1845 г. Поход в Дидо. Посвящается доблестному 44-му Нижегородскому драгунскому полку, русским воинам, павшим за Отечество, и их родственникам … После штурма «Небесной лестницы» (второе название горы Гек-Нарди-вань в Нагорном Дагестане) и разгрома Анцуховского общества (Непобеди-мый. 1845 г. Аварское ханство. Бои с наибами Шамиля Кибит-Магомой и Даниель-султаном. Штурм Гек-Нардивани) генерал Шварц, как это «часто водилось» на Кавказе, самостоятельно, без приказа сверху, решил проник-нуть еще и в землю Дидойцев, где русские войска до сих пор не бывали ни разу. Экспедиция предстояла «трудная и по условиям местности, и по характеру самих дидойцев, считавшихся в горах одним из самых воинственных племен». Но Шварц в своих войсках был уверен, и, сообщая о своем намерении князю Воронцову, писал ему, «что относительно мужества солдат, сметливости и примерной храбрости офицеров он может только сказать, что, командуя ими в прошлом году и в нынешнем, почитает себя счастливым». С такими войсками можно было "решиться на все, и даже на Дидойскую экспедицию". (Г.Е. Шварц чин генерал-майора получил в 1828 г., в 1844 г. – генерал-лейтенанта и назначен начальником Закатальского округа и всей Лезгинской кордонной линии. За отличие в русско-турецкую войну 1828-1829 гг. награждён орденом Св.Георгия 4-й степени. За отличие в делах с горцами награждён орденами Св. Станислава 1-й степени (1842 г.), Св. Анны 1-й степени (1843 г.); за победу над Даниял-беком и взятие Илису – Св. Владимира 2-й степени (1844 г.). За отличие в Даргин-ском походе получил золотое оружие с алмазами и надписью «За храбрость» и орден Белого Орла. В 1850 году, в должности Начальника Джаро-Белоканского военного округа и Лезгинской кордонной линии был по суду признан виновным в «употреб-лении противозаконных и жестоких мер к открытию виновных в краже из его квартиры казённых и его собственных денег». Но вместо положенного по закону строгого наказания Высочайшей конфирмацией Государя Импе-ратора «за прежние его отличные заслуги был исключен из службы, с ука-занием впредь в оную не определять, с запрещением въезда в обе столи-цы». Только в 1857 г. Шварцу разрешен въезд в Санкт-Петербург. Г.Е. Шварц – брат полковника Ф. Е. Шварца, виновника известной «Семе-новской истории» 1820 года. Семеновский лейб-гвардии полк был любимым полком Александра I, шефом которого он был ещё до вступления на престол. Весной 1820 года солда-ты роты Его Величества, недовольные непомерной строгостью и взыска-тельностью нового полкового командира, Ф.Е.Шварца, взбунтовались, отказались идти в караул, требовали ротного командира и не хотели расходиться, несмотря на увещания начальства. Тогда эта рота была окружена двумя ротами лейб-гвардии Павловского полка и посажена в Петропавловскую крепость. Затем под конвоем казаков, без оружия, туда же был отправлен весь полк, т.к. остальные роты решили заступиться за товарищей и выказали не-послушание явившемуся высшему начальству, потребовали освобождения товарищей из-под ареста или отправить в крепость весь полк. Началь-ство и приняло второй вариант. Эти события продолжались четыре дня и все четыре дня в Петербурге «тревога была страшная». О событиях в полку каждые полчаса слались со специальными нарочными донесения генерал-губернатору Милорадовичу.) * Войска, готовясь к походу, отправили на линию все свои «тяжести» и даже вьючный обоз: хлеб и патроны были розданы на руки, и отряд 11 августа перешел в Бежит, главное селение капучинцев (один из коренных народов Дагестана).
