В садовом товариществе завелся вор. Каждый день жаловался кто-то из соседей на пропавший урожай, и даже собаки, спущенные с цепи, не могли этому помешать. Двое стариков решили дать отпор злоумышленнику.
Убийство на улице Оптимистов
Смеркалось. Догорал огненный закат, который не предвещал ничего хорошего. Серая хмарь зацепилась за ветви пожелтевших яблонь, морося противным осенним дождём и накрывая проклятые шесть соток молочным туманом. Лениво переругивались в дачной округе цепные псы, желая "доброй ночи", а затем, отчаянно зевая, медленно побрели в свои утеплённые будки. На улице Оптимистов, участок за номером тринадцать не спал. Двое продрогших до трясучки стариков сидели в засаде, ожидая дерзких дачных воров. Бабка Маланья сжимала вилы до хруста в правой мозолистой руке, а старик Прокоп видавшую виды двустволку, заряженную по случаю каменной солью.
— Курить хочется, – вновь завёл пластинку дед.
– Тьфу на тебя, вот изловим воришку, хоть укурись, старый пердун, — замахала на него рукой, с зажатым в ней топором бабка.
— Да не придет он седня, —прошептал старик, вытаскивая из тулупа смятую пачку папирос.
— Закат кровавый, а щас и луна синяя вышла, точно придёт, тварь така.
Могильным скрежетом отозвалась калитка, и там, на залитой синим свечением луны стоял он. Тёмная фигура с двумя мешками и горящими адским огнём глазами.
— Попался, едрена вошь. Бабка, ползи под прикрытием смородины, после малины сверни к выходу, подай сигнал, как селезень, а там я в него шмальну.
— Сам ползи, и не умею я селезнем кричать.
— Дура! У меня ружо, и нельзя мне его в сырость окунать, осечка может быть, —соврал дед, просто он не хотел пачкаться. — Помнишь, как ты кричала, када я штаны новые прожег? Вот, почитай, тем же голосом крикни.
А вор времени не терял. По хозяйки прошёлся вдоль грядок, выискивая тыкву, срубая острым серпом капусту и кабачки.
— От он же сука! — вскипела Маланья, увидев, как воруется труд всего лета, после щучкой прыгнула в кусты смородины и лихо поползла, не выпуская вил из рук.
— Хорошо идёт, — усмехнулся дед, взводя курки. Стал было подниматься в полный рост, как проклятый ревматизм заклинил его старческое тело. Взвизгнула потусторонним голосом бабка у калитки, а дед, как был согнутым, так и побежал с ружьём на перевес.
Незадачливый вор держался за сердце, ужасный оклик хтонического непознанного существа от калитки побрал его до корней волос, а следом он ещё увидел, как на него летит упырь, практически прижавшись телом к земле, он сделал шаг назад и собрался было бежать, как куст малины вдруг ожил, явив черта, грязного, как свинья, и с вилами в руках.
— Пресвятые угодники, схороните от зла, сберегите от лукавого, — блеющим голосом запричитал воришка. В тот же миг первый черт громыхнул двумя стволами, изрыгнув тысячи злых ос, но не успел ночной грабитель вскрикнуть от боли, как в ягодицы ему воткнулись вилы
— Кажись все... Помер он, — констатировал старик итоги противостояния, пытаясь перевести тело в вертикальное положение. — Посадят тебя бабка. Лет десять дадут, как пить дать.
— А чего это меня? Тыж стрелял? — изумилась его супруга.
— Дык я солью. А ты вилами. Но это инфаркт Микарда! Ты кода завыла, аки селезень, тогда все и произошло. Я и сам то, чуть не представился. Но с тобой давно живу, попривык.
— Не хочу в тюрьму — вдруг заревела белугой Маланья.
—Ну, ты это, прекрати реветь, успокаивал дед бабку, поглаживая по грязным от земли волосам. — Давай схороним его, а весной тут клумбу посодим с цветочками.
— С розами? — сквозь слезы, всхлипывая, продавила бабка.
— Да хоть с розами, хоть с георгинами. Тащи его за ноги, пока соседи не увидели. Выпить нада...
Полная луна с равнодушием светила на двух старых людей, что копали яму на месте будущей клумбе. Дед филонил, рассказывая своей старухе про отдачу от ружья, которая чуть было не сломала ему обе руки. Он вообще, когда выпьет, мог часами разговаривать, особо не обращая внимание на собеседника.
— Я это, пойду налью немного, за упокой чисто.
— Иди-иди, а я пока уложу неудачника.
Дед вылез из неглубокой ямы, подал руку и с трудом вытащил старуху, а затем посеменил в дачный домик за настойкой.
Маланья опрокинула тело в яму, а сама уже прикидывала размеры клумбы, расцветки роз и предстоящие затраты. Лицо её озарилось мечтательной улыбкой.
Вдруг труп застонал, зашевелился и начал подниматься.
Бабка наотмашь ударила по голове воришки тяжёлой лопатой.
