ПОХОРОНЕН КАК СОЛДАТ Фаина стояла, крепко прижав к груди худенькое тело ребенка. Она не замечала, что ее руки и одежда испачканы кровью. Родной кровью, вытекающей из маленького тела ее сына. Вода, разрезаемая форштевнем сторожевика, равномерно журчала. Вдали догорал корабль. Черный дым стлался над свинцовой гладью моря. Все произошло, как в страшном кошмарном сне. Это был последний пароход, покидавший с семьями эвакуированных и ранеными защитниками пылающий Севастополь. И сейчас перед глазами стояло лицо мужа, вырвавшегося проводить жену с сыном на последнем корабле, и его прощальные слова: – Эх, Фая, почему же ты не согласилась ехать к маме в Куйбышев? Ну, счастливо, береги сына. Торопливый прощальный поцелуй, и Фаина с сыном на одной руке и чемоданом в другой в числе последних ступила на трап. – А ведь могла избежать всего этого ужаса, сохранить сына, – беззвучно шептала несчастная женщина. Буквально накануне войны она была отправлена вместе с другими семьями военнослужащих с западной границы. Муж уговаривал ехать в Куйбышев к своей матери. Но она настояла на своем. – Поеду только к маме в Севастополь. Если на границе уже чувствовалось дыхание войны, то Севастополь казался местом, куда война не докатится. Как же она ошибалась! Война началась на второй день после их приезда в Севастополь, сразу оказавшийся целью, на которую был направлен удар. Немецкие самолеты появились над переполненным кораблем далеко в море. Один за другим с пронзительным воем пикировали они на беззащитный пароход с опознавательными знаками Красного Креста. Что мог сделать против армады бомбардировщиков один сторожевой корабль сопровождающий пароход? В разных местах вспыхивали пожары от прямых попаданий бомб. Ни шлюпки, ни сторожевой корабль не могли вместить всех. Фаину спасло то, что она поднялась на борт одной из последних. – Давай ребенка, – обратился к Фаине молодой матрос и протянул руки, стоя на зыбком трапе. Молодая женщина протянула ему сына и, подхватит чемодан, шагнула на шаткую опору. Зловещая тень пронеслась над головой, и раздался треск пулемётной очереди. Краснофлотец, державший ее ребенка, странно дернулся и беззвучно повалился. Фаина, уронив в море чемодан, успела подхватить сына. Не чувствуя ног, она сбежала по зыбкому трапу и только на борту сторожевика почувствовала, что руки у нее мокрые, и с ужасом увидела, что течет кровь. Вражеская пуля ударила в правую ключицу сына. Мать смотрела, как с алой струйкой из тела сына уходит жизнь, и ничего не могла сделать для его спасения. Потрясенная гибелью сына, она даже не сознавала полностью трагического положения сотен людей, остающихся на охваченном огнем транспорте. Сейчас сторожевик входил в Цемесскую бухту. Вот и причал. Люди переходили с качающейся палубы на твердую землю. Только Фаина по-прежнему стояла, прижав к груди бездыханное тельце ребенка. Она очнулась тогда, когда на ее плечо опустилась тяжелая рука, и мужской голос участливо произнес: – Пойдем, милая, мы в Новороссийске. Сойдя на берег, несчастная мать безучастно стояла, прижав к груди сына. К ней подошел какой-то мужчина, взял под руку. – Пойдем со мной, – сказал он, – я какой-нибудь гроб сделаю. Вскоре маленький гробик, скорее напоминающий ящик, сколоченный из обломков досок, стал последним прибежищем ее маленького сына. Спустившись в братскую могилу, мужчина осторожно поставил гробик в угол. – Здесь ему легче будет, – пробормотал он, вылез из могилы, подошел к задыхающейся от слез женщине. – Не убивайся, мать, – тихо сказал он, – твой сын похоронен в братской могиле, как солдат, – и скрылся в толпе. Когда Фаина оглянулась, чтобы поблагодарить доброго человека, его нигде не было. – Надо же, даже имени не спросила, – вытирая слезы, сокрушалась она. Высокий холм вырос над братской могилой недалеко от морского вокзала. Сейчас на этом месте горит вечный огонь, и по стойке смирно замерли с автоматами на груди в почетном карауле новороссийские комсомольцы. Этот рассказ не выдумка, а страшная быль и боль из жизни ветерана труда и участницы тех трагических событий Фаины Ивановны Сидоровой, проживающей в селе Боровское. В.ЗАПОЛЕВ.
