«Романовское письмо»

Строгая и рафинированно-элитарная, яркая и изысканная — забытая традиция иконописи ярославских староверов 19 века сегодня вновь в центре научных интересов. Романовская икона потихоньку приоткрывает свои тайны.
— Романовские иконы — редкое явление старообрядческих писем конца 18- начала 19 века. Название происходит от старинного названия города Тутаева — Романов-Борисоглебск. Исследователи сходятся во мнении, что это изысканное миниатюрное письмо по своему уровню превосходит такие признанные иконописные центры, как Палех и Мстёра.
Прежде всего, это не какое-то искусственное новообразование в поздней иконописи, а живое продолжение нашей исконной ярославской традиции периода ее расцвета в 17 столетии. По сути, «романовские письма» — это ренессанс ярославской школы два века спустя.
Бесспорными стилевыми эталонами считаются иконы Максима Архиповского, самого известного мастера-романовца. Наша большая удача, что в рыбинском музее хранятся четыре его иконы, а также шедевры его младшего брата Александра и сподвижника по иконописному цеху Дмитрия Козлинского. Всего известно более двадцати имен романовских иконописцев. Черты ярославской школы отчетливо читаются у них в певучести, плавности линий, музыкальности бурных барочных складок, в пропорциях фигур, типах ликов. Старообрядцы, менее подверженные светским стилевым веяниям, выступили строгими хранителями старых традиций и воскресили их.
Важный отличительный признак «романовских писем» — особая палитра. Романовцы любили изысканные цвета: травянисто-зеленый с теплым перламутровым отливом, жемчужно-белый, яркая бирюза, ультрамарин, умбра, бакан, который в разбеле дает пронзительный пурпур.
Но при всей своей яркости эти цвета не дикие, их сочетание всегда гармонично. Завораживает сама поверхность иконы — плотная, словно эмалевая. Как они достигали такого эффекта, доподлинно не известно. Мастера-староверы хранили тайну письма и неохотно ей делились.
Возможно, они использовали цветные лаки, которые придавали изображению удивительную глубину. Другие узнаваемые детали, «фирменные» штрихи, характерные для романовцев, — это обилие разделок а-ля гравюра: как будто пером тоньше человеческого волоса проштрихованы картуши, тексты, орнаменты в виде вазонов, бутонов. Такой рафинированности, пожалуй, нет ни в одном другом иконописном центре.
Скорее, что это проникновение европейской традиции
С одной стороны, как старообрядцы, романовцы строго блюли традицию своих дедов и прадедов, но при этом были очень чуткими и отзывчивыми к новшествам больших стилей в иконописи — барокко и классицизму. В одной иконе у них могут гармонично сочетаться пышные троны, подрумянка на ликах, «ветер» в складках, экспрессия, характерная для барочной культуры, и строго геометрические элементы классицизма (нимбы четко круглые, правильные овалы, эллипсы). Это наводит на мысли, что в своей работе мастера использовали чертежные инструменты. По сути, нам представлена особая ветвь академического рисунка, хотя вряд ли иконописцы задумывались над этим.
Принадлежность мастеров к старообрядческой вере отразилась на традиции.
Иконописцы были глубоко верующими людьми. Из архивных данных известно, что вся династия Архиповских были староверами. В исповедных росписях значилось, что они «у исповеди не были за расколом», значит, собирались в своих молельных домах, в оппозицию официальному церковному строю. Принадлежность старой вере прослеживается даже в выборе сюжетов.
Из сохранившихся икон Максима Архиповского две имеют редчайший сюжет — Преподобный Исакий Долматский и Священномученик Афиноген. Как правило, старообрядцы выбирали святых первых веков христианства, их мученический подвиг за веру. В определенной мере они проводили параллель с собой, с гонениями, которые сами претерпевали за веру.
Двоеперстие, типично старообрядческие монограммы, тайные коды староверия, «спрятанные» от глаз непосвященного человека, встречаются очень часто. Но при этом романовская традиция существенно отличается от иконописи Выга, Поморья, Калуги, Палеха, Невьянска — других центров староверия.
Для своих икон романовцы и доски особенные выбирали…
Отличительный признак романовских икон — очень тщательно обработанные доски, гладко шлифованные, без сучка — без задоринки. Очень часто встречаются торцевые шпонки, которые не давали дереву деформироваться, что берегло икону от трещин, отставания грунта, других дефектов. Потому и степень сохранности у романовских икон довольно высокая.
То, что иконы романовских староверов получили распространение в Рыбинске, тоже не случайно! Здесь было сильно ядро староверов, в том числе среди влиятельных купцов…
По всей видимости, да. К тому же в Романове-Борисоглебске храмы старинные, 17-18 веков, были обеспечены иконным убранством. Ярославль — более консервативный город. А в Рыбинске период расцвета удивительным образом совпал с расцветом романовской традиции.
