Рождественское благословение.

29.
Меган познакомилась с этим мальчишкой за два с половиной года до окончания школы. Чарли обожал легкую атлетику, особенно бег, и всегда смотрел по телевизору Олимпийские игры. Однажды он уговорил маму отвезти его на юношеские соревнования по бегу, которые проходили в их городке. Лесли не знала, куда деваться от смущения, когда ее сын помчался вдоль беговой дорожки, то и дело рявкая на спортсменов, как заправский тренер. Он подгонял их и велел не сводить глаз с финиша. Чарли быстро выделил Меган среди остальных атлетов.
– Ты тут быстрее всех, – заявил он ей после соревнований.
Выходя на старт, Меган каждый раз искала на трибуне знакомую фигурку. Она познакомила Чарли и Лесли со своими родителями, и с тех пор они болели за нее все вместе.
Меган перебросила сумку через плечо, достала деревянную дощечку-планшет и зашагала к сестринскому посту.
– Дениза, можно я оставлю здесь свой спонсорский список? Если вдруг пройдут доктора или медсестры, с которыми я не встречалась, предложи им подписать, ладно?
Дениза улыбнулась и кивнула. Она отлично знала, что делать. Ее имя красовалось в списке спонсоров одним из первых. Меган запланировала благотворительный забег, чтобы собрать средства для детской кардиологии. Деньги пойдут в трастовый фонд, и каждый год правление фонда будет назначать стипендию пациенту на учебу в колледже.
– Если они не подпишут, я им впрысну особый спонсорский коктейль. Где-то у меня завалялась пробирочка, – пошутила Дениза, открыв верхний ящик стола.
Я шел к посту медсестер, просматривая записи, как вдруг на меня налетела девушка – и дощечка с историями болезней упала на пол.
– Ой, простите! – Она наклонилась за планшетом, прежде чем я успел шевельнуться.
Девушка рассмеялась, ее синие глаза весело блестели. У нее были светло-каштановые волосы до плеч, а на лице сияла улыбка. Такие красотки мне встречались нечасто.
– Ничего страшного, я сам виноват, – ответил я. – Нечего ходить по коридору для бегунов.
Она рассмеялась еще заразительнее и подала мне планшет.
– Не повторяйте своих ошибок! – Девушка еще раз улыбнулась и побежала к лифту.
Я оставил планшет на сестринском посту и потер глаза. Голова наливалась свинцовой тяжестью.
– Что, доктор Гёрц спуску не дает? – поинтересовалась Дениза.
Я тихо застонал и посмотрел на нее сквозь пальцы.
– Он тут самый умный. Это точно.
Я оперся ладонями о столешницу.
– Все так говорят. Однако от его подчиненных я такого не слышал.
– Как знаешь, – пожала плечами Дениза. – Я тут много чего насмотрелась. Люди его обожают.
– О студентах этого не скажешь.
– Студенты не люди, – бесстрастно сообщила медсестра.
Я посмотрел ей в лицо, и Дениза расхохоталась. Рядом с планшетом я заметил спонсорский список.
– Что это?
– Собираем на благотворительный забег в пользу пациентов детской кардиологии. – Она принялась что-то печатать на компьютере. – Будем каждый год бегать через весь город и собирать средства. Деньги пойдут в трастовый фонд, а когда пациент вырастет и поступит в колледж, мы выплатим ему стипендию, поможем материально. – Дениза пододвинула мне список. – Сделай доброе дело. Поставь свою подпись.
– Ты всех так уговариваешь?
Она подала мне ручку.
– Конечно. Давай, помоги детишкам.
– Кто проводит забег? Какая организация? – спросил я, выводя на листке свое имя.
– Нет никакой организации. Все устраивает Меган Салливан. Самая быстрая бегунья нашего штата. Ну, одна из…
– Она здесь работает?
– Нет, Меган – пациентка кардиологии.
* * *
"Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему".
(Л. Н. Толстой, «Анна Каренина»)
Услышав телефонный звонок, Меган проснулась и поспешила по темному коридору в гостиную, к аппарату. Звонила Дениза из детского отделения. Аллисон, мать Меган, тоже вышла и расслышала обрывки разговора.
– Во сколько? Как она? – Меган кивнула и ответила: – Ничего, мы все равно не спим.
Она повесила трубку и посмотрела на Аллисон.
- Есть сердце для Хоуп.
Хоуп Рид – девочка пяти лет – уже полгода ждала пересадки сердца. У нее диагностировали дилатационную кардиомиопатию, ее сердечко постоянно увеличивалось, в то же время теряя способность сжиматься. Сегодня на рассвете за пять сотен миль от городка в автокатастрофе погиб пятилетний мальчик.
Меган молча надела спортивные шорты и стянула волосы в хвост на затылке.
– Я скоро вернусь, – сказала она, закрывая за собой дверь.
