Комментарии
- 13 авг 02:14Никто его не сажал, сам присел. Сначала ты ему веришь, потом надеешься на совесть и здравый смысл, а потом понимаешь обнаглел. У меня так муж в 26 лет остался без работы и сел на шею, и 10 лет, то найдет , то уйдет, пока не развелась
- 13 авг 04:36Смотря на какой работе,может и все,но можно прилично заработать,почему я так пишу,однажды у самой так получилось, в один день полугодовая зарплата,но увы,бывает и иначе( я риэлтор)
- 13 авг 04:41Не в друг,его заставили одуматься ,ЗАСТАВИЛИ- умная жена попалась,не ушла,а научили понимать суть жизни!
- 13 авг 10:07Трудно верится,что 5 лет сидел трутнем и вдруг ,когда пинка дали,вдруг осознал! Я верю может осознать,но не верю,что 5 лет сидел,а жена терпела! Может её зарплата позволяла и в Турцию съездить с мужем- трутнем и только через 5 лет заметить,что не работает! И вдруг : меры принимает!!!! 5 месяцев - другое дело!!!
- 13 авг 12:18Это как старый чемодан, вроде надоел, но жалко,может пригодится, да и память,как никак 🤪🤣🤣🤣.
- 13 авг 19:15Чушь какая то! Он не работает а она ему каждый день на его содержание минимум выделяет!
- 15 авг 15:20Работал муж, я так поняла, всю жизнь.
А вот последние пол-года сидел дома. И ему это понравилось, расслабился, зачем напрягаться, если жена кормит, поит.
Понравилось на диване весь день лежать.
Жене только это надоело и было поставлено условие.
Муж выйдет на работу, опять втянется в рабочий процесс и будет работать. До пенсии то ещё 7 лет
- 17 авг 15:15Неужели бывают такие паразиты ,чтобы муж сидел на шее у жены ,и мама продукты привозила возрастному сыночку,уму не постижимо
- 17 авг 16:25Похожая история была и у меня Муж декретный отпуск себе на год устроил и всегда были уважительные причины ,то возраст ,то денег не платят то еще что нибудь Надоело это мне и я стала приносить один хлеб а готовить перестала совсем ,сама я вкусно и сытно наедалась в буфете на работе Муж тоже сильно возмущался и стал ездить к родителям за продуктами ,но в конце концов что то понял и нашел работу быстро
- 18 авг 11:33Вообще лично мне такие семейные раздоры не нравятся, в семье, я считаю должен быть один бюджет, совместный, тем более в таком возрасте. У неё уже пенсионный возраст, я думаю, что они столько прожили вместе....
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Медное чтиво — Анна Медь
— Ты моришь меня голодом, не даешь денег, — муж смотрел с обидой
— Тыкаешь неудачами и не позволяешь расправить крылья. Ты… не женщина, а банкомат с глазами!— Вот как? — я моргнула от изумления. — Для голодающего, Паш, ты слишком упитан.
— И этим тоже попрекаешь? — муж скорчил обиженную гримасу. — Учти, по закону мне положена половина всего твоего! И зарплаты тоже!
— Паш, — говорю, — сидишь уже полгода на диване. Ты работу ищешь или ждешь, когда она тебя найдет?
— Ты... Э-э-э... Не понимаешь, — он поправил очки на носу. — Мой уровень и квалификация выше рынка. Нужно, чтобы предложили что-то достойное.
Я посмотрела на него внимательно. За тридцать лет брака изучила каждую его морщинку, жест. Только сейчас я вдруг осознала, что передо мной сидит абсолютно чужой человек. Мужчина, с которым я когда-то планировала встретить старость, превратился в паразита.
— Достойное? — переспросила я изумленно. — А достойно ли то, что я шестой месяц тащу на себе все расходы?
Он махнул рукой, будто отгоняя надоедливую муху.
— Валя, ну что за мелочность? Ты же знаешь, я рано или поздно…
— Ага, именно так, — я взяла свою сумку. — Работа сама тебя найдет.
В тот момент я еще не знала, что именно сделаю. Но точно понимала, так больше продолжаться не может. Пятьдесят шесть лет, две седые пряди в челке и хронический недосып — вот что я имела из накоплений. А Павлуша в том же возрасте был обладателем непробиваемой уверенности, что всегда найдется удобная шея, на которую можно присесть.
