Когда мой ребенок сказал, что едет на смену и будет «играть в войну», я, честно говоря, напряглась. В голове сразу появились образы громких компьютерных батальонов, где победа измеряется количеством цифровых врагов. Но уже через пару дней он отправил фото, которое изменило мое представление. На снимке — не экран монитора с пиксельными солдатами, а настоящий стол, покрытый схемами, бумагами и написанными от руки заметками. Оказалось, они всем коллективом разрабатывают настольную игру о Великой Отечественной — не про условные сражения, а про реальных людей. Про тех, чьи имена высечены на мемориальных плитах и чьи письма до сих пор бережно сохраняются в домашних архивах. «Мы делаем игру про блокаду Ленинграда, — рассказал он позже по телефону. — Там нет «победителей» и «проигравших» — есть выбор, которое нужно делать с оглядкой на действительные события. Как распределить паек? Кого отправить в эвакуацию первым? Это не просто механика — это попытка понять, через что прошли они». И тогда до меня дошло: Волонтеры Победы, которые провели эту смену, придумали гениальную вещь. Они не вдалбливают историю лозунгами — они дают подросткам прожить ее через игру. Через выборы, которые приходилось принимать их ровесникам восемьдесят лет назад. Через осознание, что за каждой строчкой в учебнике стоят судьбы. Теперь я точно знаю — патриотизм не в пафосных словах и не в парадных событиях. Он в том, чтобы пропустить историю через себя. В способности не просто назвать даты, а представить, каково это — ожидать известия с фронта или хоронить хлебные карточки вместе с умершей семьей. Сын обещал привезти игру и проверить меня на прочность. Говорит, мало кто справляется с «Дорогой жизни» без промахов. И я испытываю гордость, что он теперь знает цену тем самым «ошибкам», которые в 1941-м стоили жизни. А вам доводилось сталкиваться с проектами, которые перевернули ваше понимание о том, как можно говорить о войне? Может, это была книга, фильм или, как в нашем случае, игра, после которой история перестала быть чем-то далеким?
Это наша страна!
Как игра учит помнить
Когда мой ребенок сказал, что едет на смену и будет «играть в войну», я, честно говоря, напряглась. В голове сразу появились образы громких компьютерных батальонов, где победа измеряется количеством цифровых врагов. Но уже через пару дней он отправил фото, которое изменило мое представление.
На снимке — не экран монитора с пиксельными солдатами, а настоящий стол, покрытый схемами, бумагами и написанными от руки заметками. Оказалось, они всем коллективом разрабатывают настольную игру о Великой Отечественной — не про условные сражения, а про реальных людей. Про тех, чьи имена высечены на мемориальных плитах и чьи письма до сих пор бережно сохраняются в домашних архивах.
«Мы делаем игру про блокаду Ленинграда, — рассказал он позже по телефону. — Там нет «победителей» и «проигравших» — есть выбор, которое нужно делать с оглядкой на действительные события. Как распределить паек? Кого отправить в эвакуацию первым? Это не просто механика — это попытка понять, через что прошли они».
И тогда до меня дошло: Волонтеры Победы, которые провели эту смену, придумали гениальную вещь. Они не вдалбливают историю лозунгами — они дают подросткам прожить ее через игру. Через выборы, которые приходилось принимать их ровесникам восемьдесят лет назад. Через осознание, что за каждой строчкой в учебнике стоят судьбы.
Теперь я точно знаю — патриотизм не в пафосных словах и не в парадных событиях. Он в том, чтобы пропустить историю через себя. В способности не просто назвать даты, а представить, каково это — ожидать известия с фронта или хоронить хлебные карточки вместе с умершей семьей.
Сын обещал привезти игру и проверить меня на прочность. Говорит, мало кто справляется с «Дорогой жизни» без промахов. И я испытываю гордость, что он теперь знает цену тем самым «ошибкам», которые в 1941-м стоили жизни.
А вам доводилось сталкиваться с проектами, которые перевернули ваше понимание о том, как можно говорить о войне? Может, это была книга, фильм или, как в нашем случае, игра, после которой история перестала быть чем-то далеким?