Публицист Святослав Иванов: Воронежская символика заблудилась между Числом Зверя и орденом Ленина
В последний раз на официальном уровне тема воронежской геральдики, а по сути, ее коренного пересмотра, поднималась в 2018 году на расширенном заседании совета региональной Общественной палаты. Тогда члены совета единогласно высказались против проекта закона «О символах и символике в Воронежской области», представленного руководителем движения «Наследие предков» Виктором Глущенко. И вот целая делегация озабоченных геральдикой воронежцев во главе с неугомонным Глущенко побывала на приеме у социального вице-мэра Любови Кулаковой и вице-мэра - главы аппарата горадминистрации Сергея Глазьева.
Скажу сразу, в отличие от встречи 2018 года, разговор состоялся не то чтобы конструктивный, но и не с нулевым результатом. Чиновники по крайней мере внимательно выслушали ходоков и кое-что записали для доклада наверх. Не буду здесь описывать подробно состоявшийся разговор. А поначалу напомню суть проблемы.
В региональном законе «Об официальной и иной символике в Воронежской области» сказано: «Воронежская область имеет свои основные официальные символы, выражающие государственно-правовой статус субъекта Российской Федерации и отражающие самобытность и традиции Воронежской области…» А вот описание герба Воронежской области: «В червленом поле - выходящая справа сложенная из золотых крупных камней гора, на склоне которой - опрокинутый серебряный кувшин, изливающий серебряную воду. Щит увенчан золотой императорской короной. Щитодержатели - серебряные воздевшие крылья и простирающие их от щита орлы с червлеными языками, золотыми лапами и клювами. Подножие - положенные накрест два золотых пушечных ствола, из жерл которых исходит червленое, окруженное серебряным дымом пламя. Снизу и по сторонам пушечные стволы окружены двумя золотыми дубовыми ветвями, соединенными черенками накрест под центром щита и расходящимися вниз и в стороны, и обвиты двумя лентами ордена Ленина».
Согласитесь, очень трудно усмотреть здесь те самые «самобытность и традиции» - кроме бросающегося в глаза модного ныне когнитивного диссонанса между императорской короной и лентами ордена Ленина.
И на самом деле очень трудно найти отправную точку в воронежской геральдике, чтобы уловить традицию.
История региональной символики начинается с воронежского Адмиралтейского двора (1696-1711), который имел гербовую эмблему, в центре которой «большой галеас с тремя мачтами, парусами и флагами». Сформированный в 1700-м Воронежский солдатский полк в 1714 году получил цветные знамена «черные с красным, пересеченные крестом сих же двух цветов, и с изображением, в верхнем углу, у древка, золотого облака, а под ним птицы, сидящей на стреляющей пушке».
Не так давно обнаружен герб Воронежской губернии первой четверти XVIII века. На нем изображение двух елей на серебряном поле. Как привязать ели к традициям, навряд ли кто-то даст вразумительный ответ. Более понятный герб Воронежа начала XVIII века со следующим описанием: «В золотом щите на красном поле две медные пушки на станках, из которых на одной сидит белый одноглавый орел, под пушками зеленая земля».
Воронежский геральдист Александр Юрасов пишет: «Выбор эмблемы для Воронежа с исторической точки зрения не вызывал затруднения, слова царя-победителя азовского похода: «…когда выстрелили воронежские пушки, орлом взлетела Слава России!» были крылаты и приводились многими дипломатами как пример военной мощи России. Так в гербе осмысливалась историческая роль города».
Далее история воронежской геральдики полна мифов и догадок. С годами якобы орла некоторые стали воспринимать как ворону и, соединяя славу крепких карачунских кувшинов и факт выхода из-под земли источника питьевой воды под университетской горкой, сочинили новый герб.
В рапорте Воронежского дворянского депутатского собрания от 26 апреля 1840 года, направленного в герольдию Правительствующего Сената, подписанном губернским предводителем дворянства Василием Тулиновым, читаем описание герба Воронежа: «Щит разделенный на двое в верхней части онаго в золотом поле двуглавый черный орел, а в нижней части в красном поле опрокинутая на косогоре урна, из коей вытекает река Воронеж».
Копии гербов губернского и всех уездных городов были посланы из Воронежа «во исполнение приказа Его Императорского Величества оной Герольдии от 16го Октября прошлаго 1839 года».