Что ж, самое время показать ему, как сильно он ошибался.
Мой день начинается в шесть утра. Будильник, душ, чашка кофе. Собираюсь на работу, пока Павел сладко посапывает в кровати. К тому времени, как я уже стою у двери с ключами в руках, он только-только выползает на кухню за первой чашкой кофе.
— Ужин в холодильнике, — моя последняя реплика перед выходом из дома.
Привычная фраза завязла в зубах.
Он кивает, уже уткнувшись в экран телефона. Вечером я возвращаюсь уставшая, с пакетами продуктов и нахожу его почти в том же положении. Только кресло меняется на диван, а телефон — на телевизор.
Проснувшись следующим утром, я неожиданно поняла, что сегодня... Нет, прямо сейчас, должно что-то измениться. В голове крутились цифры — зарплата, коммуналка, продукты, непредвиденные расходы. И этот круговорот денег, в котором постоянно чего-то не хватало, вдруг обрел для меня кристальную ясность.
Я забралась с ногами в кресло, с чашкой кофе рядом на столике и блокнотом. Когда Павел вышел из спальни, на столе уже лежали две стопки купюр.
— Что это? — он потянулся за кофейником.
— Это твои деньги на сегодня, — я подвинула к нему маленькую стопку. — А это мои.
Он рассмеялся, потянулся за сигаретами.
— Валь, ты что, в детский сад играешь?
— Нет, Паш, я просто перестаю заниматься благотворительностью. С сегодняшнего дня ты получаешь прожиточный минимум на еду, проезд, необходимые расходы. Все остальное оставляю себе.
Он нахмурился, пытаясь понять, шучу или нет. Я встала, взяла свою стопку денег и убрала в кошелек.
— Ты... не можешь так со мной, — его голос дрогнул от возмущения.
— Могу, Паша, и буду. Знаешь, сколько раз я слышала твое «все наладится»? Примерно миллион. А сколько раз что-то действительно наладилось? Ой, и вспомнить-то нечего.
Он смотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Значит, так... — я выдохнула. — Либо ты находишь работу, либо живешь с сегодняшнего дня на эти деньги. Выбор за тобой.
— Это шантаж! — он ударил ладонью по столу. — Я твой муж, а не ребенок!
— А ведешь себя как младенец, Паша. Лежишь, орешь, ешь и в туалет ходишь. Дети тоже считают, что родители обязаны их кормить и развлекать, просто потому что они есть.
Он открыл рот, прям как рыба, выброшенная на берег. Потом схватил деньги и демонстративно пересчитал.
— И на что, по-твоему, мне хватит этих крох?
— На необходимое, — я пожала плечами. — А если хочешь больше — ищи работу.
Выходя из кухни, я уже знала — он мне не поверил. Думает, что я блефую, не сегодня-завтра сдамся, и все вернется к привычному режиму. Но что-то подсказывало мне, что «привычного» больше не будет никогда.
Наш новый финансовый режим Павел принял как личное оскорбление. Он ходил с таким мученическим выражением лица, будто я морила его голодом, а не выдавала необходимый минимум.
— Но ты же понимаешь, что на эти крохи невозможно...
— Паш, — я посмотрела ему прямо в глаза, — когда у человека нет денег, у него два пути — либо тратить меньше, либо зарабатывать больше. Выбирай.
Он изобразил оскорбленное достоинство и отправился к себе в комнату. Я слышала, как хлопнула дверь, не сильно, но достаточно громко. Театр одного актера, право слово.
А вечером меня ждал сюрприз. Неприятный, в виде опустевшего холодильника.
— А где все? — я обвела рукой пустые полки.
— Что все? — невинно спросил он.
— Продукты, которые были в холодильнике. Я же купила на неделю.
— А... — он сделал вид, что только что вспомнил. — Приходили ребята, посидели немного.
— И какие же? — я приподняла бровь. — Которые работают, а ты нет? Интересно, почему?
Он поморщился.
— Валя, что ты как... Как эта... — он пощелкал пальцами, подбирая слово. — Ну, ты поняла.
— Нет, не поняла. Но мне и не надо. Продукты на неделю закончились, значит, до следующих покупок будешь питаться на свои.
Его лицо вытянулось.
— Но это нечестно!
— Нечестно? — я усмехнулась. — Не рассказывай мне о честности, ладно? Пять лет назад ты клялся, что без работы не останешься, потому что «связи решают все». Где теперь твои связи, а?
