Следующая неделя прошла в тишине. Не в той тревожной тишине, что предвещает бурю, а в тёплой, почти домашней — словно сама земля решила дать Ивану передышку после посвящения. Он вставал с рассветом, пил чай с Шариком на крыльце, чинил забор, читал книги из сундука, гулял с Алёной по вечерам. Казалось, даже нечисть затаилась — ни шёпота в лесу, ни запаха гнили, ни тревожных снов. Иван задумался: может, пора вернуться в мир? — Поехали в город, — предложил он однажды Алёне. — Просто погуляем. Сходим в кино. Выпьем кофе в настоящей кофейне. Она улыбнулась и кивнула. В её глазах мелькнуло что-то — не просто согласие, а надежда. Надежда на то, что их жизнь может состоять не только из охоты и страха, но и из простых человеческих радостей. Но планам помешал приход Степана. Он появился рано утром, как всегда, без стука. В руках — потрёпанная фляга с настойкой, за спиной — сабля, завёрнутая в чёрную ткань. Лицо мрачное, глаза узкие, как у волка перед прыжком. — Как у тебя с машиной, Ваня? — спросил он, не здороваясь. — Да вроде нормально, — ответил Иван, чувствуя, как в груди сжимается тревога. — Работает, ездит. А что случилось? — Собирайся. Есть дело. Подробности расскажу по дороге. Он помолчал, глядя на Шарика, который тут же поднял голову и навострил уши. — Шарика оставь на улице. Пусть охраняет деревню. ________________________________________ Дорога до соседней деревни заняла два часа. Машина катилась по узкой просёлочной дороге мимо полей, лесов и заброшенных хуторов. Степан молчал первые двадцать минут, словно собираясь с мыслями. Потом заговорил — тихо, но так, что каждое слово врезалось в память. — Сегодня мне позвонил отец Ануфрий, — начал он. — Попросил помочь. В деревне Верхние Луга недавно возле кладбища нашли обглоданный человеческий скелет. Полиция, как водится, всё списала на кладбищенских собак. Мол, загрызли пьяного, съели, кости разбросали. Он фыркнул. — Только вот кости были вылизаны добела. Ни мяса, ни сухожилий. Ни единого следа собачьих зубов. Это дело рук нечисти. Иван кивнул. Он уже знал: когда Степан говорит «нечисть», он имеет в виду не просто упыря или ведьму. Он имеет в виду то, что нарушает порядок. — А ещё, — продолжил Степан, — недавно в той же деревне двое мужиков в бане задохнулись. Пьяные пошли попариться, да организм не выдержал. Один умер на месте. Второй — через день. Он посмотрел на Ивана. — Похоже, один из них стал стригоем. — Кем? — переспросил Иван. — Стригой, — повторил Степан, и в его голосе прозвучала ледяная тяжесть. — Это не просто упырь. Это — пожиратель плоти и души. Питается не только кровью, но и мясом, и страхом, и памятью жертвы. А главное — может превращаться во что угодно: в зверя, в человека, даже в тень. Он помолчал. — Ты что, не читал о нём? — Видимо, не успел, — признался Иван. — «Не успел», — передразнил Степан, но без злобы. — Главное помни: сегодня не полагайся на зрение. Кого бы ты ни увидел перед собой — не верь глазам. Стригой копирует не только облик, но и голос, и манеры, и даже запах. Он знает, кого ты любишь. И использует это как нож. Иван почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Хорошо, — сказал он. — Похоже, мы почти на месте. ________________________________________ Деревня Верхние Луга выглядела как призрак. Дома — серые, с заколоченными окнами. Улицы — пустые, даже кур не видно. Из труб не идёт дым. На колодце — ведро, забытое кем-то в спешке. В воздухе витал запах страха — неявный, но ощутимый, как затхлость в закрытой комнате. — Люди боятся, — сказал Степан, выходя из машины. — После случая на кладбище никто не выходит даже днём. А ночью… ночью они запирают не только двери, но и душу. Они подошли