АРСЕНИЙ АЛЬВИНГ– 140 лет!

Забытый последний поэт Серебряного века, потомственный дворянин, ученик Иннокентия Анненского, жил на Арбате, был редактором журнала «Жатва», где печатались Брюсов, Бальмонт, Балтрушайтис, Куприн, Ахматова.
После революции в эмиграцию не уехал и продолжал заниматься литературным трудом: руководил объединением «Кифара», пропагандировал творчество своего учителя Анненского, опубликовал автобиографическую повесть «Наденька Артенева» и исследование «Введение в стиховедение»
Его арестовали в 1934-м и отправили в суровый БАМлаг. Но он умудрился и там организовать и вести кружок поэтов, выпустить сборник стихов и песен «Путеармейцы» - «лагерные корреспонденты» БАМа.
Сборник, обнаруженный в спецхране, стал доступным только в нач. 90-х
Он вернется из лагеря в Москву перед войной, жены дома уже два года не было. Графиню Нину Михайловну Подгоричани-Петрович, поэтессу Серебряного века арестовали по доносу детской писательницы Надежды Белянович, обвинили в подготовке покушения на наркома иностранных дел Литвинова, в лагерях и ссылках она отсидит 17 лет. В этой жизни они так и не встретятся.
Альвинг руководит поэтической студией в Доме пионеров. Его учениками считали себя Генрих Сапгир, Лев Кропивницкий.
«Иные из дореволюционной русской интеллигенции не были уничтожены, выжили в тени, затерялись в огромных массах. Еще в детстве мне посчастливилось познакомиться с одним из таких людей, поэтом Арсением Альвингом. Он сам меня нашел в школьной библиотеке. Всегда в темном костюме с бабочкой, надушенный, какими-то старыми духами от него пахло, каким-то забытым благородством давно ушедшей жизни.» (Сапгир)
Чашу нелёгкую, с тёмным страданием
Я одиноко несу.
Тяжко, с натугой дышу, со стараньем
И, как в дремучем лесу,
По неисхоженным тропам, неведомым,
Словно в каком-то бреду,
Горькой судьбе обречённый заведомо,
Без передышки бреду…
Путник ли встреченный, сердцем отмеченный,
Ступит ко мне на межу —
Им я почти что всегда незамеченный
В мутную даль ухожу…
И нелегко, в мои сроки последние,
Так одиноко брести!..
Ёлочки дальние, вон те передние,
Надо снежок с вас стрясти…
К концу 1941 г его здоровье окончательно подорвано. Полуслепой старик, туберкулезник, он почти каждую ночь дежурит на крыше дома, сбрасывает зажигалки.
На темной неосвещенной улице его сбивает машина, потом, инсульт, после чего он проживет всего месяц. По одной из версий Альвинг умер от дистрофии.
Поэт Горнунг вспоминает: «Эксцентричный Альвинг, кого только не встречавший на своем пути…побывал и в тюрьме, и в ссылке, и в лагере, где вел занятия по стиховедению и поэтике. А умирал он зимой 1942 в Москве, - "страшный, в отеках, с трясущимися руками", и был похоронен в женином пальто».
Голодный, нищий лагерник, не сломленный духом поэт пишет стихотворение - как будто завещание всем нам, живущим ныне. Внимательно вчитайтесь в эти строки:
Надо жить для воли и простора,
Надо жить для жизни и людей,
Так, чтоб не смущала тень укора
Радугу горящих жадно дней.
Надо всем желать большого счастья
И искать, искать его для всех.
Надо грудью отражать ненастья
И дышать сквозь искрящийся смех…
…Жизнь должна и может быть прекрасной
Тёмному и тяжкому назло…
Арсений АЛЬВИНГ
(Арсений Алексеевич Смирнов)
17 июня 1885-20 февраля 1942
56 лет
@Лариса Бравицкая