Никому не придет в голову назвать "домиком" жилище Толстого, Чехова или Достоевского. И "пушкинский домик" звучит странно. А о Музее Лермонтова в Пятигорске говорят так. И добро бы речь шла о творце со счастливой судьбой или с этим местом была бы сопряжена светлая сторона его биографии. Нет и нет, это сумрачный гений российской словесности. Из этого дома он ушел на последнюю дуэль. Так почему "домик"? Редкий музей России окружен таким почитанием и заботой, как бывшая усадьба отставного майора Чиляева, где квартировал поэт с 14 (26) мая по 15 (27) июля 1841 года. Более века ему самоотверженно служат поколения сотрудников, он — предмет особой гордости горожан. Эта всеобщая любовь заметна в миллионе деталей, ее ощущает и запоминает на всю жизнь каждый, кто его посетил. О музее рассказывают его директор Ирина Сафарова и замдиректора по научной работе Татьяна Юрченко. ❓ В каком состоянии лермонтоведение сегодня? — На мой взгляд, сейчас в лермонтоведении крен. В ходу субъективистское отношение: главное не предмет исследования, а я сам, мое отношение. Эта тенденция прослеживается не только в литературоведении, но также и в театре, кино, музыке — всех направлениях искусствознания. Откуда она? Я считаю, это просто недостаток знаний и профессиональных умений. Сказать что-то новое о поэте человек не может и взамен пытается сделать его "своим", рассказать о слабостях и пороках... Да кто ты и кто Лермонтов! Мне это непонятно. Наша задача — хоть как-то до его уровня подняться, а не его опускать до себя. — И что, у нас совсем нет специалистов масштаба Андроникова? — Таких, как Андроников, нет, хотя, конечно, есть люди, которые занимаются действительно научным изучением Лермонтова. Например, московский лермонтовед Владимир Александрович Захаров. Очень важно, что он лично был знаком с Виктором Андрониковичем Мануйловым, считает себя его учеником. Виктор Андроникович передал ему большое духовное наследие начатых статей и исследований и просил их закончить. Но для нас более ценно то, что вслед за своим учителем этот человек написал летопись жизни и творчества Михаила Юрьевича, опираясь на фактический материал. Если он пишет, что в 1839 году такого-то числа Лермонтов был там-то и переезжал из пункта А в пункт Б, это значит, что он непременно видел этот документ в архиве, читал подорожную, приказ, служебную записку. Как раз это отличает его работу от трудов других современников. Захаров исследовал огромный массив документов, многие из которых благодаря ему стали известны впервые. Например, он первым затронул тему пребывания Лермонтова в Петербурге в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Казалось бы, Петербург, такой интересный период в жизни поэта, но до Захарова о нем было мало известно. ❓ Насколько велик интерес к Лермонтову за рубежом? Он хотя бы переведен, его читают? — Если спросить за рубежом, что знают из нашей литературы, прежде всего назовут Толстого, Чехова и Достоевского. И мы понимаем почему. Это проза! Никто не вспомнит Пушкина и Лермонтова. Для того чтобы их узнали, нужен такой же гениальный переводчик, как они сами, а таких нет. Что касается Асута Ямадзи, в этом году его доклад посвящался именно этому — переводам Лермонтова на японский. Их не так много, и в основном это, опять же, проза. Появились они только в 20-х годах прошлого века, до этого Лермонтов в Японии был неизвестен. Однако интерес к нему растет, потому что отдельные мотивы его творчества — восприятие природы, отношение к смерти — близки японцам. Об этом господин Ямадзи говорил на одной из прошлых конференций в докладе "Тема смерти в произведении Лермонтова "Герой нашего времени". У нас была исследовательница из Германии, была итальянский филолог, которая, кстати, тоже занимается проблемой перевода, литературовед из Израиля. ❓ Какое из событий вы считаете главным для вашего музея? — Недавно мы открыли новую экспозицию. Это литературный отдел. В нем представлена тема "Лермонтов и Кавказ", говорится обо всех его поездках на юг России. Для нас это серьезный