В ноябре 1804 года Мария Алексеевна Ганнибал купила небольшое сельцо Захарово в Звенигородском уезде - 13 крестьянских дворов и земельные угодья вокруг - но не столько для себя, сколько для своих внуков.
Именно здесь пройдёт детство будущего поэта Пушкина, здесь он узнает, как живёт простой народ и здесь научится говорить по-русски… Бабушка, Мария Алексеевна, внука просто обожала, она видела, что родители уделяют сыну не слишком много внимания и потому забирала его в Захарово на долгие месяцы. Именно она стала его первым воспитателем. Александр Сергеевич в свою очередь тоже любил бабушку, называл её не иначе как «мамушкой», в честь неё назвал свою первую дочь и, конечно — писал стихи. Маленького Сашу родители не любили. Отец, Сергей Львович Пушкин, не любил его точно так же, как не любил остальных своих детей, а вот нелюбовь матери, Надежды Осиповны, к старшему сыну была особенной — он уродился смуглым арапчонком. С раннего детства его дразнили обезьянкой, в лицее называли уже без уменьшительного суффикса — обезьяной, позже, когда окреп его нрав — смесью обезьяны с тигром. Кроме того, в детстве Пушкин был ребёнком пухлым и нерасторопным, и мать нередко называла его «увальнем» и «рохлей». Самооценки будущему поэту это не добавляло — полноты своей он очень стеснялся. По воспоминаниям сестры поэта, Ольги, он «своею неповоротливостью, происходившею от тучности тела, и всегдашнею молчаливостью приводил иногда мать в отчаяние. Она почти насильно водила его гулять и заставляла бегать». Но проблема заключалась не только в том, что внешность сына не понравилась его матери. В новорождённом ребёнке она увидела черты своего отца, причинившего ей и матери много страданий. Бедность, настоящая тяжёлая бедность — вот на что обрекла себя и свою дочь Мария Алексеевна, красавица и хорошо образованная девушка из древнего рода Ржевских, когда по страстной любви связала себя браком с Осипом Ганнибалом. «В Москве нашлась такая дура…», — так начиналась частушка, гулявшая в народе после известия о свадьбе Марии Пушкиной с третьим, неудачным, сыном арапа Петра Великого. И да, это не описка. Девичьей фамилией бабушки Александра Сергеевича была фамилия Пушкина. Но судьба обошлась с ней жестоко. Муж бросил её с маленькой дочерью, будущей матерью поэта, и женился на другой женщине. В тяжёлой унизительной борьбе пришлось ей защищать своё честное имя, положение в обществе и интересы дочери. Вот как об этом рассказывал сам Александр Сергеевич: «Дед мой, Осип Абрамович женился на Марье Алексеевне Пушкиной, и сей брак был несчастлив. Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединённые с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене, представя фальшивое свидетельство о смерти первой Новый брак деда моего объявлен был незаконным, бабушке моей возвращена трёхлетняя её дочь, а дедушка послан на службу в черноморский флот. Тридцать лет они жили розно. Дед мой умер в 1807 году, в своей псковской деревне, от следствий невоздержанной жизни». Неудивительно, что своего отца Надежда Осиповна не любила и старалась его не вспоминать, а когда её старший сын родился очень похожим на своего деда, невзлюбила его - позже она выплеснула все свои материнские чувства на младшенького Лёвушку, а Александру их так и не досталось. Видя эту несправедливость, бабушка Мария решила поучаствовать в его судьбе. Уже спустя год после рождения внука она перебралась на жительство в семью дочери. Но здесь забота о Саше бабушки, которая не имела в доме дочери достаточного влияния, и ласковость к нему няни Арины Родионовны не были достаточными для того, чтобы перебить ту гремучую смесь ужаса и отвращения, которую испытывала к старшему сыну мать. Надежда Осиповна однажды целый год не разговаривала с маленьким Сашей; «для него она специально изобретала особые наказания, недовольная его рассеянностью, неуклюжестью и неизящною внешностью». Хорошо знавшая Марию Алексеевну Е. Янькова рассказывала о детстве будущего поэта и его бабушке так: «Пушкины