ЭФИОПСКАЯ ОДИССЕЯ МЛАДШЕГО СЕРЖАНТА ВЛАДИМИРА ВДОВИНА
Младший сержант В.Вдовин (слева) с сослуживцами в Эфиопии
В команде «ЖВК» (жарко-влажного климата), куда попал служить Владимир Васильевич, как правило, готовили связистов для отправки на Кубу. Но песчаным пляжам и красочным карнавалам Острова свободы суждено было остаться лишь в воображении курсантов муромской «учебки». В последний момент им сообщили, что их пока оставляют в резерве. В подмосковном городке, где проходил дальнейшую служ-бу В.Вдовин, бойцы обучали премудростям своей военной специальности заморских слушателей московских военных академий: корейцев, поляков, немцев... Через полгода, весной 1977-го, всех резервников вдруг вызвали в Политуправление Министерства обороны СССР. Там в обстановке строжайшей секретности с ними провели ускоренные курсы доподготовки: повторили основные международные коды, поводили на стрельбище, обучили основам рукопашного боя, после чего навесили им на погоны лычки младших сержантов, и полковник-особист сообщил им, наконец, что их готовят к отправке в Эфиопию для защиты эфиопской революции и оказания интернациональной помощи народам этой дружественной страны в отражении внешней агрессии. В октябре 1977 года от порта города Николаева отплывали к далеким берегам Красного моря советские корабли, груженные военной техникой, в частности, передвижными радиолокационными станциями. После погрузки техники бойцов – членов экипажей станций отправили обратно в Москву. 17 ноября на трап пассажирского лайнера в международном аэропорту «Шереметьево» поднялась необычная группа туристов. Все – «мужеска полу», одинаково коротко стриженные и одетые в одинаковые джинсовые костюмы. После двух посадок на Кипре и Северном Йемене (который тогда назывался «Демократическим», потому что больше, чем Южный Йемен дружил с СССР) самолет приземлился в аэропорту Аддис-Абебы. Столпившись у трапа самолета, «туристы» делились между собой первыми впечатлениями: «Смотри, смотри, негр идет!», « Вообще-то мы в Африке», «Эфиоп-твою!..» В строгих черных костюмах и белых рубашках подошли представители советского посольства. Их сопровождал целый конвой в таких же гражданских костюмах, из-под пиджаков которых торчали короткие рыльца стволов мини-«калашниковых». «Туристов» под конвоем доставили в посольство, дали каж-дому по маленькой булочке и... забыли. Лишь на следующий день ближе к обеду их препроводили в столовую и накормили чем-то. Вообще и в посольстве, и во всей Эфиопии, пока шла война, меню было калорийным, но слишком уж однообразным. Тушенка, макароны, заспиртованный хлеб... Это когда буханку достаешь из полиэтиленового пакета и в течение суток им можно травить тараканов. Лишь через 24 часа его можно употреблять в пищу, а до этого не то что есть – нюхать противно. Куревом тоже обеспечили. Всю войну бойцов регулярно снабжали сигаретами «Новость». – Вот так «Новость»! – воскликнул кто-то, увидев пожел-тевшие от времени пачки выпуска 1957 года! Определили зарплату в 250 быр, что по официальному курсу соответствовало примерно 100 советским рублям. Деньги немалые, если учесть, что годовой доход на душу населения в Эфиопии составлял около 200 быр (на 1985 год). Впрочем, с этой суммы на руки перепадала лишь десятая часть. Остальное шло на чеки, отовариться по которым можно было только после службы.
Эфиопский солдат у плаката, воспевающего советско- эфиопское братство по оружию
*** ЭФИОПИЯ. Население – 46 миллионов человек (1987 г.). Государственный язык – амхарский. Столица — г.Аддис-Абеба. Свыше 40% – христиане, столько же мусульман, остальные – приверженцы традиционных верований. К началу XX века эфиопское королевство оставалось единственным на Африканском континенте государством (за исключением ЮАР), сохранившим политическую независимость от колониального господства. В феврале 1974 года сержант Менгисту Хайле Мариам сверг императора Хайле Селассие I . Новое руководство уравняло в правах всех граждан независимо от социального происхождения, национальности и вероисповедания, наметило аграрную реформу, суть которой сводилась к наделению землей всех, кто живет за счет ее обработки (каждой семье – до 10 гектаров). Впервые были установлены 8-часовой рабочий день, ежегодный оплачиваемый отпуск.