шаг. Новая экспозиция — это, я бы сказала, революция в жизни музея. Почему в ней возникла необходимость? Мы вообще-то сторонники консервативного видения, но предыдущая литературная экспозиция создавалась в начале 70-х годов и, конечно же, устарела. Меняются технологии, появляется новое музейное оборудование. И потому способ подачи материала должен меняться. Мы долго были озадачены этим вопросом, но подходили к нему с опаской, поскольку предыдущая экспозиция была очень хороша. Ведущие специалисты считали ее классикой. Однако время неумолимо, и к 200-летию поэта была разработана специальная программа, в которую наряду с другими мероприятиями вошло обновление литературного отдела. ❓ В новой экспозиции появились новые экспонаты? Как у вас обстоят дела с закупками? — Такая статья в нашем бюджете есть, но сумма, которую выделяет государство, настолько мала, что за первые месяцы года мы все потратили. Приобрели одну коллекцию — серию иллюстраций к драме Лермонтова "Маскарад". И это притом, что в государственном задании, которое мы получаем, закупки прописаны! Но как мы их осуществим — это уже наши проблемы. Многие музеи как выходят из положения? Открытку какую-нибудь приобретут — вот вам и закупка, для галочки. А что прикажете делать, если нет возможности? ❓ Сейчас в ходу такая форма спонсорского партнерства — "друзья музея". У вас они есть? — Мы пытаемся привлечь людей, рассказываем, как это было в начале ХХ века, когда музей создавался, приводим пример одного из первых его попечителей, Дмитрия Михайловича Павлова, известного краеведа, члена Кавказского общества. Будучи основателем музея, он сам многое для него приобрел за свои деньги. Нельзя сказать, что к нам стоит очередь из меценатов и спонсоров. Но есть один человек, о котором мы вспоминаем с большим теплом. Это бизнесмен из Владивостока Иван Степанович Шепета, который нам очень помогает. Мы проводим традиционные поэтические митинги на месте дуэли Лермонтова. Это первый в России памятник поэту, в этом году ему исполнилось 125 лет. Его создал скульптор А.М. Опекушин 16 (28) августа 1889 года. ❓ Об этих "митингах" я знаю с детства. Моя бабушка всегда в них участвовала. Знакомилась с поэтами и художниками, звала их в гости, они ей посвящали стихи и дарили свои работы... — В советские времена дни рождения Михаила Юрьевича отмечали очень масштабно. Традиция проведения поэтических митингов берет начало с 1968 года. Это было центральное мероприятие торжеств, а вообще праздник длился несколько дней и завершался в Театре оперетты. ❓ Когда я была маленькой, Домик окружали такие же постройки тех же лет. Но в них обитали горожане. Во дворах сохло белье, играли дети. Такое окружение оживляло музей. Из него, казалось, вот-вот выйдет квартирант Лермонтов. Сегодня музей разросся, занимает целый квартал, который прежде был населен обычными жителями. А как, кстати, происходило это развитие? — Наш музей — из старейших в России. Возник еще до Октябрьской революции, 15 июля 1912 года. Первым был музеефицирован надворный флигель усадьбы отставного майора Чиляева, где Михаил Юрьевич снимал квартиру и где прошли два последних месяца его жизни. Это тот самый домик под камышовой крышей. Рядом с ним помещается большое хозяйское владение, где многие десятилетия обитали сотрудники музея. Отсюда ощущение жилого дома: вот он музей и тут же белье-дети. И в подвале Домика жили. Так было в период Отечественной войны, когда ценой своей жизни сотрудники музея спасли его от поджога в январе 1943-го. Пять месяцев курорт находился в оккупации. С приходом немцев музей закрылся, и первое время сотрудники вообще не хотели открывать экспозицию. Но немцы настояли, чтобы она работала. Музейщики подчинились, но в штате оставили всего трех сотрудников. ❓ Зачем им понадобился наш Лермонтов? — Как вспоминала директор музея в то время, Елизавета Ивановна Яковкина, одни руководствовались любопытством, другие — надеждой найти что-то ценное среди экспонатов, которые, естественно, были спрятаны еще до оккупации. Ничего немцы не находили