Пир накрыт роскошно, но стол настолько завален, что нет места для обеда.
Это несколько абсурдный сценарий, инсценированный в голландских банкетных натюрмортах. Эти сцены, также известные как pronkstilleven, или «роскошные натюрморты», представляют собой особый поджанр натюрморта, который приобрел мимолетную популярность в середине семнадцатого века. Горы чувственных предметов роскоши — сочные фрукты; пикантное мясо и морепродукты; показная сервировка из золота, серебра и фарфора; и экзотические импортные ткани — одновременно нагромождаются вверх и падают на зрителя. Столешницы в этих сценах не поддерживают статическую экспозицию, а скорее способствуют агрессивному выплеску. Как будто для того, чтобы донести эту мысль, поток начинки для пирога на полотне Адриана ван Утрехта служит визуальной метонимией для всей сцены, в которой множество ароматных, пикантных угощений вот-вот выйдет за пределы плоскости изображения. Банкетный натюрморт — это сочная версия известного жанра: эти нарисованные виды столов, накрытых едой, некоторыми предметами сервировки и, возможно, одной-двумя тряпками. Итерации этого живописного типа охватывают древнеримские настенные росписи, знаменитую корзину с trompe l’oeil Караваджо и модернистские полотна Сезанна и Пикассо. Как правило, как в только что перечисленных примерах, в этих композициях присутствует упрощенный аспект, который наделяет их случайной элегантностью — привлекательная композиция просто случайно там находится. Банкетные натюрморты, напротив, умножают эти компоненты, чтобы представить зрителям насыщенные видения изобилия и богатства — явление, имевшее особое социальное значение в Голландской Республике в момент расцвета этих картин. Соединенные провинции Голландской республики представляли собой мощнейшую торговую державу в Европе на протяжении большей части семнадцатого века. … В своей книге «Смущение богатства» Саймон Шама описывает улицы Амстердама семнадцатого века, кишащие восхитительными товарами из ближнего и дальнего зарубежья; Выпечка и тафта, фарфор и книги, галантерея и навигационные приборы — все это привлекало внимание (и кошельки) прохожих, многие из которых могли позволить себе как удовлетворяющую безделушку, так и случайную роскошь … кучи деликатесов и безделушек просто появляются в большом количестве, как будто по волшебству, а не трудом. Изобилие заманчиво. Сорвите одну виноградину, съешьте одну устрицу, и на столе все еще будет много всего. Их пополнение почти гарантировано. «Там, откуда это взялось, есть еще», — как будто говорят картины. По правде говоря, голландское потребление уже истощало некоторые из изображенных ресурсов. Привлекательные омары, изображенные на многих из этих нарисованных банкетов, были истощены в голландских водах в семнадцатом веке, отправив рыбаков страны через Северное море на поиски новых запасов ракообразных и, таким образом, умножив труд и расходы на доставку их на стол [Tokumitsu M. Piled High: 17th-Century Dutch Banquet Scenes // publicdomainreview_org].
Adriaen van Utrecht, Pronkstilleven, 1644 [publicdomainreview_org]
Философский век
Пир накрыт роскошно, но стол настолько завален, что нет места для обеда.
Это несколько абсурдный сценарий, инсценированный в голландских банкетных натюрмортах. Эти сцены, также известные как pronkstilleven, или «роскошные натюрморты», представляют собой особый поджанр натюрморта, который приобрел мимолетную популярность в середине семнадцатого века. Горы чувственных предметов роскоши — сочные фрукты; пикантное мясо и морепродукты; показная сервировка из золота, серебра и фарфора; и экзотические импортные ткани — одновременно нагромождаются вверх и падают на зрителя. Столешницы в этих сценах не поддерживают статическую экспозицию, а скорее способствуют агрессивному выплеску. Как будто для того, чтобы донести эту мысль, поток начинки для пирога на полотне Адриана ван Утрехта служит визуальной метонимией для всей сцены, в которой множество ароматных, пикантных угощений вот-вот выйдет за пределы плоскости изображения. Банкетный натюрморт — это сочная версия известного жанра: эти нарисованные виды столов, накрытых едой, некоторыми предметами сервировки и, возможно, одной-двумя тряпками. Итерации этого живописного типа охватывают древнеримские настенные росписи, знаменитую корзину с trompe l’oeil Караваджо и модернистские полотна Сезанна и Пикассо. Как правило, как в только что перечисленных примерах, в этих композициях присутствует упрощенный аспект, который наделяет их случайной элегантностью — привлекательная композиция просто случайно там находится. Банкетные натюрморты, напротив, умножают эти компоненты, чтобы представить зрителям насыщенные видения изобилия и богатства — явление, имевшее особое социальное значение в Голландской Республике в момент расцвета этих картин. Соединенные провинции Голландской республики представляли собой мощнейшую торговую державу в Европе на протяжении большей части семнадцатого века. … В своей книге «Смущение богатства» Саймон Шама описывает улицы Амстердама семнадцатого века, кишащие восхитительными товарами из ближнего и дальнего зарубежья; Выпечка и тафта, фарфор и книги, галантерея и навигационные приборы — все это привлекало внимание (и кошельки) прохожих, многие из которых могли позволить себе как удовлетворяющую безделушку, так и случайную роскошь … кучи деликатесов и безделушек просто появляются в большом количестве, как будто по волшебству, а не трудом. Изобилие заманчиво. Сорвите одну виноградину, съешьте одну устрицу, и на столе все еще будет много всего. Их пополнение почти гарантировано. «Там, откуда это взялось, есть еще», — как будто говорят картины. По правде говоря, голландское потребление уже истощало некоторые из изображенных ресурсов. Привлекательные омары, изображенные на многих из этих нарисованных банкетов, были истощены в голландских водах в семнадцатом веке, отправив рыбаков страны через Северное море на поиски новых запасов ракообразных и, таким образом, умножив труд и расходы на доставку их на стол [Tokumitsu M. Piled High: 17th-Century Dutch Banquet Scenes // publicdomainreview_org].