Менгисту Хайле Мариам – сержант, ставший полковником
20 апреля 1976 года была принята программа национально-демократической революции, конечной целью которой было «создание предпосылок для перехода к строительству основ будущего социалистического общества». С первых же дней революции начинается активная работа по созданию Рабочей партии, разумеется, правящей, марксистско-ленинской, стратегической линией которой должно было построение в этой первобытно-феодальной стране социализма. Возглавил партию, естественно, М.Х.Мариам. Во внешней политике был взят курс на сотрудничество со странами социализма, на борьбу против апартеида, империализма, колониализма и сионизма. И, конечно, за мир во всем мире.
*** В столице царила полная анархия. Днем еще было нормально, но с наступлением темноты начиналось царство насилия и беззакония. Темнело внезапно. Только что ослепительно светило знойное африканское солнце, как вдруг оно закатывалось за горизонт и наступала такая темень, что хоть глаз выколи. Сразу же как по команде то тут, то там начиналась трескотня одиночных выстрелов и автоматных очередей, которая не стихала до самого утра. А на рассвете на тротуарах, вдоль дорог находили трупы, происхождение которых ровным счетом никого не интересовало. Их никто не убирал, да и не было в этом необходимости – больше суток они не валялись. Изъеденных мухами, с выклеванными глазами, вздувшихся от жары тела растаскивали бродячие собаки-людоеды, которые тут же, на глазах прохожих, устраивали свои пиршества.
Советские специалисты в Эфиопии. Из интернета
На второй день Вдовину вместе с остальными ребятами разрешили пройтись по городу. Что может интересовать советского человека, оказавшегося в дикой средневековой стране, да еще во время войны? Первым делом бойцы стали выспрашивать у двоих негров, сопровождавших их, где тут можно выпить. Оказалось, что это не проблема. Самогоном торговали в любой лавочке. Там же можно было его распить. У каждого из ребят в кармане было по сто «дыр» – деньги бешеные по меркам эфиопов. В первой же забегаловке они и наклюкались, потому что у хозяина попросту не оказалось сдачи. А может, он схитрил, чтобы больше сбагрить своего товару. Сказать, что самогон этот был дерьмом – значит ничего не сказать.
Парадоксы эфиопско-сомалийской войны: советский МиГ-21 сомалийских ВВС
И американский F-5 эфиопскских ВВС – Из чего он его гонит?! – морщась, спросил один из бойцов у своих провожатых, отведав зелья. Из объяснений «негров» выходило, что в компоненты этой нечисти входили такие экзотические продукты, как букашки, пауки и еще что-то, о чем им лучше было бы не знать. ...Неожиданно стемнело, и сразу на улице началась пальба. Появляться там, да еще с бодуна было равносильно самоубийству. И бойцы разумно решили остаться в лавочке до утра, к великой радости его хозяина. Беспощадная пьянка продолжилась. Тем временем в посольстве разразился скандал. Бросились искать пропавших. Впрочем, эфиопские патрульные сразу смекнули, где примерно можно искать советских специалистов. Поздней ночью перепившихся ребят под конвоем автоматчиков на бронетранспортерах бережно доставили в советское посольство. Дня через три по прибытии наших специалистов в Аддис-Абебу в порт Асэб пришли наши пароходы с техникой. Бойцов повезли туда для разгрузки. Генерал Петров (фамилия, скорее всего, вымышленная), командовавший нашими военспецами, раскидал солдат и офицеров по фронтам. Их было три: Северный, Южный и Эритрейский. Вдовину выпало отправляться на Южный фронт, в район треугольника городов Етт, Ету и Харэра. Среди советских связистов было 15 офицеров, 1 прапорщик и 3 солдата. Впрочем, звания здесь носили условный характер. Офицеры работали наравне с солдатами, называли друг друга по именам и внешне ничем от них не отличались. И те, и другие были в джинсах и рубашках, в кедах на босу ногу. Зима в саваннах – пора возрождения. В сезон дождей все оживает, природа наполняется жизнью. Лето же, наоборот, – мертвый сезон. Знойное солнце иссушает даже бушующие реки. На фронт Вдовин попал в середине декабря, в разгар сезона дождей. По ним можно было сверять часы. В строго определенный момент в течение двух часов стеной стоял ливень, который столь же резко прекращался в «назначенный» час, минута в минуту. В сезон дождей пересохшие канавки, которых и на карте-то не было, превращались в глубокие бурлящие потоки. Обманчивы были эти «переплюйки». Плюхнется бронетранспортер – и с концом. Многие наши ребята толком плавать-то не умели. За все время боевых действий Владимир потерял товарищей не столько убитыми, сколько утонувшими. Ведь знали же в Москве, куда посылают, а все равно половина бэтээров прибыла без заглушек: вместо того, чтобы плавать, эти машины шли на дно вместе с теми, кто в них сидел.