и удалялись разочарованными. В начале 1943-го наши войска были на подходе к Пятигорску. Немцы отступали и поджигали, подрывали стратегические объекты. Уж не знаю, в чем, по их мнению, заключалась важность Домика Лермонтова, но в своей книге Яковкина пишет, что вечером 10 января к ним пришел полицай со свертком под мышкой, в котором, как она думала, была бутылка с зажигательной смесью, и сказал, что получил приказ поджечь Домик. Это был русский человек. Его долго уговаривали и в конце концов убедили не делать этого. А весь Пятигорск пылал в пожарах. Водопровод был выведен из строя, тушить их было нечем. Музейщики сгребали вокруг Домика кучи снега, чтобы он не загорелся. Музей удалось спасти, правда, один из его бывших сотрудников, Олег Пантелеймонович Попов, который как раз увел полицая, впоследствии был обвинен в пособничестве фашистам, и судьба его сложилась не лучшим образом. У него было очень слабое зрение, воевать он не мог. Когда немцы пришли в Пятигорск, из музея он уволился, так как штат сократили до трех человек (оставили женщин, которым нужно было кормить детей). И у него альтернатива была — ехать на работу в Германию либо служить немцам здесь. А он тоже имел маленького ребенка... И он пошел в полицейский участок, где ему, кстати, обещали, что он будет контролировать часть города, где музей. Он много помогал и музейщикам, и жителям Пятигорска, предупреждал об арестах и обысках. Но, к сожалению, после войны его обвинили в пособничестве оккупантам и сослали в Воркуту. Реабилитировали его только после смерти в 2000 году. Он был филолог по образованию, до последнего дня занимался лермонтоведением, общался с коллегами, был в курсе музейных дел. Будем его помнить. Благодаря его подвигу Домик Лермонтова был спасен во время войны. ❓ А кто стоит у истоков музея? — Его основало Кавказское горное общество. Была такая организация, она занималась развитием туризма на Кавказе. ❓ И успешно! В начале века курорт был очень популярен. В Пятигорске и Кисловодске отдыхали члены императорской фамилии, Шаляпин и другие артисты, лечились герои Первой мировой. И в 1920-е годы он тоже не бедствовал. Портрет Пятигорска времен нэпа мы находим у Ильфа и Петрова. И все эти годы "водяное общество" посещало Домик Лермонтова. Известно, кто именно гостил в музее? — У нас хранятся книги записей с 1901 года — притом что сам музей открылся в 1912-м! Дело в том, что на месте дуэли Лермонтова была сторожка, и там лежали книги отзывов. Со временем они поступили в музей, и по ним видно, какие интересные люди в Домике бывали. Например, в августе 1920 года его посетили Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. Есенин оставил запись, простую и краткую, — "Есенин и Мариенгоф". Больше ничего, но этим автографом мы очень дорожим. ❓ Что сталось с Домиком после Великой Отечественной войны? — В 1946 году к усадьбе Чиляева присоединяют соседний участок, принадлежавший семье Верзилиных—Шангирей. Аким Павлович Шан-Гирей — троюродный брат поэта. В этом пятигорском доме до 1943 года жила его дочь, Евгения Акимовна Шангирей, которая Лермонтову приходилась, соответственно, троюродной племянницей. И уже после ее смерти, по завершении войны, этот дом передают музейщикам. Евгении Акимовне выделили маленькую каморку, но помимо нее здесь проживало еще 11 семей. Она была одинокая дама, обожала Лермонтова и очень старалась для музея. Передала в него много вещей — семейных реликвий, связанных с именем поэта, плюс постоянно находилась в усадьбе и занималась тем, что сейчас называется популяризацией. Отец ее, Аким Павлович Шан-Гирей, был не просто троюродным братом, но и близким другом Михаила Юрьевича. Их детство прошло вместе. Матушка, Эмилия Александровна, тоже общалась с поэтом. С ее именем связано его последнее лето в Пятигорске. Конечно, сама Евгения Акимовна знала много и могла делиться воспоминаниями своих родителей, которые общались с Лермонтовым. Для посетителей это было интересно — не просто послушать экскурсию, а стать свидетелями живых воспоминаний. ❓ А