней и бед. Жаль, что вы с матерью выросли неверующими, для вас это – просто кусок раскрашенного дерева.
«Что-то плохо защищает», - подумала я. От многочисленной бабушкиной семьи остались в живых три женщины – бабушка, мама и я. Мама недавно вышла замуж и сейчас живет в Голландии, откуда присылает восторженные письма.
- Да еще кота моего, Ваську, не бросай, - продолжала бабуля. - Он уже старый, плохо видит.
Дымчато-серый сибиряк Васька, дремавший на кресле, услышав свое имя, лениво приоткрыл глаза, мяукнул и снова погрузился в сон.
- Жаль, не дождалась правнучка. Ты бы выходила замуж! Уж давно с Игорем живете, что же он под венец тебя не зовет? Ребеночка не родите? Не по-людски это… - видя, что я сейчас расплачусь, бабушка подошла, обняла меня, прижала мою голову к цветастому фартуку. Сразу стало хорошо и спокойно, как в детстве.
- Пойдем спать, внученька, утро вечера мудренее…
Утро для нее так и не наступило. Весь день прошел в хлопотах. Глотая постоянно подступавшие слезы, я с помощью соседки Степановны готовилась к похоронам, поминкам. Вечером приехал Игорь.
- Ну, ты, мать, совсем с лица спала, давай отдохнем немного…- он недвусмысленно провел рукой по моей груди.
- Ты с ума сошел, бабушка только умерла…
- Но мы-то живые люди, пойдем, - он тихонько подталкивал меня в сторону спальни.
Я оттолкнула его и выбежала на улицу. Гнев и слезы душили меня. Холодный ветер и все тот же противный моросящий дождь немного остудили гнев, но возвращаться в дом все-равно не хотелось. Изрядно замерзнув, я решила пойти к Степановне.
- Заходи, Аленка, - обрадовалась она, - я уж хотела сама к тебе пойти, негоже одной быть, когда в доме покойник, как гляжу - твой приехал. Ну, думаю, чего мешать. Да ты совсем промокла, дрожишь вся. Давай-ка нашей, Поповской, по стопочке…
Я замотала головой.
- Не отказывайся, еще не хватало заболеть, вон, как тебя колотит.
Я выпила рюмку самогонки, огнём растекшейся по всему телу.
- Ну вот, - обрадовалась Степановна, - хоть румянец появился, а то прям как с креста снятая…
Мы посидели немного в темной гостиной. Степановна рассказывала о своей немудреной жизни. Потом я засобиралась домой.
- Иди, дочка, иди, - соседка проводила меня до калитки.
Игорь уже спал. Я зашла в комнату, где лежала бабушка, зажгла новые свечи, добавила масла в лампадку. Взгляд остановился на иконе. Она была почерневшей от времени, как будто закопченной. Богоматерь в черном покрывале с золотой каймой склонила голову к ребенку, сидящему на ее ладони. Необычной красоты миндалевидные глаза, полные неизмеримой грусти, с нежностью смотрели на младенца. Я смотрела в эти глаза, уже не сдерживаемые слезы струились по щекам, немного притупляя боль утраты.
* * *
Похороны на сельском кладбище, поминки, девять дней слились для меня в какой-то грустный хоровод. Наконец все закончилось. Надо было возвращаться к жизни, к работе.
Вернувшись от Степановны, которой я отдала большую часть бабушкиных вещей, я застала Игоря внимательно изучающим бабушкину икону.
- А знаешь, - глубокомысленно заявил он, это довольно-таки занятная штука. Чувствуется старина. Можно срубить хорошие бабки. Я заберу ее, покажу знакомым специалистам… - тут он заметил мой взгляд и осекся. – Если ты, конечно, не против…
- Я – против, - четко отрубила я. – И вообще… Думаю, нам с тобой лучше расстаться.
- Ладно, Аленка, не дури. У тебя сейчас стресс, завтра опомнишься, сама будешь звать обратно.
- Не буду, - стараясь держать себя в руках, возразила я - отдай икону.
Он сунул икону мне в руки и ушел. Громкий стук двери возвестил о конце моей так и не состоявшейся семейной жизни.
Завернув икону в большую белую наволочку и усадив Ваську в корзину с крышкой, я поехала домой.
