Наши верующие, в основном это старушки, обступив меня полукругом, собираются слушать чтение из Евангелия.

В этот момент я накрываю их епитрахилью и начинаю читать. Но вспомнив о ребёнке, делаю паузу и показываю знаками маме, чтобы она подвела мальчика ближе ко мне под епитрахиль. Мама исполнила сказанное. Бабушки потеснились и пропустили мальчика вперёд.
Читаю до этого уже множество раз слышанные всеми нами слова:
«Во дни оны восставши же Мариам иде в горняя со тщанием во град Иудов: и вниде в дом захариин, и целова Есисавет…». Всё как обычно, только мальчик в это время, теряя сознание, медленно опускается на пол храма. Служба продолжается, мальчика оттаскивают в сторону и вновь усаживают на скамейку. Он приходит в себя.
Потом мы сидим всё на той же скамейке и разговариваем с его мамой. В этот момент я смог рассмотреть её внимательнее. В наших местах практически не встретить женщину с такими ухоженными руками и лицом.
— Батюшка, с мальчиком творится что-то страшное. Раньше это был жизнерадостный весёлый ребёнок. Гонял в футбол во дворе, бегал с друзьями на речку. А сейчас, посмотрите на него, это просто живой мертвец, что с ним стало. От того, каким он был раньше, осталась только прежняя оболочка.
Ребёнок совсем ничего не ест, если что-то проглотит, его тут же начинает выворачивать наружу. К кому мы только не обращались, но в лучших московских клиниках врачи только разводят руками. Никто не находит никакой патологии, и не знают даже от чего его лечить. Он абсолютно здоров.
А ещё его мучают страшные сны, – она перешла на шёпот, — к нему постоянно являются черти. Скоро у мальчика будет день рождения, так сегодня ночью главный из чертей взял его за руку, подвёл к вырытой могиле и сказал:
— Это мой тебе подарок ко дню твоего рождения. В этот день мы тебя и закопаем тут.
Теперь мой мальчик ещё и спать боится. Батюшка, мы к вам приехали из Москвы. На вас только и надежда. Помогите пожалуйста!
Думаю, ничего себе задачка. И почему именно ко мне? Что я ей старец, или подвижник какой-то? Начинаю думать, куда бы им обратиться. Предложил один храм, другой.
— Батюшка, у нас здесь дача поблизости. Потому кроме вас больше никого из священников мы не знаем. Да и ехать ещё куда-то ему не по силам. Вы же видите, как он слаб.
— Скажите, как давно с ним всё это случилось?
— Два месяца назад. На следующий день после крещения его маленькой племянницы. Вспомните, мы же у вас её и крестили. Два месяца назад, вы с нами ещё беседу проводили.
И тут я вспомнил этого мальчика. Вспомнил, как он постоянно раздражал меня во время крещения. Когда я предложил крёстным «дунуть и плюнуть» на сатану, вместо этого он рассмеялся в голос на весь храм. После чего я и решил, что больше подростков в качестве крёстных допускать не буду. И раньше я старался этого не делать, но в тот раз меня упросили и я согласился. За что потом себя долго корил.
Получается, вернувшись домой, после крещения, мальчик и заболел. Почему? Только ли из-за того, что ребёнок дурно вёл себя во время таинства? Не может быть, ведь он ещё ребёнок, и не всегда контролирует собственные поступки. Должно быть что-то большее.
— Скажите, чем вы занимаетесь? Кем где-то работаете?
— Нет, что вы, я нигде не работаю, и никогда в жизни не работала.
— Но на что же вы живёте? Кто же вас кормит?
— Мужья. Я выбираю людей очень состоятельных, знакомлюсь и увожу их из семей.
Тут я и ахнул. Её ответ поразил меня своей откровенностью, или правильнее сказать цинизмом. Она говорила об этом так спокойно и буднично, словно все на свете только этим и занимаются. Я даже не сразу нашёлся что ей сказать.
— А почему вы говорите о мужьях во множественном числе?
— Потому что их было несколько, и все они кстати уже умерли.
— Простите, как, сами умерли?
— Разумеется, сами, скоропостижно, чаще ударом. Один вообще, на глазах. Разговаривал со мной, потом вдруг упал на пол и умер. Я думала, шутит. Толкаю его, а он мёртвый, представляете.
— Значит, сейчас вы опять одна. Сейчас-то вы на что живёте?
— Сейчас я снова дружу с очередным мужчиной.
— Тоже состоятельный, и тоже семейный?
— Да, семейный. Как правило, такие люди одинокими не бывают. Приходится много потрудиться, чтобы увести его из семьи.
— Вы знаете, мне кажется, вам не надо обращаться к врачам. Причина болезни вашего мальчика кроется в вас самой и ваших поступках. Вам нужно покаяться, и перестать жить так, как вы жили до сегодняшнего дня. Начинайте работать собственными руками. Боюсь, иначе вам не спасти вашего ребёнка, да и вас тоже.
Давайте договоримся. У вас есть два дня. В субботу вечером жду вас с сыном на исповедь, в воскресенье мальчик будет причащаться.
В субботу они приехали. Я обратил внимание на разительную перемену, произошедшую с подростком.
— Батюшка, я не знаю, что вы с ним сделали, но после посещения храма он стал принимать пищу и успел поправиться почти на два килограмма. Надеюсь, теперь его здоровью уже ничто не угрожает, и он снова станет прежним.
Ещё я думала над вашими словами и решила, что каяться я не буду, и, простите, но образ жизни не поменяю. Работать собственными руками, это точно не для меня.
В воскресный день в храм на службу они не пришли. Больше я никогда их не встречал.
Из ЖЖ священника Александра Дьяченко