ОНА ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ СВОЕМУ СОСЕДУ ИЗ-ЗА ТРИДЦАТИ САНТИМЕТРОВ ЗЕМЛИ И ПРОСИЛА РАЗРУШИТЬ ЕГО СЧАСТЬЕ... ...

а он в ответ молчал и если отвечал, то очень спокойно. Это история о том, что ад и рай иногда разделяет лишь один забор.
Часть 1: Стена
Для сорокалетней Марины, матери-одиночки, мир был серым, как стены ее старого родительского дома. А мир ее соседа Андрея, успешного архитектора, сиял всеми цветами благополучия из-за забора. Его крепкий дом, смех троих детей, блеск дорогой машины — все это было для Марины ежедневным, молчаливым укором, напоминанием о вселенской несправедливости.
И вот однажды Андрей поставил между ними новый, высокий и глухой забор из металлопрофиля. Для него — вопрос приватности. Для нее — акт объявления войны. Стена, отгородившая ее убогий мирок от его сияющего царства.
Ее застарелая обида обрела имя — Андрей, и конкретный объект — этот забор. Она начала шпионить за ним через щелку, цедя сквозь зубы: «Ишь ты, шашлыки у них опять… А у нас — макароны». А потом, вооружившись старой рулеткой, ночью, как вор, она сделала «замеры». Ей не просто показалось, ей отчаянно хотелось, чтобы так было: он, этот барин, залез на ее территорию! Сантиметров на тридцать. Эти тридцать сантиметров ее свекольной грядки стали для нее символом всего ее горя.
На следующий день она высказала ему все, назвав вором. Андрей, человек с врожденным даром спокойствия, не стал спорить.
— Марина, я делал замеры. Но если вы сомневаетесь, я за свой счет вызову официального кадастрового инженера. Он все проверит в вашем присутствии.
Через день серьезный человек с лазерным прибором подтвердил:
граница соблюдена до миллиметра. Нарушений нет.
Для Марины это было хуже пощечины. Факт его правоты, его тихого благородства был невыносим. Ее, бедную, несчастную, уличили во лжи. Рассудок, отравленный завистью, померк.
Отчаяние, смешанное с униженной гордыней, толкнуло ее на страшный шаг — к деревенской «бабке» Агриппине.
Старуха с пустыми глазами взяла у нее последние, отложенные на сапоги для сына Пашки, деньги, фотографию дома Андрея и, пошептав что-то над комком грязного воска, отдала ей мешочек с землей.
— Закопаешь ночью у его забора, — прошамкала старуха. — И скажешь, что просишь.
Марина просила не смерти. Она просила, чтобы его идеальный мир рухнул. Чтобы он тоже узнал, каково это — жить на серой, беспросветной стороне.
Через неделю заболел не Андрей. Заболел ее Паша.
Часть 2: Бумеранг
Это началось внезапно и страшно. Не простуда. У здорового, крепкого, пятнадцатилетнего парня отказали ноги, речь стала путаной, начались судороги. Областные врачи вынесли приговор:
редкая форма аутоиммунного энцефалита. Его собственная иммунная система атаковала его мозг.
На глазах у матери ее единственный сын превращался в немощное, страдающее существо. Шанс был один — экспериментальное лечение в Германии. Безумно дорогое. И время уходило.
В своем безмерном горе Марина не увидела своей вины. Ее сознание, защищаясь, выстроило другую, чудовищную логику:
«Это он виноват! Он нас проклял!». Она кричала на него через забор, писала на него заявления участковому.
Андрей молчал. Его молчание она воспринимала как признание вины.
По совету подруги Марина создала в интернете страницу помощи «Спасем Пашу!», где, не стесняясь, описала и болезнь сына, и «бессердечного соседа-олигарха».
Люди начали откликаться, но сбор шел мучительно медленно. Кто-то посоветовал ей создать целое сообщество «Сердце матери», чтобы помогать и другим — это привлекало внимание.
И тут началось необъяснимое. Сообщество росло как на дрожжах.
Как только сбор затихал, кто-то анонимно, под ником «Добрый Самарянин», переводил крупную, оживляющую сумму.
Посты Марины волшебным образом попадали в топы. Она была уверена — это ее материнский талант и Божья помощь за ее страдания.
Прошел месяц. Сумма была почти собрана. Оставался последний, самый крупный транш. И тут платеж от «Доброго Самарянина» «завис» в системе. Время шло на часы.
Администратор платформы, растроганный горем Марины, пошел на должностное преступление.
— Я не могу дать вам его контакты, — сказал он ей по телефону. — Но скажу одно. Этот человек внес почти половину всей суммы.
Он переводил как юридическое лицо. Я назову вам только название его фирмы, позвоните им, может, помогут.
«Архитектурное бюро „Созидание“».
Марина, дрожа от благодарности, вбила название в поисковик.
Открыла сайт. Увидела стильные проекты красивых домов. И открыла вкладку
«О компании».
На нее с фотографии, со страницы «Генеральный директор и основатель», смотрело спокойное, улыбающееся, до боли знакомое лицо ее соседа, Андрея.
Часть 3: Крушение мира
Мир Марины взорвался, разлетелся на миллионы осколков.
Телефон выпал из ее рук.
Она сидела на полу своей кухни и смотрела на ненавистный забор.
И вдруг увидела все по-другому.
Его отстраненность была не брезгливостью, а скромностью. Его забор — не стеной, а защитой детей, которых он любил так же, как она — Пашу.
Его молчание в ответ на ее проклятия — не презрением, а христианским терпением. Он видел ее боль, но знал, что открытая помощь будет с яростью отвергнута. И он выбрал единственный путь — анонимный.
А потом пришел ужас. Она просила у темных сил уничтожить его семью. А он исполнял самую трудную заповедь Евангелия: «любите врагов ваших».
Он не просто жертвовал деньги. Он молился за ее Пашу. Она была в этом уверена.
Она подняла глаза на старую икону в углу. И впервые увидела не просто доску, а живой, укоряющий, и при этом безмерно любящий Взгляд.
Она упала на колени, и из ее груди вырвался не плач, а страшный, животный вой — вой души, увидевшей всю свою наготу и свое уродство. Это и было ее настоящее покаяние.
На следующий день она пошла в храм. Ее исповедь состояла из одного потока слез и одного слова: «Простите…».
Паша уехал на лечение. Деньги, переведенные фирмой Андрея, пришли вовремя. Лечение помогло.
Прошел год. Летний вечер.
Марина и заметно окрепший Паша стоят у забора. С другой стороны подходит Андрей со своей семьей. Между ними больше нет глухой стены.
Теперь в заборе есть аккуратная, приветливая калитка.
— Андрей… — говорит Марина, и ее голос дрожит.
— Я… я своей черной душой на твою территорию полезла. На твою жизнь, на твое счастье… Прости меня. Если сможешь.
Андрей улыбается своей тихой, спокойной улыбкой.
— Марина, земля — Божья. Главное, что Паша здоров, слава Богу. А забор… Может, покрасим его вместе в какой-нибудь веселый цвет?
Его младшая дочка, видя, что взрослые говорят о чем-то скучном, протягивает Паше через калитку большое красное яблоко из своего сада.
— Это тебе, — говорит она. — Чтобы ты больше не болел.
Паша берет яблоко. Марина смотрит на эту сцену и плачет. Но это уже не слезы горя или стыда.
Это слезы тихой, выстраданной радости. Радости от того, что иногда путь в рай лежит через рукотворный ад. И что до Царства Небесного было всего тридцать сантиметров. Ширина соседского забора.
© Сергий Вестник