Страница 3. Автор - В.Дитякин. Содержание: - 3). "Старый замок".
3). "СТАРЫЙ ЗАМОК".
НЕДАЛЕКО от селения Анкиано, всего лишь в получасе ходьбы, на высокой одинокой скале стоял старинный замок. Мрачным нагромождением башен и зубчатых стен возвышался он над равниной. Толстые каменные стены, увитые снизу доверху диким виноградом, опоясывали обширный двор, вымощенный большими каменными плитами. Направо от входа стояло большое 2-х этажное здание с узкими, высокими, похожими на бойницы окнами. В нём некогда жил граф Кариньяно. Глухие каменные переходы соединяли это здание с высокой 4-х угольной башней. В глубине двора ютились небольшие постройки, в которых жила челядь и замковая стража. Стены замка уже сильно обветшали. Груды камней почти засыпали высохший ров, окружавший замок. В замке было пусто, безлюдно, стояла угрюмая тишина. Граф Кариньяно давно уже переселился во Флоренцию. 1-м из любимых развлечений Леонардо было посещение этого замка. Однажды он бегом поднимался по крутой, извилистой дороге, ведущей к замку. Запыхавшись, он подходил к пересохшему рву и ступил на давно уже не поднимавшийся подъёмный мост. Его пылкое воображение населяло замок жизнью. Ему казалось, что со скрипом опускается подъёмный мост; звеня копытами по каменным плитам двора, выезжают закованные в латы всадники; впереди скачет герольд, оповещая громкими звуками трубы о выезде графа; на верху башни и на стенах стоят часовые, зорко вглядываясь в даль...
Заслышав шаги Леонардо, из сторожки вышел седой как лунь старик. Он был одет в старый, сильно порыжевший камзол и в такие же старые, потерявшие свой прежний цвет штаны. Лицо его было покрыто шрамами. Это был и привратник, и смотритель, и управляющий замком - старый преданный слуга графов Кариньяно - Андреа. Старик был очень одинок и почти ни с кем не общался. Десятки лет, проведённые на службе у графов Кариньяно, уже давно отдалили его от граждан городка. Он не понимал ни их, ни их интересов, и они не понимали его. Из всех обитателей городка он был близок только с мессером Антонио да Винчи и его внуком. Он любил Леонардо за его живой ум я любознательность. Пытливость мальчика, внимание, с которым он слушал рассказы старика о прошлом замка, наивная радость, с которой он встречал новое, неизвестное для него, трогали Андреа. Он мог целыми часами бродить с ним по замку, рассказывая мальчику разные истории.
- "Здравствуйте, синьор Андреа! Это Вам дедушка посылает", - с этими словами Леонардо подал старику фляжку вина. - "О чём сегодня будете рассказывать? О графе Манфреде и его походе на неверных или о графине Лукреции?"
- "Можно и о графе Манфреде", - в раздумье ответил старик.
Потом, как будто вспомнив что-то, сказал:
- "Сегодня я покажу тебе то, что ты ещё не видел... Мы пойдём с тобой вон туда... в ту башню..."
И он повёл Леонардо по огромным запыленным залам замка. Углы комнат были густо затянуты паутиной. Полы скрипели под ногами. В разбитые окна врывались порывы ветра, звенели развешанные по стенам доспехи. На стенах мрачного длинного коридора висели старинные портреты. Они-то больше всего и интересовали Леонардо. Он уже много раз бывал в церкви в Винчи и хорошо знал все фрески, которыми были украшены её стены. Это были изображения святых. Однообразные, скучные, нарисованные тусклыми красками, они так походили друг на друга, что, казалось, были сделаны 1-м и тем же художником. Худые, измождённые лица, неестественные позы, раз навсегда застывшее выражение лиц, - всё это было так далеко от жизни, которая окружала мальчика! Каждый раз, отправляясь в замок, Леонардо надеялся найти здесь что-нибудь новое, ранее им не виданное. Именно потому он с такой жадностью и рассматривал эти портреты. Но всегда было одно и то же. Рыцари в латах, на конях и без коней с гордым видом смотрели с полотен. Хотя они и больше отличались друг от друга, чем святые на фресках, но были так же безжизненны. Останавливаясь на минуту перед портретом, старик быстро говорил:
- "Граф Лоренцо, сын графа Федериго, прославил себя в боях под Павией. Граф Бартоломео, пал в боях на Кипре..."
