Комментарии
- 14 окт 13:04Личное, на то и личное... Хочу читаю, хочу нет. Кто меня может заставить? Я же, не все теперешние женщины...
Я! Сама по себе! - 14 окт 16:08Какой там суд. Жене ничего не было бы. Если честно, то мне жена за измены отбила ногами мои яйца и потом развелась. Вот так я и остался без яиц. 🤷♀️ Ещë я признаюсь поднимал руку на жену. Вот она мне и дала понять, что женщин обижать никогда нельзя.
- 14 окт 16:10После смерти папы,мама прожила в деревне в своём доме 5 лет,а потом переехала в город и прожила с нами до самого конца,прожив ещё 35 лет
- 14 окт 18:09У каждого своя судьба и свои обстоятельства. Мне тоже пришлось переехать в Россию. Да страшно, да тяжело. И ещё тяжелее было слышать , как убивают одиноких людей. Так что надо надеятся на лучшее. Сейчас живу в доме с дочкой внучкой и зятем, есть конечно где то и непонимание. В другом доме живет женщина 76 лет, общаются с соседями , недавно у неё инсульт был, сейчас ходит ели ели с соседкой , а все равно одна
- 14 окт 18:59Действительно,неужели нет родных,двоюродных сестер и братьев,племянников,да просто подруг и соседей?
Ну не сирота же эта Марина Петровна... - 16 окт 15:31Твоя жена была милосердной женщиной. Тебе нужно на неё молиться, бога благодарить. Женщина, женщине рознь! Бывает ещё ищадие ада, так что не гневи небеса, своими жалобами.
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Медное чтиво — Анна Медь
— Продать мой дом? — прошептала она, и руки у нее затряслись ...
— Марина Петровна, но ведь вы все равно с нами поедете! — Анна присела перед свекровью на корточки. — Зачем вам пустой дом? Лучше деньги в дело пустить!***
День был жаркий. Марина Петровна сидела на кухне и чистила молодую картошку на обед. Руки у нее дрожали то ли от жары, то ли от волнения. А волноваться, мягко говоря, было из-за чего.
Анна опять торговала. Марина Петровна слушала, как соседка говорит:
— Спасибо вам, Анечка! Как же хорошо, что тут такая предприимчивая живет!
— Да что вы, всегда пожалуйста, — ворковала Анна. — У нас урожай хороший в этом году, слава богу.
Сказала и зашуршала деньгами.
Марина Петровна уронила картофелину в миску. Она боялась спросить про эти деньги. Боялась, как огня боялась любого разговора, который мог перерасти в... Ну, во что-то неприятное.
Невестка вошла в дом, лицо красное от жары, на лбу капельки пота.
Анна обернулась, и Марина Петровна увидела, как что-то промелькнуло в ее глазах. Но тут же Анна улыбнулась широко, открыто.
— А, это! — она махнула рукой и рассмеялась. — Да она просила помидорчиков свеженьких, говорит, что у нее самой ничего толкового не выросло. Ну я и дала.
— Но она же деньги дала, — тихо заметила Марина Петровна, не поднимая глаз от картошки. — Это как-то… стыдно, деньги-то брать с соседей, коммерцией отдает!
— Марина Петровна, ну что вы такое говорите! — Анна села на табуретку и покачала головой, словно удивляясь глупости свекрови. — Галина Ивановна сама предложила заплатить. Совесть у нее не позволяет даром брать, говорит.
Она говорила убедительно, и Марина Петровна подумала, действительно, а что плохого? Соседка женщина порядочная, не любит быть в долгу. А деньги... Деньги лишними не бывают, это уж точно.
Но ее все равно волновало происходящее. Жена ее покойного сына после того, как переехала к ней с дочкой, повадилась торговать овощами с огорода. Оно вроде и ничего, но Марине Петровне было стыдно в глаза смотреть, особенно когда одна соседка ехидно спросила:
— Что, Мариночка, торговать начали, односельчан обираете?
Потом к Анне стали приезжать какие-то незнакомые люди. На машинах, из города, видимо. Покупали сразу много, мешками огурцы, ящиками помидоры. И платили, судя по довольному лицу Анны, немало.
— Но где же мы столько возьмем? — удивилась свекровь. — Наш огород не резиновый.
