Читаем и мечтаем с Ниной Смолянской

:

Нина Обшарина Автор Смолянская

16 апр 2024

Разбуди меня. Анна Литвинова (гл. 28-30)

Глава 28

Илья

Трое суток! Трое гребаных суток ее нет!

Я метался по гостиной родителей, как зверь в клетке, в поисках то ли пятого угла, то ли божественного озарения, которое хоть на мгновение бы вывело меня из зыбкого тошнотворного отчаяния.

Неведение отравляло хуже яда, не давая мыслить хоть сколько-нибудь трезво. Хоть одну бы зацепку! Хоть намек на нее!

Но не было абсолютно ничего. Аня пропала внезапно, выйдя за калитку дома матери. Ни свидетелей, ни следов…

Ну почему она мне не позвонила? Почему??!!!

Я запустил руки в волосы, натягивая их до боли, пытаясь хоть так отвлечься от вихря мрачных мыслей, сводивших меня уже с ума. Я не мог есть, не мог спать, мне казалось, что даже если просто присяду на минуту, то никогда ее уже больше не найду. А в те минуты, когда организм просто отключался от усталости, мне снилась непроглядная темнота и голос Ани, зовущий меня, отчего я вскакивал, не в силах это вынести. С синяками под глазами, небритый, угрюмый, я напоминал зомби, срываясь на окружающих по любому поводу. Даже родители старались лишний раз ко мне не подходить.

Когда я уехал с Егором, оставив Аню наедине с мамой, то попросил отвезти меня домой, где решил пересмотреть «Властелина колец», чтобы ежеминутно не смотреть на телефон и на часы. Примерно через полчаса просмотра я благополучно уснул — сказалось довольно раннее пробуждение и длительная прогулка на свежем воздухе.

Но я ведь был уверен, что она мне позвонит!!

Проснулся я около часа ночи, будто от толчка. Внутри пульсировало тяжелое ощущение чего-то тревожного, страшного, скручиваясь в узел под ребрами. И, едва кинув взгляд на часы, я схватил телефон, переживая, что не услышал звонка. Но дисплей был чист, вынуждая меня заволноваться еще больше. Нервным росчерком набрал знакомый номер…

Телефон Ани был отключен, отчего у меня затряслись руки, но я успокаивал себя тем, что он просто мог разрядиться. Цепляясь за остатки надежды на то, что разговоры чересчур затянулись, я набрал Егора. Сонный голос мужчины заставил меня натурально окаменеть от страха…

Я с грохотом метался по дому, одеваясь и хватая ключи от машины и телефон. На шум выбежали родители, еще не успевшие уснуть. Услышав от меня невнятные объяснения, отец с матерью начали раздеваться. Я ударил себя по лбу, что самому эта идея в голову не пришла, и тоже начал срывать с себя одежду. Через несколько минут два огромных черных волка и одна волчица поменьше выскочили на улицу, методично прочесывая территорию поселка в поисках девушки. Еще через три часа стало понятно, что Аня исчезла.

Ее запах обрывался возле дороги недалеко от дома ее матери, бесследно. Логично было предположить, что она уехала куда-то на машине, но куда? И с кем? Никаких следов борьбы не обнаружили, она явно не сопротивлялась, значит, водитель был ей хорошо знаком. Но кто? Она в поселке никого почти не знала!!! А чужих тут засекали сразу, их тоже не было. Впервые в жизни мы с отцом пожалели, что на территории не установили камеры и охраняемый шлагбаум. Да если мы ее найдем, я лично этот чертов поселок обнесу колючей проволокой по периметру и понавтыкаю камеры даже в распоследние уличные туалеты!!!

Если…какое страшное слово…

Следующие два дня прошли, как в тумане. Я сначала помчался в город, напугав Ленку с Деном до икоты. Мы обзванивали всех знакомых и малознакомых, побывали у нее дома, в университете и даже в спортзал с любимыми кафе заглянули. Но нигде следов девушки не обнаружили.

Затем я рванул к домику, где ее нашел несколькими днями ранее, но там было пусто. Судя по запаху, девушка там тоже не появлялась с тех пор, как мы вместе оттуда уехали. Не в силах просто сидеть и ждать, я прочесал территорию поселка в радиусе пары километров, но это тоже оказалось безрезультатным. И вот теперь, когда было сделано все логичное и нелогичное, я готов был просто взвыть.

Теперь уже было бессмысленно отрицать очевидное. С Аней явно что-то произошло, и это не шутки. От собственного бессилия сердце наживую рвалось на кусочки, прижигая каждый раскаленной печатью обреченности. Я готов был не задумываясь отдать все, что имею, отгрызть себе руку, продать душу, если бы потребовалось. Если бы это оказалось достаточной платой за ее благополучие…или хотя бы за ее жизнь…

На пороге комнаты возник отец, а я даже не услышал, как он подошел. Непростительная рассеянность, но в данный момент она меня не волновала вовсе. Я даже не удивился, отметив этот факт краем сознания. Мать ко мне со вчерашнего дня даже не приближалась, когда я, при попытке прижать меня к груди и погладить по голове, злобно зарычал и пулей вылетел из дома, хлопнув дверью. Жалость в ее глазах была уже невыносима. Отец, по крайней мере, пытался ее не показывать. Вот и сейчас он просто стоял, облокотившись на дверной косяк, и, скрестив руки на груди, смотрел на меня, ожидая реакции. Я вздохнул и потер лицо ладонями, в стотысячный раз пытаясь успокоиться, хотя бы ненадолго.

— Новости? — голос был холодный и безжизненный, надежды было чуть больше капли.

— Не совсем, — ответил отец, — я собираю отряд из сотни волков, прочешем окрестности настолько далеко, насколько сможем. Может, найдем какие-то следы, должна же она была выйти из этой машины хоть когда-нибудь.

Могла…в другом городе, например…или не выйти. Но об этом варианте было думать запрещено. В любом случае, это хоть что-то, бездействие убивало.

— Я с вами, — откликнулся, принимая идею, и сразу отвернулся, уставившись в окно.

Луна висела в нем все еще большой и почти круглой, неуловимо маня. Тут же нахлынули воспоминания о том, как ее вид заворожил Аню. Так, стоп!

