Александра, ступая с кочки на кочку, подошла к ограждению.

Штакетник на нём почернел, покрылся мхом.
В голове возникла мысль:
«Старик за ограду держится, или держит её, чтобы не упала?»
- Вы меня звали? – негромко произнесла она.
- Тише, дурёха! – прошептал в ответ дедок. – Чего тебя сюда занесло-то? Заходи скорее, да за мной схоронись! Если спросят, скажу, что ты нашенская. Не любят они чужаков. Узнают, что не мёртвая, выследят и в живых точно не оставят.
- Да кто они-то?
- Сама увидишь! Глянь туда!
Он указал на крыльцо.
В этот момент дверь дома открылась…
Саша поняла, что старик прав. Предчувствие прямо в набат било, что нужно срочно отсюда бежать, ну, на крайний случай, где-нибудь спрятаться.
Девушка побоялась скрываться в высокой болотной траве, так можно и в трясину угодить, потому толкнула старенькую калитку, но та вросла в землю, заросла корневищами и ни в какую не открывалась.
Она испуганно оглянулась.
Из-за двери уже показалась мужская нога в начищенном до блеска ботинке...
В этот момент калитка внезапно распахнулась сама собой.
И Александра, не задумываясь, вбежала на территорию погоста. А проход за её спиной тут же неслышно закрылся. Девушка с удивлением заметила, что даже растущая на кладбище и за его пределами трава не примялась, да и петли, хоть проржавели, а не скрипнули.
Лишь теперь она поняла, кто этот дедушка, да только раздумывать было некогда, и Саша встала за ссутулившейся спиной старика, как тот велел. Отчего-то его она боялась меньше, чем тех, кто выходил из дома.
- Гляди в землю, глаз не подымай, не двигайся и на их слова, если позовут, никак не отзывайся, а то поймут, что ты живая, - шепнул хозяин погоста. – Да переступи на вон ту кочку, а то обутки промочишь.
Под ногами действительно начинала выступать влага, спасала лишь лежащая на земле жёсткая осока, ставшая плотной постилкой, не давая ступням намокнуть и испачкаться.
Девушка из-за спины погостника сквозь ресницы наблюдала, как из дома показались два крепких парня в чёрном и шикарная женщина лет двадцати пяти в модном брючном костюмчике.
Они пошли в сторону дороги, до которой было около километра. Если её пересечь, а потом срезать путь через лесок, то можно было выйти к «железке», и сесть на электричку.
Но, судя по нарядам этой троицы, на электричках они вряд ли ездили, скорее всего, где-то у дороги припарковали машину, надёжно спрятав её в кустах.
Парни уверенно ступали по тропинке, а их спутница вдруг резко остановилась и повернула голову в сторону кладбища, пытаясь рассмотреть того, кто стоит за погостником.
- Спиридоныч, кто это там, позади тебя? Никак барышню себе завёл?
Голос прозвучал холодно, но скрыть любопытство ей всё-таки не удалось.
- А тебя, ведьма, это касаться не должно! Что в моих владениях, то моё! Скучно одному тут торчать, вот и позвал одну из покойниц наверх, пока совсем тут всё не затопило. Красивая когда-то девка была, молоденькой ко мне на погост пришла. Снарядил вот чуток, чтобы полюбоваться, ейная-то одёжка уж сгнила...
- Средь бела дня мёртвую поднял?
- А что мне мешает? Тут мой мир. Да и солнышка сегодня не видать – с утра хмарь.
Ведьма хмыкнула.
Погостник и впрямь мог сделать на своей территории хоть ночь в полдень, но только, если нет прямых солнечных лучей. Пока его могила на погосте, он там и не такое способен сотворить.
- Ну-ну! Недолго тебе осталось. Скоро превратишься в болотника, косточки твоих покойничков окончательно сгниют, а ты будешь только лягушками управлять. Хотя, что это я? Твои-то останки болото тоже уничтожит, - сказала она, не скрывая ехидного тона.
