ПОЛУНОЧНИКИ (клуб любителей мистики)

22 окт 2023

Я не верю в призраков.

Ни в них, ни в Песочного человека, ни в Зубную фею, ни в Пасхального, мать его, кролика. Серьезно, со мной ни одной мало-мальски страшной истории никогда не случалось, такой, чтоб можно было ею испугать телок на пикнике, ну знаете, когда уже порядком так стемнело, у костра остались самые стойкие, девочки с готовностью посасывают пиво и ищут повода повиснуть у тебя на шее. Парни, помню, рассказывали, как слышали жуткие звуки из подвалов собственных домов, как папаши-дальнобойщики РЕАЛЬНО видели на дорогах женщину в белом - Билли Картер, тот еще придурок, даже чесал, что его батя наехал на одну такую, но столкновения не было, а секунду спустя, когда он взглянул в зеркало заднего вида... Ну в общем, все как в фильмах. Билли заканчивал историю так: "Папаша заорал, как ошпаренный, и она исчезла. Ну а через месяц он помер...". Девчонки, которые были не в теме, потрясенно вздыхали, а мы переглядывались, скрывая усмешку. Мистер Картер, старый козел, сбежал с официанткой из бара "У дороги", и все это знали, в том числе и Билли, конечно. Но я понимал своего приятеля. Реально, лучше думать, что он помер.
У меня не было даже бабки или престарелой тетушки, которая рассказывала бы мне страшные сказки. Я не верю в призраков. И я их не боюсь.
Привидения, серьезно?
После той потасовки в Ньюпорте, ну, когда в перестрелке у Макдональдса погибло шесть человек, я отсидел в полицейском участке три дня. Меня пытали все копы Виргинии, хотя я ни в чем не был виновен, просто мимо проходил, клянусь святым Георгием! При мне даже пушки не нашли. Или во время перевозки ганджи из Нью-Мехико, когда мы с Крысой нарвались на кортес - нас держали в каком-то вонючем сарае больше недели, пока ребята из Альбукерке не перестреляли всех к хренам.
Короче, я не верю в призраков. И я их не боюсь.


***

Моя дочь Кэти видит их с десяти лет. Я узнал об том два месяца назад, в августе ей исполняется двадцать.
Я уже четыре года как разведен, и не живу в старом доме. Это значит, что долгих шесть лет моя малышка боялась спать ночами, а я в это время спал с домработницей, пил виски или смотрел дурацкий бейсбол в гараже. Вместо того, чтоб ее защищать.

Я обхожу дом, заглядывая в каждый угол, за каждую дверь, штору и под кровати. На всякий случай, я не выпускаю из рук ружье. Возвращаюсь на кухню - там никого. Ни у дребезжащего холодильника, ни возле задней двери. Я салютую пустоте ополовиненным стаканом со скотчем и говорю:
- За тебя, Розита. Те амо.

Розита - это та самая домработница, мексиканка. Красивая двадцатипятилетняя девчонка, которая так забавно придыхала мне в ухо "о, мистер Барнетт, о, мистер Барнетт, те амо!", пока я пер ее в кладовке. Моя жена в это время глотала антидепрессанты в спальне наверху, а дочь пряталась под одеялом от привидений, которых, как ей казалось, она видит.
Этот роман с Розитой - самое приятное воспоминание за добрый десяток лет. Он стал последней каплей для Мишель - моей жены, той еще зануды. Хотя о покойниках плохо не говорят.

Когда она погибла в автокатастрофе (эта курица так и не научилась нормально водить), я был в глубоком запое, валялся пьяный в своей квартирке на окраине города. После развода мне хрена лысого досталось: и дом, и обе машины, и акции строительной компании - все отжевала женушка, гори б она в аду. Да плевать, лишь бы дочка ни в чем не нуждалась. Я не папаша Билли Картера.
Короче, очухался я после пьянки, а на автоответчике с десяток сообщений - от Кэти, копов, работников похоронного бюро... Мишель умерла. Я едва успел на похороны, завалился туда небритый, в спортивном костюме и кроссовках – единственная одежда, от которой не воняло табаком и луковыми кольцами.
Кэти не обратила на мой видок никакого внимания, в отличие от милых соседок-домохозяек и одноклассниц Мишель, которые тут же принялись причитать, что, мол, лучше б это я сдох, никчемная мразь, чем молодая пиарщица, которой и сорока не было. Дочка рыдала, уткнувшись в мою спортивную куртку, и умоляла пожить с ней. Разумеется, я согласился.


