Страница 3.2.1. Автор - Д.Нагишкин. Часть 1-я из 6-ти. Дополнительно к теме: "ВОПРОСЫ АРХЕОЛОГИИ, ЭТНОГРАФИИ и АНТРОПОЛОГИИ СИБИРИ и ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА", к статье: 3). "НЕОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ в НИЗОВЬЯХ РЕКИ УССУРИ (СЕЛО КАЗАКЕВИЧЕВО)", автор - В.Е.Ларичев. Книга оцифрована в 2017 году. Содержание: - 1. "Храбрый Азмун". - 2. "Большая беда". - 3. "Кукушкино богатство". - 4. "Чориль и Чольчинай". - 5. "Семь страхов".
«Люди Амура»: культура нанайских поселений. Фильм первый
"АМУРСКИЕ СКАЗКИ - ЛЕГЕНДЫ". Часть 1-я из 5-ти. Автор - Д.Нагишкин.
1). "ХРАБРЫЙ АЗМУН".
Смелому никакая беда не помеха. Смелый сквозь огонь и воду пройдёт - только крепче станет. О смелом да храбром долго люди помнят. Отец сыну о смелом да храбром сказки сказывает.
Давно это было. Тогда нивхи ещё каменные наконечники к стрелам делали, тогда нивхи ещё деревянным крючком рыбу ловили. Тогда амурский лиман Малым морем звали - Ля-ери.Тогда на самом берегу Амура 1-на деревня стояла. Жили в ней нивхи - не хорошо и не худо. Много рыбы идёт - нивхи весёлые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идёт, плохой улов - молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают. 1-й весной вот что случилось. Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят - по Амуру что-то плывёт! 5 - 6, а может, и весь десяток деревьев. Видно, где-то буревалом деревья повалило, полая вода их друг с другом сплотила и так сбила, что и силой не растащишь. Земли на те деревья навалило. Трава на них выросла. Целый остров - ховых - плывёт! Видят нивхи на том ховыхе заструженный шест стоит. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется. Говорит старый нивх Плетун:
- "Кто-то плывёт на ховыхе! Заструженный шест поставил - от злого глаза защита! Значит, помощи просит".
Слышат нивхи - плач ребёнка доносится. Плачет ребёнок, так и заливается. Говорит Плетун:
- "Ребёнок на ховыхе плывёт! Видно, нет у него никого! Злые люди всех его родичей убили, или чёрная смерть всех унесла. Зря не бросит ребёнка мать! На ховых посадила - добрых людей искать послала!"
Подплывает ховых. Слышен плач всё сильнее.
- "Нивху как не помочь!" - говорит Плетун. - "Помочь надо!"
Кинули парни верёвку с деревянным крючком, зацепили ховых, подтянули к берегу. Глядят - лежит ребёнок: сам беленький, кругленький, глазки чёрные, как звёздочки блестят, лицо широкое, как полная Луна. В руках у ребёнка - стрела да весло. Посмотрел Плетун, говорит
- "Ребёнок богатырём будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не боится. Сыном своим назову! Имя новое дам. Пусть Азмуном называться будет!"
Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребёнок всё тяжелей становится! Говорят старику:
- "Эй! Плетун! Сын-то твой на руках растёт! Гляди!"
- "На родной земле да на родных руках как не расти?" - отвечает Плетун. - "Родная земля силу человеку даёт!"
Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу даёт: пока до дома старика дошли, вырос Азмун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошёл, на свои ноги стал, посторонился - старшим дорогу уступил, только тогда сам в дом вошёл.
- "Э-э!" - думает Плетун, на нового сына глядя, - "мальчик-то хорошие дела делать будет, наперёд о людях думает, а потом о себе!"
Азмун названого отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:
- "Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни!"
Сетки взял, весло взял. На берег вышел - лодки сами собой в воду соскочили. А Азмун, в лодку ставши, на корму своё весло бросил - стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул - много рыбы поймал. Домой пришёл - женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названому отцу говорит:
- "Мало рыбы в этом месте, отец!"
Отвечает ему Плетун:
- "Не пришла рыба! Амур рыбу не даёт!"
- "Попросить надо, отец! Как нивхам без рыбы жить?"
Раньше всегда рыбы просили - Амур кормили, чтобы рыбу давал. Вот поехали Амур кормить. На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пёстрых тюленей, собачьи дохи чёрные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали. Взял Плетун кашу, юколу - сушёную рыбу, сохачьего мяса взял. Всё в Амур бросил:
- "Простые люди просят тебя - рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем - больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!"
Кинул Азмун сетку в воду - много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится.
- "Один раз - это просто удача!" - говорит.
Кинул сетку 2-й раз. Меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в 3-й раз - последнюю рыбу взял. Кто из нивхов потом сетки ни бросал - ничего не поймал! Даже корюшка в сетку нейдёт! В 4-й раз кинул свою сетку Азмун - пустую вытащил.Приуныли нивхи. Трубки закурили.
- "Помирать теперь будем!" - говорят.
Велел Азмун всю рыбу в 1-н амбар сложить - понемногу всех людей кормить. Заплакал Плетун, говорит Азмуну:
- "Сыном тебя назвал, думал, новую жизнь тебе дам! Рыбы нет - что есть будем? Все помрём с голоду. Уходи, сын мой! Тебе - другая дорога! От нас уйди - наше несчастье на нашем пороге оставь!"
Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. 3-и амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:
- "К Морскому Старику - Тайрнадзу - пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл".
Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил! Никогда этого не было! Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу - Старику спуститься?
- "По силе ли тебе дорога эта?" - спрашивает отец Азмуна.
Ударил Азмун ногой в землю. От своей силы по пояс в землю ушёл! Ударил в скалу кулаком - скала трещину дала, из той трещины родник полился. Глаз прищурил, на дальнюю сопку посмотрел, говорит:
- "У подножья сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может! Помогу ей!"
Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.
- "По силе!" - говорит Азмун.
Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, нож, лук со стрелами взял, верёвку с крючком, костяную пластинку взял - играть, коли в дороге скучно станет. Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал - той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернётся.Вот пошёл он. До Малого моря дошёл. Видит - нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает. Кричит ей Азмун:
- "Эй, соседка! Далеко ли до Хозяина идти?"
- "Какого тебе хозяина надо?"
- "Тайрнадза, Морского Старика!"
- "Коли морского - так в море и ищи", - отвечает нерпа.
Пошёл Азмун дальше. До Охотского моря дошёл, до Пилякеркха, так его тогда называли. Лежит перед ним море. Конца-края морю не видать! Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны 1-на за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:
- "Эй, соседки! Хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!" - "Какая там добыча!" - чайки отвечают. - "Сам видишь, еле крыльями машем! Рыбы давно не видим. Скоро конец нашему народу придёт. Видно, заснул Морской Старик, про своё дело забыл!"
Говорит Азмун:
- "Я к нему иду! Да не знаю, соседки, как к нему попасть".
Говорят чайки:
- "Далеко в море остров стоит. Из того острова дым идёт. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идёт. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали - от перелётных птиц слыхали! Как попасть туда - не знаем! У косаток спроси!"
- "Ладно!" - говорит Азмун. - "Коли к Старику попадёшь - о нас, Азмун, вспомни!"
Вышел на морской берег Азмун. Долго шёл. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал - уснул. Вдруг во сне слышит - шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл…Видит, по берегу молодые парни взапуски бегают. На поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят - так тюлень на бок!
- "Э-э", - думает Азмун, - мне бы такую саблю!"
Смотрит Азмун - стоят на берегу лодки худые…Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой - ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, верёвку с крючком забросил, 1-ну саблю зацепил, к себе потихоньку подтянул. Тронул пальцем - хороша! Пригодится. Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а 1-му не хватает. Заплакал тут парень, говорит:
- "Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду? Э-э!" - думает Азмун. - "Парни-то со Стариком знаются. Видно, из морской деревни парни".
Сам лежит, не шевелится. Стали парни саблю искать. Нету сабли! Тот, кто саблю потерял, в лес побежал смотреть, не там ли обронил. Остальные лодки в море столкнули, сели. Только 1-на осталась на берегу. Азмун за теми парнями - бежать! Пустую лодку в море столкнул - смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, стал в море выгребать. Вдруг смотрит - что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только косатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках куски тюленьего мяса торчат. Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся - не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники.
- "Ну, что ж", - думает Азмун, - "всё к Старику ближе!"
Долго ли плыл так Азмун - не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли. Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова - дыра, из дыры дымок курится.
- "Видно, там Старик живёт!" - себе Азмун говорит.
Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал… К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились парнями стали, тюленье мясо в руках держат. А та косатка, что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун с косатки в воду - чуть не утонул. Увидали парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег, парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:
- "Эй! Ты кто такой? Как сюда попал?"
- "Да вы что? Своего не узнали?" - говорит Азмун. - "Я от вас отстал, пока саблю свою искал! Вот она, сабля моя!"
- "Это верно, сабля твоя! А почему ты на себя не похож?"
Говорит Азмун:
- "Изменился я от страха, что саблю свою потерял! До сих пор в себя прийти не могу! К Старику пойду - пусть мне прежний вид вернёт!"
- "Спит Старик", - говорят парни. - "Видишь, дымок чуть курится".
В свои юрты парни пошли. Азмуна 1-го оставили. Стал Азмун на сопку взбираться. До половины взошёл - видит, тут стойбище стоит. Одни девушки в стойбище том. Загородили Азмуну дорогу, не пускают:
- "Спит Старик, не велел мешать!"
Пристают к Азмуну, ластятся:
- "Не ходи к Тайрнадзу! Оставайся с нами. Жену возьмёшь - хорошо жить будешь".
А девушки - красавицы, 1-на другой краше! Глаза ясные, лицом прекрасные, телом гибкие, руками ловкие. Такие красивые девушки, что подумал Азмун - не худо бы ему, и верно, из этих девушек жену себе взять. Зашевелилась тут за пазухой у него амурская земля в мешочке. Вспомнил Азмун, что не за невестами сюда пришёл, а вырваться от девушек не может! Догадался он тут - из-за пазухи бусы вынул, на землю бросил. Кинулись девушки бусы подбирать - тут и увидел Азмун, что не ноги у тех девушек, а ласты! Не девушки то, а тюлени! Пока девушки бусы собирали, добрался Азмун до вершины горы. В ту дыру, что на вершине была, свою верёвку с крючком бросил. Зацепил крючок за гребень горы и по той верёвке вниз полез. На дно моря спустился.
В дом Морского Старика попал. На пол упал - чуть не расшибся. Огляделся: всё в доме как у нивха - нары, очаг, стены, столбы, только всё в рыбьей чешуе. Да за окном не небо, а вода! Плещется за окном вода, зелёные волны за окном ходят, водоросли морские в тех волнах качаются, будто деревья невиданные. Мимо окон рыбы проплывают, да такие, каких ни один нивх в рот не возьмёт: зубатые да костлявые, сами смотрят - кого бы сглотнуть! Лежит на нарах Старик, спит. Седые волосы по подушке рассыпались. Во рту трубка торчит, почти совсем погасла, едва дымок из неё идёт, в трубу тянется. Храпит Тайрнадз - ничего не слышит. Тронул его Азмун рукой - нет, не просыпается Старик, да и только… Окрикнул Азмун Тайрнадза, не слышит. Стал громче кричать, а Старик ещё пуще храпит. Рассердился Азмун: что это такое - его родичи с голоду помирают, а Тайрнадз про своё дело забыл, спит!.. Сгоряча ножом Тайрнадза уколол. Завозился тот, закряхтел. Головой ворочает, сморщился весь, попыхтел-попыхтел, да как чихнёт! Проснулся, глаза таращит…
Что делать? Вспомнил Азмун про свою костяную пластинку - кунгахкеи, из-за пазухи вытащил, зубами зажал, за язычок дёргать стал. Загудела, зажужжала, заиграла кунгахкеи: то будто птица щебечет, то словно ручей зажурчит, то как пчела жужжит.Тайрнадз никогда такого не слышал! Что такое? Поднялся, глаза протёр, сел, под себя ноги поджавши. Большой, как скала подводная; лицо доброе, усы, как у сома, висят. На коже чешуя перламутром переливается. Из морских водорослей одежда сшита… Увидел он, что против него маленький парень стоит, как корюшка против осётра, во рту что-то держит, да так хорошо играет, что у Тайрнадза сердце запрыгало. Мигом сон с Тайрнадза слетел. Доброе лицо своё он к Азмуну обратил, глаза прищурил, спрашивает:
- "Ты какого народа человек?"
- "Я - Азмун, нивхского народа человек!"
- "Нивхи на Тро-мифе да на Ля-ери живут! Ты зачем так далеко в наши воды-земли зашёл?"
Рассказал Азмун, какое горе у нивхов стало, поклонился:
- "Отец! Нивхам помоги - нивхам рыбу пошли! Отец, нивхи с голоду умирают. Вот меня послали тебя о помощи просить!"
Стыдно стало Тайрнадзу. Покраснел он, говорит:
- "Плохо это получилось: лёг только отдохнуть, да и заснул! Спасибо тебе, что разбудил меня!"
Сунул руку Тайрнадз под нары. Глядит Азмун - там большой чан стоит, в том чане горбуша, калуги, осётры, кета, лососи, форели плавают. Видимо-невидимо рыбы! Рядом с чаном шкура лежит. Ухватил её старик, четверть шкуры рыбой наполнил. Дверь открыл, рыбу в море бросил, говорит:
- "К нивхам на Тро-миф, на Амур плывите! Быстро плывите, плывите! Хорошо весной ловитесь!"
- "Отец", - говорит Азмун. - "Нивхам рыбы не жалей!"
Нахмурился Тайрнадз.Испугался тут Азмун:
- "Ну, пропал я теперь!" - думает. - "Рассердил Старика! Плохо будет!"
Отца вспомнил, ноги выпрямил, прямо на Тайрнадза смотрит. Улыбнулся тот:
- "Другому бы не простил, что в дела мои мешается! А тебе прощу: вижу, не о себе думаешь, о других! Будь по-твоему!"
Бросил Тайрнадз в море ещё полшкуры рыбы всякой:
- "На Тро-миф, на Амур плывите, плывите! Хорошо осенью ловитесь!"
Поклонился ему Азмун:
- "Отец! Я - бедный, - нечем мне отплатить тебе за добро. Вот возьми кунгахкеи в подарок".
Дал он Тайрнадзу пластинку свою, как играть на ней показал. А у старого давно руки чешутся, хочется её взять, глаз от неё отвести не может! Больно понравилась игрушка. Обрадовался Тайрнадз, в рот пластинку взял, зубами зажал, за язычок стал дёргать……
Загудела, зажужжала кунгахкеи то будто ветер морской, то словно прибой, то как шум деревьев, то будто птичка на заре, то как суслик свистит. Играет Тайрнадз. Совсем развеселился. По дому пошёл, приплясывать стал. Зашатался дом, за окнами волны взбесились, водоросли морские рвутся - буря в море поднялась. Видит Азмун, что не до него теперь Тайрнадзу. К трубе подошёл, за верёвку свою взялся, наверх полез. Пока лез, все руки себе в кровь изодрал; пока гостил у Старика - верёвка ракушками морскими обросла. Вылез, огляделся.Тюленьи девушки всё ещё бусы ищут, ссорятся, делят - и про дома свои забыли, двери в те дома мохом заросли! На нижнюю деревню Азмун посмотрел пустая стоит, а далеко в море плавники косаток видны: гонят косатки рыбу к берегам Пиля-керкха, к берегам Ля-ери, на Амур рыбу гонят! Как теперь домой попасть? Видит Азмун, радуга висит.1-м концом на остров, другим - на Большую землю опирается. А в море волны бушуют - пляшет Тайрнадз в своей юрте. Белые барашки по морю ходят. Полез Азмун на радугу. Едва вскарабкался. Весь перепачкался: лицо зелёное, руки жёлтые, живот красный, ноги голубые! Кое-как влез, по радуге на Большую землю побежал. Бежит, проваливается, чуть не падает. Вниз взглянул, видит - от рыбы черно в море стало. Будет рыба у нивхов! Кончилась радуга. Спрыгнул Азмун на землю. Глядит - на берегу морском, возле лодки тот парень-косатка сидит, чью саблю Азмун утащил. Узнал его Азмун, саблю отдал. Схватил парень саблю:
- "Спасибо!" - говорит. - "Я уж думал, век мне дома не видать! Твоего добра не забуду: к самому Амуру рыбу подгонять буду! Зла на тебя не храню: знаю теперь - не для себя ты старался, для людей!"
Через спину перекатился - косаткой стал, свою саблю - спинной плавник вверх поднял и поплыл в море. Пошёл Азмун к Пиля-керкху, Большому морю вышел. Чаек, бакланов встретил. Кричат те парню:
- "Эй, сосед! У Старика был ли?"
- "Был!" - кричит им Азмун. - "Не на меня, на море смотрите!"
А рыба по морю идёт, вода пенится. Кинулись чайки, стали рыбу ловить, на глазах жиреть стали. А Азмун дальше идёт. Ля-ери прошёл, к Амуру подходит. Видит, нерпа совсем издыхает. Спрашивает нерпа парня:
- "У Старика был ли?"
