Получив телеграмму о болезни отца, которому на тот момент исполнилось 79 лет, я поспешно собралась в дорогу
Случилось это в начале 1990-х годов, когда развалился СССР, между республиками появились границы, а на них — таможни. Получив телеграмму о болезни отца, которому на тот момент исполнилось 79 лет, я поспешно собралась в дорогу. Неожиданное известие плохо сказалось на моем самочувствии: болела и кружилась голова, перед глазами мелькали мушки. В таком болезненном состоянии я должна была пересечь территорию России с одного конца в другой, а потом еще добираться поездом по территории Украины. Таможня берет добро Пересекая российско-украинскую границу, нужно было заполнить декларацию. В нее я внесла сумму, которую везла с собой, и единственную драгоценность: серебряный крестик на серебряной же цепочке. Очень ранним утром нас, пассажиров поезда, ждал «шмон», как выразилась одна из постоянных пассажирок-челночниц, постоянно курсирующих через границу.
И вот в нашем вагоне появились два белгородских таможенника. Один из них еще проверял документы в соседнем купе, а другой - молодой, невысокого роста, появился у нас. Стал читать декларации и проверять паспорта. Увидев, что я еду с Дальнего Востока, решил, что в декларацию я не внесла доллары, которые непременно должны у меня быть! Посыпались угрозы: за сокрытие валюты меня снимут с поезда, пригласят гинеколога для личного досмотра и так далее. И тут вопль раздался в соседнем купе. Оказалось, что пассажирка, которая ехала из Петропавловска-Камчатского в Украину, не внесла в декларацию две тысячи долларов. У несчастной их благополучно конфисковали. Не добившись от меня признания в сокрытии валюты, таможенник после моих слов: «Молодой человек, я ведь гожусь вам в матери! За что же вы так меня унижаете?» - решил оставить меня в покое. Наверное, мысль о конфискованных двух тысячах долларов подстегивала его поскорее оставить в покое пожилую тетку и приступить к дележу добычи. Вскоре мы пересекли границу.
Хам-покупатель Ночью я, наконец, приехала на место. С первого взгляда было видно, что отец серьезно болен. Таблетки, которые приписал врач, отец принимать отказывался. «Лечился» только чаем. Я твердо решила увезти его с собой, пусть только немного наберется сил. Хотя не представляла, как он перенесет дальнюю дорогу. Я была его единственным ребенком. Поэтому, готовясь к отъезду, дала объявление о продаже отцовского дома. Как-то утром я ушла на рынок, а в это время к нам заглянули покупатели. Вернувшись с рынка, я увидела, что отец явно расстроен. Он спросил меня: - Олечка! Ты дала объявление о продаже дома? - Да. - ответила я - Запомни, это отчий дом, а отчий дом не продается!
Дом был действительно очень старый, построенный еще в начале XIX века из мореного дуба. Приобрели его мои дедушка с бабушкой, а в итоге он достался в наследство отцу: шесть его братьев и сестра умерли. А буквально через несколько дней после этого разговора не стало и папы. На девятый день я лежала в одной из комнат, обессиленная от хлопот и невыносимой жары, и вдруг отчетливо услышала голос отца, который звал меня из соседней комнаты: «Олечка!» Я поднялась и пошла на голос. Естественно, там никого не было. Но буквально через несколько минут появился покупатель. Он разгуливал взад-вперед с недовольной миной по двору, срывал вишни, ел их, а косточки выплевывал мне под ноги. Мне очень хотелось поскорее отделаться от нахала. Но как это сделать? И тут покупатель стал отпускать издевательские замечания по отношению к дому. Не выдержав, я пошла к калитке, распахнула ее и крикнула: - Вон! Ворча и огрызаясь, он убрался.
Сделка с соседями Прошло несколько дней, я собирала вишни в саду. Дверь в дом была открыта. Из сада просматривалась столовая. И вдруг я четко и ясно услышала голос отца: «Олечка!». Я быстро направилась в дом. А вскоре пришли соседи, они сказали, что хотят купить дом и сад. Соседи ходили по двору, перешептывались. Наблюдали за мной, но цену не называли. Ссылались на то, что пока денег нет, что если и надумают покупать, то будут отдавать частями. Они прекрасно знали, что живу я в России, причем на самом востоке. Согласиться на такие условия значило, по сути, просто подарить им дом. Конечно, я отказалась.
Больше покупателей не было. Как и папиного голоса, предупреждавшего об их приходе. Вскоре я уехала домой. Перед отъездом договорилась с соседями, что они будут безраздельно пользоваться папиной землей и садом, а за это - присматривать за домом. Каждый раз, приезжая в свой город детства, я давала объявление о продаже дома, но покупателей не было. При этом я замечала, как меняется отношение ко мне соседей, причем в худшую сторону. Они надеялись. что со временем я отдам им дом за гроши, но я не торопилась расстаться с наследством, чем их очень злила.