жили весело и открыто, но всем домом заведывала больше старуха Ганнибал, очень умная, дельная и рассудительная женщина; она умела дом вести как следует и она также больше занималась детьми. Старший внук её Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик лет девяти или десяти, со смуглым личиком, не скажу, чтобы слишком пригляден, но с очень живыми глазами. Иногда мы приедем, а он сидит в зале в углу, огорожен кругом стульями: что-нибудь накуралесил и за то оштрафован, а иногда и он с другими пустится в пляс, да так как очень он был неловок, то над ним кто-нибудь посмеётся, вот он весь покраснеет, губу надует, уйдёт в свой угол и во весь вечер его со стула никто тогда не стащит: значит, его за живое задели и он обиделся, сидит одинёшенек. Не раз про него говорила Марья Алексеевна: «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умён и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернётся и расходится, что его ничем не уймёшь; из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем это всё кончится, ежели он не переменится». Бабушка, как видно, больше других его любила…» Радикальные перемены произошли с Пушкиным-младшим в Захарово, где Мария Алексеевна, почувствовав себя, наконец, полноценной хозяйкой, завела свои порядки. А.Дельвиг похоже напишет о бабушке Пушкина так: «Она-то, без сомнения, была первою воспитательницею будущего поэта... Она выучила его русскому чтению и письму». И действительно, бабушка запретила говорить в Захарово по-французски и разогнала оттуда иноземных гувернёров, доверив внука только Арине Родионовне и «дядьке» Никите Козлову (тому самому, который переносил раненого на дуэли Пушкина из кареты в квартиру, а потом провожал гроб с телом своего воспитанника в Святогорский монастырь — «не отходил почти от гроба; ни ест, ни пьет»). Благодаря этим двоим дворовым слугам в Пушкине развилось понимание, по выражению Гоголя, «простого величия простых людей». И дядька, и нянька господских детей знали даже не с первых лет, а с первых дней их жизни. Няню своим первым внукам подыскала бабушка — Арина Родионовна была крепостной женщиной Марии Алексеевны, и та её хорошо знала и ценила. Для старшей, Ольги, Арина Родионовна стала не просто няней — кормилицей. Своих воспитанников она называла «занавесными пушкенятами». Была в старину такая примета: во время кормления «занавешивать», то есть закрывать чем-либо грудничкам глаза — чтобы в сторону не косили и на всю жизнь косыми не остались. Была она настоящею представительницею русских нянь. Мастерски рассказывала сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами да поговорками. А хорошей рассказчицей Арина Родионовна стала поневоле. В 10 лет она потеряла отца, а мать, которая и без того много работала, теперь почти вовсе перестала появляться дома. Чтобы младшие братья и сёстры не плакали, Арина непрестанно рассказывала им сказки и пела песни. Так что к моменту рождения Александра Сергеевича она была уже няней со стажем. Здесь, в Захарово, никто не мешал и не мог отнять у мальчика рассказов дядьки и Арины Родионовны про лешего, бабу-ягу, черномора, чудо-богатырей, царевну-лебедь и других героев, перекочевавших затем в его поэму «Руслан и Людмила». А поездки по окрестностям дали первые исторические знания и разбудили воображение. Сельцо было расположено между двух насыщенных историей мест: с одной стороны, неподалеку располагался древний Звенигород с его Саввино-Сторожевским монастырём, основанный в XIV веке сыном Дмитрия Донского Юрием, а с другой - ещё ближе, чем Звенигород, всего в трёх километрах, располагалась усадьба Голицыных - Большие Вязёмы, в которую Мария Алексеевна регулярно наведывалась с внуками. Легковесный и сентиментальный отец будущего поэта, до конца жизни порхавший из салона в салон и из будуара в будуар, скучал в деревне. Вспыльчивая и капризная мать, чувствующая глубокое отвращение к хозяйственным и семейным заботам, желающая только блистать в обществе, также всегда была рада сбыть детей с рук.