к кладбищу. Оно было старым, заросшим бурьяном, с покосившимися крестами и могильными плитами, покрытыми мхом. Могилы действительно находились далеко друг от друга — не по христианскому обычаю, а хаотично, как будто их копали в панике. — Плохо, — сказал Степан, оценив обстановку. — Придётся разделиться. Я пойду к той, что дальше — у неё свежие следы. А ты оставайся здесь. Спрячься. Жди. Он посмотрел Ивану прямо в глаза. — И помни: не верь глазам. Даже если увидишь меня — не подходи. Даже если услышишь голос матери — не откликайся. — Понял, — кивнул Иван. На этом охотники разошлись. ________________________________________ Иван нашёл укрытие за густыми кустами боярышника, откуда хорошо просматривалась могила. Луна светила ярко, отбрасывая длинные тени. Время тянулось медленно. Он проверил осиновый кол — острый, с выгравированным защитным символом. Проверил саблю. Проверил дыхание — ровное, но напряжённое. Часы показывали полночь. И вдруг — запах. Сначала едва уловимый — как запах гниющей листвы. Потом сильнее: сладковато-тошнотворный, как запах разлагающейся плоти. Иван затаил дыхание. Из могилы медленно, с хрустом разгребая землю, вылезло существо. Оно было похоже на человека, но неправильное: сутулое, с длинными пальцами, покрытыми чёрной шерстью, с глазами, горящими тусклым красным огнём. Рот перекошен в оскале, обнажая клыки, покрытые засохшей кровью. На теле — лохмотья одежды, пропитанные землёй и гноем. Стригой. Он остановился, принюхался — и повернул голову прямо в сторону Ивана. Сердце бешено заколотилось. Иван сжал кол в руке, готовясь к прыжку. Он знал: нужно вонзить его в сердце — быстро, точно, без колебаний. Но вдруг… Перед ним стояла мать. Не призрак. Не тень. А она сама — в том самом домашнем платье с вышитыми цветами, с тёплым взглядом и лёгкой улыбкой, которая всегда появлялась, когда она видела его после долгой разлуки. — Сынок, — сказала она дрожащим от нежности голосом. — Это я... твоя мама. Иди ко мне. Обними меня. Иван замер. Он понимал: это — стригой. Это — ловушка. Это — испытание. Но тело не слушалось. Руки опустились. Ноги стали ватными. В груди — не страх, а боль. Боль по той, что ушла. По той, которую он не успел обнять в последний раз. Он просто стоял. Ждал. Готовый умереть — лишь бы ещё раз услышать её голос. Стригой-мать приближалась. Медленно. Уверенно. Руки протянуты. Глаза полны любви. И вдруг — в голове, чётко и ясно, как колокольный звон в тишине, раздался настоящий голос матери: «Сынок… закрой глаза. И доверься чувствам». Иван не раздумывал. Он закрыл глаза. И в тот же миг — всё изменилось. Зрение исчезло — но открылось другое зрение. Он почувствовал: — тепло луны на своём лице, • холод земли под ногами, • шелест ветра в листве, • и гниль — плотная, липкая, как смола, — в двух шагах. Он чувствовал стригоя. Не глазами. А душой. Контроль над телом вернулся. Он вспомнил себя. Свою клятву. Свой путь. Не открывая глаз, он вскочил, развернулся и вонзил кол в гниющую плоть. Раздался страшный крик — не человеческий, не звериный, а адский, полный боли и ярости. Тело стригоя задрожало, почернело и начало рассыпаться в прах. Но облик матери исчез последним — с тихим вздохом, словно прощаясь. Иван открыл глаза. Перед ним была куча пепла и обломков костей. На земле лежал осиновый кол, дымящийся от силы. На крик прибежал Степан. Он остановился, оглядел место боя и кивнул — коротко, но с уважением. Иван стоял, дрожа. В глазах — слёзы. В голосе — хрипотца. — Кажется... справились, — прошептал он. Начало рассказа можно найти здесь. https://dzen.ru/profile/editor/id/671db2dd499280128ae02d05
Мистика и не только...
Под синим взглядом луны.
Глава 13. Стригой.