- Значит, отмучаюсь! Хм, тоже мне, напугала! – презрительно хмыкнул дед.
- Выходит, не передумал? – отреагировав на неприязненный тон деда, сделала вывод Аглая. – Зря! Я ведь могу посодействовать в осушении кладбища. Чтобы вода отступила, пришлю людей, они отводные каналы пророют…
- А ты у меня свои чёрные делишки творила? Говори уж, как есть, старик поморщился. – Нет, ведьма, я останки бедных девчонок у себя прятать не стану. Ты несколько лет лично не являлась, милиции боялась, а теперь, гляжу, осмелела, снова за своё взялась? Надеюсь, в следующий раз кто-нибудь этот дом спалит, и я тебя и твоих котов больше не увижу!
Однажды и тебе хвост прищемят, придёт твой час!
Собеседница погостника неискренне рассмеялась, потом скомандовала своим охранникам «идём отсюда!», и троица гордо удалилась.
***
- Ушли, - глубоко вздохнув, сказала Саша, - спасибо вам…
Девушка замялась, не зная, как назвать старика.
- Спиридонычем зови. Я при жизни Иваном Спиридонычем был. Или просто дедушкой. Меня и так при жизни звали. Внуки-то как-никак имелись.
- Я пойду?
- Да не спеши ты, давай поболтаем. Пусть эти, - он кивнул на тропинку за пределами кладбища, - уедут. А то могут догадаться, что ты живая, да проверить мои слова. Подождут ещё, чего доброго. Вряд ли долго, больно уж Аглая нетерпеливая. Но всё равно не торопись. Ты ведь тоже ведьма, не так ли?
- Ну-у-у…, - замялась Саша.
Она уже поняла, что ведьм погостник не слишком-то любит, но вспомнив слова бабушки о том, что хозяина погоста лучше не обманывать, добавила:
- Можно и так сказать. В общем, вы правы.
- Я сразу это заметил. Прежде-то с вашим братом частенько якшался. Не всем, конечно, войти разрешал, но приходили всякие.
Погост тут большой был, даже часовенка имелась. Позже сгнила да рухнула. Сейчас уже и следа не найти.
Знаешь же, что в таком месте для ведьмы или колдуна возможностей много: кто-то гадости делает, другим на смерть, а кто-то болячки всякие на покойничка перекидывает, чтобы живым помочь. Только для того, чтобы лечить, в основном свежая могилка нужна, а у меня таких давно уже нет. А вот для злодейства разные могилы годятся.
Я перестал пускать их после того, как один молодой парнишка решил на кого-то мруна науськать. Имени этого горе-кудесника уже не помню. Неместный. Его и хоронили не тут.
- Мруна? А кто это? Извините, я – ведьма начинающая, больше лечу, про такое даже не слышала.
- Мрунами я называю души тех покойников, у которых украли что-то полезное, какую-то особенность, способность, к примеру, талант в рукоделии или удачливость в денежных делах.
Ну, само собой, забрать что-то можно только у свежего покойника. Обычно до девяти дней со дня смерти. Вот и суетятся ведьмы да колдуны. Как-то раз даже передрались у этой калитки.
Дедок кивнул в ту сторону, откуда Саша входила.
- Обворованная душа не может уйти, ей надо на ком-то выместить свою обиду, вот и крутится у могилы, в которой его собственное тело почивает, и постоянно ищет способ с погоста сбежать, чтобы найти виновника. Так уж у них заведено. А потому колдун забрать и натравить такого мруна на любого может. Это существо никого не пожалеет. Если вырвется, станет семьями убивать, вытягивая энергию жизни до капли – копит силы для мести. Вот только грамотный колдун после выполнения задачи, сразу же эту озлобленную сущность уничтожает. Ну, это грамотный…
А тот дурачок оставил напитавшегося мруна за пределами кладбища гулять, а сам в Москву, откуда приезжал…, в общем, до дому подался. Решил, раз дело сделано, то на этом и всё. Его тот самый мрун по дороге и прихлопнул.
Возвращать напитавшуюся энергией сущность мне самому пришлось. А это, знаешь ли, очень хлопотно, когда за ограду выйти не можешь.
Едва приманил на тело, которое к счастью не успело сгнить. Иначе не знаю, как бы возвращал. А уж сколько бед бы он натворил, и говорить о том не хочется.
Потом этим мруном ещё одна ведьма попользовалась и, как задание выполнил, стёрла его из мира живых, как дождик стирает детский рисунок, нацарапанный веточкой на земле.
Для того только и позволил ей. По-другому от него избавиться сложно, сама пойми, этот дух слишком сильным стал, а злость в нём прямо кипела. Кто же захочет в своём доме дикого хищника держать? Опасен он для людей был. А ведь в то время тут ещё хоронили, и проведывать могилки родственники приходили…
- Простите, дедушка, а вот эта женщина, которую мы видели, что она в том доме делает?
У меня чуть больше пяти лет назад подруга была, потом её милиция там мёртвой нашла, в том доме, где когда-то сторож жил. Говорили, что разложилась уже. Хоронили в закрытом гробу. Она к этой Аглае уезжала, вроде как работать на неё, и домой не вернулась.
- Помню ту девочку. Сюда её привезли не сильно беременную. После уже живот округлился. Коса у неё была знатная, прямо в руку толщиной.
- Да, это она, Тася. У её мамы тоже коса красивая. У них это семейное, - обрадовалась Саша тому, что Спиридоныч подругу видел, но тут же погрустнела и добавила, - было…. Что же с ней произошло?
- С ней произошло, что и с другими молодыми мамашами. Родила, дитя забрали, а после этого кому она нужна? Отдали сущностям на растерзание.
Саша охнула, сжала губы, едва подавив желание прямо здесь и сейчас уничтожить ту гадкую ведьму, которая убила Тасю. Чуть было не сказала об этом вслух, но тут же прикрыла рот рукой. Нельзя при погостнике никакие сильные эмоции показывать, кроме горя, конечно. Вот из-за горя можно сколько угодно убиваться, и слёзы лить в избытке. На то оно и кладбище.
- Обычно трупы ведьмины коты у ограды прикапывали. С той стороны, конечно. Когда болото начало разрастаться, то могилку там было уже не вырыть. Вода сразу ямку наполняла, едва копнёшь. А потом грязь засасывать начала, копать стало совсем неловко. Наверное, чуть дальше в лесочке зарывают. Это тебе я дорожку умостил, а им теперь сюда близко не подойти – трясина. Иначе к самому забору припёрлись, рассмотрели, как следует, и сразу бы поняли, кто ты такая. Хорошо, что ты не глупая, в траву не сиганула, когда я тебя позвал.
- А разве там, за оградой, вы можете…?
- Кое-что малёхо и там могу, - поняв вопрос, поспешил с ответом Спиридоныч. – Раньше только до калитки, дальше ни-ни, а сейчас, когда кладбищенскую землю водичка размыла и частично за пределы моих владений вынесла, стало и там получаться, недалеко, правда, и слабее, чем тут, но кочек наставить, чтобы путь укрепить, это не трудно. Пока убрал их, мало ли, а пойдёшь домой, снова тебе тропку намощу.
Аглая давно просит разрешить ей на моём кладбище убиенных хоронить. Да только шиш ей, стерве!
Старик ехидненько прищурился, будто говорил это самой ненавистной ведьме.
- Раз опять явилась дом проверить, значит, скоро снова беременную туда приведёт. Они её особым настоем до самых родов будут поить, чтобы ребёночек правильный родился, пригодный для задуманного. А перед этим ещё и заклинаньем обработают, внушат, что это не дом, а просто дворец какой-то. Несколько раз слышал, как восхищались, мол, светлый, красивый. А на мои владения показывали и говорили, мол, шикарный сад, жалели только, что молодой, не плодоносит пока.
- Да, так Тася и говорила, - подтвердила Саша, вспоминая слова подруги. – А зачем Аглае столько детей? Для усыновления?
Дедок расхохотался.
Он смеялся долго. До слёз. Только немного успокоившись ответил:
- Ну, ты даёшь! Неужто и впрямь про такое не знаешь? Э-э-эх! Ещё ведьмой называешься! Я и то смекаю что к чему. Конечно, знаю не всё. Кто же мне всё-то расскажет? Это – ведьмовские секреты. В общем, есть у них какой-то особый ритуал. Варят они их.
- Кого? Детей? – не поверила своим ушам Саша.
- Их самых, кого ещё? Мы же с тобой про младенцев говорим, а не про пельмени.
Если очень долго варить, получается однородная масса, как густая сметана, у новорожденных косточки-то ещё хлипенькие, так что всё уваривается. Потом этим составом ведьмы натираются, да и просто его едят. Это их красоту и молодость поддерживает. Никто стареть не хочет.
Находят глупенькую девчонку, обрабатывают так, что она с ходу прыгает в постель к кому велено. С первого раза беременеет. А потом обманывают и сюда привозят.
Не знаю, почему они в тот раз покойницу не закопали. То ли вспугнул кто, то ли уверены были, что сюда никто не поедет, и для чего-то ещё оставили. Обычно, пока варева достаточно, Аглаю сюда и палкой не загонишь, но как только его остаётся мало, то все трое являются. А раз припёрлись, то скоро снова там кого-то поселят.
Спиридоныч кивнул на дом.
- Ты б сообщила куда следует. Уряднику или ещё кому. Пусть наведаются сюда недельки через две. Может, хоть эту сумеют спасти.
- У нас сейчас милиция.
- Значит, милиции этой сообщи. Хотя, вряд ли у ведьмы такой дом один. Иначе бы её коты каждый год новую жертву приводили. На четыре-пять лет одного младенца мало.
- А почему коты?
- Так они не всегда парнями бывают. Порой котами оборачиваются. Прислужники это ейные – бесы. Обычно ведьме один прислуживает, а у особо сильных, их и три может быть. У тебя нет такого что ли?
Александра отрицательно покачала головой.
- О, чудо чудное! Да ты и впрямь совсем ещё зелёная. Ничего, как в силу войдёшь – появится. И ещё, я заметил, как ты кулачки от ненависти сжимала. Так вот, не советую.
- Чего не советуете? – не поняла девушка.
- Дурында! Лезть к Аглае пока не советую. Месть – штука не самая плохая, но когда крупа нападает на мышь, хорошо это будет только для мыши. А ты пока даже не крупа, а так пылинка на ветру. Куда ветер понесёт, туда и полетишь. Девка-то вроде хорошая, а ведьма пока… э-э-эх!
Старик усмехнулся. А потом вдруг стал строгим и заявил:
- Давай, иди-ка восвояси, нечего тут ночью ошиваться. И чтобы больше тебя тут не видел! И ещё, отдай-ка мне ленточку, которая покойнице принадлежала, заплати за то, что на моём погосте от погибели сегодня пряталась.
И не говори, что нет её у тебя. Ты благодаря этой ленте дорогу сюда отыскала, по подружкиным следам шла.
«Что хозяин погоста попросит – отдай!» - вспомнила бабушкины слова Александра.
Она, молча, достала из кармана ленту, и подала старику.
- Умница, что не перечила. Что ж, иди!
Калитка распахнулась, и Саша, попрощавшись, перепрыгивая с кочки на кочку, отправилась подальше от этого страшного места.
Она ещё успевала на последнюю электричку.