Дорога была мокрой и скользкой, и я ехала не спеша. Внезапно передо мной появились позолоченные купола церкви. Я уже проехала мимо, когда в голову пришло решение, заставившее резко затормозить, развернуться и подъехать к церковным воротам. Взяв икону под мышку, я осторожно открыла массивные дубовые двери. Храм встретил меня пахнущей воском тишиной и полумраком. Сопровождаемая взглядами святых, я вошла внутрь и попросила женщину в белом платочке позвать батюшку.
Это был высокий статный мужчина с широкой седой бородой и молодыми добрыми глазами.
- Вы хотели меня видеть? - голос его был глубоким, бархатистым и тоже удивительно добрым.
- Да, - я развернула икону.
Он замер, внимательно осматривая доску.
- Это очень редкая икона, - наконец вымолвил он. Копия Донской Божьей Матери, по преданию написанной Феофаном Греком. Очень качественно выполненная. Ориентировочно ХVII век. Вот тут, видите, клеймо. Откуда она у вас?
- Это икона моей бабушки. Она давно в нашем роду, передавалась из поколения в поколение. А сейчас бабушка умерла, я осталась одна. Бабушка перед смертью волновалась, чтобы икона не попала в плохие руки. Вдруг со мной что-нибудь случится... Я бы хотела подарить ее вашей церкви.
- Вы делаете благое дело, я вам премного благодарен. Господь да благословит вас. Надеюсь, вы не пожалеете о содеянном.
Он бережно принял икону и попросил женщину в платочке записать мои данные.
Когда я покидала церковь, на душе было необычайно легко и в то же время торжественно.
Я уже подъезжала к городу. Внезапно на дорогу прямо передо мной выскочила кошка. Я резко затормозила и через мгновение почувствовала сзади удар. Ехавшая следом синяя девятка не успев затормозить, врезалась в мой багажник.
Только этого мне не хватало! Я уронила голову на руль и застыла в ожидании неминуемой бури.
Сзади громко хлопнула дверь, водитель подошел к моей машине.
- Девушка, что с вами? Да отзовитесь же, черт бы вас побрал! – он открыл дверь и довольно бесцеремонно тряс меня за плечо.
Я подняла голову. Это был очень высокий мужчина с грубым обветренным лицом, словно высеченным из целого куска камня. Его вполне можно было назвать некрасивым, если бы не карие глаза, полные сочувствия.
- Цела? – грозно спросил он и вдруг улыбнулся. Я всегда знал – женщина за рулем… - он не решился закончить. – В принципе, ничего страшного, немного бампер помят, я готов оплатить ремонт.
Что-то в его голосе было таким располагающим, что я, махнув рукой на помятый бампер, согласилась выпить с Михаилом (так звали моего нового знакомого) чашечку кофе в придорожном баре.
* * *
На годовщину бабушкиной смерти мы приехали вместе. На обратном пути я попросила Михаила притормозить возле знакомой церкви. Войдя внутрь, я сразу увидела икону. Она висела на самом видном месте, под ней горела лампадка. Я купила несколько свечек, зажгла их и замерла перед Богоматерью.
- Здравствуйте, – это был тот самый священник, глаза его искрились любовью. - А я вас сразу узнал. Мы все так благодарны вам. Эта икона воистину чудотворная, - тут он заметил подошедшего Михаила. - Если хотите, я мог бы обвенчать вас. Только надо заранее назначить день.
- Мы подумаем, - ответила я за нас двоих.
- Ну и что ты решила? – спросил Михаил, когда батюшка отошел.
- Насчет чего? - недоуменно посмотрела на него я.
- Насчет его предложения…
- Какого предложения, не мог ли ты выражаться яснее? – конечно, я уже все поняла, но хотелось бы услышать эти слова от него.
- Обвенчаться…
Может, в дрожащем свете лампады мне померещилось, но в глазах Богоматери я увидела молчаливое одобрение.
Автор: Ирина Тюняева
ШОФЕРУ МАКСИМУ ТВЕРДОХЛЕБУ ДОВЕРИЛИ ЦЕННЫЙ ГРУЗ – ФАНЕРНЫЕ ЯЩИКИ С НАДПИСЬЮ «ДЕТЯМ ГЕРОИЧЕСКОГО ЛЕНИНГРАДА».
Было это 31 декабря 1941 года. В ящиках были мандарины, присланные из Грузии. Половину дороги через Ладогу шофёр преодолел без препятствий.