— А я не только свои продаю, — призналась Анна, складывая купюры в конверт. — У соседей покупаю подешевле, потом перепродаю.
А вот что действительно удивило Марину Петровну, так это история с сараем. Еще в середине июня, вскоре после начала торговли, к ним приехали дачники. Долго с Анной о чем-то договаривались возле сарая, потом стали заносить туда ящики и мешки.
— Анечка, а что за люди были? — не выдержала Марина Петровна, когда невестка вернулась в дом.
— Дачники из города, — небрежно ответила Анна. — Им зимой негде дачное барахло хранить, квартиры маленькие. Попросили сарай наш в аренду. Лишняя денежка лишней не будет, а?
В общем, бизнес невестка крутила серьезный. Даже ее дочка, десятиклассница Софья, заметила это и подошла однажды к бабушке.
— Бабуль, а тебе не кажется, что мама стала какая-то... Не знаю, как сказать... — девочка замялась, подбирая слова и теребя край футболки.
— Что ты имеешь в виду, внученька? — Марина Петровна отложила вязание и внимательно посмотрела на внучку.
— Ну, она постоянно что-то продает или сдает. И по телефону часто говорит, а когда я подхожу, сразу заканчивает разговор, — Софья нахмурилась и присела на краешек дивана.
Марина Петровна почувствовала, как у нее внутри все похолодело. Значит, не только ей это показалось странным.
— Софьюшка, может, не стоит так думать? — попыталась она успокоить внучку, поглаживая ее по руке. — Мама зарабатывает для нас.
— Бабуль, а ты знаешь, сколько денег мама заработала? И главное, где эти деньги? — тихо спросила Софья, заглядывая бабушке в глаза.
Марина Петровна растерялась. Она не знала. Анна говорила про общие нужды, но чего-то конкретного, купленного на заработанные деньги, не припомнилось.
— Не знаю, внученька, — честно призналась она, качая головой. — Наверное, копит на что-то нужное.
И вот в начале июля случилось то, что окончательно встревожило Марину Петровну. Она зашла в комнату Анны, хотела занавески постирать, но увидела на столе разложенные бумаги. Обычно невестка все документы прятала, а тут, видимо, забыла.
Марина Петровна не собиралась подглядывать, но глаз зацепился за цифры. Она подошла ближе и увидела справки какие-то, документы с печатями. А сверху лежал листок, исписанный Аниной рукой.
Надела очки и прочитала. «Галина Ивановна, помидоры — 200 руб., Клава, огурцы — 150 руб., городские — 800 руб., сарай — 5000 руб.»
А потом она увидела еще один листок, там была написана крупная сумма: «270 000 рублей — задаток». И ниже: «Осталось накопить до осени — 180 000».
У Марины Петровны дух захватило. Почти полмиллиона рублей! На что такие деньги?
Тут послышались шаги. Марина Петровна схватилась за занавески.
— Марина Петровна, а вы что здесь делаете? — в дверях стояла Анна, и лицо у нее было недовольное.
— Занавески хотела снять, постирать, — смущенно ответила свекровь, дергая ткань. — Совсем грязные стали. Я… Я ничего тут не трогала больше!
Анна окинула быстрым взглядом стол, и Марина Петровна увидела, как лицо у нее на мгновение скривилось.
— Занавески... Да, конечно, стирайте, — сказала Анна и подошла к столу.
Она собрала документы и сунула в ящик. Но Марина Петровна уже все видела и поняла, что-то здесь совсем не так.
Окончательно она в этом уверилась, когда Софья попросила маму:
— Мам, а можно я летом в лагерь поеду?
— Сколько это стоит? — сразу спросила Анна, и голос у нее стал настороженным.
— Тысяч пятнадцать, наверное, — ответила Софья, глядя на мать с надеждой.
Марина Петровна видела, как лицо Анны стало жестким, неприступным.
— Пятнадцать тысяч? — переспросила она, отбрасывая полотенце на стол. — Софья, денег у нас нет на такие развлечения.
— Анечка, — осторожно начала Марина Петровна, поглаживая внучку по голове, — а может, все-таки можно? Девочке так хочется...