— Извини? — переспросил отца, который, кажется, что-то говорил. Он понимающе кивнул.

— Я хотел попросить у тебя вещи Ани, чтобы поиски были более предметными.

— Да, конечно.

Волки не собаки, конечно, но сейчас мы могли искать только по запаху. Поэтому вынес отцу пару кофточек девушки и шейный платок — на них ее запах я чувствовал наиболее отчетливо. Лучше всего было бы конечно нижнее белье, но тут я себя пересилить не смог. Даже ради поисков.

— Выдвигаемся через пару часов, хорошо?

Я вновь кивнул, и отец отправился инструктировать добровольцев. Глубоко вздохнув, распахнул настежь окно. Морозный воздух порывом сбил следующий вдох, остужая голову и выхолаживая комнату. Стало чуть легче.

Сколько я так простоял, не представляю, но когда на правом плече почувствовал легкое прикосновение, то невольно дернулся в ответ. Мда, выдержка помахала рукой, предоставив мне вариться в этом дерьме самостоятельно.

— Ты что-то хотела? — мне не было нужды оборачиваться, чтобы понять, кто в очередной раз желает поддержать меня, раздражая своим присутствием. Диана тихо поставила передо мной чашку с чем-то травяным, мимолетом вновь прикоснувшись к руке.

Реально бесит!

— Выпей, тебе это сейчас нужно, — ее голос был спокойным. Таким, наверное, с особо буйными психами разговаривают, когда они пытаются ножки у кровати отгрызть.

— Боюсь, что совсем не это, — грустно усмехнулся я, даже не попытавшись прикоснуться к напитку, — но все равно спасибо.

Девушка в последние дни и вправду была сама на себя не похожа, и куда только делось высокомерие и эгоизм? Она, как могла, пыталась поддержать меня, впрочем, не настаивая. И с энтузиазмом участвовала в поисках, обследуя окрестности. Я не сомневался, что в этой сотне она тоже была. Это было на нее так не похоже, что я даже на какую-то долю секунды почувствовал укор совести, что был к ней несправедлив ранее.

— Знаешь, ты только не сердись, но я тут подумала… — Диана слегка замялась в нерешительности, а я вопросительно приподнял бровь, — хорошо, что вы познакомились совсем недавно. Сейчас тебе будет легче пережить это, если…

Я прекрасно понял, о чем она хотела сказать, сжав кулаки до того, что побелели костяшки.

«Если мы ее не найдем»

— Ты совершенно не представляешь, о чем говоришь, Диан, — с трудом выдавил в ответ, еле сдерживаясь от грубого посыла в места не столь отдаленные, но красочные.

— Наверное… — девушка выглядела виноватой, но ее слова впивались ядовитыми спицами в самое нутро, — но ведь она простой человек. Я понимаю, что ты испытываешь чувство вины, это нормально, хоть ты и ни в чем не виноват. Но ведь она не истинная, в любом случае вам бы рано или поздно пришлось бы расстаться…

Договорить она не успела. Чашка подпрыгнула вверх на десяток сантиметров, свалившись на пол и разлетевшись вдребезги от той силы, с которой мои кулаки приземлились на подоконник. Я был просто дьявольски взбешен, не контролируя себя практически совсем. Слова девушки были последней каплей, сорвавшей меня с катушек.

— Замолчи! Замолчи сейчас же, пока я тебя не ударил!

От гортанного рыка зазвенели стекла. Я тяжело дышал, в упор наклонившись к лицу подруги детства, наблюдая в ее глазах поднимающуюся волну нешуточного, настоящего страха.

— Я дурак! Какой же я дурак! — истерично расхохотался, жестко впившись пятерней в волосы у себя на затылке, которых там уже стало раз в пять меньше обычного, — и в этом я точно виноват! Конспираторы хреновы…

По глазам Дианы понял, что она ничерта не понимает, всерьез подумывая, что мне нужна психбригада. И твердо припечатал:

— Аня и есть моя истинная! Она моя пара! Я ее наконец-то нашел…

На лице Дианы проступила дикая растерянность, сменившаяся потрясением, злостью, разочарованием, страхом. Этот калейдоскоп на минуту меня даже отвлек.

— На как? Почему? — она практически шептала, не в силах договаривать внятные фразы.

— Как судьба любит жестокие шутки, правда? Подарить самое ценное, что могло быть у меня в жизни, чтобы потом отобрать дважды, — голос надломился, а я отвернулся к треклятому окну, пытаясь нормально дышать, — я хотел подарить ей весь мир…обещал, что смогу ее защитить от всего и всех, и не смог…И теперь, когда я понял, какой может быть мир рядом с ней… — я еще раз глубоко вздохнул, — я не вижу смысла жить без нее.

Молчание было таким напряженным, что, казалось, незримо колышется даже от нашего дыхания.

— Но сначала я найду того, кто в этом всем замешан, — мои глаза вспыхнули волчьим огнем, а трансформировавшиеся когти прочертили глубокие борозды на подоконнике, — и клянусь, они пожалеют, что не сдохли до нашей встречи. Смерть станет для них настоящим избавлением…но очень нескоро…

От моих слов веяло такой угрозой, что окружающий воздух будто леденел, осыпаясь ледяной крошкой на нас с Дианой, обжигая кожу. Я тяжело дышал, пытаясь уговорить внутренних демонов подождать еще немного, поэтому не заметил, как смертельно побледнела девушка рядом со мной, обхватив себя руками. Впрочем, даже обвалившаяся крыша не удостоилась бы моего внимания дольше, чем на пару секунд.

Я сознательно выжигал себя, пытаясь дотянуться до самого нутра, болью заставляя себя прожить еще какое-то время. Я уже все для себя решил. Носом разрою каждый уголок этой планеты, и найду девушку, живой или…найду! А потом сотру когти, клыки, лапы, ноги, но найду того, что все это сделал с ней…с нами…А затем этот мир отпустит меня. Потому что невозможно жить с вырванным сердцем…да и незачем.