Но скоро раздались звуки советских зениток и над Ладогой стали проноситься немецкие самолёты.
На огромном заснеженном озере хорошо выделялась «полуторка». Немецкие
самолёты заметили машину и стали ее обстреливать. Пришлось маневрировать: петлять, тормозить, «бросать» машину из стороны в сторону, набирать и сбрасывать скорость. Возможно немецким летчикам надоела эта охота, или у них закончилось горючие, но самолёты улетели.
После боя, «полуторка» с трудом смогла ехать. У машины не было лобового стекла и 30-градусный мороз обжигал лицо водителя. Дымился радиатор, затрудняя видимость на дороге, часть руля была отбита, а рука у водителя получила ранение и он с трудом мог крутить руль. Несмотря на это, водитель доставил груз по назначению – детям блокадного Ленинграда.
Когда Максим Твердохлеб доехал до другого берега, его руки пришлось разжимать нескольким людям – так крепко держал он искореженный руль. В машине начальство насчитало 49 пробоин.
Спасибо этому человеку из нашего сегодня!
@REALCEASE 📱
Непознанное. Настоящая история мира. Рассказ старого геолога.
- То, что я нашел там, ставит под сомнение всю известную историю человечества. Нет, не ставит под сомнение, а, пожалуй, разрушает ее полностью, до самого основания. Я скрыл это от всех, никто, кроме меня его не видел и больше никто о нем не знает. Он остался лежать там, в шахте, в самой глубине, когда ее законсервировали.
- Почему же?
- Опасно знать то, что могут захотеть надежно скрыть. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Мы сидели в летнем кафе, на берегу озера, в курортной зоне города Нальчика. Кафе называется Куанч, и его знают не только все местные жители, но и огромное количество человек со всей России, кто хоть раз отдыхал и лечился в нальчикских санаториях. В курортной зоне города несколько озер, и на берегу каждого есть кафе и не по одному. Но это особенное. Хотя здесь нет привычного меню, оно написано обычным маркером на листке бумаги, приклеено на стенку, около кассы и состоит не более чем из десяти строк. Нет привычного обслуживания, нужно идти на кассу самому, делать заказ, оплачивать его сразу и называть номер столика, куда его должны будут принести. Трехзначный номер столика, потому что их здесь больше ста. Но именно сюда хотят попасть все и именно здесь, в разгар дня, невозможно сесть ни за один из этих столиков, так как все они заняты.
Весь секрет в кухне, здесь готовят только национальные балкарские хичины, чебуреки, да жарят шашлыки и жалбаур. Но как готовят и как жарят!
Кафе открывается рано, уже в семь утра приходят первые посетители. Попившие с утра целебного нарзана в питьевой галерее и прошедшие свой номерной маршрут по парку, прописанный лечащим врачом. Курортники потихоньку стягиваются к Куанчу, сесть за столик, поближе к кромке воды и, дожидаясь своего горячего, шипящего чебурека, едва умещающегося на подносе, любоваться горным пейзажем, отражающимся в озере вверх ногами, как в огромном зеркале.
Мы с Валерием встретились сегодня на терренкуре, куда оба пришли спозаранку на утреннюю зарядку. Терренкур в Нальчике, это тысяча ступеней на гору Малая Кизиловка. Бетонная дорожка, плавно поднимающаяся к вершине горы, местами, где подъем крут, превращающаяся в лестницу, местами вьющаяся плавной дорожкой. На самом деле тысяча ступеней, это для красного словца, для красивой цифры. Там их намного больше.
Встретившись и поднявшись вместе, мы спустились и дошли до Куанча, позавтракать и поговорить. Торопится куда-то в прекрасный летний выходной ни одному из нас не хотелось.
- Что ты там увидел, Валера?
- Человека.
- Человека? – Я переспросил, потому, что совершенно не понял, что он сказал. То есть не понял, какой смысл кроется в его ответе. Как можно найти человека глубоко в шахте? Валера работал геологом, перед тем, как выйти на пенсию. Всю жизнь провел в горах и где-то в тайге, в Сибири. То, что он решил рассказать сегодня, относилось к периоду его работы здесь, дома, в наших горах.
- Давай не так, ты немного профан в этом деле, чтобы ты понял смысл моей находки, я должен тебе сначала кое-что объяснить.