Поход в Дидо. Фото из Истории 44-го Нижегородского драгунского полка
Отсюда Шварц послал дидойцам прокламацию, требуя от них «безусловной покорности». Ответ был получен «в обычном духе»: дидойцы писали, что «им покоряться нет надобности, так как скорее живой человек взойдет на небо, чем русские поднимутся в Дидо» – горцы готовы были к сопротивле-нию. Сам Воронцов, царский наместник на Кавказе, предупреждал Шварца, чтобы он был «предусмотрителен и осторожен, так как настроение в горах после печально известной Даргинской экспедиции крайне враждебно, а войска между тем распущены, и Лезгинский отряд не может рассчитывать ни на какую помощь». Но Шварц на нее и не рассчитывал. 12 августа войска снялись со своих позиций и с боем стали подниматься на хребет Мичитль, отделявший капу-чинцев от дидойцев. Это был один из самых труднейших подъемов как по высоте гребня, так и по крутизне склона, достигавшего в некоторых местах, как и на Небесной лестнице, 50-ти градусов.
А.Киселев. Горный пейзаж
Участвовать в деле на этот раз драгунам не пришлось: они были в резерве и поднялись на гребень, когда бой уже был окончен. Первый аул на пути – Инух – был найден пустым: жители бежали в Кидеро, где находилась «резиденция» наиба, поставленного Шамилем. Это был Мулла-Магомет, известный в горах как своей ученостью, так и изуверством. Для переговоров с ним Шварц послал одного из почетных капучинцев. Наиб приказал его убить, а голову отправил обратно к Шварцу. В ответ русские истребили Инух и 13 августа двинулись к Кидеро. Высокая гора, к которой «прислонился» аул, «мрачные сакли в два и три этажа, стены, унизанные бойницами, почерневшие от времени круглые башни» – все говорило, что оборона будет упорной и кровавой. Сам наиб в белой одежде и зеленой чалме стоял на галерее минарета и смотрел в подзорную трубу на приближающиеся колонны; рядом с ним веял зеленый значок.
Настя Костянова. Кавказские сакли. Фото из интернет
Сначала предстояло взять гору, опоясанную каменными завалами, чтобы лишить неприятеля командной позиции, с которой он обстреливал не только окрестную местность, но и площадь аула. Шварц поручил этот штурм Ниже-городцам, и четыре эскадрона их под командой подполковника Филатова, прикомандированного на время экспедиции из корпуса жандармов, двину-лись на завалы. Начался отчаянный бой. Первым прорвался поручик Зубков, а затем весь 2-й дивизион во главе с капитаном Барковским, и, поддерживаемый 3-м дивизионом, стал подни-маться вверх и брать завал за завалом. На одном из них веял лезгинский значок. Его схватил Нижегородский драгун и тут же получил шесть ран кин-жалами и шашками, но, падая, успел перебросить значок товарищам. Здесь происходили самые ожесточенные схватки. Поручик Луневский упал с простреленной головой; на него накинулись лезгины, но подоспевшие рядо-вые Абукович, Барташевич и Кузнецов успели вынести раненого офицера. Барабанщик Сорокин, сидя на земле с перебитой ногой, продолжал «бить атаку»; фурштатский рядовой (солдат из обозной части) Никита Семенов, «случайно замешавшийся в общую свалку, крушил лезгин штыком и прикла-дом, пока не упал простреленный пулей, прошедшей через шею и горло». В разгоревшемся бою прапорщик Абхазов, с 4-м взводом 3-го эскадрона, «обежал» завал и кинулся с фланга. Этот маневр и завершил победу – «все перемешалось, спуталось и хлынуло к аулу». Шварц, все время следивший за ходом боя, как только увидел, что драгуны берут последние завалы, подал сигнал к общему наступлению. Две сотни конных уральцев и сотня тушин с места понеслись в карьер, спешились у ворот и первыми вломились в аул. Почти в тот же момент подбежали к нему с горы и драгуны. Встреченные со стен жестоким огнем, они приостановились, – но только на мгновение: старшие вахмистры 2-го дивизиона Литовкин и Шевкунов, унтер-офицер Кожин и рядовые Ефимов и Ситников, кинувшись вперед, «увлекли» за собой эскадроны. Из этих пяти человек трое были ранены, и только Шев-кунов и Кожин поднялись на стену. Вскочившие за ними на стену драгуны с удивлением увидели впереди себя еще целый взвод, уже «работающий» у мечети: это был князь Абхазов, очутившийся здесь вместе с бежавшими горцами. Аул был зажжен и бой продолжался посреди дыма и пламени. Храбрый наиб был убит и его зеленая чалма была принесена тушинами к Шварцу. Штурм Кидеро стоил и нам до полутораста человек. На следующий день главное селение дидойцев – Хупро – было занято без боя. Неприятель отступил и сосредоточил все силы в деревне Холахо, лежащей посреди дремучего леса, пройти через который без больших потерь было невозможно. Тогда Шварц решил выманить неприятеля «в чистое поле».