кто возглавлял Домик в эти годы? — Здесь мы вновь возвращаемся к личности Елизаветы Ивановны Яковкиной, руководившей музеем с 1937 по 1951 год. Это было трудное время. Тем не менее она стала одним из первых директоров — да, собственно, первым, — который начал привлекать в Домик научные силы. С 1938 года в него стали ездить Виктор Андроникович Мануйлов и ленинградский лермонтовед Людмила Николаевна Назарова. До Елизаветы Ивановны это был рядовой провинциальный музей. Да, сохранилась усадьба, но очень видоизмененная, с примитивной экспозицией. Елизавета Ивановна расширила штат научных сотрудников, обновила экспозицию, реорганизовала экскурсионную деятельность. При ней к музею присоединяют дом Верзилиных, и в нем открывается литературный отдел — тот самый, который дошел до наших дней и только сейчас был обновлен. Елизавета Ивановна подготовила ту базу, на которой основано все дальнейшее развитие музея. В 1951 году она ушла из него, а через пять лет состоялась первая Лермонтовская конференция, постоянными участниками которой впоследствии станут Мануйлов, Назарова, Андроников и Шадури. А в 1973 году к мемориалу присоединили еще одну усадьбу, которая некогда принадлежала семье коменданта Уманова, — и это третий период развития музея. Она по соседству, в ней Лермонтов бывал тоже, поскольку в 1841 году здесь квартировали его товарищи. По окончании реставрационных работ в новом здании открылся отдел "Лермонтов в изобразительном искусстве". Тогда же, в 1973-м, музей получает статус заповедника. В его состав входят уже три офицерские усадьбы. Четвертый этап — это 1997 год, что само по себе, конечно, удивительно. 1990-е годы — непростые в нашей стране. Тем не менее городские власти нашли возможным освободить от жильцов еще один участок. Это тоже старый дом, 1820-х годов. Его называют "Дом Алябьева", поскольку здесь останавливался композитор Александр Алябьев. Принадлежал дом майорше Карабутовой и был также офицерской усадьбой. После Октябрьской революции ее национализировали и отдали под коммунальные квартиры. Но с 1997 года дом перешел музею, и в нем разместился четвертый отдел — выставочные пространства и небольшой концертный зал, где проходят культурные события. ❓ Пятигорск — курорт, и это ваше конкурентное преимущество. Здесь много туристов. В обычной жизни они, может, и не соберутся в музей, а здесь, на отдыхе, глядишь, и отправятся. — Совершенно верно. Но и само имя Михаила Юрьевича привлекает. Экскурсии по лермонтовским местам — самый популярный маршрут у нас на курорте. Ну а побывать в Пятигорске и не увидеть Домик под камышовой крышей просто невозможно. Поэтому, разумеется, у нас много плюсов по сравнению с тем же соседним краеведческим музеем, который расположен кварталом ниже. Сегодня мы самый посещаемый музей Ставропольского края, а в советские годы были самым популярным лермонтовским музеем России. Благодаря этому в 1971 году мы получили один из наиболее ценных наших экспонатов — подлинную работу Михаила Юрьевича, картину "Крестовая гора", которую в Россию привез Серж Лифарь, купивший ее несколькими годами ранее на аукционе в Финляндии. Работа была в плачевном состоянии, и в 1968 году он передал ее в Москву на реставрацию. Тогда, насколько я знаю, Илья Самойлович Зильберштейн, известный искусствовед и коллекционер, уговорил его не вывозить картину, а оставить на родине. Лифарь согласился, но поставил условие: передать ее в тот лермонтовский музей, который является самым посещаемым. Таковым на тот момент оказался наш Домик, и спустя время картина приехала в Пятигорск. А. Пушкарь
Книжный дом
САМЫЙ ИЗВЕСТНЫЙ ДОМИК С КАМЫШОВОЙ КРЫШЕЙ
Никому не придет в голову назвать "домиком" жилище Толстого, Чехова или Достоевского. И "пушкинский домик" звучит странно. А о Музее Лермонтова в Пятигорске говорят так. И добро бы речь шла о творце со счастливой судьбой или с этим местом была бы сопряжена светлая сторона его биографии. Нет и нет, это сумрачный гений российской словесности. Из этого дома он ушел на последнюю дуэль. Так почему "домик"?