- "Был! " - говорит Азмун. - "Не на меня - на Ля-ери смотри!"
А рыба вверх по лиману идёт, вода от рыбы пенится. Бросилась нерпа рыбу ловить. Стала рыбу есть, на глазах жиреет. А Азмун дальше пошёл. К родной деревне подошёл. Нивхи едва живые на берегу сидят, мох весь искурили, рыбу всю приели. Выходит Плетун на порог дома, сына встречает, в обе щёки целует.
- "У Старика, сын мой, был ли?" - спрашивает.
- "Не на меня, а на Амур, отец, смотри!" - отвечает Азмун.
А на Амуре - вода кипит, столько рыбы привалило. Кинул Азмун своё копьё в косяк. Стало копьё торчком, вместе с рыбой идёт. Говорит Азмун:
- "Хватит ли рыбы, отец мой названый?"
- "Хватит!"
Стали нивхи жить хорошо. Весной и осенью рыба идёт! Про многих людей с тех пор забыли… А про Азмуна и его кунгахкеи помнят до сих пор. Как разволнуется море, заплещутся волны в прибрежные скалы, седые гребешки на волнах зашумят - в свисте ветра морского то крик птицы слышится, то суслика свист, то деревьев шум… Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своём пляшет.
У стариков - жизнь позади. Старики много знают - хороший совет всегда дать могут. Только и молодой хорошее слово сказать может: силы у него больше, глаз лучше, руки твёрже, вся жизнь впереди - он вперёд смотрит. Давно удэ в тёплых краях жили, на равнине, на берегу моря. Много их было, как деревьев в лесу. Тихо жили, ни с кем не воевали. Зверя били, рыбу ловили, закон соблюдали, детей растили. Давно это было. Тогда в 1-м стойбище хозяином был старый шаман Бата. Как заболеет кто-нибудь - вытащит Бата свой бубен, на котором Агды - гром - нарисован, костёр разведёт, бубен на костре подогреет и начнёт шаманить. Вокруг костра ходит, пляшет, разные слова говорит, поёт, в бубен бьёт, будто гром гремит. В бубен бьёт Бата, говорит - злых чертей пугает… Шум такой поднимет, что потом эхо 2 дня откликается. Иной больной и выздоровеет, глядишь. А если умрёт… и тогда шаман своё дело сделает: на серой птице с красным клювом душу покойника в подземное царство - Буни - увезёт. Ту птицу, правда, никто не видал, да как шаману не верить! Боялись шамана сородичи, слушались его. Что захочет шаман взять - отдают. Что скажет шаман - сделают. Как шаману не дать? Не дашь - он злых чертей на стойбище напустит - всем худо будет… Говорили про Бату, что он очень большой шаман!.. Черти шамана любили - всё у Баты было, даже тогда, когда все другие удэ голодали, свои унты с голоду жевали. И жил в том стойбище молодой парень Димдига. Охотник хороший: 1-й стрелой 2-х гусей убивал. Парень, как парень - не хуже других, а лучше. Смотрел этот парень на Бату - 1-го в толк не мог взять: почему это так получается: 2-х уток он убьёт, 1-ну - себе, другую - Бате отдать надо; 2-х соболей забьёт, 1-го - себе, другого - опять Бате. Бату на охоту не ходит, шаман в болоте не мокнет, на Солнце не сохнет, на морозе не мёрзнет, а добычи столько же получает, сколько Димдига. Отчего это? На совете мужчин Бата говорит, разделивши добычу:
- "Хорошо сделали мы, все довольны…"
Говорит Димдига:
- "Хозяин, я недоволен… Почему так? Ты в юрте сидишь, ног не бьёшь. Тебе все мужчины половину отдают. Почему у меня - охотника - меньше добра, чем у тебя?"
- "Глупый ты!" - говорит Бату. - "Счастье мне духи приносят! Почему? С ними поговори… Вот сейчас всех чертей своих сюда позову".
Рогатую шапку надевает, пояс с погремушками надевает, за бубен гремящий хватается. Гремит бубен, по всей округе гром идёт. Просят старики:
- "Не шамань! Молодого не слушай! Он ума на охоте не добыл, только зверя на охоте добыл…"
- "Ладно!" - говорит шаман, - "только ради вас его прощаю!"
И опять ходит Димдига на охоту. Зверя бьёт: 1-го - себе, 1-го - Бате. А шаман всё Димдигу ругает. Что бы ни сказал парень - всё шаману впоперёк.
…В тот год из дальнего стойбища люди прибежали. Оборванные, голодные люди прибежали. Говорят плача:
- "Страшные люди на нас напали. Войной идут! Множество великое их! Сами - как тигры! На диких зверях ездят!"
- "Что за звери?" - спрашивает на совете Димдига. - "Собаки?"
- "Нет, не собаки!"
- "Олени?"
- "Нет, не олени, нам ли оленей не знать. Всю жизнь оленей держали! 4-ре ноги у тех зверей; шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем: хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта, да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается! Те люди никого не щадят! Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают!"
- "Плохие люди!" - говорит Димдига. - "Уходить надо, у нас с ними драться силы не станет!"
- "То не люди!" - говорит Бата.
- "Да мы сами видали: 2-е руки, 2-е ноги, 1-на голова у тех людей. Не по-нашему говорят. От деревень только пепел оставляют. Где они пройдут - там и трава не растёт!"
- "То не люди!" - говорит Бата. - "То злые черти! Это их Димдига накликал… Худой сон приснился вам! Не бывает таких людей! Шаманить буду — мне дары давайте, тех чертей прогоню!"
Люди с дальних стойбищ дальше бегут… Прибегают из средних стойбищ люди.
- "Бегите!" - кричат. - "Злые люди на нас напали! Против них у нас силы нет! Юрты жгут, людей бьют!"
- "Уходить надо!" - на совете Димдига говорит. - "Злые духи юрт не жгут".
- "То не люди!" - на своём Бата стоит. - "То злые черти. Нет такого чёрта, чтобы меня испугал! Шаманить буду - всех чертей перепугаю! Несите мне дары!"
Люди со средних стойбищ дальше бегут… Из ближних стойбищ люди прибежали:
- "Тех злых людей мунгалами звать! Говорят, они весь Мир прошли, никого в живых не оставили. Только и есть живые, что мы с вами!"
- "Со своих зверей слезают ли мунгалы?" - спрашивает на совете Димдига.
- "Слезают, когда едят и когда убивают".
- "Что едят мунгалы?"
- "Тех зверей, что с ними запасными идут!"
- "Это люди!" - говорит Димдига. - "Надо оружие готовить! Надо уходить с их дороги! Что едят мунгальские звери?"
- "Траву!" - отвечают люди.
- "Надо в лес уходить, надо в горы уходить!" - говорит Димдига. - "Те люди, верно, к лесам да горам непривычны!"
- "То черти!" - говорит Бата. - "Злые духи, их Димдига раздразнил! Несите дары мне! Я великий шаман - все беды отгоню! Мангни - идола - сделаю, всех чертей разгоню!"
Стал Бата шаманить день и ночь. Упадёт от усталости, вскочит и опять шаманит. Страшного идола сделал - Мангни - и вокруг него кружится. Мангни на холме стоит. 3-и роста в нём. Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был! Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были! У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал! В груди у него - птица вместо сердца. На груди медный круг начищенный, как Солнце сияет, чтобы врагов слепить! В том медном круге всё отражается. Говорит Бата:
- "Подлетят мунгалы на своих зверях, в медном круге себя увидят, подумают - нет здесь никого, кроме них… Уйдут!"
- "Копьями и стрелами мунгалов надо отгонять!" - говорит Димдига.
Жмутся люди к Бату. Никто не защитит их больше! Сделал Бата ещё 2-х идолов - Мангни - на помощь, чтобы бить чертей. Говорит тут Димдига:
- "Эй! Люди! Большая беда пришла, не Бату-старику её отогнать! Берите луки, стрелы, копья, в леса уходите, в горы уходите! Тем мунгальским зверям трава нужна. Дойдут мунгалы до лесов, до гор, увидят - зверей нечем кормить, назад повернут!"
Шум в стойбище поднялся. Молодые кричат:
- "Димдига правду говорят! Мужчины должны драться!"
Старики вопят:
- "Никто против чертей не силён!"
А мунгалы уже близко. Уже крик их слышен. Уже пламя видно: жгут мунгалы юрты соплеменников Димдиги. Шаманит Бата. Изо рта у него пена брызжет. Бубен, как гром, гремит. Побрякушки на поясе звенят. Шапка рогатая раскачивается. Трясутся от страха старики, на него глядя. Сородичам говорит Димдига:
- "Кто со мной пойдёт - перейдите ручей! Кому детей своих жалко - перейдите ручей! Кому за оружие взяться не стыдно - перейдите!.."
Кто шаману не верил - перешёл ручей. Остались с шаманом те, кто чертям верил больше, чем своим рукам. Ушёл Димдига. А мунгалы, словно туча, идут. Как песку на берегу морском - тех мунгалов! Дрожит земля от топота! Над мунгалами шум стоит, как в половодье: кричат они, гикают, своих зверей погоняют! В руках у них - кривые сабли длинные, за плечами - колчаны со стрелами, у седла - топоры боевые. Правду Димдига сказал, что не черти мунгалы, а люди. Стойбище увидали мунгалы, ещё пуще закричали. Целую тучу стрел пустили, Солнца не видно стало! А Димдига со своими уже от леса недалеко. Увидали мунгалы Димдигу, помчались вслед. Чуть не догнали. Да парень уже в лес вошёл. Женщин и детей дальше услал Димдига. А сам с мужчинами за деревьями спрятался. Стали в мунгалов стрелы из тугих своих луков пускать. Запели стрелы, полетели. Сквозь чёрта стрела пройдёт, разве может человек чёрта убить? А мунгалы падают с сёдел…
От дерева к дереву - глубже в лес уходит Димдига. От дерева к дереву глубже в лес уходят и те, кто с ним из стойбища ушёл. Долго гнались мунгалы за Димдигой. Только звери их к лесу непривычны. Только зверям тем в лесу тесно. Только зверей тех в лесу кормить нечем. Тех зверей мунгалам пасти негде. Только мох седой вокруг на деревьях висит да папоротники стеной стоят… Повернули мунгалы обратно. Послал Димдига людей своих всем соплеменным сказать, как от мунгалов спасаться. Потянулись удэ в леса да в горы. Стали на горах да в лесах жить. Лесными людьми удэ стали. Так их и до сих пор зовут.
Не бойся к делу руки приложить. Коли рукой не пошевелишь - и счастье мимо пройдёт. Только и видел его!.. В 1-й деревне 3-и брата жили: Халба, Адунга и Покчо. 2 брата охотничий промысел любили, на охоту ходили. Ловушки для зверя делать умели. Стрелой белке на лету в глаз попадали. А младший брат за старших хоронился. Братья на охоту - соболевать. Покчо - за ними. Братья шалаш сделают, огонь разведут, Таёжному Хозяину поклонятся, чтобы удача была, - и в тайгу. А Покчо в шалаше сидит, кашу варит, звёзды на небе считает, думает:
- "Вот бы мне столько соболей!" - да свою долю от добычи братьев ждёт. А ему, сидячему, от всей добычи 1/10 часть. Оттого беднее всех братьев был Покчо. Только и радости у него, когда братья медведя добудут: на пиру наестся до отвалу. Тут Покчо впереди всех был!
2 брата рыбный промысел любили, на реку ходили. Лодки делать умели. Острогой рыбу били. Сети вязали. 1-м ударом калугу убивали. Трезубой острогой сразу 3-х рыб брали. И Покчо тут: на берегу сидит, в костёр сучья подбрасывает, листья на деревьях считает, думает:
- "Вот бы мне рыбы такой улов!" - да свою долю от улова братьев ждёт. А его доля - 1/10 часть! От этого не разбогатеешь… Только и радости у Покчо, когда братья калугу добудут: наестся он до отвалу; все едят и он ест. Тут за Покчо никому не угнаться!
Так и жили братья.
Завидует Покчо Халбе с Адунгой. Чем дальше время идёт, тем у них добра больше. А у Покчо последнее невесть куда девается. Хочет Покчо разбогатеть. Ходит, на землю смотрит - не валяется ли где-нибудь медвежий зуб: говорят, он богатство приносит. Тряпочку на земле увидит Покчо - сейчас её за пазуху: а вдруг она счастливая окажется - богатство принесёт! Лиственницы рассматривает: где та счастливая лиственница, на которой еловые шишки растут? Пошёл однажды Покчо с братьями в тайгу. Братья - на промысел, Покчо - в шалаш. Сидит, кашу варит.
- "Вот", - думает, - "кабы мне столько соболей добыть, сколько крупинок в каше, то-то бы я хорошо пожил!"
Вдруг сверху сухая ветка упала. Поднял голову Покчо, видит - на сосне кукушка сидит. Сидит, охорашивается, хвостом сверху вниз помахивает.
О приметах вспомнил и даже подпрыгнул: говорили старики, что если кукушку убить, съесть, потом уснуть, а во сне вспотеть - богатство само в руки пойдёт. Как ни ленив был Покчо, а тут зашевелился. Счастье само в руки даётся, как можно упустить! Хвать котелок с кашей - да в кукушку! Облепила горячая каша птицу. Свалилась кукушка на землю. Съел её Покчо вместе с перьями и потрохами. Потом прилёг на бочок, свернулся калачиком и заснул. Жарко ему стало вскоре.
Глядит Покчо - что за диво: из тайги 1-н за другим соболи идут. Впереди большой, чёрный, как уголь; шерсть на нём так блестит, что глазам больно. Обомлел Покчо-лентяй. Догадался, что из тайги сам Соболиный Хозяин вышел.
- "Ай да кукушка!" - радуется Покчо.
Идёт Соболиный Хозяин - и прямо к Покчо. Дошёл до него, вверх прыгнул и исчез. А те соболи, что за хозяином шли, прямо в руки Покчо лезут. Не растерялся Покчо, схватил большую ложку, давай соболей бить. Только 1-го по носу стукнет, а тут уже другой наготове стоит. Даже устал Покчо. Справа целую гору зверей накидал. Слышит - спрашивает его сверху Соболиный Хозяин:
- "Не хватит ли, Покчо?"
- "Давай, давай!" - орёт Покчо.
Руку переменил, налево кладёт. Такую гору навалил, что из-за неё и лесу не видно стало.
Обеими руками за ложку покрепче ухватился, колотит соболей. И впереди него целая гора выросла. Выбился Покчо из сил. Спрашивает его Соболиный Хозяин в 3-й раз:
- "Не хватит ли, Покчо? Ты столько соболей набил, с места не сходя, сколько 100 охотников за весь промысел не добудут!"
Хотел было Покчо кринуть:
- "Давай, давай!", да чуть не задохся под грудой соболей.
- "Хватит!" - говорит.
Братья из тайги вернулись. Глядят - под соболями и шалаша не видать, только унты Покчо снизу торчат. Вытащили они брата, на ноги поставили. Сел Покчо. Трубку закурил, говорит:
- "Устал, посижу, отдохну. А вы шкурки снимите!"
Стали братья шкурки снимать. Долго работали. Взмокли даже. Под ними снег протаял, земля отошла, зелёная трава выросла. Над ними пар столбом стоит, радуга в нём играет. А Покчо поторапливает братьев, покрикивает на них. Кончили братья работу… Тут к Покчо 1-на за другой, откуда ни возьмись, собачьи упряжки катят. Собачки - 1-на другой лучше: все белые, лапы чёрные, сбруя сохатиная с медными пуговками. Шкурки сами собой на нарты погрузились. Поехали братья в деревню. На первой нарте Покчо важно сидит. Подъезжает Покчо с братьями к деревне, а его уже купцы дожидаются. Принялись купцы торговаться, рядиться; друг с другом из-за соболей дерутся. Очень уж шкурки хороши! Дали купцы Покчо 2 чувала серебра, халатов - не сосчитаешь сколько, крупы, муки, сластей - целый амбар. Такой Покчо богатый стал, что все сородичи ему поклонились. А счастье Покчо всё валит и валит, как снег на голову. Послал Покчо братьев сетки свои посмотреть. Пошли братья, стали сетки тянуть - силы не хватает: такой улов богатый! Всю деревню на помощь созвали. Едва-едва вытащили сетки. А в сетках - в каждой рыба, да не какая-нибудь мелочь нестоящая, а калуга-рыба! Мяса на целый год всей деревне за 1-н улов добыли! Вот как! Самым важным человеком в деревне стал Покчо. Добрый парень Покчо был. Решил на радостях людей угостить. Каши наварил большой-большой чан: вся крупа туда ушла и вся мука. Всех людей созвал Покчо, говорит:
- "Ешьте сколько хотите!"
Пришли люди, вокруг котла сели. Говорят старики:
- "Надо сначала детей накормить…"
- "Правильно", - говорит Покчо, - "пусть дети малые едят!"
Подошёл к каше мальчишка малый с маленькой ложкой в руках. Говорит ему Покчо:
- "Возьми большую ложку!"
Отвечает ему малыш:
- "Ничего! Мне много не надо!"