Не в той тревожной тишине, что предвещает бурю, а в тёплой, почти домашней — словно сама земля решила дать Ивану передышку после посвящения. Он вставал с рассветом, пил чай с Шариком на крыльце, чинил забор, читал книги из сундука, гулял с Алёной по вечерам. Казалось, даже нечисть затаилась — ни шёпота в лесу, ни запаха гнили, ни тревожных снов.
Иван задумался: может, пора вернуться в мир?
— Поехали в город, — предложил он однажды Алёне. — Просто погуляем. Сходим в кино. Выпьем кофе в настоящей кофейне.
Она улыбнулась и кивнула. В её глазах мелькнуло что-то — не просто согласие, а надежда. Надежда на то, что их жизнь может состоять не только из охоты и страха, но и из простых человеческих радостей.
Но планам помешал приход Степана.
Он появился рано утром, как всегда, без стука. В руках — потрёпанная фляга с настойкой, за спиной — сабля, завёрнутая в чёрную ткань. Лицо мрачное, глаза узкие, как у волка перед прыжком.
— Как у тебя с машиной, Ваня? — спросил он, не здороваясь.
— Да вроде нормально, — ответил Иван, чувствуя, как в груди сжимается тревога. — Работает, ездит. А что случилось?
— Собирайся. Есть дело. Подробности расскажу по дороге.
Он помолчал, глядя на Шарика, который тут же поднял голову и навострил уши.
— Шарика оставь на улице. Пусть охраняет деревню.
________________________________________
Дорога до соседней деревни заняла два часа. Машина катилась по узкой просёлочной дороге мимо полей, лесов и заброшенных хуторов. Степан молчал первые двадцать минут, словно собираясь с мыслями. Потом заговорил — тихо, но так, что каждое слово врезалось в память.
— Сегодня мне позвонил отец Ануфрий, — начал он. — Попросил помочь. В деревне Верхние Луга недавно возле кладбища нашли обглоданный человеческий скелет. Полиция, как водится, всё списала на кладбищенских собак. Мол, загрызли пьяного, съели, кости разбросали.
Он фыркнул.
— Только вот кости были вылизаны добела. Ни мяса, ни сухожилий. Ни единого следа собачьих зубов. Это дело рук нечисти.
Иван кивнул. Он уже знал: когда Степан говорит «нечисть», он имеет в виду не просто упыря или ведьму. Он имеет в виду то, что нарушает порядок.
— А ещё, — продолжил Степан, — недавно в той же деревне двое мужиков в бане задохнулись. Пьяные пошли попариться, да организм не выдержал. Один умер на месте. Второй — через день.
Он посмотрел на Ивана.
— Похоже, один из них стал стригоем.
— Кем? — переспросил Иван.
— Стригой, — повторил Степан, и в его голосе прозвучала ледяная тяжесть. — Это не просто упырь. Это — пожиратель плоти и души. Питается не только кровью, но и мясом, и страхом, и памятью жертвы. А главное — может превращаться во что угодно: в зверя, в человека, даже в тень.
Он помолчал.
— Ты что, не читал о нём?
— Видимо, не успел, — признался Иван.
— «Не успел», — передразнил Степан, но без злобы. — Главное помни: сегодня не полагайся на зрение. Кого бы ты ни увидел перед собой — не верь глазам. Стригой копирует не только облик, но и голос, и манеры, и даже запах. Он знает, кого ты любишь. И использует это как нож.
Иван почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Хорошо, — сказал он. — Похоже, мы почти на месте.
________________________________________
Деревня Верхние Луга выглядела как призрак.
Дома — серые, с заколоченными окнами. Улицы — пустые, даже кур не видно. Из труб не идёт дым. На колодце — ведро, забытое кем-то в спешке. В воздухе витал запах страха — неявный, но ощутимый, как затхлость в закрытой комнате.
— Люди боятся, — сказал Степан, выходя из машины. — После случая на кладбище никто не выходит даже днём. А ночью… ночью они запирают не только двери, но и душу.