Редкий музей России окружен таким почитанием и заботой, как бывшая усадьба отставного майора Чиляева, где квартировал поэт с 14 (26) мая по 15 (27) июля 1841 года. Более века ему самоотверженно служат поколения сотрудников, он — предмет особой гордости горожан. Эта всеобщая любовь заметна в миллионе деталей, ее ощущает и запоминает на всю жизнь каждый, кто его посетил. О музее рассказывают его директор Ирина Сафарова и замдиректора по научной работе Татьяна Юрченко.
❓ В каком состоянии лермонтоведение сегодня?
— На мой взгляд, сейчас в лермонтоведении крен. В ходу субъективистское отношение: главное не предмет исследования, а я сам, мое отношение. Эта тенденция прослеживается не только в литературоведении, но также и в театре, кино, музыке — всех направлениях искусствознания. Откуда она? Я считаю, это просто недостаток знаний и профессиональных умений. Сказать что-то новое о поэте человек не может и взамен пытается сделать его "своим", рассказать о слабостях и пороках... Да кто ты и кто Лермонтов! Мне это непонятно. Наша задача — хоть как-то до его уровня подняться, а не его опускать до себя.
— И что, у нас совсем нет специалистов масштаба Андроникова?
— Таких, как Андроников, нет, хотя, конечно, есть люди, которые занимаются действительно научным изучением Лермонтова. Например, московский лермонтовед Владимир Александрович Захаров. Очень важно, что он лично был знаком с Виктором Андрониковичем Мануйловым, считает себя его учеником. Виктор Андроникович передал ему большое духовное наследие начатых статей и исследований и просил их закончить. Но для нас более ценно то, что вслед за своим учителем этот человек написал летопись жизни и творчества Михаила Юрьевича, опираясь на фактический материал. Если он пишет, что в 1839 году такого-то числа Лермонтов был там-то и переезжал из пункта А в пункт Б, это значит, что он непременно видел этот документ в архиве, читал подорожную, приказ, служебную записку. Как раз это отличает его работу от трудов других современников. Захаров исследовал огромный массив документов, многие из которых благодаря ему стали известны впервые. Например, он первым затронул тему пребывания Лермонтова в Петербурге в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Казалось бы, Петербург, такой интересный период в жизни поэта, но до Захарова о нем было мало известно.
❓ Насколько велик интерес к Лермонтову за рубежом? Он хотя бы переведен, его читают?
— Если спросить за рубежом, что знают из нашей литературы, прежде всего назовут Толстого, Чехова и Достоевского. И мы понимаем почему. Это проза! Никто не вспомнит Пушкина и Лермонтова. Для того чтобы их узнали, нужен такой же гениальный переводчик, как они сами, а таких нет. Что касается Асута Ямадзи, в этом году его доклад посвящался именно этому — переводам Лермонтова на японский. Их не так много, и в основном это, опять же, проза. Появились они только в 20-х годах прошлого века, до этого Лермонтов в Японии был неизвестен. Однако интерес к нему растет, потому что отдельные мотивы его творчества — восприятие природы, отношение к смерти — близки японцам. Об этом господин Ямадзи говорил на одной из прошлых конференций в докладе "Тема смерти в произведении Лермонтова "Герой нашего времени".
У нас была исследовательница из Германии, была итальянский филолог, которая, кстати, тоже занимается проблемой перевода, литературовед из Израиля.
❓ Какое из событий вы считаете главным для вашего музея?