Зачерпнул мальчишка своей ложкой кашу из чана - так сразу весь чан и опорожнил!
- "Вкусно, да мало!" - говорит.
Вытаращил Покчо глаза: как так вышло?! А люди обижаются:
- "Что же ты, Покчо?! Обещал всех людей накормить, а не мог мальчика досыта угостить! Видишь, облизывается - съел бы ещё, да нету!"
- "Ничего!" - говорит Покчо. - "Я ещё крупы куплю. Позовите сюда купца!"
Побежали люди за купцом. Развязал Покчо чувал с деньгами. А монеты сами из чувала выскакивают да по той дороге катятся, по которой купцы приезжали. Хочет удержать их Покчо - да куда там! Будто вода между пальцев, текут деньги. Поглядел Покчо - а оба чувала уже пустые лежат…
- "Ничего", - говорит Покчо, - "людей как можно не угостить! Халаты продам, а людей накормлю!"
Пошёл он в амбар. Висели там разные халаты. Ватные, шёлковые, из рыбьей кожи, из шкуры сохатого, из меха оленя халаты. Шелками шитые, оленьим волосом шитые, золотыми драконами тканные халаты. С медными, серебряными да золотыми пуговками халаты. Потащил Покчо халаты из амбара. Кричит, чтобы скорее другого купца звали. А люди говорят ему:
- "А что ты, Покчо, продавать хочешь?"
- "Как "что"? - говорит Покчо.
Глядит, а в руках у него - берёзовая кора, дятлом поклёванная. И полны амбары берёзовой коры. Кричит Покчо:
- "Ничего! Я ведь кукушку съел, теперь - счастливый! Давайте калугу есть, на целый год наловили!"
- "Э-э! Хватился!" - говорят Покчо. - "Нету твоей калуги".
- "Да где же она?" - спрашивает Покчо.
- "Кукушка склюнула".
- "Как "кукушка склюнула"?
- "Да так: подлетела к калуге, на голову села, в глаз клюнула, так вся калуга и пропала! Говорил ты, что "кукушку съел", а выходит - "она тебя съела…"
Ушли люди. Лёг Покчо с горя спать. Это он умел делать. Слышит - кричат ему люди:
- "Эй, не спи, Покчо! Всю жизнь проспишь!"
Стыдно Покчо стало. Жарко ему стало. Проснулся он… Глядит - в охотничьем шалаше он сидит, а костёр разгорелся так, что уже и к нему подбирается, от жара даже унты у Покчо покоробились. Закурил Покчо. Подумал. Ещё раз подумал. Глядит - а около самого шалаша свежий следок соболиный. Видно, соболь прошёл, когда Покчо сны видел. Вскочил ленивый Покчо. Схватил лучок. Стал на лыжи. По соболиному следу побежал.
- "Э-э", - говорит, - "лучше 1-н соболь, своими руками пойманный, чем всё кукушкино богатство!"
"Только то и крепко, что трудом добыто". И любовь, и дружба с трудом добываются. Чтобы всё хорошо стало, много в жизни тяжёлого перенести надо. Без труда и палку не выстругаешь. А для друга и любимого ни рук, ни головы жалеть не надо. Ещё тогда, когда нивхов много было, жили на Тро-мифе - острове - Чориль из РОДа Тахта и Чольчинай из рода Чильби. Как родилась Чольчинай, мать Чориля перевязала ей руку собачьим волосом: стала Чольчинай невестой Чориля. Когда девочка 1-ю куклу в руки взяла, Чориль 1-го соболя добыл. Когда Чольчинай 1-й раз ножик в руки взяла, чтобы рыбу почистить, Чориль на совете мужчин 1-й раз голос подал, как мужчина и охотник. Чориль Чольчинай куклу из дерева сделал. Ножик ей сделал. Доску для выделки рыбьих шкур сделал, да так красиво вырезал, как никто до сих пор не умел. Так и жили они. Только без горя жизнь не проживёшь. Пришла на остров чёрная смерть. Купцы ли с японских островов её привезли, родичи ли с Амура, Тайфун ли ветер на своих чёрных крыльях принёс её, или сама она по воде пришла - кто знает? Куда потом ушла - тоже никто не видал! Только пришла она 1-на, а ушла - многих нивхов с собой унесла. В каждом доме покойник был… В каждом доме слёзы лились! У Чольчинай родителей болезнь унесла. У Чориля родителей чёрная смерть унесла. Оба осиротели.
Взял Чориль свою невесту к себе в дом. Стали жить они вместе. Чориль, что ни день, в дом добычу тащит. Охотник он был хороший - ни 1-н зверь от него не уходил. Рыбак он был хороший - ни 1-на рыба от него уйти не могла. Твёрдую руку Чориль имел, острый глаз. Красивый был, голосом степенным говорил, песни петь умел. Всё он умел. За что Чольчинай ни схватится - всё Чориль своими руками сделал: невод сплёл, чумашки - коробки из бересты - сделал, лодку сделал, нож, копьё и шест, острогу, весло и чашки. Даже зеркало серебряное для невесты Чориль сделал. Чольчинай с каждым днём всё красивее становится. Глаза у неё ясные, как звёзды; губы будто малиновым соком сбрызнуты; брови, как 2-а соболя, над глазами раскинулись; а ресницы у Чольчинай такие, что с тех пор и поговорка пошла - "вокруг глубокого озера камыш растёт"!
Скоро время Чольчинай две косы заплетать. Скоро за Чориля замуж идти. Как взглянет на невесту Чориль - сердце у него точно ласточка забьётся. Чориль уже и запас на свадьбу готовит. Когда с охоты идёт - под шкурками самого не видать; столько зверя набьёт. Когда с рыбной ловли возвращается Чориль - всей деревней за ним улов тащат. Смотрит на него Чольчинай, спрашивает:
- "Отчего тебе удача во всём, Чориль?"
Посмотрит Чориль на свою Чольчинай, голову запрокинет и запоёт таким голосом, что у Чольчинай в груди замирает:
- "Анн-н-га! Ынн-г-г-а!" - поёт Чориль:
- "О милой помни всегда! Сердце стучит и глаза блестят тогда! Ноги быстрей и руки ловчей тогда! Скалы возьмёшь и повернёшь тогда! Через горы и реки полетишь тогда! Море как горсть воды тогда! Никто не остановит тебя тогда! О милой помни всегда! Сильней всех врагов будешь тогда!"
Ходит Чольчинай по деревне. Самая красивая из всех. Голос у неё, как у птички. В чёрной собачьей шубе Чольчинай ходит. Юбка на ней из пёстрых тюленей. Шапочка на ней из беличьих шкурок. Увидал невесту Чориля старый Аллых из рода Удань-Хингану. Увидал - глаз отвести не может. Рот раскрыл, губы распустил… Понравилась ему Чольчинай.
- "В мою юрту пойдёшь, девчонка?"
Посмотрела на него Чольчинай и рассмеялась:
- "Я невеста Чориля, Аллых! Как могу я смотреть на жабу, когда рядом со мной Солнце стоит?"
Закрыл рот Аллых, губы вытер.
- "Ладно!" - говорит. - "Посмотрим, долго ли твоё Солнце светить будет!.."
Плохое задумал Аллых. Аллых шаман был. 12 толи - медных блях - у Аллыха на поясе висели. Двенадцать шаманов до Аллыха этот пояс носили. Большую силу Аллых-шаман имел. …Пошёл однажды Чориль медвежат добывать. Проводила его Чольчинай. Села, стала свадебный халат вышивать. А Аллых бубен взял, костёр развёл, шаманить стал, злых духов стал призывать. Долго шаманил. …Побежала по снегу позёмка. Завихрился снег, столбом встал, закружился. Чёрная туча небо обложила. С тёмной стороны большой ветер прибежал, кверху весь снег поднял. Потемнело всё вокруг. Буран поднялся такой, что своей руки не увидишь!.. Никогда ещё такого бурана не было. У нивхов все юрты занесло - ровное поле стало там, где деревня стояла. Где лес стоял - только верхушки сосен из-под снега торчат. …Застиг Чориля буран. Видит парень - не будет охоты. Понюхал ветер - чует надолго! Как спастись? Стал Чориль пустую берлогу искать. Пустой не нашёл. Нашёл такую, где медведица лежала. Сказал ей Чориль, что "не за ней пришёл, что буран его загнал". Лёг рядом, пригрелся. Заснул… 10 дней и 10 ночей выл буран, дороги заносил, деревья ломал, снег до неба поднимал. Потом утих ветер, улёгся снег. Тихо стало. Мороз ударил. Хороший наст стал. Самое время Чорилю идти медвежат добывать. Не может парень проснуться! Во сне слышит, будто Горный Хозяин говорит ему:
- "Кто из простых людей с медведицей в 1-й берлоге зиму проспит - нашим, таёжным человеком станет!"
Дёрнулся было Чориль, хотел встать, бежать из берлоги, да сил у него не стало сон с себя сбросить, проснуться. Пока лежал Чориль в берлоге, шерсть на нём выросла и когти на руках и ногах выросли. Таёжным человеком Чориль стал, медведем. …Ждёт Чольчинай жениха, а его всё нет. Буран улёгся. День за днём идёт. Пора бы Чорилю вернуться, а его всё нет. Плачет Чольчинай, тоскует… Пришёл к ней Аллых, за руку взял:
- "Что ты 1-на сидишь, девчонка? Не вернётся твой парень! Иди в мою юрту!"
Вырывается Чольчинай, а Аллых так держит руку, что не вырвешься. Закричала Чольчинай, на помощь зовёт. Сбежались люди. Говорит им Аллых:
- "1-на девчонка осталась. Чориля злой кехн - чёрт - утащил! Пропадёт теперь девчонка! В свою юрту её возьму. Добрый я".
Молчат люди, боятся против Аллыха слово сказать. И утащил Аллых в свою юрту Чольчинай. Сел на нары, брови нахмурил, пальцем шевельнул - 10 его жён со всех ног бросились мось - кушанье - готовить. Рыбьей кожи нарезали, тюленьего жира натопили, в котёл бросили. Ягод, рису в котёл бросили. Отварили всё. Сушёной рыбы накрошили. Для цвета и вкуса белой глины подбавили. Стали жёны мось жевать да Аллыху в рот класть. Только и остаётся ему, что глотать. Протягивает Аллых мось Чольчинай:
- "Ешь!"
Не взяла Чольчинай мось, сухой юколы, из дома взятой, пожевала. …Зима проходит - Чориля вся нет. Каждый день спрашивает Аллых Чольчинай:
- "Скоро ли 2-е косы заплетёшь, девчонка?"
- "Не скоро ещё!" - отвечает Чольчинай.
…Выбрала Чольчинай время. Оделась в охотничий наряд, копьё взяла, нож взяла, что Чориль сделал, сумочку свою рукодельную взяла, гребень взяла. Ушла из дома Аллыха ночью - Чориля искать. Идёт Чольчинай по тайге, видит - над сугробом парок вьётся. Значит, медвежья берлога под тем сугробом. Устала уже Чольчинай, есть захотела. Думает:
- "Подниму медведя, заколю! Кто знает, сколько мне ещё Чориля искать? Медведя заколю, крови горячей напьюсь, - силы прибудет, мяса с собой в дорогу возьму!"
Сунула Чольчинай в проталину копьё. Стала в берлоге медведя шевелить. Заревел медведь, вылез наружу. Большой, шерсть на нём серебром отливает. Ещё не видала Чольчинай такого красивого медведя.
- "Хорошая добыча!" - думает Чольчинай.
Отступила назад, покрепче в снег ногой упёрлась. Замахнулась копьём, чтобы под сердце медведя ударить, без лишней муки убить. А копьё в сторону ушло, в сугроб уткнулось, только древко раскачивается…Схватилась Чольчинай за нож, размахнулась посильнее и ударила медведя в сердце. А нож в кольцо завился, даже не оцарапал медведя. Чольчинай глаза закрыла, чтобы смерть свою не видеть. Тут говорит ей медведь:
- "Не бойся, Чольчинай! Это я - Чориль!"
- "Ты злой кехн!" - кричит Чольчинай. - "Заколдовал ты мой нож и копьё!"
- "Нет, Чольчинай", - говорит ей медведь. - "Сам я тот нож и копьё делал, помнят они меня, потому и не идут против меня! Я - Чориль".
Рассказал он, что с ним сталось. Поняли они оба, что виноват во всём Аллых, который захотел Чольчинай в жёны получить. Стали думать: как быть? Пока жив Аллых - быть Чорилю медведем. И убить Аллыха нельзя - своя кровь, как можно пролить? Грех большой. Такой грех не прощается!"
Говорит Чориль:
- "Есть у Аллыха свой кехн - чёрт! Убить кехна - умрёт Аллых… Живёт кехн у Горного Хозяина на каменной плите, в котле у столба. На закат Солнца надо идти. Только я не могу. Живой медведь к Хозяину не ходит. Трудная дорога туда!"
Подумала, подумала Чольчинай. Говорит:
- "Пойду я к Горному Хозяину. Кехна того убью!"
Взял медведь копьё из сугроба, нож расправил, Чольчинай отдал. Попрощались они, и пошла Чольчинай на закат. Долго ли шла - не знаю. Не считала Чольчинай шагов, не останавливалась. Через реки на копье перелетала. Через горы на копье перелетала. 9 рек миновала. 9 озёр миновала. 9 горных хребтов миновала. О себе не думала. О Чориле думала. Вдруг видит - каменная сопка стоит, вершина её в облаках пропадает. Ни уступа, ни выступа на той сопке нет. Гладкая скала прямо из земли в небо растёт. Камень! Как подняться наверх? Схватила Чольчинай нож Чориля, в скалу кинула:
- "Работай, помогай мне хозяина из беды выручать!"
Воткнулся нож в камень. Искры во все стороны полетели. Стал нож камень долбить, ступеньки рубить. Стала Чольчинай по тем ступенькам взбираться. Солнце в свою юрту спать ушло. Небесные люди на небе огоньки засветили. Лезет Чольчинай по скале. О себе не думает, о Чориле думает, о его беде думает, лезет по скале… Вот Солнце выспалось, двери в юрте открыло. Небесные люди огонь погасили. А Чольчинай всё по скале лезет. Скачет над нею нож, бьёт в камень, сыплются искры в разные стороны. Чольчинай со ступеньки на ступеньку поднимается. На землю не смотрит, о себе не думает. На последнюю ступеньку Чольчинай ступила. Нож о камень поточила, в чехол вложила. Глянула вниз, чуть не упала - так далеко от неё земля, реки ниточками протянулись, сопки соболиными погодками кажутся. Пошла дальше Чольчинай. Видит - высокий дом стоит: брёвна каменные, столбы железные. Тот дом такой высокий, что как голову ни задирай - крыши не увидишь. Лежит перед дверью удав - змей. Чешуя у удава каменная. Лежит перед дверью удав, голову его Чольчинай видит, а туловище его в тумане теряется: такой большой удав. Зелёные глаза свои на Чольчинай уставил. Смотрит - не смигнёт. Похолодели у Чольчинай колени, ослабели руки. Как с таким справиться? Зашевелилась тут у Чольчинай сумочка. Вынула из неё Чольчинай иголку костяную с жильной ниткой и бросила змею в глаза. Принялась иголка в глазах удава сновать - то вверх, то вниз; то верхнее, то нижнее веко проткнёт, нитку за собой тащит. Не успела Чольчинай до пояса похолодеть, а иголка уже 1-н глаз удаву зашила, за 2-й принимается. Мотает головой удав, не может понять, что случилось, отчего глаза закрываются. Зашила костяная иголка змею глаза. Холод от Чольчинай отлетел. Переступила она ногами, к двери подошла. А та сама перед ней открывается. За той дверью - другая дверь! Перед дверью большая ящерица лежит. Не видала Чольчинай таких: железная она, чёрная пасть раскрыта, во рту раздвоенный язык трепещет. Дохнула ящерица на Чольчинай - у девушки ноги до колен в землю ушли. Вынула Чольчинай из своей сумочки напёрсток, кинула, прямо ящерице в пасть попала, глотку ей заткнула. Тужится ящерица - не может 2-й раз дохнуть. Высвободила Чольчинай ноги - и к двери. Дверь сама перед ней раскрывается. За той дверью - 3-я. Сторожит её тигр. Зубы оскалил, а зубы в локоть длиной. Хвостом по земле бьёт, а хвост толщиной в лиственницу. Кинула Чольчинай в пасть тигру свою гребёнку. Стала гребёнка тигру поперёк горла: ни взад, ни вперёд! Чем шире тигр пасть разевает, тем длиннее у гребёнки зубья делаются. Рычит тигр, а с Чольчинай ничего сделать не может! Видит девушка, что тигру не до неё, подскочила к дверке, а та сама перед ней открывается. А за той дверкой - юрта Хозяина. В той юрте всё, как у простых людей, только в потолке звёзды светят. В каждом окне - по Солнцу. Возле нар столько звериных шкур лежит, что и не сосчитаешь. В эти шкуры Хозяин души убитых зверей вселяет, чтобы не перевелись звери на земле, сколько бы ни били их люди. Оглянулась Чольчинай. Видит - потолок на столбы опирается. У 1-го столба каменная плита лежит, на плите котёл стоит. Посередине нар старик сидит, у того старика лицо светится. Смекнула Чольчинай, что это есть Горный Хозяин. Стала на колени, руки сложила, выслушать попросила. Рассказала, какая беда у неё случилась и зачем она пришла. Говорит ей Хозяин:
- "Как Чориля не знать! Хороший охотник, всё по закону делал: в костёр воду не лил, медведя саблей не рубил, кости не ломал. Очень плохо, что в такую беду попал! Вот смотри, в том котле много шаманьих кехнов - чертей - живёт. Который Аллыха - не знаю. Девочка ты храбрая, горя ты много перенесла… Возьми то, за чем пришла! К котлу подойдёшь, крикни: - "Кехн Аллыха, иди хозяину служить!" - тут и хватай его!"