Леонардо думал:
- "Почему они все такие... как бы неживые?.."
И он с волнением спросил старика:
- "Скажите, дедушка Андреа, неужели они были все такие.." - Он запнулся.
- "Какие?" - не понял старик.
- "Да вот такие... неживые?"
- "Хо-хо! Они-то были неживые? Да вот этот", - он махнул рукой в сторону портрета, - "я-то хорошо его знал. Здоровый, сильный - подковы руками гнул. Пил, ел за 4-х. А как начинал смеяться, так в местечке было слышно..."
Наконец после долгих блужданий по знакомым для Леонардо залам и коридорам они поднялись по узкой, тёмной лестнице в башню и остановились перед тяжёлой, окованной железом дверью. Андреа снял с пояса большой ключ, и дверь со звоном открылась. На Леонардо пахнуло сыростью и гнилью. Полутёмная комната была завалена шлемами, щитами и латами. На полу валялись опрокинутые вверх дном медные и бронзовые сосуды, чаши для вина, кувшины невиданной Леонардо формы и отделки. Большой кованый ларец с измятой крышкой был наполнен какими-то медными украшениями. Рядом лежала груда зазубренных и заржавленных кинжалов. В углу были сложены разорванные и простреленные знамёна. На них тускло блестели вышитые золотом и серебром изображения различных гербов: башни и стены, птицы и животные, сказочные единороги, звёзды и полумесяцы. Старик взял тяжёлое бархатное знамя и осторожно развернул его - пыль так и посыпалась на пол:
- "Вот что я хотел показать тебе, Леонардо! Вот это остатки былой славы графов Кариньяно".
Старик задумался на минуту и продолжал с грустью:
- "Но кто о ней теперь помнит?" - Дрожащими руками он перебирал знамена. - "Это знамя графа Прованского! А вот это, с полумесяцем, - короля Мавританского. Это - египетского султана..."
Прорвавшийся сквозь узкую бойницу луч Солнца упал на пол. Яркими красками - густо-синей, тёмно-красной и солнечно-жёлтой - заиграл лежавший на полу старый ковёр. Леонардо вскрикнул от изумления. Даже покрывавший ковёр толстый слой пыли не мот скрыть свежести и сочности красок. Фантастические цветы, птицы и животные были так необычайны и вместе с тем так хороши, что глаз нельзя было оторвать.
- "Что это? Откуда?" - спросил Леонардо.
- "Это? Восточный ковёр. Привезён графом Манфредом с Кипра", - рассеянно отвечал старик, всё ещё занятый знаменами.
Леонардо любовался ковром и думал: значит, есть на свете люди, которые любят яркие краски, смелое сочетание их. Значит, не обязательно рисовать так однообразно и тускло, как на фресках церкви и на этих портретах... Взгляд его упал на висевшую на стене картину. Сквозь пыль на него смотрело сухое узкое лицо с плотно сжатыми губами.
- "Кто это?" - отпросил Леонардо, стирая пыль с картины, изображавшей женщину на коне.
- "Графиня Лукреция", - отвечал старик. - "Она была божественной красоты. Как она была хороша, как красива!" - восклицал старик. - " Когда она улыбалась, казалось, весь Мир радуется. Со всей Италии... да что Италии - из Франции, Испании, Фландрии и даже из далекой Англии съезжались рыцари и бились из-за неё. Говорили - и это святая правда, - что более красивой женщины во всём Мире нет..."
Леонардо слушал и думал: где же эта красота? Бледное, безжизненное лицо, застывшая, искусственная улыбка, неестественная поза, тусклые глаза.
- "Говорили, что рисовал её лучший художник, какого только можно было сыскать во всей Италии..." - продолжал старик, - "а когда она садилась на коня, конь начинал танцевать от радости".
- "Конь..." - повторил Леонардо и улыбнулся.