Утренний воздух еще не прогрелся, солнце только пробивалось сквозь оранжево-багровую осеннюю листву. Бегать осенью Меган любила больше всего. Она быстро дошла до парка и размяла мышцы, оглядываясь в поисках бегуньи в неоновой бейсболке. Завидев знакомый головной убор, Меган бросилась следом.
Она изо всех сил старалась держаться рядом со своим кумиром, наматывая круги вокруг озера.
– Она бежит очень красиво, как антилопа, – призналась однажды Меган отцу. – По сравнению с ней я скачу, как коза.
– Просто она выше ростом, – возразил отец.
– Нет, папа. Ты не понимаешь. Она как будто летит.
Джим Салливан погладил дочь по щеке.
– Ты тоже бежишь красиво, Меган. Все это видят.
Меган только покачала головой. Разве отец может оценить ее беспристрастно?
Джим обнял дочь за плечи и усадил рядом с собой на диван.
– Почему ты каждый день ее ждешь?
– Она лучше всех. Я хочу бегать рядом с тем, кто лучше меня.
Осенний воздух обжигал легкие, но Меган не сдавалась. Когда бегунья в неоновой бейсболке, наконец, перешла на шаг и направилась к машине, Меган, тяжело дыша, остановилась и вытянула руки над головой.
– Когда-нибудь я тебя догоню, – сказала она пустой тропинке, по которой ушла бегунья. – А потом – обгоню! – Меган села на мокрую траву на берегу озера и подтянула колени к подбородку. – Господи, помоги Хоуп, – шепнула она. – Пусть операция пройдет удачно. Пусть новое сердце ей подойдет.
Меган замолчала, оглядывая озеро. Несколько минут она отдыхала, бросая в воду мелкие камешки и желуди и глядя на круги на воде. Потом встала, отряхнулась и побежала домой, чтобы помочь матери проводить Люка и Оливию в школу. Многие студенты в первый год учебы жили в общежитии или снимали квартиры, однако Меган решила остаться дома, с родными.
Сначала я подумал, что для пробежки слишком холодно – все-таки я уже не первокурсник, и моя тяга к спортивным достижениям слегка остыла, однако потом решил съездить в парк. Я стоял возле своего пикапа и разминал мышцы, когда увидел вдали двух бегуний: молодую женщину в черном обтягивающем спортивном костюме и неоновой бейсболке и другую, в вязаной шапочке.
30.
Первая бежала вокруг озера серьезно и сосредоточенно. «Ни дать ни взять – выскочка, – подумал я. – Бегунья-выскочка». Она бежала красиво, ее движения плавно перетекали одно в другое. Потом я посмотрел на вторую девушку, она старалась не отставать от первой. «Эта знает, что делает. Нашла себя», – подумал я. Девушки остановились, и я пошел к озеру. Бегунья в вязаной шапочке опустилась на траву под огромным дубом неподалеку. Похоже, для нее это привычный ритуал. Набегается до изнеможения, а потом приводит в порядок мысли. Надо бы и мне так. Однако, пробежав несколько раз вокруг озера, я отправился домой. Сегодня опаздывать было нельзя.
Я приехал на практику за полчаса до назначенного времени, чтобы поговорить с Питером. В нашей группе я мог рассчитывать только на его помощь.
– Я подумал… нельзя ли мне перевестись в другое отделение. – Мой голос прозвучал неуверенно, но я надеялся, что убедить Питера все же получится.
Ординатор рассеянно оглянулся, и я почувствовал, что разговор не клеится. Питер смерил меня удивленным взглядом.
– Доктор Гёрц прекрасный специалист. Можно сказать, лучший во всей больнице.
Я потер лоб. О, нет. Опять эта песня о «самом лучшем, самом-самом» докторе на свете.
Питер снял очки.
– Это из-за Хелен Уэйман? Пойми, будут и другие пациенты, которые неожиданно умрут, не считаясь с твоими нежными чувствами.
Ясно. Ничего не выйдет. Ординатор меня никуда не переведет.
– Мне не просто приспичило, Питер, это не каприз. Мне действительно нужно сменить руководителя.
– Почему?
– Потому что, если я останусь у доктора Гёрца, то, скорее всего, брошу медицинский.
Наступило долгое молчание. Неприятно, конечно, втягивать Питера в мои дела. Он был у нас в группе старшим, но вытирать студентам сопли в его обязанности не входило.
– Я посмотрю, что можно сделать.
У меня словно гора свалилась с плеч.
Я взглянул на часы – пора бежать. Нам с группой еще мыться перед операцией. Сегодня мы присутствуем при пересадке сердца пятилетней девочке.
* * *
Меган открыла дверь и сразу же увидела Люка и Оливию. Брат с сестрой завтракали на кухне.
– Неоновая леди прибегала? – спросил Люк, едва завидев сестру.
– Да.
– Ты ей показала, кто в доме хозяин? – спросила Оливия, старательно размазывая яичницу по тарелке.
Меган опустилась за стол рядом с ними.