Они подошли к кладбищу. Оно было старым, заросшим бурьяном, с покосившимися крестами и могильными плитами, покрытыми мхом. Могилы действительно находились далеко друг от друга — не по христианскому обычаю, а хаотично, как будто их копали в панике.
— Плохо, — сказал Степан, оценив обстановку. — Придётся разделиться. Я пойду к той, что дальше — у неё свежие следы. А ты оставайся здесь. Спрячься. Жди.
Он посмотрел Ивану прямо в глаза.
— И помни: не верь глазам. Даже если увидишь меня — не подходи. Даже если услышишь голос матери — не откликайся.
— Понял, — кивнул Иван.
На этом охотники разошлись.
________________________________________
Иван нашёл укрытие за густыми кустами боярышника, откуда хорошо просматривалась могила. Луна светила ярко, отбрасывая длинные тени. Время тянулось медленно. Он проверил осиновый кол — острый, с выгравированным защитным символом. Проверил саблю. Проверил дыхание — ровное, но напряжённое.
Часы показывали полночь.
И вдруг — запах.
Сначала едва уловимый — как запах гниющей листвы. Потом сильнее: сладковато-тошнотворный, как запах разлагающейся плоти. Иван затаил дыхание.
Из могилы медленно, с хрустом разгребая землю, вылезло существо.
Оно было похоже на человека, но неправильное: сутулое, с длинными пальцами, покрытыми чёрной шерстью, с глазами, горящими тусклым красным огнём. Рот перекошен в оскале, обнажая клыки, покрытые засохшей кровью. На теле — лохмотья одежды, пропитанные землёй и гноем.
Стригой.
Он остановился, принюхался — и повернул голову прямо в сторону Ивана.
Сердце бешено заколотилось. Иван сжал кол в руке, готовясь к прыжку. Он знал: нужно вонзить его в сердце — быстро, точно, без колебаний.
Но вдруг…
Перед ним стояла мать.
Не призрак. Не тень. А она сама — в том самом домашнем платье с вышитыми цветами, с тёплым взглядом и лёгкой улыбкой, которая всегда появлялась, когда она видела его после долгой разлуки.
— Сынок, — сказала она дрожащим от нежности голосом. — Это я... твоя мама. Иди ко мне. Обними меня.
Иван замер.
Он понимал: это — стригой. Это — ловушка. Это — испытание. Но тело не слушалось. Руки опустились. Ноги стали ватными. В груди — не страх, а боль. Боль по той, что ушла. По той, которую он не успел обнять в последний раз.
Он просто стоял. Ждал. Готовый умереть — лишь бы ещё раз услышать её голос.
Стригой-мать приближалась. Медленно. Уверенно. Руки протянуты. Глаза полны любви.
И вдруг — в голове, чётко и ясно, как колокольный звон в тишине, раздался настоящий голос матери:
«Сынок… закрой глаза. И доверься чувствам».
Иван не раздумывал. Он закрыл глаза.
И в тот же миг — всё изменилось.
Зрение исчезло — но открылось другое зрение. Он почувствовал:
— тепло луны на своём лице,
• холод земли под ногами,
• шелест ветра в листве,
• и гниль — плотная, липкая, как смола, — в двух шагах.
Он чувствовал стригоя. Не глазами. А душой.
Контроль над телом вернулся. Он вспомнил себя. Свою клятву. Свой путь.
Не открывая глаз, он вскочил, развернулся и вонзил кол в гниющую плоть.
Раздался страшный крик — не человеческий, не звериный, а адский, полный боли и ярости. Тело стригоя задрожало, почернело и начало рассыпаться в прах. Но облик матери исчез последним — с тихим вздохом, словно прощаясь.
Иван открыл глаза. Перед ним была куча пепла и обломков костей. На земле лежал осиновый кол, дымящийся от силы.
На крик прибежал Степан. Он остановился, оглядел место боя и кивнул — коротко, но с уважением.
Иван стоял, дрожа. В глазах — слёзы. В голосе — хрипотца.
— Кажется... справились, — прошептал он.
Начало рассказа можно найти здесь. https://dzen.ru/profile/editor/id/671db2dd499280128ae02d05