***

Эти три дня были самыми страшными в моей жизни, а повидал я немало.
Сначала я старался не придавать значения странностям дочки. Списывал все на шок, переживания смерти матери, стресс и прочую психологическую муть. Первой же ночью она бродила по дому, как лунатик.
Я не верю в призраков. - 967311059951
Я цедил виски в своей бывшей спальне, когда услышал, как дверь комнаты Кэти открылась, и она вышла в коридор, а потом спустилась вниз. В три часа ночи.
«Встала попить воды? Или проголодалась? Она со вчерашнего дня не ела» - думал я, осторожно спускаясь вслед за ней. Осторожно – потому что не хотел ее пугать. И чтобы она не подумала, будто я пасу ее, как маленькую. Ее это бесит. В кухне было тихо – ни звука льющейся воды, ни клацанья банок в холодильнике. Я заглянул туда и увидел, что Кэти сидит за столом, не шевелясь. А все шкафы и буфеты – нараспашку. Не слышал, чтоб она их открывала. Когда подошел ближе, то и вовсе чуть не ополоумел от той жести, которая была у нее в глазах, распахнутых широко и испуганно. А самое жуткое – они были абсолютно бездвижны. Зрачки не реагировали, веки не моргали, ни одна ресничка не дрогнула, хотя я звал дочку и водил перед лицом ладонью. Пришлось встряхнуть. Она завизжала, как сирена, оглушив меня до звона в ушах. До самого утра ее успокаивал. Ничего внятного Кэти не объяснила. Не помню, говорит, как попала на кухню.

В следующий раз она пришла в мою комнату. Я спал, но чутко: я даже если бухой, моментально просыпаюсь от любого звука, несовместимого с окружающей меня ночью, такая вот суперспособность. Поднял голову от подушки и чуть не запищал, как девчонка: Кэти стояла у изножья кровати, в белой рубашке до пят, волосы распущенны – а они у нее черные и длиннющие.
- Кэти, - говорю, - что случилось, доченька?
А она мне в ответ:
- Я замерзла.
- Так иди ложись обратно в кровать, а я сейчас принесу еще одно одеяло.
Но она словно не слышала меня:
- Я замерзла.
И все тут. Пригляделся – а она снова с такими же глазами. Вот тогда мне стало по-настоящему жутко. А дочь развернулась и ушла, как сомнамбула. Я караулил ее до утра, сидя в коридоре напротив двери комнаты.
Утром осторожно спросил ее, помнит ли она что-нибудь? Не помнила. Но посмотрела на меня с таким страданием, и словно хотела что-то рассказать, но передумала.

Третьей ночью все повторилось. Снова пришла в мою комнату и даже на кровать присела. Я уже не пытался с ней разговаривать. Встал и поднял ее на руки, чтобы отнести обратно в кровать.
- Ничего, Кэти, - бормотал, пока нес. – Мы и это переживем.
И тут она отвечает мне:
- А я не Кэти.
И впервые ее глаза задвигались. Подняла на меня взгляд, и я сразу вспомнил воду в пруде зимой, когда он вот-вот замерзнет.
- И я больше ничего не переживаю, - добавила, не сводя с меня этого самого безжизненного взгляда.
- А кто же ты тогда? – спросил я у нее, как в детстве, когда дочка прибегала ко мне и заявляла: я больше не Кэти, я зайчик.
- Мэрианн.
- А где Кэти? - между тем, я донес ее до комнаты и опустил на постель.
- Я теперь буду вместо нее, - сказала она, продолжая следить за мной взглядом. – Ладно?
Я попытался улыбнуться, но вместо этого получилось вымученное кривляние. Черт, это же Кэти! Почему же мне так и хочется вцепиться ей в плечи и трясти, повторяя: где моя дочь?
- Вообще-то, я люблю Кэти, - ответил я ей тихо. – И очень хочу, чтоб она вернулась.
Она отвела взгляд и отвернулась к стене. Я вышел из комнаты, прикрыл дверь и пошел к себе.