Раздавшийся где-то недалеко в стороне волчий вой, заставил меня покачнуться, поразив до глубины души. Я едва не вывалился в окно, дернувшись ему навстречу, не веря своим ушам. Обернувшись к Диане, чтобы удостовериться, что мне не послышалось, я с удивлением заметил и ее выраженную бледность, и страх на лице. Но мне сейчас было совсем не до ее переживаний, поэтому я выскочил из дома на улицу, тут же наткнувшись на отца.

— Ты это слышал? Скажи, что слышал! — я схватил его за плечи, тряхнув и едва ли заметив это.

— Илья, ты совсем сдурел? — но выражение моего лица заставило его сменить возмущенный тон на серьезный, — слышал. Похоже, что у белого клана новый вожак. Это его ноты, если я еще из ума не выжил.

— Она… — выдохнул я хриплым шепотом, а по щеке скатилась предательская слезинка, резко контрастируя с безумной улыбкой, — это она…

— Да черт тебя возьми, сын! Объясни мне, наконец, что произошло! — отец не выдержал, основательно встряхнув меня в ответ.

Резко распахнувшаяся дверь дома выпустила Диану, двигавшуюся настолько стремительно, что она налетела со всего маху на меня, едва не сбив с ног. Ответ на вопрос отца так и не прозвучал.

— Эй, ты куда так торопишься? — я чуть повернулся и обхватил ее за талию, отстраняя от себя. Она попыталась вырваться, но безуспешно, мои руки держали ее крепко.

— Пусти меня! — взвизгнула Диана, забившись в моих руках, — мне надо уйти!

— У меня в доме что, филиал палаты номер шесть? — отец окончательно разозлился, не понимая наших с девушкой выходок, — Диана! Отвечай немедленно, что за шлея тебе попала под хвост в очередной раз?

Диана ослушаться вожака стаи была не в силах, замерев и безвольно опустив руки и голову. Молчание затягивалось, становясь неуютным. На нас смотрели члены стаи, в полном составе собравшиеся во дворе, для поисков Ани. Отец все больше хмурился в ожидании ответа, но его и не понадобилось…

Тяжело дыша, вся в грязи и крови, во двор запрыгнула крупная белая волчица, огласив свое прибытие яростным рыком. Синхронно вздрогнувшая поисковая команда, включая Диану и отца, обернулась на гостью, остолбенев от неожиданности.

А я чувствовал, как в душе расцветает абсолютное счастье, любуясь своей парой и смаргивая непонятную пелену перед глазами. Мы с волком были абсолютно солидарны — она была прекрасна. Крупная, статная, пушистая, сейчас она сверкала зеленью своих потрясающих глаз, заставляя считаться с собой. Моя девочка…

Но мою эйфорию сменило крайнее изумление, когда белая волчица нашла взглядом меня и ярость ее глаз смешалась со смертельной угрозой раскатистого рычания.

— Ты! — выплюнула она, заставляя похолодеть внутри, — ты за все заплатишь, тварь! За все, что сделала!

Сделала?

Я ошарашено перевел глаза на единственную особь женского пола в радиусе полсотни метров, кроме Ани.

Диана? Неужели? Да как это возможно-то, вашу мать? Она же все время была здесь! Из кожи вон лезла, помогая…

Но эти мысли проносились лишь в моей голове. Волку внутри хватило одного взгляда, чтобы озвереть…

Девушка с ужасом смотрела на медленно приближающегося белоснежного зверя, крепко вцепившись в мою руку. До меня с трудом доходило то, что следовало заподозрить с самого начала. Удивительная доброжелательность при знакомстве с моей девушкой, неизвестный знакомый в поселке, к которому Аня могла бы сесть в машину без опасения, потрясающее упорство в ее поисках…Глаза налились кровью от желания разорвать мразь голыми руками, но я не успел…

— Аня, успокойся, — отец, похоже, взял себя в руки и попытался разрядить ситуацию, — мы во всем разберемся, не делай глупостей…

Его слова утонули в очередном оглушающем рычании.

— За попытку убийства альфы, — она чеканила каждое слово, не давая нам ни малейшего шанса вмешаться и помешать ей, — за попытку убийства истинной, — я сглотнул горький ком в горле, а стая синхронно ахнула, — я вызываю тебя, ссу…Диана, на поединок. До последнего вздоха. И молись, чтобы это закончилось быстро…

Ритуальный вой разрезал темное небо, определяя точку невозврата. За подобное Диану и так ждала смерть, такие преступления не прощаются. Но это было бы слишком легко…Аня хотела сполна получить свое, и это было ее право.

Принудительная трансформация скрутила Диану, не давая права отказаться. Обреченность в ее взгляде, брошенном на меня в немом отчаянии и надежде, вызвал лишь злобную ухмылку с обещанием попинать то, что от нее останется после. Мы все делаем свой выбор и отвечаем за последствия. Просто иногда плата бывает чрезмерной, а сам выбор неправильным.

Да свершится возмездие…



Глава 29

Аня

Я всегда очень любила читать, причем было не так важно, что это — творения поэтов восемнадцатого века или современные любовные романы. Все зависело лишь от одного критерия «зацепило» или же нет. Поэтому моя начитанность всегда оставалась довольно относительной.

Но одно из известных произведений оставило в моей душе неизгладимый след — «Божественная комедия» Данте. Описание всех девяти кругов ада ввело меня в задумчивые размышления на пару недель. Мне было интересно и непонятно все — от критериев разделения кругов до градации страданий за грехи. И сегодня я почему-то вспомнила именно об этом шедевре мировой литературы. Закрыв глаза, когда Диана так неласково скинула меня в эту яму, заставив испытать ни с чем не сравнимую боль, я с облегчением уплыла в небытие, даже не думая, что могу вернуться. Но на меня у Богов явно были другие планы.

Я очнулась резко, будто кто-то толкнул меня в грудь, вырывая из объятий смертельного забытья. На улице было явно близко к минусовой температуре, и я практически заледенела, уже не чувствуя пальцев рук и ног. Но вот остальное…остальное ощущалось более чем отчетливо.

