Изабелла ДЯТЛОВА, вдова А.

Дятлова:
— Он так любил свою работу, что забывал о семье, об отпуске и обо всем на свете. В тот вечер он ушел на станцию, сказав, что вернется поздно. В семь утра я отправилась с внучкой на огород и удивилась большому количеству пожарных машин на улице. «Это к 1 Мая готовятся», — сообразила кроха.
А в десять утра позвонила дочь: «Мама, блок взорвался!» Ничего еще не осознавая, я побежала в больницу. Туда никого не пускали и ничего не разрешали передавать. Мы по веревочке поднимали в окно зубные щетки и необходимые вещи. Да они и не нужны ему были в первые дни, когда боролся со смертью. Возможность поговорить с ним появилась только в конце мая. Он рассказывал, что всю ночь был на блоке. Без маски, без средств защиты. У него были страшно обожжены ноги до колен и выше. Его донимали допросами даже в больнице.
Органы нервничали: пора судить, а обвиняемый валяется на больничной койке. Врачи разрешали допрашивать его по два часа в день — он был в очень тяжелом состоянии, весь распухший, с открытыми ранами, без волос и бровей. Когда я спросила в Москве у адвоката, можно ли судить человека в таком состоянии, она мне ответила: «В нашей стране сажают всех, с любой инвалидностью».
На суде с ними расправились быстро и жестоко, в свидетели приглашали только тех, кто был согласен с официальной точкой зрения. Когда один из свидетелей попытался защитить персонал, судья пригрозил, что на скамье подсудимых еще есть свободные места. Суд ведь приехал с готовым решением, а в зале сидели в основном кагэбешники и люди с пригласительными, как на концерте. Анатолию и директору станции дали по десять лет, но муж прожил меньше. Посадили тогда всех в разные колонии. В заключении он начал писать книгу, анализируя все детали и причины аварии. Он так и ушел из жизни непрощенным, но нашел в себе силы ее дописать, чтобы отстоять правду.