Так и сделала Чольчинай. Только крикнула она:
- "Кехн Аллыха, иди хозяину служить!"
Выскочил из котла чёрный червяк, схватила его Чольчинай в кулак, зажала покрепче и - бежать… К обрыву подошла, на копьё села и прыгнула вниз. Летит, только в ушах свистит, скалы да утёсы мимо мелькают! Летит копьё, Чольчинай за него обеими руками держится. Летит копьё над горами, лесами, над озёрами и реками.
Долетело копьё до того места, где Чориль свою невесту ожидал. Слезла Чольчинаи с копья, к Чорилю подошла. Говорит Чориль:
- "На кого только я шкуру свою брошу?"
- "Найдётся, на кого!" - говорит Чольчинай.
Глядит, к ним Аллых бежит. Увидал Аллых Чольчинай, кричит:
- "Вот ты где, негодная девчонка! Насилу нашёл!"
- "Напрасно искал ты меня!" - говорит Чольчинай. - "Искал ты меня, а нашёл свою судьбу!"
Кинула она тут на землю того кехна, которого в кулаке держала. Наступила на него и раздавила. Зашатался Аллых, на четвереньки стал. Тут медвежья шкура с Чориля слезла, на шамана прыгнула и окутала его. Стал медведем Аллых. Так и надо ему, зачем Чорилю и Чольчинай худа хотел? Замахнулась на него Чольчинаи копьём, испугался Аллых и кинулся от неё в тайгу. Взялись Чориль и Чольчинай за руки и пошли в свой дом. По дороге Чольчинай 2-е косы заплела. Поженились они. Долго жили. До последнего дня друг друга крепко любили. Что с трудом даётся, то люди берегут.
Это ещё тогда было, когда удэ, на камень глядя, каменного человека видел; на медведя глядя, думал - таёжного человека видит; на рыбу глядя, думай - водяного человека видит; на дерево глядя, думал - древесного человека видит. Тогда с людьми всякие вещи случались. Такие вещи случались, каких теперь не бывает.
Жили 2-а брата: Соломдига и Индига - в верховьях реки Коппи жили. Умер у них отец. Перед смертью наказал:
- "Друг за друга держитесь! 1-му плохо станет - пусть другой поможет! В 1-ну сторону оба глядите! Вот как сказал - делайте!"
Умер отец. Братья белую тесьму в косы вплели. Положили отца в гроб. Гроб ногами на Восток поставили, чтобы и после смерти отец Восход Солнца видел. 7 дней отцу пищу носили, душу его кормили. Потом на охоту пошли.
- "В 1-ну сторону оба глядите", - говорил отец братьям.
А младший брат Индига вслед брату ступает да всё по сторонам глазеет: очень Индига быстроглазый был, в 1-но место смотреть не любил. Шли, шли братья… Индига по сторонам смотрит. Вдруг какой-то шум слышит… Повернулся… А на старшего брата из-за валежины тигр прыгает! Тот и копья не наставил, и нож вынуть не успел. Индига дальше был. Ему бы копьё в тигра бросить! А у Индиги заячье сердце сделалось: испугался младший брат. На землю упал, руки сложил, тигра просит мимо идти, их с братом не трогать! Долго так лежал Индига. Потом голову поднял, смотрит - ни тигра, ни брата нет. Оба пропали. Никаких следов не видно… Защемило у Индиги сердце. Стал он брата звать. Кричал, кричал, да никто не отзывается, только сопки его крик передразнивают:
- "Со-ло-ом! Ди-ди! Га-га! А-а-а!"
Заплакал парень. Как без брата теперь жить? Что сородичам скажешь? Как с лица стыд утрёшь? Плакал Индига, плакал, а делать нечего, дома мать ждёт, надо охотиться. Стал Индига капканы смотреть. В 1-м колонок сидит. Чуть завидел Индигу, как закричит на него:
- "Уходи прочь, брата потерявший!"
Перегрыз зажатую в капкан ногу и ускакал на 3-х ногах. Стал Индига ловушки смотреть. В 1-й петле хорёк сидит. Увидел хорёк Индигу, давай кричать:
- "Противно такому в руки даться! Ты брата потерял!"
Петлю разорвал, в тайгу ушёл. Выстрелил Индига в гуся. Полетела стрела, ударила гуся под крыло. Вырвал гусь клювом стрелу, бросил Индиге обратно, кричит парню:
- "Как такому добычей стать? Брата потерял. Инди-га-га!"
На середину реки вылетел гусь, в воду бросился, утонул. Не даются парню с заячьим сердцем ни звери, ни птицы. Сел Индига. Стал думать. Долго думал: весь табак искурил, весь мох вокруг искурил. Болит у него сердце. Думает Индига:
- "Вот брата потерял. Плохое дело это - брата потерять! Сердце болит… Трубку потеряешь и то не успокоишься, пока не найдёшь! А я брата потерял… Однако, пойду Соломдигу искать. Найду - сердце болеть перестанет. Сам пропаду - сердце болеть перестанет!"
К матери Индига пошёл. На колени встал. Всё рассказал. Как у него заячье сердце стало - рассказал. Поцеловала его мать. Говорит ему, плача:
- "Отец учил вас вперёд смотреть. Не послушался ты - брата потерял, заячье сердце нашёл. Сердце мужчины иди искать! Брата иди искать! Из-за твоего страха пропал он. Только смелостью теперь вернёшь его!"
Взял Индига трубку, огниво, нож и копьё. Пошёл. А куда идти? Не знает Индига. Пошёл на закат… Ползущего ужа встретил, спросил - где брата искать. Не знает уж. Пошёл дальше. Бегающую по земле мышь повстречал. Спросил, не видала ли Соломдигу? Не видала мышь. Дальше Индига пошёл. Лазающую по деревьям белку увидел. Спросил. Нет, не видала белка брата. К реке подошёл, плавающих рыб увидел. Спросил рыб - не видали ли Соломдигу? Не видали рыбы. Пошёл Индига дальше. Прыгающую жабу спросил. Не видала жаба. Летающую пеночку увидел, спросил. Отвечает пеночка, что не видела Соломдигу - низко летает. Журавля, выше летающего, спросил. Не видел журавль. Говорит:
- "У орла, выше всех летающего, спроси!"
Стал орла Индига спрашивать - не видал ли орёл, куда его брата Соломдигу тигр унёс. Говорит орёл:
- "Далеко твой брат. Найти его можно, если 7 страхов перетерпишь! Теперь у тебя "сердце зайца". Когда будет у тебя "сердце храбреца", тогда ты брата найдёшь!"
Обронил орёл 1-но перо, говорит:
- "Помогу я тебе! Куда полетит моё перо, туда иди!"
Полетело перо на закат. Индига за ним пошёл. Долго ли шёл - не знаю. Через 3-и ручья перешёл. Летит перо впереди. Смотрит Индига вперёд, как отец учил. Шагает Индига, брата потерявший. Вот дошёл парень до реки. Перо орлиное через реку перелетело. Сделал Индига лодку, на воду бросил. Вспенилась река, забурлила, зашумела, закипела. Как в котле, вода бурлит. Пар от воды поднялся. Туман по долинам пошёл. Сморщилась лодка Индиги, покоробилась, утонула. Рыбы в той реке сварились, плавают кверху брюхом, белыми глазами на Индигу смотрят. Страшно парню стало, но дело делать надо, а то навсегда у него заячье сердце останется. Сам себе говорит:
- "Это ещё не страх! Страх ещё впереди!"
Уставил свой лук меж двух деревьев Индига. Тетиву натянул, сучком зацепил. Стрелу наложил на лук. Сам 1-й рукой за стрелу взялся, другой - сучок сломал. Отскочил сучок. Сорвалась тетива. Разогнулся лук. Полетела стрела. Через реку кипящую полетела. Клубится пар вокруг Индиги, обжигает… Терпит Индига… Широкая река была. Пока летел парень, весь обжёгся.
- "Ничего", - говорит, - "заживёт!"
На другом берегу опустилась стрела. Стал Индига на ноги. Видит - орлиное перо его дожидается. Только ступил парень на землю - полетело перо дальше. Индига - за ним! Шёл, шёл… Через 3-и ручья перепрыгнул, через 3-и сопки перелез. Видит - между 2-мя горами - каменная поляна! К той поляне узенькая тропинка ведёт. Та тропинка костями усеяна да черепами огорожена. Страшно стало Индиге. А орлиное перо вдоль той дорожки летит, прямо на каменную поляну.
Видит Индига - на той поляне тигриное стойбище. Тигров - как пчёл в дупле!.. Добычу терзают. Друг к другу ластятся. Друг с другом дерутся. Ревут тигры так, словно над стойбищем Агды - гром - гремит. Орлиное перо через стойбище летит. Бьётся сердце у Индиги.
- "Съедят меня!" - думает парень.
Трубку напоследок выкурил. Про огниво вспомнил. Из трутницы сухую траву вытащил, жгутом скрутил. Тот жгут себе на голову надел. Высек огонь, зажёг жгут. Пылает сухая трава на голове у Индиги, будто костёр. Кинулся Индига через тигриное стойбище. Шарахнулись тигры в разные стороны. Ничего, кроме огня, не видят, Индигу не видят! Ревут тигры, хвостами по земле колотят, пасти красные разевают. А Индига - мимо них. Сам себе говорит:
- "Это ещё, видно, не страх! Страх-то ещё впереди!"
Стойбище пробежал. Тигра 1-го убил, крови напился, мяса с собой взял, шкуру с собой взял. А орлиное перо - уже над Индигой опять. Только справился он с делом - полетело перо дальше. Дорог не выбирает, летит напрямик. 3-и ручья перепрыгнул, 3-и сопки перешёл, 3-и реки Индига миновал. За последней рекой лес начинается. В том лесу - деревья до неба. Густо растут. Через ветки луч Солнца не пробьётся. Через ветки Ветер не продерётся.
Стоят деревья, лианами переплетены. Сучья, словно руки, извиваются, хватают. Зверя пропустят, человека - нет. Видит Индига, чьи-то кости уже на ветках тех деревьев белеют. Страшно стало Индиге: колотится у него сердце, руки дрожат, а он сам себе говорит:
- "Это ещё, видно, не страх! Страх-то впереди!"
Тигриную шкуру на себя натянул, мясо на куски порезал, на копьё вздел. В тот лес Индига вошёл. Тянутся к Индиге деревья, запах мяса слышат. Руками - ветками - ощупывают Индигу. Как ветка к нему - Индига кусок мяса ей кидает. Деревья друг у друга мясо вырывают. Драться из-за мяса начали. Так и хлещут сучьями друг друга, только кора да щепа в разные стороны летят. А Индига - всё дальше и дальше, через лес идёт за орлиным пером. С собой веток от тех деревьев набрал, думает, пригодятся обсушиться:
- "Разведу костёр, когда можно будет!"
Летит орлиное перо. 6 ручьёв перепрыгнул, 6 сопок перелез, 6 рек перешёл Индига. Вот вышел он на болото. Летит перо напрямик. Как Индиге быть? Стал он те ветки на болото бросать. Стал по тем веткам ступать. Погружаются ветки в болотную воду. Пузырится болото. Синие огоньки по нему порхают. Дошёл Индига до середины болота. На дороге у него горбатый маленький человек стоит: 1-на нога у того человека, 1-на рука у него. Испугался Индига: сердце у него забилось, руки-ноги задрожали. Узнал того человека Индига, хоть ни разу не видал до сих пор. Того человека Боко звать. Только вред он людям делает. По болоту водит, пока трясина не засосёт! Говорит Боко:
- "Куда идёшь, парень?"
- "Тебя ищу!" - отвечает Индига. (Что ему терять!)
- "Вот я!" - говорит Боко. - "Зачем я тебе нужен?"
- "От людей я слыхал", - говорит тогда Индига, - "что твоя 1-на нога сильнее 2-х… Не могу я этому поверить! Вот пришёл посмотреть. Давай испытаем, кто выше прыгнет? Лучше меня у нас в деревне никто не прыгает!"
- "Прыгни ты!" - говорит Боко.
Прыгнул Индига. Выше дерева прыгнул. Вниз полетел - ноги растопырил, на сучки встал. До пояса в болото ушёл. Те сучки не дали ему утонуть. Засмеялся Боко.
- "Разве так прыгают!" - говорит. - "Вот как надо!"
Присел он на своей 1-й ноге, разогнулся, да как подпрыгнет! До облаков долетел! Вниз головой перевернулся, обратно полетел. А Индига давай дальше сучья перекладывать, из болота выбираться… Упал Боко, весь в трясину ушёл. Пока выбирался да глаза протирал - Индига на твёрдую землю вышел. На ровном месте стоит. Теперь Боко ему не страшен - не заплутает. Сам себе Индига говорит:
- "Это ещё не страх был. Страх-то, видно, впереди!"
Кричит ему Боко:
- "Эй, парень! Видал, как надо прыгать? Иди сюда!"
- "Некогда!" - кричит Индига. - "Дело у меня есть!"
А перо орла дальше летит. Не успел Индига обсушиться. Весь облепленный грязью дальше пошёл. 9 ручьёв перепрыгнул, через 9 сопок перелез, унты совсем изорвал Индига, босой идёт, ноги бьёт. 9 озёр перешёл… Из последнего озера большой змей выполз, кольцами вьётся. Каменная чешуя на нём блестит, звенит на нём чешуя. Из пасти пламя пышет. Под змеем земля, трава горит. Дохнул на Индигу змей - одежду на нём сжёг, брови опалил. Страшно стало Индиге. Побледнел он, сердце бьётся, руки-ноги дрожат, на лбу пот выступил. Утешает сам себя парень:
- "Это, видно, ещё не страх. Страх-то впереди!"
Набрался духу, кричит змею:
- "Эй, коли ты меня съесть хочешь, так возьми сначала кусок сала с меня! Может, хватит с тебя и куска?"
Камень с земли подобрал, болотную грязь с себя соскоблил, тот камень вымазал, змею в пасть бросил. Подавился змей, не может камень проглотить, не может на Индигу огнём дохнуть. Давай Индига бежать, пока змей с камнем не справился.
А перо орлиное вперёд летит, пути не разбирая. 9 ручьёв Индига перепрыгнул, 9 сопок перешёл, 9 озёр, 9 лесов прошёл. Идёт босой, до мяса ноги о камни стёр. И вышел он в каменное ущелье… Тут ему всего страшнее стало: живые камни вокруг! Поворачиваются, вслед ему глядят, раскачиваются, друг с другом на каменном языке говорят. А перо дальше летит. Индига за ним. Видит вдруг Индига, среди камней человек стоит. Не простой тот человек: голова - редькой, ноги кривые, ростом тот человек такой, что голову задрать вверх надо, чтобы лицо его увидеть. Не встречался с таким раньше Индига, а сразу узнал, кто перед ним стоит, - Какзаму, злой горный человек. Стал белый Индига, сердце у него бьётся, руки-ноги трясутся, волосы от страха дыбом встали. Однако говорит парень сам себе:
- "Это ещё не страх! Страх-то впереди!"
Поклонился он Какзаму. Спрашивает тот:
- "Тебе чего здесь надо, козявка?"
Говорит ему Индига, себя пропавшим уже считая:
- "Эй, сосед! Ты, говорят, силу большую имеешь?"
- "Правду говорят!" - отвечает Какзаму. - "Видишь, вокруг камни лежат? Всё это люди были, да я их в камни обратил. Пусть мои утёсы и всё, что под ними, сторожат! И тебя сейчас в камень обращу!"
Тронул он Индигу за руку. Стала каменная рука у Индиги. Пошевельнуть Индига рукой не может, поднять её не может. Чёрная рука стала. Чуть не умер от страха Индига. Но духу набрался, говорит:
- "Э-э! Это ещё дед мой умел делать! Только не велика это сила - из живого мяса камень сделать. Вот ты из камня живое мясо сделай! Мой дед умел, да давно умер. Теперь никто не умеет!"
Рассмеялся Какзаму - пошло в горах грохотать, обвалы пошли, лавины в ущелья скатились, камни все зашевелились. Отвечает он Индиге:
- "Моя сила, моя власть: что хочу, то и сделаю!"
Тронул он руку Индиги. Опять стала рука живая. Побежала по ней горячая кровь, стала рука шевелиться.
- "Э-э! Это ещё не всё!" - кричит Индига. - "Ну-ка, нагнись ко мне, на ухо скажу то, что дед мой знал, да с собой унёс!"
