В том, что «молитва рождается от любви», – и вся тайна, и всё объяснение молитвы.

Можно прочитывать множество акафистов и тысячи раз перебирать за день четки, но, не имея любви, то есть скорби о людях, еще не начать молиться. И так «не начинать» можно всю жизнь. Поэтому Антоний Великий говорил: «Возлюбим скорбь, чтобы приобрести Бога». Он не говорил: «будем искать скорбь», но «возлюбим» ее, потому что – хотим мы или не хотим – она есть чаша, подносимая нам Христом, и в этой чаше мы приобщаемся молитве.
Вне же скорби о людях мы имеем еще не молитву, но только «исполнение правила». И исполнение правила хорошо и необходимо, но только тогда, когда знаешь, что это только средство, а не цель, то есть когда оно понимается только как кнут для ленивого раба.
И четки (то есть «счетки») тоже только «погоняло» для тварей, находящихся под тенью первородного греха. Никак нельзя ждать для молитвы какого-то особого молитвенного «настроения». Надо брать кнут своего правила и грубо гнать себя им на молитву. Но зачем же хвалиться кнутом? Кнут надо скрывать, как нечто весьма несовершенное. Сидит человек на берегу и удит рыбу. Всё тихо и благополучно, всё по рыболовному уставу, красивый поплавок покачивается на воде. А не знает человек, что крючка внизу нет и поплавок поэтому только одна «химера» и всё его уженье – одна фикция. Таким благополучным поплавком бывает для некоторых их молитвенное правило. Только на крючке страдания выуживается любовь.
С.И.Фудель