Ощущения приходили медленно, будто кирпичиками надстраиваясь друг над другом, давая мне возможность прочувствовать все грани боли в собственном теле. Сильно ныл отшибленный и уже порядком отлежанный бок, на который я приземлилась. Правое плечо пульсировало и горело, но, по крайней мере, рука шевелилась. Левый плечевой сустав при движении громко щелкнул и захлестнул болью так, что я в голос заскулила. Вероятнее всего вывих, поставила сама себе диагноз, когда мир обрел четкость, переставая расплываться черными кругами. Но, вероятно, он как-то сам вправился обратно, потому что рука начала шевелиться, хоть все еще и побаливая. Левая нога немного затекла, но вроде была в порядке, а вот правая…Правой ногой шевельнуть мне удалось только с огромным усилием, после чего я, громко взвыв, сжала зубами рукав куртки, чтобы хоть как-то отвлечься. Скосив глаза вниз, чуть было вновь не потеряла сознание — штанина была продрана, скорее всего колом, и залита кровью.

Надо мной раскинулось чистое голубое небо, а розово-золотистые всполохи выдавали раннее утро. Значит, я тут провалялась несколько часов, как только не закоченела основательно — большой вопрос. Горячей надеждой шевельнулось понимание того, что меня скоро начнут искать, если уже не начали. Но оно сменилось удушающей тоской — в лесу, за несколько километров от селения? Искать будут очень долго…

Веревка на руках была либо затянута небрежно изначально, либо отсырела и разболталась, потому что приложив немного усилий, я освободила запястья. Пришлось основательно размять их, чтобы вернуть чувствительность и моторику, но это была уже победа.

Воодушевленная, я попробовала подтянуть ноги и попробовать встать, но от боли захлебнулся вдох, заставив вновь недвижимо застыть в скрюченной позе на боку. А ведь нужно еще как-то выпрыгнуть из ямы, которая казалась навскидку выше моего роста минимум на полметра, и проковылять немалое расстояние…

На глаза навернулись слезы, а грудь сдавило от приближающейся истерики. За что она так со мной? Неужели не понимает, что даже если я сгину бесследно, то Илья не полюбит ее так, как она того хочет? Что нельзя убивать каждую его девушку в надежде, что парень уверует, что Диана — это лучшее, что с ним случалось в этой жизни? Хотя, ход мыслей психопата всегда было понять сложно. Тем более, если это отвергнутая девушка, привыкшая путать людей и собственные игрушки.

Я все больше и больше замерзала, уже даже перестав стучать зубами. Смертельная дрема накатывала неотвратимо, подавляя все желание шевелиться и сопротивляться. Да и как, если на второй попытке перекатиться на спину, от острых ощущений опять потемнело в глазах, а вскрик распугал птицу в радиусе десятка метров? Поздно, слишком поздно. Так что найдут меня, скорее всего, уже по весне…

Внезапно меня вновь тряхнуло изнутри. Я удивленно распахнула слипающиеся глаза, не понимая, что происходит. Внутри что-то шевелилось, вторгаясь в сознание, пытаясь взять под контроль тело. От ужаса зашевелились волосы на голове. В меня будто кто-то вселялся, в лучших традициях американских триллеров. Тело снова затрясло, но уже не от холода. В голову ворвались чужие, довольно злобные, мысли:

«Я так просто подыхать не собираюсь»

«Она кровью ответит за то, что сделала!»

«Она моего волка не получит!»

«Он — мой!!»

На последней мысли я явственно услышала раскатистое рычание, напугавшее меня до тошноты. А через пару секунд до затуманенного сознания дошло, что рычать здесь могла только я сама…

В следующее мгновение меня скрутило от боли так, что предыдущие ощущения были легкой щекоткой мягкого перышка. Я громко закричала, царапая руками землю в бессильном отчаянии. Моля высшие силы прекратить эту пытку, позволив кануть в спасительное забвение. А в голове из связных мыслей мелькнула только одна — это и есть мой круг ада. И сейчас я в своем персональном котле сгораю заживо.

И через целую вечность, когда сердце едва не остановилось от боли, я второй раз за последние сутки, с огромным наслаждением, потеряла сознание.



Мне что-то сильно щекотало нос, вызывая дикое желание чихнуть. Я подергала вышеупомянутым органом, но щекотание никуда не делось. С раздражением распахнула глаза и увидела перед глазами засохшую травинку, которую сквозняком возило по чувствительному месту. Недовольно фыркнув, я лапой прижала ее к земле, собираясь снова закрыть глаза и доспать — просыпаться безумно не хотелось.

Лапой???

Я подскочила словно ужаленная, взвизгнув от боли и неожиданности одновременно. Правая нога болела по-прежнему, не давая на нее наступить. Или не нога? Я с опаской посмотрела вниз и снова взвизгнула, шарахнувшись в сторону и ударившись боком о торчавшие колья. Вид двух, в оригинале белых, а сейчас вымазанных в земле и собственной крови, лап, вызвал во мне жесткий диссонанс.

Я крепко зажмурилась и часто-часто задышала, пытаясь подавить паническую атаку в зародыше. Через полминуты, как ни странно, мне это удалось. Я вновь открыла глаза и, стараясь не смотреть под ноги, начала думать. В голове присутствовало очень странное ощущение — будто в ней я и не я одновременно. Это не было неприятно, непривычно, конечно, но без особого дискомфорта. Будто именно так и должно быть. Будто это самое правильное, что случалось со мной в жизни.

Я ожесточенно помотала головой, с удивлением почувствовав желание почесать за ухом. Потянувшись по привычке рукой, я рухнула на землю, не удержавшись на своих новых конечностях.

Полный пипец…

Внутри меня кто-то насмешливо фыркнул…я снова подскочила, на этот раз поджав инстинктивно заднюю лапу, и попробовала «заглянуть в себя». И через несколько минут, к моему несказанному изумлению, у меня получилось. Мы с волчицей были и вместе и порознь одновременно, будто только что познакомившиеся сиамские близнецы. Это оказалось настолько необычно и странно, что я стояла истуканом минимум полчаса, изучая свою новую подругу. В целом, друг другом мы остались даже довольны, если не учитывать ее недовольство по поводу моего недавнего предательского бездействия с попыткой преждевременно уйти в небытие. Но после того, как я вполне искренне покаялась и извинилась, меня великодушно простили.