МКУК культурно-спортивный центр "Контакт"
В ноябре 1804 года Мария Алексеевна Ганнибал купила небольшое сельцо Захарово в Звенигородском уезде - 13 крестьянских дворов и земельные угодья вокруг - но не столько для себя, сколько для своих внуков.
Именно здесь пройдёт детство будущего поэта Пушкина, здесь он узнает, как живёт простой народ и здесь научится говорить по-русски… Бабушка, Мария Алексеевна, внука просто обожала, она видела, что родители уделяют сыну не слишком много внимания и потому забирала его в Захарово на долгие месяцы. Именно она стала его первым воспитателем. Александр Сергеевич в свою очередь тоже любил бабушку, называл её не иначе как «мамушкой», в честь неё назвал свою первую дочь и, конечно — писал стихи.
Маленького Сашу родители не любили. Отец, Сергей Львович Пушкин, не любил его точно так же, как не любил остальных своих детей, а вот нелюбовь матери, Надежды Осиповны, к старшему сыну была особенной — он уродился смуглым арапчонком. С раннего детства его дразнили обезьянкой, в лицее называли уже без уменьшительного суффикса — обезьяной, позже, когда окреп его нрав — смесью обезьяны с тигром. Кроме того, в детстве Пушкин был ребёнком пухлым и нерасторопным, и мать нередко называла его «увальнем» и «рохлей». Самооценки будущему поэту это не добавляло — полноты своей он очень стеснялся. По воспоминаниям сестры поэта, Ольги, он «своею неповоротливостью, происходившею от тучности тела, и всегдашнею молчаливостью приводил иногда мать в отчаяние. Она почти насильно водила его гулять и заставляла бегать».
Но проблема заключалась не только в том, что внешность сына не понравилась его матери. В новорождённом ребёнке она увидела черты своего отца, причинившего ей и матери много страданий. Бедность, настоящая тяжёлая бедность — вот на что обрекла себя и свою дочь Мария Алексеевна, красавица и хорошо образованная девушка из древнего рода Ржевских, когда по страстной любви связала себя браком с Осипом Ганнибалом.
«В Москве нашлась такая дура…», — так начиналась частушка, гулявшая в народе после известия о свадьбе Марии Пушкиной с третьим, неудачным, сыном арапа Петра Великого. И да, это не описка. Девичьей фамилией бабушки Александра Сергеевича была фамилия Пушкина.
Но судьба обошлась с ней жестоко. Муж бросил её с маленькой дочерью, будущей матерью поэта, и женился на другой женщине. В тяжёлой унизительной борьбе пришлось ей защищать своё честное имя, положение в обществе и интересы дочери. Вот как об этом рассказывал сам Александр Сергеевич: «Дед мой, Осип Абрамович женился на Марье Алексеевне Пушкиной, и сей брак был несчастлив. Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединённые с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене, представя фальшивое свидетельство о смерти первой Новый брак деда моего объявлен был незаконным, бабушке моей возвращена трёхлетняя её дочь, а дедушка послан на службу в черноморский флот. Тридцать лет они жили розно. Дед мой умер в 1807 году, в своей псковской деревне, от следствий невоздержанной жизни».
Неудивительно, что своего отца Надежда Осиповна не любила и старалась его не вспоминать, а когда её старший сын родился очень похожим на своего деда, невзлюбила его - позже она выплеснула все свои материнские чувства на младшенького Лёвушку, а Александру их так и не досталось. Видя эту несправедливость, бабушка Мария решила поучаствовать в его судьбе. Уже спустя год после рождения внука она перебралась на жительство в семью дочери. Но здесь забота о Саше бабушки, которая не имела в доме дочери достаточного влияния, и ласковость к нему няни Арины Родионовны не были достаточными для того, чтобы перебить ту гремучую смесь ужаса и отвращения, которую испытывала к старшему сыну мать. Надежда Осиповна однажды целый год не разговаривала с маленьким Сашей; «для него она специально изобретала особые наказания, недовольная его рассеянностью, неуклюжестью и неизящною внешностью».
