... – это всё название явления, которое мы обычно именуем «МАТ».
Казалось бы, ну мат - да, несколько неприятненько, слегка мерзенько, хотя звучит порой очень даже в тему. Почему столько определений столь несущественному явлению?
На протяжении жизни я неоднократно меняла своё отношение к мату.
Изначально, это были просто слова, за которые прилетало по губам, если матернуться при взрослых. Это вызывало когнитивный диссонанс, ведь не сама я сии словечки придумала, а от взрослых и услышала. Впрочем, это делало словечки особенно ценными, я нутром чуяла, что в них что – то есть особенное: при родителях и старших - рот на замок, а вот с подружкой делились новыми откровениями. И каково же было наше разочарование, когда мы, в свои – то 5 лет, обнаружили, что там и обсуждать нечего: всё настолько примитивно и ущербно, сводится к «Х», «П» и «Б»! Я на долгие годы отказалась от мата.
Периодически его слышала в разной степени концентрации от окружающих, но воспринимала лишь с недоумением и некой брезгливостью. А потом наступил подростковый возраст: «Привет мат, мы снова вместе»! Я не испытываю чувства стыда за те годы: слова, поступки - всякое было, но у меня особое отношение к пубертату, возможно, это неправильно, но уж так сложилось, подросткам я прощаю практически всё. В детстве мы прощупываем границы дозволенного, а в подростковом возрасте, зная границы, мы их намеренно нарушаем и следим за реакцией. Естественно я говорю не про всех: были, есть и будут правильные дети и подростки, которых миновала чаша искушения или просто они более цельные, но я про себя и себе подобных, коих большинство.
Да, в подростковом возрасте я лояльно относилась к мату. Но было одно «но»: процентов 10-20 от общего количества произнесённых слов – тогда норм, а больше – уже как – то противно, перебор.
Именно такое отношение к мату я сохраняла долгие годы: была к нему вполне лояльна и толерантна, но с оговоркой на степень употребления и уместность. Лирическое отступление про уместность.
Мой любимый дедушка Миша, который позволял себе бранное словечки и самокрутку курил, когда мы проезжали на телеге, впряженную в лошадь, мимо разрушенной церкви, вдруг выбрасывал окурок и замолкал. Всегда такой весёлый, хулиганистый дедушка, вдруг, становился серьёзным и каким – то особенным, словно озарялся светом. Он не читал нам нотаций, не строжил, не грозил, ничего не запрещал, но мы нутром чуяли, что вот здесь надо себя вести пристойно, без смешков.
В университете я впервые услышала такое понятие, как ненормативная лексика в отношении мата. Про то, что мат именуют нецензурной, знала со школьной скамьи. Но что такое цензура? Ну, некий фильтр, запрет. Безусловно, он необходим, а как иначе. Художественная литература, произведения искусства должны обогащать человека, способствовать его движению вверх, конечно, мату тут нет места.
Но есть же реальная жизнь - Достоевский сложен: в электричке девяностых – нулевых не почитаешь, скорее незамысловатый романчик или анекдоты актуальнее (там мат просто показан); молоток упал на ногу, кто – то на ногу наступил, услышал некую новость по телевизору или радио – как не матюгнуться? Да, нецензурно, но жизненно. А тут вдруг понятие ненормативной лексики. Значит, есть норма, а мат – вне нормы. Стоп! А кто норму определяет? «Человек – мера всех вещей» - так гласит древняя мудрость, низведённая в дурость, поскольку слова вырваны из контекста. Какой конкретно человек определяет норму: Александр Пушкин или Инстасамка?
На уровне ненормативной, нецензурной, табуированной лексики, шлепков по губам я вполне себе находила обоснования, почему мат имеет место быть. Да, в избытке – мерзость, маргинальность, быдловатость, необразованность, но порой, когда надо ёмко и экспрессивно выразить своё мнение и отношение к происходящему– самый смак.
Да, поскольку я ходила в храм, то знала, что сквернословие - грех, но для себя определяла мат как не то что бы грех, а скорее грешок, типа оскоромиться в пост, выпив кофе с молочком. Но однажды я наткнулась на откровения врача – реаниматолога. Он говорил, что не может понять, почему люди после инсульта или общей анестезии, не способные произнести собственное имя, даже слово «мама», при этом легко и свободно матерятся, выстраивая довольно сложные синтаксические конструкции. Я испытала шок!
Незадолго до этого мой дядя перенёс инсульт, а тут у него День рождения, и я позвонила поздравить. Трубку взяла моя тётя – его жена, поблагодарила за поздравления и сказала, что дядя пока не в состоянии разговаривать, ещё язык заплетается, только матерится чётко. Я написала подруге, чей отец тоже лежал в больнице после инсульта, поинтересовалась, как его дела. Подруга сообщила, что папа пока плох, совсем слаб, но матерится как сапожник. Взрыв мозга: и мой дядя, и отец подруги не злоупотребляли матом, было порой, но чуток, по случаю, а тут сплошной мат. У меня волосы дыбом встали. Налицо, мат – не просто экспрессивные, немного грубые, скабрезные, вульгарные словечки, а бесовской лай! Какой заряд, энергетика и сила должна быть у мата, что люди, которые не могут вымолвить своё имя, вертуозно матюкаются?