Я разглядывала себя со всех сторон, поворачиваясь вбок, вертясь по кругу, и даже попытавшись просунуть голову между передними лапами сверху вниз. Волчица ухахатывалась с моего наивного любопытства, но была не против такой «инвентаризации». А затем в голове опять противно зашумело…Волна страха схлынула под уверенностью зверя, внушающего спокойствие. Так было надо. И я вновь послушно отключилась…

Образы…сотни образов проносились в голове, хаотично сменяя друг друга, и, самое удивительное, оставаясь в моей памяти. Я волчица…белая волчица…принятие этого факта прошло сейчас без сучка и задоринки, будто всю жизнь это знала. Клан, мой клан белоснежных волков….я видела их всех, будто они стояли передо мной, как живые…отец-альфа…и это я тоже знала…вот черный и белый волки друг напротив друга, а затем уверения Ильи, что все будет хорошо…а значит теперь я — альфа и вожак стаи…теперь это моя ноша…

Детство пронеслось перед глазами в мельчайших подробностях. Я вспомнила все — и нашу квартиру, в которую меня принесли сразу после родов, и большой дом отца в клане белых волков, где я прожила так недолго. И ссоры родителей, и бегство мамы со мной в охапке, и знакомство с Егором с последующим переездом в красивый домик с розовой крышей я тоже вспомнила. И Илью…от первой встречи до несостоявшейся последней, когда отец пришел в образе хищного зверя на задний двор и предложил покататься. Только эта прогулка затянулась почти на два десятка лет…

А в голову вливались все новые и новые впечатления и образы. Память многих поколений моих сородичей открывалась мне, наполняя знаниями, помогая понять, кем я всегда была, но стала по-настоящему только теперь. И с этого момента прежней меня больше не существовало…

Ну, здравствуй, старый мир…приветствуй новую меня!



Когда вновь открыла глаза, на улице уже вечерело. Сколько же я тут валяюсь? Внутренний голос с готовностью пояснил, что почти трое суток, а я ужаснулась, представив, какой переполох вызвало мое исчезновение. Мама с Ильей наверняка с ума сходят…

Илья…как только образ парня вставал перед глазами, в груди все сжималось от любви и какого-то неизвестного мне чувства, похожего чем-то на слепое обожание. Будто, если бы парень пришел и сказал, что убил человека, я бы молча взяла лопату и пошла помогать прятать труп, даже не сомневаясь, что это правильно. И тут же пришло понимание, что только он — тот единственный, который может быть рядом со мной, который идеально подходит, дополняя и разделяя все, что есть во мне. Как и я — для него. Истинные…вот оно как…одновременно нахлынуло небывалое сожаление и сочувствие к парню — как же нелегко ему было видеть меня. Такую любимую, но абсолютно его забывшую…еще и с другим.

И тут в довесок Диана.

Я непроизвольно зарычала, обнажив внушительные клыки, с полоборота впав в настоящее бешенство. Было непривычно — эмоции от малейшего вздоха били через край, как в переходном возрасте у прыщавого подростка. Если раньше я была сдержанной, то сейчас от этого качества не осталось и следа. Меня штормило от новых ощущений, а я…я чувствовала себя наконец-то живой…цельной. И это было здорово!

Тем временем следовало выбираться из этой ямы, тем более, что уже основательно стемнело. На миг заколебавшись, и получив мысленный пинок от пушистой подруги, я неловко прошлась туда-сюда, привыкая к четырем конечностям. А затем, неловко разбежавшись на трех лапах, выпрыгнула из ямы, чуть соскользнув задней, но ловко подтянувшись на передних.

Лес вокруг играл всеми красками и запахами, которые только было способно различать животное. Я видела все так же хорошо, как и днем, а нос улавливал запах прелой листвы, близкого людского жилья, а также мелкой мыши, сидевшей в паре метров от меня под деревом. Луна, все еще довольно большая и округлая, вызывала непонятное томление внутри, настоятельную потребность заявить о себе всем, кто услышит. Отказывать себе я и не подумала, доверившись инстинктам. Встав поудобнее, задрала морду вверх и начала мелодичное вступление песни нового вожака…

Ответный, едва различимый вой одного из членов бывшей отцовской стаи вызвал у меня довольную ухмылку, насколько это было возможно при наличии мохнатой морды. Меня услышали, теперь новость разойдется быстро.

Я отряхнулась, возвращаясь в эту реальность, и вновь бешенство накатило на меня. Найти…найти и разорвать ту, которая посмела покуситься на меня…которая еще не знает, на кого посмела поднять свои кривые лапы…которая посмела желать нашу пару!

Яростное рычание лавиной раскатилось по ночному лесу, заставив всю живность забиться как можно дальше и глубже, и я быстро направилась в поселок, жалея о покалеченной лапе, которая невероятно задерживала. Терпение основательно покинуло меня, сменившись жаждой мести.

Мое появление будут помнить не один год. Залетев в поселок практически с парадного входа, я заставила редких прохожих шарахнуться в разные стороны с воплями. Не знала наверняка, где сейчас Диана, но подозревала, что далеко от Ильи она не уйдет, намереваясь упрочить свое положение, пользуясь состоянием парня. От этой мысли я еще громче зарычала, клацнув клыками и заставляя спрятаться всех окрестных собак в будки.

Вот и дом Ильи.

Одним длинным прыжком заскочив во двор, я на миг удивилась — больше двух сотен пар глаз уставились на меня с нескрываемым изумлением. Что за собрание, на ночь глядя?

Но мой взгляд был прикован только к одному человеку…Илья стоял и смотрел на меня в полном шоке, а в глазах…я читала его сейчас, как раскрытую книгу — в глазах любимого было неприкрытое восхищение, запредельное облегчение и любовь. Такая же, как та, которая царила у меня в душе. Захотелось послушной собакой прижаться к его ногам, позволив родным рукам зарыться в густую шерсть на загривке…

Но чужие ладони, вцепившиеся в его плечи, заставили меня вновь окунуться в пучину ярости.

Как она смеет трогать его? Приближаться к нему?