— Недавно мы открыли новую экспозицию. Это литературный отдел. В нем представлена тема "Лермонтов и Кавказ", говорится обо всех его поездках на юг России. Для нас это серьезный шаг. Новая экспозиция — это, я бы сказала, революция в жизни музея. Почему в ней возникла необходимость? Мы вообще-то сторонники консервативного видения, но предыдущая литературная экспозиция создавалась в начале 70-х годов и, конечно же, устарела. Меняются технологии, появляется новое музейное оборудование. И потому способ подачи материала должен меняться. Мы долго были озадачены этим вопросом, но подходили к нему с опаской, поскольку предыдущая экспозиция была очень хороша. Ведущие специалисты считали ее классикой. Однако время неумолимо, и к 200-летию поэта была разработана специальная программа, в которую наряду с другими мероприятиями вошло обновление литературного отдела.
❓ В новой экспозиции появились новые экспонаты? Как у вас обстоят дела с закупками?
— Такая статья в нашем бюджете есть, но сумма, которую выделяет государство, настолько мала, что за первые месяцы года мы все потратили. Приобрели одну коллекцию — серию иллюстраций к драме Лермонтова "Маскарад". И это притом, что в государственном задании, которое мы получаем, закупки прописаны! Но как мы их осуществим — это уже наши проблемы. Многие музеи как выходят из положения? Открытку какую-нибудь приобретут — вот вам и закупка, для галочки. А что прикажете делать, если нет возможности?
❓ Сейчас в ходу такая форма спонсорского партнерства — "друзья музея". У вас они есть?
— Мы пытаемся привлечь людей, рассказываем, как это было в начале ХХ века, когда музей создавался, приводим пример одного из первых его попечителей, Дмитрия Михайловича Павлова, известного краеведа, члена Кавказского общества. Будучи основателем музея, он сам многое для него приобрел за свои деньги. Нельзя сказать, что к нам стоит очередь из меценатов и спонсоров. Но есть один человек, о котором мы вспоминаем с большим теплом. Это бизнесмен из Владивостока Иван Степанович Шепета, который нам очень помогает.
Мы проводим традиционные поэтические митинги на месте дуэли Лермонтова. Это первый в России памятник поэту, в этом году ему исполнилось 125 лет. Его создал скульптор А.М. Опекушин 16 (28) августа 1889 года.
❓ Об этих "митингах" я знаю с детства. Моя бабушка всегда в них участвовала. Знакомилась с поэтами и художниками, звала их в гости, они ей посвящали стихи и дарили свои работы...
— В советские времена дни рождения Михаила Юрьевича отмечали очень масштабно. Традиция проведения поэтических митингов берет начало с 1968 года. Это было центральное мероприятие торжеств, а вообще праздник длился несколько дней и завершался в Театре оперетты.
❓ Когда я была маленькой, Домик окружали такие же постройки тех же лет. Но в них обитали горожане. Во дворах сохло белье, играли дети. Такое окружение оживляло музей. Из него, казалось, вот-вот выйдет квартирант Лермонтов. Сегодня музей разросся, занимает целый квартал, который прежде был населен обычными жителями. А как, кстати, происходило это развитие?
— Наш музей — из старейших в России. Возник еще до Октябрьской революции, 15 июля 1912 года. Первым был музеефицирован надворный флигель усадьбы отставного майора Чиляева, где Михаил Юрьевич снимал квартиру и где прошли два последних месяца его жизни. Это тот самый домик под камышовой крышей. Рядом с ним помещается большое хозяйское владение, где многие десятилетия обитали сотрудники музея. Отсюда ощущение жилого дома: вот он музей и тут же белье-дети. И в подвале Домика жили. Так было в период Отечественной войны, когда ценой своей жизни сотрудники музея спасли его от поджога в январе 1943-го.
Пять месяцев курорт находился в оккупации. С приходом немцев музей закрылся, и первое время сотрудники вообще не хотели открывать экспозицию. Но немцы настояли, чтобы она работала. Музейщики подчинились, но в штате оставили всего трех сотрудников.
❓ Зачем им понадобился наш Лермонтов?