- Погоди, ты сначала уточни. Ты нашел человека, в шахте, глубоко в недрах горы?
- Да, именно так.
- Тогда я совсем не могу понять, что в этом человеке было такого, что ставит под сомнение всю историю человечества?
- Железо. Давай я все же объясню тебе для начала кое-какие… геологические процессы.
Видишь ли, мы с тобой сидим и любуемся горами, вон там на юге. Еще совсем недавно, по меркам Земли, гор там не было. А плескался океан. Громадный древний океан, который ученые называют Тетис. Недавно, по меркам Земли, это невообразимые глубины времени для нас. Миллионы лет. Мы с тобой уже старые, многое повидавшие, набравшиеся солидного опыта люди. Но мы живем только мгновение, по меркам геологии. Миллионы лет назад, не было гор, а был океан. Он высох здесь потому, что континенты, бывшие его дном, переместились выше и стали сушей. А те, что были сушей, наоборот, переместились ниже и стали дном современных океанов и морей. Здесь, под нами, — Он топнул ногой в сандалии по плитке, которой вымощена набережная в этом месте. – много слоев разной породы. Это окаменевший ил, застывшая магма, уплотненные отложения, накопленные из частиц прилетевших из космоса и так далее.
Под землей, то есть, привычной нам почвой и глиной, много слоев. Один из них окаменевшее дно древнего океана. Там много органики, разных окаменевших ракушек. И мелких и больших, до метра в диаметре. Их называют аммониты, они жили в Юрском периоде. Когда нефтяники на нашем континенте бурят нефтяные скважины, они ориентируются на эти окаменевшие ракушки. Если натыкаются на них, бурение прекращается. Это значит, что в расчетах допущена ошибка. Нефтяные слои располагаются выше.
А вон там, — Он указал рукой на горы. – эти самые слои не под землей, а над землей. Горы образуются сдвигом тектонических плит. Континенты же перемещаются не только вертикально, но и горизонтально. Когда две плиты сталкиваются друг с другом, в месте стыка, образуются горы. Это не что иное, как сломанная земля. Это процесс не быстрый, горы возникают в течении довольно длительных отрезков времени. Древние слои земли, поднимает вверх. Выше уровня современного слоя почвы. То есть, чтобы найти аммонит в горах, не нужно бурить тысячу метров вниз, там они порой, просто валяются под ногами.
С этим понятно? Отлично! Так вот, как я уже тебе рассказывал, я тогда работал в проекте добычи полиметаллов в Баксанском ущелье, около горы Эльбрус. Там были обнаружены достаточно плотные концентрации, на высоте около трех тысяч метров над уровнем моря. Были проведены все расчеты, пробы грунта показывали хорошие скопления. В обозначенное место добычи проложили дорогу, вырезав в горе крутой грейдер. Протянули линии электропередачи, разровняли промышленную площадку, нагнали техники и стали бурить шахту. Добытую руду свозили в город Невинномысск, где плавили на одном из закрытых заводов. Очень скоро оказалось, что стоимость добычи этой руды, не покрывается стоимостью готовой продукции. Концентрация металлов, вопреки расчетам, оказалась ниже. И продолжала снижаться по мере того, как шахта углублялась. Такое бывает, иногда геологоразведка совершает ошибки. Любая наука совершает ошибки. И конечную экономическую выгоду, можно оценить только опытным путем. Так вот, та жила иссякла, не успев толком начаться. Добычу было решено свернуть. Меня и нескольких моих коллег отправили туда, в эту шахту, провести замеры, чтобы исключить ошибки. Ну, знаешь, чтобы не получилось так, что не дошли до основной жилы. Мы провели замеры и убедились в том, что металла там почти не осталось. Шахта имела несколько рукавов, и в последний день я работал в одном из них один. Я замерял плотность породы и сверлил керн, для анализа. Когда вдруг часть бокового свода обрушилась. В камне, оказался почти совершенно целый, окаменевший человек.
- Подожди, ты говоришь, что он был в камне? А как он мог туда попасть?
- Если учитывать, что слои, в которых он лежал, относятся к Меловому периоду, примерно к его началу, то попасть туда, где он оказался, он мог никак не позже ста сорока миллионов лет назад. Но это еще не самое удивительное. – Валерий многозначительно посмотрел на меня, показывая глазами мне за спину.