Дидойский аул. Фото из истории 44-го Нижегородского драгунского полка
Небольшой отряд, посланный с этой целью, завязал перестрелку и стал отступать. Неприятель обрушился на него со всеми своими силами – и тут из опушки леса стройно выдвинулись находившиеся в засаде четыре эскадро-на драгун и с барабанным боем кинулись на горцев с тыла. Удар драгунских эскадронов, как писал в донесении Шварц, был неотразим. Лезгины пыта-лись проложить себе путь кинжалами – но напрасно. Драгуны опрокинули их на Тифлисцев, и горцы понесли жестокое поражение. Этот эпизод был заключительным «актом» Дидойского похода. 18 августа войска спустились в Сабуи бодрые и веселые и в таком состоянии, что могли бы выдержать новую экспедицию. «Без признательности нельзя было ви-деть, – докладывал Шварц – той постоянной готовности, с которой все чины как бы хотели предупреждать приказания, и у меня одно чувство к войскам – благодарность». Так закончился Дидойский поход 1845 года, которым завершился целый период боевой жизни Нижегородского полка, проведенный им в «очарова-тельной» Кахетии, (Кахетия – историческая область на востоке Грузии, в верховьях рек Иори и Алазани, где «сила растительности настолько изу-мительна, что и фруктовые и виноградные деревья дают здесь свои пре-красные плоды иногда без всякого ухода». Некогда самостоятельное царство; сейчас же – это «царство бесконечных виноградников, живопис-ных гор, старинных традиций, сохранивших средневековое очарование деревень, древних монастырей и загадочных мертвых городов. Царство самых вкусных грузинских вин и самый посещаемый регион Грузии». Главный город – Телави (тот самый «Тель-Авив», как в х/ф «Мимино», перепутав, назвали его телефонистки). где в Караагаче более 30-ти лет находилась полковая штаб-квартира. Ему предстоял новый театр боевых действий и новый период славной деятель-ности на северных склонах Кавказа.
Г.Г. Гагарин. Летний лагерь Нижегородского драгунского полка под Кара-Агачем
И 30 августа Нижегородцы из похода в Дидо вернулись в Караагач с тем, чтобы вскоре оставить свою штаб-квартиру навсегда.
Источник: Потто В.А. История 44-го Драгунского Нижегородского полка / сост. В. Потто. - СПб.: типо-лит. Р. Голике, 1892-1908.
Исторические ретроспективы
Непобедимый.
1845 г. Поход в Дидо.
Посвящается доблестному 44-му Нижегородскому драгунскому полку,
русским воинам, павшим за Отечество, и их родственникам
… После штурма «Небесной лестницы» (второе название горы Гек-Нарди-вань в Нагорном Дагестане) и разгрома Анцуховского общества (Непобеди-мый. 1845 г. Аварское ханство. Бои с наибами Шамиля Кибит-Магомой и Даниель-султаном. Штурм Гек-Нардивани) генерал Шварц, как это «часто водилось» на Кавказе, самостоятельно, без приказа сверху, решил проник-нуть еще и в землю Дидойцев, где русские войска до сих пор не бывали ни разу.
Экспедиция предстояла «трудная и по условиям местности, и по характеру самих дидойцев, считавшихся в горах одним из самых воинственных племен». Но Шварц в своих войсках был уверен, и, сообщая о своем намерении князю Воронцову, писал ему, «что относительно мужества солдат, сметливости и примерной храбрости офицеров он может только сказать, что, командуя ими в прошлом году и в нынешнем, почитает себя счастливым». С такими войсками можно было "решиться на все, и даже на Дидойскую экспедицию".
(Г.Е. Шварц чин генерал-майора получил в 1828 г., в 1844 г. – генерал-лейтенанта и назначен начальником Закатальского округа и всей Лезгинской кордонной линии. За отличие в русско-турецкую войну 1828-1829 гг. награждён орденом Св.Георгия 4-й степени. За отличие в делах с горцами награждён орденами Св. Станислава 1-й степени (1842 г.), Св. Анны 1-й степени (1843 г.); за победу над Даниял-беком и взятие Илису – Св. Владимира 2-й степени (1844 г.). За отличие в Даргин-ском походе получил золотое оружие с алмазами и надписью «За храбрость» и орден Белого Орла.