Отец Ильи попытался сгладить зарождающийся конфликт, но я лишь раздраженно отмахнулась от него. Знала, что никто не сможет помешать мне. Право требовать возмездия было неоспоримым, и я не собиралась от него отказываться. Тем более, что альфе приказывать не мог никто.

Страх и понимание неминуемой расправы в глазах несостоявшейся убийцы лишь раззадоривали волчицу. Желание впиться зубами в ее горло, разрывая шкуру, слушая надсадные хрипы, стало непреодолимым.

За все приходится рано или поздно платить. На мой взгляд, отсрочка и так слишком затянулась…И я со злым удовлетворением наблюдала, как черная волчица, ниже меня на полголовы, медленно и обреченно выходит в импровизированный круг, образованный остальными членами ее стаи. И на этот раз ей придется сильно постараться, чтобы отсюда уйти…



Глава 30

Илья

Я бездумно проводил взглядом медленно перебирающую лапами Диану, выходящую на середину двора, но сам остался на месте. Обзор с веранды открывался прекрасный, поэтому не было смысла спускаться и расталкивать всех, отвоевывая местечко получше. В голове до сих пор был полный сумбур, щедро приправленный ошалелой радостью от того, что любимая нашлась. Но он постепенно рассеивался под жестким прессом происходящего.

Поединок? Серьезно?

Аня же только-только прошла первое обращение, она ни разу не участвовала ни в чем подобном. Да даже о полном владении звериным телом говорить было явно преждевременно! Мысли прояснились окончательно, когда я увидел, как белая волчица неловко переставила лапы. Меня будто окунули в прорубь в январский мороз.

Она ранена!

Прежде, чем я успел додумать эту ужасающую догадку, ноги сами понесли меня к кругу, но лишь с одной целью — прекратить этот беспощадно неравный бой. Допустить, чтобы Аня пострадала еще больше, я не мог и не хотел. И в этот миг чьи-то пальцы медвежьей хваткой сомкнулись на моем плече, мгновенно останавливая, впечатываясь до синюшных кровоподтеков, до следов от ногтей. Я утробно зарычал, оборачиваясь.

— Стой! — отец держал крепко, даже не вздрогнув от моей реакции.

— Отпусти! Ты разве не видишь — она ранена! Она не может продолжать, я должен это остановить! — дернулся всем телом, вырываясь.

— Стой, дурак! — теперь меня держали крепче, поперек груди, но это тоже ненадолго, — ты не можешь остановить бой! Аня сама провела ритуал! Сама! Ты знаешь, что это значит! Мы можем только смотреть…



Я отчаянно дернулся еще раз, вырываясь из отцовской хватки, чтобы бессильно остановиться. Он был прав, черт возьми! Отвратительно, чудовищно прав! Я не мог сделать ничего…даже если вмешаюсь, это ничего не решит — меня, скорее всего, просто выкинет за пределы круга, если Аня того захочет…

Ритуальные призывы делались не просто так — мы призывали в свидетели высшие силы, и исход поединка становился непреложным. На кону всегда стояла жизнь. И даже если я вытащу Аню за хвост, то поединок будет считаться автоматически проигранным, отдавая ее во власть Дианы. Но более вероятно, что пострадаю я, как вмешавшийся, а поединок продолжится. С отчаянием саданулся лбом о деревянную перекладину, впиваясь в нее же руками. Пытка будет долгой…

Тем временем, волчицы медленно кружили по периметру условного круга, оценивая друг друга, продумывая тактику. Тишину ночи нарушало попеременное рычание, заставляя воздух сгущаться пропорционально царившему напряжению. Стая молчала, невесомо выдыхая клубочки пара и моргая через раз.

Диана уже не выглядела подавленной и испуганной, расправив плечи и оскалив зубы. Она успела оценить и неловкие движения Ани, и то, что противница ранена, воспряв духом. Но белая волчица выглядела очень решительной…и крайне взбешенной.

Черным росчерком мгновенно сократилось расстояние, а зубы клацнули вхолостую около передней лапы Ани, которая в последний момент одним плавным движением ушла с траектории нападения. Я выдохнул сквозь судорожно стиснутые зубы, даже не замечая, как задерживаю дыхание.

Снова прыжок Дианы, и на этот раз в ее зубах осталось несколько белых шерстинок, которые она брезгливо выплюнула. Но почему Аня не нападает? Я безумно волновался, опасаясь, что ее состояние хуже, чем мне показалось сначала. Неизвестно ведь какие у нее повреждения, кроме лапы. Воображение рисовало настолько ужасающие картины, что даже атлас по судебно-медицинской экспертизе рассыпался бы от зависти. Дерево под моими пальцами жалобно затрещало, не в силах выдержать натиск…

Третий выпад весьма существенно пошатнул надежды черной волчицы, позволив мне глотнуть воздуха. Короткий взвизг и морда белого зверя окрашивается кровью. Передышка закончилась.

Аня и Диана схлестнулись, мелькая черно-белыми тенями в пыли, сплетаясь, как пресловутые инь и янь. Клацанье зубов, рычание, вылетавшая шерсть из-под когтей — яркая, но безумная картина кривыми ножами вспарывала мое нутро, заставляя гореть в мучительной агонии. Боги мне в свидетели, я не дам этому больше повторится! Лично перегрызу себе глотку, но никогда не буду смотреть на это вновь!

Я закусил себе кулак до крови, когда черная волчица опрокинула Аню на спину, намереваясь вцепиться в горло, но была отброшена ударом задних лап. Громкое взвизгивание любимой от боли при этом заставило мое сердце остановиться на несколько секунд, чтобы потом вновь забиться в припадочном, неровном ритме. Я бы хотел закрыть глаза, но не видеть было еще страшнее. Они обе тяжело дышали, не скрывая усталости, но о капитуляции и речи пока не шло.