Эфиопские солдаты во время контрнаступления в Огадене. 16 февраля 1978 года. Из интернета
*** СОМАЛИ (Сомалийская Демократическая Республика). Население 5,8 млн. человек (1985 г.). Столица – г.Могадишо. Религия – ислам. Свыше 70% населения – скотоводы-кочевники. Жизненный уровень – один из самых низких в Африке. 21 октября 1969 года группа офицеров во главе с генералом Мохамедом Сиад Барре совершила в стране государственный переворот и захватила власть. Изменилось название государства. Сомали стало Демократической республикой, а Сиад Барре провозгласил себя Президентом Верховного революционного совета, главой государства и правительства. До 1977 года сомалийская революция успешно развивалась, обильно подпитываемая Советским Союзом, пока диктатор-революционер Барре в одностороннем порядке не разорвал Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР и в июле осуществил агрессию против Эфиопии с целью присоединить провинцию Огаден, населенную преимущественно сомалийцами. В марте следующего года сомалийское вторжение было разгромлено кубинскими войсками при поддержке советских специалистов, йеменских летчиков и эфиопских солдат. С тех пор страна погрязла в гражданской войне, которая закончится свержением диктатора Барре.
Сиад Барре (слева)
*** В январе 1978-го часть, в которой служил Вдовин, сменил московский полк, а их перебросили поближе к фронту. В новоприбывшем полку плохо знали национальных героев Эфиопии, через то и промашка вышла. Как-то подъехал какой-то «негр» в сопровождении охраны из 40 других «негров» с автоматами и стал рваться в расположение части, требуя связи с Кремлем. Наши пробили тревогу, и два часа двести бойцов стояли к ним лицом к лицу, уткнувшись друг другу в животы дулами автоматов, пока не выяснилось, что «наглый негр» не кто иной, как сам товарищ Менгисту. Основная тяжесть войны легла на кубинцев, советских военспецов и отчасти на йеменских летчиков. Кубинцы были представлены всеми родами войск. Наши – летчиками и связистами. Эфиопы воевали так: на фронт каждый отправлялся с семьей, так что вслед за эфиопскими солдатами табором ходили их жены, «которые беременные, которые с детьми, а которые и с детьми, и беременные одновременно». На субботу-воскресенье он оставлял позиции и уходил домой, к семье. Если такого солдата не заменить на посту, то, отстояв положенные 2 часа, он, волоча автомат, спокойно брел домой. В отличие от наших солдат, у кубинцев не было какого-то четкого разграничения в возрасте. Кастро то и дело бросал десятки тысяч вчерашних рабочих, крестьян, учителей, врачей на край света с оружием в руках защищать завоевания социализма в очередной революционной стране, где порой основная масса населения все еще довольствовалась набедренными повязками. Кубинцы в Эфиопии несли большие потери. Неудивительно, ведь большинство их прибыло прямо со сборов. Немало было среди них и призывников пенсионного возраста. Дисциплина была железной. Разведчик, посланный за языком, не мог вернуться, не выполнив задания. Хоть мертвого, но языка доставить должен. Или погибнуть. Иначе – трибунал.