Любопытно, что, как установил историк Вячеслав Шугай, в том же архивном деле находится документ, хронологически сильно выходящий за рамки основных материалов дела. В документе представлена копия утвержденного герба губернского города Воронежа с рисунком. Лист содержит указание: «На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества рукою написано «Утверждаю». В Петергофе 23го Сентября 1881 года».
Под рисунком идет описание: «В червленом щите золотая гора, исходящая с правого бока, на которой серебряный кувшин, изливающий таковую же воду. Щит увенчан золотою башенною короною о трех зубцах и окружен двумя золотыми колосьями, соединенными Александровскою лентою».
Откуда взялись гора и серебряный кувшин? Дело в том, что 1857 году был начат «пересмотр всех губернских и прочих местных гербов Российской империи с тем, чтобы... представить проектные рисунки тем из сих гербов, кои по неправильности их составления требуют исправления и изменения». Александр II по восшествии на престол решил помимо всего прочего привести в порядок государственную символику - и подвести ее под общеевропейские геральдические стандарты.
Заниматься наведением порядка должен был Бернгард Карл Кёне, назначенный в 1857 году начальником гербового департамента. Кёне родился в семье тайного государственного архивариуса, берлинского еврея, принявшего реформатское вероисповедание. В геральдической историографии Кёне заслужил резкую отрицательную оценку, несмотря на бурную деятельность. В том, что он был масоном (отсюда и камни), мало кто сомневается. Тогда в России было время засилья масонов во всех сферах жизни Империи.
В своем докладе на пленарном заседании XXV Всемирного Русского Народного Собора святейший патриарх Московский и Всея Руси Кирилл рассказало о таком историческом факте: «Когда Александр I предложил князю А.Н. Голицыну стать обер-прокурором Святейшего Правительствующего Синода, тот удивился, смутился, а потом тихонько говорит: «Государь, Вы же знаете, что я масон и безбожник, - как же я могу быть обер-прокурором Синода?» На что император ответил: «Иди, справишься».
Как считает геральдист Андрей Зубрий, общий пафос реформы 1857 года был чисто бюрократический; территория и город выступали в разработках Кёне как ячейки в системе власти, а не как персоны, субъекты самоуправления. Кроме того, многие ранние достижения отечественной геральдики были им проигнорированы, а механизм реализации реформы не был разработан. В результате множество гербов пришло к 1917 году в двух вариантах - юридически действительном и реально употребляемом.
До 1917-го свои гербы имели наместничества, губернии, уезды и практически все города Российской империи. Но, оказывается, «с введением новой административно-территориальной системы 1928-1929-х и другими реформами того времени гербы губерний и уездов, использовавшиеся до 1917 года, потеряли силу… Городские гербы, утвержденные в законодательном порядке до 1917-го, остаются в силе как не отменившиеся в законодательном порядке ни в годы революции, ни позднее».
Почему чернозем поменяли на камни, в целом понятно. А вот почему в нынешнем воронежском гербе зашифровано Число Зверя - 666 (шесть камней, шесть граней кувшина, шесть струй воды) - вопрос уже к нынешним авторам герба.
В записке о проектной концепции федерального акта «О территориальных и городских гербах и флагах» Геральдический совет при президенте РФ отметил, что большинство элементов, введенных в гербы во время реформы 1857 года, было ориентировано на существовавшую в то время территориально-административную систему. Тем не менее, чтобы гербы выполняли свою основную задачу - служить символом самоуправления, самостоятельности территории или города, - совет рекомендовал использовать в сегодняшней практике разные исторические уровни российской геральдической традиции.
Гербы - суть культурные символы. Автор учения об архетипах Карл Юнг отмечал: «Культурные символы - в сущности, те, которыми пользуются для выражения вечных истин и которые во многих религиях используются до сих пор. Символы прошли через множество преобразований, через процесс более или менее сознательного развития и таким образом стали коллективными образами, принятыми цивилизованными обществами». А ныне покойный бывший предводитель Российского дворянского собрания Андрей Голицын в одном из интервью заметил: «Герб - один из способов сохранения исторической памяти, памяти о своих предках, о том хорошем, что они сделали... Сегодня идет соединение тех звеньев разорванной исторической цепи, которые были потеряны. И для нас важно соединить те ее части, которые можно соединить».
Будем надеяться, что мы стоим на пороге создания такой символики нашего края, которая будет понятна и близка каждому воронежцу.