Белозерская районная газета "Боевое слово"
#ЗемляБелозерская#ветераныБелозерья#100летБелозерскийОкруг#БоевоеСлово#1988
ПОХОРОНЕН КАК СОЛДАТ
Фаина стояла, крепко прижав к груди худенькое тело ребенка. Она не замечала, что ее руки и одежда испачканы кровью. Родной кровью, вытекающей из маленького тела ее сына.
Вода, разрезаемая форштевнем сторожевика, равномерно журчала. Вдали догорал корабль. Черный дым стлался над свинцовой гладью моря.
Все произошло, как в страшном кошмарном сне. Это был последний пароход, покидавший с семьями эвакуированных и ранеными защитниками пылающий Севастополь. И сейчас перед глазами стояло лицо мужа, вырвавшегося проводить жену с сыном на последнем корабле, и его прощальные слова:
– Эх, Фая, почему же ты не согласилась ехать к маме в Куйбышев? Ну, счастливо, береги сына.
Торопливый прощальный поцелуй, и Фаина с сыном на одной руке и чемоданом в другой в числе последних ступила на трап.
– А ведь могла избежать всего этого ужаса, сохранить сына, – беззвучно шептала несчастная женщина.
Буквально накануне войны она была отправлена вместе с другими семьями военнослужащих с западной границы. Муж уговаривал ехать в Куйбышев к своей матери. Но она настояла на своем.
– Поеду только к маме в Севастополь.
Если на границе уже чувствовалось дыхание войны, то Севастополь казался местом, куда война не докатится. Как же она ошибалась! Война началась на второй день после их приезда в Севастополь, сразу оказавшийся целью, на которую был направлен удар.
Немецкие самолеты появились над переполненным кораблем далеко в море. Один за другим с пронзительным воем пикировали они на беззащитный пароход с опознавательными знаками Красного Креста. Что мог сделать против армады бомбардировщиков один сторожевой корабль сопровождающий пароход?
В разных местах вспыхивали пожары от прямых попаданий бомб. Ни шлюпки, ни сторожевой корабль не могли вместить всех. Фаину спасло то, что она поднялась на борт одной из последних.
– Давай ребенка, – обратился к Фаине молодой матрос и протянул руки, стоя на зыбком трапе.
Молодая женщина протянула ему сына и, подхватит чемодан, шагнула на шаткую опору.
Зловещая тень пронеслась над головой, и раздался треск пулемётной очереди. Краснофлотец, державший ее ребенка, странно дернулся и беззвучно повалился. Фаина, уронив в море чемодан, успела подхватить сына. Не чувствуя ног, она сбежала по зыбкому трапу и только на борту сторожевика почувствовала, что руки у нее мокрые, и с ужасом увидела, что течет кровь. Вражеская пуля ударила в правую ключицу сына.
Мать смотрела, как с алой струйкой из тела сына уходит жизнь, и ничего не могла сделать для его спасения. Потрясенная гибелью сына, она даже не сознавала полностью трагического положения сотен людей, остающихся на охваченном огнем транспорте.
Сейчас сторожевик входил в Цемесскую бухту. Вот и причал. Люди переходили с качающейся палубы на твердую землю. Только Фаина по-прежнему стояла, прижав к груди бездыханное тельце ребенка. Она очнулась тогда, когда на ее плечо опустилась тяжелая рука, и мужской голос участливо произнес:
– Пойдем, милая, мы в Новороссийске.
Сойдя на берег, несчастная мать безучастно стояла, прижав к груди сына. К ней подошел какой-то мужчина, взял под руку.
– Пойдем со мной, – сказал он, – я какой-нибудь гроб сделаю.
Вскоре маленький гробик, скорее напоминающий ящик, сколоченный из обломков досок, стал последним прибежищем ее маленького сына. Спустившись в братскую могилу, мужчина осторожно поставил гробик в угол.
– Здесь ему легче будет, – пробормотал он, вылез из могилы, подошел к задыхающейся от слез женщине.
– Не убивайся, мать, – тихо сказал он, – твой сын похоронен в братской могиле, как солдат, – и скрылся в толпе.
Когда Фаина оглянулась, чтобы поблагодарить доброго человека, его нигде не было.
– Надо же, даже имени не спросила, – вытирая слезы, сокрушалась она.
Высокий холм вырос над братской могилой недалеко от морского вокзала. Сейчас на этом месте горит вечный огонь, и по стойке смирно замерли с автоматами на груди в почетном карауле новороссийские комсомольцы.
Этот рассказ не выдумка, а страшная быль и боль из жизни ветерана труда и участницы тех трагических событий Фаины Ивановны Сидоровой, проживающей в селе Боровское.
В.ЗАПОЛЕВ.