*** Вплоть до вторжения в Эфиопию армия «демократического» Сомали создавалась и укреплялась за счет Советского Союза, а Эфиопская «императорская» армия до свержения монархии в 1974 году подпитывалась американской и натовской техникой. Не удивительно, что на первом этапе войны наши и кубинские летчики порой летали на американских F-5 и вертолетах, а сомалийская авиация, за штурвалом которой сидели американские летчики, состояла наполовину из «МиГов». Война в Эфиопии рассматривалась советскими военными как полигон для испытания новейших образцов советской военной техники. О таком оружии как «трещотка» я узнал впервые от Вдовина. Это такая адская машина, которую сбрасывают на парашюте, и пока она летит, кружится вокруг своей оси, равномерно выбрасывая на сотни метров вокруг в диаметре по четыре пули на каждый квадратный метр. А перед самой землей взрывается. Рассказывая об этой войне, Владимир Васильевич нет-нет да и вставлял: «Об этом нельзя писать». Повидал там такого, что и сегодня лучше помалкивать. Сначала по «объекту» утюжила авиация. Затем – артиллерия. Затем туда врывались кубинские танки и бронетранспортеры. Они перли вперед, наматывая на гусеницы уже мертвые тела. Сплошное царство смерти! Наступали, пока не уперлись в кенийскую границу. Потом повернули на восток, в сторону Сомали. Жара стояла невообразимая. Один раз термометр остановился на отметке 64,5 градуса выше нуля. Тридцать градусов было нормой. Воду брали у кубинцев. Им ее сбрасывали с вертолетов. Местную воду практически не употребляли – были случаи отравлений со смертельным исходом. В другой раз похолодало до нуля. По стране объявили траур. По самым скромным подсчетам, в эту ночь замерзло 200 человек. Да и как не замерзнуть, когда даже в столице можно было увидеть нищих в чем мать родила. Кубинские летчики работали по непрерывному графику. На полевых аэродромах стоял сплошной гул. Возвращалась с бомбежки очередная восьмерка, ей на смену вылетала другая. Хотя возвращались иногда не все. В иные дни кубинцы теряли по 3-4 самолета. Эфиопы тоже летали. Да еще возмущались, что наши бомбы не взрываются. Оказалось, что они перед сбросом не снимали их с предохранителя. У наших потери были в основном среди офицеров. Человек 12 из 30 бойцов увезли в цинковых гробах. Погибло несколько семей советских учителей и врачей, которые работали в городах, оказавшихся в ходе войны в районе боевых действий. Из шести экипажей связистов (по 4 человека в каждом) только в двух не было потерь. Один экипаж полностью подорвался на мине. В остальных к концу войны недосчитались по одному-два человека. В январе 1978-го сомалийский снаряд угодил в бензовоз, стоявший рядом с передвижной станцией. Вдовин в это время сидел на морзянке, дверь была приоткрыта. Очнулся в госпитале с контузией. Обгорели лицо и волосы. Недели через две поправился и обратно выписался на фронт. В марте закончились боевые действия, но война сразу же переросла в гражданскую, и возвращение наших военных откладывалось на неопределенный срок. Однако Владимиру повезло. Однажды отправили его в столицу за продуктами. Начальник узла связи как раз в это время занимался оформлением на дембель пятерых бойцов экипажа, снятого в районе города Асэб. Полковник, видимо, был в хорошем настроении. – Хочешь домой? – спросил он вдруг младшего сержанта. – Шутишь! – не поверил тот. – Сдай автомат, получи чеки и дуй в самолет. Лишь оказавшись в военно-транспортном самолете среди цинковых гробов и пьяных кубинцев, летевших домой, он поверил в то, что весь кошмар для него остался позади. Матрац и покрывало, блестевшие от грязи, кишевшая клопами подушка, кровь, смерть – все было в прошлом. Единственным документом, свидетельствующем о том, где провел этот год младший сержант Владимир Вдовин, были его загранпаспорт да чеки. Все, что теперь связывало его с этой войной, это не знавший стирки в течение года джинсовый костюм. – Камараде! – кричали кубинцы и обнимались с нашими бойцами. В дороге, так и не приходя в сознание, умер от ран Сергей Чекмарев из Кумертау. В Министерстве обороны их первым делом отправили в баню. Впервые за год с лишним. Через неделю в «гражданке» прибыли в часть для оформления демобилизации. – Будете форму надевать? – только и спросили там. – Зачем? – ответили бойцы. – Как воевали, так и поедем. 30 декабря 1978 года в четвертое отделение Стерлитамакского горвоенкомата явился странный дембель. Сказать, что он был одет не по уставу – не то слово. Он вообще был одет не по сезону – в двойной джинсовой куртке, в сандалиях. (А морозы в те дни стояли под пятьдесят). Военком ошалел, увидев такого солдата. Но когда тот представил документы, отпала всякая охота задавать лишние вопросы. Спустя 7 лет мать Владимира получила первое письмо, отправленное сыном из Эфиопии.