— Марина Петровна, вы что?! — Анна повернулась к свекрови с удивлением и всплеснула руками. — Откуда у нас такие деньги? Мы же не богачи!
Марина Петровна хотела сказать про те деньги, что видела в записях, но язык не поворачивался. А вдруг она что-то не так поняла?
Следующие дни Марина Петровна ходила как на иголках. Так что когда Анна в очередной раз собралась в город, она решилась.
— Анечка, а можно мне с тобой? — попросила она. — Что-то давно в городе не была, соскучилась.
Анна на секунду замерла, потом улыбнулась, но как-то натянуто.
— Конечно, Марина Петровна!
В городе они сначала зашли в аптеку, потом Анна сказала:
— Марина Петровна, а вы пока по магазинам походите, а я быстро в сберкассу сбегаю, — она остановилась у перекрестка и указала рукой направление.
— А я с тобой, — сказала Марина Петровна.
— Да что вы! — замахала руками Анна и покачала головой. — Зачем вам эта скукотища?
И она быстро ушла. Марина Петровна постояла, подумала и пошла следом. Анна шла не к сберкассе, а совсем в другую сторону. Свернула за угол, вошла в какое-то учреждение.
Марина Петровна подошла ближе и прочитала табличку: «Агентство недвижимости». Сердце ухнуло куда-то вниз.
Недвижимость... Значит, Анна собирается что-то покупать? Или продавать? Что она там делает?
Марина Петровна постояла у входа, но зайти не решилась. Через полчаса вышла Анна довольная и с какими-то бумагами в руках.
— Марина Петровна! — удивилась она, увидев свекровь и быстро пряча документы за спину. — А вы что здесь делаете? Такая… Такая неожиданность!
— Да вот шла мимо, увидела тебя, — соврала Марина Петровна, стараясь говорить спокойно. — Ты не в сберкассе разве была?
— Была, была, — быстро ответила Анна, суя бумаги в сумку. — А потом еще зашла... по делам. Ну что, поедем домой?
Всю дорогу они ехали молча. Марина Петровна думала о том, что видела. Агентство недвижимости... Бумаги в руках... Довольное лицо Анны... И те цифры из записей — двести семьдесят тысяч задаток...
А дома их ждала еще одна неожиданность. Софья сидела на крыльце с заплаканными глазами и размазывала слезы по щекам.
— Что случилось, внученька? — испугалась Марина Петровна, присаживаясь рядом.
— Катька звонила, — всхлипнула девочка и утерла нос рукавом. — Говорит, что они завтра путевки покупают в лагерь. А если завтра не купить, то мест не будет.
Анна тяжело вздохнула и села на ступеньку.
— Софья, мы же уже говорили. Денег нет, — сказала она устало, опуская голову.
— Мам, но ведь ты заработала! — не выдержала девочка, вскакивая с места. — Все соседи знают! И бабушка видела твои записи!
Анна резко повернулась к Марине Петровне.
— Какие записи? — спросила она тихо, и глаза у нее сузились.
Марина Петровна покраснела и стала мять руками край платья.
— Я... Я случайно увидела, когда занавески стирать шла, — пробормотала она. — Там были цифры... И про какой-то задаток...
Анна долго молчала, глядя то на свекровь, то на дочь. Потом встала и прошлась по крыльцу.
— Хорошо, — сказала она наконец, останавливаясь перед ними. — Расскажу вам все. Но только сначала выслушайте меня до конца, хорошо?
Марина Петровна и Софья кивнули.
— Да, я зарабатываю деньги на перепродаже овощей. И да, я сдаю сарай. И да, я коплю на задаток за квартиру в городе, — сказала Анна, глядя в землю и сжимая кулаки. — Двухкомнатную, в новом районе. Уже нашла, договорилась с риелтором.
Марина Петровна почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
— Квартиру? — переспросила она слабым голосом, хватаясь за перила. — А мы... А я...
— И для вас тоже, Марина Петровна! — быстро сказала Анна, поднимая голову. — Для всех нас! Понимаете? Софье нужно нормальное образование получить, в университет поступать.
Софья вытерла слезы и удивленно посмотрела на мать.
— То есть мы все будем жить в городе? — спросила она, и голос у нее дрогнул от неожиданности.