Он опустил голову. Во мне шевельнулось что-то похожее на жалость, но было задавлено в зародыше. Слишком долго это все управляло моими решениями. Я прошла в спальню, достала кошелек и вернулась.
— Вот, — я протянула ему купюру. — На хлеб и молоко, сходишь в магазин, мне некогда. Остальное — из твоего ежедневного бюджета.
Возможно, впервые за последние полгода Павел посмотрел на меня с настоящим удивлением.
— Ты серьезно, да? — спросил он тихо.
— Абсолютно.
Он взял деньги и молча вышел из комнаты. Я слышала, как муж надевает куртку в прихожей, закрывается входная дверь. Присев на диван, я включила телевизор, но смотрела, не видя экрана. Внутри меня шла такая же борьба, как и между нами. Часть меня хотела сдаться, вернуть все как было — просто чтобы избежать этой тяжелой, изматывающей вражды. Но другая часть... знала, что это единственный путь.
Я вернулась вечером уставшая как собака. А муж… Кухня была полна дыма, чем-то странно и резко пахло, помимо горелого мяса.
Павел стоял у плиты в фартуке — моем! — и помешивал что-то в сковороде.
— Ты готовишь? — не скрывая удивления, спросила я.
— Ну... да, — он слегка смутился. — Там курица. С... Ну, с чем-то.
Я подошла ближе и заглянула в сковороду. Курица была почти черной с одного бока и розовой с другого. Вокруг плавали куски лука, нарезанного настолько неровно, что казалось, будто их рубили топором.
— Я... позвонил маме. Она привезла продуктов.
Так вот как. Восьмидесятилетняя свекровь ехала на автобусе через полгорода, чтобы ее «мальчик» не голодал. Интересно, что Павел ей рассказал?
— Хорошо, — ответила я спокойно. — Буду через десять минут.
За ужином мы почти не разговаривали. Курица оказалась одновременно пересоленной и недожаренной, но я съела свою порцию. Это было первое, что Павел приготовил за последние... Сколько? Пять лет? Десять?
— Неплохо для первого раза, — сказала я, вставая из-за стола.
Он поднял на меня глаза, и в них промелькнуло что-то... Неужели надежда?
— Правда?
— Да, — я отнесла тарелку в раковину. — В следующий раз попробуй не солить все сразу, а добавлять по вкусу.
Он кивнул, будто запоминая ценный совет.
Так продолжалось две недели. Павел звонил знакомым, иногда выходил «на встречи», но возвращался все с тем же потерянным видом. Его мать приезжала еще дважды, каждый раз привозила полные сумки продуктов. Я не вмешивалась, это был его выбор, способ обойти мои правила. Зато оценила, как заметно увеличивалась с каждым днем сумма в моем кошельке.
А потом случилось то, чего я совсем не ожидала.
В четверг вернулась с работы как обычно, уставшая, с сумкой продуктов. Открыв дверь, я уловила странный запах... одеколона? Павел вышел из ванной — выбритый, причесанный, в рубашке, которую я не видела уже несколько лет.
— Привет, — он улыбнулся как-то смущенно. — Я это... На собеседование ходил.
Я застыла с сумкой в руках.
— Правда?
— Ага, — он принял у меня пакеты. — В страховую компанию. Ничего особенного, но... Для начала.
Я прошла на кухню, все еще не веря своим ушам. Неужели сработало?
— И как? — спросила я, стараясь звучать равнодушно.
— Взяли, — он достал из холодильника бутылку вина. — Зарплата, конечно, не фонтан, но зато гибкий график. И перспективы.
— Да ты что, неужели? — я не смогла сдержать иронию.
— Да, — он не заметил моего тона. — Обещают процент от продаж. Если постараться, можно неплохо подняться.
Он открыл вино и налил в два бокала.
— За новую работу? — предложил он тост.
Я подняла бокал, но не спешила чокаться.
— Паш, я рада, правда. Но... что случилось? Почему именно сейчас?
Он отвел взгляд, покачал бокалом в руке.
— Знаешь... Вчера я потратил последние деньги, думая, что мама привезет продукты... А она не приехала. Сказала, что у нее давление. И я вдруг понял, что... так больше нельзя.
Я молча слушала.