Я почти дошел.
На пороге спальни, почувствовав движение сзади, я обернулся. В следующую секунду Кэти ударила меня ножом.
Я выхожу из кухни на задний двор и обвожу его взглядом. Сегодня дождливо и пасмурно, кажется, что уже вечер, хотя время только-только перевалило за полдень. Во дворике тихо и одиноко. Ни ветерка, ни звука. Но я на всякий случай, не выпускаю из рук ружье.
В тот момент я едва успел уклониться. Лезвие кухонного ножа (как? Как она успела его взять? Принесла заранее?) скользнуло по предплечью, ниже рукава футболки, моментально оставив тонкую кровавую линию. И тогда Кэти пришла в себя.
Она сама позвонила в скорую и полицию, хотя я говорил ей не делать этого.
- Все зашло слишком далеко, - отвечала она, утирая слезы. Она не рыдала. Просто плакала.
Мне наложили пару швов и налепили повязку. А Кэти забрали в дурку. Она сама подписала согласие. Я был против.


***

В тот день, два месяца назад, восемнадцатого апреля, как только ее увезли, я сел на крыльце и принялся пить.
Женщина возникла у ступенек, как будто из ниоткуда. Выглядела странно, даже немного комично: всклокоченные кудрявые волосы, налицо – негритянские корни. Увешанная бусами и браслетами, как новогодняя елка. Посмотрела на меня и сказала:
- Значит, она не выдержала.
- Вы кто? – спросил я резко. Она взглянула на меня, как на идиота, и ответила:
- Вы не узнали меня, мистер Барнетт? Я Элис Доннован, живу в конце улицы, - и взмахнула рукой в сторону, охватив этим жестом всю северную часть штата.
- И что вам надо, Элис Доннован? – вежливости от осознания, что я говорю с соседкой, в моем тоне не добавилось, скорее, наоборот.
- Пришла узнать, что случилось с Кэти, - ответила она, словно не замечая, что я пытаюсь ее послать. Странно, мне всегда говорили, что косноязычие – мой конек.
- С ней случилось, дорогая миссис Доннован, то еще дерьмище, - проворчал я, прихлебывая из стакана.
Она взглянула на меня все тем же недоумевающим взглядом, присела на верхнюю ступеньку. И брякнула:
- Она видит призраков.
Я сглотнул виски так резко, что по горлу будто обломок горячего кирпича прокатился. А эта погремушка продолжала:
- Она приходила ко мне давно, еще малюткой. Лет десять ей было. Узнала из объявления в газете, что я экстрасенс, и сбежала с уроков, чтобы попросить у меня помощи. Но ее сильно испугало то, что я рассказала.
- А что вы рассказали?
- Правду.
Диалог как в третьесортном сериале, ей-Богу.
- Про призраков? – спросил я, надеясь, что с усмешкой. Но в тот же момент вспомнил взгляд «Мэрианн», и в голосе проскользнула тревога.
- Про них. Она их видит. Я тоже вижу, но умею с ними общаться и разговаривать. И защищаться от них.
- Что это вообще такое? – я перестал пить, отставив стакан, и подался вперед. Она сидела на ступеньке в вполоборота и крутила ярко-зеленые бусы, наматывая их на палец.
- Что такое призрак? – уточнила она задумчиво. – Отпечаток на теле времени. Неприкаянная душа, застрявшая в нашем мире. Нет никакого ада и никакого рая. Есть только та сторона и эта. Здесь остаются те, кому нечего делать по ту сторону. Кто ушел не в свой срок, кого туда просто не приняли. Самоубийцы. Те, кто творили много зла. Те, у кого больше нужды быть в мире живых, чем мертвых.
- Почему они присосались к моей дочери?
Она повернула голову, глядя на меня с приятным удивлением, и я почувствовал себя двоечником, случайно выпалившем на уроке правильный ответ.
- А вот это верно подмечено, мистер Барнетт! Присосались. Встречаются такие люди, как я. Или как ваша дочь. Очень чувствительные. Особенные. Для которых нет граней одного мира. Нет барьеров – ни психологических, ни визуальных. И призраки стараются держаться к таким живим поближе. Потому что те их видят и слышат. И питают энергией.
Мне казалось, что на крыльцо опустилась вязкая темнота. Могильный мрак. И слова гадалки отдавали трупным запахом.
- Значит, все время, везде моя дочь… видит мертвых?
Женщина едва слышно усмехнулась. Наверное, я казался ей очень забавным – как деревенщина, впервые приехавший в город и увидевший светофор.
- Конечно, нет. Только когда они сами хотят быть увиденными. Когда им есть, что сказать. Что передать живым. Или когда они хотят подкрепиться эмоциями – страхом, тревогой, болью.
- Как мне защитить Кэти? Как отогнать их? – от волнения я вскочил и принялся мерить крыльцо шагами. Она пожала плечами, наблюдая за моим одиночным парадом.
- Вы не сможете это сделать. Призраки, живущие в вашем доме, видимо, были прежними хозяевами. Или пришли сюда, потому что им больше некуда идти. Кэти остается только принять этот факт и научиться жить другой жизнью. Жизнью двух миров. Стать как я.
Я остановился и взглянул на нее оценивающе. Кэти должна стать такой вот повелительницей балаганов? Отшельницей, которую все считают сумасшедшей, вечно одинокой, живущей в окружении мертвых и, как я понял, по большому счету, злобных душ?
- Спасибо, я найду другое решение, - ответил я, забрал стакан с недопитым виски и ушел в дом.