В.Вдовин на награждении медалью «За воинское отличие». Форму ему одолжил кто-то из дембелей, пришедших встать на воинский учет. Из домашнего фотоальбома Владимира Васильевича
Вечерний Стерлитамак
Из Книги "Неизвестная война"
ЭФИОПСКАЯ ОДИССЕЯ МЛАДШЕГО СЕРЖАНТА ВЛАДИМИРА ВДОВИНА
Младший сержант В.Вдовин (слева) с сослуживцами в Эфиопии
В команде «ЖВК» (жарко-влажного климата), куда попал служить Владимир Васильевич, как правило, готовили связистов для отправки на Кубу. Но песчаным пляжам и красочным карнавалам Острова свободы суждено было остаться лишь в воображении курсантов муромской «учебки». В последний момент им сообщили, что их пока оставляют в резерве.
В подмосковном городке, где проходил дальнейшую служ-бу В.Вдовин, бойцы обучали премудростям своей военной специальности заморских слушателей московских военных академий: корейцев, поляков, немцев... Через полгода, весной 1977-го, всех резервников вдруг вызвали в Политуправление Министерства обороны СССР. Там в обстановке строжайшей секретности с ними провели ускоренные курсы доподготовки: повторили основные международные коды, поводили на стрельбище, обучили основам рукопашного боя, после чего навесили им на погоны лычки младших сержантов, и полковник-особист сообщил им, наконец, что их готовят к отправке в Эфиопию для защиты эфиопской революции и оказания интернациональной помощи народам этой дружественной страны в отражении внешней агрессии.
В октябре 1977 года от порта города Николаева отплывали к далеким берегам Красного моря советские корабли, груженные военной техникой, в частности, передвижными радиолокационными станциями. После погрузки техники бойцов – членов экипажей станций отправили обратно в Москву. 17 ноября на трап пассажирского лайнера в международном аэропорту «Шереметьево» поднялась необычная группа туристов. Все – «мужеска полу», одинаково коротко стриженные и одетые в одинаковые джинсовые костюмы. После двух посадок на Кипре и Северном Йемене (который тогда назывался «Демократическим», потому что больше, чем Южный Йемен дружил с СССР) самолет приземлился в аэропорту Аддис-Абебы.
Столпившись у трапа самолета, «туристы» делились между собой первыми впечатлениями: «Смотри, смотри, негр идет!», « Вообще-то мы в Африке», «Эфиоп-твою!..»
В строгих черных костюмах и белых рубашках подошли представители советского посольства. Их сопровождал целый конвой в таких же гражданских костюмах, из-под пиджаков которых торчали короткие рыльца стволов мини-«калашниковых».
«Туристов» под конвоем доставили в посольство, дали каж-дому по маленькой булочке и... забыли. Лишь на следующий день ближе к обеду их препроводили в столовую и накормили чем-то. Вообще и в посольстве, и во всей Эфиопии, пока шла война, меню было калорийным, но слишком уж однообразным. Тушенка, макароны, заспиртованный хлеб... Это когда буханку достаешь из полиэтиленового пакета и в течение суток им можно травить тараканов. Лишь через 24 часа его можно употреблять в пищу, а до этого не то что есть – нюхать противно. Куревом тоже обеспечили. Всю войну бойцов регулярно снабжали сигаретами «Новость».
– Вот так «Новость»! – воскликнул кто-то, увидев пожел-тевшие от времени пачки выпуска 1957 года!
Определили зарплату в 250 быр, что по официальному курсу соответствовало примерно 100 советским рублям. Деньги немалые, если учесть, что годовой доход на душу населения в Эфиопии составлял около 200 быр (на 1985 год). Впрочем, с этой суммы на руки перепадала лишь десятая часть. Остальное шло на чеки, отовариться по которым можно было только после службы.
Эфиопский солдат у плаката, воспевающего советско- эфиопское братство по оружию
***
ЭФИОПИЯ. Население – 46 миллионов человек (1987 г.). Государственный язык – амхарский. Столица — г.Аддис-Абеба. Свыше 40% – христиане, столько же мусульман, остальные – приверженцы традиционных верований. К началу XX века эфиопское королевство оставалось единственным на Африканском континенте государством (за исключением ЮАР), сохранившим политическую независимость от колониального господства.
В феврале 1974 года сержант Менгисту Хайле Мариам сверг императора Хайле Селассие I . Новое руководство уравняло в правах всех граждан независимо от социального происхождения, национальности и вероисповедания, наметило аграрную реформу, суть которой сводилась к наделению землей всех, кто живет за счет ее обработки (каждой семье – до 10 гектаров). Впервые были установлены 8-часовой рабочий день, ежегодный оплачиваемый отпуск.