Читаем и мечтаем с Ниной Смолянской
:Нина Обшарина Автор Смолянская
Убийство на улице Оптимистов. Эд Кузеев
Немного юмора☺В садовом товариществе завелся вор. Каждый день жаловался кто-то из соседей на пропавший урожай, и даже собаки, спущенные с цепи, не могли этому помешать. Двое стариков решили дать отпор злоумышленнику.
Убийство на улице Оптимистов
Смеркалось. Догорал огненный закат, который не предвещал ничего хорошего. Серая хмарь зацепилась за ветви пожелтевших яблонь, морося противным осенним дождём и накрывая проклятые шесть соток молочным туманом. Лениво переругивались в дачной округе цепные псы, желая "доброй ночи", а затем, отчаянно зевая, медленно побрели в свои утеплённые будки. На улице Оптимистов, участок за номером тринадцать не спал. Двое продрогших до трясучки стариков сидели в засаде, ожидая дерзких дачных воров. Бабка Маланья сжимала вилы до хруста в правой мозолистой руке, а старик Прокоп видавшую виды двустволку, заряженную по случаю каменной солью.
— Курить хочется, – вновь завёл пластинку дед.
– Тьфу на тебя, вот изловим воришку, хоть укурись, старый пердун, — замахала на него рукой, с зажатым в ней топором бабка.
— Да не придет он седня, —прошептал старик, вытаскивая из тулупа смятую пачку папирос.
— Закат кровавый, а щас и луна синяя вышла, точно придёт, тварь така.
Могильным скрежетом отозвалась калитка, и там, на залитой синим свечением луны стоял он. Тёмная фигура с двумя мешками и горящими адским огнём глазами.
— Попался, едрена вошь. Бабка, ползи под прикрытием смородины, после малины сверни к выходу, подай сигнал, как селезень, а там я в него шмальну.
— Сам ползи, и не умею я селезнем кричать.
— Дура! У меня ружо, и нельзя мне его в сырость окунать, осечка может быть, —соврал дед, просто он не хотел пачкаться. — Помнишь, как ты кричала, када я штаны новые прожег? Вот, почитай, тем же голосом крикни.
А вор времени не терял. По хозяйки прошёлся вдоль грядок, выискивая тыкву, срубая острым серпом капусту и кабачки.
— От он же сука! — вскипела Маланья, увидев, как воруется труд всего лета, после щучкой прыгнула в кусты смородины и лихо поползла, не выпуская вил из рук.
— Хорошо идёт, — усмехнулся дед, взводя курки. Стал было подниматься в полный рост, как проклятый ревматизм заклинил его старческое тело. Взвизгнула потусторонним голосом бабка у калитки, а дед, как был согнутым, так и побежал с ружьём на перевес.
Незадачливый вор держался за сердце, ужасный оклик хтонического непознанного существа от калитки побрал его до корней волос, а следом он ещё увидел, как на него летит упырь, практически прижавшись телом к земле, он сделал шаг назад и собрался было бежать, как куст малины вдруг ожил, явив черта, грязного, как свинья, и с вилами в руках.
— Пресвятые угодники, схороните от зла, сберегите от лукавого, — блеющим голосом запричитал воришка. В тот же миг первый черт громыхнул двумя стволами, изрыгнув тысячи злых ос, но не успел ночной грабитель вскрикнуть от боли, как в ягодицы ему воткнулись вилы
— Кажись все... Помер он, — констатировал старик итоги противостояния, пытаясь перевести тело в вертикальное положение. — Посадят тебя бабка. Лет десять дадут, как пить дать.
— А чего это меня? Тыж стрелял? — изумилась его супруга.
— Дык я солью. А ты вилами. Но это инфаркт Микарда! Ты кода завыла, аки селезень, тогда все и произошло. Я и сам то, чуть не представился. Но с тобой давно живу, попривык.
— Не хочу в тюрьму — вдруг заревела белугой Маланья.
—Ну, ты это, прекрати реветь, успокаивал дед бабку, поглаживая по грязным от земли волосам. — Давай схороним его, а весной тут клумбу посодим с цветочками.
— С розами? — сквозь слезы, всхлипывая, продавила бабка.
— Да хоть с розами, хоть с георгинами. Тащи его за ноги, пока соседи не увидели. Выпить нада...
Полная луна с равнодушием светила на двух старых людей, что копали яму на месте будущей клумбе. Дед филонил, рассказывая своей старухе про отдачу от ружья, которая чуть было не сломала ему обе руки. Он вообще, когда выпьет, мог часами разговаривать, особо не обращая внимание на собеседника.
— Я это, пойду налью немного, за упокой чисто.
— Иди-иди, а я пока уложу неудачника.
Дед вылез из неглубокой ямы, подал руку и с трудом вытащил старуху, а затем посеменил в дачный домик за настойкой.
Маланья опрокинула тело в яму, а сама уже прикидывала размеры клумбы, расцветки роз и предстоящие затраты. Лицо её озарилось мечтательной улыбкой.
Вдруг труп застонал, зашевелился и начал подниматься.
Бабка наотмашь ударила по голове воришки тяжёлой лопатой.
— Лежи, сука, мне тут клумба нужна!!!!