ЧТО ТАКОЕ ПАЛИНДРОМИЯ?

Палиндромия первого и второго типа: амбинимы и ретронимы
Понятие "палиндром" (греч. palindromos – бегущий обратно, возвращающийся) толкуется порой очень узко, как такой текст, который одинаково читается в обе стороны, слева направо и справа налево. Одно и то же сообщение воспроизводится в обе стороны, как в державинской строке "я иду с мечем судия". Например, в статье М.Л. Гаспарова, которая перепечатываeтся из энциклопедии в энциклопедию, предлагается именно такое определение: "Перевертень, палиндром(он) – фраза или стих, которые могут читаться (по буквам или словам) спереди назад и сзади наперед с сохранением (обычно тождественного) смысла".
Во-первых, это не совсем верно: палиндромом может быть не только фраза или стих, но и отдельное слово, например, шалаш, топот, noon, level. Такие слова уместно назвать амбинимами (греч. ambi – вокруг, с двух сторон), поскольку они одинаково читаются в обе стороны.
Во–вторых, непонятно, что значит "с сохранением (обычно тождественного) смысла". Если он сохраняется, значит, он тождествен.
В-третьих, возникает вопрос: как быть в том случае, если в обратном порядке читается другое слово, не тождественное исходному? "Дар – рад", "куб – бук", "шорох – хорош", и т. д. Считать ли эти слова палиндромами?
В англоязычной традиции такие асимметричные перевертни тоже считаются палиндромами, в более широком значении этого термина: слово, которое и при обратном чтении образует слово, то же самое или другое. Таких незеркальных, инословных палиндромов в языке гораздо больше, чем тождественных. "Лепет – тепел", "нос – сон", "мор – ром", "морг – гром", "огород – дорого", "mood – doom", "live – evil", и т. д. Для них в английском есть особое название – "ретроним" (retronym, от лат. retro, назад). Палиндромная поэзия с включением ретронимов, асимметричных структур, более богата по своему потенциалу, чем то, что обычно называется палиндромной поэзией, где стих читается одинаково в обоих направлениях. Палиндромы первого типа, амбинимного, интересны как формальное явление симметрии, но повторяя сообщение, изотропное самому себе, семантически избыточны ("А роза упала на лапу Азора"). В палиндромах второго типа, ретронимного, строка развертывается в обратном направлении уже с иным значением, как бы встречно первому, переигрывая его, перекликаясь с ним, но не вторя буквально и дословно. Иногда такие асимметричные палиндромы, т.е. ретронимы, по-русски называют "оборотнями", - пример из Д. Авалиани:
"анатом – за разум!"
обратное прочтение: "муза размотана!"
Я приведу еще два крошечных самодельных примера литературной ретронимии.
Вдвоем
Шорох тепел.
Лепет хорош.
Бунт
Корень ропота.
А топор – не рок.
Такой палиндром извлекает из обратного чтения иной смысл, чем из прямого, играет на их разности и взаимодополнительности.
Итак, нельзя сводить палиндромы лишь к одной их разновидности, где обратный порядок букв идентичен прямому. Палиндромы делятся на амбинимы, где в обратном порядке повторяется прямой (шалаш – шалаш), и ретронимы, где в обратном порядке образуется иное слово (ропот – топор).
2. Палиндромы третьего типа: реверсивы
Как правило, в фонетической письменности палиндромия, даже с включением ретронимии, охватывает лишь малую часть слов. Большинство слов, прочитанные наоборот, не повторяют себя (палиндром-1, амбиним) и не производят другого слова, отличного от себя (палиндром-2, ретроним), но дают набор букв, лишенных морфологического строя и лексического значения. Палиндромами таких слов, как "друг", "колос", "книга", выступают бессмысленные буквосочетания: "гурд", "солок", "агинк". Такие палиндромы третьего типа мы назовем реверсивами (англ. reverse, обратный, от лат. reversare, поворачивать(ся), reversio, возврат).
Реверсивов, то есть потенциальных слов, обратных реально существующим, в языке гораздо больше, чем ретронимов. Заметим, что название "реверсив" не включает в себя основы "ним" (греч. "имя"). В отличие от амбинимов и ретронимов, реверсивы не являются "нимами", актуальными словами – это лишь потенциальные слова, актуализация которых зависит от множества языковых и социальных факторов. Реверсив – набор букв данного слова в обратном порядке, который не совпадает ни с одним наличным словом, но образует возможность нового слова. Например, "обен" – это реверсив слова "небо", а "немак" - реверсив слова "камень" (поскольку в русском языке нет слов, начинающихся с мягкого знака, и вообще последний служит лишь обозначением мягкости предыдущего согласного, то при реверсии мы его опускаем).