— Если бабушка согласится, — Анна повернулась к свекрови и протянула к ней руки. — Марина Петровна, я понимаю, что здесь ваш дом, ваши воспоминания. Но подумайте, в городе и врачи лучше, и магазины рядом. Вам будет удобнее.
— А денег хватит? — тихо спросила Марина Петровна. — На квартиру-то в городе... Это ж траты какие, тут надо серьезно подойти к вопросу!
Анна замялась.
— Ну... Я накопила только на задаток пока. А основную сумму... — она глубоко вздохнула. — Основную сумму мы получим, когда ваш дом продадим.
Вот оно! Марина Петровна все поняла. Анна планирует продать ее дом! Дом, где она всю жизнь прожила!
— Мой дом? — прошептала она, и руки у нее затряслись. — Продать мой дом?
— Марина Петровна, но ведь вы все равно с нами поедете! — Анна присела перед свекровью на корточки. — Зачем вам пустой дом? Лучше деньги в дело пустить!
— А если я не захочу? — тихо спросила она, сжимая руки на коленях.
Анна тяжело вздохнула и отвернулась.
— Тогда мы с Софьей поедем одни, — сказала она, не глядя на свекровь. — Простите, Марина Петровна, но я больше не могу здесь. Дочери нужно будущее, а не прозябание в деревне.
— Мам! — возмутилась Софья, вскакивая с места. — Как ты можешь так говорить! Бабушку нельзя одну оставлять!
— Софья, это взрослые вопросы, — строго сказала Анна, повернувшись к дочери. — Я делаю то, что считаю правильным.
Марина Петровна закрыла глаза. Выбора, по сути, не было. Остаться одной в этом доме, где каждый угол напоминал о прожитой жизни, или согласиться на продажу и ехать в чужой город, в чужую квартиру...
И тут она не выдержала.
— Нет! — крикнула она, вскакивая с места. — Не дам я вам дом продавать! Это мой дом! Мой! Здесь мой муж жил, сын рос! А вы... Вы его из-за своих планов продать хотите! Три года я их кормила, поила, крышу над головой давала!
— Я же не для себя! — закричала в ответ Анна. — Для дочери! Для ее будущего!
— Для своего будущего! — не унималась свекровь. — А меня в расчет не берете! Где я жить буду? В углу у вас?
— Вы будете жить с нами! В нормальной квартире!
— Это не моя квартира! — Марина Петровна схватилась за сердце. — Это чужая квартира, купленная на мои деньги!
Софья заплакала и убежала в дом. А Анна и Марина Петровна остались на крыльце, тяжело дыша и глядя друг на друга с болью и обидой.
— Неделя, — сказала Анна тихо, вытирая слезы. — У вас есть неделя подумать. Или мы все едем вместе, или я с Софьей уезжаю одна.
И она тоже ушла в дом, оставив свекровь одну на крыльце в наступающих сумерках.
Эта неделя стала самой тяжелой в жизни Марины Петровны. Анна почти не разговаривала с ней, только по делу. Демонстративно собирала вещи, складывала их в чемоданы. Софья металась между бабушкой и матерью, плакала, пыталась их помирить.
— Бабуль, ну скажи маме, что согласна! — умоляла она, обнимая Марину Петровну. — Ну что нам делить-то? Мы же… Мы же самые родные… всегда были и будем!
— Внученька, я не могу, — отвечала та, гладя девочку по голове. — Это мой дом. Как я его продам?
— Но мы же будем вместе!
— В городе мне места нет. Я там чужая.
Соседи уже знали о скандале, в деревне секретов не бывает. Одна даже спросила с сочувствием:
— Марина Петровна, а правда, что Анна квартиру покупает? Как одна-то будете в вашем-то возрасте?
Именно эти слова и решили все. Одной-то как? Марина Петровна представила пустой дом, некого позвать, если что случится... Болезнь, падение, и никого рядом... Да и Софья спросила:
— Бабуль, а давай я с тобой останусь? Мама одна поедет, а мы здесь будем жить.
У Марины Петровны защемило сердце.
— Нет, внученька. Нельзя тебя от матери отрывать. И потом, тебе учиться нужно, в институт поступать. Тут мама права, в городе возможностей больше.
Софья заплакала.
— Тогда едем все вместе! Ну, пожалуйста!