Хорошо знавшая Марию Алексеевну Е. Янькова рассказывала о детстве будущего поэта и его бабушке так: «Пушкины жили весело и открыто, но всем домом заведывала больше старуха Ганнибал, очень умная, дельная и рассудительная женщина; она умела дом вести как следует и она также больше занималась детьми. Старший внук её Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик лет девяти или десяти, со смуглым личиком, не скажу, чтобы слишком пригляден, но с очень живыми глазами. Иногда мы приедем, а он сидит в зале в углу, огорожен кругом стульями: что-нибудь накуралесил и за то оштрафован, а иногда и он с другими пустится в пляс, да так как очень он был неловок, то над ним кто-нибудь посмеётся, вот он весь покраснеет, губу надует, уйдёт в свой угол и во весь вечер его со стула никто тогда не стащит: значит, его за живое задели и он обиделся, сидит одинёшенек. Не раз про него говорила Марья Алексеевна: «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умён и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернётся и расходится, что его ничем не уймёшь; из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем это всё кончится, ежели он не переменится». Бабушка, как видно, больше других его любила…»
Радикальные перемены произошли с Пушкиным-младшим в Захарово, где Мария Алексеевна, почувствовав себя, наконец, полноценной хозяйкой, завела свои порядки. А.Дельвиг похоже напишет о бабушке Пушкина так: «Она-то, без сомнения, была первою воспитательницею будущего поэта... Она выучила его русскому чтению и письму». И действительно, бабушка запретила говорить в Захарово по-французски и разогнала оттуда иноземных гувернёров, доверив внука только Арине Родионовне и «дядьке» Никите Козлову (тому самому, который переносил раненого на дуэли Пушкина из кареты в квартиру, а потом провожал гроб с телом своего воспитанника в Святогорский монастырь — «не отходил почти от гроба; ни ест, ни пьет»). Благодаря этим двоим дворовым слугам в Пушкине развилось понимание, по выражению Гоголя, «простого величия простых людей».
И дядька, и нянька господских детей знали даже не с первых лет, а с первых дней их жизни. Няню своим первым внукам подыскала бабушка — Арина Родионовна была крепостной женщиной Марии Алексеевны, и та её хорошо знала и ценила. Для старшей, Ольги, Арина Родионовна стала не просто няней — кормилицей. Своих воспитанников она называла «занавесными пушкенятами». Была в старину такая примета: во время кормления «занавешивать», то есть закрывать чем-либо грудничкам глаза — чтобы в сторону не косили и на всю жизнь косыми не остались.
Была она настоящею представительницею русских нянь. Мастерски рассказывала сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами да поговорками. А хорошей рассказчицей Арина Родионовна стала поневоле. В 10 лет она потеряла отца, а мать, которая и без того много работала, теперь почти вовсе перестала появляться дома. Чтобы младшие братья и сёстры не плакали, Арина непрестанно рассказывала им сказки и пела песни. Так что к моменту рождения Александра Сергеевича она была уже няней со стажем.
Здесь, в Захарово, никто не мешал и не мог отнять у мальчика рассказов дядьки и Арины Родионовны про лешего, бабу-ягу, черномора, чудо-богатырей, царевну-лебедь и других героев, перекочевавших затем в его поэму «Руслан и Людмила». А поездки по окрестностям дали первые исторические знания и разбудили воображение. Сельцо было расположено между двух насыщенных историей мест: с одной стороны, неподалеку располагался древний Звенигород с его Саввино-Сторожевским монастырём, основанный в XIV веке сыном Дмитрия Донского Юрием, а с другой - ещё ближе, чем Звенигород, всего в трёх километрах, располагалась усадьба Голицыных - Большие Вязёмы, в которую Мария Алексеевна регулярно наведывалась с внуками.
Легковесный и сентиментальный отец будущего поэта, до конца жизни порхавший из салона в салон и из будуара в будуар, скучал в деревне. Вспыльчивая и капризная мать, чувствующая глубокое отвращение к хозяйственным и семейным заботам, желающая только блистать в обществе, также всегда была рада сбыть детей с рук.