Оттуда появилась милая официантка, являющаяся здесь в этом кафе, скорее разносчицей и принесла наши чебуреки. Пока она ставила перед нами самые большие тарелки, которые я видел и не помещающиеся в них чебуреки, мы молчали. А я в замешательстве пытался переварить то, что только что услышал. Не успела девушка уйти, как я выпалил вполголоса, не в силах сдерживаться:
- Что же там было самое удивительное?
- Он был в железных доспехах. Видишь ли, металл, при определенных условиях. Может корродировать и окаменеть, сохраняя форму. Именно это произошло с его доспехами. И с ним самим. Скорее всего, однажды, он утонул в море. Например, упав с корабля во время морского сражения. А будучи одет в тяжелые металлические доспехи, он очень быстро пошел ко дну. Там погрузился в мягкий ил и остался лежать, закупоренный от кислорода и агрессивной среды как в бутылке. Со временем, слой ила становился все толще, нарастая сверху. Потом нижние слои прочно спрессовались и постепенно окаменели. Тектоническая плита переместилась вверх, став новой сушей. А впоследствии, при перемещении вбок, встретилась с другой плитой и в этом месте образовались горы. Человека в доспехах, вместе с каменным слоем постепенно поднимало все выше и выше и он оказался на три тысячи метров выше уровня мирового океана. Застыв внутри горы. Где на него и наткнулся я.
Валерий перевел дух, после долгого монолога и принялся за чебурек.
- Почему же ты никому об этом не сказал?
- Побоялся, что это дело могут засекретить. И меня вместе с ним. Ты не знаешь, но в нашей профессии, такое случалось. И не один раз.
- А почему сейчас рассказал мне?
- Сейчас мне нечего бояться. Во-первых, никто не сможет проверить, правда это или нет. Это исполинская мощь Советского Союза могла крушить горы и поворачивать реки. Сейчас, чтобы пробурить такую штольню, нужны очень веские экономические причины. А там ничего ценного нет.
Во вторых, я старый дед, кто может поверить в мои россказни на уровне фантастики? Так что можешь это хоть в газете напечатать. В третьих, сейчас другая эпоха. Ты не слышал, в две тысячи двенадцатом, на Камчатке, были найдены металлические, окаменелые зубчатые шестерни, возраст которых примерно четыреста миллионов лет? Зная все это и живя в наше время, найди я его сейчас, я бы с радостью обнародовал находку. Так что если мне даже кто-то поверит и окаменелого конкистадора найдут, врядли мне что-то угрожает.
Мы снова помолчали. Валерий расправлялся со своим остывающим чебуреком, а я, полностью лишившись аппетита, смотрел на горы и размышлял об услышанном.
- Ты никогда не задумывался о том, что вся история нашего мира, построена на предположениях?
- Нет. – Ответил я, поразившись такому простому и одновременно глубокому вопросу. – Никогда об этом не думал. А сейчас как раз думаю.
- Вот и я думаю. Наша память дает нам представление о том, что было в течении нашей жизни. В общем, это все, что мы знаем точно, и то порой путаемся. Наша же общая история, даже на несколько жалких сотен лет назад, совершенно искажена. А на несколько тысяч – вообще отсутствует. Как будто не было на свете людей.
Он озвучил мои мысли. Глядя на горы, я думал о том же самом.
Нальчик. Февраль, 2025г.
Я НЕ ЗАБЫЛА!»
​— Бабушка, представляешь, мы сегодня на море нашли кольцо золотое! В песке! Папа случайно руку сунул в песок, а там кольцо!
— Да ты что?!
— Да, бабушка, не веришь?!
— Конечно верю, милая.
— И папа его сразу маме подарил! Там даже бирка была!
— Бирка?!
— Да! Папа объяснил, что скорее всего кольцо как-то из магазина ювелирного случайно закатилось в песок.
— В песок?!
— Да, бабушка!!! Ну, так он нам и маме объяснил. Что это не с утопленника или не сворованное кольцо!
— Ну, если папа так сказал…
— Да, бабушка! И сказал, что там таких колец очень много! Мы с Лешкой ещё неделю целыми днями песок этот дурацкий роем! Нам хотя бы одно маленькое колечко найти.
— У Лёши прошёл кашель?
— Конечно, прошёл. Когда ему кашлять?! Тут знаешь сколько дел?! Как у Джима дела?