Тем временем Диана вновь попыталась вцепиться Ане в бок, стараясь одновременно задеть покалеченную лапу, но белый зверь безжалостно отшвырнул ее за загривок, отчего бывшая подруга неловко перекувыркнулась в пыли. Не дав ей полностью подняться, в тяжелом прыжке, Аня сшибла ее ударом плеча, захлопывая пасть на передней лапе. Раздался громкий хруст, а Диана оглушительно взвыла, одновременно отчаянно пытаясь вцепиться хоть куда-нибудь в ответ, но безуспешно. В следующее мгновение чужие зубы безжалостно впились в ее горло. Громкие хрипы, предсмертной мольбой будоражащие равнодушные окрестности, и бесполезное перебирание лап стали бы прекрасным завершением поединка, явив торжество справедливости, если бы не все крепче стискивающиеся челюсти белой волчицы. Хрипы Дианы становились все тише, а движения — судорожней, когда я с ужасом понял, что Аня ее убивает…по-настоящему убивает…

— Нет! — на этот раз отец не успел меня остановить, да и пытался ли? Соплеменники шарахнулись в разные стороны, освобождая мне путь. Я не знал, правильно ли поступаю, но был уверен, что никогда себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь.

— Аня! — я в несколько прыжков добежал до волчиц, упав на колени и аккуратно запустив пальцы в белую шерсть на загривке. Волчица громко рыкнула, и я поспешно отдернул руку, — Аня, милая, послушай меня! Ты должна ее отпустить…пожалуйста…

Изумление в зеленых глазах сменилось вопросом, затем обидой, а потом полыхнуло такой злобой, что я отшатнулся.

— Нет, нет, — быстро заговорил я, пока меня не придушили за компанию, уловив ход ее мыслей, — меня не волнует ее судьба, нет! Просто… — я вздохнул и твердо взглянул ей в глаза, положив руку на холку, — ты сама себе этого потом не простишь. Будешь мучиться от угрызений совести и корить за несдержанность. Я не хочу, чтобы тебе потом было плохо, солнышко. Отпусти ее, она и так уже наказана — теперь ее жизнь принадлежит тебе, а ты сможешь придумать достойное наказание. Смерть это слишком легко для нее. Аня, Анечка, ну давай же…вернись ко мне, девочка…

Прошло несколько томительных мгновений, после чего Аня вздохнула и разжала зубы. Черная волчица неподвижно осталась лежать на земле, слава богам, просто без сознания. Ее тут же оттащили, но я даже не заметил кто и куда, это было сейчас совсем неважно. Зеленые глаза не отпускали меня, гипнотизируя, оставляя так и стоять на коленях на мерзлой земле, не ощущая холода. От злости в ее взгляде не осталось и следа, теперь я видел там только отражение себя и то огромное чувство, которое зеркально распирало меня изнутри. Она сделал шаг ко мне и уткнулась лбом в мой лоб, щекоча шерстинками кожу.

— Я так испугался, — прошептал, теперь уже без опаски погружая пальцы в густую шерсть на шее и притягивая любимую к себе, — боялся, что никогда тебя не найду…

Глухое порыкивание стало мне ответом, а волчица потерлась о мою шею.

— Прости меня, — она удивленно отстранилась и наклонила голову набок, — я обещал тебя защитить, а в итоге именно из-за меня ты и попала в беду…

Белая мохнатая морда совсем недипломатично фыркнула и закатила глаза. А потом еще и лизнула, проведя шершавым языком от подбородка до волос.

— Фу, Аня, — я вытер лицо ладонью, отмахиваясь и смеясь, — у тебя вообще совесть есть? — волчица весело тяфкнула, намекая, что я говорю глупости, — я тут, между прочим, каюсь, а она…весь момент испортила…

Меня ощутимо боднули головой в грудь, едва не уронив. Я с нескрываемым удовольствием провел рукой по мягким ушам, отчего Аня заурчала. От неожиданной мысли, я подпрыгнул, вскакивая на ноги.

— Ты же ранена! — два взгляда на поджатую заднюю лапу были весьма красноречивы, — быстро в дом, тебя надо осмотреть!

И, подхватив пушистую любимую тушку на руки, быстро понес ее в сторону родительского дома.



Аня

Бой я запомнила смутно. Волчица взяла это дело в свои лапы, и я действовала почти целиком на инстинктах. Адреналин, густо замешанный на ярости, чувстве мести и каком-то животном азарте чуть было не привел к трагедии. Инстинкты дело хорошее, но осознание отступило на второй план, и мне казалось, будто это все происходит не со мной, словно наблюдаю со стороны. И когда я зубами вцепилась в шею Дианы, во мне не дрогнуло практически ничего — в этот момент волчица была в своем праве, собираясь взять жизнь за жизнь. Чтобы раз и навсегда показать, как опасно приближаться к ней и ее волку. Чтобы у рисковых не оставалось сомнений, как дорого она может продать свою жизнь и свое счастье.

Голос Ильи, вторгшийся в самый напряженный момент, когда враг уже почти перестал трепыхаться, но еще не сделал свой последний судорожный вздох, прощаясь со своей никчемной жизнью, вызвал во мне такую ярость, что перед глазами расплылись кроваво-красные круги. А сама мысль о том, что он выпрашивает пощаду для другой самки, практически вывернула меня наизнанку от бешеного коктейля из злобы, обиды и ревности.

Но он быстро исправился, заставив мой разум очнуться — волчица во мне с глухим ворчанием отвернулась и ушла на второй план, а я будто проснулась и, наконец, вслушалась в то, что пытался донести до меня Илья. Придушить эту гадину мне хотелось безмерно, но он был чертовски прав — после отравлю себе жизнь сама. Я не палач и никогда не претендовала на эту роль, так что и сейчас не повод начинать. Разжав зубы, с облегчением уловила признаки жизни в сопернице. Позже обязательно придумаю ей наказание, и оно ей точно не понравится…

Извинения парня резанули по сердцу, заставляя сглотнуть комок в горле. Я прекрасно понимала, что его вина только в том, что он не смог разглядеть в подруге детства потенциальную убийцу. Но в этом винить можно было еще половину поселка минимум, так что его извинения выслушивать не собиралась. Мы не виделись целых три дня, поэтому тратить время на глупости совершенно не хотелось. Его запах казался самым прекрасным на свете, ничего приятнее я еще не чувствовала — свежий, с ноткой цитруса и хвои. Хотелось уткнуться ему в грудь и стоять так вечно, но тут он решил вспомнить про мою травму.