Разве это конь? Вот он бы нарисовал коня... быстрого, стремительного коня, у которого играли бы все мускулы... Такого, каков он в жизни. Нарисовал бы так, что каждый, взглянув на него, сказал бы:
- "Да, действительно, этот всадник скачет".
Леонардо нетерпеливо оглянулся, чтобы найти ещё что-нибудь интересное. Вдруг он порывисто наклонился и поднял с полу лист толстой бумаги. Он стряхнул с него пыль и бережно расправил.
- "Что это?" - воскликнул он.
- "Это... это..." - сказал старик, вглядываясь в лист бумаги. - "Это должно быть... Да, да, это его..."
- "Кого, кого?" - допытывался Леонардо.
- "Да вот этого... забыл, как его звали... художник, которого граф Манфред встретил во время путешествия и привёз в замок. Он должен был учить маленького графа..."
На листе бумаги был нарисован Геркулес. Могучий герой отдыхал после совершенного им подвига. Геркулес стоял, опираясь на ствол дерева и склонив обрамлённую пышными кудрями голову. Глаза полузакрыты. Лицо дышит спокойствием. Рука, держащая дубину, опущена вниз... Эта могучая фигура казалась живой; вот-вот откроются глаза, распрямится исполинский торс, мощные мускулы нальются силой, рука крепко сожмёт дубину и герой двинется вперёд, на новые подвиги.
- "Помню", - бормотал старик, - "художник рассказывал, что в Греции найдена такая статуя и что этой статуе, может быть, тысяча и больше лет..."
Леонардо смотрел на Геркулеса не отрываясь. Значит, можно изобразить живого человека. И если они делали это тысячу или больше лет назад, то разве нельзя сделать это теперь? Видя, что юноша не расстается с рисунком, Андреа ласково сказал:
- "Возьми его себе, Леонардо, возьми, ведь он никому не нужен".
Леонардо обнял старика. Он готов был расцеловать его. Через полчаса. Леонардо был дома. #СтарыйЗамок #ЛеонардоДаВинчи
МИР ЛЕОНАРДО-да-ВИНЧИ
"ЛЕОНАРДО да ВИНЧИ".
Страница 3.
Автор - В.Дитякин.
Содержание:
- 3). "Старый замок".
НЕДАЛЕКО от селения Анкиано, всего лишь в получасе ходьбы, на высокой одинокой скале стоял старинный замок. Мрачным нагромождением башен и зубчатых стен возвышался он над равниной. Толстые каменные стены, увитые снизу доверху диким виноградом, опоясывали обширный двор, вымощенный большими каменными плитами. Направо от входа стояло большое 2-х этажное здание с узкими, высокими, похожими на бойницы окнами. В нём некогда жил граф Кариньяно. Глухие каменные переходы соединяли это здание с высокой 4-х угольной башней. В глубине двора ютились небольшие постройки, в которых жила челядь и замковая стража. Стены замка уже сильно обветшали. Груды камней почти засыпали высохший ров, окружавший замок. В замке было пусто, безлюдно, стояла угрюмая тишина. Граф Кариньяно давно уже переселился во Флоренцию. 1-м из любимых развлечений Леонардо было посещение этого замка. Однажды он бегом поднимался по крутой, извилистой дороге, ведущей к замку. Запыхавшись, он подходил к пересохшему рву и ступил на давно уже не поднимавшийся подъёмный мост. Его пылкое воображение населяло замок жизнью. Ему казалось, что со скрипом опускается подъёмный мост; звеня копытами по каменным плитам двора, выезжают закованные в латы всадники; впереди скачет герольд, оповещая громкими звуками трубы о выезде графа; на верху башни и на стенах стоят часовые, зорко вглядываясь в даль...