Нагнулся горный человек к Индиге. Ухо подставил. Глазами ворочает. Ноздри такие, что целый кулак влезет. Вытащил Индига из-за пояса кисет с табаком да весь табак и высыпал Какзаму в нос! Принялся Какзаму чихать. Чихал, чихал… Вся сила у него через нос вышла. Когда ещё сила придёт - время пройдёт… А Индига - бежать, пока не поздно! Убежал от Какзаму! Идёт за орлиным пером опять. 1-н ручей перепрыгнул, 3 сопки перешёл, 6 озёр обежал, 9 лесов прошёл. Ноги свои до костей стёр. Шёл, шёл Индига - каменная стена стоит. Ту стену не обойдёшь! Через ту стену не перелезешь! Влево, вправо - стена через всю землю тянется; верх её облака закрывают. Ударилось орлиное перо о ту стену и в пыль разлетелось, будто и не было его никогда! Вот уж тут стало Индиге страшно. Так страшно, что и слов таких нет, чтобы рассказать. Ту стену силой не возьмёшь! Ту стену хитростью не возьмёшь! Заплакал Индига, посмотрев на себя. Ноги до костей стёрты. Руки обожжены. Одёжка - в клочьях. Живот от голода к спине прилип. Много страху перетерпел Индига, а брата не видать! Вынул нож Индига, говорит:
- "Назад не пойду - никто из сородичей моих назад не ходил… Сердце своё заячье вырежу! Стыд с лица утру…"
Нож к груди приставил. Вдруг видит, в стене дверь показалась. А какой за ней ещё страх стоит? Себя пересилил Индига.
- "Как могу бояться? Мужчина я!"
Слышит вдруг, забилось у него в груди сердце мужчины. Взял он копьё в руку. Ударил что есть силы копьём. Распахнулась дверь. Ко всему готовый, прыгнул Индига в ту дверь…
- "Что такое?"
Видит парень - на том месте он стоит, где брата своего потерял! И стены никакой нет!
Вокруг сарана - цветок - красным пламенем цветёт, птицы щебечут… А прямо перед Индигой стоит его брат Соломдига. Стоит брат, красивую девушку за руку держит. Такой красивой не видал ещё Индига. Ресницы у девушки - как камыш, глаза - жёлтые, как Солнце сияют. Жёлтый халат свадебный на девушке надет. На халате - чёрные полосы, будто на тигровой шкуре. Говорит Соломдига:
- "Благодарю тебя, брат! Не побоялся ты ничего ради меня!"
Улыбается девушка Индиге. Говорит:
- "Я тигриного РОДа человек! Полюбила я твоего брата. Потому и унесла его к себе. Только вижу - ты без брата жить не можешь. Отпросилась я у тигриного хозяина к простым людям. Буду теперь с вами жить! С вами жить можно - смелые люди вы!"
Взялись они за руки и пошли вместе. Мать обрадовали. Соломдига с девушкой мужем и женой стали. А Индига научился вперёд смотреть, и "заячьего сердца" у него никогда больше не было.
Колыбель цивилизации.
"АМУРСКИЕ СКАЗКИ - ЛЕГЕНДЫ".
Страница 3.2.1.
Автор - Д.Нагишкин. Часть 1-я из 6-ти.
Дополнительно к теме: "ВОПРОСЫ АРХЕОЛОГИИ, ЭТНОГРАФИИ
и АНТРОПОЛОГИИ СИБИРИ и ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА", к статье: 3). "НЕОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ в НИЗОВЬЯХ РЕКИ УССУРИ
(СЕЛО КАЗАКЕВИЧЕВО)", автор - В.Е.Ларичев.
Книга оцифрована в 2017 году.
Содержание:
- 1. "Храбрый Азмун".
- 2. "Большая беда".
- 3. "Кукушкино богатство".
- 4. "Чориль и Чольчинай".
- 5. "Семь страхов".
"АМУРСКИЕ СКАЗКИ - ЛЕГЕНДЫ". Часть 1-я из 5-ти.
Автор - Д.Нагишкин.
Смелому никакая беда не помеха. Смелый сквозь огонь и воду пройдёт - только крепче станет. О смелом да храбром долго люди помнят. Отец сыну о смелом да храбром сказки сказывает.
Давно это было. Тогда нивхи ещё каменные наконечники к стрелам делали, тогда нивхи ещё деревянным крючком рыбу ловили. Тогда амурский лиман Малым морем звали - Ля-ери.Тогда на самом берегу Амура 1-на деревня стояла. Жили в ней нивхи - не хорошо и не худо. Много рыбы идёт - нивхи весёлые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идёт, плохой улов - молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают. 1-й весной вот что случилось. Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят - по Амуру что-то плывёт! 5 - 6, а может, и весь десяток деревьев. Видно, где-то буревалом деревья повалило, полая вода их друг с другом сплотила и так сбила, что и силой не растащишь. Земли на те деревья навалило. Трава на них выросла. Целый остров - ховых - плывёт! Видят нивхи на том ховыхе заструженный шест стоит. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется. Говорит старый нивх Плетун:
- "Кто-то плывёт на ховыхе! Заструженный шест поставил - от злого глаза защита! Значит, помощи просит".
Слышат нивхи - плач ребёнка доносится. Плачет ребёнок, так и заливается. Говорит Плетун:
- "Ребёнок на ховыхе плывёт! Видно, нет у него никого! Злые люди всех его родичей убили, или чёрная смерть всех унесла. Зря не бросит ребёнка мать! На ховых посадила - добрых людей искать послала!"
Подплывает ховых. Слышен плач всё сильнее.
- "Нивху как не помочь!" - говорит Плетун. - "Помочь надо!"
Кинули парни верёвку с деревянным крючком, зацепили ховых, подтянули к берегу. Глядят - лежит ребёнок: сам беленький, кругленький, глазки чёрные, как звёздочки блестят, лицо широкое, как полная Луна. В руках у ребёнка - стрела да весло. Посмотрел Плетун, говорит
- "Ребёнок богатырём будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не боится. Сыном своим назову! Имя новое дам. Пусть Азмуном называться будет!"
Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребёнок всё тяжелей становится! Говорят старику:
- "Эй! Плетун! Сын-то твой на руках растёт! Гляди!"
- "На родной земле да на родных руках как не расти?" - отвечает Плетун. - "Родная земля силу человеку даёт!"
Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу даёт: пока до дома старика дошли, вырос Азмун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошёл, на свои ноги стал, посторонился - старшим дорогу уступил, только тогда сам в дом вошёл.
- "Э-э!" - думает Плетун, на нового сына глядя, - "мальчик-то хорошие дела делать будет, наперёд о людях думает, а потом о себе!"
Азмун названого отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:
- "Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни!"
Сетки взял, весло взял. На берег вышел - лодки сами собой в воду соскочили. А Азмун, в лодку ставши, на корму своё весло бросил - стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул - много рыбы поймал. Домой пришёл - женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названому отцу говорит:
- "Мало рыбы в этом месте, отец!"
Отвечает ему Плетун:
- "Не пришла рыба! Амур рыбу не даёт!"
- "Попросить надо, отец! Как нивхам без рыбы жить?"
Раньше всегда рыбы просили - Амур кормили, чтобы рыбу давал. Вот поехали Амур кормить. На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пёстрых тюленей, собачьи дохи чёрные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали. Взял Плетун кашу, юколу - сушёную рыбу, сохачьего мяса взял. Всё в Амур бросил:
- "Простые люди просят тебя - рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем - больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!"
Кинул Азмун сетку в воду - много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится.
- "Один раз - это просто удача!" - говорит.
Кинул сетку 2-й раз. Меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в 3-й раз - последнюю рыбу взял. Кто из нивхов потом сетки ни бросал - ничего не поймал! Даже корюшка в сетку нейдёт! В 4-й раз кинул свою сетку Азмун - пустую вытащил.Приуныли нивхи. Трубки закурили.
- "Помирать теперь будем!" - говорят.
Велел Азмун всю рыбу в 1-н амбар сложить - понемногу всех людей кормить. Заплакал Плетун, говорит Азмуну:
- "Сыном тебя назвал, думал, новую жизнь тебе дам! Рыбы нет - что есть будем? Все помрём с голоду. Уходи, сын мой! Тебе - другая дорога! От нас уйди - наше несчастье на нашем пороге оставь!"
Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. 3-и амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:
- "К Морскому Старику - Тайрнадзу - пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл".
Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил! Никогда этого не было! Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу - Старику спуститься?
- "По силе ли тебе дорога эта?" - спрашивает отец Азмуна.
Ударил Азмун ногой в землю. От своей силы по пояс в землю ушёл! Ударил в скалу кулаком - скала трещину дала, из той трещины родник полился. Глаз прищурил, на дальнюю сопку посмотрел, говорит:
- "У подножья сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может! Помогу ей!"
Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.
- "По силе!" - говорит Азмун.
Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, нож, лук со стрелами взял, верёвку с крючком, костяную пластинку взял - играть, коли в дороге скучно станет. Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал - той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернётся.Вот пошёл он. До Малого моря дошёл. Видит - нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает. Кричит ей Азмун:
- "Эй, соседка! Далеко ли до Хозяина идти?"
- "Какого тебе хозяина надо?"
- "Тайрнадза, Морского Старика!"
- "Коли морского - так в море и ищи", - отвечает нерпа.
Пошёл Азмун дальше. До Охотского моря дошёл, до Пилякеркха, так его тогда называли. Лежит перед ним море. Конца-края морю не видать! Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны 1-на за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:
- "Эй, соседки! Хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!" - "Какая там добыча!" - чайки отвечают. - "Сам видишь, еле крыльями машем! Рыбы давно не видим. Скоро конец нашему народу придёт. Видно, заснул Морской Старик, про своё дело забыл!"
Говорит Азмун:
- "Я к нему иду! Да не знаю, соседки, как к нему попасть".
Говорят чайки:
- "Далеко в море остров стоит. Из того острова дым идёт. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идёт. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали - от перелётных птиц слыхали! Как попасть туда - не знаем! У косаток спроси!"
- "Ладно!" - говорит Азмун. - "Коли к Старику попадёшь - о нас, Азмун, вспомни!"
- "Э-э", - думает Азмун, - мне бы такую саблю!"
Смотрит Азмун - стоят на берегу лодки худые…Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой - ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, верёвку с крючком забросил, 1-ну саблю зацепил, к себе потихоньку подтянул. Тронул пальцем - хороша! Пригодится. Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а 1-му не хватает. Заплакал тут парень, говорит:
- "Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду? Э-э!" - думает Азмун. - "Парни-то со Стариком знаются. Видно, из морской деревни парни".
Сам лежит, не шевелится. Стали парни саблю искать. Нету сабли! Тот, кто саблю потерял, в лес побежал смотреть, не там ли обронил. Остальные лодки в море столкнули, сели. Только 1-на осталась на берегу. Азмун за теми парнями - бежать! Пустую лодку в море столкнул - смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, стал в море выгребать. Вдруг смотрит - что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только косатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках куски тюленьего мяса торчат. Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся - не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники.
- "Ну, что ж", - думает Азмун, - "всё к Старику ближе!"
Долго ли плыл так Азмун - не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли. Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова - дыра, из дыры дымок курится.
- "Видно, там Старик живёт!" - себе Азмун говорит.
Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал… К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились парнями стали, тюленье мясо в руках держат. А та косатка, что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун с косатки в воду - чуть не утонул. Увидали парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег, парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:
- "Эй! Ты кто такой? Как сюда попал?"
- "Да вы что? Своего не узнали?" - говорит Азмун. - "Я от вас отстал, пока саблю свою искал! Вот она, сабля моя!"
- "Это верно, сабля твоя! А почему ты на себя не похож?"
Говорит Азмун:
- "Изменился я от страха, что саблю свою потерял! До сих пор в себя прийти не могу! К Старику пойду - пусть мне прежний вид вернёт!"
- "Спит Старик", - говорят парни. - "Видишь, дымок чуть курится".
- "Спит Старик, не велел мешать!"
Пристают к Азмуну, ластятся:
- "Не ходи к Тайрнадзу! Оставайся с нами. Жену возьмёшь - хорошо жить будешь".
А девушки - красавицы, 1-на другой краше! Глаза ясные, лицом прекрасные, телом гибкие, руками ловкие. Такие красивые девушки, что подумал Азмун - не худо бы ему, и верно, из этих девушек жену себе взять. Зашевелилась тут за пазухой у него амурская земля в мешочке. Вспомнил Азмун, что не за невестами сюда пришёл, а вырваться от девушек не может! Догадался он тут - из-за пазухи бусы вынул, на землю бросил. Кинулись девушки бусы подбирать - тут и увидел Азмун, что не ноги у тех девушек, а ласты! Не девушки то, а тюлени! Пока девушки бусы собирали, добрался Азмун до вершины горы. В ту дыру, что на вершине была, свою верёвку с крючком бросил. Зацепил крючок за гребень горы и по той верёвке вниз полез. На дно моря спустился.
- "Ну, беда", - думает Азмун, - "не помилует меня Старик".
Что делать? Вспомнил Азмун про свою костяную пластинку - кунгахкеи, из-за пазухи вытащил, зубами зажал, за язычок дёргать стал. Загудела, зажужжала, заиграла кунгахкеи: то будто птица щебечет, то словно ручей зажурчит, то как пчела жужжит.Тайрнадз никогда такого не слышал! Что такое? Поднялся, глаза протёр, сел, под себя ноги поджавши. Большой, как скала подводная; лицо доброе, усы, как у сома, висят. На коже чешуя перламутром переливается. Из морских водорослей одежда сшита… Увидел он, что против него маленький парень стоит, как корюшка против осётра, во рту что-то держит, да так хорошо играет, что у Тайрнадза сердце запрыгало. Мигом сон с Тайрнадза слетел. Доброе лицо своё он к Азмуну обратил, глаза прищурил, спрашивает:
- "Ты какого народа человек?"
- "Я - Азмун, нивхского народа человек!"
- "Нивхи на Тро-мифе да на Ля-ери живут! Ты зачем так далеко в наши воды-земли зашёл?"
Рассказал Азмун, какое горе у нивхов стало, поклонился:
- "Отец! Нивхам помоги - нивхам рыбу пошли! Отец, нивхи с голоду умирают. Вот меня послали тебя о помощи просить!"
Стыдно стало Тайрнадзу. Покраснел он, говорит:
- "Плохо это получилось: лёг только отдохнуть, да и заснул! Спасибо тебе, что разбудил меня!"
Сунул руку Тайрнадз под нары. Глядит Азмун - там большой чан стоит, в том чане горбуша, калуги, осётры, кета, лососи, форели плавают. Видимо-невидимо рыбы! Рядом с чаном шкура лежит. Ухватил её старик, четверть шкуры рыбой наполнил. Дверь открыл, рыбу в море бросил, говорит:
- "К нивхам на Тро-миф, на Амур плывите! Быстро плывите, плывите! Хорошо весной ловитесь!"
- "Отец", - говорит Азмун. - "Нивхам рыбы не жалей!"
Нахмурился Тайрнадз.Испугался тут Азмун:
- "Ну, пропал я теперь!" - думает. - "Рассердил Старика! Плохо будет!"
Отца вспомнил, ноги выпрямил, прямо на Тайрнадза смотрит. Улыбнулся тот:
- "Другому бы не простил, что в дела мои мешается! А тебе прощу: вижу, не о себе думаешь, о других! Будь по-твоему!"
Бросил Тайрнадз в море ещё полшкуры рыбы всякой:
- "На Тро-миф, на Амур плывите, плывите! Хорошо осенью ловитесь!"
Поклонился ему Азмун:
- "Отец! Я - бедный, - нечем мне отплатить тебе за добро. Вот возьми кунгахкеи в подарок".
Дал он Тайрнадзу пластинку свою, как играть на ней показал. А у старого давно руки чешутся, хочется её взять, глаз от неё отвести не может! Больно понравилась игрушка. Обрадовался Тайрнадз, в рот пластинку взял, зубами зажал, за язычок стал дёргать……
Загудела, зажужжала кунгахкеи то будто ветер морской, то словно прибой, то как шум деревьев, то будто птичка на заре, то как суслик свистит. Играет Тайрнадз. Совсем развеселился. По дому пошёл, приплясывать стал. Зашатался дом, за окнами волны взбесились, водоросли морские рвутся - буря в море поднялась. Видит Азмун, что не до него теперь Тайрнадзу. К трубе подошёл, за верёвку свою взялся, наверх полез. Пока лез, все руки себе в кровь изодрал; пока гостил у Старика - верёвка ракушками морскими обросла. Вылез, огляделся.Тюленьи девушки всё ещё бусы ищут, ссорятся, делят - и про дома свои забыли, двери в те дома мохом заросли! На нижнюю деревню Азмун посмотрел пустая стоит, а далеко в море плавники косаток видны: гонят косатки рыбу к берегам Пиля-керкха, к берегам Ля-ери, на Амур рыбу гонят! Как теперь домой попасть? Видит Азмун, радуга висит.1-м концом на остров, другим - на Большую землю опирается. А в море волны бушуют - пляшет Тайрнадз в своей юрте. Белые барашки по морю ходят. Полез Азмун на радугу. Едва вскарабкался. Весь перепачкался: лицо зелёное, руки жёлтые, живот красный, ноги голубые! Кое-как влез, по радуге на Большую землю побежал. Бежит, проваливается, чуть не падает. Вниз взглянул, видит - от рыбы черно в море стало. Будет рыба у нивхов! Кончилась радуга. Спрыгнул Азмун на землю. Глядит - на берегу морском, возле лодки тот парень-косатка сидит, чью саблю Азмун утащил. Узнал его Азмун, саблю отдал. Схватил парень саблю:
- "Спасибо!" - говорит. - "Я уж думал, век мне дома не видать! Твоего добра не забуду: к самому Амуру рыбу подгонять буду! Зла на тебя не храню: знаю теперь - не для себя ты старался, для людей!"