Автор(ы): Святослав Иванов, член Союза писателей России
Четыре Пера
Публицист Святослав Иванов: Воронежская символика заблудилась между Числом Зверя и орденом Ленина
В последний раз на официальном уровне тема воронежской геральдики, а по сути, ее коренного пересмотра, поднималась в 2018 году на расширенном заседании совета региональной Общественной палаты. Тогда члены совета единогласно высказались против проекта закона «О символах и символике в Воронежской области», представленного руководителем движения «Наследие предков» Виктором Глущенко. И вот целая делегация озабоченных геральдикой воронежцев во главе с неугомонным Глущенко побывала на приеме у социального вице-мэра Любови Кулаковой и вице-мэра - главы аппарата горадминистрации Сергея Глазьева.Скажу сразу, в отличие от встречи 2018 года, разговор состоялся не то чтобы конструктивный, но и не с нулевым результатом. Чиновники по крайней мере внимательно выслушали ходоков и кое-что записали для доклада наверх. Не буду здесь описывать подробно состоявшийся разговор. А поначалу напомню суть проблемы.
В региональном законе «Об официальной и иной символике в Воронежской области» сказано: «Воронежская область имеет свои основные официальные символы, выражающие государственно-правовой статус субъекта Российской Федерации и отражающие самобытность и традиции Воронежской области…» А вот описание герба Воронежской области: «В червленом поле - выходящая справа сложенная из золотых крупных камней гора, на склоне которой - опрокинутый серебряный кувшин, изливающий серебряную воду. Щит увенчан золотой императорской короной. Щитодержатели - серебряные воздевшие крылья и простирающие их от щита орлы с червлеными языками, золотыми лапами и клювами. Подножие - положенные накрест два золотых пушечных ствола, из жерл которых исходит червленое, окруженное серебряным дымом пламя. Снизу и по сторонам пушечные стволы окружены двумя золотыми дубовыми ветвями, соединенными черенками накрест под центром щита и расходящимися вниз и в стороны, и обвиты двумя лентами ордена Ленина».
Согласитесь, очень трудно усмотреть здесь те самые «самобытность и традиции» - кроме бросающегося в глаза модного ныне когнитивного диссонанса между императорской короной и лентами ордена Ленина.
И на самом деле очень трудно найти отправную точку в воронежской геральдике, чтобы уловить традицию.
История региональной символики начинается с воронежского Адмиралтейского двора (1696-1711), который имел гербовую эмблему, в центре которой «большой галеас с тремя мачтами, парусами и флагами». Сформированный в 1700-м Воронежский солдатский полк в 1714 году получил цветные знамена «черные с красным, пересеченные крестом сих же двух цветов, и с изображением, в верхнем углу, у древка, золотого облака, а под ним птицы, сидящей на стреляющей пушке».
Не так давно обнаружен герб Воронежской губернии первой четверти XVIII века. На нем изображение двух елей на серебряном поле. Как привязать ели к традициям, навряд ли кто-то даст вразумительный ответ. Более понятный герб Воронежа начала XVIII века со следующим описанием: «В золотом щите на красном поле две медные пушки на станках, из которых на одной сидит белый одноглавый орел, под пушками зеленая земля».
Воронежский геральдист Александр Юрасов пишет: «Выбор эмблемы для Воронежа с исторической точки зрения не вызывал затруднения, слова царя-победителя азовского похода: «…когда выстрелили воронежские пушки, орлом взлетела Слава России!» были крылаты и приводились многими дипломатами как пример военной мощи России. Так в гербе осмысливалась историческая роль города».
Далее история воронежской геральдики полна мифов и догадок. С годами якобы орла некоторые стали воспринимать как ворону и, соединяя славу крепких карачунских кувшинов и факт выхода из-под земли источника питьевой воды под университетской горкой, сочинили новый герб.
В рапорте Воронежского дворянского депутатского собрания от 26 апреля 1840 года, направленного в герольдию Правительствующего Сената, подписанном губернским предводителем дворянства Василием Тулиновым, читаем описание герба Воронежа: «Щит разделенный на двое в верхней части онаго в золотом поле двуглавый черный орел, а в нижней части в красном поле опрокинутая на косогоре урна, из коей вытекает река Воронеж».
Копии гербов губернского и всех уездных городов были посланы из Воронежа «во исполнение приказа Его Императорского Величества оной Герольдии от 16го Октября прошлаго 1839 года».
Любопытно, что, как установил историк Вячеслав Шугай, в том же архивном деле находится документ, хронологически сильно выходящий за рамки основных материалов дела. В документе представлена копия утвержденного герба губернского города Воронежа с рисунком. Лист содержит указание: «На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества рукою написано «Утверждаю». В Петергофе 23го Сентября 1881 года».