— Нормально. Что вы там едите?
— Бабушка, не переводи тему. Покажи его!
Бабушка повернула камеру телефона на собаку. Джим лежал рядом и внимательно слушал диалог.
— Вот. Поздоровайся, Джим.
— Бабушка, а почему он грустный такой?!
— Нормальный он, милая.
— Нет! Я же знаю, какой он нормальный! Джим!!! Ты чего это там?!
Джиму показалось, что он услышал родной и знакомый голос. Он вильнул хвостом.
— Ладно, милая, мне пора на дачу собираться. Вы долго ещё там?
— Мама хочет еще на две недели остаться.
— На две недели?! — бабушка посмотрела на Джима.
— Ну да. Нам здесь хорошо! Вот бы ещё кольцо найти…
— Пока, милая.
— Мам, привет! Лиза сказала, что-то срочное?
— Да. Вы когда прилетаете?
— Не знаю. Тут хорошо очень. Может ещё пару недель. А что?!
— Ничего! Джим не ест ни фига!
— Как не ест?!
— А вот так не ест. Как вы уехали, только спит и в окно смотрит, а при малейшем шорохе в подъезде бежит к двери и лает.
— Вы ему точно тот корм даёте?!
— Нет, блин, картошкой сырой кормим! Конечно, тот!
— Блин.
— Вот тебе и блин. Он похудел, знаешь, как?!
— Ну-ка покажи?!
Бабушка показала спящего Джима.
— Вот. Кожа и кости.
— Может, его к ветеринару?!
— К какому ветеринару?! Ты нормальный?! Он по вам скучает?! Вас уже месяц нет!
— Мам, давай так. Я запишу вас к ветеринару. Отведи его, пожалуйста.
— Ну, хорошо.
— Мама, привет! Ну как, сходили?
— Ох… Привет. Сходили. Он ветеринара укусил, когда тот хотел его взвесить. Я его удержать не смогла. Намордник пришлось надеть, чтобы УЗИ сделать.
— Блин.
— Вот тебе и блин. Забился в угол и рычит. Откуда силы взялись, неясно.
— Ну а врач-то что сказал?
— Грит, кровь надо сдать. Внешне всё нормально. Скорее всего стресс у него.
— Почему?
— Почему?! Ты ещё спрашиваешь???
— Мама, не кричи! Мы тоже на нервах.
— Ой, делайте, что хотите…
— Мама, привет. Почему так поздно?
— Мне кажется, он еле дышит.
— Как?! У нас самолёт утром. Мама, успокойся. Не плачь.
— Он несколько дней не ест. Раньше хоть чуть-чуть…
Кто-то из детей сзади спросил:
— Бабушка, а почему ты плачешь?
— Милая, Джиму плохо.
— Папа говорил…. Ну мы же завтра прилетаем!
— Боюсь, что можно…
Неожиданно в камере телефона бабушки появилось лицо девочки.
— Нет!!! Бабушка, поднеси экран телефона к нему и включи громкую связь!
— Милая, он…
— Поднеси!!!!
Она поднесла телефон к спящей собаке.
— Джим, ты меня слышишь?! Мы завтра приедем! Я знаю, что ты на нас обиделся. Ты думаешь, что мы тебя забыли! Джим, слушай меня!
Собака привстала. Она внимательно слушала.
— Я тоже обижаюсь, но потом забываю. Ну, а какой смысл?! Всю жизнь прожить грустной и обиженной? Пойми, Джим, ты — Зайцев! А Зайцевы, когда трудно и страшно, не унывают. Джим Зайцев, ты думаешь, я забыла, как ты тогда на ротвейлера тупого бросился, когда он на меня кинулся? Ты его меньше в два раза был, но защитил меня! Досталось тебе тогда. И ТЫ ДУМАЕШЬ ПОСЛЕ ЭТОГО Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА?!
Собака слабо вильнула хвостом.
— Джим Зайцев, я прошу тебя пойти на кухню и съесть эти коричневые комочки! Марш на кухню!
Собака медленно пошла на кухню и принялась есть корм из своей миски.
Когда утром они прилетели, Джим простил их. Но не сразу. Минут через пять. Сначала отвернулся, ушел в свой угол, а потом бросился всех облизывать. Грязные же. С дороги.
Автор: Александр Бессонов