— Как вспоминала директор музея в то время, Елизавета Ивановна Яковкина, одни руководствовались любопытством, другие — надеждой найти что-то ценное среди экспонатов, которые, естественно, были спрятаны еще до оккупации. Ничего немцы не находили и удалялись разочарованными. В начале 1943-го наши войска были на подходе к Пятигорску. Немцы отступали и поджигали, подрывали стратегические объекты. Уж не знаю, в чем, по их мнению, заключалась важность Домика Лермонтова, но в своей книге Яковкина пишет, что вечером 10 января к ним пришел полицай со свертком под мышкой, в котором, как она думала, была бутылка с зажигательной смесью, и сказал, что получил приказ поджечь Домик. Это был русский человек. Его долго уговаривали и в конце концов убедили не делать этого. А весь Пятигорск пылал в пожарах. Водопровод был выведен из строя, тушить их было нечем. Музейщики сгребали вокруг Домика кучи снега, чтобы он не загорелся. Музей удалось спасти, правда, один из его бывших сотрудников, Олег Пантелеймонович Попов, который как раз увел полицая, впоследствии был обвинен в пособничестве фашистам, и судьба его сложилась не лучшим образом. У него было очень слабое зрение, воевать он не мог. Когда немцы пришли в Пятигорск, из музея он уволился, так как штат сократили до трех человек (оставили женщин, которым нужно было кормить детей). И у него альтернатива была — ехать на работу в Германию либо служить немцам здесь. А он тоже имел маленького ребенка... И он пошел в полицейский участок, где ему, кстати, обещали, что он будет контролировать часть города, где музей. Он много помогал и музейщикам, и жителям Пятигорска, предупреждал об арестах и обысках. Но, к сожалению, после войны его обвинили в пособничестве оккупантам и сослали в Воркуту. Реабилитировали его только после смерти в 2000 году. Он был филолог по образованию, до последнего дня занимался лермонтоведением, общался с коллегами, был в курсе музейных дел. Будем его помнить. Благодаря его подвигу Домик Лермонтова был спасен во время войны.
❓ А кто стоит у истоков музея?
— Его основало Кавказское горное общество. Была такая организация, она занималась развитием туризма на Кавказе.
❓ И успешно! В начале века курорт был очень популярен. В Пятигорске и Кисловодске отдыхали члены императорской фамилии, Шаляпин и другие артисты, лечились герои Первой мировой. И в 1920-е годы он тоже не бедствовал. Портрет Пятигорска времен нэпа мы находим у Ильфа и Петрова. И все эти годы "водяное общество" посещало Домик Лермонтова. Известно, кто именно гостил в музее?
— У нас хранятся книги записей с 1901 года — притом что сам музей открылся в 1912-м! Дело в том, что на месте дуэли Лермонтова была сторожка, и там лежали книги отзывов. Со временем они поступили в музей, и по ним видно, какие интересные люди в Домике бывали. Например, в августе 1920 года его посетили Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. Есенин оставил запись, простую и краткую, — "Есенин и Мариенгоф". Больше ничего, но этим автографом мы очень дорожим.
❓ Что сталось с Домиком после Великой Отечественной войны?
— В 1946 году к усадьбе Чиляева присоединяют соседний участок, принадлежавший семье Верзилиных—Шангирей.
Аким Павлович Шан-Гирей — троюродный брат поэта. В этом пятигорском доме до 1943 года жила его дочь, Евгения Акимовна Шангирей, которая Лермонтову приходилась, соответственно, троюродной племянницей. И уже после ее смерти, по завершении войны, этот дом передают музейщикам.
Евгении Акимовне выделили маленькую каморку, но помимо нее здесь проживало еще 11 семей. Она была одинокая дама, обожала Лермонтова и очень старалась для музея. Передала в него много вещей — семейных реликвий, связанных с именем поэта, плюс постоянно находилась в усадьбе и занималась тем, что сейчас называется популяризацией.