— Мне пятьдесят восемь, Валя. И что, я так и буду жить на подачки? От мамы, от тебя? — он покачал головой. — Утром я встал, причесался, надел единственную рубашку, которая еще на мне сходится, и поехал. Пять собеседований за день, представляешь?
Если честно, не представляла. Слишком резкий поворот для человека, который полгода не мог дойти до улицы лишний раз.
— Ну вот, на последнем повезло, — он улыбнулся. — Они там набирают людей перед сезоном. Страховки, ипотеки, все такое. Завтра уже первый день. Вводный тренинг.
— Я рада за тебя.
Мы чокнулись и выпили. Внезапно Павел поставил бокал и взял меня за руку.
— Слушай, насчет денег... Пока я не получу первую зарплату, можно... Ну… не делить все так строго?
И вот тут я поняла, что он не до конца осознал ситуацию. Павел решил, что стоит ему устроиться на работу, как сразу же все вернется на круги своя. Я стану снова оплачивать все счета, покупать продукты, содержать нас обоих, пока он «раскачается».
— Нет, Паш, — я мягко отняла руку. — Ничего не меняется. Ты получаешь свою порцию денег на день. Все остальное теперь твоя забота.
Его лицо изменилось — обиделся.
— Но... я же нашел работу! Чего еще ты хочешь?
— Найти мало, нужно еще закрепиться. Я хочу, чтобы ты вырос, Паша. Нашел работу — молодец, это первый шаг. Теперь научись жить по средствам, планировать расходы, брать на себя ответственность. В том числе и финансовую.
Он откинулся на спинку стула.
— Значит, так будет всегда? Ты меня и дальше будешь... дрессировать?
— Нет, не всегда, — я встала из-за стола, взяв свой бокал. — Пока ты не начнешь приносить деньги в дом и делить ответственность поровну, правила остаются прежними.
Я видела, как в его глазах промелькнуло что-то — понимание, осознание? Трудно сказать. Но в тот момент мне показалось, он впервые по-настоящему меня услышал.
На следующее утро Павел ушел рано. Я проснулась от звуков возни в коридоре, но решила не вставать. Если опоздает в первый же день, это будет его проблемой, а не моей.
День прошел, как и обычно. Работа, магазин, дом. Я готовила ужин, когда услышала, как открывается входная дверь. Павел вошел на кухню — помятый, уставший, с каким-то странным выражением лица.
— Как первый день? — спросила я, не отрываясь от готовки.
— Нормально, — он сел за стол. — Голова трещит от информации.
Я кивнула. Поставила перед ним тарелку с пловом, села напротив.
— Валя, — он отодвинул тарелку. — Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Что-то в тоне мужа заставило меня насторожиться.
— Я весь день думал о том, что ты сказала вчера. Об ответственности, о честности... О том, что я сам вырыл себе эту яму.
Я молчала, глядя на него.
— И ты права полностью, — он провел рукой по лицу. — Я вел себя как... Как идиот. Как избалованный ребенок. Все ждал, что кто-то решит мои проблемы.
Он достал из кармана конверт и положил на стол.
— Что это? — спросила я.
— Комиссионные, первый день — и сразу продажа. Повезло с клиентом, — он усмехнулся. — Наставник сказал, что у меня талант.
Я посмотрела на конверт, не понимая, к чему он клонит.
— Я хочу, чтобы ты взяла эти деньги, — продолжил Павел. — За все, что я задолжал за эти полгода. За коммуналку, за продукты... за твои нервы.
— Паш, — начала я, но он поднял руку.
— Нет, дослушай. Я все понял, правда. То, что ты сделала... Это было правильно. Я злился, обижался, считал, что ты меня унижаешь. А на самом деле... сам себя не уважал все это время.
Он взял меня за руку, впервые за долгие месяцы это прикосновение не вызвало внутреннего сопротивления.
— Ты заставила меня встать с дивана и начать что-то делать. Вспомнить, что я мужчина, а не... Не приживал.
Я почувствовала, что сейчас разревусь, но сдержалась.
— Я люблю тебя, Валя, — он сжал мою руку. — И клянусь, больше никогда не буду паразитировать.
Я смотрела на его лицо с каким-то новым выражением. Будто муж сбросил маску, под которой прятался все это время.
— А теперь можно мне поесть? — спросил он с кривой улыбкой. — Я с утра ничего не ел.
Мне стало так смешно. И я поняла, что возможно все у нас еще наладится.
Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено