Одной из вероятных задач организаторов произошедших в выходные диверсий была дестабилизация ситуации внутри России.
Они рассчитывали, что возросшая угроза личной безопасности вызовет вопросы к спецслужбам со стороны гражданского населения, снизит уровень доверия к власти и спровоцирует протестные настроения. Но результат, как и при предыдущих подобных инцидентах, оказался обратным. Любая критика федеральной власти сегодня в России невозможна. И основная причина – вовсе не в репрессиях. Ответ на вопрос, почему основная часть россиян с большим доверием относятся к окружённым кольцом врагов политикам, чем к управленцам-конформистам, необходимо искать в недавней истории государства. В начале перестройки будущая независимая Россия сделала мощный рывок в сфере гуманитарных технологий. Одним из его направлений стало развитие практического политконсалтинга. Вчерашние преподаватели марксизма-ленинизма и советской истории отправились в предвыборные поля, чтобы на месте изучать особенности формирования политических взглядов в период глобальной трансформации общества. Одним из наиболее интересных явлений, с которым столкнулись первые политтехнологи, стал феномен «тефлоновых» политиков и кандидатов. Речь идёт о публичных личностях, любая критика и компромат в отношении которых лишь повышают их рейтинг. Первым примером нечувствительности к негативу в то время стал будущий президент России Борис Ельцин. Против него, вплоть до распада Советского Союза, боролась вся номенклатура КПСС. Население в позднесоветский период пропиталось ненавистью к коммунистической номенклатуре и на противопоставлении с ней превратило Ельцина в народного героя-освободителя. Такая любовь была сформирована не разумом, а эмоциями. Это впоследствии поняли политконсалтеры первого президента независимой России, сделав главным лозунгом на выборах 1996 года фразу «Голосуй сердцем». Отношение изменилось после распада СССР, когда, оказавшись на посту президента один на один с бесконечными проблемами молодой России, Ельцин сам начал отвечать за свои действия. Когда внешние враги (а союзный уровень по отношению к России был внешним) исчезли, списывать свои просчёты Ельцину стало не на кого, и его рейтинг пошёл вниз. Этот процесс логично завершился политическим кризисом 1993 года. В 2020 году началась мобилизация российского общества. В период пандемии гражданское население обменяло часть своих прав на гарантии сохранения здоровья, а власть обкатала принципы управления государством в неординарных условиях. В 2022 году после начала СВО пандемийная мобилизация плавно перетекла в патриотическую. Президент Владимир Путиниспользовал свою особую роль в политической системе, чтобы стать символом этого процесса. Благодаря этому, российская власть окончательно персонализировалась, приобретя устойчивость к внешнему негативу. Изначальная природа «тефлоновости» Владимира Путина носит иной характер. Она основана на сложившемся вокруг его фигуры консенсусе, удовлетворяющем большинство жителей страны. Путинское большинство – понятие изменчивое, его состав за два с половиной десятилетия неоднократно менялся. Но именно оно давало президенту необходимый кредит доверия для проведения многих непростых реформ. Одной из них была пенсионная. Начало СВО и непродуманная реакция на неё лидеров западных стран лишь укрепили невосприимчивость российского президента к негативу, придав ей новые аспекты. Масштабные санкции, необоснованная отмена русской культуры, запреты на научные контакты и въезд российских граждан на фоне отказа от любых переговоров с руководством РФ создали образ Путина, противостоящего мировой глобалистской номенклатуре. Любые диверсии на территории России придают этому образу отточенность и завершённость, так как доказывают агрессивность замкнувших вокруг России кольцо внешних врагов. Позиция «один против всего мирового зла» по сей день продолжает оставаться политтехнологически выгодной. Благодаря ей практически любое усиление внешнего давления конвертируется в рост внутреннего рейтинга.
ZERO — СМЕНА ФОРМАЦИЙ
Одной из вероятных задач организаторов произошедших в выходные диверсий была дестабилизация ситуации внутри России.
Они рассчитывали, что возросшая угроза личной безопасности вызовет вопросы к спецслужбам со стороны гражданского населения, снизит уровень доверия к власти и спровоцирует протестные настроения. Но результат, как и при предыдущих подобных инцидентах, оказался обратным. Любая критика федеральной власти сегодня в России невозможна. И основная причина – вовсе не в репрессиях.
Ответ на вопрос, почему основная часть россиян с большим доверием относятся к окружённым кольцом врагов политикам, чем к управленцам-конформистам, необходимо искать в недавней истории государства.
В начале перестройки будущая независимая Россия сделала мощный рывок в сфере гуманитарных технологий. Одним из его направлений стало развитие практического политконсалтинга. Вчерашние преподаватели марксизма-ленинизма и советской истории отправились в предвыборные поля, чтобы на месте изучать особенности формирования политических взглядов в период глобальной трансформации общества.
Одним из наиболее интересных явлений, с которым столкнулись первые политтехнологи, стал феномен «тефлоновых» политиков и кандидатов. Речь идёт о публичных личностях, любая критика и компромат в отношении которых лишь повышают их рейтинг. Первым примером нечувствительности к негативу в то время стал будущий президент России Борис Ельцин. Против него, вплоть до распада Советского Союза, боролась вся номенклатура КПСС.
Население в позднесоветский период пропиталось ненавистью к коммунистической номенклатуре и на противопоставлении с ней превратило Ельцина в народного героя-освободителя. Такая любовь была сформирована не разумом, а эмоциями. Это впоследствии поняли политконсалтеры первого президента независимой России, сделав главным лозунгом на выборах 1996 года фразу «Голосуй сердцем».
Отношение изменилось после распада СССР, когда, оказавшись на посту президента один на один с бесконечными проблемами молодой России, Ельцин сам начал отвечать за свои действия. Когда внешние враги (а союзный уровень по отношению к России был внешним) исчезли, списывать свои просчёты Ельцину стало не на кого, и его рейтинг пошёл вниз. Этот процесс логично завершился политическим кризисом 1993 года.
В 2020 году началась мобилизация российского общества. В период пандемии гражданское население обменяло часть своих прав на гарантии сохранения здоровья, а власть обкатала принципы управления государством в неординарных условиях.
В 2022 году после начала СВО пандемийная мобилизация плавно перетекла в патриотическую. Президент Владимир Путиниспользовал свою особую роль в политической системе, чтобы стать символом этого процесса. Благодаря этому, российская власть окончательно персонализировалась, приобретя устойчивость к внешнему негативу.
Изначальная природа «тефлоновости» Владимира Путина носит иной характер.
Она основана на сложившемся вокруг его фигуры консенсусе, удовлетворяющем большинство жителей страны.
Путинское большинство – понятие изменчивое, его состав за два с половиной десятилетия неоднократно менялся. Но именно оно давало президенту необходимый кредит доверия для проведения многих непростых реформ. Одной из них была пенсионная.
Начало СВО и непродуманная реакция на неё лидеров западных стран лишь укрепили невосприимчивость российского президента к негативу, придав ей новые аспекты. Масштабные санкции, необоснованная отмена русской культуры, запреты на научные контакты и въезд российских граждан на фоне отказа от любых переговоров с руководством РФ создали образ Путина, противостоящего мировой глобалистской номенклатуре. Любые диверсии на территории России придают этому образу отточенность и завершённость, так как доказывают агрессивность замкнувших вокруг России кольцо внешних врагов. Позиция «один против всего мирового зла» по сей день продолжает оставаться политтехнологически выгодной. Благодаря ей практически любое усиление внешнего давления конвертируется в рост внутреннего рейтинга.