Здесь, в богатом купеческом городе, активно строятся новые церкви, Спасо-Преображенский собор, по округе разбросано огромное количество дворянских гнезд. Соответственно, мастера легко находили заказ — писали для православных храмов, и для монастырей, и для усадеб. Известны и некоторые имена. Удалось установить, что Смирнов Иван Иванов много работал для Рыбинска и для Рыбинского уезда.
В какой-то мере. В тот период, на который выпал расцвет романовской традиции, отношение официальной церкви к старообрядцам было весьма лояльным. Жестокие гонения пришли несколько позже, при Николае I. Действительно, в середине 19 века традиция стала уходить, как в песок.
Традиции мельчали, рассыпались по индивидуальностям, по манерам — это общероссийские процессы, коснувшиеся и православных мастеров. Но при этом было бы неправильно говорить о полном упадке, обмирщении духовного искусства, скорее это была трансформация.
В 19 веке встречаются периоды взлетов отдельных иконописцев, фрескистов, мастеров медного литья, шитья, однако уже нельзя говорить о школах. Очевидно, что русский человек свою веру искренне выражает созвучно своему времени
Советское время — не лучший период для иконописи, большой пласт наследия был попросту утрачен. Романовские иконы, за которыми охотились коллекционеры, оказались рассеяны по миру в частных коллекциях и забыты.
Первые лучи света на традицию пролил в 1966 году каталог «Древнерусское искусство в собрании Павла Корина», который, как известно, был не просто известным художником, но и представителем старинной династии иконописцев. В его коллекции оказалась подписная икона Максима Архиповского — как потом выяснилось, ведущего мастера романовской традиции.
Однако потом вновь и надолго эта тема была окутана пеленой забвения, вплоть до 1990-х годов. Тогда на волне интереса к поздней иконе появляются публикации, посвященные и романовцам. Зоя Морозова, ведущий научный сотрудник Государственного исторического музея, изучая коллекцию прорисей — контурных прорисовок для будущих икон, находит среди них большое количество подписных листов, где встречается фамилия Архиповских (Максима и его отца Федора).
А вслед за ними всплывают и новые имена из плеяды иконописцев-романовцев. В это же время в Москве проходят первые выставки из частных собраний, где тоже стали обнаруживаться иконы «романовских писем».
Романовские иконы, в основном, предназначались для богатых заказчиков, знатоков и ценителей этого элитарного рафинированного письма. Уровень его чрезвычайно высок и по сей день поражает самых искушенных знатоков иконописи. Для «романовских писем» характерны виртуозность сугубо традиционного конструктивного рисунка, приверженность к четкой геометрии форм сияний и архитектуры, требующая безошибочной точности руки, отточенность всех приемов письма, доходящая даже до некоторой маньеристичности. Увлечение тонкой разделкой золотых тронов, сосудов и картушей «под гравюру», обилие цветных лаков, оторочка одежд мельчайшими белильными перлами. Эти приёмы придают драгоценность облику романовских икон.
Миниатюрность высококлассного письма при отсутствии дробности, теплота колорита с вариациями травянистой зелени, малиновых, нежно-розовых тонов с золотопробельным письмом по-барочному взвихренных складок, «процветшие» горки, полнокровная растительная орнаментика, придающие мажорное звучание образу – вот главные черты аристократической романовской традиции.
После первого дореволюционного открытия «романовских писем» академиком Н. П. Лихачевым и почти векового забвения с единственным упоминанием в каталоге В. И. Антоновой 1966 года, научный интерес к «романовским письмам» возродился только в 1990-2000-е годы. Благодаря публикациям сотрудницы ГИМ З. П. Морозовой подписных и датированных листов иконных образцов, стали известны имена мастеров-романовцев Архиповских, Расоловых, Ф. Калашникова, Д. Козлинского, И. Бучина, Ф. Лимонова, особенности их творческого почерка, личные и деловые связи.
Феномен «романовской иконы» заключается в том, что среди засилья в церковном искусстве России этого периода европеизированных картин и отхода от канонов романовским иконописцам удалось возродить достижения ярославских, костромских и царских мастеров XVII века, претворив их в узнаваемый стилевой сплав.
Конечно, хотелось бы, чтобы современные иконописцы учились у романовцев мастерству, добросовестности подхода к священному изображению. Возьмите шрифт, каким романовцы выполняли надписи под окладом.
Тексты у них превращаются в орнамент, тянутся строчка за строчкой на полях, как вериги схимника. Видно, что иконописец писал на совесть, и больше, наверное, не для человеческого глаза, а для Бога старался. Когда человек с любовью и с пониманием сути относится к своему делу, оно превращается в искусство.