Заслышав шаги Леонардо, из сторожки вышел седой как лунь старик. Он был одет в старый, сильно порыжевший камзол и в такие же старые, потерявшие свой прежний цвет штаны. Лицо его было покрыто шрамами. Это был и привратник, и смотритель, и управляющий замком - старый преданный слуга графов Кариньяно - Андреа. Старик был очень одинок и почти ни с кем не общался. Десятки лет, проведённые на службе у графов Кариньяно, уже давно отдалили его от граждан городка. Он не понимал ни их, ни их интересов, и они не понимали его. Из всех обитателей городка он был близок только с мессером Антонио да Винчи и его внуком. Он любил Леонардо за его живой ум я любознательность. Пытливость мальчика, внимание, с которым он слушал рассказы старика о прошлом замка, наивная радость, с которой он встречал новое, неизвестное для него, трогали Андреа. Он мог целыми часами бродить с ним по замку, рассказывая мальчику разные истории.
- "Здравствуйте, синьор Андреа! Это Вам дедушка посылает", - с этими словами Леонардо подал старику фляжку вина. - "О чём сегодня будете рассказывать? О графе Манфреде и его походе на неверных или о графине Лукреции?"
- "Можно и о графе Манфреде", - в раздумье ответил старик.
Потом, как будто вспомнив что-то, сказал:
- "Сегодня я покажу тебе то, что ты ещё не видел... Мы пойдём с тобой вон туда... в ту башню..."
И он повёл Леонардо по огромным запыленным залам замка. Углы комнат были густо затянуты паутиной. Полы скрипели под ногами. В разбитые окна врывались порывы ветра, звенели развешанные по стенам доспехи. На стенах мрачного длинного коридора висели старинные портреты. Они-то больше всего и интересовали Леонардо. Он уже много раз бывал в церкви в Винчи и хорошо знал все фрески, которыми были украшены её стены. Это были изображения святых. Однообразные, скучные, нарисованные тусклыми красками, они так походили друг на друга, что, казалось, были сделаны 1-м и тем же художником. Худые, измождённые лица, неестественные позы, раз навсегда застывшее выражение лиц, - всё это было так далеко от жизни, которая окружала мальчика! Каждый раз, отправляясь в замок, Леонардо надеялся найти здесь что-нибудь новое, ранее им не виданное. Именно потому он с такой жадностью и рассматривал эти портреты. Но всегда было одно и то же. Рыцари в латах, на конях и без коней с гордым видом смотрели с полотен. Хотя они и больше отличались друг от друга, чем святые на фресках, но были так же безжизненны. Останавливаясь на минуту перед портретом, старик быстро говорил:
- "Граф Лоренцо, сын графа Федериго, прославил себя в боях под Павией. Граф Бартоломео, пал в боях на Кипре..."
Леонардо думал:
- "Почему они все такие... как бы неживые?.."
И он с волнением спросил старика:
- "Скажите, дедушка Андреа, неужели они были все такие.." - Он запнулся.
- "Какие?" - не понял старик.
- "Да вот такие... неживые?"
- "Хо-хо! Они-то были неживые? Да вот этот", - он махнул рукой в сторону портрета, - "я-то хорошо его знал. Здоровый, сильный - подковы руками гнул. Пил, ел за 4-х. А как начинал смеяться, так в местечке было слышно..."
Наконец после долгих блужданий по знакомым для Леонардо залам и коридорам они поднялись по узкой, тёмной лестнице в башню и остановились перед тяжёлой, окованной железом дверью. Андреа снял с пояса большой ключ, и дверь со звоном открылась. На Леонардо пахнуло сыростью и гнилью. Полутёмная комната была завалена шлемами, щитами и латами. На полу валялись опрокинутые вверх дном медные и бронзовые сосуды, чаши для вина, кувшины невиданной Леонардо формы и отделки. Большой кованый ларец с измятой крышкой был наполнен какими-то медными украшениями. Рядом лежала груда зазубренных и заржавленных кинжалов. В углу были сложены разорванные и простреленные знамёна. На них тускло блестели вышитые золотом и серебром изображения различных гербов: башни и стены, птицы и животные, сказочные единороги, звёзды и полумесяцы. Старик взял тяжёлое бархатное знамя и осторожно развернул его - пыль так и посыпалась на пол:
- "Вот что я хотел показать тебе, Леонардо! Вот это остатки былой славы графов Кариньяно".
Старик задумался на минуту и продолжал с грустью:
- "Но кто о ней теперь помнит?" - Дрожащими руками он перебирал знамена. - "Это знамя графа Прованского! А вот это, с полумесяцем, - короля Мавританского. Это - египетского султана..."
