«C июня мы смогли начать аккуратное снижение ключевой ставки.

Почему нельзя снизить ставку сильнее, зачем такая разница между ставкой и инфляцией? Совершенно справедливый вопрос, разница значительная. Но она, к сожалению, необходима, и вот почему.
Первое — инфляция снизилась, но, к сожалению, инфляционные ожидания все еще такие же высокие, как в 2024 году, когда инфляция была выше. Увы, четыре года высокой инфляции не проходят бесследно, и эта инерция задирает все ставки в экономике. Ставки в среднем должны быть выше, чтобы при таких инфляционных ожиданиях люди были уверены, что их сбережения не обесценятся. Иначе у людей не будет стимулов к сбережению и, как следствие, как абсолютно понятное следствие, у банков не будет базы для кредитования экономики.
Вторая группа факторов — это, конечно, то, что у всех на слуху, и что мы много обсуждали тоже во время наших встреч, — это повышение НДС, тарифов ЖКХ, утильсбора, рост цен на бензин. На языке экономистов это все называется — разовые временные факторы. В каком-то смысле, в том, что рост НДС действительно ведет к разовому повышению уровня цен и этим прямой эффект от новой ставки налога исчерпывается. Рост налога не становится постоянной причиной ускорения инфляции. То же самое с бензином: мы считаем, что Правительство сможет удержать дальнейший рост цен на бензин, и он не станет причиной постоянного ускорения инфляции.
Но проблема в том, что когда эти разовые, временные факторы входят в резонанс, они усиливают друг друга и опасения людей по поводу инфляции могут заметно вырасти, а эти опасения, как я уже сказала, могут иметь и материальные последствия в виде необходимости более высоких ставок.
Но, наверное, и это еще не все. Важнейшая причина, по которой мы двигаемся осторожно, — это ситуация на рынке труда.
Низкая безработица — никто не будет спорить — это абсолютно большое благо. Каждая пара рук у нас при деле и нарасхват. Но в нашем случае низкая безработица переросла уже в дефицит кадров. И мне, честно говоря, сложно привести пример какой-то другой крупной экономики, где показатели рынка труда держались бы в такой зоне так долго. И к чему это приводит, мы тоже видим по опыту двух последних лет — ожесточенная конкуренция предприятий за работников приводит к тому, что рост зарплат растет быстрее производительности труда, то есть толкает инфляцию вверх и обесценивает те же самые зарплаты. Сейчас появились первые признаки смягчения ситуации на рынке труда, это действительно обнадеживает, но они пока только первые.
И нам иногда возражают (и депутаты тоже поднимали этот вопрос), приводя в пример предприятия, которые переходят на четырехдневную рабочую неделю. Эти предприятия у всех на слуху, но, мы посмотрели, на них трудятся сейчас десятые доли процента (0,2% если быть точными) от 74 млн людей занятых в целом. Большинство предприятий — а мы опрашиваем ежемесячно по всей стране, по всем регионам до 15 тыс. предприятий и большинство, к сожалению, говорят о том, что им не хватает работников, сложно их найти и удержать.
Это иллюстрация к тому, что если механически переносить состояние одной отрасли, одного предприятия, пусть даже крупного, на всю экономику в целом, то картина получается искаженная. Кстати, отсюда, и разговоры про рецессию, про грань рецессии. Я бы очень призывала ответственно относиться к таким заявлениям. Потому что при рецессии неизбежны две вещи: резко растет безработица, а затем снижаются реальные зарплаты. Ни того ни другого сейчас у нас близко нет».
Эльвира Набиуллина выступила на пленарном заседании Государственной Думы РФ по Основным направлениям единой государственной денежно-кредитной политики на 2026–2028 годы.
Полный текст выступления читайте на нашем сайте по ссылке в комментариях.