Если честно, то лапа беспокоила все сильнее, пульсируя и разливаясь жгучей болью до самого позвоночника — мое решение откинуть Диану во время схватки не могло не иметь последствий. Постепенно азарт поединка отпускал, и меня начинало трясти в ознобе, а к боли в лапе добавились другие малоприятные ощущения — и от падения в яму, и от зубов и лап соперницы. Поэтому даже не дернулась, когда Илья потащил меня в дом на руках — храбриться, что дойду сама, мне откровенно не хотелось.

Удобно расположив меня на диване в гостиной, парень заметался в поисках телефона, но это оказалось лишним. На пороге появился мужчина, которого я уже видела. Это был один из тех, кто приезжал за Артемом, пожимая руку Илье, когда я выглядывала из окна.

— Как ты вовремя, Леня, — Илья пожал его руку в ответ и, не выпуская, буквально притащил ко мне.

— Ого, полегче, — доктор оказался располагающим к себе и очень улыбчивым, отчего я расслабилась и даже вильнула хвостом, — твой отец позвонил мне еще полчаса назад, поэтому я успел застать окончание этого эпичного зрелища. Ты была на высоте, красавица.

Мне комплимент польстил, хвост дернулся еще раз, а вот Илье — не очень. Жестко стиснутые челюсти и недовольно суженные глаза говорили сами за себя, но эскулап только засмеялся.

— Расслабься, Ромео, — он хлопнул парня по плечу, пояснив с тихим смехом, — ты же знаешь, что мое сердце давно покорено, целиком и навсегда. Но это не значит, что у меня нет глаз.

Илья немного расслабился, но все же придвинулся ближе ко мне, присев на подлокотник около головы. Я дернула ушами, реагируя на его приближение — мне так точно было спокойнее.

— Анечка, ты, несомненно, хороша в этом образе, — Илья вновь напрягся, но тут же выдохнул, — но давай обратно в человека, а? Я ж не ветеринар, в самом деле.

Я состроила жалостливую мордочку и обернулась на Илью.

— Что случилось, солнышко? — он соскочил и опустился передо мной на корточки, погладив шею.

Звуки, которые я издавала, отдаленно напоминали нечто среднее между тявканьем, рычанием и кашлем. Но, как ни странно, меня без проблем поняли, а я наконец-то вспомнила, что оборотни понимают друг друга в любом облике.

— Я просто не знаю, как, — смущенно выдала первую причину. Боль в теле накатывала все сильнее, заставляя периодически задерживать дыхание.

— Это просто, — мне ответил Леня, одновременно копаясь в небольшой кожаной сумке, которую принес с собой, — просто закрой глаза и расслабься. Отпусти себя и представь, что ты человек, с руками и ногами. Как-то так. Попробуй, у тебя получится.

Я закрыла глаза и вздохнула. Представить это просто, но…Еще свежо было воспоминание о той нестерпимой боли, после которой свершилось первое обращение. И как бы мне не было плохо сейчас, тогда определенно было еще хуже. Да, да, да. Я банально боялась.

Открыла глаза в надежде, что все прошло как-то само собой, но нахмуренные лица обоих мужчин говорили сами за себя.

— Так…не получается… — задумчиво протянул Леня, разглядывая меня, — интересно, почему?

— Может, можно обойтись без оборота? — с надеждой повернулся к нему Илья, но доктор отрицательно покачал головой.

— Я многое могу, но не будет же она в этом виде две недели лежать с гипсом на пол тела. К тому же, если оборот произойдет спонтанно, а это возможно даже во сне, то сам представляешь, как это будет выглядеть. Да и остальные травмы, особенно внутренние органы, я оценить не смогу.

Илья вздохнул и вновь обернулся ко мне, внимательно глядя в глаза. Что он в них увидел, непонятно, но, прижавшись своим лбом к моему, прошептал:

— Любимая, давай попробуем еще раз. У тебя все получится, обещаю.

— Я боюсь… — выдохнула на пределе слышимости, но этого хватило.

— Чего? — любимые глаза смотрели с такой заботой и сочувствием, что вновь захотелось плакать.

— Это было больно…очень. Неужели всегда так? — получилось очень жалобно, но стойкости уже не хватало.

— Нет, это немного дискомфортно, но не больно. Странно… — протянул Илья и обернулся к Лене, — она говорит, что первый оборот был очень болезненным. Ты знаешь, почему?

Доктор немного удивленно поразмышлял, а потом уверенно озвучил:

— Скорее всего, это связано с поздним обращением, возможно — с предыдущими повреждениями. Теперь должно быть намного легче, попробуй.

Я обреченно кивнула и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Лапа болела так, что казалось, что проще ее отгрызть, чем терпеть. Тянуть уже было явно некуда.

Ничего.

Опять ничего.

Да что ж за вашу мать то?

Я закрыла глаза и мысленно высказала все, что думаю обо всем этом, используя такие витиеватые выражения, что если бы говорила вслух, то точно бы покраснела. Волчица внутри удивленно хрюкнула.

«Ах ты, поганка, еще и ухмыляешься? А ну брысь отсюда, теперь моя очередь командовать!» — сорвалась я на нее. Только топнуть ногой осталось для полноты картины. Внутреннее «я» обиженно огрызнулось и пропало, а я поняла, что мне надо к психиатру. Раздвоение личности даже для оборотней должно быть странным. Я приглушенно застонала и закрыла лицо руками от накатившего чувства беспомощности.

Руками!

Хорошо, что Илья предусмотрительно накинул плед на меня — оказаться голышом перед двумя мужчинами сразу было определенно неловко. Даже сейчас, натянув плед до самой шеи, я заметно покраснела.

А Леня, с трудом выгнав Илью из комнаты, быстро вколол мне в плечо какое-то лекарство. Через минуту мне уже стало намного легче, боль значительно притупилась, хоть и не отступила полностью.

— Ну что ж, начнем, — доктор мгновенно стал серьезным, а я постаралась расслабиться. Понимание, что все самое страшное осталось позади, настраивало на самый оптимистичный лад.


Продолжение завтра

Фото от Пинтерест
Разбуди меня. - 971468223285
•

Комментарии