Менгисту Хайле Мариам – сержант, ставший полковником
20 апреля 1976 года была принята программа национально-демократической революции, конечной целью которой было «создание предпосылок для перехода к строительству основ будущего социалистического общества». С первых же дней революции начинается активная работа по созданию Рабочей партии, разумеется, правящей, марксистско-ленинской, стратегической линией которой должно было построение в этой первобытно-феодальной стране социализма. Возглавил партию, естественно, М.Х.Мариам. Во внешней политике был взят курс на сотрудничество со странами социализма, на борьбу против апартеида, империализма, колониализма и сионизма. И, конечно, за мир во всем мире.
***
В столице царила полная анархия. Днем еще было нормально, но с наступлением темноты начиналось царство насилия и беззакония. Темнело внезапно. Только что ослепительно светило знойное африканское солнце, как вдруг оно закатывалось за горизонт и наступала такая темень, что хоть глаз выколи. Сразу же как по команде то тут, то там начиналась трескотня одиночных выстрелов и автоматных очередей, которая не стихала до самого утра. А на рассвете на тротуарах, вдоль дорог находили трупы, происхождение которых ровным счетом никого не интересовало. Их никто не убирал, да и не было в этом необходимости – больше суток они не валялись. Изъеденных мухами, с выклеванными глазами, вздувшихся от жары тела растаскивали бродячие собаки-людоеды, которые тут же, на глазах прохожих, устраивали свои пиршества.
Советские специалисты в Эфиопии. Из интернета
На второй день Вдовину вместе с остальными ребятами разрешили пройтись по городу. Что может интересовать советского человека, оказавшегося в дикой средневековой стране, да еще во время войны? Первым делом бойцы стали выспрашивать у двоих негров, сопровождавших их, где тут можно выпить. Оказалось, что это не проблема. Самогоном торговали в любой лавочке. Там же можно было его распить. У каждого из ребят в кармане было по сто «дыр» – деньги бешеные по меркам эфиопов. В первой же забегаловке они и наклюкались, потому что у хозяина попросту не оказалось сдачи. А может, он схитрил, чтобы больше сбагрить своего товару. Сказать, что самогон этот был дерьмом – значит ничего не сказать.
Парадоксы эфиопско-сомалийской войны: советский МиГ-21 сомалийских ВВС
И американский F-5 эфиопскских ВВС
– Из чего он его гонит?! – морщась, спросил один из бойцов у своих провожатых, отведав зелья.
Из объяснений «негров» выходило, что в компоненты этой нечисти входили такие экзотические продукты, как букашки, пауки и еще что-то, о чем им лучше было бы не знать.
...Неожиданно стемнело, и сразу на улице началась пальба. Появляться там, да еще с бодуна было равносильно самоубийству. И бойцы разумно решили остаться в лавочке до утра, к великой радости его хозяина. Беспощадная пьянка продолжилась. Тем временем в посольстве разразился скандал. Бросились искать пропавших. Впрочем, эфиопские патрульные сразу смекнули, где примерно можно искать советских специалистов. Поздней ночью перепившихся ребят под конвоем автоматчиков на бронетранспортерах бережно доставили в советское посольство.
Дня через три по прибытии наших специалистов в Аддис-Абебу в порт Асэб пришли наши пароходы с техникой. Бойцов повезли туда для разгрузки. Генерал Петров (фамилия, скорее всего, вымышленная), командовавший нашими военспецами, раскидал солдат и офицеров по фронтам. Их было три: Северный, Южный и Эритрейский. Вдовину выпало отправляться на Южный фронт, в район треугольника городов Етт, Ету и Харэра. Среди советских связистов было 15 офицеров, 1 прапорщик и 3 солдата. Впрочем, звания здесь носили условный характер. Офицеры работали наравне с солдатами, называли друг друга по именам и внешне ничем от них не отличались. И те, и другие были в джинсах и рубашках, в кедах на босу ногу.
Зима в саваннах – пора возрождения. В сезон дождей все оживает, природа наполняется жизнью. Лето же, наоборот, – мертвый сезон. Знойное солнце иссушает даже бушующие реки. На фронт Вдовин попал в середине декабря, в разгар сезона дождей. По ним можно было сверять часы. В строго определенный момент в течение двух часов стеной стоял ливень, который столь же резко прекращался в «назначенный» час, минута в минуту.