Отец ее, Аким Павлович Шан-Гирей, был не просто троюродным братом, но и близким другом Михаила Юрьевича. Их детство прошло вместе. Матушка, Эмилия Александровна, тоже общалась с поэтом. С ее именем связано его последнее лето в Пятигорске. Конечно, сама Евгения Акимовна знала много и могла делиться воспоминаниями своих родителей, которые общались с Лермонтовым. Для посетителей это было интересно — не просто послушать экскурсию, а стать свидетелями живых воспоминаний.
❓ А кто возглавлял Домик в эти годы?
— Здесь мы вновь возвращаемся к личности Елизаветы Ивановны Яковкиной, руководившей музеем с 1937 по 1951 год. Это было трудное время. Тем не менее она стала одним из первых директоров — да, собственно, первым, — который начал привлекать в Домик научные силы. С 1938 года в него стали ездить Виктор Андроникович Мануйлов и ленинградский лермонтовед Людмила Николаевна Назарова. До Елизаветы Ивановны это был рядовой провинциальный музей. Да, сохранилась усадьба, но очень видоизмененная, с примитивной экспозицией. Елизавета Ивановна расширила штат научных сотрудников, обновила экспозицию, реорганизовала экскурсионную деятельность. При ней к музею присоединяют дом Верзилиных, и в нем открывается литературный отдел — тот самый, который дошел до наших дней и только сейчас был обновлен. Елизавета Ивановна подготовила ту базу, на которой основано все дальнейшее развитие музея. В 1951 году она ушла из него, а через пять лет состоялась первая Лермонтовская конференция, постоянными участниками которой впоследствии станут Мануйлов, Назарова, Андроников и Шадури.
А в 1973 году к мемориалу присоединили еще одну усадьбу, которая некогда принадлежала семье коменданта Уманова, — и это третий период развития музея. Она по соседству, в ней Лермонтов бывал тоже, поскольку в 1841 году здесь квартировали его товарищи. По окончании реставрационных работ в новом здании открылся отдел "Лермонтов в изобразительном искусстве". Тогда же, в 1973-м, музей получает статус заповедника. В его состав входят уже три офицерские усадьбы. Четвертый этап — это 1997 год, что само по себе, конечно, удивительно. 1990-е годы — непростые в нашей стране. Тем не менее городские власти нашли возможным освободить от жильцов еще один участок. Это тоже старый дом, 1820-х годов. Его называют "Дом Алябьева", поскольку здесь останавливался композитор Александр Алябьев. Принадлежал дом майорше Карабутовой и был также офицерской усадьбой. После Октябрьской революции ее национализировали и отдали под коммунальные квартиры. Но с 1997 года дом перешел музею, и в нем разместился четвертый отдел — выставочные пространства и небольшой концертный зал, где проходят культурные события.
❓ Пятигорск — курорт, и это ваше конкурентное преимущество. Здесь много туристов. В обычной жизни они, может, и не соберутся в музей, а здесь, на отдыхе, глядишь, и отправятся.
— Совершенно верно. Но и само имя Михаила Юрьевича привлекает. Экскурсии по лермонтовским местам — самый популярный маршрут у нас на курорте. Ну а побывать в Пятигорске и не увидеть Домик под камышовой крышей просто невозможно. Поэтому, разумеется, у нас много плюсов по сравнению с тем же соседним краеведческим музеем, который расположен кварталом ниже. Сегодня мы самый посещаемый музей Ставропольского края, а в советские годы были самым популярным лермонтовским музеем России. Благодаря этому в 1971 году мы получили один из наиболее ценных наших экспонатов — подлинную работу Михаила Юрьевича, картину "Крестовая гора", которую в Россию привез Серж Лифарь, купивший ее несколькими годами ранее на аукционе в Финляндии. Работа была в плачевном состоянии, и в 1968 году он передал ее в Москву на реставрацию. Тогда, насколько я знаю, Илья Самойлович Зильберштейн, известный искусствовед и коллекционер, уговорил его не вывозить картину, а оставить на родине. Лифарь согласился, но поставил условие: передать ее в тот лермонтовский музей, который является самым посещаемым. Таковым на тот момент оказался наш Домик, и спустя время картина приехала в Пятигорск.
А. Пушкарь