Каков смысл лексической реверсии? У каждой именуемой вещи есть ее иное, ее обратная сторона. Эта изнанка или испод вещи и проглядывает в ее перевернутом имени, состоящем из того же набора букв, из той же фонетической "материи", но лексически не "оттесанной", морфологически не "прорезанной. Проведем эстетическую параллель. Представим, что в худoжественном музее выставлены разные объекты: не только статуи, но и камни и скалы подобные тем, из которых они были изваяны. Очевидно, что вхождение этих натуральных предметов в пространство музея тоже делает их произведениями искусства. Это рэди-мэйды (ready-made), т.е. объекты реальной жизни, явления природы или предметы повседневного обихода, наделенные эстетической функцией. Понятие "рэди-мэйд" введено в начале 1913 г. Марселем Дюшаном: в числo его арт-шедевров входили плавающая вешалка для шляп, скребок для снега, писсуар, переименованный в "фонтан", прибитая к полу вешалка для верхней одежды, прикреплённое к табуретке велосипедное колесо и т. д.
Точно так же мы можем выставить в музее языка, ввести в систему языка наряду с лексическими единицами их реверсивы (или обратимы), которые начинают восприниматься в этой системе дифференциальных признаков как новые слова, в странных, остраняющих отношениях с их производящими словами. Слово "друг", переворачиваясь в "гурд", раскрывает свой буквенный испод, свою бесформенную фонетическую массу, из которое может вылепиться, но еще не вылепилось значение "друг". Несомненно, что между "друг" и его обратимом "гурд" есть системная связь, которая пронизывает всю лексическую систему языка и потенциально ee удваивает, по крайней мере количественно. Между друг и гурд такое же соотношение, как между крот и торк, или трава и аватр, любовь и вобюл, или лист и тсил. Вообще реверсия – это более регулярный способ словообразования, чем любой другой, существующий в языке, поскольку у каждого слова есть свой реверсив, состоящий из того же набора букв в обратном порядке.
Особенность реверсивов как потенциальных лексических единиц – их морфологическая нечленимость и вместе с тем морфологическая производительность, т.е. способность образовывать производные слова с новыми грамматическими значениями. Так, от реверсива "гурд" (<друг), как существительного, образуются прилагательное гурдовый, глаголы гурдиться, загурдиться, производные существительные гурдовость, гурда… (ср. груда, гурьба).
Что же такое "гурд", как можно было бы мотивировать значение этого потенциального слова? Гурд – это оставленный или отвернувшийся друг, друг, оставшийся в прошлом, но зиящий своим отсутствием, минус–значимый. Гурда – это совокупность бывших друзей, вычтенное из нашей жизни сообщество. "Ушел в гурду" – присоединился к тем, ушедшим или забытым друзьям. Гурдовый – чужой, уходящий, применительно к тому, кто был родным, близким, дружеским. "Какой-то он сегодня гурдовый" (обратный другу).
"Гурд" и его производные указывают на "раздруживание" или "не-одруживание". Реверсив обращает вспять то смысловое формообразование, которое совершилось в мотивирующем слове. Это цельная, слитная аморфема, т. е. единица аморфности, которая, однако, соотнесена со своим морфологическим прототипом (мотивантом) и тем самым, в дифференции с ним, также становится лексической единицей; причем ее значение не выводится однозначно из значения мотиванта. Из значения слова "друг" автоматически не выводится значение слова "гурд", поскольку каждой вещи и понятия есть, как говорил Гегель, "свое иное". Но ведь и значение любого производного слова, например, "дневник" или "ночник", не выводится, как показал М.В. Панов, из значения слагающих его элементов. Мы знаем, что дневник имеет какое–то отношение ко дню, а ночник к ночи, и что –ник означает некий предмет или деятеля, но то, что дневник означает подневную запись, ночник – осветительный прибор, вечерник – студента вечернего обучения, а утренник – утреннее мероприятие, - это мы не можем вывести из значения слагающих элементов, это принадлежит значению данного слова как синтетической, неразложимой единицы. Точно так же мы знаем, что гурд имеет отношение к друг, атчем – к мечта, чон к ночь, нед к день, но мы не можем автоматически вывести значения этих реверсивов из их мотивантов (ортонимов, с прямым порядком букв). Хотя все реверсивы имеют общий компонент значения - "обратность" (как все вышеприведенные слова имеют отношение к частям суток), но значение каждого реверсива задается индивидуально, в словарной статье и речевом употреблении.
Вот как выглядели бы определения и примеры из гнезда "гурд" в "Словаре реверсивов":
гурд (от "друг") – друг, повернувшийся спиной, уходящий, покидающий, забывающий и забываемый; тот, с кем дружба слабеет, прерывается, остается в прошлом.
Я с этим гурдом уже сто лет не переписывался.
Увы, у меня уже гурдов больше, чем друзей.
Самое сложное – когда к тебе на день рождения приходят друзья и гурды, смешиваются и общаются так, словно все они – друзья, так что тебе самому их непросто различить.
Кто устанавливает значение слова? Тот, кто первым предлагает его – но затем оно начинает обкатываться в языке и может уйти далеко от первоначального, так что все мои предложения по значению реверсивов чисто эскизны. Здесь открывается огромный простор не только для словотворчества на основе "обратных корней", но и для смыслотворчества на основе "обратных значений", создания альтернативных вещностей, понятий, смыслов, картин мира.
М. Эпштейн
Продолжение следует