***

Сегодня Кэти возвращается из психиатрической клиники. В пять часов она будет дома. Я сижу в прихожей с половины третьего. Предыдущее время занял обход – никаких призраков я не обнаружил, но на всякий случай, не выпускаю из рук ружье.
Кэти отпирает дверь своим ключом. Она заходит в дом, и я чувствую – моя дочь боится. Несмотря на мое присутствие. Затворив за собой дверь, Кэти осторожно опускает сумку на пол, а я думаю о том, как же она изменилась и выросла за эти два месяца – такая серьезная!
Она проводит пальцем по полке с фотографиями, а я удовлетворенно думаю: ни капли пыли. Дочка говорит, не глядя в мою сторону:
- Привет, папа.
- Здравствуй, дорогая, - отвечаю я, стараясь быть спокойным.
- В больнице было непросто, - рассказывает она. – Но безопасно. Надеюсь, я не пожалею, что приехала домой.
- Я постараюсь, милая, - отвечаю я тихо. – Я буду защищать тебя.
Во время ужина Кэти сидит на месте Мишель, и меня это немного пугает. Но Кэти выглядит хорошо – самой собой. Она пробует пасту и говорит, улыбаясь:
- Вкусно!
Я рад, что дочка готова идти на контакт. Лихорадочно старюсь поддержать беседу:
- На днях я видел Розиту.
Кэти перестает жевать и поднимает голову, смотрит на меня грустно.
Черт бы меня побрал. Ясное дело, тема Розиты – не самая веселая.
- А старик Хэп купил еще одного ротвейлера.
Черного, как смоль, и злобного, как техасская шлюха. Видел через забор, как он привез его в своем грузовичке. Теперь в его сарае с дырявой крышей целый зверинец. Будут мешать моей девочке спать – перестреляю всех к чертовой бабушке.

Подумав об этом, я бросаю взгляд на ружье – оно стоит, прислоненное к буфету, на расстоянии вытянутой руки. Чуть что – и я схвачу его за секунду.
Кэти снова принимается за пасту. Следующие минуты проходят в молчании. Недоев, она встает и снимает с винного стеллажа бутылку. Наливает себе треть бокала. Вообще-то, я против, но не стану возражать. Немного вина на ночь не повредит, даже наоборот. Она делает глоток, слегка смущаясь, глядя строго перед собой. Я улыбаюсь и поднимаю стакан со скотчем.
- За твое возвращение, малышка!
Едва мы успеваем допить, как в гостиной раздается пиликанье телефонного звонка.
- Бабушка, - бормочет Кэти и выходит из кухни.

