ПРИЯТЕЛЬ И ПРЕДАТЕЛЬ
Вихляют Бомарше на марше,
Как бёдра пьяной секретарши,
Что старше фарша в овощах.
И, словно кур кипишь во щах,
Откукарекавшись до срока
Под током потного востока.
Бог полнолунья шифровал
В девятый вал, в оваций шквал.
По Фигаро отважным фигам,
Слух услаждающим барыгам.
Интриги косят трын-траву
У всех, кто грезит наяву
И революцией стращает
Зиянье преданных сараев.
За раем есть ещё один
Мочалок резвых господин,
Что превращает пресность в Пресли
И чесноком блюёт на честность,
Чтобы вампиры грозный кол
Вновь записали в протокол,
Когда Игнатия Лойолу
Мы в склепе встретили весёлым
И завернули под алтарь,
Где под плитою календарь
Отобразил все превращенья
Иезуитистых молений
Наследства и сожжённых ведьм.
Апостол выдувает медь
Из уличённых покаяний
И Монсеррат наверх толпами
К мадонне чёрной нас влечёт.
Там дерево хранит почёт
Сплошных монашеских ликёров,
Которые раскроют взоры
У всех ослепших и больных.
И мужества воскреснет лик,
Поскольку короли прокляты
Магистрами, что в злую дату
Взошли на праведный костёр
И подписали приговор
Династиям неумолимым
В клубах отчаянного дыма.
За инквизицию и боль
Монах ответил и король.
И лишь испанские монархи
В горах восславили подарки
Средневековых орденов,
Чей замысел суров и строг.
Когда серебряники любишь,
То часто получаешь кукиш.
Пред вожделенным серебром
Вопрос всегда стоит ребром,
Из коего создали женщин,
Напитки, что Кагора крепче
И не желают причащать
Иудин поцелуй – печать.
Вновь отмечает День Печати
Пилат – приятель и предатель.
За ними открывают джаны
Страданья мытарей нирваны,
Чьи океаны бездны чувств
Везут за медитаций вкус.
Мы постигаем безмятежность,
Когда совсем раскрылась нежность
И утончается за ней
Лобзаний высших акварель.
ПРИЯТЕЛЬ И ПРЕДАТЕЛЬ
Вихляют Бомарше на марше,
Как бёдра пьяной секретарши,
Что старше фарша в овощах.
И, словно кур кипишь во щах,
Откукарекавшись до срока
Под током потного востока.
Бог полнолунья шифровал
В девятый вал, в оваций шквал.
По Фигаро отважным фигам,
Слух услаждающим барыгам.
Интриги косят трын-траву
У всех, кто грезит наяву
И революцией стращает
Зиянье преданных сараев.
За раем есть ещё один
Мочалок резвых господин,
Что превращает пресность в Пресли
И чесноком блюёт на честность,
Чтобы вампиры грозный кол
Вновь записали в протокол,
Когда Игнатия Лойолу
Мы в склепе встретили весёлым
И завернули под алтарь,
Где под плитою календарь
Отобразил все превращенья
Иезуитистых молений
Наследства и сожжённых ведьм.
Апостол выдувает медь
Из уличённых покаяний
И Монсеррат наверх толпами
К мадонне чёрной нас влечёт.
Там дерево хранит почёт
Сплошных монашеских ликёров,
Которые раскроют взоры
У всех ослепших и больных.
И мужества воскреснет лик,
Поскольку короли прокляты
Магистрами, что в злую дату
Взошли на праведный костёр
И подписали приговор
Династиям неумолимым
В клубах отчаянного дыма.
За инквизицию и боль
Монах ответил и король.
И лишь испанские монархи
В горах восславили подарки
Средневековых орденов,
Чей замысел суров и строг.
Когда серебряники любишь,
То часто получаешь кукиш.
Пред вожделенным серебром
Вопрос всегда стоит ребром,
Из коего создали женщин,
Напитки, что Кагора крепче
И не желают причащать
Иудин поцелуй – печать.
Вновь отмечает День Печати
Пилат – приятель и предатель.
За ними открывают джаны
Страданья мытарей нирваны,
Чьи океаны бездны чувств
Везут за медитаций вкус.
Мы постигаем безмятежность,
Когда совсем раскрылась нежность
И утончается за ней
Лобзаний высших акварель.