Так что Марина Петровна пришла к Анне и сказала коротко:
— Согласна. Поеду с вами. И дом... И дом продам.
Анна подняла голову и отложила ручку.
— Марина Петровна, вы не пожалеете! Увидите, там хорошо будет! — голос у нее был радостным, но глаза оставались настороженными.
— Не будет, — тихо ответила свекровь, качая головой. — Но одной еще хуже.
Анна встала и обняла ее, но как-то неуверенно.
— Спасибо. Я знаю, вам тяжело. Но это правильно.
— Для кого правильно? — спросила Марина Петровна, не отвечая на объятие.
Анна отпустила ее и отвернулась.
— Для всех, — сказала она, но голос звучал неубедительно.
Следующие недели прошли в суете переезда. Анна ездила в город по делам, Софья помогала бабушке собирать вещи. Марина Петровна ходила по дому и прощалась с каждым уголком.
— Вот здесь мы с дедушкой чай пили, — говорила она внучке, гладя старый стол. — А вот в этом углу елка стояла, когда папа маленький был.
Софья слушала и плакала. Ей тоже было жалко оставлять дом.
Дом продали за полтора миллиона. Меньше, чем хотелось, но покупатель нашелся через агентство. Марина Петровна смотрела, как новые владельцы ходят по комнатам, планируют ремонт, и сердце у нее разрывалось.
— Огород переделаем, — говорила молодая женщина мужу. — Газон засеем, беседку поставим.
— А сарай снесем, гараж построим, — отвечал тот.
И с каждой фразой Марине Петровне становилось так больно, что и пересказать нельзя.
Переехали они через пару месяцев. Теперь Марина Петровна жила в комнатушке с видом на глухую стену. Анна с Софьей поселились в большой комнате.
Первые недели были особенно тяжелыми. Марина Петровна не могла привыкнуть к городскому шуму.
— Как дела, Марина Петровна? — спрашивала Анна, заглядывая к ней в комнату.
— Нормально, — отвечала свекровь, не отрываясь от окна.
Софья тоже пыталась развеселить бабушку.
— Бабуль, а давай завтра в театр сходим? Или в музей? — предлагала она, делая уроки за маленьким столиком.
— Некогда мне по театрам ходить, — отвечала Марина Петровна, не поворачивая головы. — Дела есть.
— Какие дела, бабуль?
— Свои дела.
Но дел у нее не было. Совсем не было. В деревне всегда находилось что делать: огород, куры, дом большой. А здесь... Здесь она была никому не нужна.
Первый скандал случился уже через месяц. Марина Петровна пожаловалась, что цветы выращивать негде.
— Купите комнатные, — отрезала Анна, не поднимая головы от газеты. — Места хватит.
— Не те цветы! — возмутилась Марина Петровна, вставая с кресла. — Мне землю нужно, грядки! Руки привыкли!
— Марина Петровна, вы же сами согласились ехать! — Анна отложила газету и посмотрела на свекровь. — И дом продать согласились! Нельзя же всего сразу хотеть!
— А что мне оставалось? — взорвалась старушка, и голос у нее задрожал. — Я здесь как в тюрьме! И дом мой разрушили ради ваших планов!
С тех пор такие скандалы случались регулярно. То Марина Петровна жаловалась на шум, то на то, что продукты не те, что в деревне. То вспоминала свой проданный дом и плакала. То Анна раздражалась от постоянных упреков. Софья металась между ними, пытаясь сохранить мир.
Формально они жили вместе. Завтракали, ужинали за одним столом. Смотрели вечером телевизор. Но разговоры не клеились. Каждая думала о своем.
Марина Петровна избежала одиночества, но потеряла дом, корни, смысл жизни. Анна получила желанную городскую квартиру и возможности для дочери, но разрушила доверие близких. Софья попала в хорошую школу, но каждый день видела, как страдает любимая бабушка, лишившаяся дома ради ее будущего.
— Ну и зачем согласилась-то, — думала Марина Петровна. — Эх, если бы знать…
Все получили то, что хотели. Но никто не был счастлив. И для Марины Петровны это было хуже одиночества. (Все события вымышленные, все совпадения случайны)
Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации. Копирование контента без разрешения автора запрещено