⚡️⚡️⚡️ Меня пронзило словно молнией: матерщина – чертовщина.
Храни Вас Бог!
Сквернословие, бранная речь, ненормативная, нецензурная, табуированная, инфернальная лексика – ....
... – это всё название явления, которое мы обычно именуем «МАТ».Казалось бы, ну мат - да, несколько неприятненько, слегка мерзенько, хотя звучит порой очень даже в тему. Почему столько определений столь несущественному явлению?
На протяжении жизни я неоднократно меняла своё отношение к мату.
Изначально, это были просто слова, за которые прилетало по губам, если матернуться при взрослых. Это вызывало когнитивный диссонанс, ведь не сама я сии словечки придумала, а от взрослых и услышала. Впрочем, это делало словечки особенно ценными, я нутром чуяла, что в них что – то есть особенное: при родителях и старших - рот на замок, а вот с подружкой делились новыми откровениями. И каково же было наше разочарование, когда мы, в свои – то 5 лет, обнаружили, что там и обсуждать нечего: всё настолько примитивно и ущербно, сводится к «Х», «П» и «Б»! Я на долгие годы отказалась от мата.
Периодически его слышала в разной степени концентрации от окружающих, но воспринимала лишь с недоумением и некой брезгливостью.
А потом наступил подростковый возраст: «Привет мат, мы снова вместе»! Я не испытываю чувства стыда за те годы: слова, поступки - всякое было, но у меня особое отношение к пубертату, возможно, это неправильно, но уж так сложилось, подросткам я прощаю практически всё. В детстве мы прощупываем границы дозволенного, а в подростковом возрасте, зная границы, мы их намеренно нарушаем и следим за реакцией. Естественно я говорю не про всех: были, есть и будут правильные дети и подростки, которых миновала чаша искушения или просто они более цельные, но я про себя и себе подобных, коих большинство.
Да, в подростковом возрасте я лояльно относилась к мату. Но было одно «но»: процентов 10-20 от общего количества произнесённых слов – тогда норм, а больше – уже как – то противно, перебор.
Именно такое отношение к мату я сохраняла долгие годы: была к нему вполне лояльна и толерантна, но с оговоркой на степень употребления и уместность. Лирическое отступление про уместность.
Мой любимый дедушка Миша, который позволял себе бранное словечки и самокрутку курил, когда мы проезжали на телеге, впряженную в лошадь, мимо разрушенной церкви, вдруг выбрасывал окурок и замолкал. Всегда такой весёлый, хулиганистый дедушка, вдруг, становился серьёзным и каким – то особенным, словно озарялся светом. Он не читал нам нотаций, не строжил, не грозил, ничего не запрещал, но мы нутром чуяли, что вот здесь надо себя вести пристойно, без смешков.
В университете я впервые услышала такое понятие, как ненормативная лексика в отношении мата. Про то, что мат именуют нецензурной, знала со школьной скамьи. Но что такое цензура? Ну, некий фильтр, запрет. Безусловно, он необходим, а как иначе. Художественная литература, произведения искусства должны обогащать человека, способствовать его движению вверх, конечно, мату тут нет места.
Но есть же реальная жизнь - Достоевский сложен: в электричке девяностых – нулевых не почитаешь, скорее незамысловатый романчик или анекдоты актуальнее (там мат просто показан); молоток упал на ногу, кто – то на ногу наступил, услышал некую новость по телевизору или радио – как не матюгнуться? Да, нецензурно, но жизненно. А тут вдруг понятие ненормативной лексики. Значит, есть норма, а мат – вне нормы. Стоп! А кто норму определяет? «Человек – мера всех вещей» - так гласит древняя мудрость, низведённая в дурость, поскольку слова вырваны из контекста. Какой конкретно человек определяет норму: Александр Пушкин или Инстасамка?
На уровне ненормативной, нецензурной, табуированной лексики, шлепков по губам я вполне себе находила обоснования, почему мат имеет место быть. Да, в избытке – мерзость, маргинальность, быдловатость, необразованность, но порой, когда надо ёмко и экспрессивно выразить своё мнение и отношение к происходящему– самый смак.
Незадолго до этого мой дядя перенёс инсульт, а тут у него День рождения, и я позвонила поздравить. Трубку взяла моя тётя – его жена, поблагодарила за поздравления и сказала, что дядя пока не в состоянии разговаривать, ещё язык заплетается, только матерится чётко. Я написала подруге, чей отец тоже лежал в больнице после инсульта, поинтересовалась, как его дела. Подруга сообщила, что папа пока плох, совсем слаб, но матерится как сапожник. Взрыв мозга: и мой дядя, и отец подруги не злоупотребляли матом, было порой, но чуток, по случаю, а тут сплошной мат. У меня волосы дыбом встали. Налицо, мат – не просто экспрессивные, немного грубые, скабрезные, вульгарные словечки, а бесовской лай! Какой заряд, энергетика и сила должна быть у мата, что люди, которые не могут вымолвить своё имя, вертуозно матюкаются?
⚡️⚡️⚡️ Меня пронзило словно молнией: матерщина – чертовщина.
Елена Уланова, Тверь
Источник: "Россия без сквернословия. Тверь"