В 1850 году, в должности Начальника Джаро-Белоканского военного округа и Лезгинской кордонной линии был по суду признан виновным в «употреб-лении противозаконных и жестоких мер к открытию виновных в краже из его квартиры казённых и его собственных денег». Но вместо положенного по закону строгого наказания Высочайшей конфирмацией Государя Импе-ратора «за прежние его отличные заслуги был исключен из службы, с ука-занием впредь в оную не определять, с запрещением въезда в обе столи-цы». Только в 1857 г. Шварцу разрешен въезд в Санкт-Петербург.
Г.Е. Шварц – брат полковника Ф. Е. Шварца, виновника известной «Семе-новской истории» 1820 года.
Семеновский лейб-гвардии полк был любимым полком Александра I, шефом которого он был ещё до вступления на престол. Весной 1820 года солда-ты роты Его Величества, недовольные непомерной строгостью и взыска-тельностью нового полкового командира, Ф.Е.Шварца, взбунтовались, отказались идти в караул, требовали ротного командира и не хотели расходиться, несмотря на увещания начальства. Тогда эта рота была окружена двумя ротами лейб-гвардии Павловского полка и посажена в Петропавловскую крепость.
Затем под конвоем казаков, без оружия, туда же был отправлен весь полк, т.к. остальные роты решили заступиться за товарищей и выказали не-послушание явившемуся высшему начальству, потребовали освобождения товарищей из-под ареста или отправить в крепость весь полк. Началь-ство и приняло второй вариант. Эти события продолжались четыре дня и все четыре дня в Петербурге «тревога была страшная». О событиях в полку каждые полчаса слались со специальными нарочными донесения генерал-губернатору Милорадовичу.)
*
Войска, готовясь к походу, отправили на линию все свои «тяжести» и даже вьючный обоз: хлеб и патроны были розданы на руки, и отряд 11 августа перешел в Бежит, главное селение капучинцев (один из коренных народов Дагестана).
Сам Воронцов, царский наместник на Кавказе, предупреждал Шварца, чтобы он был «предусмотрителен и осторожен, так как настроение в горах после печально известной Даргинской экспедиции крайне враждебно, а войска между тем распущены, и Лезгинский отряд не может рассчитывать ни на какую помощь».
Но Шварц на нее и не рассчитывал. 12 августа войска снялись со своих позиций и с боем стали подниматься на хребет Мичитль, отделявший капу-чинцев от дидойцев. Это был один из самых труднейших подъемов как по высоте гребня, так и по крутизне склона, достигавшего в некоторых местах, как и на Небесной лестнице, 50-ти градусов.
Участвовать в деле на этот раз драгунам не пришлось: они были в резерве и поднялись на гребень, когда бой уже был окончен.
Первый аул на пути – Инух – был найден пустым: жители бежали в Кидеро, где находилась «резиденция» наиба, поставленного Шамилем. Это был Мулла-Магомет, известный в горах как своей ученостью, так и изуверством.
Для переговоров с ним Шварц послал одного из почетных капучинцев. Наиб приказал его убить, а голову отправил обратно к Шварцу. В ответ русские истребили Инух и 13 августа двинулись к Кидеро.
Высокая гора, к которой «прислонился» аул, «мрачные сакли в два и три этажа, стены, унизанные бойницами, почерневшие от времени круглые башни» – все говорило, что оборона будет упорной и кровавой. Сам наиб в белой одежде и зеленой чалме стоял на галерее минарета и смотрел в подзорную трубу на приближающиеся колонны; рядом с ним веял зеленый значок.
Сначала предстояло взять гору, опоясанную каменными завалами, чтобы лишить неприятеля командной позиции, с которой он обстреливал не только окрестную местность, но и площадь аула. Шварц поручил этот штурм Ниже-городцам, и четыре эскадрона их под командой подполковника Филатова, прикомандированного на время экспедиции из корпуса жандармов, двину-лись на завалы. Начался отчаянный бой.