Через спину перекатился - косаткой стал, свою саблю - спинной плавник вверх поднял и поплыл в море. Пошёл Азмун к Пиля-керкху, Большому морю вышел. Чаек, бакланов встретил. Кричат те парню:
- "Эй, сосед! У Старика был ли?"
- "Был!" - кричит им Азмун. - "Не на меня, на море смотрите!"
А рыба по морю идёт, вода пенится. Кинулись чайки, стали рыбу ловить, на глазах жиреть стали. А Азмун дальше идёт. Ля-ери прошёл, к Амуру подходит. Видит, нерпа совсем издыхает. Спрашивает нерпа парня:
- "У Старика был ли?"
- "Был! " - говорит Азмун. - "Не на меня - на Ля-ери смотри!"
А рыба вверх по лиману идёт, вода от рыбы пенится. Бросилась нерпа рыбу ловить. Стала рыбу есть, на глазах жиреет. А Азмун дальше пошёл. К родной деревне подошёл. Нивхи едва живые на берегу сидят, мох весь искурили, рыбу всю приели. Выходит Плетун на порог дома, сына встречает, в обе щёки целует.
- "У Старика, сын мой, был ли?" - спрашивает.
- "Не на меня, а на Амур, отец, смотри!" - отвечает Азмун.
А на Амуре - вода кипит, столько рыбы привалило. Кинул Азмун своё копьё в косяк. Стало копьё торчком, вместе с рыбой идёт. Говорит Азмун:
- "Хватит ли рыбы, отец мой названый?"
- "Хватит!"
Стали нивхи жить хорошо. Весной и осенью рыба идёт! Про многих людей с тех пор забыли… А про Азмуна и его кунгахкеи помнят до сих пор. Как разволнуется море, заплещутся волны в прибрежные скалы, седые гребешки на волнах зашумят - в свисте ветра морского то крик птицы слышится, то суслика свист, то деревьев шум… Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своём пляшет.
- КОНЕЦ -
#ХрабрыйАзмун
У стариков - жизнь позади. Старики много знают - хороший совет всегда дать могут. Только и молодой хорошее слово сказать может: силы у него больше, глаз лучше, руки твёрже, вся жизнь впереди - он вперёд смотрит. Давно удэ в тёплых краях жили, на равнине, на берегу моря. Много их было, как деревьев в лесу. Тихо жили, ни с кем не воевали. Зверя били, рыбу ловили, закон соблюдали, детей растили. Давно это было. Тогда в 1-м стойбище хозяином был старый шаман Бата. Как заболеет кто-нибудь - вытащит Бата свой бубен, на котором Агды - гром - нарисован, костёр разведёт, бубен на костре подогреет и начнёт шаманить. Вокруг костра ходит, пляшет, разные слова говорит, поёт, в бубен бьёт, будто гром гремит. В бубен бьёт Бата, говорит - злых чертей пугает… Шум такой поднимет, что потом эхо 2 дня откликается. Иной больной и выздоровеет, глядишь. А если умрёт… и тогда шаман своё дело сделает: на серой птице с красным клювом душу покойника в подземное царство - Буни - увезёт. Ту птицу, правда, никто не видал, да как шаману не верить! Боялись шамана сородичи, слушались его. Что захочет шаман взять - отдают. Что скажет шаман - сделают. Как шаману не дать? Не дашь - он злых чертей на стойбище напустит - всем худо будет… Говорили про Бату, что он очень большой шаман!.. Черти шамана любили - всё у Баты было, даже тогда, когда все другие удэ голодали, свои унты с голоду жевали. И жил в том стойбище молодой парень Димдига. Охотник хороший: 1-й стрелой 2-х гусей убивал. Парень, как парень - не хуже других, а лучше. Смотрел этот парень на Бату - 1-го в толк не мог взять: почему это так получается: 2-х уток он убьёт, 1-ну - себе, другую - Бате отдать надо; 2-х соболей забьёт, 1-го - себе, другого - опять Бате. Бату на охоту не ходит, шаман в болоте не мокнет, на Солнце не сохнет, на морозе не мёрзнет, а добычи столько же получает, сколько Димдига. Отчего это?
На совете мужчин Бата говорит, разделивши добычу:
- "Хорошо сделали мы, все довольны…"
Говорит Димдига:
- "Хозяин, я недоволен… Почему так? Ты в юрте сидишь, ног не бьёшь. Тебе все мужчины половину отдают. Почему у меня - охотника - меньше добра, чем у тебя?"
- "Глупый ты!" - говорит Бату. - "Счастье мне духи приносят! Почему? С ними поговори… Вот сейчас всех чертей своих сюда позову".
Рогатую шапку надевает, пояс с погремушками надевает, за бубен гремящий хватается. Гремит бубен, по всей округе гром идёт. Просят старики:
- "Не шамань! Молодого не слушай! Он ума на охоте не добыл, только зверя на охоте добыл…"
- "Ладно!" - говорит шаман, - "только ради вас его прощаю!"
И опять ходит Димдига на охоту. Зверя бьёт: 1-го - себе, 1-го - Бате. А шаман всё Димдигу ругает. Что бы ни сказал парень - всё шаману впоперёк.
…В тот год из дальнего стойбища люди прибежали. Оборванные, голодные люди прибежали. Говорят плача:
- "Страшные люди на нас напали. Войной идут! Множество великое их! Сами - как тигры! На диких зверях ездят!"
- "Что за звери?" - спрашивает на совете Димдига. - "Собаки?"
- "Нет, не собаки!"
- "Олени?"
- "Нет, не олени, нам ли оленей не знать. Всю жизнь оленей держали! 4-ре ноги у тех зверей; шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем: хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта, да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается! Те люди никого не щадят! Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают!"
- "Плохие люди!" - говорит Димдига. - "Уходить надо, у нас с ними драться силы не станет!"
- "То не люди!" - говорит Бата.
- "Да мы сами видали: 2-е руки, 2-е ноги, 1-на голова у тех людей. Не по-нашему говорят. От деревень только пепел оставляют. Где они пройдут - там и трава не растёт!"
- "То не люди!" - говорит Бата. - "То злые черти! Это их Димдига накликал… Худой сон приснился вам! Не бывает таких людей! Шаманить буду — мне дары давайте, тех чертей прогоню!"
Люди с дальних стойбищ дальше бегут… Прибегают из средних стойбищ люди.
- "Бегите!" - кричат. - "Злые люди на нас напали! Против них у нас силы нет! Юрты жгут, людей бьют!"
- "Уходить надо!" - на совете Димдига говорит. - "Злые духи юрт не жгут".
- "То не люди!" - на своём Бата стоит. - "То злые черти. Нет такого чёрта, чтобы меня испугал! Шаманить буду - всех чертей перепугаю! Несите мне дары!"
Люди со средних стойбищ дальше бегут… Из ближних стойбищ люди прибежали:
- "Тех злых людей мунгалами звать! Говорят, они весь Мир прошли, никого в живых не оставили. Только и есть живые, что мы с вами!"
- "Со своих зверей слезают ли мунгалы?" - спрашивает на совете Димдига.
- "Слезают, когда едят и когда убивают".
- "Что едят мунгалы?"
- "Тех зверей, что с ними запасными идут!"
- "Это люди!" - говорит Димдига. - "Надо оружие готовить! Надо уходить с их дороги! Что едят мунгальские звери?"
- "Траву!" - отвечают люди.
- "Надо в лес уходить, надо в горы уходить!" - говорит Димдига. - "Те люди, верно, к лесам да горам непривычны!"
- "То черти!" - говорит Бата. - "Злые духи, их Димдига раздразнил! Несите дары мне! Я великий шаман - все беды отгоню! Мангни - идола - сделаю, всех чертей разгоню!"
Мангни на холме стоит. 3-и роста в нём. Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был! Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были! У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал! В груди у него - птица вместо сердца. На груди медный круг начищенный, как Солнце сияет, чтобы врагов слепить! В том медном круге всё отражается. Говорит Бата:
- "Подлетят мунгалы на своих зверях, в медном круге себя увидят, подумают - нет здесь никого, кроме них… Уйдут!"
- "Копьями и стрелами мунгалов надо отгонять!" - говорит Димдига.
Жмутся люди к Бату. Никто не защитит их больше! Сделал Бата ещё 2-х идолов - Мангни - на помощь, чтобы бить чертей. Говорит тут Димдига:
- "Эй! Люди! Большая беда пришла, не Бату-старику её отогнать! Берите луки, стрелы, копья, в леса уходите, в горы уходите! Тем мунгальским зверям трава нужна. Дойдут мунгалы до лесов, до гор, увидят - зверей нечем кормить, назад повернут!"
Шум в стойбище поднялся. Молодые кричат:
- "Димдига правду говорят! Мужчины должны драться!"
Старики вопят:
- "Никто против чертей не силён!"
А мунгалы уже близко. Уже крик их слышен. Уже пламя видно: жгут мунгалы юрты соплеменников Димдиги. Шаманит Бата. Изо рта у него пена брызжет. Бубен, как гром, гремит. Побрякушки на поясе звенят. Шапка рогатая раскачивается. Трясутся от страха старики, на него глядя. Сородичам говорит Димдига:
- "Кто со мной пойдёт - перейдите ручей! Кому детей своих жалко - перейдите ручей! Кому за оружие взяться не стыдно - перейдите!.."
Кто шаману не верил - перешёл ручей. Остались с шаманом те, кто чертям верил больше, чем своим рукам. Ушёл Димдига. А мунгалы, словно туча, идут. Как песку на берегу морском - тех мунгалов! Дрожит земля от топота! Над мунгалами шум стоит, как в половодье: кричат они, гикают, своих зверей погоняют! В руках у них - кривые сабли длинные, за плечами - колчаны со стрелами, у седла - топоры боевые. Правду Димдига сказал, что не черти мунгалы, а люди. Стойбище увидали мунгалы, ещё пуще закричали. Целую тучу стрел пустили, Солнца не видно стало! А Димдига со своими уже от леса недалеко. Увидали мунгалы Димдигу, помчались вслед. Чуть не догнали. Да парень уже в лес вошёл. Женщин и детей дальше услал Димдига. А сам с мужчинами за деревьями спрятался. Стали в мунгалов стрелы из тугих своих луков пускать. Запели стрелы, полетели. Сквозь чёрта стрела пройдёт, разве может человек чёрта убить? А мунгалы падают с сёдел…
- КОНЕЦ -
#БольшаяБеда
Не бойся к делу руки приложить. Коли рукой не пошевелишь - и счастье мимо пройдёт. Только и видел его!.. В 1-й деревне 3-и брата жили: Халба, Адунга и Покчо. 2 брата охотничий промысел любили, на охоту ходили. Ловушки для зверя делать умели. Стрелой белке на лету в глаз попадали. А младший брат за старших хоронился. Братья на охоту - соболевать. Покчо - за ними. Братья шалаш сделают, огонь разведут, Таёжному Хозяину поклонятся, чтобы удача была, - и в тайгу. А Покчо в шалаше сидит, кашу варит, звёзды на небе считает, думает:
- "Вот бы мне столько соболей!" - да свою долю от добычи братьев ждёт. А ему, сидячему, от всей добычи 1/10 часть. Оттого беднее всех братьев был Покчо. Только и радости у него, когда братья медведя добудут: на пиру наестся до отвалу. Тут Покчо впереди всех был!
2 брата рыбный промысел любили, на реку ходили. Лодки делать умели. Острогой рыбу били. Сети вязали. 1-м ударом калугу убивали. Трезубой острогой сразу 3-х рыб брали. И Покчо тут: на берегу сидит, в костёр сучья подбрасывает, листья на деревьях считает, думает:
- "Вот бы мне рыбы такой улов!" - да свою долю от улова братьев ждёт. А его доля - 1/10 часть! От этого не разбогатеешь… Только и радости у Покчо, когда братья калугу добудут: наестся он до отвалу; все едят и он ест. Тут за Покчо никому не угнаться!
Так и жили братья.
Завидует Покчо Халбе с Адунгой. Чем дальше время идёт, тем у них добра больше. А у Покчо последнее невесть куда девается. Хочет Покчо разбогатеть. Ходит, на землю смотрит - не валяется ли где-нибудь медвежий зуб: говорят, он богатство приносит. Тряпочку на земле увидит Покчо - сейчас её за пазуху: а вдруг она счастливая окажется - богатство принесёт! Лиственницы рассматривает: где та счастливая лиственница, на которой еловые шишки растут? Пошёл однажды Покчо с братьями в тайгу.
Братья - на промысел, Покчо - в шалаш. Сидит, кашу варит.
- "Вот", - думает, - "кабы мне столько соболей добыть, сколько крупинок в каше, то-то бы я хорошо пожил!"
Вдруг сверху сухая ветка упала. Поднял голову Покчо, видит - на сосне кукушка сидит. Сидит, охорашивается, хвостом сверху вниз помахивает.
- "Осенью ягод много будет", - думает вслух Покчо. - "Старая примета!"
О приметах вспомнил и даже подпрыгнул: говорили старики, что если кукушку убить, съесть, потом уснуть, а во сне вспотеть - богатство само в руки пойдёт. Как ни ленив был Покчо, а тут зашевелился. Счастье само в руки даётся, как можно упустить! Хвать котелок с кашей - да в кукушку! Облепила горячая каша птицу. Свалилась кукушка на землю. Съел её Покчо вместе с перьями и потрохами. Потом прилёг на бочок, свернулся калачиком и заснул. Жарко ему стало вскоре.
- "Ай да кукушка!" - радуется Покчо.
Идёт Соболиный Хозяин - и прямо к Покчо. Дошёл до него, вверх прыгнул и исчез. А те соболи, что за хозяином шли, прямо в руки Покчо лезут. Не растерялся Покчо, схватил большую ложку, давай соболей бить. Только 1-го по носу стукнет, а тут уже другой наготове стоит. Даже устал Покчо. Справа целую гору зверей накидал. Слышит - спрашивает его сверху Соболиный Хозяин:
- "Не хватит ли, Покчо?"
- "Давай, давай!" - орёт Покчо.
Руку переменил, налево кладёт. Такую гору навалил, что из-за неё и лесу не видно стало.
- "Не хватит ли, Покчо?" - спрашивает его Соболиный Хозяин опять.
- "Давай, давай!" - кричит Покчо.
Обеими руками за ложку покрепче ухватился, колотит соболей. И впереди него целая гора выросла. Выбился Покчо из сил. Спрашивает его Соболиный Хозяин в 3-й раз:
- "Не хватит ли, Покчо? Ты столько соболей набил, с места не сходя, сколько 100 охотников за весь промысел не добудут!"
Хотел было Покчо кринуть:
- "Давай, давай!", да чуть не задохся под грудой соболей.
- "Хватит!" - говорит.
Братья из тайги вернулись. Глядят - под соболями и шалаша не видать, только унты Покчо снизу торчат. Вытащили они брата, на ноги поставили. Сел Покчо. Трубку закурил, говорит:
- "Устал, посижу, отдохну. А вы шкурки снимите!"
Стали братья шкурки снимать. Долго работали. Взмокли даже. Под ними снег протаял, земля отошла, зелёная трава выросла. Над ними пар столбом стоит, радуга в нём играет. А Покчо поторапливает братьев, покрикивает на них. Кончили братья работу… Тут к Покчо 1-на за другой, откуда ни возьмись, собачьи упряжки катят. Собачки - 1-на другой лучше: все белые, лапы чёрные, сбруя сохатиная с медными пуговками. Шкурки сами собой на нарты погрузились. Поехали братья в деревню. На первой нарте Покчо важно сидит. Подъезжает Покчо с братьями к деревне, а его уже купцы дожидаются. Принялись купцы торговаться, рядиться; друг с другом из-за соболей дерутся. Очень уж шкурки хороши! Дали купцы Покчо 2 чувала серебра, халатов - не сосчитаешь сколько, крупы, муки, сластей - целый амбар. Такой Покчо богатый стал, что все сородичи ему поклонились. А счастье Покчо всё валит и валит, как снег на голову. Послал Покчо братьев сетки свои посмотреть. Пошли братья, стали сетки тянуть - силы не хватает: такой улов богатый! Всю деревню на помощь созвали. Едва-едва вытащили сетки. А в сетках - в каждой рыба, да не какая-нибудь мелочь нестоящая, а калуга-рыба! Мяса на целый год всей деревне за 1-н улов добыли! Вот как!