Прорвавшийся сквозь узкую бойницу луч Солнца упал на пол. Яркими красками - густо-синей, тёмно-красной и солнечно-жёлтой - заиграл лежавший на полу старый ковёр. Леонардо вскрикнул от изумления. Даже покрывавший ковёр толстый слой пыли не мот скрыть свежести и сочности красок. Фантастические цветы, птицы и животные были так необычайны и вместе с тем так хороши, что глаз нельзя было оторвать.
- "Что это? Откуда?" - спросил Леонардо.
- "Это? Восточный ковёр. Привезён графом Манфредом с Кипра", - рассеянно отвечал старик, всё ещё занятый знаменами.
Леонардо любовался ковром и думал: значит, есть на свете люди, которые любят яркие краски, смелое сочетание их. Значит, не обязательно рисовать так однообразно и тускло, как на фресках церкви и на этих портретах... Взгляд его упал на висевшую на стене картину. Сквозь пыль на него смотрело сухое узкое лицо с плотно сжатыми губами.
- "Кто это?" - отпросил Леонардо, стирая пыль с картины, изображавшей женщину на коне.
- "Графиня Лукреция", - отвечал старик. - "Она была божественной красоты. Как она была хороша, как красива!" - восклицал старик. - " Когда она улыбалась, казалось, весь Мир радуется. Со всей Италии... да что Италии - из Франции, Испании, Фландрии и даже из далекой Англии съезжались рыцари и бились из-за неё. Говорили - и это святая правда, - что более красивой женщины во всём Мире нет..."
Леонардо слушал и думал: где же эта красота? Бледное, безжизненное лицо, застывшая, искусственная улыбка, неестественная поза, тусклые глаза.
- "Говорили, что рисовал её лучший художник, какого только можно было сыскать во всей Италии..." - продолжал старик, - "а когда она садилась на коня, конь начинал танцевать от радости".
- "Конь..." - повторил Леонардо и улыбнулся.
Разве это конь? Вот он бы нарисовал коня... быстрого, стремительного коня, у которого играли бы все мускулы... Такого, каков он в жизни. Нарисовал бы так, что каждый, взглянув на него, сказал бы:
- "Да, действительно, этот всадник скачет".
Леонардо нетерпеливо оглянулся, чтобы найти ещё что-нибудь интересное. Вдруг он порывисто наклонился и поднял с полу лист толстой бумаги. Он стряхнул с него пыль и бережно расправил.
- "Что это?" - воскликнул он.
- "Это... это..." - сказал старик, вглядываясь в лист бумаги. - "Это должно быть... Да, да, это его..."
- "Кого, кого?" - допытывался Леонардо.
- "Да вот этого... забыл, как его звали... художник, которого граф Манфред встретил во время путешествия и привёз в замок. Он должен был учить маленького графа..."
На листе бумаги был нарисован Геркулес. Могучий герой отдыхал после совершенного им подвига. Геркулес стоял, опираясь на ствол дерева и склонив обрамлённую пышными кудрями голову. Глаза полузакрыты. Лицо дышит спокойствием. Рука, держащая дубину, опущена вниз... Эта могучая фигура казалась живой; вот-вот откроются глаза, распрямится исполинский торс, мощные мускулы нальются силой, рука крепко сожмёт дубину и герой двинется вперёд, на новые подвиги.
- "Помню", - бормотал старик, - "художник рассказывал, что в Греции найдена такая статуя и что этой статуе, может быть, тысяча и больше лет..."
Леонардо смотрел на Геркулеса не отрываясь. Значит, можно изобразить живого человека. И если они делали это тысячу или больше лет назад, то разве нельзя сделать это теперь? Видя, что юноша не расстается с рисунком, Андреа ласково сказал:
- "Возьми его себе, Леонардо, возьми, ведь он никому не нужен".
Леонардо обнял старика. Он готов был расцеловать его. Через полчаса. Леонардо был дома.
#СтарыйЗамок
#ЛеонардоДаВинчи
Поддержать автора проекта:
https://www.donationalerts.com/r/aleksa_prim