Под рисунком идет описание: «В червленом щите золотая гора, исходящая с правого бока, на которой серебряный кувшин, изливающий таковую же воду. Щит увенчан золотою башенною короною о трех зубцах и окружен двумя золотыми колосьями, соединенными Александровскою лентою».
Откуда взялись гора и серебряный кувшин? Дело в том, что 1857 году был начат «пересмотр всех губернских и прочих местных гербов Российской империи с тем, чтобы... представить проектные рисунки тем из сих гербов, кои по неправильности их составления требуют исправления и изменения». Александр II по восшествии на престол решил помимо всего прочего привести в порядок государственную символику - и подвести ее под общеевропейские геральдические стандарты.
Заниматься наведением порядка должен был Бернгард Карл Кёне, назначенный в 1857 году начальником гербового департамента. Кёне родился в семье тайного государственного архивариуса, берлинского еврея, принявшего реформатское вероисповедание. В геральдической историографии Кёне заслужил резкую отрицательную оценку, несмотря на бурную деятельность. В том, что он был масоном (отсюда и камни), мало кто сомневается. Тогда в России было время засилья масонов во всех сферах жизни Империи.
В своем докладе на пленарном заседании XXV Всемирного Русского Народного Собора святейший патриарх Московский и Всея Руси Кирилл рассказало о таком историческом факте: «Когда Александр I предложил князю А.Н. Голицыну стать обер-прокурором Святейшего Правительствующего Синода, тот удивился, смутился, а потом тихонько говорит: «Государь, Вы же знаете, что я масон и безбожник, - как же я могу быть обер-прокурором Синода?» На что император ответил: «Иди, справишься».
Как считает геральдист Андрей Зубрий, общий пафос реформы 1857 года был чисто бюрократический; территория и город выступали в разработках Кёне как ячейки в системе власти, а не как персоны, субъекты самоуправления. Кроме того, многие ранние достижения отечественной геральдики были им проигнорированы, а механизм реализации реформы не был разработан. В результате множество гербов пришло к 1917 году в двух вариантах - юридически действительном и реально употребляемом.
До 1917-го свои гербы имели наместничества, губернии, уезды и практически все города Российской империи. Но, оказывается, «с введением новой административно-территориальной системы 1928-1929-х и другими реформами того времени гербы губерний и уездов, использовавшиеся до 1917 года, потеряли силу… Городские гербы, утвержденные в законодательном порядке до 1917-го, остаются в силе как не отменившиеся в законодательном порядке ни в годы революции, ни позднее».
Почему чернозем поменяли на камни, в целом понятно. А вот почему в нынешнем воронежском гербе зашифровано Число Зверя - 666 (шесть камней, шесть граней кувшина, шесть струй воды) - вопрос уже к нынешним авторам герба.
В записке о проектной концепции федерального акта «О территориальных и городских гербах и флагах» Геральдический совет при президенте РФ отметил, что большинство элементов, введенных в гербы во время реформы 1857 года, было ориентировано на существовавшую в то время территориально-административную систему. Тем не менее, чтобы гербы выполняли свою основную задачу - служить символом самоуправления, самостоятельности территории или города, - совет рекомендовал использовать в сегодняшней практике разные исторические уровни российской геральдической традиции.
Гербы - суть культурные символы. Автор учения об архетипах Карл Юнг отмечал: «Культурные символы - в сущности, те, которыми пользуются для выражения вечных истин и которые во многих религиях используются до сих пор. Символы прошли через множество преобразований, через процесс более или менее сознательного развития и таким образом стали коллективными образами, принятыми цивилизованными обществами». А ныне покойный бывший предводитель Российского дворянского собрания Андрей Голицын в одном из интервью заметил: «Герб - один из способов сохранения исторической памяти, памяти о своих предках, о том хорошем, что они сделали... Сегодня идет соединение тех звеньев разорванной исторической цепи, которые были потеряны. И для нас важно соединить те ее части, которые можно соединить».
Будем надеяться, что мы стоим на пороге создания такой символики нашего края, которая будет понятна и близка каждому воронежцу.
Автор(ы): Святослав Иванов, член Союза писателей России
https://4pera.com/news/tribune/publitsist_svyatoslav_ivanov_voronezhskaya_simvolika_zabludilas_mezhdu_chislom_zverya_i_ordenom_leni/