Поход на кладбище Прошло несколько лет. Я опять прилетела на малую родину, посетила папину могилку и сразу же дала объявление о продаже дома. Дни летели, покупателей не находилось. И тут я решилась на отчаянный шаг. Нарвала папиных любимых грецких орехов, вишен, взяла документы на дом и пошла на кладбище. Сложила все, что принесла, на его могилку, села на скамью и расплакалась. Сквозь слезы я рассказывала папе, как сложно мне летать в Украину, а соседи уже не хотят смотреть за домом, и в этот раз уже не скрывали ко мне ненависти. Очень просила папу помочь мне с продажей дома.
Выплакавшись, посидела еще немного у папиной могилы и вдруг увидела, как из-за его памятника появился кот. Он возник как будто ниоткуда. И так же бесшумно пропал. Сколько раз я бывала на кладбище, но ни разу ни одного животного там не видела. Потихоньку собралась и пошла домой. Утром ко мне пришла семья: молодые Володя и Татьяна и двое их хорошеньких детей. Они присматривали для себя жилье и остановились на папином доме. Решили, что они еще вернутся через два дня - в воскресенье - и договорятся со мной об окончательной цене и дне покупки. После их ухода я прошлась по дому, чтобы навести порядок. Решила открыть постоянно закрытую ставню (окно выходило на туалет и поэтому было закрыто большой цельной деревянной ставней). А перед этим развела в печке огонь, где принялась сжигать всякий старый хлам.
Черная аура Открыв ставню, я увидела, как из плотной пыльной паутины вывалилась маленькая игрушка: зеленый пластмассовый чертик. Как он попал туда? И сколько лет пролежал в этом «тайнике»? Я схватила чертика и бросила его в огонь. Потом стала тряпкой снимать паутину и грязь с оконного стекла. За моей спиной раздалось шипение. Обернувшись, я увидела, как огонь охватил игрушку. Чертик ярко горел и шипел...
Дом я продала Татьяне и Володе. За три дня были оформлены все необходимые бумаги. Едва получив деньги, я сразу же покинула дом, так как боялась грабителей. Совсем недавно какие-то бандиты до смерти запытали горячим утюгом дедушку, который жил на соседней улице и тоже продал дом. А у соседки Веры преступники отняли доллары, вырученные ею от продажи квартиры.
Они ворвались к ней в дом, привязали Веру и ее дочь к стульям, и стали угрожать. Женщина сказала им, что прячет доллары в диване. Пусть забирают деньги, а их оставят в живых. Кроме долларов, отморозки забрали из дома все иконы. Но меня чаша сия миновала. И хотя за продажу выручила я совсем небольшую сумму, была довольна и этим. Ведь отчий дом давно превратился для меня в головную боль. Недавно я узнала, что Татьяна уехала на заработки в Москву после смерти мужа. Володя, работавший краснодеревщиком, заболел раком легких и. боясь мученической смерти, повесился. Судьба осиротевших детей мне неизвестна. Кто теперь живет в отчем доме? И живет ли вообще?
Истории из жизни - интересные истории людей.
Получив телеграмму о болезни отца, которому на тот момент исполнилось 79 лет, я поспешно собралась в дорогу
Таможня берет добро
Пересекая российско-украинскую границу, нужно было заполнить декларацию. В нее я внесла сумму, которую везла с собой, и единственную драгоценность: серебряный крестик на серебряной же цепочке. Очень ранним утром нас, пассажиров поезда, ждал «шмон», как выразилась одна из постоянных пассажирок-челночниц, постоянно курсирующих через границу.
И вот в нашем вагоне появились два белгородских таможенника. Один из них еще проверял документы в соседнем купе, а другой - молодой, невысокого роста, появился у нас. Стал читать декларации и проверять паспорта. Увидев, что я еду с Дальнего Востока, решил, что в декларацию я не внесла доллары, которые непременно должны у меня быть!
Посыпались угрозы: за сокрытие валюты меня снимут с поезда, пригласят гинеколога для личного досмотра и так далее. И тут вопль раздался в соседнем купе. Оказалось, что пассажирка, которая ехала из Петропавловска-Камчатского в Украину, не внесла в декларацию две тысячи долларов. У несчастной их благополучно конфисковали.
Не добившись от меня признания в сокрытии валюты, таможенник после моих слов: «Молодой человек, я ведь гожусь вам в матери! За что же вы так меня унижаете?» - решил оставить меня в покое. Наверное, мысль о конфискованных двух тысячах долларов подстегивала его поскорее оставить в покое пожилую тетку и приступить к дележу добычи. Вскоре мы пересекли границу.
Хам-покупатель
Ночью я, наконец, приехала на место. С первого взгляда было видно, что отец серьезно болен. Таблетки, которые приписал врач, отец принимать отказывался. «Лечился» только чаем. Я твердо решила увезти его с собой, пусть только немного наберется сил. Хотя не представляла, как он перенесет дальнюю дорогу. Я была его единственным ребенком. Поэтому, готовясь к отъезду, дала объявление о продаже отцовского дома. Как-то утром я ушла на рынок, а в это время к нам заглянули покупатели. Вернувшись с рынка, я увидела, что отец явно расстроен. Он спросил меня:
- Олечка! Ты дала объявление о продаже дома?
- Да. - ответила я
- Запомни, это отчий дом, а отчий дом не продается!