Самым важным человеком в деревне стал Покчо. Добрый парень Покчо был. Решил на радостях людей угостить. Каши наварил большой-большой чан: вся крупа туда ушла и вся мука. Всех людей созвал Покчо, говорит:
- "Ешьте сколько хотите!"
Пришли люди, вокруг котла сели. Говорят старики:
- "Надо сначала детей накормить…"
- "Правильно", - говорит Покчо, - "пусть дети малые едят!"
Подошёл к каше мальчишка малый с маленькой ложкой в руках. Говорит ему Покчо:
- "Возьми большую ложку!"
Отвечает ему малыш:
- "Ничего! Мне много не надо!"
Зачерпнул мальчишка своей ложкой кашу из чана - так сразу весь чан и опорожнил!
- "Вкусно, да мало!" - говорит.
Вытаращил Покчо глаза: как так вышло?! А люди обижаются:
- "Что же ты, Покчо?! Обещал всех людей накормить, а не мог мальчика досыта угостить! Видишь, облизывается - съел бы ещё, да нету!"
- "Ничего!" - говорит Покчо. - "Я ещё крупы куплю. Позовите сюда купца!"
Побежали люди за купцом. Развязал Покчо чувал с деньгами. А монеты сами из чувала выскакивают да по той дороге катятся, по которой купцы приезжали. Хочет удержать их Покчо - да куда там! Будто вода между пальцев, текут деньги. Поглядел Покчо - а оба чувала уже пустые лежат…
- "Ничего", - говорит Покчо, - "людей как можно не угостить! Халаты продам, а людей накормлю!"
Пошёл он в амбар. Висели там разные халаты. Ватные, шёлковые, из рыбьей кожи, из шкуры сохатого, из меха оленя халаты. Шелками шитые, оленьим волосом шитые, золотыми драконами тканные халаты. С медными, серебряными да золотыми пуговками халаты. Потащил Покчо халаты из амбара. Кричит, чтобы скорее другого купца звали. А люди говорят ему:
- "А что ты, Покчо, продавать хочешь?"
- "Как "что"? - говорит Покчо.
Глядит, а в руках у него - берёзовая кора, дятлом поклёванная. И полны амбары берёзовой коры. Кричит Покчо:
- "Ничего! Я ведь кукушку съел, теперь - счастливый! Давайте калугу есть, на целый год наловили!"
- "Э-э! Хватился!" - говорят Покчо. - "Нету твоей калуги".
- "Да где же она?" - спрашивает Покчо.
- "Кукушка склюнула".
- "Как "кукушка склюнула"?
- "Да так: подлетела к калуге, на голову села, в глаз клюнула, так вся калуга и пропала! Говорил ты, что "кукушку съел", а выходит - "она тебя съела…"
- "Эй, не спи, Покчо! Всю жизнь проспишь!"
Стыдно Покчо стало. Жарко ему стало. Проснулся он… Глядит - в охотничьем шалаше он сидит, а костёр разгорелся так, что уже и к нему подбирается, от жара даже унты у Покчо покоробились. Закурил Покчо. Подумал. Ещё раз подумал. Глядит - а около самого шалаша свежий следок соболиный. Видно, соболь прошёл, когда Покчо сны видел. Вскочил ленивый Покчо. Схватил лучок. Стал на лыжи. По соболиному следу побежал.
- "Э-э", - говорит, - "лучше 1-н соболь, своими руками пойманный, чем всё кукушкино богатство!"
А ведь правда это, пожалуй!
- КОНЕЦ -
#КукушкиноБогатство
"Только то и крепко, что трудом добыто". И любовь, и дружба с трудом добываются. Чтобы всё хорошо стало, много в жизни тяжёлого перенести надо. Без труда и палку не выстругаешь. А для друга и любимого ни рук, ни головы жалеть не надо. Ещё тогда, когда нивхов много было, жили на Тро-мифе - острове - Чориль из РОДа Тахта и Чольчинай из рода Чильби. Как родилась Чольчинай, мать Чориля перевязала ей руку собачьим волосом: стала Чольчинай невестой Чориля. Когда девочка 1-ю куклу в руки взяла, Чориль 1-го соболя добыл. Когда Чольчинай 1-й раз ножик в руки взяла, чтобы рыбу почистить, Чориль на совете мужчин 1-й раз голос подал, как мужчина и охотник. Чориль Чольчинай куклу из дерева сделал. Ножик ей сделал. Доску для выделки рыбьих шкур сделал, да так красиво вырезал, как никто до сих пор не умел. Так и жили они. Только без горя жизнь не проживёшь. Пришла на остров чёрная смерть. Купцы ли с японских островов её привезли, родичи ли с Амура, Тайфун ли ветер на своих чёрных крыльях принёс её, или сама она по воде пришла - кто знает? Куда потом ушла - тоже никто не видал! Только пришла она 1-на, а ушла - многих нивхов с собой унесла. В каждом доме покойник был… В каждом доме слёзы лились! У Чольчинай родителей болезнь унесла. У Чориля родителей чёрная смерть унесла. Оба осиротели.
Взял Чориль свою невесту к себе в дом. Стали жить они вместе. Чориль, что ни день, в дом добычу тащит. Охотник он был хороший - ни 1-н зверь от него не уходил. Рыбак он был хороший - ни 1-на рыба от него уйти не могла. Твёрдую руку Чориль имел, острый глаз. Красивый был, голосом степенным говорил, песни петь умел. Всё он умел. За что Чольчинай ни схватится - всё Чориль своими руками сделал: невод сплёл, чумашки - коробки из бересты - сделал, лодку сделал, нож, копьё и шест, острогу, весло и чашки. Даже зеркало серебряное для невесты Чориль сделал. Чольчинай с каждым днём всё красивее становится. Глаза у неё ясные, как звёзды; губы будто малиновым соком сбрызнуты; брови, как 2-а соболя, над глазами раскинулись; а ресницы у Чольчинай такие, что с тех пор и поговорка пошла - "вокруг глубокого озера камыш растёт"!
Скоро время Чольчинай две косы заплетать. Скоро за Чориля замуж идти. Как взглянет на невесту Чориль - сердце у него точно ласточка забьётся.
Чориль уже и запас на свадьбу готовит. Когда с охоты идёт - под шкурками самого не видать; столько зверя набьёт. Когда с рыбной ловли возвращается Чориль - всей деревней за ним улов тащат. Смотрит на него Чольчинай, спрашивает:
- "Отчего тебе удача во всём, Чориль?"
Посмотрит Чориль на свою Чольчинай, голову запрокинет и запоёт таким голосом, что у Чольчинай в груди замирает:
- "Анн-н-га! Ынн-г-г-а!" - поёт Чориль:
- "О милой помни всегда! Сердце стучит и глаза блестят тогда!
Ноги быстрей и руки ловчей тогда! Скалы возьмёшь и повернёшь тогда!
Через горы и реки полетишь тогда! Море как горсть воды тогда!
Никто не остановит тебя тогда! О милой помни всегда!
Сильней всех врагов будешь тогда!"
Ходит Чольчинай по деревне. Самая красивая из всех. Голос у неё, как у птички. В чёрной собачьей шубе Чольчинай ходит. Юбка на ней из пёстрых тюленей. Шапочка на ней из беличьих шкурок. Увидал невесту Чориля старый Аллых из рода Удань-Хингану. Увидал - глаз отвести не может. Рот раскрыл, губы распустил… Понравилась ему Чольчинай.
- "В мою юрту пойдёшь, девчонка?"
Посмотрела на него Чольчинай и рассмеялась:
- "Я невеста Чориля, Аллых! Как могу я смотреть на жабу, когда рядом со мной Солнце стоит?"
Закрыл рот Аллых, губы вытер.
- "Ладно!" - говорит. - "Посмотрим, долго ли твоё Солнце светить будет!.."
- "Кто из простых людей с медведицей в 1-й берлоге зиму проспит - нашим, таёжным человеком станет!"
Дёрнулся было Чориль, хотел встать, бежать из берлоги, да сил у него не стало сон с себя сбросить, проснуться. Пока лежал Чориль в берлоге, шерсть на нём выросла и когти на руках и ногах выросли. Таёжным человеком Чориль стал, медведем. …Ждёт Чольчинай жениха, а его всё нет.
Буран улёгся. День за днём идёт. Пора бы Чорилю вернуться, а его всё нет. Плачет Чольчинай, тоскует… Пришёл к ней Аллых, за руку взял:
- "Что ты 1-на сидишь, девчонка? Не вернётся твой парень! Иди в мою юрту!"
Вырывается Чольчинай, а Аллых так держит руку, что не вырвешься. Закричала Чольчинай, на помощь зовёт. Сбежались люди. Говорит им Аллых:
- "1-на девчонка осталась. Чориля злой кехн - чёрт - утащил! Пропадёт теперь девчонка! В свою юрту её возьму. Добрый я".
Молчат люди, боятся против Аллыха слово сказать. И утащил Аллых в свою юрту Чольчинай. Сел на нары, брови нахмурил, пальцем шевельнул - 10 его жён со всех ног бросились мось - кушанье - готовить. Рыбьей кожи нарезали, тюленьего жира натопили, в котёл бросили. Ягод, рису в котёл бросили. Отварили всё. Сушёной рыбы накрошили. Для цвета и вкуса белой глины подбавили. Стали жёны мось жевать да Аллыху в рот класть. Только и остаётся ему, что глотать. Протягивает Аллых мось Чольчинай:
- "Ешь!"
Не взяла Чольчинай мось, сухой юколы, из дома взятой, пожевала. …Зима проходит - Чориля вся нет. Каждый день спрашивает Аллых Чольчинай:
- "Скоро ли 2-е косы заплетёшь, девчонка?"
- "Не скоро ещё!" - отвечает Чольчинай.
…Выбрала Чольчинай время. Оделась в охотничий наряд, копьё взяла, нож взяла, что Чориль сделал, сумочку свою рукодельную взяла, гребень взяла. Ушла из дома Аллыха ночью - Чориля искать. Идёт Чольчинай по тайге, видит - над сугробом парок вьётся. Значит, медвежья берлога под тем сугробом. Устала уже Чольчинай, есть захотела. Думает:
- "Подниму медведя, заколю! Кто знает, сколько мне ещё Чориля искать? Медведя заколю, крови горячей напьюсь, - силы прибудет, мяса с собой в дорогу возьму!"
Заревел медведь, вылез наружу. Большой, шерсть на нём серебром отливает. Ещё не видала Чольчинай такого красивого медведя.
- "Хорошая добыча!" - думает Чольчинай.
Отступила назад, покрепче в снег ногой упёрлась. Замахнулась копьём, чтобы под сердце медведя ударить, без лишней муки убить. А копьё в сторону ушло, в сугроб уткнулось, только древко раскачивается…Схватилась Чольчинай за нож, размахнулась посильнее и ударила медведя в сердце. А нож в кольцо завился, даже не оцарапал медведя. Чольчинай глаза закрыла, чтобы смерть свою не видеть. Тут говорит ей медведь:
- "Не бойся, Чольчинай! Это я - Чориль!"
- "Ты злой кехн!" - кричит Чольчинай. - "Заколдовал ты мой нож и копьё!"
- "Нет, Чольчинай", - говорит ей медведь. - "Сам я тот нож и копьё делал, помнят они меня, потому и не идут против меня! Я - Чориль".
Рассказал он, что с ним сталось. Поняли они оба, что виноват во всём Аллых, который захотел Чольчинай в жёны получить. Стали думать: как быть? Пока жив Аллых - быть Чорилю медведем. И убить Аллыха нельзя - своя кровь, как можно пролить? Грех большой. Такой грех не прощается!"
Говорит Чориль:
- "Есть у Аллыха свой кехн - чёрт! Убить кехна - умрёт Аллых… Живёт кехн у Горного Хозяина на каменной плите, в котле у столба. На закат Солнца надо идти. Только я не могу. Живой медведь к Хозяину не ходит. Трудная дорога туда!"
Подумала, подумала Чольчинай. Говорит:
- "Пойду я к Горному Хозяину. Кехна того убью!"
Взял медведь копьё из сугроба, нож расправил, Чольчинай отдал. Попрощались они, и пошла Чольчинай на закат. Долго ли шла - не знаю. Не считала Чольчинай шагов, не останавливалась. Через реки на копье перелетала. Через горы на копье перелетала. 9 рек миновала. 9 озёр миновала. 9 горных хребтов миновала. О себе не думала. О Чориле думала. Вдруг видит - каменная сопка стоит, вершина её в облаках пропадает. Ни уступа, ни выступа на той сопке нет. Гладкая скала прямо из земли в небо растёт. Камень! Как подняться наверх? Схватила Чольчинай нож Чориля, в скалу кинула:
- "Работай, помогай мне хозяина из беды выручать!"
Воткнулся нож в камень. Искры во все стороны полетели. Стал нож камень долбить, ступеньки рубить. Стала Чольчинай по тем ступенькам взбираться. Солнце в свою юрту спать ушло. Небесные люди на небе огоньки засветили. Лезет Чольчинай по скале. О себе не думает, о Чориле думает, о его беде думает, лезет по скале… Вот Солнце выспалось, двери в юрте открыло. Небесные люди огонь погасили. А Чольчинай всё по скале лезет. Скачет над нею нож, бьёт в камень, сыплются искры в разные стороны. Чольчинай со ступеньки на ступеньку поднимается. На землю не смотрит, о себе не думает. На последнюю ступеньку Чольчинай ступила. Нож о камень поточила, в чехол вложила. Глянула вниз, чуть не упала - так далеко от неё земля, реки ниточками протянулись, сопки соболиными погодками кажутся.
Пошла дальше Чольчинай. Видит - высокий дом стоит: брёвна каменные, столбы железные. Тот дом такой высокий, что как голову ни задирай - крыши не увидишь. Лежит перед дверью удав - змей. Чешуя у удава каменная. Лежит перед дверью удав, голову его Чольчинай видит, а туловище его в тумане теряется: такой большой удав. Зелёные глаза свои на Чольчинай уставил. Смотрит - не смигнёт. Похолодели у Чольчинай колени, ослабели руки. Как с таким справиться? Зашевелилась тут у Чольчинай сумочка. Вынула из неё Чольчинай иголку костяную с жильной ниткой и бросила змею в глаза. Принялась иголка в глазах удава сновать - то вверх, то вниз; то верхнее, то нижнее веко проткнёт, нитку за собой тащит. Не успела Чольчинай до пояса похолодеть, а иголка уже 1-н глаз удаву зашила, за 2-й принимается. Мотает головой удав, не может понять, что случилось, отчего глаза закрываются. Зашила костяная иголка змею глаза. Холод от Чольчинай отлетел. Переступила она ногами, к двери подошла. А та сама перед ней открывается. За той дверью - другая дверь! Перед дверью большая ящерица лежит. Не видала Чольчинай таких: железная она, чёрная пасть раскрыта, во рту раздвоенный язык трепещет. Дохнула ящерица на Чольчинай - у девушки ноги до колен в землю ушли. Вынула Чольчинай из своей сумочки напёрсток, кинула, прямо ящерице в пасть попала, глотку ей заткнула. Тужится ящерица - не может 2-й раз дохнуть. Высвободила Чольчинай ноги - и к двери. Дверь сама перед ней раскрывается. За той дверью - 3-я. Сторожит её тигр. Зубы оскалил, а зубы в локоть длиной. Хвостом по земле бьёт, а хвост толщиной в лиственницу. Кинула Чольчинай в пасть тигру свою гребёнку. Стала гребёнка тигру поперёк горла: ни взад, ни вперёд! Чем шире тигр пасть разевает, тем длиннее у гребёнки зубья делаются. Рычит тигр, а с Чольчинай ничего сделать не может! Видит девушка, что тигру не до неё, подскочила к дверке, а та сама перед ней открывается. А за той дверкой - юрта Хозяина. В той юрте всё, как у простых людей, только в потолке звёзды светят. В каждом окне - по Солнцу. Возле нар столько звериных шкур лежит, что и не сосчитаешь. В эти шкуры Хозяин души убитых зверей вселяет, чтобы не перевелись звери на земле, сколько бы ни били их люди. Оглянулась Чольчинай. Видит - потолок на столбы опирается. У 1-го столба каменная плита лежит, на плите котёл стоит. Посередине нар старик сидит, у того старика лицо светится. Смекнула Чольчинай, что это есть Горный Хозяин. Стала на колени, руки сложила, выслушать попросила. Рассказала, какая беда у неё случилась и зачем она пришла. Говорит ей Хозяин:
- "Как Чориля не знать! Хороший охотник, всё по закону делал: в костёр воду не лил, медведя саблей не рубил, кости не ломал. Очень плохо, что в такую беду попал! Вот смотри, в том котле много шаманьих кехнов - чертей - живёт. Который Аллыха - не знаю. Девочка ты храбрая, горя ты много перенесла… Возьми то, за чем пришла! К котлу подойдёшь, крикни: - "Кехн Аллыха, иди хозяину служить!" - тут и хватай его!"
Так и сделала Чольчинай. Только крикнула она:
- "Кехн Аллыха, иди хозяину служить!"