Я чуть задерживаюсь, беру ружье, взмахиваю стаканом, наполовину наполненным алкоголем, и говорю:
- За тебя, Розита! Те амо.
Подходя к гостиной, слышу, как дочка говорит по телефону с матерью Мишель, которая сейчас живет во Флориде. Мишель успела оплатить ей пребывание в шикарном доме престарелых.
- Да-да, у нас тоже прекрасная погода, бабушка. Сегодня днем было солнечно. Хорошо, я буду больше гулять. Все в порядке. Я чувствую себя отлично.
А я чувствовал, что она не врет.
Кэти положила трубу и добавила тихо:
- Мне правда стало спокойней.





В тот день, два месяца назад, восемнадцатого апреля, я ушел с крыльца, оставив гремящую дешевыми бусами предсказательницу в одиночестве, спустился в подвал и взял ружье. Я обошел весь дом – метр за метром, заглянул в каждый угол, за каждую дверь, под каждую кровать. Но я не верил в призраков, а призраки, похоже, не верили в меня. Я орал и бил кулаками в стены. Я плакал и молил Господа Бога, Зевса, Иисуса и Одина дать мне возможность видеть этих чертовых призраков – тогда я точно перестреляю их к хренам, как наши ребята перестреляли мексиканский кортес в Альбукерке. Но ничего не произошло. Дом стоял тихим и пустым. Кроме меня и времени, в его стенах никто не двигался. Я не мог заглянуть за грань другого мира.

Я вышел из дома, не выпуская из рук ружье, и направился в гараж. Было дождливо и пасмурно, казалось, что наступил вечер, хотя время только-только перевалило за полдень. Во дворе – тихо и одиноко. Ни ветерка, ни звука. Как и в доме.
Я вошел в гараж, глотнул виски из стакана, лег виском на дуло и выстрелил.

На какой-то миг вспышка ослепила меня.
Когда я проморгался, ничего не изменилось. Я стоял в гараже с ружьем в одной руке и стаканом, наполовину наполненным скотчем, в другой. В открытые ворота пробирался ранний вечер, было дождливо и пасмурно.
Пытаясь осознать, что произошло, и как пуля шестнадцатого калибра не снесла мне полбашки, я побрел обратно в дом. Срочно нужно выпить.

Я увидел ее с порога кухни. Она стояла ко мне спиной, уткнувшись лицом в холодильник, и скребла пальцем по его дверце. На звук шагов она обернулась.
Лицо Розиты было страшно обожжено. Но я все равно узнал ее.
- Quitar la sed… - прохрипела она. – Пить.

И тогда я вспомнил. И все понял. ....

Розита умерла два года назад. Погибла при пожаре – лачужка, в которой жили ее родители, вспыхнула, как стог соломы, из-за замыкания. Она не смогла выбраться.
- Quitar la sed, - повторила она умоляюще.
- Извини, Розита, - я чувствовал, что мой голос дрожит и срывается. – Мне очень жаль, но ты должна уйти. Найди себе другой дом.

Я больше не допущу, чтоб моя дочь видела призраков.

Розита ушла, бросив грустный взгляд мне в самое сердце. Она просто вышла через заднюю дверь, сначала открыв, а потом закрыв ее за собой. Я поднял стакан с виски.
- За тебя, Розита. Те амо.



Я стою в комнате своей дочери у изножья кровати. Кэти спит. Дом тих, в нем нет никаких посторонних звуков и движений. Но на всякий случай, я не выпускаю из рук ружье.
Оно, похоже, навечно впечатано в мою правую ладонь, как и стакан с виски – в левую. Иногда, делая глоток, я почти чувствую вкус. За окнами мне всегда видится дождливый апрельский вечер.
Кроме Розиты, я не встретил в доме ни единого призрака. Даже та жуткая Мэриэнн не явилась. Потому что хозяин дома – я. И я никогда не уйду отсюда, пока здесь Кэти. Я буду следовать за ней повсюду, как тень, персональное привидение, покруче ангела-хранителя, который, походу, ни хрена не справлялся. И я никогда не покажусь ей и не заговорю, как бы мне этого не хотелось.
Моя дочь больше не будет бояться. Больше никогда не увидит призраков.

Что такое призрак? Отпечаток на теле времени. Неприкаянная душа, застрявшая в мире живых. Самоубийца. Тот, у которого больше нужды оставаться здесь, нежели быть там.

Призрак – это я.



#МистическиеИстории
•

Комментарии