– Нет. Я уступила ей дорогу. Знаешь, мне ее очень жаль. Такая красивая, так быстро бегает… Чего ей еще желать? Если бы я не позволяла ей выигрывать каждое утро, она бы давно пала духом.
После завтрака Меган помогла Оливии надеть школьную форму.
– Я и сама могу, – сказала девочка, когда Меган натягивала на сестренку пушистый свитер.
– Конечно. Мне просто нравится тебя одевать.
Оливия вздохнула, позволяя Меган поправлять, подтягивать и застегивать блузку и юбку. На самом деле младшая сестра с удовольствием купалась в лучах внимания старшей. Меган всегда с радостью возилась с братом и сестрой, не отказывала им в помощи. Стоя у двери комнаты, Аллисон слушала, как разговаривают ее дочери. Подумать только, они с Джимом и не надеялись, что когда-нибудь у них будет настоящая семья. Меган родилась только на восьмой год их брака, в тысяча девятьсот восемьдесят первом.
Когда она была совсем маленькой, Джим часто выносил ее по вечерам на террасу за домом и показывал дочери звезды.
– Вот Большая Медведица, – говорил он, поднимая малышку к небу. – Не путать с большим медведем… твоим папой. – Он рассказывал ей о созвездиях, а потом, выбрав точку поярче, восклицал: – Смотри, Мег!
Там – ты! Ты – звезда! Папина звездочка.
Однажды утром, беря дочь из кроватки, Джим заметил, что Меган вялая и как будто его не слышит. В следующую минуту он уже выезжал с автомобильной стоянки, не успев сказать жене ни слова. Джим притормозил, и Аллисон, как была в домашних тапочках, села рядом с дочерью.
В больнице Меган сделали рентген, и она разревелась. Взяли из вены кровь – и малышка закричала еще громче.
– Нужно показать ее кардиологу, – сказали в отделении неотложной помощи.
От ужаса Джим и Аллисон потеряли дар речи. Не может быть. Они так долго мечтали о ребенке, а дочка родилась больной.
Доктор Крофорд Гёрц взял готовую опять расплакаться крошку на руки и ласково гукнул ей в ухо. Меган взглянула на врача и неуверенно улыбнулась.
– У нее в сердце окно – отверстие, – сказал он родителям, поглаживая щечку Меган мизинцем.
– О, Господи! – охнула Аллисон.
– Да, и очень необычного размера. Как правило, если окно слишком большое, мы делаем операцию и убираем этот дефект. Маленькие окна мы не трогаем – со временем они зарастают сами. – Джим и Аллисон молча ждали. Доктор Гёрц покачал Меган на руках. – Мне кажется, отверстие в сердце вашей дочери довольно маленькое.
– И оно зарастет само? – уточнил Джим.
– Надеюсь. Хотя и не до конца.
– А если оно не зарастет? – спросил Джим.
– Ваша задача – следить, чтобы девочка не напрягалась и не уставала.
– Она может жить, как все дети? – спросила Аллисон, забирая дочь у врача.
– Почти. Возможно, она не станет первой среди сверстников в гонке на велосипедах и не прыгнет двадцать раз без отдыха в бассейн или не сможет весь день играть в салочки… пока рано давать прогнозы. Мы будем следить за ее состоянием и, если что-то изменится, примем меры.
Джим и Аллисон начали было обращаться с дочерью как с хрустальной вазой, однако малышка отчаянно сопротивлялась. Она танцевала с отцом по комнате, стоя крошечными ножками на его широких ступнях, и весело смеялась.
– Осторожнее, Джим! – охала Аллисон.
– Посмотри сама – ей нравится!
– А вдруг у нее закружится голова?
Джим поднимал Меган к потолку и без устали кружил ее, а девочка только весело дрыгала ножками. Если Меган и была больна, то даже об этом не подозревала.
Когда ей исполнилось пять лет, Джим и Аллисон пришли к доктору Гёрцу, и он снова сделал ей рентген сердца. Отверстие не уменьшилось ни на миллиметр, однако врач всегда приветствовал Меган улыбкой – она не оправдала всех его прогнозов, и он был несказанно рад. Девочка росла сильной и здоровой – настоящий чертенок. Слушая через стетоскоп ее сердечко, доктор только прищелкивал языком:
– Хорошо стучит! Громко!
После школы Меган часто каталась с друзьями на велосипеде. Аллисон следила за дочерью из окна, кусая от волнения губы.
– Оставь ее, – говорил Джим.
– А вдруг что-нибудь случится, она упадет, а мы не заметим? – Аллисон вытягивала шею, держа дочь в поле зрения.
– Она хочет играть с друзьями, Аллисон. Мы не можем ей этого запретить.
– Доктор говорит, что мы должны следить за ее состоянием.
– Ну, он же не сказал трястись над каждым ее шагом.
Аллисон занялась домашними делами, в то же время чутко прислушиваясь к голосу дочери.
Продолжение...