В сезон дождей пересохшие канавки, которых и на карте-то не было, превращались в глубокие бурлящие потоки. Обманчивы были эти «переплюйки». Плюхнется бронетранспортер – и с концом. Многие наши ребята толком плавать-то не умели. За все время боевых действий Владимир потерял товарищей не столько убитыми, сколько утонувшими. Ведь знали же в Москве, куда посылают, а все равно половина бэтээров прибыла без заглушек: вместо того, чтобы плавать, эти машины шли на дно вместе с теми, кто в них сидел.
***
СОМАЛИ (Сомалийская Демократическая Республика). Население 5,8 млн. человек (1985 г.). Столица – г.Могадишо. Религия – ислам. Свыше 70% населения – скотоводы-кочевники. Жизненный уровень – один из самых низких в Африке. 21 октября 1969 года группа офицеров во главе с генералом Мохамедом Сиад Барре совершила в стране государственный переворот и захватила власть. Изменилось название государства. Сомали стало Демократической республикой, а Сиад Барре провозгласил себя Президентом Верховного революционного совета, главой государства и правительства.
До 1977 года сомалийская революция успешно развивалась, обильно подпитываемая Советским Союзом, пока диктатор-революционер Барре в одностороннем порядке не разорвал Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР и в июле осуществил агрессию против Эфиопии с целью присоединить провинцию Огаден, населенную преимущественно сомалийцами. В марте следующего года сомалийское вторжение было разгромлено кубинскими войсками при поддержке советских специалистов, йеменских летчиков и эфиопских солдат. С тех пор страна погрязла в гражданской войне, которая закончится свержением диктатора Барре.
Сиад Барре (слева)
***
В январе 1978-го часть, в которой служил Вдовин, сменил московский полк, а их перебросили поближе к фронту. В новоприбывшем полку плохо знали национальных героев Эфиопии, через то и промашка вышла. Как-то подъехал какой-то «негр» в сопровождении охраны из 40 других «негров» с автоматами и стал рваться в расположение части, требуя связи с Кремлем. Наши пробили тревогу, и два часа двести бойцов стояли к ним лицом к лицу, уткнувшись друг другу в животы дулами автоматов, пока не выяснилось, что «наглый негр» не кто иной, как сам товарищ Менгисту.
Основная тяжесть войны легла на кубинцев, советских военспецов и отчасти на йеменских летчиков. Кубинцы были представлены всеми родами войск. Наши – летчиками и связистами. Эфиопы воевали так: на фронт каждый отправлялся с семьей, так что вслед за эфиопскими солдатами табором ходили их жены, «которые беременные, которые с детьми, а которые и с детьми, и беременные одновременно». На субботу-воскресенье он оставлял позиции и уходил домой, к семье. Если такого солдата не заменить на посту, то, отстояв положенные 2 часа, он, волоча автомат, спокойно брел домой.
В отличие от наших солдат, у кубинцев не было какого-то четкого разграничения в возрасте. Кастро то и дело бросал десятки тысяч вчерашних рабочих, крестьян, учителей, врачей на край света с оружием в руках защищать завоевания социализма в очередной революционной стране, где порой основная масса населения все еще довольствовалась набедренными повязками. Кубинцы в Эфиопии несли большие потери. Неудивительно, ведь большинство их прибыло прямо со сборов. Немало было среди них и призывников пенсионного возраста. Дисциплина была железной. Разведчик, посланный за языком, не мог вернуться, не выполнив задания. Хоть мертвого, но языка доставить должен. Или погибнуть. Иначе – трибунал.
***
Вплоть до вторжения в Эфиопию армия «демократического» Сомали создавалась и укреплялась за счет Советского Союза, а Эфиопская «императорская» армия до свержения монархии в 1974 году подпитывалась американской и натовской техникой. Не удивительно, что на первом этапе войны наши и кубинские летчики порой летали на американских F-5 и вертолетах, а сомалийская авиация, за штурвалом которой сидели американские летчики, состояла наполовину из «МиГов».