Выскочил из котла чёрный червяк, схватила его Чольчинай в кулак, зажала покрепче и - бежать… К обрыву подошла, на копьё села и прыгнула вниз. Летит, только в ушах свистит, скалы да утёсы мимо мелькают! Летит копьё, Чольчинай за него обеими руками держится. Летит копьё над горами, лесами, над озёрами и реками.
- "На кого только я шкуру свою брошу?"
- "Найдётся, на кого!" - говорит Чольчинай.
Глядит, к ним Аллых бежит. Увидал Аллых Чольчинай, кричит:
- "Вот ты где, негодная девчонка! Насилу нашёл!"
- "Напрасно искал ты меня!" - говорит Чольчинай. - "Искал ты меня, а нашёл свою судьбу!"
Кинула она тут на землю того кехна, которого в кулаке держала. Наступила на него и раздавила. Зашатался Аллых, на четвереньки стал. Тут медвежья шкура с Чориля слезла, на шамана прыгнула и окутала его. Стал медведем Аллых. Так и надо ему, зачем Чорилю и Чольчинай худа хотел? Замахнулась на него Чольчинаи копьём, испугался Аллых и кинулся от неё в тайгу. Взялись Чориль и Чольчинай за руки и пошли в свой дом. По дороге Чольчинай 2-е косы заплела. Поженились они. Долго жили. До последнего дня друг друга крепко любили. Что с трудом даётся, то люди берегут.
- КОНЕЦ -
#ЧорильИЧольчинай
Это ещё тогда было, когда удэ, на камень глядя, каменного человека видел; на медведя глядя, думал - таёжного человека видит; на рыбу глядя, думай - водяного человека видит; на дерево глядя, думал - древесного человека видит. Тогда с людьми всякие вещи случались. Такие вещи случались, каких теперь не бывает.
Жили 2-а брата: Соломдига и Индига - в верховьях реки Коппи жили. Умер у них отец. Перед смертью наказал:
- "Друг за друга держитесь! 1-му плохо станет - пусть другой поможет! В 1-ну сторону оба глядите! Вот как сказал - делайте!"
Умер отец. Братья белую тесьму в косы вплели. Положили отца в гроб. Гроб ногами на Восток поставили, чтобы и после смерти отец Восход Солнца видел. 7 дней отцу пищу носили, душу его кормили. Потом на охоту пошли.
- "В 1-ну сторону оба глядите", - говорил отец братьям.
А младший брат Индига вслед брату ступает да всё по сторонам глазеет: очень Индига быстроглазый был, в 1-но место смотреть не любил. Шли, шли братья… Индига по сторонам смотрит. Вдруг какой-то шум слышит… Повернулся… А на старшего брата из-за валежины тигр прыгает! Тот и копья не наставил, и нож вынуть не успел. Индига дальше был. Ему бы копьё в тигра бросить! А у Индиги заячье сердце сделалось: испугался младший брат. На землю упал, руки сложил, тигра просит мимо идти, их с братом не трогать! Долго так лежал Индига. Потом голову поднял, смотрит - ни тигра, ни брата нет. Оба пропали. Никаких следов не видно… Защемило у Индиги сердце. Стал он брата звать. Кричал, кричал, да никто не отзывается, только сопки его крик передразнивают:
- "Со-ло-ом! Ди-ди! Га-га! А-а-а!"
Заплакал парень. Как без брата теперь жить? Что сородичам скажешь? Как с лица стыд утрёшь? Плакал Индига, плакал, а делать нечего, дома мать ждёт, надо охотиться. Стал Индига капканы смотреть. В 1-м колонок сидит. Чуть завидел Индигу, как закричит на него:
- "Уходи прочь, брата потерявший!"
Перегрыз зажатую в капкан ногу и ускакал на 3-х ногах. Стал Индига ловушки смотреть. В 1-й петле хорёк сидит. Увидел хорёк Индигу, давай кричать:
- "Противно такому в руки даться! Ты брата потерял!"
Петлю разорвал, в тайгу ушёл. Выстрелил Индига в гуся. Полетела стрела, ударила гуся под крыло. Вырвал гусь клювом стрелу, бросил Индиге обратно, кричит парню:
- "Как такому добычей стать? Брата потерял. Инди-га-га!"
На середину реки вылетел гусь, в воду бросился, утонул. Не даются парню с заячьим сердцем ни звери, ни птицы. Сел Индига. Стал думать. Долго думал: весь табак искурил, весь мох вокруг искурил. Болит у него сердце. Думает Индига:
- "Вот брата потерял. Плохое дело это - брата потерять! Сердце болит… Трубку потеряешь и то не успокоишься, пока не найдёшь! А я брата потерял… Однако, пойду Соломдигу искать. Найду - сердце болеть перестанет. Сам пропаду - сердце болеть перестанет!"
К матери Индига пошёл. На колени встал. Всё рассказал. Как у него заячье сердце стало - рассказал. Поцеловала его мать. Говорит ему, плача:
- "Отец учил вас вперёд смотреть. Не послушался ты - брата потерял, заячье сердце нашёл. Сердце мужчины иди искать! Брата иди искать! Из-за твоего страха пропал он. Только смелостью теперь вернёшь его!"
Взял Индига трубку, огниво, нож и копьё. Пошёл. А куда идти? Не знает Индига. Пошёл на закат… Ползущего ужа встретил, спросил - где брата искать. Не знает уж. Пошёл дальше. Бегающую по земле мышь повстречал. Спросил, не видала ли Соломдигу? Не видала мышь. Дальше Индига пошёл. Лазающую по деревьям белку увидел. Спросил. Нет, не видала белка брата. К реке подошёл, плавающих рыб увидел. Спросил рыб - не видали ли Соломдигу? Не видали рыбы. Пошёл Индига дальше. Прыгающую жабу спросил. Не видала жаба. Летающую пеночку увидел, спросил. Отвечает пеночка, что не видела Соломдигу - низко летает. Журавля, выше летающего, спросил. Не видел журавль. Говорит:
- "У орла, выше всех летающего, спроси!"
Стал орла Индига спрашивать - не видал ли орёл, куда его брата Соломдигу тигр унёс. Говорит орёл:
- "Далеко твой брат. Найти его можно, если 7 страхов перетерпишь! Теперь у тебя "сердце зайца". Когда будет у тебя "сердце храбреца", тогда ты брата найдёшь!"
Обронил орёл 1-но перо, говорит:
- "Помогу я тебе! Куда полетит моё перо, туда иди!"
Полетело перо на закат. Индига за ним пошёл. Долго ли шёл - не знаю. Через 3-и ручья перешёл. Летит перо впереди. Смотрит Индига вперёд, как отец учил. Шагает Индига, брата потерявший. Вот дошёл парень до реки. Перо орлиное через реку перелетело. Сделал Индига лодку, на воду бросил. Вспенилась река, забурлила, зашумела, закипела. Как в котле, вода бурлит. Пар от воды поднялся. Туман по долинам пошёл. Сморщилась лодка Индиги, покоробилась, утонула. Рыбы в той реке сварились, плавают кверху брюхом, белыми глазами на Индигу смотрят. Страшно парню стало, но дело делать надо, а то навсегда у него заячье сердце останется. Сам себе говорит:
- "Это ещё не страх! Страх ещё впереди!"
Уставил свой лук меж двух деревьев Индига. Тетиву натянул, сучком зацепил. Стрелу наложил на лук. Сам 1-й рукой за стрелу взялся, другой - сучок сломал. Отскочил сучок. Сорвалась тетива. Разогнулся лук. Полетела стрела. Через реку кипящую полетела. Клубится пар вокруг Индиги, обжигает… Терпит Индига… Широкая река была. Пока летел парень, весь обжёгся.
- "Ничего", - говорит, - "заживёт!"
На другом берегу опустилась стрела. Стал Индига на ноги. Видит - орлиное перо его дожидается. Только ступил парень на землю - полетело перо дальше. Индига - за ним! Шёл, шёл… Через 3-и ручья перепрыгнул, через 3-и сопки перелез. Видит - между 2-мя горами - каменная поляна! К той поляне узенькая тропинка ведёт. Та тропинка костями усеяна да черепами огорожена. Страшно стало Индиге. А орлиное перо вдоль той дорожки летит, прямо на каменную поляну.
- "Съедят меня!" - думает парень.
Трубку напоследок выкурил. Про огниво вспомнил. Из трутницы сухую траву вытащил, жгутом скрутил. Тот жгут себе на голову надел. Высек огонь, зажёг жгут. Пылает сухая трава на голове у Индиги, будто костёр. Кинулся Индига через тигриное стойбище. Шарахнулись тигры в разные стороны. Ничего, кроме огня, не видят, Индигу не видят! Ревут тигры, хвостами по земле колотят, пасти красные разевают. А Индига - мимо них. Сам себе говорит:
- "Это ещё, видно, не страх! Страх-то ещё впереди!"
Стойбище пробежал. Тигра 1-го убил, крови напился, мяса с собой взял, шкуру с собой взял. А орлиное перо - уже над Индигой опять. Только справился он с делом - полетело перо дальше. Дорог не выбирает, летит напрямик. 3-и ручья перепрыгнул, 3-и сопки перешёл, 3-и реки Индига миновал. За последней рекой лес начинается. В том лесу - деревья до неба. Густо растут. Через ветки луч Солнца не пробьётся. Через ветки Ветер не продерётся.
- "Это ещё, видно, не страх! Страх-то впереди!"
Тигриную шкуру на себя натянул, мясо на куски порезал, на копьё вздел. В тот лес Индига вошёл. Тянутся к Индиге деревья, запах мяса слышат. Руками - ветками - ощупывают Индигу. Как ветка к нему - Индига кусок мяса ей кидает. Деревья друг у друга мясо вырывают. Драться из-за мяса начали. Так и хлещут сучьями друг друга, только кора да щепа в разные стороны летят. А Индига - всё дальше и дальше, через лес идёт за орлиным пером. С собой веток от тех деревьев набрал, думает, пригодятся обсушиться:
- "Разведу костёр, когда можно будет!"
Летит орлиное перо. 6 ручьёв перепрыгнул, 6 сопок перелез, 6 рек перешёл Индига. Вот вышел он на болото. Летит перо напрямик. Как Индиге быть? Стал он те ветки на болото бросать. Стал по тем веткам ступать. Погружаются ветки в болотную воду. Пузырится болото. Синие огоньки по нему порхают. Дошёл Индига до середины болота. На дороге у него горбатый маленький человек стоит: 1-на нога у того человека, 1-на рука у него. Испугался Индига: сердце у него забилось, руки-ноги задрожали. Узнал того человека Индига, хоть ни разу не видал до сих пор. Того человека Боко звать. Только вред он людям делает. По болоту водит, пока трясина не засосёт! Говорит Боко:
- "Куда идёшь, парень?"
- "Тебя ищу!" - отвечает Индига. (Что ему терять!)
- "Вот я!" - говорит Боко. - "Зачем я тебе нужен?"
- "От людей я слыхал", - говорит тогда Индига, - "что твоя 1-на нога сильнее 2-х… Не могу я этому поверить! Вот пришёл посмотреть. Давай испытаем, кто выше прыгнет? Лучше меня у нас в деревне никто не прыгает!"
- "Прыгни ты!" - говорит Боко.
Прыгнул Индига. Выше дерева прыгнул. Вниз полетел - ноги растопырил, на сучки встал. До пояса в болото ушёл. Те сучки не дали ему утонуть.
Засмеялся Боко.
- "Разве так прыгают!" - говорит. - "Вот как надо!"
Присел он на своей 1-й ноге, разогнулся, да как подпрыгнет! До облаков долетел! Вниз головой перевернулся, обратно полетел. А Индига давай дальше сучья перекладывать, из болота выбираться… Упал Боко, весь в трясину ушёл. Пока выбирался да глаза протирал - Индига на твёрдую землю вышел. На ровном месте стоит. Теперь Боко ему не страшен - не заплутает. Сам себе Индига говорит:
- "Это ещё не страх был. Страх-то, видно, впереди!"
Кричит ему Боко:
- "Эй, парень! Видал, как надо прыгать? Иди сюда!"
- "Некогда!" - кричит Индига. - "Дело у меня есть!"
А перо орла дальше летит. Не успел Индига обсушиться. Весь облепленный грязью дальше пошёл. 9 ручьёв перепрыгнул, через 9 сопок перелез, унты совсем изорвал Индига, босой идёт, ноги бьёт. 9 озёр перешёл… Из последнего озера большой змей выполз, кольцами вьётся. Каменная чешуя на нём блестит, звенит на нём чешуя. Из пасти пламя пышет. Под змеем земля, трава горит. Дохнул на Индигу змей - одежду на нём сжёг, брови опалил. Страшно стало Индиге. Побледнел он, сердце бьётся, руки-ноги дрожат, на лбу пот выступил. Утешает сам себя парень:
- "Это, видно, ещё не страх. Страх-то впереди!"
Набрался духу, кричит змею:
- "Эй, коли ты меня съесть хочешь, так возьми сначала кусок сала с меня! Может, хватит с тебя и куска?"
Камень с земли подобрал, болотную грязь с себя соскоблил, тот камень вымазал, змею в пасть бросил. Подавился змей, не может камень проглотить, не может на Индигу огнём дохнуть. Давай Индига бежать, пока змей с камнем не справился.
- "Это ещё не страх! Страх-то впереди!"
Поклонился он Какзаму. Спрашивает тот:
- "Тебе чего здесь надо, козявка?"
Говорит ему Индига, себя пропавшим уже считая:
- "Эй, сосед! Ты, говорят, силу большую имеешь?"
- "Правду говорят!" - отвечает Какзаму. - "Видишь, вокруг камни лежат? Всё это люди были, да я их в камни обратил. Пусть мои утёсы и всё, что под ними, сторожат! И тебя сейчас в камень обращу!"
Тронул он Индигу за руку. Стала каменная рука у Индиги. Пошевельнуть Индига рукой не может, поднять её не может. Чёрная рука стала. Чуть не умер от страха Индига. Но духу набрался, говорит:
- "Э-э! Это ещё дед мой умел делать! Только не велика это сила - из живого мяса камень сделать. Вот ты из камня живое мясо сделай! Мой дед умел, да давно умер. Теперь никто не умеет!"
Рассмеялся Какзаму - пошло в горах грохотать, обвалы пошли, лавины в ущелья скатились, камни все зашевелились. Отвечает он Индиге:
- "Моя сила, моя власть: что хочу, то и сделаю!"
Тронул он руку Индиги. Опять стала рука живая. Побежала по ней горячая кровь, стала рука шевелиться.
- "Э-э! Это ещё не всё!" - кричит Индига. - "Ну-ка, нагнись ко мне, на ухо скажу то, что дед мой знал, да с собой унёс!"
Нагнулся горный человек к Индиге. Ухо подставил. Глазами ворочает. Ноздри такие, что целый кулак влезет. Вытащил Индига из-за пояса кисет с табаком да весь табак и высыпал Какзаму в нос! Принялся Какзаму чихать. Чихал, чихал… Вся сила у него через нос вышла. Когда ещё сила придёт - время пройдёт… А Индига - бежать, пока не поздно! Убежал от Какзаму! Идёт за орлиным пером опять. 1-н ручей перепрыгнул, 3 сопки перешёл, 6 озёр обежал, 9 лесов прошёл. Ноги свои до костей стёр. Шёл, шёл Индига - каменная стена стоит. Ту стену не обойдёшь! Через ту стену не перелезешь! Влево, вправо - стена через всю землю тянется; верх её облака закрывают.
Ударилось орлиное перо о ту стену и в пыль разлетелось, будто и не было его никогда! Вот уж тут стало Индиге страшно. Так страшно, что и слов таких нет, чтобы рассказать. Ту стену силой не возьмёшь! Ту стену хитростью не возьмёшь! Заплакал Индига, посмотрев на себя. Ноги до костей стёрты. Руки обожжены. Одёжка - в клочьях. Живот от голода к спине прилип. Много страху перетерпел Индига, а брата не видать! Вынул нож Индига, говорит:
- "Назад не пойду - никто из сородичей моих назад не ходил… Сердце своё заячье вырежу! Стыд с лица утру…"
Нож к груди приставил. Вдруг видит, в стене дверь показалась. А какой за ней ещё страх стоит? Себя пересилил Индига.
- "Как могу бояться? Мужчина я!"
Слышит вдруг, забилось у него в груди сердце мужчины. Взял он копьё в руку. Ударил что есть силы копьём. Распахнулась дверь. Ко всему готовый, прыгнул Индига в ту дверь…
- "Что такое?"
Видит парень - на том месте он стоит, где брата своего потерял! И стены никакой нет!
- "Благодарю тебя, брат! Не побоялся ты ничего ради меня!"
Улыбается девушка Индиге. Говорит:
- "Я тигриного РОДа человек! Полюбила я твоего брата. Потому и унесла его к себе. Только вижу - ты без брата жить не можешь. Отпросилась я у тигриного хозяина к простым людям. Буду теперь с вами жить! С вами жить можно - смелые люди вы!"
Взялись они за руки и пошли вместе. Мать обрадовали. Соломдига с девушкой мужем и женой стали. А Индига научился вперёд смотреть, и "заячьего сердца" у него никогда больше не было.
- КОНЕЦ -
#СемьСтрахов
#АмурскиеСказкиЛегенды