Дом был действительно очень старый, построенный еще в начале XIX века из мореного дуба. Приобрели его мои дедушка с бабушкой, а в итоге он достался в наследство отцу: шесть его братьев и сестра умерли.
А буквально через несколько дней после этого разговора не стало и папы. На девятый день я лежала в одной из комнат, обессиленная от хлопот и невыносимой жары, и вдруг отчетливо услышала голос отца, который звал меня из соседней комнаты: «Олечка!» Я поднялась и пошла на голос. Естественно, там никого не было. Но буквально через несколько минут появился покупатель. Он разгуливал взад-вперед с недовольной миной по двору, срывал вишни, ел их, а косточки выплевывал мне под ноги. Мне очень хотелось поскорее отделаться от нахала. Но как это сделать?
И тут покупатель стал отпускать издевательские замечания по отношению к дому. Не выдержав, я пошла к калитке, распахнула ее и крикнула:
- Вон!
Ворча и огрызаясь, он убрался.
Сделка с соседями
Прошло несколько дней, я собирала вишни в саду. Дверь в дом была открыта. Из сада просматривалась столовая. И вдруг я четко и ясно услышала голос отца: «Олечка!». Я быстро направилась в дом. А вскоре пришли соседи, они сказали, что хотят купить дом и сад. Соседи ходили по двору, перешептывались. Наблюдали за мной, но цену не называли. Ссылались на то, что пока денег нет, что если и надумают покупать, то будут отдавать частями. Они прекрасно знали, что живу я в России, причем на самом востоке. Согласиться на такие условия значило, по сути, просто подарить им дом. Конечно, я отказалась.
Больше покупателей не было. Как и папиного голоса, предупреждавшего об их приходе. Вскоре я уехала домой. Перед отъездом договорилась с соседями, что они будут безраздельно пользоваться папиной землей и садом, а за это - присматривать за домом. Каждый раз, приезжая в свой город детства, я давала объявление о продаже дома, но покупателей не было. При этом я замечала, как меняется отношение ко мне соседей, причем в худшую сторону. Они надеялись. что со временем я отдам им дом за гроши, но я не торопилась расстаться с наследством, чем их очень злила.
Поход на кладбище
Прошло несколько лет. Я опять прилетела на малую родину, посетила папину могилку и сразу же дала объявление о продаже дома. Дни летели, покупателей не находилось. И тут я решилась на отчаянный шаг. Нарвала папиных любимых грецких орехов, вишен, взяла документы на дом и пошла на кладбище. Сложила все, что принесла, на его могилку, села на скамью и расплакалась. Сквозь слезы я рассказывала папе, как сложно мне летать в Украину, а соседи уже не хотят смотреть за домом, и в этот раз уже не скрывали ко мне ненависти. Очень просила папу помочь мне с продажей дома.
Выплакавшись, посидела еще немного у папиной могилы и вдруг увидела, как из-за его памятника появился кот. Он возник как будто ниоткуда. И так же бесшумно пропал. Сколько раз я бывала на кладбище, но ни разу ни одного животного там не видела. Потихоньку собралась и пошла домой.
Утром ко мне пришла семья: молодые Володя и Татьяна и двое их хорошеньких детей. Они присматривали для себя жилье и остановились на папином доме. Решили, что они еще вернутся через два дня - в воскресенье - и договорятся со мной об окончательной цене и дне покупки. После их ухода я прошлась по дому, чтобы навести порядок. Решила открыть постоянно закрытую ставню (окно выходило на туалет и поэтому было закрыто большой цельной деревянной ставней). А перед этим развела в печке огонь, где принялась сжигать всякий старый хлам.
Черная аура
Открыв ставню, я увидела, как из плотной пыльной паутины вывалилась маленькая игрушка: зеленый пластмассовый чертик. Как он попал туда? И сколько лет пролежал в этом «тайнике»?
Я схватила чертика и бросила его в огонь. Потом стала тряпкой снимать паутину и грязь с оконного стекла. За моей спиной раздалось шипение. Обернувшись, я увидела, как огонь охватил игрушку. Чертик ярко горел и шипел...
Дом я продала Татьяне и Володе. За три дня были оформлены все необходимые бумаги. Едва получив деньги, я сразу же покинула дом, так как боялась грабителей. Совсем недавно какие-то бандиты до смерти запытали горячим утюгом дедушку, который жил на соседней улице и тоже продал дом. А у соседки Веры преступники отняли доллары, вырученные ею от продажи квартиры.
Они ворвались к ней в дом, привязали Веру и ее дочь к стульям, и стали угрожать. Женщина сказала им, что прячет доллары в диване. Пусть забирают деньги, а их оставят в живых. Кроме долларов, отморозки забрали из дома все иконы. Но меня чаша сия миновала. И хотя за продажу выручила я совсем небольшую сумму, была довольна и этим. Ведь отчий дом давно превратился для меня в головную боль.
Недавно я узнала, что Татьяна уехала на заработки в Москву после смерти мужа. Володя, работавший краснодеревщиком, заболел раком легких и. боясь мученической смерти, повесился. Судьба осиротевших детей мне неизвестна. Кто теперь живет в отчем доме? И живет ли вообще?