Война в Эфиопии рассматривалась советскими военными как полигон для испытания новейших образцов советской военной техники. О таком оружии как «трещотка» я узнал впервые от Вдовина. Это такая адская машина, которую сбрасывают на парашюте, и пока она летит, кружится вокруг своей оси, равномерно выбрасывая на сотни метров вокруг в диаметре по четыре пули на каждый квадратный метр. А перед самой землей взрывается. Рассказывая об этой войне, Владимир Васильевич нет-нет да и вставлял: «Об этом нельзя писать».
Повидал там такого, что и сегодня лучше помалкивать. Сначала по «объекту» утюжила авиация. Затем – артиллерия. Затем туда врывались кубинские танки и бронетранспортеры. Они перли вперед, наматывая на гусеницы уже мертвые тела. Сплошное царство смерти!
Наступали, пока не уперлись в кенийскую границу. Потом повернули на восток, в сторону Сомали. Жара стояла невообразимая. Один раз термометр остановился на отметке 64,5 градуса выше нуля. Тридцать градусов было нормой. Воду брали у кубинцев. Им ее сбрасывали с вертолетов. Местную воду практически не употребляли – были случаи отравлений со смертельным исходом. В другой раз похолодало до нуля. По стране объявили траур. По самым скромным подсчетам, в эту ночь замерзло 200 человек. Да и как не замерзнуть, когда даже в столице можно было увидеть нищих в чем мать родила.
Кубинские летчики работали по непрерывному графику. На полевых аэродромах стоял сплошной гул. Возвращалась с бомбежки очередная восьмерка, ей на смену вылетала другая. Хотя возвращались иногда не все. В иные дни кубинцы теряли по 3-4 самолета. Эфиопы тоже летали. Да еще возмущались, что наши бомбы не взрываются. Оказалось, что они перед сбросом не снимали их с предохранителя.
У наших потери были в основном среди офицеров. Человек 12 из 30 бойцов увезли в цинковых гробах. Погибло несколько семей советских учителей и врачей, которые работали в городах, оказавшихся в ходе войны в районе боевых действий. Из шести экипажей связистов (по 4 человека в каждом) только в двух не было потерь. Один экипаж полностью подорвался на мине. В остальных к концу войны недосчитались по одному-два человека.
В январе 1978-го сомалийский снаряд угодил в бензовоз, стоявший рядом с передвижной станцией. Вдовин в это время сидел на морзянке, дверь была приоткрыта. Очнулся в госпитале с контузией. Обгорели лицо и волосы. Недели через две поправился и обратно выписался на фронт.
В марте закончились боевые действия, но война сразу же переросла в гражданскую, и возвращение наших военных откладывалось на неопределенный срок. Однако Владимиру повезло. Однажды отправили его в столицу за продуктами. Начальник узла связи как раз в это время занимался оформлением на дембель пятерых бойцов экипажа, снятого в районе города Асэб. Полковник, видимо, был в хорошем настроении.
– Хочешь домой? – спросил он вдруг младшего сержанта.
– Шутишь! – не поверил тот.
– Сдай автомат, получи чеки и дуй в самолет.
Лишь оказавшись в военно-транспортном самолете среди цинковых гробов и пьяных кубинцев, летевших домой, он поверил в то, что весь кошмар для него остался позади. Матрац и покрывало, блестевшие от грязи, кишевшая клопами подушка, кровь, смерть – все было в прошлом. Единственным документом, свидетельствующем о том, где провел этот год младший сержант Владимир Вдовин, были его загранпаспорт да чеки. Все, что теперь связывало его с этой войной, это не знавший стирки в течение года джинсовый костюм.
– Камараде! – кричали кубинцы и обнимались с нашими бойцами. В дороге, так и не приходя в сознание, умер от ран Сергей Чекмарев из Кумертау.
В Министерстве обороны их первым делом отправили в баню. Впервые за год с лишним. Через неделю в «гражданке» прибыли в часть для оформления демобилизации.
– Будете форму надевать? – только и спросили там.
– Зачем? – ответили бойцы. – Как воевали, так и поедем.
30 декабря 1978 года в четвертое отделение Стерлитамакского горвоенкомата явился странный дембель. Сказать, что он был одет не по уставу – не то слово. Он вообще был одет не по сезону – в двойной джинсовой куртке, в сандалиях. (А морозы в те дни стояли под пятьдесят). Военком ошалел, увидев такого солдата. Но когда тот представил документы, отпала всякая охота задавать лишние вопросы. Спустя 7 лет мать Владимира получила первое письмо, отправленное сыном из Эфиопии.