Первым прорвался поручик Зубков, а затем весь 2-й дивизион во главе с капитаном Барковским, и, поддерживаемый 3-м дивизионом, стал подни-маться вверх и брать завал за завалом. На одном из них веял лезгинский значок. Его схватил Нижегородский драгун и тут же получил шесть ран кин-жалами и шашками, но, падая, успел перебросить значок товарищам.
Здесь происходили самые ожесточенные схватки. Поручик Луневский упал с простреленной головой; на него накинулись лезгины, но подоспевшие рядо-вые Абукович, Барташевич и Кузнецов успели вынести раненого офицера. Барабанщик Сорокин, сидя на земле с перебитой ногой, продолжал «бить атаку»; фурштатский рядовой (солдат из обозной части) Никита Семенов, «случайно замешавшийся в общую свалку, крушил лезгин штыком и прикла-дом, пока не упал простреленный пулей, прошедшей через шею и горло».
В разгоревшемся бою прапорщик Абхазов, с 4-м взводом 3-го эскадрона, «обежал» завал и кинулся с фланга. Этот маневр и завершил победу – «все перемешалось, спуталось и хлынуло к аулу».
Шварц, все время следивший за ходом боя, как только увидел, что драгуны берут последние завалы, подал сигнал к общему наступлению. Две сотни конных уральцев и сотня тушин с места понеслись в карьер, спешились у ворот и первыми вломились в аул. Почти в тот же момент подбежали к нему с горы и драгуны.
Встреченные со стен жестоким огнем, они приостановились, – но только на мгновение: старшие вахмистры 2-го дивизиона Литовкин и Шевкунов, унтер-офицер Кожин и рядовые Ефимов и Ситников, кинувшись вперед, «увлекли» за собой эскадроны. Из этих пяти человек трое были ранены, и только Шев-кунов и Кожин поднялись на стену. Вскочившие за ними на стену драгуны с удивлением увидели впереди себя еще целый взвод, уже «работающий» у мечети: это был князь Абхазов, очутившийся здесь вместе с бежавшими горцами.
Аул был зажжен и бой продолжался посреди дыма и пламени. Храбрый наиб был убит и его зеленая чалма была принесена тушинами к Шварцу. Штурм Кидеро стоил и нам до полутораста человек.
На следующий день главное селение дидойцев – Хупро – было занято без боя. Неприятель отступил и сосредоточил все силы в деревне Холахо, лежащей посреди дремучего леса, пройти через который без больших потерь было невозможно. Тогда Шварц решил выманить неприятеля «в чистое поле».
Этот эпизод был заключительным «актом» Дидойского похода. 18 августа войска спустились в Сабуи бодрые и веселые и в таком состоянии, что могли бы выдержать новую экспедицию. «Без признательности нельзя было ви-деть, – докладывал Шварц – той постоянной готовности, с которой все чины как бы хотели предупреждать приказания, и у меня одно чувство к войскам – благодарность».
Так закончился Дидойский поход 1845 года, которым завершился целый период боевой жизни Нижегородского полка, проведенный им в «очарова-тельной» Кахетии,
(Кахетия – историческая область на востоке Грузии, в верховьях рек Иори и Алазани, где «сила растительности настолько изу-мительна, что и фруктовые и виноградные деревья дают здесь свои пре-красные плоды иногда без всякого ухода». Некогда самостоятельное царство; сейчас же – это «царство бесконечных виноградников, живопис-ных гор, старинных традиций, сохранивших средневековое очарование деревень, древних монастырей и загадочных мертвых городов. Царство самых вкусных грузинских вин и самый посещаемый регион Грузии».
Главный город – Телави (тот самый «Тель-Авив», как в х/ф «Мимино», перепутав, назвали его телефонистки).
где в Караагаче более 30-ти лет находилась полковая штаб-квартира. Ему предстоял новый театр боевых действий и новый период славной деятель-ности на северных склонах Кавказа.
И 30 августа Нижегородцы из похода в Дидо вернулись в Караагач с тем, чтобы вскоре оставить свою штаб-квартиру навсегда.
Источник: Потто В.А. История 44-го Драгунского Нижегородского полка / сост. В. Потто. - СПб.: типо-лит. Р. Голике, 1892-1908.
Тэги: # военная_история # русская_армия # Кавказская_война # Нижегородский_драгунский_полк